Вельскопф-Генрих Лизелотта. Топ и Гарри (Сыновья Большой Медведицы - 2)

   Джо и Генри обошли барак и исчезли. Матотаупа, Харка и другие разведчики и трапперы, которые по договору должны были охранять лагерь от нападений индейцев, сидели, прислонившись спинами к стенке барака.
   Взошло солнце. Лагерь оживал. Но не было смеха, шуток, громких разговоров, торопливых шагов - всего того, чем обычно сопровождалось рабочее утро. Люди угрюмо выходили из бараков и собирались небольшими группами. Они держались на почтительном расстоянии от разведчиков и посматривали в их сторону. От палатки доносился решительный голос Джо: он объявлял, какие партии рабочих куда должны направиться. Но все больше и больше людей собиралось здесь, позади барака. У некоторых были ружья.
   - Проклятье! - пробормотал Рэд Джим и дал знак разведчикам приготовиться.
   Матотаупа и Харка вместе с другими взяли оружие в руки.
   - В чем дело? - крикнул в толпу Джим. - Отправляйтесь на работу!
   - Делайте свое дело! - послышался ответ. - Вы только шатаетесь вокруг лагеря и пьянствуете, а нас бьют, как куропаток.
   - Заткнись! Это вы только пьянствуете, а не работаете! - заорал Джим. -Убирайтесь, убирайтесь из лагеря!
   Джим выхватил два револьвера и взвел курки. Это послужило сигналом для остальных. Матотаупа и Харка тоже вскочили на ноги, подняли ружья и так, спинами к бараку, стояли против толпы.
   - Разведчики! Будьте же людьми! - послышался голос, который Харка слышал накануне вечером. - Разве вы не такие же рабочие, как мы? Разве вы не получаете такое же нищенское жалованье? Неужели ради каких-то грошей вы готовы каждый день ставить на карту свою жизнь?
   - Замолчи! - рявкнул Джим.
   От палаток донесся голос Джо Брауна:
   - Отправляйтесь на работу! Кто будет сегодня работать, получит и деньги сполна, и еду! Это говорю я, Джо Браун. Кто не выйдет на работу - будет уволен!
   А позади барака появился еще один - небольшого роста человек.
   - Вы должны быть с нами вместе! Разведчики, трапперы, одумайтесь! Неужели вы станете вместе с индейцами расстреливать своих братьев! Переходите с оружием на нашу сторону!
   В этот момент Матотаупа приложился щекой к ружью. Нет, он еще не стрелял, он не собирался стрелять, пока Джим не подаст знак. Но его движение было замечено.
   - Чертов индсмен стреляет в нас! - вскрикнули в толпе, и со стороны рабочих раздался выстрел.
   - Стойте! Стойте! - раздался голос вчерашнего оратора. -Братья рабочие! Краснокожие и белые!..
   Рэд Джим спустил курок. Оратор схватился за грудь и растянулся на земле.
   Грянул залп.
   Харка тоже стрелял. Маленький человек, который вышел было вперед, упал, словно споткнулся: две пули попали ему почти в одно место - между глаз.
   Трапперы и индейцы перезарядили оружие.
   Толпа молчала. Люди словно оцепенели. Такого они не ждали. Они, собственно, не знали, что будут делать, они не успели ни о чем договориться, не успели ничего решить. Они просто думали, что вооруженные разведчики или примут их сторону, или выйдут из игры. Теперь они остались без вожака. Десять трупов лежало на земле.
   - Люди, люди... - произнес кто-то.
   Рабочие продолжали молча стоять против направленных на них ружей.
   - Одумайтесь и идите! - крикнул Джим. - У нас нет желания расстреливать вас, как бизонов, но, если вы вынудите нас, мы это сделаем. Слышите! Другие уже пошли на работу, и вы отправляйтесь. Тогда никто не скажет, что вас видели здесь с оружием.
   Последние слова Джима произвели действие. Один из тех, кто явился с оружием, повернулся и пошел. За ним - другой, третий. Толпа расползалась. Осталось человек пять, которые с мрачными лицами стояли над сраженными товарищами. Двое из упавших еще стонали.
   - И вы - прочь отсюда! Прочь! - орал Джим. - Или я буду стрелять!
   Один из оставшихся вышел вперед. Он был еще совсем юн, на вид лет шестнадцати. Лицо его было бледно, босые ноги - забрызганы кровью павших товарищей. Вся одежда - рабочие штаны. Ребра отчетливо выступали сквозь кожу.
   - Стреляйте, бандиты! - сказал он твердо и опустился на колени перед стонущим раненым.
   Рэд Джим спустил курок, но в тот же момент кто-то снизу подтолкнул его руку, и три револьверные пули полетели в воздух. Джим повернулся и увидел Харку.
   - Свиненыш! - прошипел Джим. - Подожди, я рассчитаюсь с тобой!
   - Да, я думаю, мы с тобой рассчитаемся, - спокойно ответил Харка; в руках у него было уже не ружье, а револьвер, и палец лежал на спусковом крючке.
   Пока Джим бросал яростные взгляды то на молодого рабочего, то на стоящего рядом индейца, остальные опустили оружие.
   Напряжение разрядилось. Двое вышли из-за барака посмотреть на главную площадку лагеря.
   - Все отправляются на работу, - тут же сообщили они. - Кончайте со стрельбой. Это будет только на радость дакота.
   Джим почувствовал, что события поворачиваются не в его пользу, и сразу же перестроился:
   - Вот это правильно! Нам не стоит больше ссориться. - Он заткнул за пояс револьвер и рысью побежал к Брауну доложить, как он со своими людьми ликвидировал опаснейший взрыв, как застрелил главного подстрекателя и как недисциплинированно вел себя Харка.
   - ... Он молод и горяч. Он не нужен нам. Мы его отошлем...
   Браун вытер со лба пот, повернулся и молча пошел прочь.
   Харка вместе с молодым рабочим стоял перед раненым, минуты которого уже были сочтены.
   - Почему ты так поступил? - спросил босоногий юноша. - Я хочу сказать: почему ты не дал убить меня?
   Харка даже с удивлением посмотрел в глаза рабочего и сказал:
   - Ты ведь тоже не побоялся.
   Матотаупа с разведчиками оттащил убитых от барака. Потом он подошел к сыну. Молодой рабочий только взглядом простился с Харкой и пошел со своими товарищами. Они принесли лопаты и начали рыть в стороне от барака могилу.
   Матотаупа с Харкой направились к большой палатке разыскивать Брауна. Отец спросил:
   - Ты понял, что сделал сегодня ошибку? Наступит день, когда ты должен будешь стать воином, но испытание тебе дастся нелегко.
   Мальчик не ответил.
   Браун увидел приближающихся индейцев, вышел из-за стола и сказал Матотаупе:
   - Я хотел бы поговорить с Гарри наедине.
   Матотаупа покорно кивнул: ему было стыдно за сына.
   Джо позвал Генри, и вместе с Харкой они прошли в небольшую комнату барака, где инженер жил вместе со своим помощником.
   - Гарри, - начал Джо, - ты сегодня поступил неправильно, но я не хочу тебя ругать за это. Ты смелый юноша. Ты спас мне жизнь, и я этого не забуду. Я думаю, что отец сказал тебе о твоем неправильном поведении. Словом, подумай об этом и впредь будь осторожней. Сейчас же я хочу с тобой поговорить о другом. Ты хорошо говоришь по-английски. Скажи, а ты умеешь читать и писать?
   - Немного.
   - Ты хочешь научиться читать и писать лучше?
   - Да.
   - Не хочешь ли ты уехать отсюда и поступить в одну из наших школ?
   - Нет.
   - Почему же нет?
   - Я хочу учиться, но хочу остаться свободным.
   - Ну, подумай над этим. Неужели ты хочешь навсегда оставаться индейцем?
   - Да.
   - Ты не понял. Я сказал "индейцем", а хотел сказать "необразованным человеком".
   - А разве это одно и то же? Наверное, могут быть и образованные индейцы, довольно твердо произнес Харка, и Джо согласился с ним кивком головы.
   - Ну ладно, - добродушно сказал Генри, - ложись-ка ты на мою кровать. Здесь тебя никто не побеспокоит...
   Харка проспал больше двух часов, а потом долго лежал и смотрел в открытую дверь, до тех пор, пока не вошли Джо, Генри, Матотаупа и Рэд Джим. Мальчик сейчас же поднялся и отодвинулся в угол к окну. Матотаупа остался около двери, остальные уселись на кровать Джо.
   - Конечно, все, что обещано рабочим, я не могу выполнить сию минуту, заговорил Джо Браун, - но хоть что-нибудь нужно сделать. Люди должны почувствовать добрую волю. Деньги... деньги я не могу вытащить из своего кармана, нет у меня денег. Чтобы вырыть колодцы, нужно время, но завтра же надо отправить людей и найти подходящие места... Да, что-то делать надо, иначе это затишье не продлится и недели.
   - Консервов мало, и они испорченные, - мрачно сказал Генри.
   - Да, основное сейчас - хорошая еда.
   - Может быть, поохотиться на бизонов? - предложил Джим. - Мы в прериях, и сейчас весна.
   Браун повернулся к Джиму:
   - Хорошо! Очень хорошо! Самое важное и - так просто. Как же мы не додумались раньше? Пара котлов кипящего бульона, бизонье мясо... Несколько окороков можно поджарить на вертеле... Вот это-то нам и нужно! Но как мы найдем бизонов?
   - Обратись ко мне, и я найду. - отозвался Матотаупа.
   - Все в порядке. Я прощу тебя, Топ! Итак, господа, отправляемся спать, а завтра пораньше встанем. Дорога будет построена!
   Все поднялись. Индейцы покинули комнату первыми.
   - Спать пойдем к коням, - сказал Матотаупа. Харка погладил своего Серого, и тот сразу лег. Мальчик тоже улегся и завернулся в одеяло. Прежде чем закрыть глаза, он бросил взгляд в сторону свежей могилы. Две фигуры четко выделялись там на ночном небе. В одной из них Харка узнал босоногого юношу. Он бы охотно поговорил с ним, но отец... нет, отец будет против. Харка закрыл глаза и теперь уже думал только об охоте,
   Харке минуло четырнадцать лет, а это был тот возраст, когда молодые индейцы уже принимали участие в охоте на бизонов. Да, Харка, которого белые люди называли Гарри, уложит бизона, и не одного... Но эти убитые им бизоны не будут доставлены в его родные палатки. Гарри будет убивать, а чужие люди будут жарить и есть бизонье мясо...
   Через пять дней Матотаупа, Харка и ездившие с ними Два разведчика пауни привезли в лагерь весть о большом стаде бизонов, движущемся с юго-востока.
   Пока Матотаупа, Джо Браун, Рэд Джим обсуждали, как лучше организовать охоту, Харка отвел мустангов в небольшую долину, где собиралась влага и трава была более сочной и зеленой, стреножил коней и стал готовиться к охоте: поел сушеного мяса, попил из ручейка, снял всю одежду, кроме пояса, натерся жиром и занялся оружием.
   Потом он вернулся к бараку, где жил Браун, и стал ждать. Скоро совещание закончилось и все вышли. Джо подозвал Харку:
   - Ты хочешь принять участие в охоте?
   - Да.
   - Ты берешь с собой ружье?
   - Нет.
   - Почему же нет?
   - Железная труба, которую мне здесь выдали, годится только на то, чтобы убивать енотов и белых людей, но не годится для охоты на бизонов.
   - Все ясно. Ну, поступай как знаешь. Но если ты уложишь стрелами хоть десяток бизонов, я подарю тебе такое ружье, которое кое-чего стоит.
   - Я понял.
   Солнце светило в глаза скачущим по прерии всадникам. Когда издалека донеслось глухое мычание, кони стали горячиться. Матотаупа со своими спутниками поднялся на отлогий холм. Без команды охотники повернули коней и из цепочки перестроились в ряд.
   Внизу перед ними спокойно паслись бизоны. Великолепный сильный бык выделялся среди стада, и Харка подумал, что если им достанется даже один этот бык, то белые люди будут долго варить его, поджаривать и есть.
   Часть бизонов паслась, другие разлеглись и пережевывали жвачку. Их коричневые шкуры были пропылены, вымазаны глиной. Рога, которые могли быть такими опасными, едва выглядывали из косматых грив, маленькие глазки сверкали из-под нависшей шерсти.
   Животные были спокойны, и лишь громкое глухое мычание внушительно разносилось над прерией. Казалось, можно рассчитывать на хорошую добычу. Но Харка и его мустанг хорошо знали, что может произойти еще всякое.
   Ближайший бизон находился на расстоянии полета стрелы. Вожак держался на севере, в голове стада, а охотники зашли с юга.
   И вот все одиннадцать галопом понеслись к бизонам. На всем скаку они приготовились стрелять из ружей. Харка натянул лук. Три очередных стрелы он держал в зубах, чтобы, если охота пойдет, как задумано, можно было бы делать выстрел за выстрелом. Трапперы, у которых были устарелые, заряжающиеся с дула ружья, держали пули во рту.
   Прозвучал первый выстрел, просвистела стрела Харки. Поле охоты еще не застилали облака пыли, и было видно, что стрела попала в молодого бизона, под лопатку, прямо в сердце. За другими охотниками ему было уже не уследить.
   Напуганные треском выстрелов бизоны поворачивали свои огромные головы и, ослепленные солнцем, пытались разглядеть нападающих. С севера донеслось мычание вожака, который несся на выручку своего стада.
   Охотники предоставили коням полную свободу. Точно безумные понеслись они вместе с обратившимся в бегство стадом.
   Гремели выстрелы. Раздавались неистовые охотничьи вопли. Поднимались облака пыли. Вожак направлял стадо на северо-запад, и грузные животные неслись так же быстро, как и мустанги. Харка оказался на своем коне в гуще стада. Впереди него, справа и слева тряслись в бешеной скачке бурые спины. Оглянуться назад у него не было времени. Стрелял он расчетливо и знал, что уже убил и второго бизона, и третьего. Никто потом не сможет этого отрицать, ведь его стрелы имели особые зарубки. Серый был скор и вынослив. Даже среди разъяренных животных он не забывал своей выучки - приближаться к бизонам так, чтобы всадник мог стрелять.
   Харка несся, стрелял и кричал. Он ничего не видел перед собой, кроме пыли и бизонов. Он знал только одно: вперед, целиться и стрелять!
   Он выпустил девятую стрелу, и знал, что девять бизонов убито. Но десятого еще не было.
   И тут произошло неожиданное.
   Головная часть стада, с которой несся Харка, вдруг пришла в замешательство. Животные стали метаться из стороны в сторону, останавливаться, задние наседали на передних. Серый заметался, но вырваться из толчеи коричневых тел было некуда. Харка сорвал с пояса ременный кнут и принялся хлестать по спинам сгрудившихся бизонов. На какой-то миг слева образовался проход, и Серый устремился в него, перескочил через одного бизона, через второго, но, зацепившись за спину третьего, упал. Упал и Харка. Однако он моментально поднялся и снова вскочил на вставшего на ноги Серого. Сквозь облака пыли до него донесся охотничий клич дакота, которые, видимо, атаковали стадо в лоб.
   Так вот из-за чего возникла заминка!..
   Что же делать? Конечно, чтобы не встречаться с соплеменниками, можно как-то выбраться из этой суматохи и ускакать в сторону. Но бросать такую великолепную охоту! К тому же еще нет десятого бизона.
   В это время стадо, следующее за вожаком, встретив на пути новых охотников - дакота, свернуло на восток, и Харка, находящийся среди бизонов, понесся с ними в новом направлении. Крики дакота затихли позади. Видимо, они отсекли какую-то группу животных и теперь преследовали только ее.
   Харка выпустил десятую стрелу в спину бегущего рядом бизона и в тот же момент услышал рядом, в облаках пыли, чей-то крик, несомненно, крик дакота. Бегущих животных становилось все меньше, и скоро Серый без труда пробился на свободное от бизонов пространство.
   Когда чуточку улеглась пыль, Харка направил коня к последнему убитому им бизону. Десятый бизон лежал в траве на боку. Стрела попала туда, куда и послал ее охотник. Но... рядом с убитым бизоном стояла чужая дрожащая лошадь, так же как и Серый покрытая пылью и потом, с пеной у рта. Чужой охотник пытался вытащить вторую стрелу из спины быка, стрелу, которая не могла нанести смертельной раны. Этот охотник был молод, строен и курчав. Его волосы и тело, как и у Харки, были покрыты слоем пыли. Но когда он поднял свои огромные глаза, Харка сейчас же узнал его - друг детства Чернокожий Курчавый.
   Харка не сошел с Серого и не произнес ни слова. Курчавый заговорил первым.
   - Вот мы и снова вместе, - сказал он. - Бизон принадлежит тебе. Жаль...
   - Почему жаль? - спросил Харка, выплевывая набившийся в рот песок.
   - Потому что это была моя единственная стрела, которая все-таки попала в бизона.
   - Отчего же ты до сих пор не научился как следует стрелять, Чернокожий Курчавый?
   - Харка - Твердый Как Камень, Ночной Глаз, Убивший Волка, Преследователь Бизона, Охотник На Медведя, ты уже почти четырнадцать лет держишь в руках лук и стрелы, мне же только двенадцать. Я уже не ползаю по спине лошади, словно муха, как это было совсем недавно, я скачу вместе с нашими воинами. А вот стрелять на скаку я еще как следует не научился. Но я так хочу привезти с охоты своего собственного бизона: в нашей палатке много женщин, старых и молодых, а мой отец погиб.
   - Чужая Раковина убит?
   - Убит, Харка - Твердый Как Камень. Пятьдесят белых напали на наш лагерь, и их пули нашли моего отца, когда он оборонялся от них. Я ненавижу теперь белых людей еще больше, чем раньше. Я сказал! Хау!
   Харка молчал, потупившись.
   - Харка! - снова заговорил Курчавый. - Ты должен вернуться в род Медведицы.
   Чернокожий Курчавый широко раскрытыми глазами смотрел на своего лучшего друга. Друга, который многому научил его, друга, которому он беспредельно верил. Харка не мог поднять взгляда и уставился на гриву Серого.
   - Чернокожий Курчавый, - сказал он наконец, - а как ты думаешь, виноват ли перед родом мой отец Матотаупа? -и посмотрел на Курчавого.
   Теперь тот опустил глаза и молчал,
   - Говори же, Чернокожий Курчавый. Говори, что ты сам думаешь об этом, требовал Харка и уже чувствовал, что он может услышать в ответ.
   Курчавый печально посмотрел на Харку и продолжал молчать.
   - Ты боишься, - с грустью произнес Харка, - так не бойся, я же не убью тебя за это. Говори, что ты думаешь.
   - Матотаупа должен принести нам скальп Рэда Джима.
   - Рэд Джим здесь. Возьмите его скальп. Или мужчины рода Медведицы не воины?
   Чернокожий Курчавый молчал.
   - Ну, что же ты стоишь и молчишь? Матотаупа не виноват?
   - Так думаешь сейчас только ты один.
   - Я один? Ты, может быть, думаешь, что какой-то дух закрыл мне глаза и не дает видеть правду? Прошло уже два года с тех пор, как Рэд Джим побывал в палатке Матотаупы, но и до сих пор он не нашел золота! Мой отец не выдавал тайны рода и не выдаст ее! Хау.
   - Может быть, и так... - прошептал Чернокожий Курчавый скорее для себя, чем обращаясь к Харке. - Нам, молодым, трудно знать правду, если смелые и уважаемые воины не в состоянии узнать ее и спорят между собой.
   - Но не думайте, что я вернусь в ваши палатки как сын предателя, - сказал Харка и почувствовал, что ему перехватило горло.
   Он слез с коня, подошел к убитому бизону, вытащил свою охотничью стрелу и сказал:
   - Бизон твой! Хау. - Вскочил на мустанга, поднял его в галоп и поскакал прочь.
   В наступающих сумерках он увидел в одной из ложбин группу людей, спокойно расположившихся в большой круг. Большинство из них были индейцы, но были среди них и белые. Они сидели и курили, видимо о чем-то совещаясь.
   Харка поехал к ним. Когда он приблизился, то заметил, что большинство индейцев - дакота. Он даже узнал двоих из рода Медведицы, но они не принадлежали к особенно известным воинам племени. Видимо, род Медведицы принял участие в охоте вместе с другими дакота. Здесь же были старый траппер из лагеря строителей и оба разведчика пауни. Ни Матотаупы, ни Джима не было видно. По всей вероятности решили не раздражать дакота присутствием "предателя" Матотаупы и искателя золота Рэда Джима.
   Беседа шла мирно.
   Харка не стал подъезжать к людям, сидящим в кругу, но его подозвал старый траппер:
   - Э-э-гей, Гарри! Ну, получишь ты новое ружье?
   - Нет.
   - Нет? Но мы, объезжая поле, видели уже девять бизонов с твоими стрелами!
   - Десятого - нет.
   - Жаль... А может быть, Джо Браун и так согласится?
   - Я не буду с ним говорить об этом.
   - Упрямец ты, но смелый парень. И это в четырнадцать лет! Девять стрел девять бизонов! Об этом еще будут рассказывать, да! А отец твой уехал на станцию, в лагерь. Он должен собрать людей, чтобы доставить бизонов, не бросать же их здесь. Предстоит хорошее угощенье!
   - О чем вы тут говорите?
   - Уже обо всем договорились с дакота. Каждый берет всех бизонов, которых убил. Надо же хоть раз решить все по-хорошему.
   - Значит, все прошло благополучно?
   - Более-менее, только Джиму бизон проткнул левую ногу. Кровь лила, как из зарезанной свиньи. Ну, ничего, его перевязали, и через пару недель он будет здоровехонек.
   Харка простился с траппером и поехал в лагерь. Там он прежде всего выкупал своего взмыленного коня, потом вымылся сам и стал разыскивать отца. Было уже темно, но кое-где копошились рабочие: несколько отбившихся от стада бизонов проскочило через лагерь, они сломали большую палатку и повредили барак.
   - Гарри! - окликнул Харку молодой инженер Генри. - Гарри, это же великолепно! Девятью стрелами ты уложил девять бизонов! Отец гордится тобой.
   Харка прислонился к боку Серого.
   - Ну что ты так кричишь?
   Генри расхохотался.
   - Ну это же великолепно! Конечно, ты получишь замечательное новое ружье.
   - Десятого не хватает...
   - Десятого?! Так ведь это же скорее шутка. Никто из нас не думал, что ты уложишь хотя бы пять.
   - Но я с Джо Брауном не шутил. Я сказал! Хау!
   - Гарри! Ты скоро будешь лучшим охотником в округе Платта, но уж больно ты щепетилен. Это нехорошо для серьезного человека. Пойдем-ка лучше к нам да выпьем по этому случаю. За успех на охоте, за окончание стачки. Твой отец уже давно там.
   - Нет, - произнес Харка.
   - Жаль. Ну, тогда доброй ночи! - И Генри направился к бараку, где жил Джо.
   Харка похлопал Серого по шее, отвел его немного от лагеря, уложил на землю и рядом с ним устроил себе ложе из бизоньих шкур. Он понял, что раз отец опять принялся за "таинственную воду", его не дождаться.
   Усталый Харка проспал до рассвета. Отец так и не появился. Утром, когда вместе с другими людьми старый траппер поехал за мясом, Харка присоединился к нему. Лошади встали у первого убитого Харкой бизона, и траппер заметил, что индеец что-то хочет сказать.
   - Ну, что ты, говори!
   - Скажи, можно мне взять печень и мозги убитых мною бизонов?
   - Мозг и печень? А языки?
   - Нет, языки мне не нужны.
   - Тогда поделимся: мне - языки, а тебе - мозг и печень. Поможешь мне снимать шкуры.
   - Хорошо. А рога и шкуры я бы хотел тоже забрать. Мясо мне не нужно, я настреляю для себя и другой дичи.
   - О чем разговор, я согласен. Все равно шкуры нам ни к чему. Торговцев, которым можно бы их продать, тут нет. А что ты собираешься делать с ними?
   - Я передам их пауни, чтобы они обработали. Я хочу построить палатку для нас с отцом.
   - Подумать только! Слушай, а не передашь ли ты и две моих шкуры для обработки?
   - Если хочешь. Но одну шкуру я подарю женщине пауни за работу.
   - Но только из твоих девяти, понял?
   - Хау.
   Траппер удивленно посмотрел на юного индейца.
   - Ты замечательный парень и годишься не только для охоты, - добродушно пошутил он. - Отдай женщине одну мою шкуру. И вот что, если Джим имеет что-нибудь против тебя, можешь на меня рассчитывать.
   - Хорошо.
   Весь день до позднего вечера Харка был занят: снять шкуру бизона и очистить ее от жира и мяса - это была нелегкая работа. Закончив ее, он навьючил шкуру на двух лошадей. Мозги и печень ему не хотелось везти в лагерь. Он развел костер и стал поджаривать свои деликатесы. Подошел траппер.
   - Неужто ты все сразу съешь?
   - Да.
   - Приятного тебе аппетита. Ну и брюхо у тебя! Когда же ты следующий раз будешь обедать?
   - Послезавтра.
   Харка был в восторге от такого изысканного лакомства. В лагере приятной для него по вкусу пищи не было, и с этого дня он решил сам заботиться о своем пропитании.
   Было далеко за полночь, когда Харка вернулся в лагерь. Отца он нашел лежащим у коней. Матотаупа хотел похвалить Харку за отличную работу, но по резким движениям сына догадался о его настроении, и слова похвалы застряли в горле. Он притворился спящим и натянул одеяло на лицо. Ему было не по себе, ведь он дал сыну слово никогда больше не пить "таинственную воду" - и вот опять напился почти до потери сознания!..
   Он лежал спиной к спине со своим сыном, но чувствовал себя очень одиноким. "Видимо, в этой воде какой-то особенно злой дух", - думал он, и эта мысль вдруг так испугала его, словно увидел себя на краю бездонной пропасти.
   ПРОЩАЛЬНЫЙ ВЕЧЕР
   Прошло три года. Рельсы железной дороги дотянулись уже до лагеря строителей. К ночи ожидалось прибытие поезда с материалами. После разгрузки он должен был отправиться в обратный путь.
   Джо Браун сидел на постели в своей комнатушке. Он еще и еще раз перечитывал письмо. Его миссия на строительстве была завершена, и все дела он уже сдал прибывшему преемнику. Браун проявил себя, однако, достаточно энергичным и предприимчивым человеком. В условиях бешеной конкуренции различных компаний, осуществлявших строительство дороги, о таких качествах не забывали, и Браун получил новое выгодное положение. По случаю отъезда он давал прощальный ужин.
   Генри вошел в комнатушку Джо Брауна. Молодой инженер был полон энергии.
   - О Джо, сегодня будет великолепно. Я приглашу скрипача, который пиликает тут по вечерам. А кроме того, я обнаружил настоящего цыгана. Ну, этот сыграет так сыграет! Все варится, жарится! А завтра - завтра мы уже будем катить по этой опостылевшей прерии! Как я рад!
   Браун даже рассмеялся.
   - Во всяком случае мы свой участок пути сделали, и премия - наша.
   - Я в этом уверен, Джо. Но извини, у меня еще куча дел. Один вопрос: кого ты хочешь видеть за нашим столом?
   - Конечно, людей достойных, которых не так уж у нас много, и, конечно, тех, с кем мы блуждали по прерии и кто знает, что нам пришлось пережить...