— Ошерл, ты говоришь абсурдные вещи. Моя так называемая теория стоит на двух ногах: сначала логические измышления; потом простая наблюдательность. Объект, который ты позволил Йа-Йимпу найти в яме, достаточно похож на Персиплекс, чтобы ввести в заблуждение Эйч-Монкура, но не меня.
Ошерл удивлённо моргнул.
— Почему же у тебя такое острое зрение, а Эйч-Монкур так слеп?
— Я не только мудр и беспристрастен; я умен. Эйч-Монкур же может похвалиться лишь животным коварством, едва ли превосходящим твоё собственное.
— Я не понимаю тебя.
— Разве у тебя нет глаз? Ведь призма, привязанная ремнём, висела на шее Йа-Йимпа в горизонтальном положении, тогда как настоящий Персиплекс всегда находится в вертикальном положении, чтобы каждый мог свериться с текстом. Эйч-Монкур не обратил на это внимания, и я рад, что он поторопился. Что ты скажешь теперь?
— Я должен подумать.
— Ещё два вопроса: первый — у кого настоящий Персиплекс, у тебя или у Сарсема? Второй — каким образом вы с Сарсемом сможете одновременно получить вознаграждение и быть наказанными за вероломство?
— В моем случае первое заметно превосходит второе. Что же до Сарсема, столь преданного Эйч-Монкуру, то я не имею никаких сведений на его счёт.
— А Персиплекс?
— А! Такое важное дело я не могу обсуждать с человеком, не имеющим полномочий.
— Что? Ты включаешь меня в эту категорию, когда сам Айделфонс поручил тебе помогать мне? — вскричал Риалто.
— Остаюсь при своём мнении.
— Отлично! Мы изложим факты перед Айделфонсом в Бумергарфе, и я докажу свою правоту… А заодно отмечу твоё нежелание помогать мне в поисках Персиплекса, так что Эоны пройдут, прежде чем ты получишь ещё хоть одно очко.
Ошерл сразу встрепенулся и поспешно заметил:
— Неужели все так серьёзно? Тогда я дам тебе намёк. Эйч-Монкур и Сарсем разработали план, как подшутить над тобой. Я же, осознав всю серьёзность ситуации, позволил Йа-Йимпу найти фальшивый кристалл. Конечно, настоящая призма находится у Сарсема, и потому его вина гораздо больше моей, — Ошерл издал нервный смешок.
Вдруг из шатра выскочила Шалук Утренняя Заря и взволнованно произнесла:
— Я слышу странный шум со стороны деревни… Похоже, люди чем-то сильно разгневаны и двигаются в нашу сторону.
Риалто прислушался и ответил:
— Думаю, золотые зикко Эйч-Монкура превратились в лягушек или жёлуди, или монеты, которые я заплатил Ум-Фоду, изменились раньше времени… В любом случае нам пора уходить отсюда. Ошерл, мы должны вернуться в Бумергарф минутой позже того момента, когда покинули его.
Глава шестнадцатая
По срочному вызову Айделфонса члены ассоциации магов собрались в Большом Зале Бумергарфа. Отсутствовал лишь Риалто, но никто не упомянул его имени.
Наставник молча восседал в массивном кресле возле кафедры, низко склонив голову, так, что борода падала на лежащие на коленях руки. Остальные маги переговаривались вполголоса, время от времени поглядывая на Айделфонса и размышляя о причине собрания.
Минуты проходили одна за другой, а Наставник все ещё не произнёс ни слова. Двусторонние беседы в комнате постепенно смолкли, и все уставились на Айделфонса, ожидая объяснений. Наконец он, словно получив чей-то сигнал, заговорил строгим голосам:
— Почтённые маги! Мы собрались здесь по чрезвычайно важному поводу! Вооружившись разумом и мудростью, нам предстоит рассмотреть необычное дело. Причина, по которой я созвал вас на конклав, беспрецедентна. Чтобы предотвратить возможные вторжения в Бумергарф, я создал непроницаемую сеть вокруг Большого Зала. Тут, конечно, есть свои неудобства, но зато никто не сможет помешать нам, никто не сможет также и покинуть собрание — ни отсюда, ни сюда доступа нет.
Хуртианкц со свойственной ему несдержанностью воскликнул:
— К чему такие предосторожности? Я не люблю, чтобы кто-то ограничивал мои передвижения, и требую объяснить, ради чего я должен находиться на положении пленника?
— Я уже сообщил о своих мотивах. Вкратце же — я не желаю, чтобы кто бы то ни было пришёл сюда, либо покинул зал до завершения конклава, — спокойно ответил Айделфонс.
— Хорошо, продолжай. Я постараюсь сдержать нетерпение.
— Предваряя суть дела, я хотел бы обратиться к авторитету Фандаала, Великого Магистра нашего искусства. Его указаниями и предостережениям мы будем пользоваться в рассмотрении сложнейшего вопроса сегодня. Я имею в виду, главным образом, Голубые Принципы.
Эйч-Монкур перебил его:
— Айделфонс, ты, конечно, прав, но не слишком ли затянулась вступительная речь? Пора перейти к сути дела. Я полагаю, ты собрал нас, чтобы заняться перераспределением собственности Риалто. Хотелось бы узнать, что за новые ценности удалось обнаружить, и каково их количество?
— Ты забегаешь далеко вперёд, Эйч-Монкур! Но раз уж сделано подобное предположение, вероятно, все присутствующие принесли с собой список имеющихся у них в наличии предметов, ранее принадлежавших Риалто? Все принесли? Нет? Честно говоря, я и не ожидал ничего подобного… Тогда… о чем это я? Ах да, я выразил своё глубочайшее почтение Фандаалу.
— Да! А теперь расскажи нам о новых находках — будь так любезен. Где, кстати говоря, они были спрятаны? — снова вставил Эйч-Монкур.
Айделфонс поднял руку, требуя тишины.
— Терпение, Эйч-Монкур! Я надеюсь, ты помнишь всю цепочку событий, начиная с того, что Хуртианкц в спешке порвал копию Голубых Принципов Риалто, чем и спровоцировал его апелляцию? — спросил Наставник.
— Я отлично помню. Риалто, как всегда, устроил бурю в стакане воды.
Высокая фигура в чёрных брюках, узкой чёрной блузе и низко надвинутой на лоб чёрной шляпе вышла из тени.
— Мне так не кажется, — произнёс человек в чёрном и снова отошёл в тень.
Айделфонс не обратил на него никакого внимания.
— С теоретической точки зрения дело очень интересное. Риалто являлся истцом, а все собравшиеся в этом зале — ответчиками. Риалто выдвинул чёткое обвинение: он заявил, что в Голубых Принципах содержится статья, в которой говорится, что любое намеренное уничтожение или повреждение Монстрамента или его заверенной копии является преступлением. За подобное преступление назначено наказание: трехкратное возмещение убытков от конфискации как минимум и полная конфискация имущества виновных как максимум. Таково было требование Риалто, и он принёс повреждённую копию как свидетельство преступления и кодекс одновременно.
Ответчики, возглавляемые Эйч-Монкуром, Хуртианкцом, Гилгэдом и другими, отвергли претензии Риалто и обвинили его самого в совершении преступления, которое также могло повлечь за собой тяжкие последствия. Чтобы доказать свою правоту и вину Риалто, Эйч-Монкур и остальные отправились на холм Священной Реликвии, где изучили подлинный Монстра-мент.
Эйч-Монкур утверждал — и якобы нашёл подобную статью в законе, — что любая попытка представить свидетелям повреждённую копию Монстрамента, либо ссылаться на содержащиеся в ней статьи, является преступлением.
Таким образом, Эйч-Монкур и его сторонники заявили, что, предъявив на собрании повреждённую копию и ссылаясь на неё, Риалто совершил преступление, должен подвергнуться суду, а его претензии на незаконность конфискации отметаются сами собой. Они утверждали, что вина Риалто заслуживает исключения его из списков членов ассоциации магов.
Айделфонс сделал паузу и обвёл взглядом всех присутствующих.
— Я правильно излагаю события?
— Вполне. Сомневаюсь, что кто-то станет возражать. Риалто давно был у нас как кость в горле, — ответил Гилгэд.
Вермулиан добавил:
— Я не требую для Риалто Заброшенной Капсулы (Заклинание Заброшенной Капсулы подразумевает заключение виновного в герметичную капсулу и отправку её на сорок пять миль от поверхности Земли.). Пусть он доживает свой век в теле саламандры или ящерицы где-нибудъ на реке Ганг.
Айделфонс прокашлялся.
— Прежде чем выносить Риалто обвинительный приговор, следует разобраться в некоторых чрезвычайно странных обсто-ятельсвах. Прежде всего позвольте мне спросить: кто из вас сверился с собственной копией Голубых Принципов в связи с делом Риалто? Как? Никто?
Неженка Лоло весело хихикнул.
— А разве это так уж необходимо? В конце концов не с этой ли целью мы зря слетали на холм Священной Реликвии.
— Совершенно верно. Но я не могу оставить без внимания инцидент с порванной копией Риалто, и она интересует меня не меньше, чем наша поездка на холм, — ответил Айделфонс.
— Это все же твои личные впечатления. А теперь, Айдел-фонс, надо бы покончить с…
— Одну минуту! Во-первых, я хочу сказать, что сверился с собственной копией Монстрамента, и она в точности совпадает с копией Риалто, — перебил его Наставник.
В комнате воцарилась тишина. Маги пребывали в недоумении. Внезапно Хуртианкц сделал нетерпеливый жест и воскликнул::
— К чему все эти тонкости? Риалто, несомненно, совершил преступление и должен быть наказан. Персиплекс лишь подтверждает его вину. Что ещё можно сказать?
— Только одно! Как заметил наш уважаемый коллега Эйч-Монкур, остались ещё мои личные впечатления. Возможно ли, что прошлой ночью все мы стали жертвами галлюцинации? Как вы, возможно, помните, на холме Священной Реликвии мы обнаружили, что текст Монстрамента проецировался на экран в зеркальном отражении. Все мы хорошо знаем, что настоящий Перс иплекс всегда находится в одном положении и не может искажать начертанные на нем статьи документа.
Снова фигура человека в чёрном вышла из тени.
— Настоящий Персиплекс не может находиться в иной позиции! He забывайте этого!
Призрак опять ушёл в тень, и снова на его реплику никто не обратил внимания.
Эйч-Монкур заметил:
— Возможно ли, чтобы целая группа опытных магов стала жертвой галлюцинации? Я вынужден не согласиться с тобой.
— Я тоже! Никакой галлюцинации не было! — вскричал Хуртианкц.
Наставник возразил:
— Тем не менее, пользуясь своими правами Наставника, я приказываю всем занять места в моей вертушке, также защищённой от проникновения извне, и мы отправимся на холм Священной Реликвии, чтобы раз и навсегда покончить с этим делом.
— Как тебе будет угодно. Но к чему все эти уловки с сетями и экранами? А что, если кому-то из нас срочно понадобится отправиться домой по неотложному делу? — спросил Неженка Лоло.
— Придётся потерпеть некоторое время. Сюда, пожалуйста.
Ошерл удивлённо моргнул.
— Почему же у тебя такое острое зрение, а Эйч-Монкур так слеп?
— Я не только мудр и беспристрастен; я умен. Эйч-Монкур же может похвалиться лишь животным коварством, едва ли превосходящим твоё собственное.
— Я не понимаю тебя.
— Разве у тебя нет глаз? Ведь призма, привязанная ремнём, висела на шее Йа-Йимпа в горизонтальном положении, тогда как настоящий Персиплекс всегда находится в вертикальном положении, чтобы каждый мог свериться с текстом. Эйч-Монкур не обратил на это внимания, и я рад, что он поторопился. Что ты скажешь теперь?
— Я должен подумать.
— Ещё два вопроса: первый — у кого настоящий Персиплекс, у тебя или у Сарсема? Второй — каким образом вы с Сарсемом сможете одновременно получить вознаграждение и быть наказанными за вероломство?
— В моем случае первое заметно превосходит второе. Что же до Сарсема, столь преданного Эйч-Монкуру, то я не имею никаких сведений на его счёт.
— А Персиплекс?
— А! Такое важное дело я не могу обсуждать с человеком, не имеющим полномочий.
— Что? Ты включаешь меня в эту категорию, когда сам Айделфонс поручил тебе помогать мне? — вскричал Риалто.
— Остаюсь при своём мнении.
— Отлично! Мы изложим факты перед Айделфонсом в Бумергарфе, и я докажу свою правоту… А заодно отмечу твоё нежелание помогать мне в поисках Персиплекса, так что Эоны пройдут, прежде чем ты получишь ещё хоть одно очко.
Ошерл сразу встрепенулся и поспешно заметил:
— Неужели все так серьёзно? Тогда я дам тебе намёк. Эйч-Монкур и Сарсем разработали план, как подшутить над тобой. Я же, осознав всю серьёзность ситуации, позволил Йа-Йимпу найти фальшивый кристалл. Конечно, настоящая призма находится у Сарсема, и потому его вина гораздо больше моей, — Ошерл издал нервный смешок.
Вдруг из шатра выскочила Шалук Утренняя Заря и взволнованно произнесла:
— Я слышу странный шум со стороны деревни… Похоже, люди чем-то сильно разгневаны и двигаются в нашу сторону.
Риалто прислушался и ответил:
— Думаю, золотые зикко Эйч-Монкура превратились в лягушек или жёлуди, или монеты, которые я заплатил Ум-Фоду, изменились раньше времени… В любом случае нам пора уходить отсюда. Ошерл, мы должны вернуться в Бумергарф минутой позже того момента, когда покинули его.
Глава шестнадцатая
По срочному вызову Айделфонса члены ассоциации магов собрались в Большом Зале Бумергарфа. Отсутствовал лишь Риалто, но никто не упомянул его имени.
Наставник молча восседал в массивном кресле возле кафедры, низко склонив голову, так, что борода падала на лежащие на коленях руки. Остальные маги переговаривались вполголоса, время от времени поглядывая на Айделфонса и размышляя о причине собрания.
Минуты проходили одна за другой, а Наставник все ещё не произнёс ни слова. Двусторонние беседы в комнате постепенно смолкли, и все уставились на Айделфонса, ожидая объяснений. Наконец он, словно получив чей-то сигнал, заговорил строгим голосам:
— Почтённые маги! Мы собрались здесь по чрезвычайно важному поводу! Вооружившись разумом и мудростью, нам предстоит рассмотреть необычное дело. Причина, по которой я созвал вас на конклав, беспрецедентна. Чтобы предотвратить возможные вторжения в Бумергарф, я создал непроницаемую сеть вокруг Большого Зала. Тут, конечно, есть свои неудобства, но зато никто не сможет помешать нам, никто не сможет также и покинуть собрание — ни отсюда, ни сюда доступа нет.
Хуртианкц со свойственной ему несдержанностью воскликнул:
— К чему такие предосторожности? Я не люблю, чтобы кто-то ограничивал мои передвижения, и требую объяснить, ради чего я должен находиться на положении пленника?
— Я уже сообщил о своих мотивах. Вкратце же — я не желаю, чтобы кто бы то ни было пришёл сюда, либо покинул зал до завершения конклава, — спокойно ответил Айделфонс.
— Хорошо, продолжай. Я постараюсь сдержать нетерпение.
— Предваряя суть дела, я хотел бы обратиться к авторитету Фандаала, Великого Магистра нашего искусства. Его указаниями и предостережениям мы будем пользоваться в рассмотрении сложнейшего вопроса сегодня. Я имею в виду, главным образом, Голубые Принципы.
Эйч-Монкур перебил его:
— Айделфонс, ты, конечно, прав, но не слишком ли затянулась вступительная речь? Пора перейти к сути дела. Я полагаю, ты собрал нас, чтобы заняться перераспределением собственности Риалто. Хотелось бы узнать, что за новые ценности удалось обнаружить, и каково их количество?
— Ты забегаешь далеко вперёд, Эйч-Монкур! Но раз уж сделано подобное предположение, вероятно, все присутствующие принесли с собой список имеющихся у них в наличии предметов, ранее принадлежавших Риалто? Все принесли? Нет? Честно говоря, я и не ожидал ничего подобного… Тогда… о чем это я? Ах да, я выразил своё глубочайшее почтение Фандаалу.
— Да! А теперь расскажи нам о новых находках — будь так любезен. Где, кстати говоря, они были спрятаны? — снова вставил Эйч-Монкур.
Айделфонс поднял руку, требуя тишины.
— Терпение, Эйч-Монкур! Я надеюсь, ты помнишь всю цепочку событий, начиная с того, что Хуртианкц в спешке порвал копию Голубых Принципов Риалто, чем и спровоцировал его апелляцию? — спросил Наставник.
— Я отлично помню. Риалто, как всегда, устроил бурю в стакане воды.
Высокая фигура в чёрных брюках, узкой чёрной блузе и низко надвинутой на лоб чёрной шляпе вышла из тени.
— Мне так не кажется, — произнёс человек в чёрном и снова отошёл в тень.
Айделфонс не обратил на него никакого внимания.
— С теоретической точки зрения дело очень интересное. Риалто являлся истцом, а все собравшиеся в этом зале — ответчиками. Риалто выдвинул чёткое обвинение: он заявил, что в Голубых Принципах содержится статья, в которой говорится, что любое намеренное уничтожение или повреждение Монстрамента или его заверенной копии является преступлением. За подобное преступление назначено наказание: трехкратное возмещение убытков от конфискации как минимум и полная конфискация имущества виновных как максимум. Таково было требование Риалто, и он принёс повреждённую копию как свидетельство преступления и кодекс одновременно.
Ответчики, возглавляемые Эйч-Монкуром, Хуртианкцом, Гилгэдом и другими, отвергли претензии Риалто и обвинили его самого в совершении преступления, которое также могло повлечь за собой тяжкие последствия. Чтобы доказать свою правоту и вину Риалто, Эйч-Монкур и остальные отправились на холм Священной Реликвии, где изучили подлинный Монстра-мент.
Эйч-Монкур утверждал — и якобы нашёл подобную статью в законе, — что любая попытка представить свидетелям повреждённую копию Монстрамента, либо ссылаться на содержащиеся в ней статьи, является преступлением.
Таким образом, Эйч-Монкур и его сторонники заявили, что, предъявив на собрании повреждённую копию и ссылаясь на неё, Риалто совершил преступление, должен подвергнуться суду, а его претензии на незаконность конфискации отметаются сами собой. Они утверждали, что вина Риалто заслуживает исключения его из списков членов ассоциации магов.
Айделфонс сделал паузу и обвёл взглядом всех присутствующих.
— Я правильно излагаю события?
— Вполне. Сомневаюсь, что кто-то станет возражать. Риалто давно был у нас как кость в горле, — ответил Гилгэд.
Вермулиан добавил:
— Я не требую для Риалто Заброшенной Капсулы (Заклинание Заброшенной Капсулы подразумевает заключение виновного в герметичную капсулу и отправку её на сорок пять миль от поверхности Земли.). Пусть он доживает свой век в теле саламандры или ящерицы где-нибудъ на реке Ганг.
Айделфонс прокашлялся.
— Прежде чем выносить Риалто обвинительный приговор, следует разобраться в некоторых чрезвычайно странных обсто-ятельсвах. Прежде всего позвольте мне спросить: кто из вас сверился с собственной копией Голубых Принципов в связи с делом Риалто? Как? Никто?
Неженка Лоло весело хихикнул.
— А разве это так уж необходимо? В конце концов не с этой ли целью мы зря слетали на холм Священной Реликвии.
— Совершенно верно. Но я не могу оставить без внимания инцидент с порванной копией Риалто, и она интересует меня не меньше, чем наша поездка на холм, — ответил Айделфонс.
— Это все же твои личные впечатления. А теперь, Айдел-фонс, надо бы покончить с…
— Одну минуту! Во-первых, я хочу сказать, что сверился с собственной копией Монстрамента, и она в точности совпадает с копией Риалто, — перебил его Наставник.
В комнате воцарилась тишина. Маги пребывали в недоумении. Внезапно Хуртианкц сделал нетерпеливый жест и воскликнул::
— К чему все эти тонкости? Риалто, несомненно, совершил преступление и должен быть наказан. Персиплекс лишь подтверждает его вину. Что ещё можно сказать?
— Только одно! Как заметил наш уважаемый коллега Эйч-Монкур, остались ещё мои личные впечатления. Возможно ли, что прошлой ночью все мы стали жертвами галлюцинации? Как вы, возможно, помните, на холме Священной Реликвии мы обнаружили, что текст Монстрамента проецировался на экран в зеркальном отражении. Все мы хорошо знаем, что настоящий Перс иплекс всегда находится в одном положении и не может искажать начертанные на нем статьи документа.
Снова фигура человека в чёрном вышла из тени.
— Настоящий Персиплекс не может находиться в иной позиции! He забывайте этого!
Призрак опять ушёл в тень, и снова на его реплику никто не обратил внимания.
Эйч-Монкур заметил:
— Возможно ли, чтобы целая группа опытных магов стала жертвой галлюцинации? Я вынужден не согласиться с тобой.
— Я тоже! Никакой галлюцинации не было! — вскричал Хуртианкц.
Наставник возразил:
— Тем не менее, пользуясь своими правами Наставника, я приказываю всем занять места в моей вертушке, также защищённой от проникновения извне, и мы отправимся на холм Священной Реликвии, чтобы раз и навсегда покончить с этим делом.
— Как тебе будет угодно. Но к чему все эти уловки с сетями и экранами? А что, если кому-то из нас срочно понадобится отправиться домой по неотложному делу? — спросил Неженка Лоло.
— Придётся потерпеть некоторое время. Сюда, пожалуйста.
Глава семнадцатая
Вертушка легко взмыла в воздух и полетела на юг через Асколэс к изумрудным холмам, держа курс к самому высокому из них. После плавного приземления от неё отделилась шестигранная сеть, предотвращающая возможное проникновение посторонних существ, не позволявшая даже магам покинуть холм по своему усмотрению.
— Не стоит давать демонам возможности ввести нас в заблуждение, — пояснил Айделфонс.
Окружённые сетью маги вошли в святилище. Персиплекс, как всегда, стоял на подушке из чёрного шелка. Возле него в кресле сидело человекообразное существо с белой кожей и прозрачными глазами. Вместо волос у него на голове росли розовые перья.
— А! Сарсем! Как служба? Никто не беспокоил? — сердечно поинтересовался Айделфонс.
— Все в полном порядке, — мрачно ответил Слуга.
— Никаких сложностей? Никто тебя не беспокоил с тех пор, как мы виделись в последний раз? Ты уверен?
— Я абсолютно уверен, что все идёт хорошо.
— Что ж, я рад это слышать! А теперь давайте-ка обратим внимание на проекцию Персиплекса. Возможно, в прошлый раз мы были невнимательны, так что теперь надо постараться не сделать ошибок. Сарсем, покажи нам текст документа!
На экране вспыхнула проекция Голубых Принципов. Айделфонс удовлетворённо хмыкнул.
— Отлично! Как я и говорил, в прошлый раз мы все пали жертвами заблуждения — даже уверенный в себе Хуртианкц, который сейчас читает Монстрамент в третий раз. Хуртианкц! Будь так добр, прочти этот отрывок вслух!
Хуртианкц бесстрастно произнёс:
— Всякий, кто по злому умыслу намеренно уничтожит, внесёт изменения либо по-своему истолкует статьи Монстрамента, повинен в преступлении, равно как и его возможные сообщники. Все они понесут наказание согласно Статье Д. Статья гласит, что за подобное преступление виновному грозит кара, подробно описанная в Разделе Г.
Айделфонс повернулся к Эйч-Монкуру, стоявшему с выпученными глазами и отвисшей челюстью.
— Итак, ты был прав, Эйч-Монкур! Теперь мы все смогли убедиться в истинности твоих слов.
Эйч-Монкур неуверенно пробормотал:
— Да, похоже, что так.
Нахмурив брови, он смерил Сарсема долгим пронзительным взглядом, но Слуга не поднял глаз.
— Теперь, когда все ясно, мы можем вернуться в Бумергарф и продолжить рассмотрение дела, — заявил Айделфонс.
Эйч-Монкур попытался возразить: — Я плохо себя чувствую. Убери, пожалуйста, сеть, чтобы я мог вернуться в своё имение.
— Это невозможно. Все должны присутствовать на собрании. Как ты знаешь, мы пытаемся разобраться с делом Риалто, — ответил Наставник.
— Но дело Риалто можно считать завершённым! Продолжение уже бессмысленно. Нам надо отправиться по домам и заняться собственными делами! — воскликнул Бизант.
— Все в Бумергарф! Я не потерплю дальнейшего неповиновения! — прогремел Айделфонс.
Сдерживая возмущение, маги вновь заняли свои места в вертушке, и весь обратный путь никто не проронил ни слова. Трижды Эйч-Монкур поднимал палец, желая обратиться к Наставнику, но каждый раз что-то мешало ему сделать это.
В Бумергарфе маги неохотно вошли в Большой Зал и расселись по местам. В тени по-прежнему стоял человек в чёрном.
Айделфонс заговорил:
— А теперь мы рассмотрим сведения, добытые Риалто, и его возражения по делу. У кого-нибудь есть возражения?
Ответом ему была тишина.
Наставник повернулся к человеку в чёрном.
— Риалто, что ты можешь нам поведать?
— Я вынес встречное обвинение Хуртианкцу и его компании и теперь ожидаю решения.
Наставник произнёс:
— Присутствующие разделились на две группы: Риалто, истец, и ответчики — все остальные. В таком случае мы можем лишь обратиться за помощью к Голубым Принципам, содержание которых не подлежит обсуждению. Риалто, как Наставник я заявляю, что ты полностью доказал свою невиновность и теперь имеешь право требовать возвращения имущества и справедливой компенсации морального ущерба.
Риалто вышел вперёд и взошёл на кафедру.
— Я одержал тяжёлую и безрадостную победу, ибо сражался с людьми, которых считал в большей или меньшей степени своими друзьями.
Маг обвёл взглядом комнату. Немногие встретились с ним глазами. Ровным голосом он продолжил:
— Победа далась мне нелегко. На пути к ней пришлось тяжело потрудиться, познать горечь разочарований. Тем не менее я не намерен злорадствовать. Есть лишь одно требование — вернуть мне всю собственность, конфискованную в Фалу, и по одному камню Иона от каждого члена ассоциации в качестве компенсации морального ущерба. Все выше сказанное не относится лишь к одному человеку.
Эо Хозяин Опалов произнёс:
— Риалто, ты мудр и благороден. Действительно, своей победой ты не приобрёл всеобщей любви. Как я заметил, Хуртианкц и Зилифант скрежещут зубами от злости. И все же ты не нажил новых врагов. Я признаю свою ошибку и готов вернуть тебе все имущество и один камень Иона в качестве компенсации. Надеюсь, остальные последуют моему примеру.
Эшмаил воскликнул:
— Отличная речь, Эо! Я полностью разделяю твоё мнение. Риалто, а кто тот единственный человек, которого ты имел в виду, говоря, что не примешь его извинений?
— Я говорил об Эйч-Монкуре, ибо его поступки невозможно простить. Посягнув на Монстрамент, он нанёс всем нам серьёзное оскорбление. Вы стали его жертвами, равно как и я.
Эйч-Монкура следует лишить изученной им магии, а также способностей к её постижению. Этот акт осуществит Айделфонс, наш Наставник. Эйч-Монкур, которого вы видите сейчас, уже не тот человек, что стоял здесь час назад, а Айделфонс уже призвал своих Слуг. Они отправят провинившегося мага в местную кожевенную мастерскую, где ему подыщут занятие по способностям. Я же намерен завтра вернуться в Фалу, где постараюсь скорее забыть о пережитом.
— Не стоит давать демонам возможности ввести нас в заблуждение, — пояснил Айделфонс.
Окружённые сетью маги вошли в святилище. Персиплекс, как всегда, стоял на подушке из чёрного шелка. Возле него в кресле сидело человекообразное существо с белой кожей и прозрачными глазами. Вместо волос у него на голове росли розовые перья.
— А! Сарсем! Как служба? Никто не беспокоил? — сердечно поинтересовался Айделфонс.
— Все в полном порядке, — мрачно ответил Слуга.
— Никаких сложностей? Никто тебя не беспокоил с тех пор, как мы виделись в последний раз? Ты уверен?
— Я абсолютно уверен, что все идёт хорошо.
— Что ж, я рад это слышать! А теперь давайте-ка обратим внимание на проекцию Персиплекса. Возможно, в прошлый раз мы были невнимательны, так что теперь надо постараться не сделать ошибок. Сарсем, покажи нам текст документа!
На экране вспыхнула проекция Голубых Принципов. Айделфонс удовлетворённо хмыкнул.
— Отлично! Как я и говорил, в прошлый раз мы все пали жертвами заблуждения — даже уверенный в себе Хуртианкц, который сейчас читает Монстрамент в третий раз. Хуртианкц! Будь так добр, прочти этот отрывок вслух!
Хуртианкц бесстрастно произнёс:
— Всякий, кто по злому умыслу намеренно уничтожит, внесёт изменения либо по-своему истолкует статьи Монстрамента, повинен в преступлении, равно как и его возможные сообщники. Все они понесут наказание согласно Статье Д. Статья гласит, что за подобное преступление виновному грозит кара, подробно описанная в Разделе Г.
Айделфонс повернулся к Эйч-Монкуру, стоявшему с выпученными глазами и отвисшей челюстью.
— Итак, ты был прав, Эйч-Монкур! Теперь мы все смогли убедиться в истинности твоих слов.
Эйч-Монкур неуверенно пробормотал:
— Да, похоже, что так.
Нахмурив брови, он смерил Сарсема долгим пронзительным взглядом, но Слуга не поднял глаз.
— Теперь, когда все ясно, мы можем вернуться в Бумергарф и продолжить рассмотрение дела, — заявил Айделфонс.
Эйч-Монкур попытался возразить: — Я плохо себя чувствую. Убери, пожалуйста, сеть, чтобы я мог вернуться в своё имение.
— Это невозможно. Все должны присутствовать на собрании. Как ты знаешь, мы пытаемся разобраться с делом Риалто, — ответил Наставник.
— Но дело Риалто можно считать завершённым! Продолжение уже бессмысленно. Нам надо отправиться по домам и заняться собственными делами! — воскликнул Бизант.
— Все в Бумергарф! Я не потерплю дальнейшего неповиновения! — прогремел Айделфонс.
Сдерживая возмущение, маги вновь заняли свои места в вертушке, и весь обратный путь никто не проронил ни слова. Трижды Эйч-Монкур поднимал палец, желая обратиться к Наставнику, но каждый раз что-то мешало ему сделать это.
В Бумергарфе маги неохотно вошли в Большой Зал и расселись по местам. В тени по-прежнему стоял человек в чёрном.
Айделфонс заговорил:
— А теперь мы рассмотрим сведения, добытые Риалто, и его возражения по делу. У кого-нибудь есть возражения?
Ответом ему была тишина.
Наставник повернулся к человеку в чёрном.
— Риалто, что ты можешь нам поведать?
— Я вынес встречное обвинение Хуртианкцу и его компании и теперь ожидаю решения.
Наставник произнёс:
— Присутствующие разделились на две группы: Риалто, истец, и ответчики — все остальные. В таком случае мы можем лишь обратиться за помощью к Голубым Принципам, содержание которых не подлежит обсуждению. Риалто, как Наставник я заявляю, что ты полностью доказал свою невиновность и теперь имеешь право требовать возвращения имущества и справедливой компенсации морального ущерба.
Риалто вышел вперёд и взошёл на кафедру.
— Я одержал тяжёлую и безрадостную победу, ибо сражался с людьми, которых считал в большей или меньшей степени своими друзьями.
Маг обвёл взглядом комнату. Немногие встретились с ним глазами. Ровным голосом он продолжил:
— Победа далась мне нелегко. На пути к ней пришлось тяжело потрудиться, познать горечь разочарований. Тем не менее я не намерен злорадствовать. Есть лишь одно требование — вернуть мне всю собственность, конфискованную в Фалу, и по одному камню Иона от каждого члена ассоциации в качестве компенсации морального ущерба. Все выше сказанное не относится лишь к одному человеку.
Эо Хозяин Опалов произнёс:
— Риалто, ты мудр и благороден. Действительно, своей победой ты не приобрёл всеобщей любви. Как я заметил, Хуртианкц и Зилифант скрежещут зубами от злости. И все же ты не нажил новых врагов. Я признаю свою ошибку и готов вернуть тебе все имущество и один камень Иона в качестве компенсации. Надеюсь, остальные последуют моему примеру.
Эшмаил воскликнул:
— Отличная речь, Эо! Я полностью разделяю твоё мнение. Риалто, а кто тот единственный человек, которого ты имел в виду, говоря, что не примешь его извинений?
— Я говорил об Эйч-Монкуре, ибо его поступки невозможно простить. Посягнув на Монстрамент, он нанёс всем нам серьёзное оскорбление. Вы стали его жертвами, равно как и я.
Эйч-Монкура следует лишить изученной им магии, а также способностей к её постижению. Этот акт осуществит Айделфонс, наш Наставник. Эйч-Монкур, которого вы видите сейчас, уже не тот человек, что стоял здесь час назад, а Айделфонс уже призвал своих Слуг. Они отправят провинившегося мага в местную кожевенную мастерскую, где ему подыщут занятие по способностям. Я же намерен завтра вернуться в Фалу, где постараюсь скорее забыть о пережитом.
Глава восемнадцатая
Шалук Утренняя Заря сидела на берегу реки Тэссы под сенью одной из многочисленных осин, росших тут и там и затенявших дом Риалто. Маг, приведя в порядок хозяйство, вышел на улицу и присоединился к девушке.
Он сел возле неё на траву, потом улёгся на спину и молча наблюдал за плывущими над головой облаками. Незаметно повернув голову, он изучал сначала тонкий профиль Шалук, потом нежные изгибы её фигуры. Сегодня на девушке были надеты песочного цвета брюки, подвязанные ленточками на икрах, чёрные тапочки, белая блузка и чёрная накидка. Блестящие чёрные волосы обвивала шёлковая красная лента. Риалто подумал, что в своё время она была «Избранной», Лучшей из Лучших. А теперь?
Девушка почувствовала на себе его взгляд и обернулась.
Маг произнёс:
— Шалук Выжившая, Утренняя Заря, что же мне с тобой делать?
«Избранная» снова погрузилась в созерцание тёмной речной воды.
— Я тоже хотела бы знать, что мне с собой делать. Риалто изумлённо поднял брови:
— Наша эра — последняя из известных на земле, может быть, и не самая безоблачная. И все же, ты ничего не хочешь; у тебя нет врагов; ты вольна идти, куда заблагорассудится. Что же тебя тревожит?
Шалук вздрогнула.
— Я не хочу показаться придирчивой, однако… Ты обращался со мной очень благородно, был щедр и внимателен. Но я здесь совсем одна. Наблюдая за вашим коллоквиумом, я представила себе стаю крокодилов, греющихся на солнышке у берегов Киука.
Риалто поморщился:
— Я тоже походил на крокодила?
Шалук, погрузившаяся в свои мысли, оставила его замечание без внимания.
— При дворе Восходящей на Востоке Луны я была «Избранной», Лучшей из Лучших! Самые благородные мужчины оспаривали честь поцеловать мою руку. Когда я проходила мимо, запах моих духов вызывал у них страстные вздохи и восторженные восклицания. Здесь меня воспринимают как Худшую из Худших. Никому нет дела, пахну ли я духами или коровьим навозом. Я стала мрачной и преисполнилась сомнений. Неужели я так слаба, скучна и некрасива, что сею безразличие повсюду, куда бы ни пошла?
Риалто снова улёгся на спину и смотрел на небо.
— Абсурд! Мираж! Сумасшествие!
На лице Шалук появилась грустная полуулыбка.
— Если бы ты относился ко мне недостойно и заставлял исполнять свои капризы, у меня оставалась хотя бы гордость. А твоё благородное обхождение не оставляет мне даже этого.
Риалто наконец обрёл дар речи.
— Ты самая недогадливая из всех девушек! Сколько раз мои руки тянулись к тебе, сколько раз я дрожал от желания заключить тебя в объятия, но всегда сдерживал себя, чтобы ты могла чувствовать себя в безопасности! А теперь ты обвиняешь меня в бессердечности и называешь крокодилом! Моё любовное томление ты принимала за старческое бессилие. Это я должен обижаться на тебя.
Вскочив на ноги, Риалто подошёл ближе к Шалук и, сев возле неё, взял девушку за руки.
— Самые красивые женщины обычно бывают и самыми жестокими! Даже сейчас ты подвергаешь меня изощрённой пытке.
— Да? Скажи мне, каким образом, чтобы я могла сделать это снова.
— Ты расстраивалась, что на меня не действуют твои чары. Но, если разобраться, не меньше ли пострадала бы твоя гордость, если на моем месте оказался бы Неженка Лоло, Зилифант или хотя бы Бизант? Но то был я, Риалто, казавшийся преступно безразличным. Я сам теперь страдаю от собственного тщеславия. Ну, разве тебе не жаль меня? Неужели ты не осчастливишь бедного Риалто даже взглядом?
Шалук, наконец, не выдержала и улыбнулась.
— Риалто, вот что я тебе скажу: если бы на твоём месте оказался Неженка Лоло, Зилифант, Бизант или кто-либо другой, я не сидела бы с ним на берегу, прижавшись так тесно.
Риалто с облегчением вздохнул. Он притянул девушку ближе, глядя в глаза.
— Теперь, когда ты знаешь причину моего безразличия, не кажется ли Двадцать Первый Эон менее мрачным?
Шалук медленно повернула голову в сторону садящегося за Тэссой солнца и ответила:
— Если только чуть-чуть. А что, если солнце потухнет прямо сейчас?
Риалто встал на ноги и помог подняться Шалук.
— Кто знает? Оно вполне может просветить ещё добрую сотню лет!
Девушка вздохнула и произнесла:
— Посмотри, как оно мигает! По-моему, солнце порядком устало. А может, оно просто радуется предстоящей бессонной ночи.
Риалто прошептал ей на ухо, что их ночь тоже будет бессонной. В ответ Шалук мягко, но настойчиво потянула его за руку, и оба они медленно зашагали обратно в Фалу.
Он сел возле неё на траву, потом улёгся на спину и молча наблюдал за плывущими над головой облаками. Незаметно повернув голову, он изучал сначала тонкий профиль Шалук, потом нежные изгибы её фигуры. Сегодня на девушке были надеты песочного цвета брюки, подвязанные ленточками на икрах, чёрные тапочки, белая блузка и чёрная накидка. Блестящие чёрные волосы обвивала шёлковая красная лента. Риалто подумал, что в своё время она была «Избранной», Лучшей из Лучших. А теперь?
Девушка почувствовала на себе его взгляд и обернулась.
Маг произнёс:
— Шалук Выжившая, Утренняя Заря, что же мне с тобой делать?
«Избранная» снова погрузилась в созерцание тёмной речной воды.
— Я тоже хотела бы знать, что мне с собой делать. Риалто изумлённо поднял брови:
— Наша эра — последняя из известных на земле, может быть, и не самая безоблачная. И все же, ты ничего не хочешь; у тебя нет врагов; ты вольна идти, куда заблагорассудится. Что же тебя тревожит?
Шалук вздрогнула.
— Я не хочу показаться придирчивой, однако… Ты обращался со мной очень благородно, был щедр и внимателен. Но я здесь совсем одна. Наблюдая за вашим коллоквиумом, я представила себе стаю крокодилов, греющихся на солнышке у берегов Киука.
Риалто поморщился:
— Я тоже походил на крокодила?
Шалук, погрузившаяся в свои мысли, оставила его замечание без внимания.
— При дворе Восходящей на Востоке Луны я была «Избранной», Лучшей из Лучших! Самые благородные мужчины оспаривали честь поцеловать мою руку. Когда я проходила мимо, запах моих духов вызывал у них страстные вздохи и восторженные восклицания. Здесь меня воспринимают как Худшую из Худших. Никому нет дела, пахну ли я духами или коровьим навозом. Я стала мрачной и преисполнилась сомнений. Неужели я так слаба, скучна и некрасива, что сею безразличие повсюду, куда бы ни пошла?
Риалто снова улёгся на спину и смотрел на небо.
— Абсурд! Мираж! Сумасшествие!
На лице Шалук появилась грустная полуулыбка.
— Если бы ты относился ко мне недостойно и заставлял исполнять свои капризы, у меня оставалась хотя бы гордость. А твоё благородное обхождение не оставляет мне даже этого.
Риалто наконец обрёл дар речи.
— Ты самая недогадливая из всех девушек! Сколько раз мои руки тянулись к тебе, сколько раз я дрожал от желания заключить тебя в объятия, но всегда сдерживал себя, чтобы ты могла чувствовать себя в безопасности! А теперь ты обвиняешь меня в бессердечности и называешь крокодилом! Моё любовное томление ты принимала за старческое бессилие. Это я должен обижаться на тебя.
Вскочив на ноги, Риалто подошёл ближе к Шалук и, сев возле неё, взял девушку за руки.
— Самые красивые женщины обычно бывают и самыми жестокими! Даже сейчас ты подвергаешь меня изощрённой пытке.
— Да? Скажи мне, каким образом, чтобы я могла сделать это снова.
— Ты расстраивалась, что на меня не действуют твои чары. Но, если разобраться, не меньше ли пострадала бы твоя гордость, если на моем месте оказался бы Неженка Лоло, Зилифант или хотя бы Бизант? Но то был я, Риалто, казавшийся преступно безразличным. Я сам теперь страдаю от собственного тщеславия. Ну, разве тебе не жаль меня? Неужели ты не осчастливишь бедного Риалто даже взглядом?
Шалук, наконец, не выдержала и улыбнулась.
— Риалто, вот что я тебе скажу: если бы на твоём месте оказался Неженка Лоло, Зилифант, Бизант или кто-либо другой, я не сидела бы с ним на берегу, прижавшись так тесно.
Риалто с облегчением вздохнул. Он притянул девушку ближе, глядя в глаза.
— Теперь, когда ты знаешь причину моего безразличия, не кажется ли Двадцать Первый Эон менее мрачным?
Шалук медленно повернула голову в сторону садящегося за Тэссой солнца и ответила:
— Если только чуть-чуть. А что, если солнце потухнет прямо сейчас?
Риалто встал на ноги и помог подняться Шалук.
— Кто знает? Оно вполне может просветить ещё добрую сотню лет!
Девушка вздохнула и произнесла:
— Посмотри, как оно мигает! По-моему, солнце порядком устало. А может, оно просто радуется предстоящей бессонной ночи.
Риалто прошептал ей на ухо, что их ночь тоже будет бессонной. В ответ Шалук мягко, но настойчиво потянула его за руку, и оба они медленно зашагали обратно в Фалу.
Часть третья
МОРРЕОН
Глава первая
Демон Ксексамед, выкапывая корни, содержащие драгоценные камни, в Зачарованном Лесу, скинул плащ, разогревшись от усилий. Однако сверкание голубых чешуек на теле демона не осталось без внимания Херарда Вестника н чернокнижника Шру. Украдкой приблизившись к демону, они изготовились поймать его. Создав пару прочных сетей, они пленили демона.
С большими трудностями, постоянно подвергаясь угрозам, выпадам и попыткам нападения со стороны Ксексамеда, маги доставили его во дворец Айделфонса, где уже собрались остальные члены ассоциации магов.
Айделфонс долгое время исполнял роль Наставника, и теперь именно он начал допрашивать пленённого демона. Прежде всего маг решил узнать его имя.
— Меня зовут Ксексамед, как ты отлично знаешь, старина Айделфонс!
— Да. Теперь я узнаю тебя, хотя в последний раз созерцал твой зад, когда мы отправили тебя на Джанк. Осознаешь ли ты, что, вернувшись на землю, подвергнешься казни?
— Ты не прав, Айделфонс, поскольку я больше не демон. Заявляю, что вернулся к состоянию обыкновенного человека. Даже бывшие друзья теперь презирают меня.
— Очень хорошо. Тем не менее запрет был нарушен. Где же ты теперь проживаешь?
Ксексамед почувствовал, что Наставника не особенно интересует ответ на данный вопрос, и уклончиво сказал:
— То здесь, то там. Я наслаждаюсь сладким воздухом Земли, таким приятным после химических испарений Джанка.
Айделфонсу нелегко было заговорить зубы.
— Что же ты привёз с собой? В особенности, как много камней Иона?
— Давай поговорим о чем-нибудь другом. Я собираюсь влиться в круг местной знати и, как будущий товарищ всем присутствующим, нахожу эти сети унизительными, — заметил Ксексамед.
Импульсивный Хуртианкц прорычал:
— Хватит пустой болтовни! Говори о камнях Иона!
— Ну я привёз с собой несколько таких побрякушек, — с достоинством ответил демон.
— И где же они?
Ксексамед обратился к Айделфонсу:
— Прежде чем я отвечу, могу ли я узнать ваши намерения относительно моего будущего?
Айделфонс принялся теребить бороду, устремив взгляд на огонёк свечи.
— Твоя судьба зависит от многих факторов. А пока я предлагаю тебе предъявить нам камни Иона.
— Они спрятаны в подвале моего дома, — неохотно сознался демон.
— Который находится?..
— На дальней окраине Зачарованного Леса.
Риалто Великолепный вскочил на ноги и воскликнул:
— Ждите здесь! Я проверю, не лжёт ли он!
Колдун Гилгэд поднял обе руки в знак протеста.
— Не так быстро, Риалто! Я отлично знаю эти места! Лучше пойду я!
Айделфонс нейтральным тоном сказал:
— Я предлагаю послать комиссию, состоящую из Риалто, Гилгэда, Муна Философа, Хуртианкца, Килгаса, Эо Xозяина Опалов и Барбаникоса. Они отправятся к дому демона и принесут сюда контрабанду. Мы не будем продолжать расследование до их возвращения.
С большими трудностями, постоянно подвергаясь угрозам, выпадам и попыткам нападения со стороны Ксексамеда, маги доставили его во дворец Айделфонса, где уже собрались остальные члены ассоциации магов.
Айделфонс долгое время исполнял роль Наставника, и теперь именно он начал допрашивать пленённого демона. Прежде всего маг решил узнать его имя.
— Меня зовут Ксексамед, как ты отлично знаешь, старина Айделфонс!
— Да. Теперь я узнаю тебя, хотя в последний раз созерцал твой зад, когда мы отправили тебя на Джанк. Осознаешь ли ты, что, вернувшись на землю, подвергнешься казни?
— Ты не прав, Айделфонс, поскольку я больше не демон. Заявляю, что вернулся к состоянию обыкновенного человека. Даже бывшие друзья теперь презирают меня.
— Очень хорошо. Тем не менее запрет был нарушен. Где же ты теперь проживаешь?
Ксексамед почувствовал, что Наставника не особенно интересует ответ на данный вопрос, и уклончиво сказал:
— То здесь, то там. Я наслаждаюсь сладким воздухом Земли, таким приятным после химических испарений Джанка.
Айделфонсу нелегко было заговорить зубы.
— Что же ты привёз с собой? В особенности, как много камней Иона?
— Давай поговорим о чем-нибудь другом. Я собираюсь влиться в круг местной знати и, как будущий товарищ всем присутствующим, нахожу эти сети унизительными, — заметил Ксексамед.
Импульсивный Хуртианкц прорычал:
— Хватит пустой болтовни! Говори о камнях Иона!
— Ну я привёз с собой несколько таких побрякушек, — с достоинством ответил демон.
— И где же они?
Ксексамед обратился к Айделфонсу:
— Прежде чем я отвечу, могу ли я узнать ваши намерения относительно моего будущего?
Айделфонс принялся теребить бороду, устремив взгляд на огонёк свечи.
— Твоя судьба зависит от многих факторов. А пока я предлагаю тебе предъявить нам камни Иона.
— Они спрятаны в подвале моего дома, — неохотно сознался демон.
— Который находится?..
— На дальней окраине Зачарованного Леса.
Риалто Великолепный вскочил на ноги и воскликнул:
— Ждите здесь! Я проверю, не лжёт ли он!
Колдун Гилгэд поднял обе руки в знак протеста.
— Не так быстро, Риалто! Я отлично знаю эти места! Лучше пойду я!
Айделфонс нейтральным тоном сказал:
— Я предлагаю послать комиссию, состоящую из Риалто, Гилгэда, Муна Философа, Хуртианкца, Килгаса, Эо Xозяина Опалов и Барбаникоса. Они отправятся к дому демона и принесут сюда контрабанду. Мы не будем продолжать расследование до их возвращения.
Глава вторая
Все добро, найденное в доме Ксексамеда, включая тридцать два камня Иона, разложили на огромном столе в Большом Зале дворца Айделфонса: сферы, эллипсоиды, веретёнца, каждый предмет размером с маленькое пёрышко издавал внутреннее свечение. Сеть не позволяла им разлететься в стороны подобно пузырям иллюзий.
— Вот теперь у нас есть база для дальнейшего расследования, Ксексамед, каков источник всех найденных у тебя вещей? — спросил Наставник.
Ксексамед в недоумении поднял свои длинные чёрные перья, словно и сам не знал, откуда что взялось. Туман Зачарованной Воды и Барбаникос держали концы сети, сдерживающей демона, и не позволяли ослабнуть петле аркана. Ксексамед поинтересовался:
— Так что же случилось с неукротимым Морреоном? Он не восстановил свои знания?
Айделфонс удивлённо поднял брови.
— Морреон? Я почти забыл это имя… Каковы были обстоятельства дела?
Херард Вестник, знавший легенды двадцати эонов, ответил:
— После того как демоны были повержены, с ними заключили договор. Им сохранили жизни в обмен на разглашение источника камней Иона. Доблестный Морреон получил задание узнать местонахождение камней, и с тех пор никто ничего не слышал о нем.
— Его детально проинструктировали. Хотите убедиться — найдите и спросите у самого Морреона! — обиженно заявил Ксексамед.
— Почему он не вернулся? — спросил Наставник.
— Не могу сказать. Кто-нибудь ещё стремится узнать источник камней? Я с удовольствием снабжу его всеми инструкциями.
— Вот теперь у нас есть база для дальнейшего расследования, Ксексамед, каков источник всех найденных у тебя вещей? — спросил Наставник.
Ксексамед в недоумении поднял свои длинные чёрные перья, словно и сам не знал, откуда что взялось. Туман Зачарованной Воды и Барбаникос держали концы сети, сдерживающей демона, и не позволяли ослабнуть петле аркана. Ксексамед поинтересовался:
— Так что же случилось с неукротимым Морреоном? Он не восстановил свои знания?
Айделфонс удивлённо поднял брови.
— Морреон? Я почти забыл это имя… Каковы были обстоятельства дела?
Херард Вестник, знавший легенды двадцати эонов, ответил:
— После того как демоны были повержены, с ними заключили договор. Им сохранили жизни в обмен на разглашение источника камней Иона. Доблестный Морреон получил задание узнать местонахождение камней, и с тех пор никто ничего не слышал о нем.
— Его детально проинструктировали. Хотите убедиться — найдите и спросите у самого Морреона! — обиженно заявил Ксексамед.
— Почему он не вернулся? — спросил Наставник.
— Не могу сказать. Кто-нибудь ещё стремится узнать источник камней? Я с удовольствием снабжу его всеми инструкциями.