Пуирас нагло усмехнулся и заявил:
   — Вы чрезвычайно проницательны и очень точно выражаетесь. Никак не могу возразить на ваше замечание.
   Риалто ответил:
   — В моем доме нет места безответственным людям или алкоголикам. С этого момента можешь считать себя уволенным.
   — Вы этого не сделаете! — выкрикнул Пуирас хриплым голосом, сопровождая свои слова пьяной отрыжкой. — Мне сказали, что здесь отличное место, и я получу работу, если буду воровать не больше старика Фанка и расточать вам комплименты. И что же? Сегодня я очень скромно запустил руку в вашу казну, и вы не услышали от меня ни одного бранного слова. Так где же оно — это отличное место? И какое отличное место может быть, если не имеешь возможности прогуляться в деревню?
   — Пуирас, ты невероятно пьян и являешь собой отвратительное зрелище, — заявил Риалто.
   — Не стоит комплиментов! Не можем же мы все быть магами и добывать себе модную одежду щелчком пальцев! — проревел Пуирас.
   Возмущённый Риалто вскочил на ноги.
   — Довольно! Иди в свою комнату, пока я не наслал на тебя ураган!
   — Именно это я и собирался сделать, когда вы позвали меня обратно, — угрюмо ответил слуга.
   Риалто решил, что дальнейшие препирательства ниже его достоинства. Пуирас удалился, что-то бормоча себе под нос.


Глава шестая


   Прекрасный летающий дворец Вермулиана со всеми его лоджиями, садами и вестибюлем представлял собой восьмиугольник протяжённостью около трех акров. Все это великолепие парило над землёй. В плане дворец выглядел подобно пятиугольной звезде с кристальными спиралевидными башнями на каждом окончании. В центре располагалась башня повыше, где находились личные апартаменты Вермулиана. Мраморная балюстрада окружала небольшой внутренний павильончик. В центре павильона бил великолепный фонтан, возле которого росли лимоны с серебряными соцветиями и плодами. Справа и слева от павильона располагались квадраты садов; земля позади была засажена травами и салатами для домашней кухни.
   Гостям Вермулиана отводились комнаты в крыльях дворца; под центральной башней располагались разнообразные салоны, комнаты для проведения утренних и полуденных часов, библиотека, музыкальная гостиная, столовая и большая комната отдыха.
   Спустя час после восхода солнца начали прибывать гости Вермулиана. Первым появился Гилгэд, последним — Айделфонс. Вермулиан, уже успокоившийся после вчерашнего бурного обсуждения, приветствовал каждого мага со скрупулёзно отмеренным количеством радушия. Ознакомившись со своими комнатами, гости собрались в большом салоне. Вермулиан обратился ко всем присутствующим:
   — Для меня огромное удовольствие принимать у себя столь достойную компанию! Наша цель: спасти героя Морреона! Все собравшиеся отличаются умом и мудростью, но все ли понимают, что нам предстоит очень долгое путешествие? — Вермулиан переводил бесстрастный взгляд с одного лица на другое. — Все ли готовы к скуке, неудобствам и опасности? Те, кто готов, могут рискнуть. Те же, кто охотится за камнями Иона, имеют последнюю возможность вернуться к себе домой, во дворец, пещеру, гнездо. Есть желающие? Нет? Тогда мы отправляемся.
   Вермулиан кивнул задумавшимся над предстоящим путешествием гостям и поднялся в особый бельведер, откуда наложил на дворец Заклятье Плавучести. Дворец начал двигаться в воздухе, словно остроконечное облако. Вермулиан сверился с Небесным Альманахом и отметил несколько символов. Отобранные символы маг начертил на диске штурвала и запустил его. Начертанные символы автоматически направляли дворец в нужную точку Вселенной. Вермулиан зажёг тонкую свечку и поставил её в своеобразную кадильницу. Дворец поплыл в воздухе, оставив позади старушку Землю и гревшее её солнце.
   Риалто стоял возле мраморной балюстрады. Айделфонс вскоре присоединился к нему. Оба мага наблюдали за тем, как родная планета становилась едва различимой точкой. Айделфонс меланхолично произнёс:
   — Когда предпринимаешь столь длительное путешествие, окончание которого скрыто в неизвестности, в голову начинают приходить странные мысли. Надеюсь, ты оставил дела в порядке?
   — Хозяйство ещё не восстановлено. Пуирас оказался закоренелым пьяницей; напившись, он совершенно забывает о своих обязанностях и правилах хорошего тона. Этим утром я понизил его в должность Минускула, — мрачно ответил Риалто.
   Айделфонс безучастно кивнул.
   — Я опасаюсь размолвок среди наших коллег, хотя сейчас они настроены довольно дружелюбно.
   — Ты хочешь сказать, что могут возникнуть распри из-за камней Иона? — осторожно предположил Риалто.
   — Да. Как правильно выразился Вермулиан, наша задача — спасти Морреона. Камни Иона лишь будут отвлекать нас от главного. Если мы все же отыщем камни, то наверняка начнутся споры, и Гилгэд заявит, что они по праву должны принадлежать именно ему.
   — Да уж, Гилгэд-то своего не упустит. Но как инициатор путешествия Вермулиан должен получить свою долю, — заметил Риалто.
   — Само собой.
   В этот момент Вермулиан спустился в павильон, где к нему подошёл Мун Философ, Хуртианкц и другие. Мун задал интересующий всех вопрос о дальнейшей судьбе членов ассоциации.
   — Проблема завершения нашего путешествия становится все более важной. Вермулиан, откуда ты знаешь, что именно это направление приведёт нас к Морреону?
   — Хороший вопрос. Чтобы ответить вам, я процитирую внутреннее правило Вселенной. Мы можем выбрать любое направление, которое покажется удобным, и оно приведёт нас к тому же самому месту — концу Вселенной, — сказал Вермулиан.
   — Любопытно! В таком случае мы неизбежно наткнёмся на Морреона. Что ж, перспектива обнадёживающая! — заявил Зилифант.
   Гилгэд казался неудовлетворённым.
   — А что со «сверкающими полями» камней Иона? Где они находятся? — спросил он.
   — Поиск полей — вторичная, а то и третичная задача. Сейчас надо думать лишь о герое Морреоне, — напомнил ему Айделфонс.
   — Твоя решительность запоздала на несколько зонов. Морре-он уже давно сгорает от нетерпения, — ядовито заметил Гилгэд.
   — Обстоятельства помешали нам заняться его спасением раньше. Я уверен, Морреон поймёт нас, — нахмурив брови, раздражённо ответил Айделфонс.
   Зилифант заметил:
   — Поведение Ксексамеда не перестаёт удивлять меня! Как демон и ренегат, он не имеет никаких видимых причин помогать Морреону, нам или своим бывшим друзьям демонам.
   — Думаю, вскоре мы узнаем разгадку, — произнёс Херард Вестник.


Глава седьмая


   Путешествие продолжалось. Дворец проплывал мимо звёзд, туч раскалённого газа, через тёмные просторы Вселенной. Маги медитировали в беседках, обменивались мнениями в салонах за бокалами отличного ликёра, дремали на мраморных скамьях в павильоне, выходили на балюстраду полюбоваться на все новые и новые галактики. Завтраки подавались каждому в его собственные покои, ланч обычно устраивался в павильоне, а роскошные обеды проводились очень торжественно и продолжались до глубокой ночи.
   Чтобы оживить вечеринки, Вермулиан переносил в зал самых очаровательных, умных и красивых женщин из разных эонов, каждую в наряде своей эпохи. Женщины находили чужеземный дворец не менее удивительным, чем факт своего присутствия в нем. Некоторые думали, что видят его во сне, другие считали себя умершими, и лишь немногие наиболее умные дамы догадывались о реальном положении вещей. Чтобы облегчить процесс общения, Вермулиан вызвал заклинание, благодаря которому женщины могли говорить на языке Двадцать Первого Эона, и вечера во дворце проходили весьма оживлённо. Риалто почти влюбился в Мерсею из страны Миф, давным-давно покоящуюся под толщами воды Шанского океана. Хрупкая брюнетка Мерсея обладала удивительным шармом, её серьёзное бледное лицо хранило выражение величественного спокойствия, и невозможно было догадаться, о чем она думает. Риалто призвал на помощь всю свою галантность и обаяние, но не добился взаимности. Девушка молча смотрела на него без всякого интереса. В итоге Риалто подумал, что она либо глупа, либо ещё более утончённая особа, чем он сам. Тем не менее провал на любовном фронте огорчил мага, и он очень расстроился, когда Вермулиан вернул женщин в свои эпохи.
   Дворец плыл сквозь тучи звёздной пыли, яркие галактики и извилистые звёздные течения; через миры, где звезды издавали фиолетовое свечение, окутанные клубами бледно-зеленого газа; через тёмные уголки Вселенной, где виднелись одни лишь светящиеся тучи пыли. Наконец маги прибыли в новый район, где сверкающие белые звезды устремлялись в воронки розового, голубого и белого газа, и члены ассоциации высыпали к балюстраде, чтобы насладиться необыкновенным зрелищем.
   Затем звезды стали уменьшаться, их стремительные течения остались позади. Пространство вокруг сделалось темнее и плотнее. Наконец настало время, когда все звезды исчезли из вида, и впереди лежала лишь пустота. Вермулиан сделал важное заявление:
   — Мы уже близки к краю Вселенной! Теперь следует двигаться очень осторожно. Впереди лежит «Ничто».
   — Где же тогда Морреон? Уж конечно, его не может быть в такой тьме, — заметил Хуртианкц.
   — Вокруг нас не просто тьма. Здесь, там, повсюду находятся мёртвые звезды. По сути дела, мы пересекаем «помойку» Вселенной, где угасшие звезды ожидают своей окончательной участи; обратите внимание на отдалённую одинокую звезду, последнюю, оставшуюся во Вселенной. Нам следует двигаться осторожно, ибо впереди находится «Ничто», — произнёс Вермулиан.
   — Но «Ничто» пока неразличимо, — заметил Эо Хозяин Опалов.
   — Смотри внимательнее! Видишь вон ту тёмную стену? Это и есть «Ничто», — отозвался Вермулиан.
   — Тогда встаёт вопрос: где находится Морреон? Во дворце Айделфонса, когда мы строили планы путешествия, конец Вселенной казался определённой точкой. А теперь, когда мы добрались до него, перед нами огромные пространства, — заявил Пэргастин.
   Гилгэд пробормотал себе под нос:
   — Вся эта экспедиция — сплошной фарс. Я лично не вижу ни «сверкающих», ни каких-либо других полей.
   — Последняя оставшаяся звезда и есть цель нашего путешествия. Мы приближаемся слишком быстро — надо снизить скорость, — сказал Вермулиан.
   Маги стояли возле балюстрады, наблюдая за одинокой звездой. Вермулиан некоторое время изучал звезду и обнаружил одинокую планету, она вращалась вокруг солнца.
   — Существует огромная вероятность того, что именно здесь мы обнаружим Морреона, — произнёс Мун Философ.


Глава восьмая


   Дворец приближался к одинокой планете, и вскоре она предстала перед магами в виде диска цвета ночной бабочки. На некотором расстоянии от неё в бледном солнечном свете хорошо виднелась огромная тёмная стена. Хуртианкц, присмотревшись к ней, произнёс:
   — Теперь понятно, почему Ксексамед так беспокоился. Если, конечно, Морреон действительно живёт на этой заброшенной планете.
   Поверхность планеты все приближалась, и теперь можно было разглядеть, что местный ландшафт довольно однообразен и мрачен. Едва различимые холмы возвышались над долинами; моря тускло поблёскивали вдалеке. Единственное, что представляло интерес, — развалины некогда оживлённых городов. Немногие здания сохранились вопреки времени, и по ним можно было судить, что постройки местных жителей отличались небольшой высотой.
   Дворец опустился ниже, чтобы маги могли в деталях рассмотреть руины города. Группка мелких грызунов скрылась в близлежащем кустарнике. Больше никаких признаков жизни не было заметно. Дворец продолжил огибать планету. Вермулиан крикнул магам из бельведера:
   — Обратите внимания на кучку камней — это древний тракт. Похожие нагромождения валунов появлялись через каждые три мили и отмечали линию экватора.
   Возле руин очередного города Вермулиан, осматривавший окрестности, заставил дворец снизиться и приземлиться, чтобы можно было выйти и внимательно исследовать развалины.
   Маги разошлись в разных направлениях, чтобы охватить сразу большую площадь. Гилгэд направился к заброшенной площади, Пэргастин и Зилифант к городскому амфитеатру, Хуртианкц — в странное сооружение из плит песчаника. Айделфонс, Риалто, Мун Философ и Херард Вестник просто шли и глазели по сторонам и вдруг услышали заунывное пение.
   — Странно! Это, похоже, голос Хуртианкца, достойнейшего из людей! — воскликнул Херард.
   Маги вошли в расщелину среди руин, приведшую их в просторную комнату, защищённую от проникновения песка каменными плитами. Свет проникал внутрь сквозь многочленные трещины в стенах. По центру комнаты были выложены шесть длинных плит. В дальнем конце сидел Хуртианкц, безмятежно наблюдая за входящими. На плите перед ним стоял шар из темно-коричневого стекла или полированного камня. На полке позади него располагались другие геометрические тела из тех же материалов.
   — Кажется, Хуртианкц наткнулся на развалины древней таверны, — произнёс Айделфонс.
   — Хуртианкц! Мы услышали твоё пение и пришли узнать, что случилось. Ты нашёл что-нибудь? — спросил Риалто.
   Хуртианкц закашлялся и упал на пол.
   — Хуртианкц! Ты меня слышишь? Или ты выпил слишком много древнего эликсира, чтобы произнести хоть слово? — крикнул Риалто.
   Хуртианкц ответил громко и чётко:
   — С одной стороны, я выпил слишком много, с другой — недостаточно.
   Мун Философ поднял один из коричневых шаров, оказавшихся бутылками, вынул пробку и понюхал.
   — Что-то вяжущее, терпкое, растительное, — маг попробовал жидкость. — Довольно освежающий напиток.
   Айделфонс и Херард Вестник взяли по бутылке с полки и вынули пробки. Риалто присоединился к дегустаторам.
   Айделфонс, когда выпил достаточно, стал чересчур болтлив и испытывал непреодолимое желание порассуждать о судьбе погибшего города.
   — Как опытный палеонтолог по виду одной-единственной косточки способен восстановить весь скелет, так и хороший учёный может по одному артефакту судить об особенностях вымершей расы. Пробуя этот ликёр, рассматривая бутыль, я спрашиваю себя, каковы же были люди, изготовившие и пившие подобный напиток?
   Хуртианкц, хорошенько выпив, стал резким и угрюмым. Выслушав Айделфонса, он заявил бескомпромиссным тоном:
   — Не вижу особой важности в определении особенностей местных жителей.
   Но Айделфонса не так-то просто было сбить с толку.
   — Тут я расхожусь с прагматиком Хуртианкцом. Я склонён пойти дальше, и обязательно сделаю это благодаря стимулирующему действию старинного ликёра. Я предположу, что настоящий учёный, определив структуру одного-единственного атома, способен будет восстановить строение и историю целой Вселенной! — произнёс Наставник.
   — Ба-а! Пользуясь твоей же логикой, скажу, что понимающему человеку достаточно услышать одно твоё слово, чтобы понять, что и остальные ничего не значат, — ответил Хуртианкц.
   Айделфонс, поглощённый своей теорией, не обратил внимания на грубость. Херард осторожно заметил, что по его мнению, необходимо исследовать объект не одного, а, по крайней мере, двух, а лучше трех, классов, чтобы дать точное определение чему бы то ни было.
   — Здесь я обращаюсь к математике, где прямую определяют двумя точками.
   — Охотно готов предоставить учёному три атома, хотя считаю, что и двух уже чересчур много, — произнёс Айделфонс.
   Риалто, поднимаясь с плиты, решил заглянуть в затянутое паутиной отверстие в стене и обнаружил там коридор с широкими ступенями, ведущими вниз. Обзаведясь светильником, маг начал спускаться по ступеням. Пришлось сделать один поворот, затем второй, и наконец взору Риалто открылась большая комната, пол которой состоял из выбитых в форме прямоугольников камней. Стены комнаты содержали множество ниш, каждая шести футов в длину, двух в высоту и трех в глубину. Заглянув в одну из ниш, Риалто обнаружил скелет непонятного существа, настолько хрупкий, что от одного взгляда мага он рассыпался в пыль.
   Риалто задумчиво потёр подбородок. Заглянув во вторую нишу, он увидел похожий скелет. Отойдя назад, маг некоторое время размышлял, потом вернулся к ступеням, куда доносился голос Айделфонса:
   — …в той же форме вопроса: почему Вселенная кончается именно здесь, а не милей позже? Из всех вопросов «почему?» — самый настойчивый. Он возникает чаще всего, и редко ответ полностью удовлетворяет спрашивающего, — Айделфонс остановился, чтобы немного передохнуть, и Риалто получил возможность сообщить магам о своей находке.
   — Похоже, мы попали в древний храм. В стенах выдолблены ниши, и каждая из них содержит по скелету, — заявил маг.
   — Точно! Наверняка ты прав! — пробормотал Хуртианкц и сделал ещё один хороший глоток ликёра.
   — Мы ошиблись, приняв это место за таверну. Жидкость в бутылках — не просто спиртное. Думаю, там бальзамирующий настой.
   Айделфонса оказалось не так-то просто отвлечь от его теории.
   — А сейчас я предлагаю обсудить ещё одну истину. Что такое сущность? Тут вы можете обратиться к основной аксиоме магии. Какой маг спросит «почему?»? Он скорее спросит «как?» «Почему?» выставляет его в смешном положении. Каждый ответ на такой вопрос влечёт за собой следующий, и ещё. Выглядит это примерно таким образом:
   Вопрос: Почему Риалто носит чёрную шляпу с золотыми кисточками и малиновым пером?
   Ответ: Потому что так он кажется себе привлекательнее.
   Вопрос: А зачем ему казаться привлекательным?
   Ответ: Потому что он хочет вызывать восхищение и зависть коллег.
   Вопрос: А зачем ему вызывать их восхищение?
   Ответ: Потому что, будучи человеком, он является социальным существом.
   Вопрос: А почему человек — существо социальное?
   Вот так каждый новый ответ порождает все новые и новые вопросы, доходя до бесконечности. В то время как…
   Хуртианкц в нетерпении вскочил на ноги. Подняв высоко над головой бутыль с ликёром, маг бросил её на землю, разбив на множество осколков.
   — Твоя пустая болтовня просто невыносима! Она выходит за всякие рамки приличий! — вскричал маг.
   — Хорошая точка зрения. Что ты ответишь на это, Айделфонс? — поинтересовался Херард.
   — Я склоняюсь к тому, чтобы обвинить Хуртианкца в тупости. Однако сейчас он симулирует глупость, дабы избежать моего гнева, — ответил Айделфонс.
   — Полная чепуха! Я ничего не симулирую! — взревел Хуртианкц.
   Айделфонс пожал плечами.
   — Несмотря на многочисленные недостатки как полемиста и мага, Хуртианкц, по крайней мере, откровенен.
   Хуртианкц сдержал ярость и сказал:
   — Кто может соперничать с твоей болтливостью? Как маг, я намного превосхожу твои способности вытворять нелепые фокусы. Так же, как Риалто Великолепный затмевает твой образ дряхлого старца.
   Настала очередь Айделфонса разъяриться.
   — Пари! — маг вскинул вверх руку, и массивные каменные блоки, из которых состояли стены помещения, разлетелись в стороны. Теперь маги стояли на залитой солнечным светом площадке. — Ну и как?
   — Тривиально, — ответил Хуртианкц. — Посмотри-ка сюда! — он вытянул перед собой руки, и из растопыренных пальцев пошли разноцветные струйки дыма.
   — Ты уподобляешься площадному шарлатану! — заявил Наставник. — Смотри и учись! Я произношу слово «крыша», — слово, сорвавшись с губ мага, некоторое время в виде символа колебалось в воздухе. Затем символ медленно поплыл к крыше одного из сохранившихся строений, завис над ней и исчез. Крыша вдруг засветилась ярким оранжевым светом, и от неё отделилась тысяча символов, которые начали подниматься вверх. Наконец их уже невозможно стало различать, как вдруг из-за облаков раздался голос Айделфонса, подобный грому:
   — КРЫША!
   Хуртианкц заявил:
   — Не велика сложность. А сейчас…
   — Тихо! Прекратите свою пьяную ссору. Посмотрите-ка туда! — сказал Мун Философ.
   Из строения, над которым зависал символ слова «крыша», вышел человек.


Глава девятая


   Мужчина остановился в дверях. Он впечатлял высоким ростом. Длинная седая борода свисала ему на грудь; белые волосы росли из ушей; чёрные глаза странно блестели. На человеке был надет элегантный наряд, совмещавший отделку из бордового, коричневого, чёрного и голубого бархата. Мужчина подошёл ближе к магам, и стало видно, что вокруг его головы в воздухе висит множество сверкающих предметов. Гилгэд, только что вернувшийся с площади, мгновенно издал громкий крик:
   — Камни Иона!
   Человек с тележкой приблизился. Лицо его выражало лёгкое любопытство. Айделфонс пробормотал:
   — Это Морреон! Нет никаких сомнений — его манера двигаться, его фигура — их невозможно не узнать!
   Риалто согласился:
   — Это Морреон. Но почему он так спокоен, словно каждую неделю чужеземцы устраивают эксперименты с его крышей, а «Ничто» угрожает кому-то другому.
   — Должно быть, его сознание затуманилось. Обратите внимание: он не реагирует на наше появление, — заметил Херард.
   Морреон медленно шёл в сторону магов. Камни Иона вокруг него переливались различными цветами. Маги собрались возле мраморных ступеней дворца Вермулиана. Сам Вермулиан вышел вперёд и поднял руку в знак приветствия.
   — Здравствуй, Морреон! Мы пришли, чтобы освободить тебя из многолетнего заточения на этой мрачной планете! — воскликнул он.
   Морреон переводил взгляд тёмных глаз с одного лица на другое, потом издал странный горловой звук, откашлялся, словно пытаясь заставить работать органы, о существовании которых давно забыл.
   Настала очередь Айделфонса представиться:
   — Морреон, друг мой! Это я, Айделфонс; помнишь ли ты добрые старые деньки в Каммербранде? Ответь же нам!
   — Я слышу, — прохрипел Морреон. — Я говорю, но не помню.
   Вермулиан указал на мраморные ступени дворца и произнёс
   — Присоединяйся к нам, будь любезен, и мы немедленно покинем этот угрюмый мир.
   Морреон не сдвинулся с места. Он нахмурился и осмотрел дворец в изумлении.
   — Вы поместили свою летающую хижину прямо над тем местом, где я сушу пряжу, — произнёс он.
   Айделфонс указал в сторону чёрной стены, которая из-за паров атмосферы казалась зловещей тенью.
   — «Ничто» приближается. Оно вот-вот накроет этот мир, и ты вместе с ним перестанешь существовать. По сути, ты умрёшь.
   — Мне не совсем понятно, о чем ты говоришь. Простите, но я должен идти. У меня ещё много дел, — произнёс Морреон.
   — Небольшой вопрос перед тем, как ты уйдёшь. Где спрятаны камни Иона? — не выдержал Гилгэд.
   Морреон смотрел на мага, явно не понимая, о чем речь. Наконец он обратил внимание на камни, которые светились и поблёскивали, тогда как подделки Ксексамеда лишь тускло мерцали. Камни Морреона переливались всеми цветами радуги. Те, что лежали в центре, были бледно-лилового и бледно-зеленого цветов, и явно представляли наибольшую ценность. Некоторые обладали сразу двумя оттенками — розовым и зелёным; дальше располагались красные и карминовые; потом красные и голубые, а у самых краёв тележки лежали камни ярко-голубого цвета.
   Маги заметили странную особенность: когда Морреон задумался, те из лиловых камней, что лежали прямо в центре, утратили блеск и стали такими же тусклыми, как подделки Ксексамеда.
   Морреон медленно задумчиво кивнул.
   — Странно! Я, похоже, очень многое забыл… Я не всегда жил на этой планете. Когда-то все вокруг было совсем другим. Память неохотно отвечает на мои вопросы.
   Вермулиан заявил:
   — Раньше ты жил на Земле! Мы прибыли сюда, чтобы вернуть тебя домой.
   Морреон, улыбаясь, отрицательно покачал головой.
   — Я намерен отправиться в очень важное путешествие.
   — Действительно ли оно необходимо? У нас не так много времени, и если говорить начистоту, совсем не хотелось бы оказаться во власти «Ничего», — заявил Мун Философ.
   — Я обязательно должен осмотреть свои пирамиды из камней, — ответил Морреон мягким, но безапелляционным тоном.
   На мгновение воцарилась тишина, затем Айделфонс спросил:
   — Для чего служат эти пирамиды?
   Морреон, словно неразумному ребёнку, объяснил:
   — Они указывают самый короткий путь вокруг моего мира. Без пирамид здесь легко заблудиться.
   — Но, друг мой, больше нет нужды в указателях. Ведь ты вернёшься с нами на Землю, разве нет? — удивлённо спросил Эо из Опала.
   Морреон не сдержался, чтобы не усмехнуться над глупой настойчивостью пришельцев.
   — А кто будет присматривать за моей собственностью? Как я смогу путешествовать, если пирамиды разрушатся, ткацкие станки сгниют, печи для обжига засорятся, и все имущество лишится систематического ухода? — спросил он.
   Вермулиан вежливо предложил:
   — Хотя бы прими участие в сегодняшнем ужине с нами.
   — С удовольствием, — ответил Морреон. Он поднялся по мраморным ступеням и с удивлением осмотрел павильон.
   — Очаровательно. Надо соорудить нечто подобное возле нового дома.
   — Вряд ли на это хватит времени, — заметил Риалто.
   — Времени? — Морреон нахмурился, словно слово не было ему знакомо. Ещё один лиловый камень внезапно поблек.
   — Ну, конечно же! Время! Но время необходимо для выполнения определённой работы! Например, этого наряда, — Морреон указал на своё причудливое одеяние. — На его изготовление ушло четыре года. До этого я десять лет собирал шкурки животных, затем два года отбеливал, сушил и прял. Одновременно я отстраивал пирамиды, путешествуя по миру. Потом страсть к путешествиям иссякла, но время от времени приходится поправлять камни, а заодно и отмечать, изменился ли ландшафт. Вот и теперь пора идти.