— В самом деле? Ты знаком с Голубыми Принципами? — холодно поинтересовался Риалто.
— Я, в общем, осведомлён об их содержании, — резким тоном заявил Наставник. — Что же до подробностей, то всего не может помнить никто. В любом случае они тут совершенно ни при чем.
Риалто вынул из-за пазухи потрёпанный голубой документ.
— Я зачитаю тебе параграф Ц из Предварительного Манифеста:
«Монстрамент, как вечная доктрина, зиждется на фундаменте равнозначных блоков мудрости. Тот, кто завышает значение одних параграфов и принижает значение других ради собственной выгоды, повинен в нарушении статей кодекса и должен понести наказание согласно Статье В, Секция 3».
Айделфонс быстро моргнул.
— Мои замечания в действительности не более чем шутка.
— В таком случае почему ты не дал показания, что в тот момент, когда избили симиода Гилгэда, мы с тобой гуляли на берегу Скаума?
— Хороший вопрос. Собственно говоря, я действовал согласно процедуре обвинения.
— Как же это?
— Да очень просто! Никто не спрашивал, гулял ли я с тобой на берегу Скаума, когда избили симиода Гилгэда. По правилам юриспруденции, я не мог сам сказать об этом. Кроме того, тебя обвиняли ещё по стольким статьям, что мои слова не поправили бы дела.
— Значит, можно замалчивать правду? Разве тебя самого не интересует, кто избил симиода Гилгэда и почему он представился как Риалто?
Айделфонс прокашлялся.
— В сложившихся обстоятельствах подобные вопросы не задаются.
Риалто вновь обратился к помятой копии Голубых Принципов.
— Параграф К, Секция 2 определяет твоё поведение как «сильное упущение». За это назначено наказание, возможно, и слишком суровое. Однако Вершитель не станет смягчать справедливое наказание…
Айделфонс поднял руки вверх.
— Ты хочешь обратиться из-за такого мелочного дела к Священной Реликвии? Ведь последствия никому не известны…
— Я приведу в качестве обвинения ещё одно нанесённое мне оскорбление. Во время ограбления Фалу моя копия Голубых Принципов была сорвана со стены, измята и брошена на пол. А это подробно описано в Параграфе А: «Вероломные действия», согласно которому все участники злодеяния делят вину поровну и обязаны уплатить мне компенсацию. А это уже далеко не мелочное дело! Я думал, ты разделишь моё негодование и инициируешь возвращение похищенного имущества и наказание виновных, но…
— Твои надежды вполне обоснованны! Я намерен созвать новый конклав, чтобы исправить все допущенные ошибки, которые явно были совершены в пылу страсти. Будь же терпелив! Вершителя не стоит выводить из состояния спокойствия! — вскричал Айделфонс.
— Тогда немедленно созывай конклав! Сообщи, что я невиновен по всем пунктам обвинения, что мне нанесён непоправимый урон, и я требую не только возвращения украденного, но компенсации морального ущерба…
Айделфонс удивлённо воскликнул:
— Но это не рационально!
Риалто безапелляционным тоном ответил:
— Как Наставник, ты сам принимаешь решение. Иначе Вершитель лично назначит сумму штрафа.
Айделфонс глубоко вздохнул.
— Я соберу конклав.
— Объяви, что будут рассмотрены только два пункта: возмещение убытков и наложение штрафов в размере от трех до пятикратного увеличения украденного. Я не потерплю возражений и клеветы. Кроме того, я намерен найти того, кто совершил вменённые мне в вину преступления.
Айделфонс простонал что-то себе под нос, но Риалто не обратил на это внимания.
— Собирай конклав! Не принимай никаких возражений! Должны присутствовать все, ибо я очень рассержен!
Айделфонс ещё раз вздохнул и произнёс:
— Надеюсь, все будет хорошо. Сначала я свяжусь с твоим единственным настоящим другом, кроме меня самого.
— Кого ты имеешь в виду?
— Эйч-Монкура, конечно же! Сначала мы посоветуемся с ним.
Айделфонс подошёл к столу, где поместил подобие лица Эйч-Монкура с двумя отверстиями вместо уха и рта.
— Эйч-Монкур! Айделфонс обращается к тебе! У меня есть важные новости! Ответь, слышишь ли ты меня?
— Айделфонс, я слышу тебя! Что за новости ты хочешь мне сообщить?
— Риалто Великолепный прибыл в Бумергарф! Он взбешён и полон решимости отстаивать свою невиновность. Он доказал, что конклав допустил несколько юридических неточностей, и требует тройного возмещения ущерба. В противном случае Ри-алто грозится обратиться к Вершителю.
— Это большая ошибка. Бездумный акт отчаяния, — сказал рот.
— Я говорил ему о том же, но он слишком упрям и не хочет ничего слушать.
Рот снова заговорил:
— Ты никак не можешь повлиять на него, Айделфонс?
— Он не уступит ни на йоту, а твердит только о статьях Монстрамента и возмещении убытков. Кроме того, Риалто абсолютно уверен, что некий злоумышленник намеренно…
Риалто прервал его:
— Говори короче, пожалуйста. Мне дорого время! Надо лишь собрать конклав, и тебе вовсе нет нужды описывать моё состояние в деталях.
Айделфонс раздражённо бросил на стол девятнадцать подобий лиц. Он наложил заклятье на рты, в знак того, что не принимает отговорок и вопросов, а затем, обращаясь сразу ко всем девятнадцати, приказал им немедленно явиться на конклав в Бумергарф.
— Я, в общем, осведомлён об их содержании, — резким тоном заявил Наставник. — Что же до подробностей, то всего не может помнить никто. В любом случае они тут совершенно ни при чем.
Риалто вынул из-за пазухи потрёпанный голубой документ.
— Я зачитаю тебе параграф Ц из Предварительного Манифеста:
«Монстрамент, как вечная доктрина, зиждется на фундаменте равнозначных блоков мудрости. Тот, кто завышает значение одних параграфов и принижает значение других ради собственной выгоды, повинен в нарушении статей кодекса и должен понести наказание согласно Статье В, Секция 3».
Айделфонс быстро моргнул.
— Мои замечания в действительности не более чем шутка.
— В таком случае почему ты не дал показания, что в тот момент, когда избили симиода Гилгэда, мы с тобой гуляли на берегу Скаума?
— Хороший вопрос. Собственно говоря, я действовал согласно процедуре обвинения.
— Как же это?
— Да очень просто! Никто не спрашивал, гулял ли я с тобой на берегу Скаума, когда избили симиода Гилгэда. По правилам юриспруденции, я не мог сам сказать об этом. Кроме того, тебя обвиняли ещё по стольким статьям, что мои слова не поправили бы дела.
— Значит, можно замалчивать правду? Разве тебя самого не интересует, кто избил симиода Гилгэда и почему он представился как Риалто?
Айделфонс прокашлялся.
— В сложившихся обстоятельствах подобные вопросы не задаются.
Риалто вновь обратился к помятой копии Голубых Принципов.
— Параграф К, Секция 2 определяет твоё поведение как «сильное упущение». За это назначено наказание, возможно, и слишком суровое. Однако Вершитель не станет смягчать справедливое наказание…
Айделфонс поднял руки вверх.
— Ты хочешь обратиться из-за такого мелочного дела к Священной Реликвии? Ведь последствия никому не известны…
— Я приведу в качестве обвинения ещё одно нанесённое мне оскорбление. Во время ограбления Фалу моя копия Голубых Принципов была сорвана со стены, измята и брошена на пол. А это подробно описано в Параграфе А: «Вероломные действия», согласно которому все участники злодеяния делят вину поровну и обязаны уплатить мне компенсацию. А это уже далеко не мелочное дело! Я думал, ты разделишь моё негодование и инициируешь возвращение похищенного имущества и наказание виновных, но…
— Твои надежды вполне обоснованны! Я намерен созвать новый конклав, чтобы исправить все допущенные ошибки, которые явно были совершены в пылу страсти. Будь же терпелив! Вершителя не стоит выводить из состояния спокойствия! — вскричал Айделфонс.
— Тогда немедленно созывай конклав! Сообщи, что я невиновен по всем пунктам обвинения, что мне нанесён непоправимый урон, и я требую не только возвращения украденного, но компенсации морального ущерба…
Айделфонс удивлённо воскликнул:
— Но это не рационально!
Риалто безапелляционным тоном ответил:
— Как Наставник, ты сам принимаешь решение. Иначе Вершитель лично назначит сумму штрафа.
Айделфонс глубоко вздохнул.
— Я соберу конклав.
— Объяви, что будут рассмотрены только два пункта: возмещение убытков и наложение штрафов в размере от трех до пятикратного увеличения украденного. Я не потерплю возражений и клеветы. Кроме того, я намерен найти того, кто совершил вменённые мне в вину преступления.
Айделфонс простонал что-то себе под нос, но Риалто не обратил на это внимания.
— Собирай конклав! Не принимай никаких возражений! Должны присутствовать все, ибо я очень рассержен!
Айделфонс ещё раз вздохнул и произнёс:
— Надеюсь, все будет хорошо. Сначала я свяжусь с твоим единственным настоящим другом, кроме меня самого.
— Кого ты имеешь в виду?
— Эйч-Монкура, конечно же! Сначала мы посоветуемся с ним.
Айделфонс подошёл к столу, где поместил подобие лица Эйч-Монкура с двумя отверстиями вместо уха и рта.
— Эйч-Монкур! Айделфонс обращается к тебе! У меня есть важные новости! Ответь, слышишь ли ты меня?
— Айделфонс, я слышу тебя! Что за новости ты хочешь мне сообщить?
— Риалто Великолепный прибыл в Бумергарф! Он взбешён и полон решимости отстаивать свою невиновность. Он доказал, что конклав допустил несколько юридических неточностей, и требует тройного возмещения ущерба. В противном случае Ри-алто грозится обратиться к Вершителю.
— Это большая ошибка. Бездумный акт отчаяния, — сказал рот.
— Я говорил ему о том же, но он слишком упрям и не хочет ничего слушать.
Рот снова заговорил:
— Ты никак не можешь повлиять на него, Айделфонс?
— Он не уступит ни на йоту, а твердит только о статьях Монстрамента и возмещении убытков. Кроме того, Риалто абсолютно уверен, что некий злоумышленник намеренно…
Риалто прервал его:
— Говори короче, пожалуйста. Мне дорого время! Надо лишь собрать конклав, и тебе вовсе нет нужды описывать моё состояние в деталях.
Айделфонс раздражённо бросил на стол девятнадцать подобий лиц. Он наложил заклятье на рты, в знак того, что не принимает отговорок и вопросов, а затем, обращаясь сразу ко всем девятнадцати, приказал им немедленно явиться на конклав в Бумергарф.
Глава четвёртая
Маги один за другим занимали места в Большом Зале. Последним прибыл Эйч-Монкур. Прежде чем сесть, он перекинулся парой слов с Херардом Вестником, с которым его связывали почти дружеские отношения.
Риалто, прислонившись к обитой деревянными панелями стене, мрачно наблюдал за прибытием бывших соратников по ассоциации. Никто, кроме Эйч-Монкура, отвесившего ему поклон, даже не посмотрел в сторону Риалто.
Айделфонс призвал собравшихся к порядку, затем многозначительно посмотрел на хранившего молчание Риалто. Наставник прокашлялся и заговорил:
— Я перейду прямо к делу. Риалто жалуется на несправедливое изъятие его собственности и требует её возврата и наказания виновных. Если ему будет отказано в удовлетворении, он направит своё дело на рассмотрение Вершителя. Такова в общих чертах причина сегодняшнего собрания.
Гилгэд с побагровевшим от гнева лицом вскочил на ноги.
— Требования Риалто возмутительны! Как он смеет отрицать содеянное? Ведь он избил несчастного Буудиса, да ещё привязал его в зарослях крапивы! Какое бессердечие! Я по-прежнему обвиняю его в этом преступлении и не намерен отзывать обвинения!
— Я не бил твоё чудовище, — спокойно ответил Риалто.
— Ха! Легко сказать! А как ты докажешь свои слова?
— Очень просто. Во время инцидента мы с Айделфонсом гуляли по берегу Скаума.
Гилгэд недоуменно уставился на Наставника.
— Это правда?
Айделфонс сморщил кислую гримасу и ответил:
— Абсолютная правда.
— Тогда почему ты не сказал об этом раньше?
— Мне не хотелось запутывать и без того сложное дело.
— Странно…— с застывшим лицом Гилгэд занял своё место, но в тот же миг вскочил Зилифант.
— Но ты не сможешь отрицать, что уничтожил плазменными шарами моё драгоценное дерево и напустил на мои владения жуткое зловоние. Больше того, ходят слухи, что ты ещё похвалялся своей точностью и приписывал источник зловония мне, Зилифанту!
— Я не делал ничего подобного, — возразил Риалто.
— Ба-а! Тут все ясно как божий день! У тебя нет доказательств обратного.
— В самом деле? Мун Философ и Пэргастин присутствовали в Фалу во время эксперимента. Они видели, как я создал четыре плазменных шара. Один попал в лесные заросли и не причинил никакого вреда. Мун стоял совсем рядом и не чувствовал никакого зловония. Мы наблюдали за всеми четырьмя шарами и видели, как они разлетелись на осколки и исчезли. Ни один не покинул пределов Фалу.
Зилифант неуверенно переводил взгляд с Муна на Пэргастина.
— Правдивы ли его доводы?
— Если быть кратким — да, — ответил Мун.
— Тогда почему же вы не информировали меня раньше?
— Поскольку Риалто признали виновным в других преступлениях, наше свидетельство казалось бессмысленным.
— Только не для меня, — вставил Риалто.
— Возможно.
— А кто рассказал тебе о моем хвастовстве и грязных намёках на твой запах?
Зилифант неуверенно посмотрел в сторону Эйч-Монкура.
— Боюсь, я не помню этого…
Риалто повернулся к Айделфонсу:
— В каких ещё преступлениях меня обвиняют? Хуртианкц отозвался на его вызов:
— Ты наложил заклинание на мою шляпу! Ты разослал всем оскорбительные для меня картинки!
— Я не делал ничего подобного.
— Тогда докажи!
— Ты и сам мог бы догадаться. Ведь ясно, что это было сделано тем же человеком, который избил симиода Гилгэда и уничтожил дерево Зилифанта. Я ни в чем не виноват.
Хуртианкц сделал кислую мину.
— Похоже, в твоих словах есть рациональное зерно. Что ж, я отзываю обвинение.
Риалто вышел вперёд.
— А теперь: какие ещё преступления я якобы совершил? Никто не произнёс ни слова.
— В таком случае, выдвигаю обратные обвинения. Я обвиняю членов ассоциации, каждого в отдельности и всех вместе, кроме себя самого, в нескольких тяжких преступлениях.
Маг подал Айделфонсу список своих претензий. С недовольной гримасой Наставник принял его.
— Риалто, ты уверен, что хочешь зайти так далеко? Да, некоторые ошибки имели место, мы признаем это! Так давай же проявим добродетель милосердия и смирения и без всяких обид войдём в будущее! Все твои друзья всегда помогут тебе словом и делом, и вскоре взаимное доверие восстановится! Разве это не наилучший выход?
Риалто задумчиво сцепил пальцы рук.
— Айделфонс, твоя мудрость, как всегда, велика! В самом деле, зачем нам перебирать все подробности этого подлого дела? Каждому члену ассоциации надо лишь принести свои извинения, вернуть мою собственность и возместить ущерб в трехкратном размере — и все будет, как прежде. Эйч-Монкур, почему бы тебе не подать пример?
— Охотно. Но тогда я скомпрометирую остальных. Каково бы ни было моё лично решение, я предпочёл бы дождаться голосования, — ответил маг.
Риалто продолжил:
— А как насчёт тебя, Хуртианкц? Ты согласен выйти и извиниться?
Хуртианкц пробормотал что-то невнятное. Риалто повернулся к Айделфонсу:
— А ты сам, Наставник?
Айделфонс прочистил горло и заговорил:
— Сейчас я зачитаю принесённый Риалто список обвинений, направленных против членов ассоциации. Полный перечень занимает восемнадцать страниц. Для начала я зачитаю названия статей:
Статья один: Вторжение.
Статья два: Грабёж в крупных размерах.
Статья три: Мелкое воровство.
Статья четыре: Вандализм.
Статья пять: Использование магии в злостных целях против слуги Фроло.
Статья шесть: Клевета
Статья семь: Оскорбление Монстрамента, включая намеренную порчу сертифицированной копии документа.
Статья восемь: Заговор с целью совершения описанных выше преступлений.
Статья девять: Намеренное удерживание украденной собственности.
Статья десять: Непочтение Голубых Принципов, и, как следствие, нарушение статей Монстрамента.
Айделфонс положил список на стол перед собой.
— Я дочитаю список целиком, но позволь спросить, Риалто, не преувеличиваешь ли ты?
Риалто передёрнул плечами.
— Здесь описано большинство совершённых против меня преступлений, но не все.
— Разве? По-моему, список достаточно полный.
— Разве ты забыл саму суть преступления? Кто разослал оскорбляющие Хуртианкца картинки? Кто привязал опал Эо к цепочке слива в моей уборной? Кто избил симиода Гилгэда? Кто уничтожил дерево Зилифанта? Разве все эти вопросы не требуют разрешения?
— Все и в самом деле очень загадочно. Возможно, виной всему простое совпадение, а? Тебй не устраивает моя теория? Что ж, может, я и не прав. И все же вопрос о виновнике не включён тобой в список, а, значит, отпадает сам собой, — заявил Айделфонс.
— Как тебе будет угодно. Однако все, что приключилось с Хуртианкцом, Эо, Гилгэдом и Зилифантом, требует расследования, — произнёс Риалто.
— Всему своё время. А теперь я зачитаю «Список Обвинений» полностью.
— В этом нет нужды. Члены ассоциации уже знакомы с основными статьями. Лично я предлагаю три варианта развития событий. Первый: с единодушного одобрения я получаю требуемое возмещение убытков. Второй: Наставник, используя свои чрезвычайные полномочия, налагает размер штрафов. Третий: мы отошлём список Вершителю, и он, согласно букве закона, вынесет окончательное решение. Айделфонс, не будешь ли ты так добр выбрать наилучший вариант?
Наставник издал странный утробный звук.
— Чему быть, того не миновать. Я предлагаю признать тре-бования Риалто, хотя они и влекут за собой некоторый ущерб. Так что, выбираем второе?
Барбаникос вскочил на ноги:
— Подождите! Я хочу заметить, что наложенное на Риалто взыскание ЧАСТИЧНО было вызвано неприязнью к его одиозной личности! Так что он не имеет права требовать полного возмещения убытков!
— Точно! Точно! — зашумели Туман Зачарованной Воды и другие.
Получив одобрение товарищей, Барбаникос продолжил:
— Любой чуткий человек принял бы осуждение, как должное, смиренно вернулся бы в нашу группу, думая только о том, как оправдаться в наших глазах. Что же мы видим вместо этого? Злобное лицо, вызывающие манеры, оскорбления и угрозы! Разве так надлежит вести себя человеку, недавно наказанному товарищами?
Барбаникос сделал передышку и выпил немного освежающего тоника, после чего продолжил:
— Риалто не вынес никаких уроков для себя! Он выказывает прежнюю наглость и дерзость! Поэтому я настоятельно рекомендую проигнорировать нападки Риалто. Если же он будет настаивать, предлагаю приказать лакею вышвырнуть его за дверь. Риалто, больше мне нечего тебе сказать. Поостерегись! Будь осторожнее! Ты и сам почувствуешь облегчение. Это — во-первых. А теперь…
Айделфонс прервал его:
— Все это очень любопытно! Барбаникос, мы благодарим тебя за выступление.
Барбаникос неохотно сел на место. Айделфонс спросил:
— Есть ли какие-либо дополнения?
— Да, есть. Давайте посмотрим, кто сейчас проголосует за и против Голубых Принципов, — заявил Риалто.
Эйч-Монкур вышел вперёд.
— Следует обсудить ещё кое-что. В нашей дискуссии мы часто обращались к Монстраменту. Могу ли я спросить, кто может снабдить нас подлинной и неповреждённой копией текста? Айделфонс, у тебя, конечно же, есть документ?
Айделфонс тяжело вздохнул и поднял глаза к потолку.
— Не припомню, где я его оставил. Однако Риалто принёс сюда Монстрамент в качестве доказательства…
— К сожалению, копия Риалто, каково бы ни было её содержание, сильно повреждена и не имеет теперь ценности. Мы же нуждаемся в абсолютной полноте и точности, а значит, должны обратиться непосредственно к Персиплексу. Оставим в покое документ Риалто и обратимся к Монстраменту, начертанному непосредственно на Священной Реликвии. Только после этого мы сможем голосовать справедливо. Айделфонс поинтересовался:
— Ты выносишь свою идею как официальное предложение?
— Да.
Херард Вестник воскликнул:
— Я согласен!
Голосование по вопросу завершилось почти единодушно — промолчали лишь Айделфонс и Риалто. Херард встал на ноги.
— Уже поздно, и у нас мало времени. Каждый из нас должен посетить Священную Реликвию и проконсультироваться с точнейшим текстом Персиплекса. Затем Айделфонс, убедившись, что все выполнили предписанное, снова соберёт конклав, и мы завершим рассмотрение дела в более мирной атмосфере.
Риалто криво усмехнулся и поднялся на возвышение рядом с Айделфонсом.
— Те, кто хочет, могут отправляться к Священной Реликвии и проверить теорию Эйч-Монкура, если им больше нечем заняться. Лично я намерен обратиться к Вершителю. И не вздумайте использовать против меня свою магию! Я не оставил свои заклинания в Фалу и надёжно защищён.
Бизант Некромант возразил:
— Риалто, ты слишком уж придирчив! Разве стоит тревожить Вершителя из-за каждой украденной ложки? Смотри на это проще!
— Хороший совет! Я попрошу для тебя милосердия у Вершителя. Айделфонс, верни мне «Список Обвинений», пожалуйста. Вершителю пригодится перечень имён, — попросил Риалто.
Эйч-Монкур вежливо заметил:
— Поскольку Риалто отказывается внять голосу разума, я вынужден предупредить об опасности, которая подстерегает его у Священной Реликвии…
— О чем это ты? Откуда Риалто угрожает опасность? — удивлённо произнёс Айделфонс.
— Разве не ясно? Монстрамент утверждает, что всякий, кто владеет повреждённой копией Голубых Принципов и использует её с целью доказать что-либо в судебной процедуре, виновен в преступлении, обозначенном в Статье Н, и подлежит вычёркиванию из списков членов ассоциации. Мне больно это говорить, но Риалто как раз сегодня совершил подобное преступление, перечёркивающее все его прежнее дело. Так что, идя к Вершителю, он рискует жизнью.
Риалто нахмурился и уставился в копию Монстрамента.
— Я не вижу здесь такой статьи. Не мог бы ты указать параграф, который цитируешь?
Эйч-Монкур сделал стремительный шаг назад.
— Если бы я указал его, то также оказался бы повинен в преступлении. Вполне возможно, что параграф пострадал от повреждений.
— Очень странно…— протянул Риалто. Заговорил Херард:
— Риалто, твои обвинения сводятся к нулю новым преступлением , а значит, можно поставить на этом точку, .не так ли, Айделфонс?
— Не так быстро. Мы теперь имеем дело с куда более серьёзным проступком. Ввиду замечания Эйч-Монкура я предлагаю отправить специальную комиссию к Священной Реликвии. Она будет состоять, ну, скажем, из меня, Эшмаила, Барбаникоса и Эйч-Монкура, Комиссия тщательно ознакомится с содержанием Монстрамента безотносительно нашего разбирательства, — заметил Айделфонс.
— Я также последую туда. Даже если замечание Эйч-Монкура правомерно, в чем я сомневаюсь, я все-таки не цитировал из повреждённой копии, а значит, невиновен, — заявил Риалто.
— Как же так? Ты вот только недавно изучал свой поддельный документ и пытался оспорить моё заявление! Преступление имело место, и тебя вычеркнут из списков до того, как ты успеешь предъявить свои требования о возмещении ущерба. Воз-вращайся прямо сейчас в Фалу! Мы припишем твоё поведение временному затемнению рассудка, — предложил Эйч-Монкур.
Айделфонс медленно произнёс:
— Твой совет не пригодится Риалто. Я как Наставник приказываю всем присутствующим немедленно отправиться к Священной Реликвии, чтобы проконсультироваться с Монстраментом. Мы пойдём туда лишь с целью получения информации и не станем беспокоить Вершителя. Вперёд! Все к Священной Реликвии! Поедем на моей вертушке.
Волшебная вертушка Айделфонса полетела на юг в сторону низких зелёных холмов на южных окраинах Асколэса. Некоторые маги разместились на верхнем этаже, намереваясь воспользоваться прогулкой и подумать о своём. Другие выбрали нижний этаж, откуда можно было наслаждаться пейзажем. Большинство же предпочло всему комфорт и мягкие подушки салона.
Близился вечер. Садящееся солнце окрашивало ландшафт в черно-красные тона. Впереди неясно вырисовывалась Священная Реликвия — холмик немногим выше соседних.
Вертушка опустилась на вершину холма, пустынную и каменистую из-за постоянно дующего здесь западного ветра. Выбираясь на землю, маги проходили через овальную террасу к шестиугольному строению, покрытому черепицей из голубого золота.
Риалто уже бывал здесь однажды из чистого любопытства. Западный ветер трепал полы его накидки. Приблизившись к храму, маг постоял некоторое время на пороге, а затем вошёл внутрь. В вестибюле царил полумрак, и около минуты глаза привыкали к темноте. Затем Риалто решительно двинулся к центральной комнате.
Специальный пьедестал поддерживал Яйцо: сфероид трех футов в поперечнике. Оконце на одном его конце позволяло видеть Персиплекс, голубую призму высотой в четыре дюйма, изнутри покрытую выгравированным текстом Монстрамента. Через окошко Персиплекс отражал разборчивую картинку текста на вертикально установленную доломитовую пластину. Магическая защита предохраняла Персиплекс от падения даже во время землетрясения или любого другого несчастного случая. Едва сдвинувшись с изначальной позиции, Персиплекс немедленно принимал прежнюю позицию, дабы не вывести на пластину неверную картинку и не ввести в заблуждение того, кто пришёл посоветоваться с Монстраментом.
Таков он был раньше, таков он был теперь.
Айделфонс возглавлял процессию. С одной стороны шёл Эйч-Монкур, сдержанный и молчаливый, с другой — Хуртианкц, эмоционально жестикулировавший. Вслед за ними кучно шли остальные, оставив Риалто плестись в хвосте.
Маги вошли в вестибюль, затем направились в центральную комнату. До Риалто, идущего последним, вдруг донёсся изумлённый и испуганный вскрик Эйч-Монкура, а затем и недоуменные возгласы остальных магов. Пробравшись ближе, Риалто увидел, что в комнате ничего не изменилось со времён его последнего визита: пьедестал поддерживал Яйцо, Персиплекс отливал яркой голубизной, а текст Монстрамента отражался на доломитовой пластине. Тем не менее кое-что было не так: текст документа на пластине был изображён.в зеркальном отражении.
Риалто ощутил лёгкий укол где-то под ложечкой, и почти в тот же миг услышал голос Айделфонса:
— Что за наглое нарушение приличий! Кто посмел наложить на нас заклятье Остановки времени?!
— Это возмутительно! Кто бы это ни был, пусть он выйдет и объяснит своё поведение! — вскричал Эйч-Монкур.
Никто не отозвался на его вызов, но Мун Философ воскликнул:
— Монстрамент! Разве он не был показан нам в зеркальном отражении? А теперь он в полном порядке!
— Странно! Очень странно! — пробормотал Айделфонс. Эйч-Монкур мрачным взором обвёл всех собравшихся.
— Подобные подлые трюки просто оскорбительны! Они унижают достоинство каждого из нас! Я лично намерен разобраться во всем происходящем, но позднее, поскольку сейчас мы собрались здесь по делу Риалто. Давайте обратимся к Монстраменту.
Риалто ледяным тоном произнёс:
— А почему ты игнорируешь столь вопиющее нарушение приличий? Ведь Монстрамент только что отражался задом на-перед.
Эйч-Монкур недоуменно обратил свой взор к доломитовой пластине.
— По-моему, он стоит прочнее прочного! Похоже, у тебя был обман зрения. Такое бывает, когда глаза ещё не привыкли к темноте. Что ж, с огромным сожалением я вынужден теперь обратиться к отрывку в Секции 3, Параграфа Д, который гласит…
— Минуточку. Я тоже видел обратное отражение Монстрамен-та. Что же это было в действительности? — спросил Айделфонс.
Эйч-Монкур криво усмехнулся.
— Ну, всякое бывает. Возможно, ты просто объелся маринованных слив за обедом или выпил слишком много своего замечательного эля! Ха! Расстройством желудка страдают многие! Так мы продолжим разбирательство?
— Ни в коем случае! Мы отправимся в Бумергарф для дальнейшего расследования всех деталей, ибо дело все больше усложняется, —отрывистым голосом заявил Айделфонс.
Продолжая обсуждать странное положение Монстрамента, маги покинули храм. Риалто, задержавшийся осмотреть Яйцо, отвёл Наставника в сторону и произнёс:
— Может, тебя заинтересует тот факт, что там не подлинный Персиплекс? В храме лежит подделка.
— Что! Этого не может быть! — вскричал Айделфонс.
— Взгляни сам. Призма слишком мала для гнёзда. Грубо сработано. А самое главное то, что настоящий Персиплекс не мог бы показывать текст в зеркальном отражении. Смотри! Я раскачаю Яйцо и сдвину призму с места. Подлинный Персиплекс немедленно примет прежнее положение.
Риалто так качнул Яйцо, что Персиплекс упал на бок и остался лежать.
Айделфонс недоуменно изучал Яйцо.
— Вершитель! Говори! Айделфонс Наставник приказывает тебе!
Не послышалось никакого ответа. Снова Айделфонс воззвал:
— Вершитель! Сарсем! Приказываю тебе — говори! Снова тишина.
Наставник отвернулся.
— Возвращаемся в Бумергарф. Тут все слишком запутанно. Дело перестаёт быть тривиальным.
— Оно и не было таковым, — вставил Риалто.
— Не имеет значения. Оно приобрело совершенно иное значение. Скорее в Бумергарф!
Риалто, прислонившись к обитой деревянными панелями стене, мрачно наблюдал за прибытием бывших соратников по ассоциации. Никто, кроме Эйч-Монкура, отвесившего ему поклон, даже не посмотрел в сторону Риалто.
Айделфонс призвал собравшихся к порядку, затем многозначительно посмотрел на хранившего молчание Риалто. Наставник прокашлялся и заговорил:
— Я перейду прямо к делу. Риалто жалуется на несправедливое изъятие его собственности и требует её возврата и наказания виновных. Если ему будет отказано в удовлетворении, он направит своё дело на рассмотрение Вершителя. Такова в общих чертах причина сегодняшнего собрания.
Гилгэд с побагровевшим от гнева лицом вскочил на ноги.
— Требования Риалто возмутительны! Как он смеет отрицать содеянное? Ведь он избил несчастного Буудиса, да ещё привязал его в зарослях крапивы! Какое бессердечие! Я по-прежнему обвиняю его в этом преступлении и не намерен отзывать обвинения!
— Я не бил твоё чудовище, — спокойно ответил Риалто.
— Ха! Легко сказать! А как ты докажешь свои слова?
— Очень просто. Во время инцидента мы с Айделфонсом гуляли по берегу Скаума.
Гилгэд недоуменно уставился на Наставника.
— Это правда?
Айделфонс сморщил кислую гримасу и ответил:
— Абсолютная правда.
— Тогда почему ты не сказал об этом раньше?
— Мне не хотелось запутывать и без того сложное дело.
— Странно…— с застывшим лицом Гилгэд занял своё место, но в тот же миг вскочил Зилифант.
— Но ты не сможешь отрицать, что уничтожил плазменными шарами моё драгоценное дерево и напустил на мои владения жуткое зловоние. Больше того, ходят слухи, что ты ещё похвалялся своей точностью и приписывал источник зловония мне, Зилифанту!
— Я не делал ничего подобного, — возразил Риалто.
— Ба-а! Тут все ясно как божий день! У тебя нет доказательств обратного.
— В самом деле? Мун Философ и Пэргастин присутствовали в Фалу во время эксперимента. Они видели, как я создал четыре плазменных шара. Один попал в лесные заросли и не причинил никакого вреда. Мун стоял совсем рядом и не чувствовал никакого зловония. Мы наблюдали за всеми четырьмя шарами и видели, как они разлетелись на осколки и исчезли. Ни один не покинул пределов Фалу.
Зилифант неуверенно переводил взгляд с Муна на Пэргастина.
— Правдивы ли его доводы?
— Если быть кратким — да, — ответил Мун.
— Тогда почему же вы не информировали меня раньше?
— Поскольку Риалто признали виновным в других преступлениях, наше свидетельство казалось бессмысленным.
— Только не для меня, — вставил Риалто.
— Возможно.
— А кто рассказал тебе о моем хвастовстве и грязных намёках на твой запах?
Зилифант неуверенно посмотрел в сторону Эйч-Монкура.
— Боюсь, я не помню этого…
Риалто повернулся к Айделфонсу:
— В каких ещё преступлениях меня обвиняют? Хуртианкц отозвался на его вызов:
— Ты наложил заклинание на мою шляпу! Ты разослал всем оскорбительные для меня картинки!
— Я не делал ничего подобного.
— Тогда докажи!
— Ты и сам мог бы догадаться. Ведь ясно, что это было сделано тем же человеком, который избил симиода Гилгэда и уничтожил дерево Зилифанта. Я ни в чем не виноват.
Хуртианкц сделал кислую мину.
— Похоже, в твоих словах есть рациональное зерно. Что ж, я отзываю обвинение.
Риалто вышел вперёд.
— А теперь: какие ещё преступления я якобы совершил? Никто не произнёс ни слова.
— В таком случае, выдвигаю обратные обвинения. Я обвиняю членов ассоциации, каждого в отдельности и всех вместе, кроме себя самого, в нескольких тяжких преступлениях.
Маг подал Айделфонсу список своих претензий. С недовольной гримасой Наставник принял его.
— Риалто, ты уверен, что хочешь зайти так далеко? Да, некоторые ошибки имели место, мы признаем это! Так давай же проявим добродетель милосердия и смирения и без всяких обид войдём в будущее! Все твои друзья всегда помогут тебе словом и делом, и вскоре взаимное доверие восстановится! Разве это не наилучший выход?
Риалто задумчиво сцепил пальцы рук.
— Айделфонс, твоя мудрость, как всегда, велика! В самом деле, зачем нам перебирать все подробности этого подлого дела? Каждому члену ассоциации надо лишь принести свои извинения, вернуть мою собственность и возместить ущерб в трехкратном размере — и все будет, как прежде. Эйч-Монкур, почему бы тебе не подать пример?
— Охотно. Но тогда я скомпрометирую остальных. Каково бы ни было моё лично решение, я предпочёл бы дождаться голосования, — ответил маг.
Риалто продолжил:
— А как насчёт тебя, Хуртианкц? Ты согласен выйти и извиниться?
Хуртианкц пробормотал что-то невнятное. Риалто повернулся к Айделфонсу:
— А ты сам, Наставник?
Айделфонс прочистил горло и заговорил:
— Сейчас я зачитаю принесённый Риалто список обвинений, направленных против членов ассоциации. Полный перечень занимает восемнадцать страниц. Для начала я зачитаю названия статей:
Статья один: Вторжение.
Статья два: Грабёж в крупных размерах.
Статья три: Мелкое воровство.
Статья четыре: Вандализм.
Статья пять: Использование магии в злостных целях против слуги Фроло.
Статья шесть: Клевета
Статья семь: Оскорбление Монстрамента, включая намеренную порчу сертифицированной копии документа.
Статья восемь: Заговор с целью совершения описанных выше преступлений.
Статья девять: Намеренное удерживание украденной собственности.
Статья десять: Непочтение Голубых Принципов, и, как следствие, нарушение статей Монстрамента.
Айделфонс положил список на стол перед собой.
— Я дочитаю список целиком, но позволь спросить, Риалто, не преувеличиваешь ли ты?
Риалто передёрнул плечами.
— Здесь описано большинство совершённых против меня преступлений, но не все.
— Разве? По-моему, список достаточно полный.
— Разве ты забыл саму суть преступления? Кто разослал оскорбляющие Хуртианкца картинки? Кто привязал опал Эо к цепочке слива в моей уборной? Кто избил симиода Гилгэда? Кто уничтожил дерево Зилифанта? Разве все эти вопросы не требуют разрешения?
— Все и в самом деле очень загадочно. Возможно, виной всему простое совпадение, а? Тебй не устраивает моя теория? Что ж, может, я и не прав. И все же вопрос о виновнике не включён тобой в список, а, значит, отпадает сам собой, — заявил Айделфонс.
— Как тебе будет угодно. Однако все, что приключилось с Хуртианкцом, Эо, Гилгэдом и Зилифантом, требует расследования, — произнёс Риалто.
— Всему своё время. А теперь я зачитаю «Список Обвинений» полностью.
— В этом нет нужды. Члены ассоциации уже знакомы с основными статьями. Лично я предлагаю три варианта развития событий. Первый: с единодушного одобрения я получаю требуемое возмещение убытков. Второй: Наставник, используя свои чрезвычайные полномочия, налагает размер штрафов. Третий: мы отошлём список Вершителю, и он, согласно букве закона, вынесет окончательное решение. Айделфонс, не будешь ли ты так добр выбрать наилучший вариант?
Наставник издал странный утробный звук.
— Чему быть, того не миновать. Я предлагаю признать тре-бования Риалто, хотя они и влекут за собой некоторый ущерб. Так что, выбираем второе?
Барбаникос вскочил на ноги:
— Подождите! Я хочу заметить, что наложенное на Риалто взыскание ЧАСТИЧНО было вызвано неприязнью к его одиозной личности! Так что он не имеет права требовать полного возмещения убытков!
— Точно! Точно! — зашумели Туман Зачарованной Воды и другие.
Получив одобрение товарищей, Барбаникос продолжил:
— Любой чуткий человек принял бы осуждение, как должное, смиренно вернулся бы в нашу группу, думая только о том, как оправдаться в наших глазах. Что же мы видим вместо этого? Злобное лицо, вызывающие манеры, оскорбления и угрозы! Разве так надлежит вести себя человеку, недавно наказанному товарищами?
Барбаникос сделал передышку и выпил немного освежающего тоника, после чего продолжил:
— Риалто не вынес никаких уроков для себя! Он выказывает прежнюю наглость и дерзость! Поэтому я настоятельно рекомендую проигнорировать нападки Риалто. Если же он будет настаивать, предлагаю приказать лакею вышвырнуть его за дверь. Риалто, больше мне нечего тебе сказать. Поостерегись! Будь осторожнее! Ты и сам почувствуешь облегчение. Это — во-первых. А теперь…
Айделфонс прервал его:
— Все это очень любопытно! Барбаникос, мы благодарим тебя за выступление.
Барбаникос неохотно сел на место. Айделфонс спросил:
— Есть ли какие-либо дополнения?
— Да, есть. Давайте посмотрим, кто сейчас проголосует за и против Голубых Принципов, — заявил Риалто.
Эйч-Монкур вышел вперёд.
— Следует обсудить ещё кое-что. В нашей дискуссии мы часто обращались к Монстраменту. Могу ли я спросить, кто может снабдить нас подлинной и неповреждённой копией текста? Айделфонс, у тебя, конечно же, есть документ?
Айделфонс тяжело вздохнул и поднял глаза к потолку.
— Не припомню, где я его оставил. Однако Риалто принёс сюда Монстрамент в качестве доказательства…
— К сожалению, копия Риалто, каково бы ни было её содержание, сильно повреждена и не имеет теперь ценности. Мы же нуждаемся в абсолютной полноте и точности, а значит, должны обратиться непосредственно к Персиплексу. Оставим в покое документ Риалто и обратимся к Монстраменту, начертанному непосредственно на Священной Реликвии. Только после этого мы сможем голосовать справедливо. Айделфонс поинтересовался:
— Ты выносишь свою идею как официальное предложение?
— Да.
Херард Вестник воскликнул:
— Я согласен!
Голосование по вопросу завершилось почти единодушно — промолчали лишь Айделфонс и Риалто. Херард встал на ноги.
— Уже поздно, и у нас мало времени. Каждый из нас должен посетить Священную Реликвию и проконсультироваться с точнейшим текстом Персиплекса. Затем Айделфонс, убедившись, что все выполнили предписанное, снова соберёт конклав, и мы завершим рассмотрение дела в более мирной атмосфере.
Риалто криво усмехнулся и поднялся на возвышение рядом с Айделфонсом.
— Те, кто хочет, могут отправляться к Священной Реликвии и проверить теорию Эйч-Монкура, если им больше нечем заняться. Лично я намерен обратиться к Вершителю. И не вздумайте использовать против меня свою магию! Я не оставил свои заклинания в Фалу и надёжно защищён.
Бизант Некромант возразил:
— Риалто, ты слишком уж придирчив! Разве стоит тревожить Вершителя из-за каждой украденной ложки? Смотри на это проще!
— Хороший совет! Я попрошу для тебя милосердия у Вершителя. Айделфонс, верни мне «Список Обвинений», пожалуйста. Вершителю пригодится перечень имён, — попросил Риалто.
Эйч-Монкур вежливо заметил:
— Поскольку Риалто отказывается внять голосу разума, я вынужден предупредить об опасности, которая подстерегает его у Священной Реликвии…
— О чем это ты? Откуда Риалто угрожает опасность? — удивлённо произнёс Айделфонс.
— Разве не ясно? Монстрамент утверждает, что всякий, кто владеет повреждённой копией Голубых Принципов и использует её с целью доказать что-либо в судебной процедуре, виновен в преступлении, обозначенном в Статье Н, и подлежит вычёркиванию из списков членов ассоциации. Мне больно это говорить, но Риалто как раз сегодня совершил подобное преступление, перечёркивающее все его прежнее дело. Так что, идя к Вершителю, он рискует жизнью.
Риалто нахмурился и уставился в копию Монстрамента.
— Я не вижу здесь такой статьи. Не мог бы ты указать параграф, который цитируешь?
Эйч-Монкур сделал стремительный шаг назад.
— Если бы я указал его, то также оказался бы повинен в преступлении. Вполне возможно, что параграф пострадал от повреждений.
— Очень странно…— протянул Риалто. Заговорил Херард:
— Риалто, твои обвинения сводятся к нулю новым преступлением , а значит, можно поставить на этом точку, .не так ли, Айделфонс?
— Не так быстро. Мы теперь имеем дело с куда более серьёзным проступком. Ввиду замечания Эйч-Монкура я предлагаю отправить специальную комиссию к Священной Реликвии. Она будет состоять, ну, скажем, из меня, Эшмаила, Барбаникоса и Эйч-Монкура, Комиссия тщательно ознакомится с содержанием Монстрамента безотносительно нашего разбирательства, — заметил Айделфонс.
— Я также последую туда. Даже если замечание Эйч-Монкура правомерно, в чем я сомневаюсь, я все-таки не цитировал из повреждённой копии, а значит, невиновен, — заявил Риалто.
— Как же так? Ты вот только недавно изучал свой поддельный документ и пытался оспорить моё заявление! Преступление имело место, и тебя вычеркнут из списков до того, как ты успеешь предъявить свои требования о возмещении ущерба. Воз-вращайся прямо сейчас в Фалу! Мы припишем твоё поведение временному затемнению рассудка, — предложил Эйч-Монкур.
Айделфонс медленно произнёс:
— Твой совет не пригодится Риалто. Я как Наставник приказываю всем присутствующим немедленно отправиться к Священной Реликвии, чтобы проконсультироваться с Монстраментом. Мы пойдём туда лишь с целью получения информации и не станем беспокоить Вершителя. Вперёд! Все к Священной Реликвии! Поедем на моей вертушке.
Волшебная вертушка Айделфонса полетела на юг в сторону низких зелёных холмов на южных окраинах Асколэса. Некоторые маги разместились на верхнем этаже, намереваясь воспользоваться прогулкой и подумать о своём. Другие выбрали нижний этаж, откуда можно было наслаждаться пейзажем. Большинство же предпочло всему комфорт и мягкие подушки салона.
Близился вечер. Садящееся солнце окрашивало ландшафт в черно-красные тона. Впереди неясно вырисовывалась Священная Реликвия — холмик немногим выше соседних.
Вертушка опустилась на вершину холма, пустынную и каменистую из-за постоянно дующего здесь западного ветра. Выбираясь на землю, маги проходили через овальную террасу к шестиугольному строению, покрытому черепицей из голубого золота.
Риалто уже бывал здесь однажды из чистого любопытства. Западный ветер трепал полы его накидки. Приблизившись к храму, маг постоял некоторое время на пороге, а затем вошёл внутрь. В вестибюле царил полумрак, и около минуты глаза привыкали к темноте. Затем Риалто решительно двинулся к центральной комнате.
Специальный пьедестал поддерживал Яйцо: сфероид трех футов в поперечнике. Оконце на одном его конце позволяло видеть Персиплекс, голубую призму высотой в четыре дюйма, изнутри покрытую выгравированным текстом Монстрамента. Через окошко Персиплекс отражал разборчивую картинку текста на вертикально установленную доломитовую пластину. Магическая защита предохраняла Персиплекс от падения даже во время землетрясения или любого другого несчастного случая. Едва сдвинувшись с изначальной позиции, Персиплекс немедленно принимал прежнюю позицию, дабы не вывести на пластину неверную картинку и не ввести в заблуждение того, кто пришёл посоветоваться с Монстраментом.
Таков он был раньше, таков он был теперь.
Айделфонс возглавлял процессию. С одной стороны шёл Эйч-Монкур, сдержанный и молчаливый, с другой — Хуртианкц, эмоционально жестикулировавший. Вслед за ними кучно шли остальные, оставив Риалто плестись в хвосте.
Маги вошли в вестибюль, затем направились в центральную комнату. До Риалто, идущего последним, вдруг донёсся изумлённый и испуганный вскрик Эйч-Монкура, а затем и недоуменные возгласы остальных магов. Пробравшись ближе, Риалто увидел, что в комнате ничего не изменилось со времён его последнего визита: пьедестал поддерживал Яйцо, Персиплекс отливал яркой голубизной, а текст Монстрамента отражался на доломитовой пластине. Тем не менее кое-что было не так: текст документа на пластине был изображён.в зеркальном отражении.
Риалто ощутил лёгкий укол где-то под ложечкой, и почти в тот же миг услышал голос Айделфонса:
— Что за наглое нарушение приличий! Кто посмел наложить на нас заклятье Остановки времени?!
— Это возмутительно! Кто бы это ни был, пусть он выйдет и объяснит своё поведение! — вскричал Эйч-Монкур.
Никто не отозвался на его вызов, но Мун Философ воскликнул:
— Монстрамент! Разве он не был показан нам в зеркальном отражении? А теперь он в полном порядке!
— Странно! Очень странно! — пробормотал Айделфонс. Эйч-Монкур мрачным взором обвёл всех собравшихся.
— Подобные подлые трюки просто оскорбительны! Они унижают достоинство каждого из нас! Я лично намерен разобраться во всем происходящем, но позднее, поскольку сейчас мы собрались здесь по делу Риалто. Давайте обратимся к Монстраменту.
Риалто ледяным тоном произнёс:
— А почему ты игнорируешь столь вопиющее нарушение приличий? Ведь Монстрамент только что отражался задом на-перед.
Эйч-Монкур недоуменно обратил свой взор к доломитовой пластине.
— По-моему, он стоит прочнее прочного! Похоже, у тебя был обман зрения. Такое бывает, когда глаза ещё не привыкли к темноте. Что ж, с огромным сожалением я вынужден теперь обратиться к отрывку в Секции 3, Параграфа Д, который гласит…
— Минуточку. Я тоже видел обратное отражение Монстрамен-та. Что же это было в действительности? — спросил Айделфонс.
Эйч-Монкур криво усмехнулся.
— Ну, всякое бывает. Возможно, ты просто объелся маринованных слив за обедом или выпил слишком много своего замечательного эля! Ха! Расстройством желудка страдают многие! Так мы продолжим разбирательство?
— Ни в коем случае! Мы отправимся в Бумергарф для дальнейшего расследования всех деталей, ибо дело все больше усложняется, —отрывистым голосом заявил Айделфонс.
Продолжая обсуждать странное положение Монстрамента, маги покинули храм. Риалто, задержавшийся осмотреть Яйцо, отвёл Наставника в сторону и произнёс:
— Может, тебя заинтересует тот факт, что там не подлинный Персиплекс? В храме лежит подделка.
— Что! Этого не может быть! — вскричал Айделфонс.
— Взгляни сам. Призма слишком мала для гнёзда. Грубо сработано. А самое главное то, что настоящий Персиплекс не мог бы показывать текст в зеркальном отражении. Смотри! Я раскачаю Яйцо и сдвину призму с места. Подлинный Персиплекс немедленно примет прежнее положение.
Риалто так качнул Яйцо, что Персиплекс упал на бок и остался лежать.
Айделфонс недоуменно изучал Яйцо.
— Вершитель! Говори! Айделфонс Наставник приказывает тебе!
Не послышалось никакого ответа. Снова Айделфонс воззвал:
— Вершитель! Сарсем! Приказываю тебе — говори! Снова тишина.
Наставник отвернулся.
— Возвращаемся в Бумергарф. Тут все слишком запутанно. Дело перестаёт быть тривиальным.
— Оно и не было таковым, — вставил Риалто.
— Не имеет значения. Оно приобрело совершенно иное значение. Скорее в Бумергарф!
Глава шестая
Собравшись в Большом Зале, маги открыли коллоквиум. Поначалу Айделфонс, никого не перебивая, выслушивал мнения собравшихся. Взгляд его бледно-голубых глаз скользил по лицам коллег по ассоциации, а пальцы Наставника нервно теребили седую бороду.
Страсти накалялись. Больше всех бушевал Туман Зачарованной Воды: маленький сгусток плоти, покрытый зеленой кожей, с пожелтевшей ивовой листвой вместо волос. Он уже перестал контролировать свои движения, перебегал из одного угла комнаты в другой, выкрикивая бессвязные фразы.
— Так или иначе, какая разница! Голубые Принципы есть Голубые Принципы! Как нам уже сообщил Эйч-Монкур, в тексте говорится о том, что Риалто совершил преступление — а чего ещё надо знать? Я с удовольствием встану с ног на голову, чтобы услышать что-то новенькое, или посмотрю сквозь зеркало!
Туман все говорил и говорил, глаза его загорелись безумным огнём, и маги уже начали опасаться, что с ним может случиться припадок, или, не дай бог, он выкрикнет бессознательно какое-нибудь страшное заклинание. Потеряв терпение, Айделфонс наложил на разошедшегося члена ассоциации заклятье Ласкающей Тишины. Забавно было наблюдать, как Туман продолжал метаться по комнате, а его голос уже не был слышен ни собравшимся, ни ему самому. В конце концов он успокоился и сел на своё место.
Страсти накалялись. Больше всех бушевал Туман Зачарованной Воды: маленький сгусток плоти, покрытый зеленой кожей, с пожелтевшей ивовой листвой вместо волос. Он уже перестал контролировать свои движения, перебегал из одного угла комнаты в другой, выкрикивая бессвязные фразы.
— Так или иначе, какая разница! Голубые Принципы есть Голубые Принципы! Как нам уже сообщил Эйч-Монкур, в тексте говорится о том, что Риалто совершил преступление — а чего ещё надо знать? Я с удовольствием встану с ног на голову, чтобы услышать что-то новенькое, или посмотрю сквозь зеркало!
Туман все говорил и говорил, глаза его загорелись безумным огнём, и маги уже начали опасаться, что с ним может случиться припадок, или, не дай бог, он выкрикнет бессознательно какое-нибудь страшное заклинание. Потеряв терпение, Айделфонс наложил на разошедшегося члена ассоциации заклятье Ласкающей Тишины. Забавно было наблюдать, как Туман продолжал метаться по комнате, а его голос уже не был слышен ни собравшимся, ни ему самому. В конце концов он успокоился и сел на своё место.