Страница:
– Вам известно, какое наказание следует за ношение тайного оружия в присутствии короля?
– Вероятно, что-нибудь ужасное. Четвертование? Ампутация конечностей? Казаки могли бы многому поучиться у англичан.
Он поднес кинжал близко к глазам, повернул к свету и стал рассматривать девиз Романовых. Он так долго всматривался в слова, что Юлиана могла поклясться, что он прочитал девиз. Это смешно, сказала она себе. Ей не приходилось встречать ни одного человека в Англии, который мог бы прочитать доевнеславянские буквы – кириллицу. И конечно, не этот глупец, который только и знает, что распускать сплетни.
– Верните мне брошь, – резко произнесла она. – Это фамильная реликвия, а не оружие. Если меня арестуют, то по вашей вине.
– Думаю, нас никто здесь не видит. У меня быстрая реакция. Ваш друг Ласло научил меня метать кинжал.
– Метать кинжал? – она чуть не рассмеялась. – Вас?
– У меня очень хорошо получается. Показать вам?
– Нет, – Юлиана схватила его за запястье. – Мой господин, я должна вернуться к столу.
Элджернон в последний раз взглянул на лезвие и затем вернул его.
Юлиана вставила кинжал в брошь. Возвращаясь к королевскому столу, она не могла не заметить, как Элджернон быстро подошел к Томасу Кромвелю. Недостойный сплетник. Возможно, он рассказывает лорду-хранителю печати, что баронесса Уимберлей способна на убийство.
Эта мысль мелькнула у нее, когда появился муж – сама заботливость и предусмотрительность. Стивен пододвинул ей стул. Но Юлиана видела, какие молнии метали его глаза.
– Развлекаетесь тайными свиданиями, моя госпожа? – спросил он тихим голосом.
– Тайными свиданиями? – она вдруг поняла, что он ревнует.
У Юлианы едва ли было время поразмышлять об этом удивительном открытии, потому что, взглянув па знатного гостя, она поняла кое-что еще.
Король тоже ревновал.
– Боже милостивый, – ворчал Генрих, – это же абсурд – выходить сейчас из дома. Ведь уже холодно и сыро. Что это вздумалось твоей жене, Уимберлей?
Стивен постарался беспечно рассмеяться. На самом же деле у него не было ни малейшего представления. Ему редко удавалось понять Юлиану.
– Она желает развлечь вас, Ваше Величество.
– Хорошо, – Генрих, нахмурившись, наблюдал, как придворные быстро покидают зал. – Лунакре – такое мрачное место. Где ты отыскал этих музыкантов? В склепе?
Стивен ничего не ответил, ожидая пока приближенные короля соберутся вокруг него. Затем они все направились на луг у реки.
Факелы, освещавшие поляну, сначала ослепили Стивена. Но потом глаза его привыкли.
– Боже мой, – раздался чей-то шепот, – кто придумал это сумасшествие?
Это сумасшествие – затея Юлианы, – подумал Стивен. Зажженные факелы были расположены полукругом довольно близко к реке, и с отражением в воде они составляли полный круг. В центре специально сооруженной сцены играл на дудочке Родион, а в кругу танцевал огромный медведь. Придворные стояли с открытыми ртами. Знатные гости во главе с королем заняли скамейки.
Прислуга расположилась на высоком берегу реки и оттуда наблюдала, как Родион и медведь заканчивали свое представление. Все ждали реакции короля.
Генрих хлопнул себя по толстым бедрам и громко захохотал.
– Да, это настоящее представление! – провозгласил он, и тогда все придворные присоединились к его громким аплодисментам.
И тут Стивен начал понимать. Кем бы Юлиана ни была, но она не глупа.
Король высказал надежду на то, что цыгане докажут ему, что их присутствие можно терпеть. Таким образом, она хотела показать, чего стоит ее народ.
Это вполне может сработать, подумал Стивен, и надежда затеплилась в его сердце. Цыгане – отличные актеры, они умеют создавать яркие праздники: жонглирование факелами, танец с саблями, фокусы, кружащиеся юбки, акробатические номера., Все цыгане охали и ахали в стремительном темпераментном танце, и король наконец поднял кубок.
Стивен стоял рядом с королем, не в силах расслабиться, но стараясь казаться безразличным. Напряжение внутри него росло, кровь стучала в ушах так же громко и ритмично, как дробь цыганских барабанов. Хорошо придумано, моя маленькая женушка, неохотно признал он. Вероятно, это представление убедит Генриха оставить цыган в покое.
Его молчаливое одобрение скоро выразилось вполне определенно. Толпа цыган разделилась, и Юлиана промчалась верхом на белой лошади.
У Стивена перехватило дыхание, все присутствующие удивленно вскрикнули. Юлиану трудно было узнать. Девушка распустила волосы и переоделась в цыганский наряд. Ноги были босыми, тонкие запястья унизаны дешевыми украшениями.
Что за очередную глупость она придумала? Стивен не знал, чего от нее еще можно ждать. Он не был уверен, стоит ли остановить ее или просто наблюдать за представлением в честь короля.
– Она всегда такая забавная, Уимберлей? – спросил Генрих.
Стивен думал о своей странной жене: сначала украла лошадь и умчалась на его Каприи; оборванка, царапающаяся, как дикая кошка, сварливая женщина, прогнавшая картежников из его дома; утонченная леди, гостеприимная хозяйка, и, наконец, возлюбленная, страстно и нежно прильнувшая к нему.
Стивен отогнал эти мысли.
– Она непредсказуема, как весенняя гроза, сир.
Юлиана мчалась, словно ее нес ветер. Лошадь летела, подчиняясь малейшему движению поводьев. Юлиана слилась с лошадью, волосы ее развевались, как шелковое знамя на ветру. Цыганская музыка сопровождала ее выступление, мелодия была неистовой. Бешено стучали барабаны.
Было такое впечатление, что музыка и темнота переносили ее в другой мир, где все возможно. Держа одной рукой поводья, Юлиана вскочила босыми ногами на круп коня и встала во весь рост. Ее темные шелковые волосы развевались шлейфом, и Стивен вспомнил о Жанне Д'Арк, женщине, встречавшей опасность с отвагой и щегольством.
Юлиана подразнила зрителей своей ловкостью, грациозным танцем на спине скачущей лошади, а затем эффектно соскользнула с лошади и остановилась перед королем. Стивен видел, как вздымались бока лошади, так же вздымалась и опускалась грудь Юлианы, покрытая капельками пота. Желание с такой силой охватило его, что он в нетерпении переступил с ноги на ногу, а затем поднял одну ногу на скамью, чтобы скрыть явное доказательство этого не вовремя возникшего желания.
Ему пришла в голову мысль, что не только у него, но и других присутствующих мужчин могло возникнуть желание. Так что ловкость Юлианы может иметь нежелательный результат. Возможно, король в дальнейшем будет более благосклонно относиться к цыганам, но какой ценой она этого добьется?
Юлиана откинула голову и смело улыбнулась королю, в глазах ее отражался свет факелов.
– Боже, она меня напугала, – пробормотал король. Губы его скривились. – Душой она всегда останется беспризорной цыганкой.
Его щегольски разодетые приближенные спрятали руки в рукавах: несомненно, скрестили пальцы, чтобы отпугнуть дьявола.
И в этот момент Стивен понял, что его жена победила.
Браво, моя госпожа, – подумал Стивен, – брависсимо.
Лошадь Юлианы отвешивала головой поклоны, опустившись на передние ноги. Рядом стояла Юлиана. Она тоже поклонилась королю, а затем внезапно исчезла.
Кромвель пробирался сквозь толпу придворных к королю. Следом за ним шел красавец граф Хэвлок, самодовольная улыбка играла на его лице.
Когда он проходил мимо, Стивен схватил его за руку.
– Чем это ты так увлечен, Элджернон?
Небесно-голубые глаза графа невинно расширились.
– У меня просто одно дело к лорду-хранителю печати. Меня же должны пригласить ко двору. Я только надеюсь убедить Кромвеля, что достоин этого. – С таинственной улыбкой он продолжил свой путь.
Король остановился. Стивену он показался очень расстроенным и возбужденным.
– Куда ушла твоя жена, лорд?
У Стивена похолодело внутри.
– В такую ночь как эта, я ни в чем не могу быть уверенным, сир, – сказал он, ожидая приказа разыскать Юлиану.
Но приказа не последовало. Опечалившийся король махнул рукой.
– Она очень странная. Вы стоите друг друга. А теперь я должен удалиться, господа. На рассвете мы возвращаемся во дворец.
Стивен постарался скрыть радость.
– Так быстро, сир? А как же охота?
– Лорд-хранитель печати вспомнил о неотложных делах, из-за которых нам нужно вернуться в Лондон.
Стивену стало не по себе. Этот день был необычным для Лунакре, и он невольно подумал, что неотложные дела короля каким-то образом связаны с ним или с его цыганкой-женой.
ГЛАВА 9
– Вероятно, что-нибудь ужасное. Четвертование? Ампутация конечностей? Казаки могли бы многому поучиться у англичан.
Он поднес кинжал близко к глазам, повернул к свету и стал рассматривать девиз Романовых. Он так долго всматривался в слова, что Юлиана могла поклясться, что он прочитал девиз. Это смешно, сказала она себе. Ей не приходилось встречать ни одного человека в Англии, который мог бы прочитать доевнеславянские буквы – кириллицу. И конечно, не этот глупец, который только и знает, что распускать сплетни.
– Верните мне брошь, – резко произнесла она. – Это фамильная реликвия, а не оружие. Если меня арестуют, то по вашей вине.
– Думаю, нас никто здесь не видит. У меня быстрая реакция. Ваш друг Ласло научил меня метать кинжал.
– Метать кинжал? – она чуть не рассмеялась. – Вас?
– У меня очень хорошо получается. Показать вам?
– Нет, – Юлиана схватила его за запястье. – Мой господин, я должна вернуться к столу.
Элджернон в последний раз взглянул на лезвие и затем вернул его.
Юлиана вставила кинжал в брошь. Возвращаясь к королевскому столу, она не могла не заметить, как Элджернон быстро подошел к Томасу Кромвелю. Недостойный сплетник. Возможно, он рассказывает лорду-хранителю печати, что баронесса Уимберлей способна на убийство.
Эта мысль мелькнула у нее, когда появился муж – сама заботливость и предусмотрительность. Стивен пододвинул ей стул. Но Юлиана видела, какие молнии метали его глаза.
– Развлекаетесь тайными свиданиями, моя госпожа? – спросил он тихим голосом.
– Тайными свиданиями? – она вдруг поняла, что он ревнует.
У Юлианы едва ли было время поразмышлять об этом удивительном открытии, потому что, взглянув па знатного гостя, она поняла кое-что еще.
Король тоже ревновал.
– Боже милостивый, – ворчал Генрих, – это же абсурд – выходить сейчас из дома. Ведь уже холодно и сыро. Что это вздумалось твоей жене, Уимберлей?
Стивен постарался беспечно рассмеяться. На самом же деле у него не было ни малейшего представления. Ему редко удавалось понять Юлиану.
– Она желает развлечь вас, Ваше Величество.
– Хорошо, – Генрих, нахмурившись, наблюдал, как придворные быстро покидают зал. – Лунакре – такое мрачное место. Где ты отыскал этих музыкантов? В склепе?
Стивен ничего не ответил, ожидая пока приближенные короля соберутся вокруг него. Затем они все направились на луг у реки.
Факелы, освещавшие поляну, сначала ослепили Стивена. Но потом глаза его привыкли.
– Боже мой, – раздался чей-то шепот, – кто придумал это сумасшествие?
Это сумасшествие – затея Юлианы, – подумал Стивен. Зажженные факелы были расположены полукругом довольно близко к реке, и с отражением в воде они составляли полный круг. В центре специально сооруженной сцены играл на дудочке Родион, а в кругу танцевал огромный медведь. Придворные стояли с открытыми ртами. Знатные гости во главе с королем заняли скамейки.
Прислуга расположилась на высоком берегу реки и оттуда наблюдала, как Родион и медведь заканчивали свое представление. Все ждали реакции короля.
Генрих хлопнул себя по толстым бедрам и громко захохотал.
– Да, это настоящее представление! – провозгласил он, и тогда все придворные присоединились к его громким аплодисментам.
И тут Стивен начал понимать. Кем бы Юлиана ни была, но она не глупа.
Король высказал надежду на то, что цыгане докажут ему, что их присутствие можно терпеть. Таким образом, она хотела показать, чего стоит ее народ.
Это вполне может сработать, подумал Стивен, и надежда затеплилась в его сердце. Цыгане – отличные актеры, они умеют создавать яркие праздники: жонглирование факелами, танец с саблями, фокусы, кружащиеся юбки, акробатические номера., Все цыгане охали и ахали в стремительном темпераментном танце, и король наконец поднял кубок.
Стивен стоял рядом с королем, не в силах расслабиться, но стараясь казаться безразличным. Напряжение внутри него росло, кровь стучала в ушах так же громко и ритмично, как дробь цыганских барабанов. Хорошо придумано, моя маленькая женушка, неохотно признал он. Вероятно, это представление убедит Генриха оставить цыган в покое.
Его молчаливое одобрение скоро выразилось вполне определенно. Толпа цыган разделилась, и Юлиана промчалась верхом на белой лошади.
У Стивена перехватило дыхание, все присутствующие удивленно вскрикнули. Юлиану трудно было узнать. Девушка распустила волосы и переоделась в цыганский наряд. Ноги были босыми, тонкие запястья унизаны дешевыми украшениями.
Что за очередную глупость она придумала? Стивен не знал, чего от нее еще можно ждать. Он не был уверен, стоит ли остановить ее или просто наблюдать за представлением в честь короля.
– Она всегда такая забавная, Уимберлей? – спросил Генрих.
Стивен думал о своей странной жене: сначала украла лошадь и умчалась на его Каприи; оборванка, царапающаяся, как дикая кошка, сварливая женщина, прогнавшая картежников из его дома; утонченная леди, гостеприимная хозяйка, и, наконец, возлюбленная, страстно и нежно прильнувшая к нему.
Стивен отогнал эти мысли.
– Она непредсказуема, как весенняя гроза, сир.
Юлиана мчалась, словно ее нес ветер. Лошадь летела, подчиняясь малейшему движению поводьев. Юлиана слилась с лошадью, волосы ее развевались, как шелковое знамя на ветру. Цыганская музыка сопровождала ее выступление, мелодия была неистовой. Бешено стучали барабаны.
Было такое впечатление, что музыка и темнота переносили ее в другой мир, где все возможно. Держа одной рукой поводья, Юлиана вскочила босыми ногами на круп коня и встала во весь рост. Ее темные шелковые волосы развевались шлейфом, и Стивен вспомнил о Жанне Д'Арк, женщине, встречавшей опасность с отвагой и щегольством.
Юлиана подразнила зрителей своей ловкостью, грациозным танцем на спине скачущей лошади, а затем эффектно соскользнула с лошади и остановилась перед королем. Стивен видел, как вздымались бока лошади, так же вздымалась и опускалась грудь Юлианы, покрытая капельками пота. Желание с такой силой охватило его, что он в нетерпении переступил с ноги на ногу, а затем поднял одну ногу на скамью, чтобы скрыть явное доказательство этого не вовремя возникшего желания.
Ему пришла в голову мысль, что не только у него, но и других присутствующих мужчин могло возникнуть желание. Так что ловкость Юлианы может иметь нежелательный результат. Возможно, король в дальнейшем будет более благосклонно относиться к цыганам, но какой ценой она этого добьется?
Юлиана откинула голову и смело улыбнулась королю, в глазах ее отражался свет факелов.
– Боже, она меня напугала, – пробормотал король. Губы его скривились. – Душой она всегда останется беспризорной цыганкой.
Его щегольски разодетые приближенные спрятали руки в рукавах: несомненно, скрестили пальцы, чтобы отпугнуть дьявола.
И в этот момент Стивен понял, что его жена победила.
Браво, моя госпожа, – подумал Стивен, – брависсимо.
Лошадь Юлианы отвешивала головой поклоны, опустившись на передние ноги. Рядом стояла Юлиана. Она тоже поклонилась королю, а затем внезапно исчезла.
Кромвель пробирался сквозь толпу придворных к королю. Следом за ним шел красавец граф Хэвлок, самодовольная улыбка играла на его лице.
Когда он проходил мимо, Стивен схватил его за руку.
– Чем это ты так увлечен, Элджернон?
Небесно-голубые глаза графа невинно расширились.
– У меня просто одно дело к лорду-хранителю печати. Меня же должны пригласить ко двору. Я только надеюсь убедить Кромвеля, что достоин этого. – С таинственной улыбкой он продолжил свой путь.
Король остановился. Стивену он показался очень расстроенным и возбужденным.
– Куда ушла твоя жена, лорд?
У Стивена похолодело внутри.
– В такую ночь как эта, я ни в чем не могу быть уверенным, сир, – сказал он, ожидая приказа разыскать Юлиану.
Но приказа не последовало. Опечалившийся король махнул рукой.
– Она очень странная. Вы стоите друг друга. А теперь я должен удалиться, господа. На рассвете мы возвращаемся во дворец.
Стивен постарался скрыть радость.
– Так быстро, сир? А как же охота?
– Лорд-хранитель печати вспомнил о неотложных делах, из-за которых нам нужно вернуться в Лондон.
Стивену стало не по себе. Этот день был необычным для Лунакре, и он невольно подумал, что неотложные дела короля каким-то образом связаны с ним или с его цыганкой-женой.
ГЛАВА 9
После короткого, к счастью, визита короля в Лунакре установилась до странности мирная домашняя атмосфера. Стояли теплые летние дни, пронизанные золотой солнечной дымкой. Душа Стивена впервые за долгие годы обрела мир и спокойствие. Поймав улыбку сидевшей в другом углу кабинета Юлианы, он вновь сказал себе, что не стоит задумываться о причине нынешнего непривычного состояния.
Стивен проиграл. Своим пугливым сердцем он признал власть Юлианы над собой. В ее мимолетной улыбке была искра радости, и ее хватило, чтобы сжечь все его сомнения.
Просто невероятно, что хрупкая изящная женщина обладает такой силой, но невозможно было отрицать очевидное. Занималась ли она английским языком по книгам с Нэнси, учила ли повара готовить напиток из прокисшего молока, подбирала ли мелодию на спинете[23], во всем проявлялась ее настойчивость, что так нравилось Стивену.
Только глубокой ночью, когда ее иногда мучили кошмары, она казалась слабой, но по-прежнему загадочной. Все чаще и чаще он размышлял над ее словами о том, что она русская княжна. Стивен обратил внимание на то, что с Ласло Юлиана говорит не так, как с остальными цыганами. Слова звучали более отрывисто. Будто с ним она говорила не на цыганском, а на каком-то другом языке. Нужно быть лингвистом, чтобы узнать, что это за язык, но Стивену не хотелось обращаться к Элджернону, разбиравшемуся в иностранных языках.
Все чаще Стивен задумывался о том, что, возможно, они могли бы быть счастливы вместе.
Но он запрещал себе много думать об этом. Даже Юлиана не заставит его забыть темные тайны прошлого и не избавит его от мук настоящего.
– Если ты будешь продолжать так смотреть на меня, – сказала Юлиана, прерывая ход его мыслей, – мне придется сходить за Мандивой, чтобы она расколдовала тебя.
Стивен откинулся на спинку стула и скрестил ноги.
– Что ты имеешь против того, что муж смотрит на свою жену?
Щеки ее вспыхнули, и она опустила голову.
– Но не так, как ты только что смотрел на меня.
Ее дразнящий тон заставил Стивена подняться, обойти стол и остановиться за ее спиной. На столе перед Юлианой лежали чертежи его нового приспособления для просеивания зерна, она их критически изучала.
Взяв Юлиану за подбородок, Стивен заставил ее поднять на него взгляд. Кожа ее была такой нежной, что ему потребовалось невероятное усилие, чтобы не поцеловать ее.
– И как я смотрел на тебя?
– Как колдун, который пытается заколдовать свою жертву, – прошептала она. – Ты не должен делать этого, Стивен.
– Почему?
– Потому, что твои чары начинают действовать.
Искренность Юлианы вдохнула новые токи притяжения, постоянно пробегавшие между ними. Он убрал руку и выпрямился, смущенный легкостью, с которой он вызывал у нее ответные чувства, а еще больше мгновенной реакцией своей плоти.
– Тебе и не стоит опасаться любовных чар с моей стороны, – заверил ее Стивен. Чтобы скрыть смущение, он повернулся и быстро направился к двери. – Следуйте за мною, моя госпожа. Сегодня утром я назначил встречу Стампу. Король высказал сожаление по поводу низкого годового дохода от Лунакре, поэтому и попросил своего помощника подумать о возможностях увеличения прибыли.
Покраснев до самых ушей, Стивен провел жену в небольшой двор, огороженный высокой каменной стеной. Предложение удивило Юлиану, хотя она считалась хозяйкой дома, интересовалась сельскохозяйственными работами, и Стивен все больше и больше посвящал ее в дела Лунакре.
Уильям Стамп поставил стол под искривленным сливовым деревом. Трудолюбивые пчелы жужжали в листве среди созревающих плодов, и время от времени Стамп отмахивался от какой-нибудь надоедливой пчелы.
Много лет назад в результате перенесенной им лихорадки, он лишился возможности ходить. Стивен помнил, как его отец решил тогда уволить Стампа. Ему дали двухнедельный срок, чтобы покинуть поместье, Стивену было в то время двенадцать лет, он упросил отца оставить в усадьбе бедного человека, которому ничего не оставалось, как ползти в Бат и там просить милостыню. Но его мольбы не подействовали на отца, и Стивен работал день и ночь, чтобы смастерить бедняге коляску, на которой тот смог бы передвигаться.
Первая коляска была похожа на садовую тачку. Но постепенно Стивен улучшил конструкцию и внешний вид коляски. Настоящий транспорт Уильяма Стампа представлял собой трехколесную коляску с рычагами для управления боковыми колесами, которыми Стамп манипулировал с легкостью. Он восседал на этом новом приспособлении, как король на троне, – гордый и независимый.
Стамп пригласил Стивена к столу.
– Посмотрите сюда, мой господин, – сказал он, указывая на пергаментную карту. – Если вы превратите эту землю в пастбища для овец, вы сможете удвоить производство шерсти.
– Нет, – оборвала его Юлиана, прежде чем Стивен успел что-то сказать, – мы этого не станем делать.
Уилл Стамп уставился на нее. Достоинство пожилого человека было оскорблено.
– Извините, леди... – высокомерно начал он.
Юлиана улыбнулась:
– Это совершенно точно.
Стивен прикусил язык, чтобы не засмеяться.
– Я не понимаю, почему вы возражаете, дорогая баронесса. Выращивание овец – это путь к процветанию...
– Для кого? – спросила она, упершись руками в бедра.
Жена не переставала удивлять Стивена. Но то, что она умна, – факт неоспоримый.
– Конечно, для господина, – медленно произнес Стамп, будто разговаривал с недоумком.
– Понимаю. А как быть с арендаторами, которые выращивают на этой земле урожай? – Юлиана ткнула пальцем в карту.
– Они будут лишены лицензии...
– ... и ничего другого, как нищенствовать, им не остается, – вмешался Стивен. – Нет, я на это не пойду, Уилл. Госпожа права.
Лицо Юлианы осветилось благодарностью.
– Правда? Я права?
Он уловил в голосе Юлианы какие-то интонации. Стивен не смел назвать это любовью. Неужели для нее так много значит его одобрение?
Он постарался отбросить эту мысль.
– Пахотные земли останутся в руках арендаторов.
– Если вы так настаиваете, мой господин, – ответил Стамп.
– Мы оба настаиваем, – добавила Юлиана.
– Мой господин, – Стамп возмущенно выпятил грудь, – разве вы не понимаете, что если ваше благосостояние не будет расти, то также оно не будет расти и у ваших подданных?
Сказать по правде, этот беспокойный маленький старик был компетентным, честным и добросовестным человеком. Стивен напомнил себе, что Стамп работал еще у его отца, человека не слишком совестливого.
– Я одобряю твою рассудительность и старание исполнять требования короля, – сказал он Стампу, – но я не могу лишить арендаторов земли.
– А что за земля вот здесь? – спросила Юлиана, указав на участок на западной границе поместья.
У Стивена пересохло во рту, и он отвел взгляд, чтобы скрыть свои мрачные предчувствия. Почему она указала именно на это место, подумал он. Тревога охватила Стивена. Почему Юлиана выбрала именно это место?
– Думаю, что эти земли не подойдут, – спокойно произнес он, поднимая глаза. – Там ничего невозможно изменить.
– Почему нет? – Юлиана стояла, склонив голову, и вид у нее был такой обольстительный, что желание вновь вспыхнуло в Стивене, несмотря на все его страхи и опасения.
– Это место не подходит, там каменистая почва, лес.
– Совершенно верно, мой господин, – согласился Стамп. Стамп делал вид, что ему известен каждый дом поместья, хотя, в действительности, его физический недостаток не позволял ему отъезжать далеко от дома. Еще и поэтому Стивен держал его при себе.
– Значит, эта земля не годится? – спросила Юлиана.
Она представления не имела, какую боль и чувство вины вызывают ее вопросы. Сердце Стивена ныло от тупой пульсирующей боли.
– Нет, – ответил Стивен, и ему захотелось теплоты и живого участия. Он взял руку жены в свою, чувствуя ее нежную кожу, хрупкие косточки. – Это совсем неподходящее место для земледелия.
Глаза ее, чистые, как цветные стекла, смотрели на Стивена так долго, что ему стало не по себе, и он опустил руки. Смущенно улыбнувшись мужу, Юлиана положила руки себе на плечи, чем привлекла его пристрастное внимание к своей лебединой шее.
– Итак, мастер Стамп, ваш господин должен процветать, не так ли? – спросила она.
Стамп бросил на Юлиану подозрительный взгляд.
– Да, моя госпожа, иначе он может потерять право на охрану королевских лесов.
– А почему он не процветает от продажи шерсти?
Стамп сжал пальцы, стараясь сохранить терпение.
– Потому что, моя госпожа, цена на необработанную шерсть упала...
– Необработанная шерсть... Овечья шерсть, непряденая и нетканая... Тогда как цены на шерстяную ткань взлетели вверх.
Стивен был удивлен, что ей все было известно. Затем он вспомнил, что Юлиана провела несколько лет, путешествуя по различным графствам, и у нее была возможность кое-что узнать. Мэг не знала даже, как выглядит шиллинг, не говоря уже о цене ткани.
– Итак, – продолжала Юлиана, – это выгодно ткачам и красильщикам Лондона, Нориджа и Солсбери.
– Да, это действительно так, – сказал Стамп. – Они платят нам по низкой цене за необработанную шерсть, в то время как хорошо зарабатывают на готовой ткани.
Стивен видел, как задумалась его жена. Его ум работал как часовой механизм. Казалось, он видел, как в ее ясных глазах вращаются колесики и винтики.
– Мы должны сами производить готовую ткань, – произнесла она так уверенно, словно этот вопрос был уже решенным делом.
Рот у Стампа открывался и закрывался, словно у выброшенной на берег трески.
– Производить готовую ткань! Но кто... как?.. – казалось, он так поражен заявлением Юлианы, что не может найти нужных слов.
– Арендаторы. Чем они занимаются после уборки урожая? Отлеживают бока?
– Да, в эту пору у них много свободного времени.
– Но для этого нужны помещения, – сказал Стамп.
Стивен бросил взгляд через плечо на свой дом. Водопроводные трубы, проходящие через оконные отверстия, и цистерна, расположенная на крыше дома, были отчетливо видны. Затем он коснулся коляски своего помощника.
– Мой дорогой Стамп, неужели вы думаете, что я не способен построить что-нибудь подходящее?
– Конечно, мой господин, – Стамп от возбуждения хлопнул себя по бедрам. Но затем снова нахмурился. – Чтобы получать приличный доход, необходимо огромное помещение. Гораздо большее, чем зальная комната в Лунакре. Нет, это невозможно.
Стивен сжал зубы. Конечно, Стамп прав.
– Это не проблема, – вмешалась Юлиана.
– Почему же, позвольте спросить? – к его нетерпению прибавилось отчаяние.
– Мы используем заброшенную церковь в Мэлмсбери, – сказала она.
– Мэлмсбери! – воскликнул Стивен, а затем неожиданно для себя поднял ее на руки и закружил, громко расхохотавшись. Затем он поставил Юлиану на ноги и поцеловал в губы. – Стамп, это так просто, что только сумасшедшая женщина могла это придумать.
– Старое аббатство разрушено...
– Это не страшно, – сказала Юлиана, взволнованная реакцией Стивена. – Арендаторы и цыгане помогут восстановить его.
Стамп взволнованно затряс головой и стал радостно говорить о возможностях производства ткани прямо здесь, в имении. Нажимая на педали коляски, он отъехал от Стивена и Юлианы, обдумывая планы на будущее. Стивен усмехнулся. На сердце у него стало легко.
Затем он заметил, что Юлиана смотрит на него как-то странно.
– Что такое? – спросил он, продолжая глупо улыбаться. – Что вас удивляет, баронесса?
– Ты... – прошептала она с нежностью и удивлением. И подошла к мужу. Рука ее дрожала, когда она провела пальцем по его нижней губе. – Я еще не видела, как ты улыбаешься, Стивен. Никогда не слышала, как ты смеешься.
«Она права», – удивился Стивен. Он, как скупец, никому не показывал своей улыбки.
– Разве ты не говорила, что тебе нужен серьезный муж?
– Да, но это совсем другое, – Юлиана опустила руку, но продолжала смотреть на него, пораженная открытием. Летний ветерок развевал ее волосы, одна прядь словно вуаль закрыла ей лицо, и Стивену захотелось погрузить руки в ее шелковые волосы. – Улыбка, смех... Они делают тебя таким красивым, Стивен. Тебе это известно?
К своей досаде он почувствовал, что покраснел.
– Если и так, я все равно считаю, что это не главное достоинство мужчины.
– Конечно, нет, но... – Юлиана пожала плечами. – Ты обладаешь чувством собственного достоинства, что очень привлекает к тебе. – Руки ее, словно легкие крылья, прижались к его камзолу. – Стивен?
– Да? – на одно мгновение он позволил себе коснуться ее темных волос. Шелк, даже нежнее. И пахнут пряными травами. Боже...
– Останься со мной сегодня после ужина. Не уезжай, как ты это обычно делаешь.
Прежние страхи вернулись к нему, от веселого настроения не осталось и следа.
Юлиана с ее смеющимися глазами и обольстительной улыбкой представляла угрозу его добровольному одиночеству.
– Нет, – заставил себя ответить Стивен, зная, что причиняет ей боль. – Ты подала мне прекрасную мысль, Юлиана. И доставила мгновения радости. И... черт возьми, ты очень хорошенькая, – он отступил от нее на безопасное расстояние. – Но не пытайся соблазнить меня, я не буду спать с тобой.
Если бы кто-нибудь отправил ее на костер, она не разозлилась бы больше.
– Спать со мной? – вскрикнула она. – Ты считаешь, что это моя цель?
Гнев сделал ее еще привлекательнее: щеки раскраснелись, глаза сверкали.
– Когда женщине хочется прикоснуться ко мне, я знаю, что за этим последует...
Юлиана зашипела как змея. И прежде чем Стивен успел что-то сообразить, она метнулась к нему, и он почувствовал укол крошечного кинжала у шеи.
– А что за цель руководит мною теперь?
Ему хотелось сглотнуть, но он боялся, что кинжал вонзится в горло.
– Кажется, – прошептал он, – убийство.
– Вы совсем не умеете общаться с порядочными женщинами, мой господин, – с этими словами она убрала кинжал, резко повернулась на каблуках и исчезла в воротах сада.
Юлиана была в отчаянии. Она наняла цыган для работы в аббатстве Мэлмсбери, и ей очень был нужен Родион с лошадью, чтобы разобрать развалины и вывезти обломки с территории аббатства.
– Я заплачу дополнительно за эту лошадь, – предложила девушка, отбросив прядь волос с влажного лба.
– Нет, вам не нужно делать этого, – разозлилась Джилли Игэн, подходя к ним и закатывая рукава. Она остановилась перед Родионом лицом к лицу и посмотрела ему прямо в глаза. – Ты выполнишь эту работу, цыган, вместе со своей лошадью, иначе я... я...
– Что ты? – спросил Родион.
Джилли наклонилась к нему и прошептала что-то на ухо, а затем протянула руку и ущипнула его за бок. Губы Родиона растянулись в широченной улыбке.
Пятью минутами позже лошадь была запряжена и везла телегу, груженную строительным мусором. Юлиана с интересом наблюдала за этой сценой. Что ему сказала Джилли? Юлиана подозревала, что Джилли и Родион уже были любовниками. Может, в этом случае мужчину легче заставить подчиниться?
Юлиана вошла в церковь, поглощенная мыслями о преимуществах таких отношений.
– Нет, ты! – услышала она тонкий голосок.
– Это не я! – кричал другой детский голос.
Юлиана обернулась и увидела Симу, дочь цыганки Мандивы, и Тэма, сына деревенского лавочника, спорящих под сводчатым окном церкви.
– Что случилось? – приподняв юбки, она поспешила к детям.
– Она украла мое гнездо, – заявил мальчик, выпятив нижнюю губу.
– Я не брала!
– Нет, ты украла!
– Что за гнездо? – с преувеличенной серьезностью спросила Юлиана.
Тэм объяснил:
– Мастер Стамп сказал мне взобраться на колокольню, там я нашел гнездо какой-то птицы. Я взял его, чтобы отнести домой. Но только я отошел, как оно исчезло, – он ткнул пальцем в Симу. – Она взяла его. Всем известно, что цыгане – воры.
– Что вы знаете о нас, вы сумасшедшие гаджо. Я даже не видела твоего дурацкого гнезда.
– Нет, ты взяла!
– Я не брала!
– Пожалуйста, прошу вас, не ссорьтесь, – произнес Стивен усталым, но веселым голосом. С ловкостью акробата он спустился по канату с колокольни и подошел к ним. – Это я взял гнездо.
Мальчик заморгал глазами.
– Вы взяли?
– Да. Это гнездо не твое, и ты не должен был его брать. – Стивен опустился на одно колено и взял мальчика за подбородок. – Это гнездо голубя. Птицы возвращаются сюда каждую весну. Как бы ты себя чувствовал, если бы однажды вернулся домой, а твой дом исчез?
У Тэма перехватило дыхание.
– Мне бы это очень не понравилось, мой господин.
– Уверен, что не понравилось бы. – Стивен засунул руку за пояс, достал оттуда мешочек со сладостями и угостил детей. – Засахаренный миндаль. А теперь послушайте: мастеру Стампу нужны хорошие работники для сортировки ткацких челноков. Бегите к нему быстрее.
Стивен проиграл. Своим пугливым сердцем он признал власть Юлианы над собой. В ее мимолетной улыбке была искра радости, и ее хватило, чтобы сжечь все его сомнения.
Просто невероятно, что хрупкая изящная женщина обладает такой силой, но невозможно было отрицать очевидное. Занималась ли она английским языком по книгам с Нэнси, учила ли повара готовить напиток из прокисшего молока, подбирала ли мелодию на спинете[23], во всем проявлялась ее настойчивость, что так нравилось Стивену.
Только глубокой ночью, когда ее иногда мучили кошмары, она казалась слабой, но по-прежнему загадочной. Все чаще и чаще он размышлял над ее словами о том, что она русская княжна. Стивен обратил внимание на то, что с Ласло Юлиана говорит не так, как с остальными цыганами. Слова звучали более отрывисто. Будто с ним она говорила не на цыганском, а на каком-то другом языке. Нужно быть лингвистом, чтобы узнать, что это за язык, но Стивену не хотелось обращаться к Элджернону, разбиравшемуся в иностранных языках.
Все чаще Стивен задумывался о том, что, возможно, они могли бы быть счастливы вместе.
Но он запрещал себе много думать об этом. Даже Юлиана не заставит его забыть темные тайны прошлого и не избавит его от мук настоящего.
– Если ты будешь продолжать так смотреть на меня, – сказала Юлиана, прерывая ход его мыслей, – мне придется сходить за Мандивой, чтобы она расколдовала тебя.
Стивен откинулся на спинку стула и скрестил ноги.
– Что ты имеешь против того, что муж смотрит на свою жену?
Щеки ее вспыхнули, и она опустила голову.
– Но не так, как ты только что смотрел на меня.
Ее дразнящий тон заставил Стивена подняться, обойти стол и остановиться за ее спиной. На столе перед Юлианой лежали чертежи его нового приспособления для просеивания зерна, она их критически изучала.
Взяв Юлиану за подбородок, Стивен заставил ее поднять на него взгляд. Кожа ее была такой нежной, что ему потребовалось невероятное усилие, чтобы не поцеловать ее.
– И как я смотрел на тебя?
– Как колдун, который пытается заколдовать свою жертву, – прошептала она. – Ты не должен делать этого, Стивен.
– Почему?
– Потому, что твои чары начинают действовать.
Искренность Юлианы вдохнула новые токи притяжения, постоянно пробегавшие между ними. Он убрал руку и выпрямился, смущенный легкостью, с которой он вызывал у нее ответные чувства, а еще больше мгновенной реакцией своей плоти.
– Тебе и не стоит опасаться любовных чар с моей стороны, – заверил ее Стивен. Чтобы скрыть смущение, он повернулся и быстро направился к двери. – Следуйте за мною, моя госпожа. Сегодня утром я назначил встречу Стампу. Король высказал сожаление по поводу низкого годового дохода от Лунакре, поэтому и попросил своего помощника подумать о возможностях увеличения прибыли.
Покраснев до самых ушей, Стивен провел жену в небольшой двор, огороженный высокой каменной стеной. Предложение удивило Юлиану, хотя она считалась хозяйкой дома, интересовалась сельскохозяйственными работами, и Стивен все больше и больше посвящал ее в дела Лунакре.
Уильям Стамп поставил стол под искривленным сливовым деревом. Трудолюбивые пчелы жужжали в листве среди созревающих плодов, и время от времени Стамп отмахивался от какой-нибудь надоедливой пчелы.
Много лет назад в результате перенесенной им лихорадки, он лишился возможности ходить. Стивен помнил, как его отец решил тогда уволить Стампа. Ему дали двухнедельный срок, чтобы покинуть поместье, Стивену было в то время двенадцать лет, он упросил отца оставить в усадьбе бедного человека, которому ничего не оставалось, как ползти в Бат и там просить милостыню. Но его мольбы не подействовали на отца, и Стивен работал день и ночь, чтобы смастерить бедняге коляску, на которой тот смог бы передвигаться.
Первая коляска была похожа на садовую тачку. Но постепенно Стивен улучшил конструкцию и внешний вид коляски. Настоящий транспорт Уильяма Стампа представлял собой трехколесную коляску с рычагами для управления боковыми колесами, которыми Стамп манипулировал с легкостью. Он восседал на этом новом приспособлении, как король на троне, – гордый и независимый.
Стамп пригласил Стивена к столу.
– Посмотрите сюда, мой господин, – сказал он, указывая на пергаментную карту. – Если вы превратите эту землю в пастбища для овец, вы сможете удвоить производство шерсти.
– Нет, – оборвала его Юлиана, прежде чем Стивен успел что-то сказать, – мы этого не станем делать.
Уилл Стамп уставился на нее. Достоинство пожилого человека было оскорблено.
– Извините, леди... – высокомерно начал он.
Юлиана улыбнулась:
– Это совершенно точно.
Стивен прикусил язык, чтобы не засмеяться.
– Я не понимаю, почему вы возражаете, дорогая баронесса. Выращивание овец – это путь к процветанию...
– Для кого? – спросила она, упершись руками в бедра.
Жена не переставала удивлять Стивена. Но то, что она умна, – факт неоспоримый.
– Конечно, для господина, – медленно произнес Стамп, будто разговаривал с недоумком.
– Понимаю. А как быть с арендаторами, которые выращивают на этой земле урожай? – Юлиана ткнула пальцем в карту.
– Они будут лишены лицензии...
– ... и ничего другого, как нищенствовать, им не остается, – вмешался Стивен. – Нет, я на это не пойду, Уилл. Госпожа права.
Лицо Юлианы осветилось благодарностью.
– Правда? Я права?
Он уловил в голосе Юлианы какие-то интонации. Стивен не смел назвать это любовью. Неужели для нее так много значит его одобрение?
Он постарался отбросить эту мысль.
– Пахотные земли останутся в руках арендаторов.
– Если вы так настаиваете, мой господин, – ответил Стамп.
– Мы оба настаиваем, – добавила Юлиана.
– Мой господин, – Стамп возмущенно выпятил грудь, – разве вы не понимаете, что если ваше благосостояние не будет расти, то также оно не будет расти и у ваших подданных?
Сказать по правде, этот беспокойный маленький старик был компетентным, честным и добросовестным человеком. Стивен напомнил себе, что Стамп работал еще у его отца, человека не слишком совестливого.
– Я одобряю твою рассудительность и старание исполнять требования короля, – сказал он Стампу, – но я не могу лишить арендаторов земли.
– А что за земля вот здесь? – спросила Юлиана, указав на участок на западной границе поместья.
У Стивена пересохло во рту, и он отвел взгляд, чтобы скрыть свои мрачные предчувствия. Почему она указала именно на это место, подумал он. Тревога охватила Стивена. Почему Юлиана выбрала именно это место?
– Думаю, что эти земли не подойдут, – спокойно произнес он, поднимая глаза. – Там ничего невозможно изменить.
– Почему нет? – Юлиана стояла, склонив голову, и вид у нее был такой обольстительный, что желание вновь вспыхнуло в Стивене, несмотря на все его страхи и опасения.
– Это место не подходит, там каменистая почва, лес.
– Совершенно верно, мой господин, – согласился Стамп. Стамп делал вид, что ему известен каждый дом поместья, хотя, в действительности, его физический недостаток не позволял ему отъезжать далеко от дома. Еще и поэтому Стивен держал его при себе.
– Значит, эта земля не годится? – спросила Юлиана.
Она представления не имела, какую боль и чувство вины вызывают ее вопросы. Сердце Стивена ныло от тупой пульсирующей боли.
– Нет, – ответил Стивен, и ему захотелось теплоты и живого участия. Он взял руку жены в свою, чувствуя ее нежную кожу, хрупкие косточки. – Это совсем неподходящее место для земледелия.
Глаза ее, чистые, как цветные стекла, смотрели на Стивена так долго, что ему стало не по себе, и он опустил руки. Смущенно улыбнувшись мужу, Юлиана положила руки себе на плечи, чем привлекла его пристрастное внимание к своей лебединой шее.
– Итак, мастер Стамп, ваш господин должен процветать, не так ли? – спросила она.
Стамп бросил на Юлиану подозрительный взгляд.
– Да, моя госпожа, иначе он может потерять право на охрану королевских лесов.
– А почему он не процветает от продажи шерсти?
Стамп сжал пальцы, стараясь сохранить терпение.
– Потому что, моя госпожа, цена на необработанную шерсть упала...
– Необработанная шерсть... Овечья шерсть, непряденая и нетканая... Тогда как цены на шерстяную ткань взлетели вверх.
Стивен был удивлен, что ей все было известно. Затем он вспомнил, что Юлиана провела несколько лет, путешествуя по различным графствам, и у нее была возможность кое-что узнать. Мэг не знала даже, как выглядит шиллинг, не говоря уже о цене ткани.
– Итак, – продолжала Юлиана, – это выгодно ткачам и красильщикам Лондона, Нориджа и Солсбери.
– Да, это действительно так, – сказал Стамп. – Они платят нам по низкой цене за необработанную шерсть, в то время как хорошо зарабатывают на готовой ткани.
Стивен видел, как задумалась его жена. Его ум работал как часовой механизм. Казалось, он видел, как в ее ясных глазах вращаются колесики и винтики.
– Мы должны сами производить готовую ткань, – произнесла она так уверенно, словно этот вопрос был уже решенным делом.
Рот у Стампа открывался и закрывался, словно у выброшенной на берег трески.
– Производить готовую ткань! Но кто... как?.. – казалось, он так поражен заявлением Юлианы, что не может найти нужных слов.
– Арендаторы. Чем они занимаются после уборки урожая? Отлеживают бока?
– Да, в эту пору у них много свободного времени.
– Но для этого нужны помещения, – сказал Стамп.
Стивен бросил взгляд через плечо на свой дом. Водопроводные трубы, проходящие через оконные отверстия, и цистерна, расположенная на крыше дома, были отчетливо видны. Затем он коснулся коляски своего помощника.
– Мой дорогой Стамп, неужели вы думаете, что я не способен построить что-нибудь подходящее?
– Конечно, мой господин, – Стамп от возбуждения хлопнул себя по бедрам. Но затем снова нахмурился. – Чтобы получать приличный доход, необходимо огромное помещение. Гораздо большее, чем зальная комната в Лунакре. Нет, это невозможно.
Стивен сжал зубы. Конечно, Стамп прав.
– Это не проблема, – вмешалась Юлиана.
– Почему же, позвольте спросить? – к его нетерпению прибавилось отчаяние.
– Мы используем заброшенную церковь в Мэлмсбери, – сказала она.
– Мэлмсбери! – воскликнул Стивен, а затем неожиданно для себя поднял ее на руки и закружил, громко расхохотавшись. Затем он поставил Юлиану на ноги и поцеловал в губы. – Стамп, это так просто, что только сумасшедшая женщина могла это придумать.
– Старое аббатство разрушено...
– Это не страшно, – сказала Юлиана, взволнованная реакцией Стивена. – Арендаторы и цыгане помогут восстановить его.
Стамп взволнованно затряс головой и стал радостно говорить о возможностях производства ткани прямо здесь, в имении. Нажимая на педали коляски, он отъехал от Стивена и Юлианы, обдумывая планы на будущее. Стивен усмехнулся. На сердце у него стало легко.
Затем он заметил, что Юлиана смотрит на него как-то странно.
– Что такое? – спросил он, продолжая глупо улыбаться. – Что вас удивляет, баронесса?
– Ты... – прошептала она с нежностью и удивлением. И подошла к мужу. Рука ее дрожала, когда она провела пальцем по его нижней губе. – Я еще не видела, как ты улыбаешься, Стивен. Никогда не слышала, как ты смеешься.
«Она права», – удивился Стивен. Он, как скупец, никому не показывал своей улыбки.
– Разве ты не говорила, что тебе нужен серьезный муж?
– Да, но это совсем другое, – Юлиана опустила руку, но продолжала смотреть на него, пораженная открытием. Летний ветерок развевал ее волосы, одна прядь словно вуаль закрыла ей лицо, и Стивену захотелось погрузить руки в ее шелковые волосы. – Улыбка, смех... Они делают тебя таким красивым, Стивен. Тебе это известно?
К своей досаде он почувствовал, что покраснел.
– Если и так, я все равно считаю, что это не главное достоинство мужчины.
– Конечно, нет, но... – Юлиана пожала плечами. – Ты обладаешь чувством собственного достоинства, что очень привлекает к тебе. – Руки ее, словно легкие крылья, прижались к его камзолу. – Стивен?
– Да? – на одно мгновение он позволил себе коснуться ее темных волос. Шелк, даже нежнее. И пахнут пряными травами. Боже...
– Останься со мной сегодня после ужина. Не уезжай, как ты это обычно делаешь.
Прежние страхи вернулись к нему, от веселого настроения не осталось и следа.
Юлиана с ее смеющимися глазами и обольстительной улыбкой представляла угрозу его добровольному одиночеству.
– Нет, – заставил себя ответить Стивен, зная, что причиняет ей боль. – Ты подала мне прекрасную мысль, Юлиана. И доставила мгновения радости. И... черт возьми, ты очень хорошенькая, – он отступил от нее на безопасное расстояние. – Но не пытайся соблазнить меня, я не буду спать с тобой.
Если бы кто-нибудь отправил ее на костер, она не разозлилась бы больше.
– Спать со мной? – вскрикнула она. – Ты считаешь, что это моя цель?
Гнев сделал ее еще привлекательнее: щеки раскраснелись, глаза сверкали.
– Когда женщине хочется прикоснуться ко мне, я знаю, что за этим последует...
Юлиана зашипела как змея. И прежде чем Стивен успел что-то сообразить, она метнулась к нему, и он почувствовал укол крошечного кинжала у шеи.
– А что за цель руководит мною теперь?
Ему хотелось сглотнуть, но он боялся, что кинжал вонзится в горло.
– Кажется, – прошептал он, – убийство.
– Вы совсем не умеете общаться с порядочными женщинами, мой господин, – с этими словами она убрала кинжал, резко повернулась на каблуках и исчезла в воротах сада.
* * *
– Никогда, – ответил Родион, вскинув голову. – Нельзя использовать эту лошадь для тяжелых работ. Она обучена для представлений.Юлиана была в отчаянии. Она наняла цыган для работы в аббатстве Мэлмсбери, и ей очень был нужен Родион с лошадью, чтобы разобрать развалины и вывезти обломки с территории аббатства.
– Я заплачу дополнительно за эту лошадь, – предложила девушка, отбросив прядь волос с влажного лба.
– Нет, вам не нужно делать этого, – разозлилась Джилли Игэн, подходя к ним и закатывая рукава. Она остановилась перед Родионом лицом к лицу и посмотрела ему прямо в глаза. – Ты выполнишь эту работу, цыган, вместе со своей лошадью, иначе я... я...
– Что ты? – спросил Родион.
Джилли наклонилась к нему и прошептала что-то на ухо, а затем протянула руку и ущипнула его за бок. Губы Родиона растянулись в широченной улыбке.
Пятью минутами позже лошадь была запряжена и везла телегу, груженную строительным мусором. Юлиана с интересом наблюдала за этой сценой. Что ему сказала Джилли? Юлиана подозревала, что Джилли и Родион уже были любовниками. Может, в этом случае мужчину легче заставить подчиниться?
Юлиана вошла в церковь, поглощенная мыслями о преимуществах таких отношений.
– Нет, ты! – услышала она тонкий голосок.
– Это не я! – кричал другой детский голос.
Юлиана обернулась и увидела Симу, дочь цыганки Мандивы, и Тэма, сына деревенского лавочника, спорящих под сводчатым окном церкви.
– Что случилось? – приподняв юбки, она поспешила к детям.
– Она украла мое гнездо, – заявил мальчик, выпятив нижнюю губу.
– Я не брала!
– Нет, ты украла!
– Что за гнездо? – с преувеличенной серьезностью спросила Юлиана.
Тэм объяснил:
– Мастер Стамп сказал мне взобраться на колокольню, там я нашел гнездо какой-то птицы. Я взял его, чтобы отнести домой. Но только я отошел, как оно исчезло, – он ткнул пальцем в Симу. – Она взяла его. Всем известно, что цыгане – воры.
– Что вы знаете о нас, вы сумасшедшие гаджо. Я даже не видела твоего дурацкого гнезда.
– Нет, ты взяла!
– Я не брала!
– Пожалуйста, прошу вас, не ссорьтесь, – произнес Стивен усталым, но веселым голосом. С ловкостью акробата он спустился по канату с колокольни и подошел к ним. – Это я взял гнездо.
Мальчик заморгал глазами.
– Вы взяли?
– Да. Это гнездо не твое, и ты не должен был его брать. – Стивен опустился на одно колено и взял мальчика за подбородок. – Это гнездо голубя. Птицы возвращаются сюда каждую весну. Как бы ты себя чувствовал, если бы однажды вернулся домой, а твой дом исчез?
У Тэма перехватило дыхание.
– Мне бы это очень не понравилось, мой господин.
– Уверен, что не понравилось бы. – Стивен засунул руку за пояс, достал оттуда мешочек со сладостями и угостил детей. – Засахаренный миндаль. А теперь послушайте: мастеру Стампу нужны хорошие работники для сортировки ткацких челноков. Бегите к нему быстрее.