- Засечь бы, откуда он звонил.
- Ну и что? Стратегический бомбардировщик отправить?
- Чувствую, дошутимся.
- Надо встречу с оркестром организовать.
Поставим людей на подходах. Только не здесь, возле офиса, заранее. Сколько, вариантов подъезда? Пошли глянем с крыши.
***
- Эй вы, уроды! А ну сюда! - крикнул Атаман, чтобы отвлечь толпу на себя. Но мощный голос его мало кто расслышал в шуме и гаме.
Наконец за спиной грянули выстрелы - один, другой.
"Прибыли", - вздохнул Терпухин одновременно с облегчением и со злостью на нерасторопность милиции. В следующую секунду на него навалились сзади, пытаясь завести руки за спину и надеть наручники.
Кое-как вывернувшись, Атаман заорал.
- Да вы глаза разуйте, козлы гребаные!
Двое омоновцев с дубинками притормозили на секунду, но тут же раздался начальственный окрик:
- Вали его на хер! Он старше всех, он главарь!
Терпухин вспомнил о своей черной майке, ботинках на толстой подошве и арматуре в руке.
Может, и тянет он на главаря, но волосы вроде на месте.
Доказывать ничего не стал, надежнее было оторваться. Тем более что скины стали быстро отступать, избавляясь от всех предметов, приспособленных для ближнего боя. Через разбитую витрину Терпухин влез в магазинчик, спешно прикрытый минут пять назад. Перескочил через прилавок с цветочными горшками. Ободряюще улыбнулся бледному лицу продавщицы и рванул по сумрачному служебному коридору.
Оказался во дворе, где целый кошачий выводок рылся в мусорных ящиках. Взлохмаченный рэппер в порванных штанах всхлипывал, бережно нянча левую руку. Атаман хотел бросить на бегу что-нибудь ободряющее, но инерция разгона понесла дальше. Проскочив в смежный двор, он расслышал, как кто-то из ментов окликнул рэппера:
- Эй ты! Куда он делся?
Перепуганный юнец, очевидно, показал правильно, потому что топот стал приближаться.
***
Кате не хотелось уходить. Ее всегда интересовали люди из другого, неведомого ей мира, люди не такой обычной и скучной профессии, как у ее мужа. Летчики гражданской авиации и дальнобойщики, парикмахерши и спортсмены, карточные шулеры и спецназовцы.
Все в этой жизни ей хотелось бы узнать, но заранее было ясно, что времени не хватит, что слабую женщину не возьмут играть во многие из мужских игр. Тогда хоть послушать других, заглянуть сквозь щелку. Пусть даже многое непонятно - так даже лучше, больше интригует.
Катя прекрасно знала, что девяносто девять женщин из ста со страхом обойдут стороной даже дом, где по неподтвержденным сведениям прячется наемный убийца. Но меньше всего на свете ей хотелось быть благоразумной. Здравый смысл - это рассудочность, серость, скука. Обеды для мужа, его поцелуй по возвращении с работы. Поцелуй, постепенно ставший для нее профанацией самой прекрасной вещи на свете.
Уходить не хотелось, но слишком задерживаться было неприлично. Надо знать меру: в конце концов, красавчик абрек - находка Беллы и пусть подруга получит от него все, что хочет. Ведь такие мужчины появляются и исчезают нежданно-негаданно. В этом одновременно их плюс и минус.
Попрощались очень тепло, но никто не призывал Катю остаться. Теперь она шагала по улицам города, еще не зная точно, куда отправится. Фонари источали жар, как и стены домов, нагретые солнцем за долгий световой день. В болтовне прохожих слышались жалобы на духоту.
Катя подняла глаза к небу. Как ей хотелось, чтобы эти тяжелые тучи поскорей пролились, чтобы потекли по ее лицу и ногам прохладные струи, намокло платье. Два с половиной месяца с неба не упало ни капли. Казалось, жара не кончится никогда - что-то заело в небесной механике и осталось одно бесконечное лето.
Вдруг сзади раздался треск мотоцикла. Катя невольно оглянулась и в свете фонаря увидела торжественно, будто на параде, катящего бородача. Расстегнутая безрукавка обнажала голую татуированную грудь со странным амулетом - ладонью в натуральную величину. На черных кожаных штанах красовались наколенные заплаты.
Мотоциклист сидел в седле подчеркнуто прямо, держался за руль одной рукой - вторую ей плохо было видно. Сам мотоцикл выглядел сверкающим чудом от высокого руля до выхлопных труб и эмблемы с крылышками.
Он скрылся за углом, оставив после себя сизый, медленно тающий дымок, совсем непохожий на тривиальные выхлопы. Кате безумно захотелось взглянуть еще раз на машину и ее хозяина.
Она бы не смогла сразу сказать, кто из двоих понравился ей больше.
Добежав до угла, Катя обнаружила незнакомца, спокойно ожидающего у светофора. Было ясно, что он просто забавляется, остановившись в кои-то веки на красный свет. Заметил ее в зеркале, понял, что блондинка специально спешила ради него и его мотоцикла. Развернулся, выехав на встречную полосу, и подрулил к ней вплотную. Это могло означать только одно - приглашение.
Катя ни секунды не раздумывала - забралась на сверкающую громаду и сразу же ощутила ягодицами и внутренней поверхностью бедер ритмичную дрожь двигателя. Они с мотоциклистом так и не сказали друг другу ни слова, бородач просто тронулся с места в прежнем направлении.
Отсюда, с борта этого сухопутного крейсера, город виделся совсем другим. Редкие и убогие вечерние вывески теперь светили ярче, будто с них протерли пыль. Фонари сливались в две цепочки и тоже горели как-то по-особенному...
Некоторые улицы Катя даже не узнавала, будто очутилась в другом городе, в другом времени и пространстве. Здесь живут только отважные и благородные люди - настоящие мужчины. Мужчины, которые не прощают обид, презирают компромиссы, не заботятся денно и нощно о копеечных выгодах и по праву требуют от женщин собачьей преданности.
Мотоциклист прибавил немного скорости. Катя почувствовала, как ветер подхватил ее волосы и распустил по воздуху, играя прядями. Она зажмурилась. Ехать с закрытыми глазами было еще приятнее, она казалась себе ребенком в огромной лапе великана. Тот несет ее в свое логово, чтобы рассмотреть вблизи.
Вдруг что-то оглушительно хлопнуло совсем рядом. Неужели спустило колесо? Катя раскрыла глаза и увидела, как улица вместе с домами и фонарями закрутилась вокруг собственной оси.
Это верчение выбросило мотоцикл совсем на другую улицу - поуже и потемней.
Сзади снова грохнуло. Что-то тонко пропело в воздухе, потом вдруг резко, сварливо визгнуло.
Неужели пуля? А почему бы и нет - в этом новом городе сильных и свободных мужчин должны запросто хвататься за оружие.
Бородач заложил еще один крутой вираж, у Кати перехватило дыхание. Машина так накренилась, что белая полоса на асфальте оказалась совсем рядом, распущенные волосы кончиками смели с нее пыль. Катя прониклась уверенностью, что теперь возможно все: мотоцикл может пробить кирпичную стену, безболезненно для себя снести с дороги летящий навстречу автомобиль.
В этой новой реальности нет места пустым опасениям, страху. Хозяин мотоцикла даже не пригнулся при звуке выстрела. У него есть цель, и он достигнет ее во что бы то ни стало. И она, Катя, ничего не должна бояться за его широкой спиной.
Спина и волосы на затылке пахли потом, бензином, табаком. Катя вспомнила о духах, которыми надушилась последний раз, - духах от Rochas, привезенных мужем из Москвы. Этот запах еще не выветрился. Как ей хотелось сейчас, чтобы незнакомец почувствовал его, обратил внимание, несмотря на всю кутерьму. Чтобы запах проник под его грубую кожу, затронул, взволновал.
Впереди сирена и милицейская машина с мигалкой. Еще один вираж, уже трудно сказать, что именно кренится набок - мотоцикл или стены домов. Здесь проезжая часть запружена машинами, водители гудят со всех сторон. Их резкие отрывистые сигналы перекликаются с неумолчным переливом сирены...
Лет в шестнадцать Катя попала в оперу. Пышные декорации, лепной потолок, волшебное звучание оркестра и солистов остались одним из самых ярких праздничных воспоминаний. Теперь она чувствовала почти то же самое: улица с машинами превратилась в декорацию, сигналы машин - в мощный хор, а вибрирующая сирена будто пела арию на пределе голосовых связок.
Только на первый взгляд мотоциклу негде было проехать. Бородач рванул по разделительной линии. Почти никого не задел до самого перекрестка, если не считать несколько сбитых зеркал.
Дальше снова завернул и вдруг направил мотоцикл-крейсер прямо к ступеням возле входа в здание. Их было всего несколько, но Катя чуть не вылетела из сиденья. Голову затрясло, будто кто-то взялся использовать ее как шейкер.
Взлетев по ступеням, мотоцикл вышиб стеклянную дверь, снес турникет у входа и стол охранника, от которого предусмотрительно отпрыгнула какая-то похожая на человека тень. В фойе бородач окончательно притормозил, но движок не заглушил - эхо, отражающееся от потолка и стен, заполнило все вокруг. Казалось, не будь разбитых при въезде дверей, стекла бы вылетели теперь от давления скопившихся звуков.
Глава 24
МУСОРОВОЗ
Начальство давным-давно уехало из "Триумфа", допуская, что Гоблин приведет свою угрозу в исполнение Несколько вооруженных людей были расставлены на возможных путях подъезда Главное - не открывать стрельбу в непосредственной близости от здания, не привлекать к офису внимания правоохранительных органов.
Меры предосторожности не сработали. Гоблин в совершенстве владел искусством непредсказуемо менять траекторию своего движения. Даже там, где, казалось, существовал один возможный путь, один узкий "коридор", бородач умудрялся сотворить нечто неожиданное. Или поднимал машину на дыбы, перепрыгивая через препятствие.
Или вдруг резко тормозил там, где дорога была свободной.
Дважды стрелявший промахнулся. Потом появились милицейские машины, получившие известие о мотоциклисте с характерными приметами.
Хозяина "Триумфа" запросили, как действовать в новых условиях. По-любому выходило плохо.
Перед носом у ментов вроде бы лучше воздержаться от стрельбы. Но если те вдруг возьмут Гоблина, одинокий ездок может выложить все про заказ.
- Только наверняка! - крикнул в трубку шеф.
Из четырех человек, поставленных у разных перекрестков, никто на проблемы нарываться не хотел. Потом всегда можно сказать, что случай не подвернулся, что Гоблин проскочил вдали. Хуже, если менты поймают за руку. Тем более что "отморозок" подсадил к себе какую-то дуру. Не дай бог, ее зацепишь, будет совсем худо.
Так "Харлею" удалось прорваться к офису, занимавшему весь первый этаж. Два охранника едва успели отскочить в сторону и забились по углам.
В распоряжении Гоблина было не так много времени. Здесь, под крышей, он уже не чувствовал себя так же свободно, как под открытым небом. Выбив ногой дверь с табличкой "приемная", он въехал в комнату, отделанную дубовыми панелями. Соскочил на секунду с мотоцикла, оторвал от пола небольшой по габаритам сейф и медленно опустил его на заднюю полку. "Харлей" ощутимо осел, пассажирка с тревогой оглянулась назад, испуганная, что ей прищемит подол.
Вернувшись в седло, бородач достал баллончик с черной краской и размашисто вывел на стене:
"Привет ментам от Гоблина. Отсюда Шестакова заказали". Ко входу - легки на помине - подлетели во весь опор две милицейские тачки. Едва не зацепили одна другую от рвения. Очно передавать привет мотоциклист не жаждал и оглянулся в поисках другого, непарадного выхода на улицу.
Несколько человек в бронежилетах заскочили в фойе, но Гоблин уже успел набрать скорость по длинному коридору. Оторвал от пола переднее .колесо, приподнял его на уровень подоконника.
И вылетел в торцевое окно, выбив решетку вместе с рамой.
Сейф свалился за пару метров до подоконника. Это было в общем-то кстати: с такой перегрузкой мотоцикл не взял бы рубеж. Но Гоблин выругался с досады, ему никак не хотелось бросать добычу. Даже крутанулся обратно по переулку, однако выстрел из окна заставил отказаться от повторной попытки.
***
На подходе к автовокзалу Терпухин услыхал краем уха про заваруху со стрельбой и милицейскими машинами. Среагировал мгновенно, резко обернулся к мужчине, только что сошедшему с автобуса.
- Где?
Тот даже отшатнулся от неожиданности.
- Где конкретно? Быстрей рожай, прошу тебя!
- Конкретно не знаю. Я с улицы Чкалова слышал.
В следующую секунду Юрий уже грохнулся с размаху рядом с таксистом, читавшим газету за рулем.
- Давай на Чкалова!
- Ты, браток, поосторожней, - заметил таксист, бережно складывая газету. - Так и кресло сломать недолго.
- Трогайся, шеф, по дороге проповедь прочтешь.
- Вот так каждый раз, - буркнул водитель, проворачивая ключ зажигания. - Три часа все вокруг ходят вареные, никому никуда не надо.
Потом вдруг кто-то влетает, аж кипятком ссать готов.
- Пошустрей. Двойной счетчик, - пообещал Атаман, хотя точно не помнил, сколько взял с собой денег.
На первом же перекрестке перед носом у них зажегся красный. Водитель равнодушно хлопал глазами, ожидая позволения ехать дальше. "Пока доберемся, "Харлея" не то что в городской черте - в области уже не будет", - играл желваками Терпухин. Самое обидное, что он ведь угадал: Гоблин действительно сунулся в город.
Но шансов ухватить его все меньше: светофор как будто заклинило.
Следующий перекресток проехали без проблем, потом история с красным светом повторилась.
- Да ну тебя. Читай дальше газету, - открыв дверь, Атаман выскочил наружу и рванул по тротуару, стараясь не сшибить никого с ног.
Несколько раз спрашивал на бегу насчет улицы Чкалова. Пока очередной прохожий осознавал вопрос, пока поднимал руку, чтобы показать, Атаман уже проскакивал дальше. Приходилось оборачиваться.
Трудно сказать, сколько еще раз пришлось бы уточнять маршрут, но вдруг - как во сне, когда исполняются почти несбыточные желания, - Терпухин увидел знакомую руку, точнее, бледный обрубок кисти, болтающийся на груди.
Гоблин проскочил как призрак, за спиной у него сидела длинноволосая блондинка, чье лицо Атаман не успел разглядеть. Неужели какая-то девчонка добровольно подсела к этому отморозку с большой дороги? Или насильно посадил, чтобы у ментов не возникло искушение открыть огонь вдогонку? Теперь она, конечно, приклеилась, пуще всего на свете боится выпасть на полном ходу.
Эти соображения дальним бледным фоном плыли в голове, все существо Атамана было нацелено на погоню. Как назло, машины проносились мимо на большой скорости, да и кто бы остановил взмыленному мужику со сжатыми кулаками, в черной майке и камуфляжных штанах?
Через подворотню виден был стоящий во дворе мусоровоз. Поздновато приехал или из графика выбился? Подхватив мусорный бак, выдвижная лапа-рычаг перевернула его в воздухе, и отходы пестрой кучей свалились через люк в нутро.
Не самое пригодное средство передвижения, но выбирать не приходится.
Подбежав к мусоровозу, Терпухин запрыгнул на подножку. Прежде чем человек в спецовке что-то понял, он уже оказался оттесненным с водительского места, а машина дернулась вперед.
- Извини, так надо, - хриплым голосом, не разжимая стиснутых зубов, произнес Терпухин.
Сзади что-то грохнуло - наверное, пустой, выпавший из лапы бак. На трассе попытка погони за "Харлеем" на таком монстре могла бы вызвать только насмешки. Но в паутине городских улиц стоило попытать счастья.
Терпухин вдавил педаль "газа" с такой силой, будто хотел расплющить подошвой ядовитую змею. На повороте мусоровоз занесло, кузов ударился о фонарный столб. Взвизгнула, увертываясь от столкновения, ржавая с грязными стеклами "копейка", зато новехонькая "девятка" крупно "попала" - мусоровоз помял и ободрал ей весь правый борт.
"Харлей" не мелькал в поле зрения, Юрий ориентировался только по треску двигателя.
Окончательно он не затихал, хоть и становился моментами плохо различимым. Потом повисла в воздухе милицейская сирена. Как бы девчонка не пострадала, если Гоблин начнет драпать всерьез...
Развернулся Гоблин, уходя от ментов, или просто заложил издевательский вираж, но Юрий вдруг увидел бородача, несущегося навстречу.
Вряд ли мотоциклист признал за рулем мусоровоза человека, с которым схлестнулся однажды в смертельной схватке. Расстояние было еще приличным, когда "Харлей" в очередной раз свернул в нарушение правил.
Терпухин свернул туда же, наплевав на запрещающий знак, и увидел прямо перед носом обломки асфальта, кучи рыжей развороченной земли. "Харлей" проскочил по узенькой полоске, но мусоровоз здесь уже никак не мог вписаться - зарылся передком в глинистый холм.
Полный кузов развернуло, задние колеса повисли над ямой. Машина накренилась и сползла на дно, встав под углом в сорок пять градусов.
Через секунду Гоблин снова вынырнул из-за кучи, притормозил:
- Вспомнил тебя, мужик! Найди нормальную машину, приезжай к полуночи на тридцатый километр. Там посмотрим, кто круче.
Пришпорив "Харлей" ногой в тяжелом ботинке, Гоблин исчез прежде, чем Терпухин выбрался из кабины. Желательно было и Юрию исчезнуть отсюда как можно быстрей: не угнавшись за мотоциклом, менты отыграются на нем.
Значит, в полночь. Гоблин прикатит - в этом можно не сомневаться. Это лучший вариант: разобраться один на один. Только вот спутница с распущенными волосами... Не удалось ее толком разглядеть, габариты слишком малы в сравнении с гоблинскими. Здорово похожа на Катю, ту самую, которую разыскивает муж, - сбился бедняга с ног и с колес.
Неужели предпочла этого бешеного пса, пусть даже на день-другой? Вообще-то случаются у баб сдвиги по фазе, но тут явный перебор. Лишь бы только Гоблин не явился вместе с ней. Как иметь дело с такой парочкой, где мужика надо закопать, а бабу желательно не поцарапать?
Глава 25
ГРОЗА
Терпухин напрасно беспокоился: Гоблин не собирался так долго мотаться с пассажиркой. Оторвавшись от ментов, он заехал на пустырь, заросший сорняками. Притормозил, схватил, нагнувшись, лодыжку правой Катиной ноги и дернул вверх. Пассажирка вывалилась из седла вниз головой, а Гоблин, раздосадованный неудачей с сейфом, покатил дальше.
Единственной компенсацией была встреча с давним знакомцем. Жертв своих Гоблин не запоминал в лицо. Но человека, оказавшего достойное сопротивление, никогда не забывал, даже если не знал о нем практически ничего.
Помнил только место встречи - казачий хутор, затянутый дымом пожара...
***
Следователю Парамонову стало известно, что на свежую могилу водителя Синицына наведывается по ночам какой-то человек. Дважды кладбищенский сторож окликал его, и дважды незнакомец скрывался. Почувствовав себя неуютно, сторож дал знать в милицию. Теперь приезжий следователь сам явился на кладбище вместе с тремя местными сотрудниками.
Возле свежей могилы действительно можно было различить следы кроссовок. Родные вряд ли станут посещать место тайком, от виновника взрыва тоже не стоит ожидать сентиментального паломничества с запоздалой просьбой о прощении. Тогда кто?
Четверо сотрудников устроились в кустах, поглядывая время от времени на небо. Плащ-палатки захватили с собой в нужном количестве, но тучи такие, что, если польет, так уж польет. Голова, может, и не промокнет, а вот ноги точно.
В отсутствие посторонних с началом дождя местные менты укрылись бы в машине. Но на глазах у Парамонова не хотели выглядеть нерадивыми работниками. Ждали, томились без курева. Вдруг послышался шорох - на старом участке в просвете между гранитными памятниками и крестами, сваренными из труб, мелькнул чей-то силуэт.
Все навострились, руки потянулись к табельному оружию. Силуэт мелькнул ближе, потом человек наконец показался во весь рост. Он был щуплым, невысоким. Двигался ссутулившись, втянув голову в плечи, будто заранее вымок от еще не начавшегося дождя.
Приблизился к свежей насыпи с искусственными венками, шмыгнул носом и разрыдался.
Этого блюстители закона никак не ожидали. Кидаться на плачущего человека? Может, в самом деле кто-то очень близкий.
Вдруг у Парамонова мелькнуло подозрение, он вспомнил фотографии покойного из семейного альбома - те, что засняты были в полный рост.
Неужели он, водитель? Сделав шаг из кустов, следователь включил фонарик.
- Стоять, Синицын, не дергаться!
Человечек заслонился руками, потом шарахнулся было в сторону. Но увидел еще фигуры и опустился на землю.
Это на самом деле был водитель, и на свету он выглядел жалко: взлохмаченный, в грязной одежде, с трясущейся нижней челюстью.
- Арестовывайте на здоровье, - повторял он даже с некоторым облегчением. - Только я ни в чем не виноват. Это все он.
Для верности на воскресшего из мертвых все-таки надели наручники. Еще в машине Парамонов начал допрос - так ему не терпелось:
- Зачем скрывался, скажи на милость?
- Черт дернул. Трейлер на меня ведь был оформлен. А там сразу ясно, зачем подъезжали к трубе. Сразу меня бы за шкирку: кому возил?
Хозяин бы выкрутился, а всех собак на меня бы навешали.
- Хозяин заправки? Ясно... А кто тогда сгорел, чей труп?
- Мужик со мной ездил, напарник. У него здесь в городе никого не было, никто не должен был заявить о пропаже.
Синицын признался, что измучился за эти дни без еды, без крыши над головой. Боялся высунуть нос, чтобы не быть обнаруженным. Прятался в зарослях, спал на земле.
С самого начала не оценил, на что решился.
Понял потом, когда сообразил, что придется родным хоронить чужие, обгоревшие дотла останки.
Представил собственные похороны, добрые слова на поминках. И потянуло на кладбище.
- Сам не пойму зачем. Тоска какая-то брала каждую ночь, - спешил выговориться Синицын.
- Все хорошо, что хорошо кончается, - ответили ему. - Сейчас в камере отоспишься как человек, горячего похлебаешь.
По приезде водитель трейлера подробно рассказал, как было дело. Оказалось, другие мотоциклисты не имеют ко взрыву отношения.
- Я так понял, что они сами этого.., его ищут.
По счетам поквитаться.
- Как обращались друг к другу? Имена слыхал?
- Я тогда ничего не соображал, только думал, как ноги унести подальше. Вроде старшего Атаманом называли.
- Атаманом, - повторил Парамонов, записывая.
- Бандитские разборки, - констатировал коллега из местных.
***
Байкеров Терпухин нашел на том же месте, где оставил. Оба спали без задних ног, завернувшись в армейские одеяла, предусмотрительно взятые в дорогу. В костре тлели угольки.
С минуту Юрий присматривался к мотоциклам. Наконец остановился на "Волке". Снял с боковой подножки, покатил рядом с собой, придерживая за руль. Стоп, надо оставить сообщение.
Иначе утром Штурман от горя с ума сойдет, пока догадается, чьих это рук дело.
Письменных принадлежностей у Терпухина не было. Пришлось процарапать "Атаман" большими заметными буквами прямо на земле, на месте "парковки" "Волка" Теперь можно уводить машину по-тихому. Если ребята проснутся, никакими силами не отвяжешься. А Гоблину их подставлять нельзя.
Даже на трассе Терпухин не сразу завел "Волка". Прокатил по ровной обочине и оседлал только тогда, когда уж точно до места ночлега не мог донестись стук. Он знал, что даже близко не сравнится с противником в искусстве езды на мотоцикле, особенно езды экстремальной, на грани. Мало кто из заядлых байкеров мог тягаться в этом с Гоблином.
Конечно, у Гоблина преимущество. Кроме мастерства всадника, еще и сам хромированный конь у него несравнимо лучше. Ни один, даже самый патриотичный, из байкеров не стал бы спорить, что "Харлей" сильней. Причем сильней не только наворотами, но по всем техническим характеристикам.
Штурман хорошо знал данные модели девяносто шестого года, на которой сейчас ездил Гоблин. И не раз сравнивал движок в тысячу двести кубиков и шестьдесят три "лошади" с "ураловским" - объемом в семьсот пятьдесят и мощностью в сорок пять лошадиных сил. Да и эти сорок пять здорово обрезает четырехскоростная коробка.
И все-таки Атаман верил в успех. Верил, что воля к отмщению сильнее злой воли. А воля - главное в любом противостоянии.
Посматривал на часы, не слишком уверенный, что они идут правильно. Поглядывал на небо, пытаясь подтвердить показания стрелок по местонахождению лунного диска. За многослойными тучами луна просматривалась с трудом. Сбивали и вспышки холодного света - пока еще не очень яркие, отдаленные. Гром тоже доносился глухо, но, судя по всему, гроза продвигалась все ближе и ближе, ей будто тоже назначена была встреча в полночь.
На тридцатом километре маячил синий щит, где именно эта цифра стояла возле названия города. Притормозив прямо под ним, Атаман огляделся по сторонам. Никого... Промчалось несколько машин в ту и другую сторону, очередная вспышка заставила щит отбросить на дорогу отчетливую тень.
Неизвестно, насколько Гоблин пунктуален.
Во всяком случае он, Терпухин, готов прождать здесь до рассвета.
***
Долго ждать не пришлось - очередной отзвук грома не затих после раскатов, плавно перешел в отдаленный рокот двигателя. Ошибиться было трудно, звук "Харлея" отличался от звука любой другой марки мотоциклов.
Атаман тронулся навстречу. Он не имел заранее никакого плана. Обдумывать свои действия стоит тогда, когда имеешь дело с вменяемым противником. У простого бандита своя цель, у террориста-фанатика - своя. Можно предвидеть их действия при конкретном раскладе. Но если у врага нет цели, как нет "своих" и "чужих", если он способен выкинуть что угодно исключительно из любви к острым ощущениям...
Гоблин мчался с погашенными огнями. Терпухинский "Волк" должен был слепить бородача все больше. Пятно размером с головку спички стремительно вырастало. Вот уже можно различить голову в черной лакированной каске и даже глаза - немигающие, широко раскрытые.
- Ну и что? Стратегический бомбардировщик отправить?
- Чувствую, дошутимся.
- Надо встречу с оркестром организовать.
Поставим людей на подходах. Только не здесь, возле офиса, заранее. Сколько, вариантов подъезда? Пошли глянем с крыши.
***
- Эй вы, уроды! А ну сюда! - крикнул Атаман, чтобы отвлечь толпу на себя. Но мощный голос его мало кто расслышал в шуме и гаме.
Наконец за спиной грянули выстрелы - один, другой.
"Прибыли", - вздохнул Терпухин одновременно с облегчением и со злостью на нерасторопность милиции. В следующую секунду на него навалились сзади, пытаясь завести руки за спину и надеть наручники.
Кое-как вывернувшись, Атаман заорал.
- Да вы глаза разуйте, козлы гребаные!
Двое омоновцев с дубинками притормозили на секунду, но тут же раздался начальственный окрик:
- Вали его на хер! Он старше всех, он главарь!
Терпухин вспомнил о своей черной майке, ботинках на толстой подошве и арматуре в руке.
Может, и тянет он на главаря, но волосы вроде на месте.
Доказывать ничего не стал, надежнее было оторваться. Тем более что скины стали быстро отступать, избавляясь от всех предметов, приспособленных для ближнего боя. Через разбитую витрину Терпухин влез в магазинчик, спешно прикрытый минут пять назад. Перескочил через прилавок с цветочными горшками. Ободряюще улыбнулся бледному лицу продавщицы и рванул по сумрачному служебному коридору.
Оказался во дворе, где целый кошачий выводок рылся в мусорных ящиках. Взлохмаченный рэппер в порванных штанах всхлипывал, бережно нянча левую руку. Атаман хотел бросить на бегу что-нибудь ободряющее, но инерция разгона понесла дальше. Проскочив в смежный двор, он расслышал, как кто-то из ментов окликнул рэппера:
- Эй ты! Куда он делся?
Перепуганный юнец, очевидно, показал правильно, потому что топот стал приближаться.
***
Кате не хотелось уходить. Ее всегда интересовали люди из другого, неведомого ей мира, люди не такой обычной и скучной профессии, как у ее мужа. Летчики гражданской авиации и дальнобойщики, парикмахерши и спортсмены, карточные шулеры и спецназовцы.
Все в этой жизни ей хотелось бы узнать, но заранее было ясно, что времени не хватит, что слабую женщину не возьмут играть во многие из мужских игр. Тогда хоть послушать других, заглянуть сквозь щелку. Пусть даже многое непонятно - так даже лучше, больше интригует.
Катя прекрасно знала, что девяносто девять женщин из ста со страхом обойдут стороной даже дом, где по неподтвержденным сведениям прячется наемный убийца. Но меньше всего на свете ей хотелось быть благоразумной. Здравый смысл - это рассудочность, серость, скука. Обеды для мужа, его поцелуй по возвращении с работы. Поцелуй, постепенно ставший для нее профанацией самой прекрасной вещи на свете.
Уходить не хотелось, но слишком задерживаться было неприлично. Надо знать меру: в конце концов, красавчик абрек - находка Беллы и пусть подруга получит от него все, что хочет. Ведь такие мужчины появляются и исчезают нежданно-негаданно. В этом одновременно их плюс и минус.
Попрощались очень тепло, но никто не призывал Катю остаться. Теперь она шагала по улицам города, еще не зная точно, куда отправится. Фонари источали жар, как и стены домов, нагретые солнцем за долгий световой день. В болтовне прохожих слышались жалобы на духоту.
Катя подняла глаза к небу. Как ей хотелось, чтобы эти тяжелые тучи поскорей пролились, чтобы потекли по ее лицу и ногам прохладные струи, намокло платье. Два с половиной месяца с неба не упало ни капли. Казалось, жара не кончится никогда - что-то заело в небесной механике и осталось одно бесконечное лето.
Вдруг сзади раздался треск мотоцикла. Катя невольно оглянулась и в свете фонаря увидела торжественно, будто на параде, катящего бородача. Расстегнутая безрукавка обнажала голую татуированную грудь со странным амулетом - ладонью в натуральную величину. На черных кожаных штанах красовались наколенные заплаты.
Мотоциклист сидел в седле подчеркнуто прямо, держался за руль одной рукой - вторую ей плохо было видно. Сам мотоцикл выглядел сверкающим чудом от высокого руля до выхлопных труб и эмблемы с крылышками.
Он скрылся за углом, оставив после себя сизый, медленно тающий дымок, совсем непохожий на тривиальные выхлопы. Кате безумно захотелось взглянуть еще раз на машину и ее хозяина.
Она бы не смогла сразу сказать, кто из двоих понравился ей больше.
Добежав до угла, Катя обнаружила незнакомца, спокойно ожидающего у светофора. Было ясно, что он просто забавляется, остановившись в кои-то веки на красный свет. Заметил ее в зеркале, понял, что блондинка специально спешила ради него и его мотоцикла. Развернулся, выехав на встречную полосу, и подрулил к ней вплотную. Это могло означать только одно - приглашение.
Катя ни секунды не раздумывала - забралась на сверкающую громаду и сразу же ощутила ягодицами и внутренней поверхностью бедер ритмичную дрожь двигателя. Они с мотоциклистом так и не сказали друг другу ни слова, бородач просто тронулся с места в прежнем направлении.
Отсюда, с борта этого сухопутного крейсера, город виделся совсем другим. Редкие и убогие вечерние вывески теперь светили ярче, будто с них протерли пыль. Фонари сливались в две цепочки и тоже горели как-то по-особенному...
Некоторые улицы Катя даже не узнавала, будто очутилась в другом городе, в другом времени и пространстве. Здесь живут только отважные и благородные люди - настоящие мужчины. Мужчины, которые не прощают обид, презирают компромиссы, не заботятся денно и нощно о копеечных выгодах и по праву требуют от женщин собачьей преданности.
Мотоциклист прибавил немного скорости. Катя почувствовала, как ветер подхватил ее волосы и распустил по воздуху, играя прядями. Она зажмурилась. Ехать с закрытыми глазами было еще приятнее, она казалась себе ребенком в огромной лапе великана. Тот несет ее в свое логово, чтобы рассмотреть вблизи.
Вдруг что-то оглушительно хлопнуло совсем рядом. Неужели спустило колесо? Катя раскрыла глаза и увидела, как улица вместе с домами и фонарями закрутилась вокруг собственной оси.
Это верчение выбросило мотоцикл совсем на другую улицу - поуже и потемней.
Сзади снова грохнуло. Что-то тонко пропело в воздухе, потом вдруг резко, сварливо визгнуло.
Неужели пуля? А почему бы и нет - в этом новом городе сильных и свободных мужчин должны запросто хвататься за оружие.
Бородач заложил еще один крутой вираж, у Кати перехватило дыхание. Машина так накренилась, что белая полоса на асфальте оказалась совсем рядом, распущенные волосы кончиками смели с нее пыль. Катя прониклась уверенностью, что теперь возможно все: мотоцикл может пробить кирпичную стену, безболезненно для себя снести с дороги летящий навстречу автомобиль.
В этой новой реальности нет места пустым опасениям, страху. Хозяин мотоцикла даже не пригнулся при звуке выстрела. У него есть цель, и он достигнет ее во что бы то ни стало. И она, Катя, ничего не должна бояться за его широкой спиной.
Спина и волосы на затылке пахли потом, бензином, табаком. Катя вспомнила о духах, которыми надушилась последний раз, - духах от Rochas, привезенных мужем из Москвы. Этот запах еще не выветрился. Как ей хотелось сейчас, чтобы незнакомец почувствовал его, обратил внимание, несмотря на всю кутерьму. Чтобы запах проник под его грубую кожу, затронул, взволновал.
Впереди сирена и милицейская машина с мигалкой. Еще один вираж, уже трудно сказать, что именно кренится набок - мотоцикл или стены домов. Здесь проезжая часть запружена машинами, водители гудят со всех сторон. Их резкие отрывистые сигналы перекликаются с неумолчным переливом сирены...
Лет в шестнадцать Катя попала в оперу. Пышные декорации, лепной потолок, волшебное звучание оркестра и солистов остались одним из самых ярких праздничных воспоминаний. Теперь она чувствовала почти то же самое: улица с машинами превратилась в декорацию, сигналы машин - в мощный хор, а вибрирующая сирена будто пела арию на пределе голосовых связок.
Только на первый взгляд мотоциклу негде было проехать. Бородач рванул по разделительной линии. Почти никого не задел до самого перекрестка, если не считать несколько сбитых зеркал.
Дальше снова завернул и вдруг направил мотоцикл-крейсер прямо к ступеням возле входа в здание. Их было всего несколько, но Катя чуть не вылетела из сиденья. Голову затрясло, будто кто-то взялся использовать ее как шейкер.
Взлетев по ступеням, мотоцикл вышиб стеклянную дверь, снес турникет у входа и стол охранника, от которого предусмотрительно отпрыгнула какая-то похожая на человека тень. В фойе бородач окончательно притормозил, но движок не заглушил - эхо, отражающееся от потолка и стен, заполнило все вокруг. Казалось, не будь разбитых при въезде дверей, стекла бы вылетели теперь от давления скопившихся звуков.
Глава 24
МУСОРОВОЗ
Начальство давным-давно уехало из "Триумфа", допуская, что Гоблин приведет свою угрозу в исполнение Несколько вооруженных людей были расставлены на возможных путях подъезда Главное - не открывать стрельбу в непосредственной близости от здания, не привлекать к офису внимания правоохранительных органов.
Меры предосторожности не сработали. Гоблин в совершенстве владел искусством непредсказуемо менять траекторию своего движения. Даже там, где, казалось, существовал один возможный путь, один узкий "коридор", бородач умудрялся сотворить нечто неожиданное. Или поднимал машину на дыбы, перепрыгивая через препятствие.
Или вдруг резко тормозил там, где дорога была свободной.
Дважды стрелявший промахнулся. Потом появились милицейские машины, получившие известие о мотоциклисте с характерными приметами.
Хозяина "Триумфа" запросили, как действовать в новых условиях. По-любому выходило плохо.
Перед носом у ментов вроде бы лучше воздержаться от стрельбы. Но если те вдруг возьмут Гоблина, одинокий ездок может выложить все про заказ.
- Только наверняка! - крикнул в трубку шеф.
Из четырех человек, поставленных у разных перекрестков, никто на проблемы нарываться не хотел. Потом всегда можно сказать, что случай не подвернулся, что Гоблин проскочил вдали. Хуже, если менты поймают за руку. Тем более что "отморозок" подсадил к себе какую-то дуру. Не дай бог, ее зацепишь, будет совсем худо.
Так "Харлею" удалось прорваться к офису, занимавшему весь первый этаж. Два охранника едва успели отскочить в сторону и забились по углам.
В распоряжении Гоблина было не так много времени. Здесь, под крышей, он уже не чувствовал себя так же свободно, как под открытым небом. Выбив ногой дверь с табличкой "приемная", он въехал в комнату, отделанную дубовыми панелями. Соскочил на секунду с мотоцикла, оторвал от пола небольшой по габаритам сейф и медленно опустил его на заднюю полку. "Харлей" ощутимо осел, пассажирка с тревогой оглянулась назад, испуганная, что ей прищемит подол.
Вернувшись в седло, бородач достал баллончик с черной краской и размашисто вывел на стене:
"Привет ментам от Гоблина. Отсюда Шестакова заказали". Ко входу - легки на помине - подлетели во весь опор две милицейские тачки. Едва не зацепили одна другую от рвения. Очно передавать привет мотоциклист не жаждал и оглянулся в поисках другого, непарадного выхода на улицу.
Несколько человек в бронежилетах заскочили в фойе, но Гоблин уже успел набрать скорость по длинному коридору. Оторвал от пола переднее .колесо, приподнял его на уровень подоконника.
И вылетел в торцевое окно, выбив решетку вместе с рамой.
Сейф свалился за пару метров до подоконника. Это было в общем-то кстати: с такой перегрузкой мотоцикл не взял бы рубеж. Но Гоблин выругался с досады, ему никак не хотелось бросать добычу. Даже крутанулся обратно по переулку, однако выстрел из окна заставил отказаться от повторной попытки.
***
На подходе к автовокзалу Терпухин услыхал краем уха про заваруху со стрельбой и милицейскими машинами. Среагировал мгновенно, резко обернулся к мужчине, только что сошедшему с автобуса.
- Где?
Тот даже отшатнулся от неожиданности.
- Где конкретно? Быстрей рожай, прошу тебя!
- Конкретно не знаю. Я с улицы Чкалова слышал.
В следующую секунду Юрий уже грохнулся с размаху рядом с таксистом, читавшим газету за рулем.
- Давай на Чкалова!
- Ты, браток, поосторожней, - заметил таксист, бережно складывая газету. - Так и кресло сломать недолго.
- Трогайся, шеф, по дороге проповедь прочтешь.
- Вот так каждый раз, - буркнул водитель, проворачивая ключ зажигания. - Три часа все вокруг ходят вареные, никому никуда не надо.
Потом вдруг кто-то влетает, аж кипятком ссать готов.
- Пошустрей. Двойной счетчик, - пообещал Атаман, хотя точно не помнил, сколько взял с собой денег.
На первом же перекрестке перед носом у них зажегся красный. Водитель равнодушно хлопал глазами, ожидая позволения ехать дальше. "Пока доберемся, "Харлея" не то что в городской черте - в области уже не будет", - играл желваками Терпухин. Самое обидное, что он ведь угадал: Гоблин действительно сунулся в город.
Но шансов ухватить его все меньше: светофор как будто заклинило.
Следующий перекресток проехали без проблем, потом история с красным светом повторилась.
- Да ну тебя. Читай дальше газету, - открыв дверь, Атаман выскочил наружу и рванул по тротуару, стараясь не сшибить никого с ног.
Несколько раз спрашивал на бегу насчет улицы Чкалова. Пока очередной прохожий осознавал вопрос, пока поднимал руку, чтобы показать, Атаман уже проскакивал дальше. Приходилось оборачиваться.
Трудно сказать, сколько еще раз пришлось бы уточнять маршрут, но вдруг - как во сне, когда исполняются почти несбыточные желания, - Терпухин увидел знакомую руку, точнее, бледный обрубок кисти, болтающийся на груди.
Гоблин проскочил как призрак, за спиной у него сидела длинноволосая блондинка, чье лицо Атаман не успел разглядеть. Неужели какая-то девчонка добровольно подсела к этому отморозку с большой дороги? Или насильно посадил, чтобы у ментов не возникло искушение открыть огонь вдогонку? Теперь она, конечно, приклеилась, пуще всего на свете боится выпасть на полном ходу.
Эти соображения дальним бледным фоном плыли в голове, все существо Атамана было нацелено на погоню. Как назло, машины проносились мимо на большой скорости, да и кто бы остановил взмыленному мужику со сжатыми кулаками, в черной майке и камуфляжных штанах?
Через подворотню виден был стоящий во дворе мусоровоз. Поздновато приехал или из графика выбился? Подхватив мусорный бак, выдвижная лапа-рычаг перевернула его в воздухе, и отходы пестрой кучей свалились через люк в нутро.
Не самое пригодное средство передвижения, но выбирать не приходится.
Подбежав к мусоровозу, Терпухин запрыгнул на подножку. Прежде чем человек в спецовке что-то понял, он уже оказался оттесненным с водительского места, а машина дернулась вперед.
- Извини, так надо, - хриплым голосом, не разжимая стиснутых зубов, произнес Терпухин.
Сзади что-то грохнуло - наверное, пустой, выпавший из лапы бак. На трассе попытка погони за "Харлеем" на таком монстре могла бы вызвать только насмешки. Но в паутине городских улиц стоило попытать счастья.
Терпухин вдавил педаль "газа" с такой силой, будто хотел расплющить подошвой ядовитую змею. На повороте мусоровоз занесло, кузов ударился о фонарный столб. Взвизгнула, увертываясь от столкновения, ржавая с грязными стеклами "копейка", зато новехонькая "девятка" крупно "попала" - мусоровоз помял и ободрал ей весь правый борт.
"Харлей" не мелькал в поле зрения, Юрий ориентировался только по треску двигателя.
Окончательно он не затихал, хоть и становился моментами плохо различимым. Потом повисла в воздухе милицейская сирена. Как бы девчонка не пострадала, если Гоблин начнет драпать всерьез...
Развернулся Гоблин, уходя от ментов, или просто заложил издевательский вираж, но Юрий вдруг увидел бородача, несущегося навстречу.
Вряд ли мотоциклист признал за рулем мусоровоза человека, с которым схлестнулся однажды в смертельной схватке. Расстояние было еще приличным, когда "Харлей" в очередной раз свернул в нарушение правил.
Терпухин свернул туда же, наплевав на запрещающий знак, и увидел прямо перед носом обломки асфальта, кучи рыжей развороченной земли. "Харлей" проскочил по узенькой полоске, но мусоровоз здесь уже никак не мог вписаться - зарылся передком в глинистый холм.
Полный кузов развернуло, задние колеса повисли над ямой. Машина накренилась и сползла на дно, встав под углом в сорок пять градусов.
Через секунду Гоблин снова вынырнул из-за кучи, притормозил:
- Вспомнил тебя, мужик! Найди нормальную машину, приезжай к полуночи на тридцатый километр. Там посмотрим, кто круче.
Пришпорив "Харлей" ногой в тяжелом ботинке, Гоблин исчез прежде, чем Терпухин выбрался из кабины. Желательно было и Юрию исчезнуть отсюда как можно быстрей: не угнавшись за мотоциклом, менты отыграются на нем.
Значит, в полночь. Гоблин прикатит - в этом можно не сомневаться. Это лучший вариант: разобраться один на один. Только вот спутница с распущенными волосами... Не удалось ее толком разглядеть, габариты слишком малы в сравнении с гоблинскими. Здорово похожа на Катю, ту самую, которую разыскивает муж, - сбился бедняга с ног и с колес.
Неужели предпочла этого бешеного пса, пусть даже на день-другой? Вообще-то случаются у баб сдвиги по фазе, но тут явный перебор. Лишь бы только Гоблин не явился вместе с ней. Как иметь дело с такой парочкой, где мужика надо закопать, а бабу желательно не поцарапать?
Глава 25
ГРОЗА
Терпухин напрасно беспокоился: Гоблин не собирался так долго мотаться с пассажиркой. Оторвавшись от ментов, он заехал на пустырь, заросший сорняками. Притормозил, схватил, нагнувшись, лодыжку правой Катиной ноги и дернул вверх. Пассажирка вывалилась из седла вниз головой, а Гоблин, раздосадованный неудачей с сейфом, покатил дальше.
Единственной компенсацией была встреча с давним знакомцем. Жертв своих Гоблин не запоминал в лицо. Но человека, оказавшего достойное сопротивление, никогда не забывал, даже если не знал о нем практически ничего.
Помнил только место встречи - казачий хутор, затянутый дымом пожара...
***
Следователю Парамонову стало известно, что на свежую могилу водителя Синицына наведывается по ночам какой-то человек. Дважды кладбищенский сторож окликал его, и дважды незнакомец скрывался. Почувствовав себя неуютно, сторож дал знать в милицию. Теперь приезжий следователь сам явился на кладбище вместе с тремя местными сотрудниками.
Возле свежей могилы действительно можно было различить следы кроссовок. Родные вряд ли станут посещать место тайком, от виновника взрыва тоже не стоит ожидать сентиментального паломничества с запоздалой просьбой о прощении. Тогда кто?
Четверо сотрудников устроились в кустах, поглядывая время от времени на небо. Плащ-палатки захватили с собой в нужном количестве, но тучи такие, что, если польет, так уж польет. Голова, может, и не промокнет, а вот ноги точно.
В отсутствие посторонних с началом дождя местные менты укрылись бы в машине. Но на глазах у Парамонова не хотели выглядеть нерадивыми работниками. Ждали, томились без курева. Вдруг послышался шорох - на старом участке в просвете между гранитными памятниками и крестами, сваренными из труб, мелькнул чей-то силуэт.
Все навострились, руки потянулись к табельному оружию. Силуэт мелькнул ближе, потом человек наконец показался во весь рост. Он был щуплым, невысоким. Двигался ссутулившись, втянув голову в плечи, будто заранее вымок от еще не начавшегося дождя.
Приблизился к свежей насыпи с искусственными венками, шмыгнул носом и разрыдался.
Этого блюстители закона никак не ожидали. Кидаться на плачущего человека? Может, в самом деле кто-то очень близкий.
Вдруг у Парамонова мелькнуло подозрение, он вспомнил фотографии покойного из семейного альбома - те, что засняты были в полный рост.
Неужели он, водитель? Сделав шаг из кустов, следователь включил фонарик.
- Стоять, Синицын, не дергаться!
Человечек заслонился руками, потом шарахнулся было в сторону. Но увидел еще фигуры и опустился на землю.
Это на самом деле был водитель, и на свету он выглядел жалко: взлохмаченный, в грязной одежде, с трясущейся нижней челюстью.
- Арестовывайте на здоровье, - повторял он даже с некоторым облегчением. - Только я ни в чем не виноват. Это все он.
Для верности на воскресшего из мертвых все-таки надели наручники. Еще в машине Парамонов начал допрос - так ему не терпелось:
- Зачем скрывался, скажи на милость?
- Черт дернул. Трейлер на меня ведь был оформлен. А там сразу ясно, зачем подъезжали к трубе. Сразу меня бы за шкирку: кому возил?
Хозяин бы выкрутился, а всех собак на меня бы навешали.
- Хозяин заправки? Ясно... А кто тогда сгорел, чей труп?
- Мужик со мной ездил, напарник. У него здесь в городе никого не было, никто не должен был заявить о пропаже.
Синицын признался, что измучился за эти дни без еды, без крыши над головой. Боялся высунуть нос, чтобы не быть обнаруженным. Прятался в зарослях, спал на земле.
С самого начала не оценил, на что решился.
Понял потом, когда сообразил, что придется родным хоронить чужие, обгоревшие дотла останки.
Представил собственные похороны, добрые слова на поминках. И потянуло на кладбище.
- Сам не пойму зачем. Тоска какая-то брала каждую ночь, - спешил выговориться Синицын.
- Все хорошо, что хорошо кончается, - ответили ему. - Сейчас в камере отоспишься как человек, горячего похлебаешь.
По приезде водитель трейлера подробно рассказал, как было дело. Оказалось, другие мотоциклисты не имеют ко взрыву отношения.
- Я так понял, что они сами этого.., его ищут.
По счетам поквитаться.
- Как обращались друг к другу? Имена слыхал?
- Я тогда ничего не соображал, только думал, как ноги унести подальше. Вроде старшего Атаманом называли.
- Атаманом, - повторил Парамонов, записывая.
- Бандитские разборки, - констатировал коллега из местных.
***
Байкеров Терпухин нашел на том же месте, где оставил. Оба спали без задних ног, завернувшись в армейские одеяла, предусмотрительно взятые в дорогу. В костре тлели угольки.
С минуту Юрий присматривался к мотоциклам. Наконец остановился на "Волке". Снял с боковой подножки, покатил рядом с собой, придерживая за руль. Стоп, надо оставить сообщение.
Иначе утром Штурман от горя с ума сойдет, пока догадается, чьих это рук дело.
Письменных принадлежностей у Терпухина не было. Пришлось процарапать "Атаман" большими заметными буквами прямо на земле, на месте "парковки" "Волка" Теперь можно уводить машину по-тихому. Если ребята проснутся, никакими силами не отвяжешься. А Гоблину их подставлять нельзя.
Даже на трассе Терпухин не сразу завел "Волка". Прокатил по ровной обочине и оседлал только тогда, когда уж точно до места ночлега не мог донестись стук. Он знал, что даже близко не сравнится с противником в искусстве езды на мотоцикле, особенно езды экстремальной, на грани. Мало кто из заядлых байкеров мог тягаться в этом с Гоблином.
Конечно, у Гоблина преимущество. Кроме мастерства всадника, еще и сам хромированный конь у него несравнимо лучше. Ни один, даже самый патриотичный, из байкеров не стал бы спорить, что "Харлей" сильней. Причем сильней не только наворотами, но по всем техническим характеристикам.
Штурман хорошо знал данные модели девяносто шестого года, на которой сейчас ездил Гоблин. И не раз сравнивал движок в тысячу двести кубиков и шестьдесят три "лошади" с "ураловским" - объемом в семьсот пятьдесят и мощностью в сорок пять лошадиных сил. Да и эти сорок пять здорово обрезает четырехскоростная коробка.
И все-таки Атаман верил в успех. Верил, что воля к отмщению сильнее злой воли. А воля - главное в любом противостоянии.
Посматривал на часы, не слишком уверенный, что они идут правильно. Поглядывал на небо, пытаясь подтвердить показания стрелок по местонахождению лунного диска. За многослойными тучами луна просматривалась с трудом. Сбивали и вспышки холодного света - пока еще не очень яркие, отдаленные. Гром тоже доносился глухо, но, судя по всему, гроза продвигалась все ближе и ближе, ей будто тоже назначена была встреча в полночь.
На тридцатом километре маячил синий щит, где именно эта цифра стояла возле названия города. Притормозив прямо под ним, Атаман огляделся по сторонам. Никого... Промчалось несколько машин в ту и другую сторону, очередная вспышка заставила щит отбросить на дорогу отчетливую тень.
Неизвестно, насколько Гоблин пунктуален.
Во всяком случае он, Терпухин, готов прождать здесь до рассвета.
***
Долго ждать не пришлось - очередной отзвук грома не затих после раскатов, плавно перешел в отдаленный рокот двигателя. Ошибиться было трудно, звук "Харлея" отличался от звука любой другой марки мотоциклов.
Атаман тронулся навстречу. Он не имел заранее никакого плана. Обдумывать свои действия стоит тогда, когда имеешь дело с вменяемым противником. У простого бандита своя цель, у террориста-фанатика - своя. Можно предвидеть их действия при конкретном раскладе. Но если у врага нет цели, как нет "своих" и "чужих", если он способен выкинуть что угодно исключительно из любви к острым ощущениям...
Гоблин мчался с погашенными огнями. Терпухинский "Волк" должен был слепить бородача все больше. Пятно размером с головку спички стремительно вырастало. Вот уже можно различить голову в черной лакированной каске и даже глаза - немигающие, широко раскрытые.