Страница:
Программа. Программа... Само это слово ставит крест на развитии. Едва произнес его — и дальше можно ничего не говорить. Программисты не боги — они сизифы, труд их пуст и, по большому счету, бессмысленен. Они нужны самим себе и подобным. Какое жалкое подобие мышления — программа. Праправнучка шарманки. А ту и не думали одухотворять. Той дубасили шарманщика по голове за надоедливость. За монотонную и, кстати, монопольную программу. Нет, это не путь развития. Программу надо заменить. Тем же хаосом. А почему бы и нет? Мерилин мыслит в верном направлении. В любом хаосе больше возможностей, чем во всех программах, взятых вместе.
Создайте-ка, господа программисты, программу лотерейного выигрыша с первого раза и по максимуму. Слабо? Хаос дает этот выигрыш моментально. Ощущается разница в подходе? Дробление и множение функций, их многомиллиардное последовательное сложение — это же смех, а не творчество. А спрограммируйте-ка падение авиалайнера в заданное место и время. Нет возможности? Хаос это делает элементарно. Смоделируйте, в конце концов, окончание собственной жизни по одной из множества причин. Ну, не своей — чужой, если свою жалко. Ну, хотя бы лабораторной мыши. Естественно, без внешних воздействий. Ну?.. Хаос это делает элементарно и изящно: бах — и нет мыши. Инфаркт. Вы чувствуете разницу между попыткой поймать рыбу и самой рыбой? Действительно, в хаосе больше, несопоставимо больше возможностей, чем в любой программе. А это уже постулат. Программа отменяется. Вместо тщательных заготовок будущего действия — плавающая аналоговая метка. М-да, это, похоже, гениальное решение. Хотя бы потому, что кажется идиотским.
Бизон так ушел в себя, что не заметил полицейского, лепившего штрафную квитанцию к бронестеклу. Функционально это все уже решено. Технически — пока еще доводится до необходимого уровня. Кольцо Мебиуса, сердце АМ, с хаотично расположенными тоннелями и в состоянии сверхпроводимости, — это уже разработано. А остальное будем ждать.
Полицейский пришлепнул свою бумажку и побрел к следующему автомобилю, где сидела охрана Бизона. Что за поколение выводится на глазах? Или это только она одна такая? Вот он читал, все читал, и включиться никак не мог. Наверное, это генный прорыв. А он, Бизон, — уже предыдущее поколение, предыдущего разряда. Как они так легко мыслят? И дочь. Еще ведь совсем ребенок. Почти. Написала и давным-давно забыла. Год прошел. Все, кто разрабатывают практически ее идеи, тоже мало что понимают. Но им ставится задача с конечным результатом и любым путем ее достижения. И достигают!.. Тоже — почти ее возраста.
Еще восемь месяцев назад начальник разведки сформировал через посредников под очень большие гранты четыре группы молодых, одаренных и нетрадиционно мыслящих молодых людей. Почти всех перекупил. Группы по семь человек давно уже были в работе. Условия, испытанные еще на исторической родине, просты: весь грант работник науки получает полностью только по окончании работы. Критерии предельно прозрачны. Время не ограничено. Авансирование не предусмотрено. Питание и все остальное — бесплатно. Хоть вообще ничего не делай. Но гигантский грант висит над головой на тонкой ниточке, которую стоит лишь перерубить движением мысли — и можно вообще не работать. Если большие деньги сводят с ума, то до ума они уж точно должны довести людей с такой профессией. Реальный, реальный подход. Тем более что проживание — в коттеджах закрытого типа в сельской местности, кое-где кишащей крокодилами.
Одна из групп расположилась на одном из Малых Антильских островов. Подальше от соблазнов, поближе к акулам. Для стимуляции воображения. Другая — в районе Гвианского плоскогорья, среди цветущих опунций, цереусов и ядовитых змей. Тоже неплохо для концентрации сознания. Третью расположили на Гаити, в районе массовых явлений зомби и кровожадных местных работников культа — колдунов. Но потом переиграли, рассудив, что это совсем уж сильная стимуляция сознания для ребят из Гарварда, — и перевели в район дельты Амазонки, снабдив на крайний случай вертолетом. Правда, топливо залить забыли. Четвертую группу закинули на северное побережье Канады. В места излюбленных пастбищ гризли. Два дня семь носителей высокого разума окружали трехметровым забором свою хижину-лабораторию, оборудованную всей необходимой для экспериментов аппаратурой. Плюс космическая связь и Интернет. Установили все. А про гризли, больших таких медведей, — забыли. Впрочем, кто его знает: что забыли — чего не забыли. У Бизона свой подход к людям. И на эту канадскую группу он возлагал большие надежды. Ведь основные прорывы в науке сделаны в северных широтах. По его глубокому убеждению, южный климат всегда расслаблял сознание человека, если только поблизости не было достаточных стабилизаторов в виде аллигаторов, гремучих змей, полчищ мух цеце, летучих мышей-вампиров или хотя бы бешеных слонов. Потенциальные получатели грантов подписали соответствующий документ, а он фактически делал их рабами на время работы. Но перо им в руку никто не вставлял. Никто и ничто, кроме суммы гранта.
Впрочем, очень большая экспериментальная работа для создания АМ-технологии была проделана сверхскоростными темпами еще до образования этих закрытых групп. В работе принимал участие и лично Бизон. Вспышка-надежда в сознании настолько мобилизовала его творческий потенциал, в основном спящий в глубинах естества, что он неосознанно индуцировал его мощь всем своим специалистам. Идея использовать кольцо Мебиуса как первичную основу преобразования принимаемой информации в раздробленный хаос — его идея. Молодым же яйцеголовым надо было коммуникативным путем дописать, так сказать, POST SCRIPTUM, а затем удалиться в состояние POST FACTUM — и вперед, залечивать нервное истощение, пристрастие к алкоголю, отвыкать от наркотиков, избавляться от клаустрофобии и заводить личного психоаналитика, пытаясь вновь стать теми, кем они уже никогда не будут. Это — плата за грант.
Допустить утечку информации доктор психотехнических наук не мог категорически, а посему ввел жесточайшие меры для предотвращения этой самой утечки. Настоящей цели научно-экспериментальной работы не знал никто, зато все постоянно пребывали в состоянии неясного, подозрительного бреда. Казалось, что их нанял работать сумасшедший. Больше половины поставленных задач были эффектной технологической дезинформацией. Считалось, что выползет наружу именно она. Впрочем, изоляция групп от внешнего мира до окончания работ была полнейшая. Включая охрану с гранатометами. Создатель знал, что должно у него родиться. Об этом могли узнать и другие.
Каждая группа состояла из четырех женщин и трех мужчин. Идеальное соотношение, на взгляд Бизона. Энергетика такой семерки должна была совершить чудо в созданных им условиях: кругом змеи, над головой — деньги критической массы плюс либидо, как одно из высших движителей духовного мира, сублимирующее все, что угодно, как угодно и где угодно, но самое главное — во что угодно.
Читая еженедельные сообщения из секретных лабораторий, отбрасывая информацию скандально-бытового характера и вникая только в сухие строчки итогов экспериментальной и научной работы, Бизон видел — а все нити сходились только к нему, — что дело идет к реальному достижению поставленной цели. Одних только потенциальных патентов насчитывалось уже под сотню. Сто патентов на открытия и изобретения чуть больше чем за полгода! Да уж, любитель постоять на голове разбирался в штуковине, на которой стоял. Мыслям ведь не прикажешь — идите сюда, друзья, попьем кофе, обсудим жизнь, и вообще... В общем-то, вовсе и не мысль приходит в голову, а как раз наоборот. Это голова натыкается на мысль, которая есть совершенно свободная и самостоятельная сущность, и летает, где хочет. Вот и двигай тело, если хочешь думать. Или хотя бы убеди это самое тело, что оно в полете.
Итак, если процесс А (работа) пошел, идет и подходит к концу, то процесс Б (юридические формальности по ее результатам) обязан быть завершенным. Главное — эмитировать акции ненавязчиво, желательно — в момент отвлекающих фоновых событий, а еще лучше — так, чтобы это восприняли, как игру на повышение. Или понижение. Без разницы. К «Славянскому Триумвирату» с его непонятным международным статусом конкуренты относились с очень большой осторожностью и усиленным вниманием. А лично к Бизону — особенно. Движение его тела и, по возможности, мысли отслеживали даже масонские ложи, чувствуя в нем бешеный потенциал политического магнетизма; коммерческие епархии — видя в нем конкурента по той же причине, что и ложи, только в сфере духовной магнетики, ощущаемой через монитор компьютера; крупнейшие мировые хакеры-одиночки, работавшие сами на себя просто из удовольствия (а если на кого-то и за деньги, то за очень большие) — видя в нем силу, которая может им противостоять очень реально, а не виртуально; представители основных разведок мира — ощущая в нем точку сбора такого количества информации, что были задействованы даже спутники с системами поиска, определения, подавления и сверхточной фотосъемки и видеопередачи. Впрочем, во всем мире война всех против всех давно уже достигла такого технологического уровня, что никто толком не знал — кто, где и как. Компьютерное прогнозирование делало потенциальные дорисовки картинки, текста, разговора, и все это медленно превращалось в вялотекущую электронно-разведывательную шизофрению недиагностируемого характера. В общем, работать было тяжело.
Внимание же к себе Бизон привлек, в свое время выкупив контрольные пакеты целого ряда компаний — почти банкротов, которые моментально реструктуризировались, и акции которых, постояв некоторое время на месте, прыгнули и полезли в гору, как шанхайские барсы. Никто ничего не понял. Игры на понижение не было никакой, но дилеры зафиксировали перемену вектора движения курса акций, — а им наплевать на все в жизни, кроме этого вектора, — и стали играть. Привлеченный капитал был использован со стопроцентной отдачей, а робкие пункты подъема курса сменились траекторией взлетающего истребителя. Нокаут. Больше тысячи процентов прибыли. Наркобароны прислали Бизону поздравление и сообщили, что он принят в их клуб почетным членом-советником. Сопоставимые прибыли существуют только у них, но с риском каждую минуту, что плюс уйдет в глубокий минус.
Теперь же ситуация несколько иная. Необходимо самому эмитировать акции, хотя делать этого он не имеет права, как член триумвирата. Новую компанию придется регистрировать на Мерилин. Впрочем, эта компания будет лично ее и на самом деле. Теоретические разработки Маши легли в основу всего, что сейчас происходит. Папа только вложил деньги. Мыслящая машина АМ-технологии была ее родным ребенком. Повивальные бабки к нему не имеют никакого отношения. Но это — вопросы собственности, причем еще достаточно гипотетической. Пока же все было скрыто мраком секретности, и даже Мерилин вообще ничего не знала о проводимой работе. Однако все равно где-то что-то уже выползло, Бизон это чувствовал и понимал. Даже если исключить ракетный обстрел, оставалось психотронное воздействие. Ведь пытались же, пытались надавить на голову. Не вышло. Но проблемы создали. Он ждал отчета от Философа. Там будет очень много интересного, не заскучаешь. Бизон знал степень проникновения своего эксперта в глубь анализируемой проблемы. Но тот пока молчит. Значит, работа ведется крайне серьезная.
Коллеги по триумвирату Фридман и Леонардо не входили в предполагаемый проект, так что знать о нем им вовсе ни к чему. Параллельное управление, эта навязанная с самого верха и теряющая смысл структура, тем более не нуждалось в такой информации. Особенно в свете их собственных интересов.
Бизон завел двигатель, и его автомобиль медленно пополз по мокрым улицам Лондона. В ста метрах позади ехал «Роллс-ройс» с охраной.
С центральной дороги свернули на боковую улицу и стали углубляться в дебри старого города. На освещенной мостовой стояли стайки тинэйджеров, или кто они там такие, им видней. Что их единит? Какой магнетизм? Конечно же, коммуникативный щит от других социальных бронемашин. Дорогу медленно перешла девица в прозрачной юбке и сделала знак рукой, понятный любому мужчине. Машины проползли мимо. А Мерилин? Ей примерно столько же, немного старше, чем эта. Она же не биоробот?.. Ей 23 года! Нет, об этом лучше не думать, как и про ее низкий голос. Она такая, какая есть. И никто никогда не мог на нее повлиять. Единственный раз — психотронная антенна. М-да. Чья? Философ должен это узнать.
...Все-таки аналоговая метка — гениальное решение! Кто раньше придавал особое значение кольцу Мебиуса? А ведь это модель односторонней бесконечности, замыкающейся сама на себя. Сама в себе. Кант должен был бы заинтересоваться этим колечком, но слишком рано съехал в нормальность. Это же модель перпендикулярного перехода в параллельный линейный мир. Мгновенного перехода! Скорость света остается позади, быстродействие квантов фотона забыто, и недостижимый былой Абсолют плетется в хвосте передовых технологий с грустно опущенной головой, с которой слетела корона. Это ли не парадигма? Возможно. Но не исключено, что нечто большее.
Биг-Бен громыхнул половину двенадцатого ночи. Машины медленно двигались друг за другом. Бронированный «Мерседес» и такой же «Роллс-ройс». Туманный Альбион был и правда туманен. В смысле коммерческих вопросов. Ожидаемого телефонного звонка не было уже десять минут. Не очень похоже на англичан, хотя они и не немцы. Еще один квартал. Проехали мимо фонтана. Да и народа почему-то полным-полно, хоть и дождь. А-а, да это вроде бы Гайд-парк! Кричи — не хочу...
Вдалеке, в лучах фонарей, виднелась фигурка оратора, который вещал то ли против, то ли за:
— ...Тем более, что Япония давно стала той же Европой. Правда, с легкой примесью урбанистического феодализма. Мечи самураев обломаны: их сменили гамбургеры, сложенные из пиццы. Плюс «Биттлз» и агент 007. Ну, а Северная Америка, этот сброд Старого Света со своей доморощенной историей из бандитских разборок, убиенных индейцев и Американской Мечты о первичном накоплении капитала?.. Она всегда оставалась Европой, спроецированной на другой континент, но потерявшей управление, как взбесившаяся лошадь.
— Эй, ты там, поаккуратнее с Америкой, рыжий!
Но рыжий продолжал:
— Какая еще собственная история? Господа, побойтесь Бога! Вы — жалкий придаток или итог пятитысячелетней битвы. Битвы за знания. Битва эта стала тотальным побоищем, когда выяснилось, что знание — сила. А мир был и есть двуполярный: Европа — Азия. Не считая крошечного полупроводникового элемента — Евразии...
«Наш брат, наверное», — подумал Бизон. Двинулись дальше. Свернули еще на одну улицу, выскочили на магистраль, развернулись, поехали обратно.
Зазвонил телефон. Бизон поднял трубку.
— Добрый вечер, мистер Бизон. У меня почти все в порядке.
Детектор анализа голоса, правда, этого не подтверждал.
— Все нормально, — продолжил тот же голос. — Документация почти вся на дискете, но я не успеваю. Мне нужно полчаса.
— Николло, я надеюсь, дискета стоит моей прогулки в такое время и в такую погоду?
— Мистер Бизон, вы все посмотрите сами. Условия вашей задачи выполнены почти полностью, кроме, как я и предупреждал, пунктов первого и третьего. Мне и всему оборудованию это оказалось не под силу.
— Да, я так и предполагал. Но это не повлияет на оплату вашей работы.
Первый и третий пункты представляли собой дезинформацию. Но они были весьма интересны по поставленным задачам и в случае утечки затмили бы истинное решение. Скорее всего, ведущий инженер английской компании стратегического назначения считал свою задачу полностью не выполненной. Он, конечно, гениален, но очень самонадеян. Наверное, считает русских идиотами с цепями на шеях. Разработал какую-то второстепенную муру, стоящую в конце списка и обозначенную символом «не первостепенно». А тот датчик фиксирования и усиления до визуального изображения астрального тела человека свою функциональность не подтвердил, несмотря на великолепные исходные данные. И сумма оплаты не изменена! «Побольше бы таких заказов, сибирские бараны!»
— Николло, через тридцать минут я подберу вас в условленном месте.
Машины поползли дальше. Николло, Николло... Что-то не очень это все есть хорошо. Серьезное, серьезное ведь дело. Очень большие деньги, наконец. К тебе в гости, на твой вечно дождливый остров приехал очень деловой человек. Сам. Лично. А ты — «полчаса!» Бизон включил монитор и на карте города нашел мерцающую точку — Николло, отметку от его мобильного телефона. Добавил масштаб. Ну, дружок, так ты уже даже и не в лаборатории! А где же ты тогда? Ты, друг, в баре. В трех кварталах от своей работы. А дискета где? Надеюсь, у тебя в кармане. Очень надеюсь...
Бизон прибавил скорости, и машины понеслись по ночным улицам. Затормозили возле дорогого ночного бара. Шеф вышел из «Мерседеса» и толкнул дверь в заведение. Двое охранников шли сзади. Выбрали столик вблизи от Николло, заказали пиво у подбежавшей красотки с обнаженной грудью и в крошечном передничке.
Инженер сидел с типом известной харизмы. Тип пил джин, инженер сосал через соломинку сок и что-то нервно говорил. Тип глядел на него, как удав на кролика, ну и, соответственно, наоборот. Бизон и его люди мрачно рассматривали эту картину.
— Интересно, диск при нем? — спросил начальник охраны.
— Будем надеяться. Делал ли он копию — мы определим. Копия ли это — тоже не вопрос.
Шеф вытащил телефон и, отвернувшись от охваченного жаждой исполнителя заказа, проговорил:
— Дима, на случай отхода проверь у входа в забегаловку наличие проблем.
К антисимбиотической паре подсели две красотки. Тип что-то сказал инженеру, и тот подозвал официантку. Через пару минут та принесла два запотевших бокала с соломинками — для дам.
Зазвонил телефон у Бизона. Из «Роллс-ройса» ответили, что все чисто. Кроме охраны бара, у входа никого нет.
Полчаса, отведенные для встречи, истекали.
— Мне кажется, он пытается нас кинуть, — проговорил начальник охраны.
— Да нет, нет, — поморщился Бизон. — Простой пройдоха. Хочет два раза продать один товар. Он плохо себя ведет. Я не ожидал. Все-таки верно: мыслительные способности бывают даны почти исключительно за счет моральных. А почему? Горе от ума, короче.
Он вытащил телефон и набрал инженера. Было видно, как тот дернулся от звонка своего сотового, и как мрачно уставился на него тип, сжав зубами сигарету.
— Да, я слушаю.
— Николло, осталось пять минут.
Тип внимательно прислушивался к разговору.
— Я знаю, знаю. Но тут маленькая проблема. Вирусы. Тест показывает наличие вируса на семьдесят седьмом файле, а на нем — основные расчеты. Я боюсь, как бы они, эти долбаные вирусы, не переползли на дискету, хотя у меня десятиуровневая защита. Необходима еще одна очистительная прогонка. Это недолго.
— А ты уверен, Николло, что дискета у тебя? Мне тут сообщили, что у тебя ее выкрали, а подсунули пустышку.
Инженер машинально хлопнул себя по карману пиджака. Все, прокололся. Шеф мастер на такие штучки.
— Да нет, я уверен... Мистер Бизон, вы меня немного обижаете. Вот она, передо мной, загружается, — инженер посмотрел на открытую грудь дамы напротив. — Если я передам вам ее с вирусом, я знаю, что потом будет со мной. Дискета в одном экземпляре и невосстановима в случае заражения. На ней — четыре месяца моей непрерывной работы. Я очень волнуюсь и хочу перестраховаться. Я прав? Мистер Бизон, я прав?
Бизон сменил тон и ласково промолвил:
— Николло, дорогой Николло. Ну конечно, ты прав. Это твоя работа, и тебе виднее, как с ней поступить, чтобы все было о'кей. Правда? Правда-правда. Не принимай близко к сердцу, делай все, как считаешь нужным. Ну, вирус так вирус. Всех не переловить, это и так давно ясно. Главное — успеть распечатать. Я хочу попросить тебя пока только об одном. Не звони мне сейчас со своего сотового телефона. У него кончается ресурс защиты от прослушивания. Позвони с простого, из какого-нибудь кабинета у себя на работе. Только прошу, чтобы рядом никого не было, ты понял? Никого! Позвони, и я скажу тебе новое время передачи денег. Ты про деньги не забыл? Давай, Николло, действуй. Мы друзья!
Видно было, как в течение разговора с лица инженера сползала нервная бледность. Он успокаивался. И даже заулыбался. Тип подозрительно смотрел на него. Отключив телефон, Николло стал что-то ему объяснять, показал пальцами — две минуты, и пошел в туалет. Бизон неторопливо уже шел туда же, флегматично осматривая даму на шесте. Тип остался в обществе шлюх и, было видно, не знал, что делать.
В туалете на стене висели телефоны-автоматы. Николло подошел к одному из них и стал сосредоточенно набирать номер. Не так быстро, сэр. Один из охранников взял трубку у него из рук и положил на место:
— Дискету!
— Какую дискету? Кто вы такие? — В лицо Бизона он не знал, и тот стоял в стороне, не вмешиваясь.
— Николло, зачем же ты с нами так? Ты, оказывается, не в лаборатории, а здесь, в борделе. И что это за питекантроп с тобой сидит? Охранник, что ли? — спросил заместитель Бизона по внутренней безопасности.
Инженер молчал.
— Дискету отдашь сам?
Николло вытащил из кармана конверт и передал его заместителю.
— Копии сняты?
— Нет.
— Если да, ты знаешь, что будет?
— Да.
Инженер стал дрожать мелкой дрожью.
— Успокойся. Денег ты, конечно, не получишь, но проблем тоже много не будет.
Бизон взял дискету, вставил в компьютер размером с пачку сигарет и стал изучать содержание на крошечном экране. Кивнул головой заместителю.
— Бумажные файлы есть?
— Я не идиот.
— Я верю в это, — включился в разговор Бизон. Он вытащил из кармана такую же дискету и отдал ее инженеру. — Положи на место прежней.
Тот положил.
— А теперь слушай внимательно. Пойдешь на свое место, выпьешь со своим питекантропом, делай, что хочешь, со шлюхами, но дай ему то, что он просит. Отдай ему дискету.
— Он просит только скопировать. У себя в машине. Он не понимает, что копирование фиксируется в оригинале.
— А ты напейся и отдай ему ее всю, до завтра, но только чтобы пообещал вернуть! А мы будем неподалеку. Действуй, инженер! У тебя выбора нет, если хочешь хоть чуть-чуть поправить свое реноме. В принципе, ты парень неплохой, но нервный. А это вредно для здоровья. Нервный должен быть честным. Ты не задумывался? Вперед.
Инженер побрел на выход, так и не сходив в туалет.
Бизон с помощниками уселись на прежние места и заказали пиццу и пиво. Впрочем, удовольствие их длилось не слишком долго. Инженер заставил весь стол шампанским и водкой. Принесли горячие закуски. И он стал поить девиц. Те не отказывались. Тип осторожничал. А инженер не стеснялся. Вскоре и он, и девицы были в такой кондиции, что тип выглядел рядом с ними пугающе трезвым. В конце концов Николло обнял одну из дам за зад, а второй стал падать лицом в грудь. О чем они все там говорили, слышно не было — ревел английский рок, под который извивались стриптизерши. Но вот питекантроп с умным, насколько для него возможно, видом стал шептать что-то на ухо инженеру. Тот согласно закивал, икнул и положил типу руку на плечо. Беседовали недолго. Инженер сказал еще что-то типу на ухо и показал на часы. Тот вытащил бумажник, передал инженеру пачку денег, а Николло, оглянувшись, отдал ему дискету и, помахав пальцем, снова показал на часы. Тип схватил ее и сразу сунул в карман. На лице расплылась фальшивая улыбка старого доброго друга. Он не мудрил, а встал и ушел по-английски, направившись прямо к выходу.
Выйдя из бара с улыбкой на лице, тип двинулся к своему черному «Ягуару», споткнулся о прохожего, получил в шею электроразряд и оказался в «Роллс-ройсе» в бессознательном состоянии. По документам стало ясно — МИ-6[63], старые друзья, однако. Забрали дискету, все документы, деньги, сняли с пальца перстень с черным алмазом, с руки — «Ролекс» с бриллиантами, сняли костюм за две тысячи фунтов и в трусах выбросили возле мусорного контейнера. Работа такая. Не всегда же с дамами шампанское пить, да еще за чужой счет.
— На аэродром, — скомандовал Бизон. — Ездить через Ла-Манш — плохая примета.
Глава 5. Секретная конфессия
Создайте-ка, господа программисты, программу лотерейного выигрыша с первого раза и по максимуму. Слабо? Хаос дает этот выигрыш моментально. Ощущается разница в подходе? Дробление и множение функций, их многомиллиардное последовательное сложение — это же смех, а не творчество. А спрограммируйте-ка падение авиалайнера в заданное место и время. Нет возможности? Хаос это делает элементарно. Смоделируйте, в конце концов, окончание собственной жизни по одной из множества причин. Ну, не своей — чужой, если свою жалко. Ну, хотя бы лабораторной мыши. Естественно, без внешних воздействий. Ну?.. Хаос это делает элементарно и изящно: бах — и нет мыши. Инфаркт. Вы чувствуете разницу между попыткой поймать рыбу и самой рыбой? Действительно, в хаосе больше, несопоставимо больше возможностей, чем в любой программе. А это уже постулат. Программа отменяется. Вместо тщательных заготовок будущего действия — плавающая аналоговая метка. М-да, это, похоже, гениальное решение. Хотя бы потому, что кажется идиотским.
Бизон так ушел в себя, что не заметил полицейского, лепившего штрафную квитанцию к бронестеклу. Функционально это все уже решено. Технически — пока еще доводится до необходимого уровня. Кольцо Мебиуса, сердце АМ, с хаотично расположенными тоннелями и в состоянии сверхпроводимости, — это уже разработано. А остальное будем ждать.
Полицейский пришлепнул свою бумажку и побрел к следующему автомобилю, где сидела охрана Бизона. Что за поколение выводится на глазах? Или это только она одна такая? Вот он читал, все читал, и включиться никак не мог. Наверное, это генный прорыв. А он, Бизон, — уже предыдущее поколение, предыдущего разряда. Как они так легко мыслят? И дочь. Еще ведь совсем ребенок. Почти. Написала и давным-давно забыла. Год прошел. Все, кто разрабатывают практически ее идеи, тоже мало что понимают. Но им ставится задача с конечным результатом и любым путем ее достижения. И достигают!.. Тоже — почти ее возраста.
Еще восемь месяцев назад начальник разведки сформировал через посредников под очень большие гранты четыре группы молодых, одаренных и нетрадиционно мыслящих молодых людей. Почти всех перекупил. Группы по семь человек давно уже были в работе. Условия, испытанные еще на исторической родине, просты: весь грант работник науки получает полностью только по окончании работы. Критерии предельно прозрачны. Время не ограничено. Авансирование не предусмотрено. Питание и все остальное — бесплатно. Хоть вообще ничего не делай. Но гигантский грант висит над головой на тонкой ниточке, которую стоит лишь перерубить движением мысли — и можно вообще не работать. Если большие деньги сводят с ума, то до ума они уж точно должны довести людей с такой профессией. Реальный, реальный подход. Тем более что проживание — в коттеджах закрытого типа в сельской местности, кое-где кишащей крокодилами.
Одна из групп расположилась на одном из Малых Антильских островов. Подальше от соблазнов, поближе к акулам. Для стимуляции воображения. Другая — в районе Гвианского плоскогорья, среди цветущих опунций, цереусов и ядовитых змей. Тоже неплохо для концентрации сознания. Третью расположили на Гаити, в районе массовых явлений зомби и кровожадных местных работников культа — колдунов. Но потом переиграли, рассудив, что это совсем уж сильная стимуляция сознания для ребят из Гарварда, — и перевели в район дельты Амазонки, снабдив на крайний случай вертолетом. Правда, топливо залить забыли. Четвертую группу закинули на северное побережье Канады. В места излюбленных пастбищ гризли. Два дня семь носителей высокого разума окружали трехметровым забором свою хижину-лабораторию, оборудованную всей необходимой для экспериментов аппаратурой. Плюс космическая связь и Интернет. Установили все. А про гризли, больших таких медведей, — забыли. Впрочем, кто его знает: что забыли — чего не забыли. У Бизона свой подход к людям. И на эту канадскую группу он возлагал большие надежды. Ведь основные прорывы в науке сделаны в северных широтах. По его глубокому убеждению, южный климат всегда расслаблял сознание человека, если только поблизости не было достаточных стабилизаторов в виде аллигаторов, гремучих змей, полчищ мух цеце, летучих мышей-вампиров или хотя бы бешеных слонов. Потенциальные получатели грантов подписали соответствующий документ, а он фактически делал их рабами на время работы. Но перо им в руку никто не вставлял. Никто и ничто, кроме суммы гранта.
Впрочем, очень большая экспериментальная работа для создания АМ-технологии была проделана сверхскоростными темпами еще до образования этих закрытых групп. В работе принимал участие и лично Бизон. Вспышка-надежда в сознании настолько мобилизовала его творческий потенциал, в основном спящий в глубинах естества, что он неосознанно индуцировал его мощь всем своим специалистам. Идея использовать кольцо Мебиуса как первичную основу преобразования принимаемой информации в раздробленный хаос — его идея. Молодым же яйцеголовым надо было коммуникативным путем дописать, так сказать, POST SCRIPTUM, а затем удалиться в состояние POST FACTUM — и вперед, залечивать нервное истощение, пристрастие к алкоголю, отвыкать от наркотиков, избавляться от клаустрофобии и заводить личного психоаналитика, пытаясь вновь стать теми, кем они уже никогда не будут. Это — плата за грант.
Допустить утечку информации доктор психотехнических наук не мог категорически, а посему ввел жесточайшие меры для предотвращения этой самой утечки. Настоящей цели научно-экспериментальной работы не знал никто, зато все постоянно пребывали в состоянии неясного, подозрительного бреда. Казалось, что их нанял работать сумасшедший. Больше половины поставленных задач были эффектной технологической дезинформацией. Считалось, что выползет наружу именно она. Впрочем, изоляция групп от внешнего мира до окончания работ была полнейшая. Включая охрану с гранатометами. Создатель знал, что должно у него родиться. Об этом могли узнать и другие.
Каждая группа состояла из четырех женщин и трех мужчин. Идеальное соотношение, на взгляд Бизона. Энергетика такой семерки должна была совершить чудо в созданных им условиях: кругом змеи, над головой — деньги критической массы плюс либидо, как одно из высших движителей духовного мира, сублимирующее все, что угодно, как угодно и где угодно, но самое главное — во что угодно.
Читая еженедельные сообщения из секретных лабораторий, отбрасывая информацию скандально-бытового характера и вникая только в сухие строчки итогов экспериментальной и научной работы, Бизон видел — а все нити сходились только к нему, — что дело идет к реальному достижению поставленной цели. Одних только потенциальных патентов насчитывалось уже под сотню. Сто патентов на открытия и изобретения чуть больше чем за полгода! Да уж, любитель постоять на голове разбирался в штуковине, на которой стоял. Мыслям ведь не прикажешь — идите сюда, друзья, попьем кофе, обсудим жизнь, и вообще... В общем-то, вовсе и не мысль приходит в голову, а как раз наоборот. Это голова натыкается на мысль, которая есть совершенно свободная и самостоятельная сущность, и летает, где хочет. Вот и двигай тело, если хочешь думать. Или хотя бы убеди это самое тело, что оно в полете.
Итак, если процесс А (работа) пошел, идет и подходит к концу, то процесс Б (юридические формальности по ее результатам) обязан быть завершенным. Главное — эмитировать акции ненавязчиво, желательно — в момент отвлекающих фоновых событий, а еще лучше — так, чтобы это восприняли, как игру на повышение. Или понижение. Без разницы. К «Славянскому Триумвирату» с его непонятным международным статусом конкуренты относились с очень большой осторожностью и усиленным вниманием. А лично к Бизону — особенно. Движение его тела и, по возможности, мысли отслеживали даже масонские ложи, чувствуя в нем бешеный потенциал политического магнетизма; коммерческие епархии — видя в нем конкурента по той же причине, что и ложи, только в сфере духовной магнетики, ощущаемой через монитор компьютера; крупнейшие мировые хакеры-одиночки, работавшие сами на себя просто из удовольствия (а если на кого-то и за деньги, то за очень большие) — видя в нем силу, которая может им противостоять очень реально, а не виртуально; представители основных разведок мира — ощущая в нем точку сбора такого количества информации, что были задействованы даже спутники с системами поиска, определения, подавления и сверхточной фотосъемки и видеопередачи. Впрочем, во всем мире война всех против всех давно уже достигла такого технологического уровня, что никто толком не знал — кто, где и как. Компьютерное прогнозирование делало потенциальные дорисовки картинки, текста, разговора, и все это медленно превращалось в вялотекущую электронно-разведывательную шизофрению недиагностируемого характера. В общем, работать было тяжело.
Внимание же к себе Бизон привлек, в свое время выкупив контрольные пакеты целого ряда компаний — почти банкротов, которые моментально реструктуризировались, и акции которых, постояв некоторое время на месте, прыгнули и полезли в гору, как шанхайские барсы. Никто ничего не понял. Игры на понижение не было никакой, но дилеры зафиксировали перемену вектора движения курса акций, — а им наплевать на все в жизни, кроме этого вектора, — и стали играть. Привлеченный капитал был использован со стопроцентной отдачей, а робкие пункты подъема курса сменились траекторией взлетающего истребителя. Нокаут. Больше тысячи процентов прибыли. Наркобароны прислали Бизону поздравление и сообщили, что он принят в их клуб почетным членом-советником. Сопоставимые прибыли существуют только у них, но с риском каждую минуту, что плюс уйдет в глубокий минус.
Теперь же ситуация несколько иная. Необходимо самому эмитировать акции, хотя делать этого он не имеет права, как член триумвирата. Новую компанию придется регистрировать на Мерилин. Впрочем, эта компания будет лично ее и на самом деле. Теоретические разработки Маши легли в основу всего, что сейчас происходит. Папа только вложил деньги. Мыслящая машина АМ-технологии была ее родным ребенком. Повивальные бабки к нему не имеют никакого отношения. Но это — вопросы собственности, причем еще достаточно гипотетической. Пока же все было скрыто мраком секретности, и даже Мерилин вообще ничего не знала о проводимой работе. Однако все равно где-то что-то уже выползло, Бизон это чувствовал и понимал. Даже если исключить ракетный обстрел, оставалось психотронное воздействие. Ведь пытались же, пытались надавить на голову. Не вышло. Но проблемы создали. Он ждал отчета от Философа. Там будет очень много интересного, не заскучаешь. Бизон знал степень проникновения своего эксперта в глубь анализируемой проблемы. Но тот пока молчит. Значит, работа ведется крайне серьезная.
Коллеги по триумвирату Фридман и Леонардо не входили в предполагаемый проект, так что знать о нем им вовсе ни к чему. Параллельное управление, эта навязанная с самого верха и теряющая смысл структура, тем более не нуждалось в такой информации. Особенно в свете их собственных интересов.
Бизон завел двигатель, и его автомобиль медленно пополз по мокрым улицам Лондона. В ста метрах позади ехал «Роллс-ройс» с охраной.
С центральной дороги свернули на боковую улицу и стали углубляться в дебри старого города. На освещенной мостовой стояли стайки тинэйджеров, или кто они там такие, им видней. Что их единит? Какой магнетизм? Конечно же, коммуникативный щит от других социальных бронемашин. Дорогу медленно перешла девица в прозрачной юбке и сделала знак рукой, понятный любому мужчине. Машины проползли мимо. А Мерилин? Ей примерно столько же, немного старше, чем эта. Она же не биоробот?.. Ей 23 года! Нет, об этом лучше не думать, как и про ее низкий голос. Она такая, какая есть. И никто никогда не мог на нее повлиять. Единственный раз — психотронная антенна. М-да. Чья? Философ должен это узнать.
...Все-таки аналоговая метка — гениальное решение! Кто раньше придавал особое значение кольцу Мебиуса? А ведь это модель односторонней бесконечности, замыкающейся сама на себя. Сама в себе. Кант должен был бы заинтересоваться этим колечком, но слишком рано съехал в нормальность. Это же модель перпендикулярного перехода в параллельный линейный мир. Мгновенного перехода! Скорость света остается позади, быстродействие квантов фотона забыто, и недостижимый былой Абсолют плетется в хвосте передовых технологий с грустно опущенной головой, с которой слетела корона. Это ли не парадигма? Возможно. Но не исключено, что нечто большее.
Биг-Бен громыхнул половину двенадцатого ночи. Машины медленно двигались друг за другом. Бронированный «Мерседес» и такой же «Роллс-ройс». Туманный Альбион был и правда туманен. В смысле коммерческих вопросов. Ожидаемого телефонного звонка не было уже десять минут. Не очень похоже на англичан, хотя они и не немцы. Еще один квартал. Проехали мимо фонтана. Да и народа почему-то полным-полно, хоть и дождь. А-а, да это вроде бы Гайд-парк! Кричи — не хочу...
Вдалеке, в лучах фонарей, виднелась фигурка оратора, который вещал то ли против, то ли за:
— ...Тем более, что Япония давно стала той же Европой. Правда, с легкой примесью урбанистического феодализма. Мечи самураев обломаны: их сменили гамбургеры, сложенные из пиццы. Плюс «Биттлз» и агент 007. Ну, а Северная Америка, этот сброд Старого Света со своей доморощенной историей из бандитских разборок, убиенных индейцев и Американской Мечты о первичном накоплении капитала?.. Она всегда оставалась Европой, спроецированной на другой континент, но потерявшей управление, как взбесившаяся лошадь.
— Эй, ты там, поаккуратнее с Америкой, рыжий!
Но рыжий продолжал:
— Какая еще собственная история? Господа, побойтесь Бога! Вы — жалкий придаток или итог пятитысячелетней битвы. Битвы за знания. Битва эта стала тотальным побоищем, когда выяснилось, что знание — сила. А мир был и есть двуполярный: Европа — Азия. Не считая крошечного полупроводникового элемента — Евразии...
«Наш брат, наверное», — подумал Бизон. Двинулись дальше. Свернули еще на одну улицу, выскочили на магистраль, развернулись, поехали обратно.
Зазвонил телефон. Бизон поднял трубку.
— Добрый вечер, мистер Бизон. У меня почти все в порядке.
Детектор анализа голоса, правда, этого не подтверждал.
— Все нормально, — продолжил тот же голос. — Документация почти вся на дискете, но я не успеваю. Мне нужно полчаса.
— Николло, я надеюсь, дискета стоит моей прогулки в такое время и в такую погоду?
— Мистер Бизон, вы все посмотрите сами. Условия вашей задачи выполнены почти полностью, кроме, как я и предупреждал, пунктов первого и третьего. Мне и всему оборудованию это оказалось не под силу.
— Да, я так и предполагал. Но это не повлияет на оплату вашей работы.
Первый и третий пункты представляли собой дезинформацию. Но они были весьма интересны по поставленным задачам и в случае утечки затмили бы истинное решение. Скорее всего, ведущий инженер английской компании стратегического назначения считал свою задачу полностью не выполненной. Он, конечно, гениален, но очень самонадеян. Наверное, считает русских идиотами с цепями на шеях. Разработал какую-то второстепенную муру, стоящую в конце списка и обозначенную символом «не первостепенно». А тот датчик фиксирования и усиления до визуального изображения астрального тела человека свою функциональность не подтвердил, несмотря на великолепные исходные данные. И сумма оплаты не изменена! «Побольше бы таких заказов, сибирские бараны!»
— Николло, через тридцать минут я подберу вас в условленном месте.
Машины поползли дальше. Николло, Николло... Что-то не очень это все есть хорошо. Серьезное, серьезное ведь дело. Очень большие деньги, наконец. К тебе в гости, на твой вечно дождливый остров приехал очень деловой человек. Сам. Лично. А ты — «полчаса!» Бизон включил монитор и на карте города нашел мерцающую точку — Николло, отметку от его мобильного телефона. Добавил масштаб. Ну, дружок, так ты уже даже и не в лаборатории! А где же ты тогда? Ты, друг, в баре. В трех кварталах от своей работы. А дискета где? Надеюсь, у тебя в кармане. Очень надеюсь...
Бизон прибавил скорости, и машины понеслись по ночным улицам. Затормозили возле дорогого ночного бара. Шеф вышел из «Мерседеса» и толкнул дверь в заведение. Двое охранников шли сзади. Выбрали столик вблизи от Николло, заказали пиво у подбежавшей красотки с обнаженной грудью и в крошечном передничке.
Инженер сидел с типом известной харизмы. Тип пил джин, инженер сосал через соломинку сок и что-то нервно говорил. Тип глядел на него, как удав на кролика, ну и, соответственно, наоборот. Бизон и его люди мрачно рассматривали эту картину.
— Интересно, диск при нем? — спросил начальник охраны.
— Будем надеяться. Делал ли он копию — мы определим. Копия ли это — тоже не вопрос.
Шеф вытащил телефон и, отвернувшись от охваченного жаждой исполнителя заказа, проговорил:
— Дима, на случай отхода проверь у входа в забегаловку наличие проблем.
К антисимбиотической паре подсели две красотки. Тип что-то сказал инженеру, и тот подозвал официантку. Через пару минут та принесла два запотевших бокала с соломинками — для дам.
Зазвонил телефон у Бизона. Из «Роллс-ройса» ответили, что все чисто. Кроме охраны бара, у входа никого нет.
Полчаса, отведенные для встречи, истекали.
— Мне кажется, он пытается нас кинуть, — проговорил начальник охраны.
— Да нет, нет, — поморщился Бизон. — Простой пройдоха. Хочет два раза продать один товар. Он плохо себя ведет. Я не ожидал. Все-таки верно: мыслительные способности бывают даны почти исключительно за счет моральных. А почему? Горе от ума, короче.
Он вытащил телефон и набрал инженера. Было видно, как тот дернулся от звонка своего сотового, и как мрачно уставился на него тип, сжав зубами сигарету.
— Да, я слушаю.
— Николло, осталось пять минут.
Тип внимательно прислушивался к разговору.
— Я знаю, знаю. Но тут маленькая проблема. Вирусы. Тест показывает наличие вируса на семьдесят седьмом файле, а на нем — основные расчеты. Я боюсь, как бы они, эти долбаные вирусы, не переползли на дискету, хотя у меня десятиуровневая защита. Необходима еще одна очистительная прогонка. Это недолго.
— А ты уверен, Николло, что дискета у тебя? Мне тут сообщили, что у тебя ее выкрали, а подсунули пустышку.
Инженер машинально хлопнул себя по карману пиджака. Все, прокололся. Шеф мастер на такие штучки.
— Да нет, я уверен... Мистер Бизон, вы меня немного обижаете. Вот она, передо мной, загружается, — инженер посмотрел на открытую грудь дамы напротив. — Если я передам вам ее с вирусом, я знаю, что потом будет со мной. Дискета в одном экземпляре и невосстановима в случае заражения. На ней — четыре месяца моей непрерывной работы. Я очень волнуюсь и хочу перестраховаться. Я прав? Мистер Бизон, я прав?
Бизон сменил тон и ласково промолвил:
— Николло, дорогой Николло. Ну конечно, ты прав. Это твоя работа, и тебе виднее, как с ней поступить, чтобы все было о'кей. Правда? Правда-правда. Не принимай близко к сердцу, делай все, как считаешь нужным. Ну, вирус так вирус. Всех не переловить, это и так давно ясно. Главное — успеть распечатать. Я хочу попросить тебя пока только об одном. Не звони мне сейчас со своего сотового телефона. У него кончается ресурс защиты от прослушивания. Позвони с простого, из какого-нибудь кабинета у себя на работе. Только прошу, чтобы рядом никого не было, ты понял? Никого! Позвони, и я скажу тебе новое время передачи денег. Ты про деньги не забыл? Давай, Николло, действуй. Мы друзья!
Видно было, как в течение разговора с лица инженера сползала нервная бледность. Он успокаивался. И даже заулыбался. Тип подозрительно смотрел на него. Отключив телефон, Николло стал что-то ему объяснять, показал пальцами — две минуты, и пошел в туалет. Бизон неторопливо уже шел туда же, флегматично осматривая даму на шесте. Тип остался в обществе шлюх и, было видно, не знал, что делать.
В туалете на стене висели телефоны-автоматы. Николло подошел к одному из них и стал сосредоточенно набирать номер. Не так быстро, сэр. Один из охранников взял трубку у него из рук и положил на место:
— Дискету!
— Какую дискету? Кто вы такие? — В лицо Бизона он не знал, и тот стоял в стороне, не вмешиваясь.
— Николло, зачем же ты с нами так? Ты, оказывается, не в лаборатории, а здесь, в борделе. И что это за питекантроп с тобой сидит? Охранник, что ли? — спросил заместитель Бизона по внутренней безопасности.
Инженер молчал.
— Дискету отдашь сам?
Николло вытащил из кармана конверт и передал его заместителю.
— Копии сняты?
— Нет.
— Если да, ты знаешь, что будет?
— Да.
Инженер стал дрожать мелкой дрожью.
— Успокойся. Денег ты, конечно, не получишь, но проблем тоже много не будет.
Бизон взял дискету, вставил в компьютер размером с пачку сигарет и стал изучать содержание на крошечном экране. Кивнул головой заместителю.
— Бумажные файлы есть?
— Я не идиот.
— Я верю в это, — включился в разговор Бизон. Он вытащил из кармана такую же дискету и отдал ее инженеру. — Положи на место прежней.
Тот положил.
— А теперь слушай внимательно. Пойдешь на свое место, выпьешь со своим питекантропом, делай, что хочешь, со шлюхами, но дай ему то, что он просит. Отдай ему дискету.
— Он просит только скопировать. У себя в машине. Он не понимает, что копирование фиксируется в оригинале.
— А ты напейся и отдай ему ее всю, до завтра, но только чтобы пообещал вернуть! А мы будем неподалеку. Действуй, инженер! У тебя выбора нет, если хочешь хоть чуть-чуть поправить свое реноме. В принципе, ты парень неплохой, но нервный. А это вредно для здоровья. Нервный должен быть честным. Ты не задумывался? Вперед.
Инженер побрел на выход, так и не сходив в туалет.
Бизон с помощниками уселись на прежние места и заказали пиццу и пиво. Впрочем, удовольствие их длилось не слишком долго. Инженер заставил весь стол шампанским и водкой. Принесли горячие закуски. И он стал поить девиц. Те не отказывались. Тип осторожничал. А инженер не стеснялся. Вскоре и он, и девицы были в такой кондиции, что тип выглядел рядом с ними пугающе трезвым. В конце концов Николло обнял одну из дам за зад, а второй стал падать лицом в грудь. О чем они все там говорили, слышно не было — ревел английский рок, под который извивались стриптизерши. Но вот питекантроп с умным, насколько для него возможно, видом стал шептать что-то на ухо инженеру. Тот согласно закивал, икнул и положил типу руку на плечо. Беседовали недолго. Инженер сказал еще что-то типу на ухо и показал на часы. Тот вытащил бумажник, передал инженеру пачку денег, а Николло, оглянувшись, отдал ему дискету и, помахав пальцем, снова показал на часы. Тип схватил ее и сразу сунул в карман. На лице расплылась фальшивая улыбка старого доброго друга. Он не мудрил, а встал и ушел по-английски, направившись прямо к выходу.
Выйдя из бара с улыбкой на лице, тип двинулся к своему черному «Ягуару», споткнулся о прохожего, получил в шею электроразряд и оказался в «Роллс-ройсе» в бессознательном состоянии. По документам стало ясно — МИ-6[63], старые друзья, однако. Забрали дискету, все документы, деньги, сняли с пальца перстень с черным алмазом, с руки — «Ролекс» с бриллиантами, сняли костюм за две тысячи фунтов и в трусах выбросили возле мусорного контейнера. Работа такая. Не всегда же с дамами шампанское пить, да еще за чужой счет.
— На аэродром, — скомандовал Бизон. — Ездить через Ла-Манш — плохая примета.
Глава 5. Секретная конфессия
Сандрони бегал по кабинету, как подстреленная крыса.
— Застрелила? Обоих? Этого не может быть! — он упал в кресло и стал теребить четки.
— Нирвана убита. Надо смотреть правде в глаза. Кто с ней был?
— Какой-то европеец неопределенного типа, с серьгой в ухе. Разговаривали частично на английском, в основном на сербском.
— Сербия?
В кабинете, кроме Сандрони, высшего духовного сана секты, находилось четыре человека — двое советников и двое телохранителей. Конференция была приостановлена.
— Видеокамеры в той неведомой пельменной были?
— Были, но не работали. Одна работала, но объектив потерял фокус, и видны одни пятна. Тем более она черно-белая и без микрофона. Видеомагнитофон все записал, но пятна... Еще и черно-белые...
— Застрелила? Обоих? Этого не может быть! — он упал в кресло и стал теребить четки.
— Нирвана убита. Надо смотреть правде в глаза. Кто с ней был?
— Какой-то европеец неопределенного типа, с серьгой в ухе. Разговаривали частично на английском, в основном на сербском.
— Сербия?
В кабинете, кроме Сандрони, высшего духовного сана секты, находилось четыре человека — двое советников и двое телохранителей. Конференция была приостановлена.
— Видеокамеры в той неведомой пельменной были?
— Были, но не работали. Одна работала, но объектив потерял фокус, и видны одни пятна. Тем более она черно-белая и без микрофона. Видеомагнитофон все записал, но пятна... Еще и черно-белые...