© Stuart Woods "Swimming to Catalina"
Новелла
HarperPaperbacks
New York City, 1998
© Перевели с английского языка Михаил и Елена Генины (niho@estart.com)
Стюарт Вудс - автор множества новелл, включая Chiefs, Grass roots,
Santa Fe rules, L.A.Times, Dead Eyes, Heat, New York Dead, Imperfect
Strangers, Choke, Dead in the Water, Deep Lie, Orchid Beach, Swimming to
Catalina и прочих произведений. Он проживает в США в штатах Коннектикут и
Флорида.
"Стоун Баррингтон думал, что больше не услышит о своей бывшей любовнице
Аррингтон после того, как она рассталась с ним, выйдя замуж за ярчайшую
звезду Голливуда - Вэнса Калдера. И меньше всего ожидал отчаянного звонка от
Калдера. Аррингтон пропала, и Вэнс просит Стоуна прилететь в Лос Анжелес и
отыскать ее.
В городе, где акулы сидят за рулем Бентли и где никому нельзя доверять,
Стоун вскоре делает открытие, что тонет в море пустых догадок, которое носит
его как щепку из Бел Эйр в Малибу и в Родео Драйв. Стремясь уйти от
преследования и, будучи ограниченным временем, он должен держаться на
поверхности и поторопиться с поисками Аррингтон. В противном случае, пищей
для рыб может стать он сам".
Перевели с английского языка Михаил и Елена Генины
Эта книга посвящается Каролин и Дэвиду Клемм, которые сделали все от
них зависящее, чтобы в графстве Личфильд мы чувствовали себя, как дома.
Менди Менензес:
"Тебе было сказано, держи это при себе".
Филип Мэрлоув:
"О, конечно, я делаю нечто, что вам не нравиться, и я плыву к Каталине
с трамваем на спине"
Раймонд Чандлер, "Долгое прощание"
Ночь была теплой и приятной. Справа от Стоуна Баррингтона над большим
Лос Анжелесом, как нечищеный абажур, висел туман. Слева, словно глаза девицы
легкого поведения, сверкали огни острова святой Каталины. Всего в двух
сотнях ярдов от того места, где он стоял, мигали причальные огни дюжин
небольших спортивных рыболовных суденышек, качавшихся на волне, поднятой
яхтой, на которой он находился. Стоун сделал глубокий вдох, что было
нелегко, поскольку одна его ноздря была забита из-за аллергии на лос
анжелеский воздух, а рот был залеплен скотчем.
"Господи, Винни", сказал тот, кого звали Мэнни. "Они, там, в ящике с
инструментами".
"Я ищу, Мэнни", ответил Винни.
"Сгодятся любые плоскогубцы - коротконосые, длинноносые, словом,
любые".
"Я сказал, ищу". Послышался скрежет металла по металлу. Это Винни рылся
в ящике с инструментами.
"Боже", вздохнул Мэнни. "Сейчас не повредил бы хороший кусок мяса".
"Я ищу, Мэнни", повторил Винни. Он торжественно вытащил плоскогубцы.
"Вот они".
"Подай-ка их мне", сказал Мэнни. Одной рукой он взял плоскогубцы у
Винни, в то время как другой удерживал звенья якорной цепи. Цепь дважды
опоясала туловище Стоуна.
"А теперь подай-ка мне наручники", потребовал Мэнни.
"Эти"? спросил Винни, достав большие наручники из нержавейки.
"Что, у нас нет других, не гальванизированных"? спросил Мэнни. Эти из
нержавейки - очень дорогие. Ох, и накостыляет нам за них Оний".
"А как тебе вот эти"? спросил Винни, вынимая другую пару наручников.
"Эти прекрасно подойдут", ответил Мэнни, принимая их. "Подержи-ка
минутку цепь".
Винни подошел и взял цепь, пока Мэнни развинчивал шпильку и просовывал
наручники через два звена цепи. Потом он вставил шпильку, туго закрутил ее,
и затянул для прочности плоскогубцами.
"Ну, вот", сказал он, и метнул плоскогубцы в ящик инструментов, но
промахнулся.
"Стоун", сказал Мэнни, "мне придется попросить тебя сделать несколько
шагов к этому транцу".
"Стоун повернулся и взглянул на Мэнни, как будто тот был огромным злым
троллем, что, в общем, было недалеко от истины. С лодыжками, стянутыми
скотчем, Стоун не имел никакого намерения помогать Мэнни и Винни в их
предприятии.
"Окей, Окей", сказал Мэнни. "Винни, держи его за руку. Стоун, если
немного подвинешься, то здорово нам поможешь".
Стоун вздохнул, настолько глубоко, насколько мог через одну ноздрю,
подпрыгнул и свалился на ящик с инструментами, рассыпав по палубе его
содержимое.
"Большое спасибо", ядовито сказал Мэнни. "Вот так помощник! Винни,
подержи его минутку". Он пошел к портовой части судна и стал подтягивать
семидесяти пятифунтовый Данфуртский якорь к ногам Стоуна. Он засуетился
около разбросанных по палубе инструментов и вытащил еще одни наручники.
"Черт подери, куда подевались плоскогубцы?" спросил он, ни к кому конкретно
не обращаясь.
"Да вон они", указав на них, ответил Винни.
"Подай их мне", сказал Мэнни. Он взял плоскогубцы, прикрепил якорь к
концу цепи, обернутой вокруг туловища Стоуна, и затянул шпильку. "Думаю,
этого достаточно", сказал он, подтянув якорь и вручая его Стоуну.
Стоун взял в руки якорь, как переросшего щенка.
"Хочешь сказать последнее слово, Стоун"? спросил Мэнни, и они с Винни
залились смехом.
"Последнее слово", закашлялся Винни. "Это здорово"!
Вместе они подтянули Стоуна к транцу, который оказался у его коленей.
"Подержи его здесь, Винни", сказал Мэнни, заходя к Стоуну со стороны
спины. Я сделаю это". С этими словами Мэнни схватил рыбацкий стульчик и упер
его ножки прямо в спину Стоуну. "Лучшие пожелания от Онофрио Ипполито",
крикнул он, вышвыривая Стоуна за борт.
Стоун явно не был готов к тому, что Тихий океан окажется столь
холодным, но он также оказался неготовым ко многим другим вещам. Он выпустил
якорь, быстро последовав за ним на морское дно, при этом отчаянно пытаясь
удержать последний вздох.
Поздно, у Элейн. Стоун Баррингтон сидел за накрытым столиком со своим
другом и бывшим партнером Дино Бачетти, возглавлявшим подразделение
нью-йоркской полиции в девятнадцатом округе, и с Элейн, которая была именно
Элейн.
Остатки обеда были унесены официантом Джеком, а Стоуну и Дино принесли
бренди. То было особое бренди. У Дино была вечно припрятана бутылка из его
собственных запасов, и это бесконечно раздражало Элейн.
"Окей, я хочу послушать, что ты скажешь про Аррингтон", сказала Элейн.
"Элейн", прервал ее Дино, "разве ты не знаешь, что Стоун все еще
переживает от того, как Аррингтон поступила с ним"?
"А кому это надо"? спросила Элейн. "Я только хочу знать, как он
позволил ей уйти. Она же была необычной девушкой".
"У меня имеется версия", сказал Дино, "она не хотела, чтобы ее называли
миссис Аррингтон Баррингтон".
"Ну, и кто может винить ее в этом"? спросила Элейн. "Давай, Стоун,
выкладывай".
Стоун глубоко вздохнул: "Это что, допрос с пристрастием"?
"Я думаю, тебе стоит все рассказать начистоту", сказал Дино. "В
противном случае, можешь оказаться в Сибири".
"Это уж точно", подтвердила Элейн.
Стоун вздохнул еще раз. "Ладно, расскажу", начал он, а затем
остановился.
"Ну же"? поддержала его Элейн.
"В феврале мы планировали отправиться в десятидневное плавание на
остров святых Марков".
"Я никогда не слышала об острове святых Марков", удивилась Элейн. "Где
это"?
"Это красивый маленький остров, расположенный между Антигуа и
Гваделупой. Так или иначе, мы договорились встретиться в аэропорту Кеннеди,
чтобы лететь оттуда, но она замоталась, и уже должна была вылететь следующим
рейсом, но тут случился снежный шторм".
"Я слышала про эту снежную бурю", теряя терпенье, сказала Элейн. "Лучше
расскажи мне о девушке".
"Пока продолжался шторм, она получила задание от журнала "Ньюйоркец"
написать статью о Вэнсе Калдере".
"Новый Гарри Грант", пояснил Дино, как будто Элейн понятия не имела,
что за звезда экрана этот малый.
"Ну, ну", сказала Элейн.
"Вообще-то, лет двадцать он никому не давал серьезные интервью",
продолжал Стоун, "поэтому такую возможность нельзя было упустить. Аррингтон
к тому времени уже знала Калдера, - она была с ним на обеде, где мы с ним и
познакомились".
"Да, хватит предисловий", заметила Элейн.
"Ладно. И вот я сижу на зафрахтованной посудине на святых Марках,
ожидая появления Аррингтон, а в это время на большой великолепной яхте
плывет эдакая блондинка, к тому же совершенно одна. Правда, она покинула
Канарские острова с мужем, которого уже не было в живых. Итак, ей
приписывают убийство, и все кончается тем, что я защищаю ее в суде".
"Думаешь, я не читаю газет"? прервала Элейн. Как будто все западное
полушарие не читало об этом процессе"!
"Хорошо, хорошо. Итак, я продолжаю получать факсы от Аррингтон, из
которых следует, что она занята с Калдером, потом я получаю сообщение, что
она собирается с ним в Лос Анжелес для дальнейшей разработки темы".
"Разработки! Мне это нравится", засмеялась Элейн.
"Так вот, я пишу ей письмо, изливая сердце, практически делаю
официальное предложение"...
"Практически? Как это"? потребовала Элейн.
"Ну, хорошо, не буквально делаю предложение, но, думаю, она могла бы
понять общую идею".
"До нее не дошла идея"?
"До нее не дошло письмо. Я передал его одной мадам, которая
направлялась во Флориду, чтобы та переслала письмо федеральной почтой, но
самолет разбился при взлете".
"О, это самая лучшая причина, которую я когда-либо слышала на случай,
если письмо вовсе не было написано", сказала Элейн. "Ты уверен, что его не
проглотила твоя собака"?
"Клянусь, я написал это письмо. А потом, прежде чем мог написать его
вновь, я получил факс от Аррингтон, из которого узнал, что они с Калдером
накануне поженились в Аризоне. Что мне оставалось делать после этого"?
"Ты должен был сделать это давным-давно", сказала Элейн. "С какой стати
эта красавица должна была дожидаться, когда ты, задница, соизволишь принять
решение"?
"Может быть, ты права, Элейн, но я уже ничего не мог поделать. В те дни
я готовился к суду; от меня зависела жизнь той женщины".
"Исходя из результатов судебного процесса, той женщине было бы лучше,
если бы ты отправился за Аррингтон", сказал Дино.
"Спасибо. Дино, это как раз то, что мне было нужно".
"Всегда, пожалуйста".
"Итак, Аррингтон вышла за парня, о котором в журнале "People" сказано,
что он - самый сексуальный мужчина в Америке, а я"...Его голос задрожал.
"Ну, и как долго они женаты"? спросила Элейн.
"Не знаю - два с половиной, три месяца".
"Пожалуй, слишком поздно", проговорила Элейн. "Если все не пойдет
вкривь и вкось".
"Я получил от нее пару писем, где говорится, что все у них расчудесно",
мрачно сказал Стоун.
"О"! воскликнула Элейн. Наступило продолжительное молчание.
К их столу подошел Джек. "Стоун, тебя к телефону", произнес он, указав
на один из двух платных таксофонов на ближайшей стене.
"Кто это"?
"Понятия не имею", ответил Джек, "но голос очень приятный".
"Должно быть, Вэнс Калдер", предположил Дино.
Элейн расхохоталась.
Стоун поднялся и направился к таксофону.
"Хэлло"? сказал он, закрыв пальцем другое ухо от шума снаружи.
"Стоун"?
"Да, кто это"?
"Стоун, это Вэнс Калдер".
"Да, конечно; Дино попросил разыграть меня"?
"Что"?
"Кто это"?
"Это Вэнс, Стоун".
Стоун повесил трубку и вернулся к столику. "Здорово", сказал он,
обратившись к Дино.
"А"?
"Мужик, который позвонил, назвался Вэнсом Калдером. Большое спасибо".
"Не благодари меня", сказал Дино. "Я с ним никогда не встречался".
"Ты кого-то попросил меня разыграть, не так ли? Все было подстроено".
Он взглянул на Элейн. "Ты, наверное, тоже в этом замешана".
Элейн положила руку на свою пышную грудь. "Стоун, клянусь, нет".
Вернулся Джек. "Звонит тот же самый тип; говорит, что ты бросил трубку.
Знаешь, кого напоминает его голос"?
"Вэнса Калдера"? предположил Дино.
"Точно"! сказал Джек. "Такой же голос, как у него"!
Взглянув на Дино и Элейн, Стоун вернулся к телефону. "Хэлло"?
"Стоун, вспомни, мы же встречались. Неужели, ты не узнаешь меня по
голосу"?
"Вэнс"?
"Да", ответил, с облегчением Калдер.
"Прости, я подумал, что кто-то"...
"Да ладно, бывает".
"Хэлло, Вэнс. Как ты разыскал меня здесь"?
"Ну, у тебя дома никто не отвечал, и я вспомнил, что Аррингтон
говорила, что ты частый гость у Элейн. Я и попробовал".
"Как Аррингтон, Вэнс"?
"Вот по этому поводу я и звоню. Дело в том, что Аррингтон пропала".
"Что ты подразумеваешь под словом "пропала"?
"Именно это. Она исчезла".
"Когда"?
"Позавчера".
"Ты обращался в полицию"?
"Я не могу это сделать, так как в этом случае все таблоиды набросятся
на меня. Стоун, мне просто необходима твоя помощь".
"Вэнс, будет гораздо лучше, если ты обратишься в полицию. Тут нет
ничего, что я мог бы сделать".
"У тебя не было от нее вестей"?
"Я получил письмо с месяц тому назад; из него я заключил, что она очень
счастлива".
"Она и вправду была очень счастлива. Но тут вдруг исчезла без всяких
объяснений".
"Вэнс, я не знаю, чем я могу помочь".
"Ты можешь отыскать ее, Стоун. Если кто-то и может, то это ты. Я хочу,
чтобы ты приехал сюда".
"Вэнс, правда"...
"Реактивный самолет Студии Центурион сейчас находится в аэропорту
Тетерборо, возле Атлантик Авиэйшен и ожидает тебя. Утром ты мог бы быть
здесь".
"Вэнс, я высоко ценю твою уверенность во мне, но"...
"Стоун, Аррингтон беременна".
Стоун почувствовал, как будто его ударили в поддых.
"Стоун"?
"Вэнс, я буду в Тетерборо через час".
"В аэропорту Санта Моника тебя будет ожидать машина".
"Вэнс, напиши подробно обо всем, что может нам пригодится. Нам нужно о
многом переговорить".
"Хорошо. И спасибо тебе".
"Пока меня не за что благодарить", сказал Стоун и повесил трубку. Он
возвратился к столику. "Ты угощаешь обедом, Дино", сказал он. "Я улетаю в
Лос Анжелес".
"Зачем"? спросил Дино.
"Я расскажу позже", сказал Стоун.
"Передай Аррингтон от меня привет", сказала Элейн, глядя на него поверх
очков.
"Непременно, Элейн". Он погладил ее по щеке, вышел из ресторана и стал
искать такси.
Таксист, бывший житель индийского субконтинента, недавно прибывший в
Соединенные Штаты и с трудом изъяснявшийся по-английски, заблудился в
Нью-Джерси. Когда Стоун, пользуясь языком знаков, показал ему дорогу в
аэропорт Тетерборо, пошел сильный ливень.
Наконец, возле Атлантик Авиэйшен, Стоун расплатился с ним, взял свой
багаж и помчался к пустому терминалу, разбудив при этом молодую женщину,
сидящую за сервисной стойкой. "Я ищу самолет Студии Центурион", обратился он
к ней.
"Это единственный самолет возле терминала", зевнув, ответила она и
указала на выход.
Стоун остановился у двери, выглянул наружу и улыбнулся. "АГ - 4",
сказал он сам себе вслух. Это был крупнейший и самый лучший из корпоративных
реактивных самолетов. Баррингтону никогда не доводилось летать на таких.
Двигатели уже были запущены. Под дождем Стоун подбежал к самолету, поднялся
по трапу и внес в салон свой багаж.
Молодая женщина, в костюме от Армани палевого цвета, появилась перед
ним. "Мистер Баррингтон"?
"Он самый".
"Позвольте мне принять ваши вещи, и, будьте добры, садитесь. Мы вот-вот
взлетим".
Она исчезла с его сумками. Он оставил при себе портфель и сел на
свободное место. В самом хвосте самолета на удобном диванчике сидел человек
и разговаривал по мобильному телефону. Стоун пристегнулся, как только
самолет покатился по полосе. Он хотел пойти вперед и наблюдать за взлетом,
но дверь в пилотскую кабину была закрыта. Тогда он сел и стал смотреть, как
по иллюминатору бегут струи дождя.
Не останавливаясь, самолет продолжал движение, свернул на взлетную
полосу и стал разгоняться. Скоро он оторвался от земли и стал быстро
набирать высоту. Вскоре появилась стюардесса и наклонилась над его креслом.
Она была очень привлекательна, а ее улыбка обнажала замечательную
дорогостоющюю работу американских дантистов. "Не желаете ли что-либо из
напитков"?
После бега по аэропорту сердце Стоуна все еще не пришло в норму.
"Да, бренди, пожалуйста".
"У нас есть хороший коньяк, Хайн 55, а также очень старый Арманьяк".
"Я буду Арманьяк", решил он. Минутой позже, Стоун уже согревал в руках
бокал из тонкого стекла.
"Мистер Ригенштейн будет весьма признателен, если, когда погаснет
сигнал "Пристегните ремни", вы присоединитесь к нему", сказала женщина.
"Благодарю", ответил Стоун. Ригенштейн: имя казалось знакомым, но он не
мог вспомнить, где его прежде слышал. Он потягивал свой Арманьяк, когда
погасла надпись "Пристегните ремни". Стоун отстегнулся и пошел вдоль салона
туда, где сидел второй пассажир. Когда Баррингтон приблизился, мужчина встал
и протянул руку. "Я - Луи Ригенштейн", представился он.
Стоун пожал протянутую руку. "А я - Стоун Баррингтон". Мужчина вблизи
оказался значительно старше, чем показался на расстоянии; Стоун прикинул,
что Луи, вероятно, шестьдесят пять - семьдесят лет.
"О, да, ты - друг Вэнса. Пожалуйста, присаживайся, и благодарю, что
составил мне компанию. Очень приятно во время полета иметь хорошего
собеседника".
Стоун сел в удобное кресло напротив диванчика.
"Прошу прощения, что задержал вылет. Мой таксист заблудился".
"Конечно", ответил Ригенштейн. "Они всегда так делают. Вся хитрость в
том, чтобы заказать машину от Атлантик Авиэйшен; в этом случае, получаешь
водителя из Нью-Джерси".
"Я это учту на будущее", сказал Стоун.
Ригенштейн принюхался. "Ты пьешь Арманьяк"? Он протянул руку, "Дай
попробовать"?
Стоун вручил ему свой бокал, и Ригенштейн сунул в него нос и глубоко
вдохнул.
"Ахххххх", выдохнул он, возвращая бокал. "Я не выпил ни капли за
последние тридцать лет, но все еще люблю этот букет. Как же это
замечательно"!
"Полностью согласен", согласился Стоун.
"Уверен, что недавно слышал упоминание твоего имени. Что-то на
Карибах"?
"Остров Святых Марков".
"Ах, да. Ты защищал молодую женщину, которая обвинялась в убийстве
мужа". произнес Ригенштейн тоном заговорщика. "Скажи мне, она действительно
сделала это? Или ответ подразумевает нарушение конфиденциальности? Тогда я
вопрос сниму".
"Я могу сказать с полной конфиденциальностью, что она не делала этого",
ответил Стоун. "И мой ответ не нарушает конфиденциальности".
"Хранить конфиденциальность - важнейшая штука в жизни", хмуро произнес
Ригенштейн. "Особенно в нашем бизнесе. В бизнесе развлечений".
"В любом бизнесе, я думаю".
"Но особенно в нашем. В нем столько слухов и лжи, что сохранить
конфиденциальность и при этом быть правдивым - чрезвычайно трудно. И, хотя у
меня есть большой отдел по заключению контрактов, задача которого, не
пропустить ни одного нюанса в договоре, я всегда гордился тем, что могу
скреплять договора простым рукопожатием".
"Я полагаю, что, если все начнут скреплять соглашения простым
рукопожатием, то мне с моими коллегами придется голодать", усмехнулся Стоун.
"Верно, без адвокатов в нашем мире не обойтись. Скажи, ты гордишься
тем, что ты - адвокат"?
Стоун на секунду задумался. "Я гордился, когда окончил юридическую
школу, гордился, что сдал все экзамены, поскольку эти верстовые столбы
отмечают приобретенные знания, но не могу сказать, что горжусь моей
профессией; в то же время есть немало замечательных адвокатов, благодаря
которым не стыдно принадлежать к этой когорте".
"Ответ адвоката", сказал Ригенштейн с явным интересом.
"Хочу уточнить", заявил Стоун. "Я горжусь тем, что я - хороший адвокат,
стремящийся к совершенству".
"Мне нравится столь прямой ответ", сказал Ригенштейн. "Всегда
предпочитал прямые ответы и так редко их получал".
Вот теперь он вспомнил. Луис Ригенштейн был главой совета директоров
Студии Центурион. Стоун читал о нем статьи в разделе развлекательных бизнес
новостей, но никогда прежде не обращал на них внимания. И в свою очередь
спросил: "А ты гордишься принадлежностью к кино бизнесу"?
Ригенштейн широко улыбнулся. "Конечно же"! сказал он. "Как и ты, я
горжусь тем, как делаю свое дело"! Он покачал головой. "Само собой, в нашей
профессии до черта негодяев, как в любой профессии, и не существует советов
по этике или судов чести, чтобы попытаться судить и регулировать отношения с
ними. Что больше всего мне нравиться в занятии кино бизнесом"?
вновь улыбнулся Луи. "Власть произнести "да", ответил он с
воодушевлением. "В нашем деле имеются сотни людей, в чьей власти сказать
"нет", но лишь немногие могут себе позволить "да". Он наклонился вперед и
уперся локтями в колени. "Конечно, как и любая власть, она должна
реализовываться с наиболее возможным благоразумием. Будучи неблагоразумной,
такая власть способна разрушить ее обладателя, и даже быстрее, чем можно
себе представить".
Ригенштейн сузил глаза. "Скажи, Баррингтон, ты когда-нибудь участвовал
в представлениях"?
"Исключительно перед жюри", ответил Стоун. "Нет, ошибся. Однажды я
играл главную роль - будучи в старшем классе в школьном драматическом
клубе".
"Как считаешь, тебе удалась эта роль"?
"Я...ну, участники заслужили бурные аплодисменты, причем, три вечера
подряд".
"Могу побиться об заклад, что ты сыграл очень хорошо", сказал
Ригенштейн. "Я знаю толк в актерах, и думаю, ты - прирожденный актер. Ты
неплохо смотришься, голос у тебя с резонансом, и вообще, ты производишь
положительное впечатление".
Стоун удивился. "Что ж, благодарю, мистер Ригенштейн; из Ваших уст -
это высшая похвала".
"Будь добр, зови меня просто Луи" сказал он.
"Спасибо, а я - Стоун".
"Стоун, если ты когда-либо пожелаешь оставить свою профессию, дай мне
знать, и я открою тебе двери в мир кино. Конечно же, не на ведущие, но
хорошие роли второго плана. Мне доставит удовольствие видеть, что у тебя
получается, и я уверен, у тебя получится. Главные роли вряд ли. Тебе,
кажется, чуть больше сорока"?
"Ты не ошибся".
"Чтобы стать звездой, нужно много времени, но ты будешь пользоваться
большим спросом на проходные роли".
Стоун засмеялся. "Не уверен".
"А я ничуть не сомневаюсь; ты будешь очень хорош".
"Хорошо, Луи, если я решусь бросить свою карьеру, ты будешь среди
первых, кто узнает об этом".
Ригенштейн встал, снял куртку, скинул ботинки. "Надеюсь, ты извинишь
меня, но мне следует немного поспать", сказал он. "Я бы посоветовал тебе
сделать то же самое. Когда мы доберемся до Лос Анжелеса, будет раннее утро".
Без долгих слов он растянулся на диванчике, закрыл глаза и быстро уснул. К
нему подошла бортпроводница и накрыла его легким одеялом.
Стоун вернулся на свое место, снял ботинки и куртку, взял, оказавшееся
кашемировым, одеяло, и наклонил свое кресло под максимальным углом. Свет в
салоне сделался мягким, приглушенным и он стал рассматривать звезды через
иллюминатор, стараясь не думать об Аррингтон.
Стюардесса разбудила Стоуна, и он привел спинку кресла в вертикальное
положение. Взглянул на часы. Потом посмотрел в окно иллюминатора. Наступал
рассвет.
"Мистер Ригенштейн интересовался, не желаете ли вы позавтракать с ним"?
спросила молодая женщина.
"Конечно".
"Если желаете сначала освежиться, пройдите вон туда", добавила она,
указав на дверь.
Стоун зашел в туалетную комнату, оказавшуюся больше тех, что ему
доводилось видеть на борту других самолетов. Здесь даже имелся душ. Он
выбрал из набора зубную щетку и почистил зубы, затем причесался, накинул
куртку и прошествовал туда, где Луи Ригенштейн уже приступил к завтраку,
уплетая аппетитную с виду яичницу.
"С добрым утром"! сказал Ригенштейн. "Хорошо выспался"?
"Великолепно".
Появилась стюардесса. "Что закажете, мистер Баррингтон"?
"Всего лишь апельсиновый сок и кофе", ответил он. "Я слишком поздно
ужинал". Не прошло и минуты, как на столе появились напитки.
Ригенштейн взглянул на часы. "Мы должны приземлиться через полчаса",
сказал он. "Где ты собираешься остановиться? Могу подбросить на своей
машине".
"В гостинице Бел-Эйр и, спасибо за приглашение подвезти, только Вэнс
обещал, что меня встретят".
"Ты давно знаком с Вэнсом Калдером"? спросил Ригенштейн.
"Полагаю, где-то с год. Фактически, я виделся с ним всего раз на званом
обеде в Нью-Йорке".
"То есть тогда, когда ты встречался с Аррингтон"?
Стоун удивился. "Да".
"Вы были тогда в близких отношениях"?
Еще раз удивился. "Да".
"Вэнс - самый замечательный человек из числа актеров", сказал
Ригенштейн. "Я никогда не встречал звезду экрана, которая бы так хорошо
контролировала свою карьеру. Это приводит в бешенство многих студийных
начальников, но я предпочитаю иметь дело с людьми, которые знают, чего хотят
и настаивают на своем. Вэнс хорошо понимает, что возможно в сделке, а что
нет".
"Это - редкий дар в любой сфере", заметил Стоун.
"И я так считаю". Ригенштейн положил на стол вилку и салфетку. "Прошу
прощения, но перед посадкой мне надо успеть принять душ. Тогда я смогу сразу
же отправиться в студию". И он оставил Стоуна допивать кофе в одиночестве.
Большой Гольфстрим приземлился в аэропорту города Санта Моника. Когда
перед ним распахнулась дверь, Стоун увидел две машины, ожидающие у рампы -
лимузин Мерседес и маленький кабриолет, Мерседес SL600. Он последовал за
Ригенштейном вниз по трапу, и на прощанье они пожали друг другу руки.
"Надеюсь увидеться с тобой у Вэнса завтра вечером", сказал руководитель
студии.
"Я тоже на это надеюсь".
"С нетерпением буду ждать этой встречи".
"Благодарю. Я тоже".
Ригенштейн сел в свой лимузин и укатил, а к Стоуну подошел юноша и
вручил ему заклеенный конверт. Тот вскрыл его.
Мой дорогой Стоун!
Я подумал, что лучше, чем иметь водителя, ты, возможно, предпочтешь
свободу самому вести машину. Я свяжусь с тобой сегодня позже, после того,
как ты отдохнешь с дороги.
С лучшими пожеланиями,
Вэнс
К письму была приложена инструкция, как добраться до отеля Бел-Эйр.
Стоун закинул вещи в багажник и уселся за руль. Приспособил сиденье под себя
и включил двенадцати цилиндровый двигатель. Раньше он хотел приобрести
Новелла
HarperPaperbacks
New York City, 1998
© Перевели с английского языка Михаил и Елена Генины (niho@estart.com)
Стюарт Вудс - автор множества новелл, включая Chiefs, Grass roots,
Santa Fe rules, L.A.Times, Dead Eyes, Heat, New York Dead, Imperfect
Strangers, Choke, Dead in the Water, Deep Lie, Orchid Beach, Swimming to
Catalina и прочих произведений. Он проживает в США в штатах Коннектикут и
Флорида.
"Стоун Баррингтон думал, что больше не услышит о своей бывшей любовнице
Аррингтон после того, как она рассталась с ним, выйдя замуж за ярчайшую
звезду Голливуда - Вэнса Калдера. И меньше всего ожидал отчаянного звонка от
Калдера. Аррингтон пропала, и Вэнс просит Стоуна прилететь в Лос Анжелес и
отыскать ее.
В городе, где акулы сидят за рулем Бентли и где никому нельзя доверять,
Стоун вскоре делает открытие, что тонет в море пустых догадок, которое носит
его как щепку из Бел Эйр в Малибу и в Родео Драйв. Стремясь уйти от
преследования и, будучи ограниченным временем, он должен держаться на
поверхности и поторопиться с поисками Аррингтон. В противном случае, пищей
для рыб может стать он сам".
Перевели с английского языка Михаил и Елена Генины
Эта книга посвящается Каролин и Дэвиду Клемм, которые сделали все от
них зависящее, чтобы в графстве Личфильд мы чувствовали себя, как дома.
Менди Менензес:
"Тебе было сказано, держи это при себе".
Филип Мэрлоув:
"О, конечно, я делаю нечто, что вам не нравиться, и я плыву к Каталине
с трамваем на спине"
Раймонд Чандлер, "Долгое прощание"
Ночь была теплой и приятной. Справа от Стоуна Баррингтона над большим
Лос Анжелесом, как нечищеный абажур, висел туман. Слева, словно глаза девицы
легкого поведения, сверкали огни острова святой Каталины. Всего в двух
сотнях ярдов от того места, где он стоял, мигали причальные огни дюжин
небольших спортивных рыболовных суденышек, качавшихся на волне, поднятой
яхтой, на которой он находился. Стоун сделал глубокий вдох, что было
нелегко, поскольку одна его ноздря была забита из-за аллергии на лос
анжелеский воздух, а рот был залеплен скотчем.
"Господи, Винни", сказал тот, кого звали Мэнни. "Они, там, в ящике с
инструментами".
"Я ищу, Мэнни", ответил Винни.
"Сгодятся любые плоскогубцы - коротконосые, длинноносые, словом,
любые".
"Я сказал, ищу". Послышался скрежет металла по металлу. Это Винни рылся
в ящике с инструментами.
"Боже", вздохнул Мэнни. "Сейчас не повредил бы хороший кусок мяса".
"Я ищу, Мэнни", повторил Винни. Он торжественно вытащил плоскогубцы.
"Вот они".
"Подай-ка их мне", сказал Мэнни. Одной рукой он взял плоскогубцы у
Винни, в то время как другой удерживал звенья якорной цепи. Цепь дважды
опоясала туловище Стоуна.
"А теперь подай-ка мне наручники", потребовал Мэнни.
"Эти"? спросил Винни, достав большие наручники из нержавейки.
"Что, у нас нет других, не гальванизированных"? спросил Мэнни. Эти из
нержавейки - очень дорогие. Ох, и накостыляет нам за них Оний".
"А как тебе вот эти"? спросил Винни, вынимая другую пару наручников.
"Эти прекрасно подойдут", ответил Мэнни, принимая их. "Подержи-ка
минутку цепь".
Винни подошел и взял цепь, пока Мэнни развинчивал шпильку и просовывал
наручники через два звена цепи. Потом он вставил шпильку, туго закрутил ее,
и затянул для прочности плоскогубцами.
"Ну, вот", сказал он, и метнул плоскогубцы в ящик инструментов, но
промахнулся.
"Стоун", сказал Мэнни, "мне придется попросить тебя сделать несколько
шагов к этому транцу".
"Стоун повернулся и взглянул на Мэнни, как будто тот был огромным злым
троллем, что, в общем, было недалеко от истины. С лодыжками, стянутыми
скотчем, Стоун не имел никакого намерения помогать Мэнни и Винни в их
предприятии.
"Окей, Окей", сказал Мэнни. "Винни, держи его за руку. Стоун, если
немного подвинешься, то здорово нам поможешь".
Стоун вздохнул, настолько глубоко, насколько мог через одну ноздрю,
подпрыгнул и свалился на ящик с инструментами, рассыпав по палубе его
содержимое.
"Большое спасибо", ядовито сказал Мэнни. "Вот так помощник! Винни,
подержи его минутку". Он пошел к портовой части судна и стал подтягивать
семидесяти пятифунтовый Данфуртский якорь к ногам Стоуна. Он засуетился
около разбросанных по палубе инструментов и вытащил еще одни наручники.
"Черт подери, куда подевались плоскогубцы?" спросил он, ни к кому конкретно
не обращаясь.
"Да вон они", указав на них, ответил Винни.
"Подай их мне", сказал Мэнни. Он взял плоскогубцы, прикрепил якорь к
концу цепи, обернутой вокруг туловища Стоуна, и затянул шпильку. "Думаю,
этого достаточно", сказал он, подтянув якорь и вручая его Стоуну.
Стоун взял в руки якорь, как переросшего щенка.
"Хочешь сказать последнее слово, Стоун"? спросил Мэнни, и они с Винни
залились смехом.
"Последнее слово", закашлялся Винни. "Это здорово"!
Вместе они подтянули Стоуна к транцу, который оказался у его коленей.
"Подержи его здесь, Винни", сказал Мэнни, заходя к Стоуну со стороны
спины. Я сделаю это". С этими словами Мэнни схватил рыбацкий стульчик и упер
его ножки прямо в спину Стоуну. "Лучшие пожелания от Онофрио Ипполито",
крикнул он, вышвыривая Стоуна за борт.
Стоун явно не был готов к тому, что Тихий океан окажется столь
холодным, но он также оказался неготовым ко многим другим вещам. Он выпустил
якорь, быстро последовав за ним на морское дно, при этом отчаянно пытаясь
удержать последний вздох.
Поздно, у Элейн. Стоун Баррингтон сидел за накрытым столиком со своим
другом и бывшим партнером Дино Бачетти, возглавлявшим подразделение
нью-йоркской полиции в девятнадцатом округе, и с Элейн, которая была именно
Элейн.
Остатки обеда были унесены официантом Джеком, а Стоуну и Дино принесли
бренди. То было особое бренди. У Дино была вечно припрятана бутылка из его
собственных запасов, и это бесконечно раздражало Элейн.
"Окей, я хочу послушать, что ты скажешь про Аррингтон", сказала Элейн.
"Элейн", прервал ее Дино, "разве ты не знаешь, что Стоун все еще
переживает от того, как Аррингтон поступила с ним"?
"А кому это надо"? спросила Элейн. "Я только хочу знать, как он
позволил ей уйти. Она же была необычной девушкой".
"У меня имеется версия", сказал Дино, "она не хотела, чтобы ее называли
миссис Аррингтон Баррингтон".
"Ну, и кто может винить ее в этом"? спросила Элейн. "Давай, Стоун,
выкладывай".
Стоун глубоко вздохнул: "Это что, допрос с пристрастием"?
"Я думаю, тебе стоит все рассказать начистоту", сказал Дино. "В
противном случае, можешь оказаться в Сибири".
"Это уж точно", подтвердила Элейн.
Стоун вздохнул еще раз. "Ладно, расскажу", начал он, а затем
остановился.
"Ну же"? поддержала его Элейн.
"В феврале мы планировали отправиться в десятидневное плавание на
остров святых Марков".
"Я никогда не слышала об острове святых Марков", удивилась Элейн. "Где
это"?
"Это красивый маленький остров, расположенный между Антигуа и
Гваделупой. Так или иначе, мы договорились встретиться в аэропорту Кеннеди,
чтобы лететь оттуда, но она замоталась, и уже должна была вылететь следующим
рейсом, но тут случился снежный шторм".
"Я слышала про эту снежную бурю", теряя терпенье, сказала Элейн. "Лучше
расскажи мне о девушке".
"Пока продолжался шторм, она получила задание от журнала "Ньюйоркец"
написать статью о Вэнсе Калдере".
"Новый Гарри Грант", пояснил Дино, как будто Элейн понятия не имела,
что за звезда экрана этот малый.
"Ну, ну", сказала Элейн.
"Вообще-то, лет двадцать он никому не давал серьезные интервью",
продолжал Стоун, "поэтому такую возможность нельзя было упустить. Аррингтон
к тому времени уже знала Калдера, - она была с ним на обеде, где мы с ним и
познакомились".
"Да, хватит предисловий", заметила Элейн.
"Ладно. И вот я сижу на зафрахтованной посудине на святых Марках,
ожидая появления Аррингтон, а в это время на большой великолепной яхте
плывет эдакая блондинка, к тому же совершенно одна. Правда, она покинула
Канарские острова с мужем, которого уже не было в живых. Итак, ей
приписывают убийство, и все кончается тем, что я защищаю ее в суде".
"Думаешь, я не читаю газет"? прервала Элейн. Как будто все западное
полушарие не читало об этом процессе"!
"Хорошо, хорошо. Итак, я продолжаю получать факсы от Аррингтон, из
которых следует, что она занята с Калдером, потом я получаю сообщение, что
она собирается с ним в Лос Анжелес для дальнейшей разработки темы".
"Разработки! Мне это нравится", засмеялась Элейн.
"Так вот, я пишу ей письмо, изливая сердце, практически делаю
официальное предложение"...
"Практически? Как это"? потребовала Элейн.
"Ну, хорошо, не буквально делаю предложение, но, думаю, она могла бы
понять общую идею".
"До нее не дошла идея"?
"До нее не дошло письмо. Я передал его одной мадам, которая
направлялась во Флориду, чтобы та переслала письмо федеральной почтой, но
самолет разбился при взлете".
"О, это самая лучшая причина, которую я когда-либо слышала на случай,
если письмо вовсе не было написано", сказала Элейн. "Ты уверен, что его не
проглотила твоя собака"?
"Клянусь, я написал это письмо. А потом, прежде чем мог написать его
вновь, я получил факс от Аррингтон, из которого узнал, что они с Калдером
накануне поженились в Аризоне. Что мне оставалось делать после этого"?
"Ты должен был сделать это давным-давно", сказала Элейн. "С какой стати
эта красавица должна была дожидаться, когда ты, задница, соизволишь принять
решение"?
"Может быть, ты права, Элейн, но я уже ничего не мог поделать. В те дни
я готовился к суду; от меня зависела жизнь той женщины".
"Исходя из результатов судебного процесса, той женщине было бы лучше,
если бы ты отправился за Аррингтон", сказал Дино.
"Спасибо. Дино, это как раз то, что мне было нужно".
"Всегда, пожалуйста".
"Итак, Аррингтон вышла за парня, о котором в журнале "People" сказано,
что он - самый сексуальный мужчина в Америке, а я"...Его голос задрожал.
"Ну, и как долго они женаты"? спросила Элейн.
"Не знаю - два с половиной, три месяца".
"Пожалуй, слишком поздно", проговорила Элейн. "Если все не пойдет
вкривь и вкось".
"Я получил от нее пару писем, где говорится, что все у них расчудесно",
мрачно сказал Стоун.
"О"! воскликнула Элейн. Наступило продолжительное молчание.
К их столу подошел Джек. "Стоун, тебя к телефону", произнес он, указав
на один из двух платных таксофонов на ближайшей стене.
"Кто это"?
"Понятия не имею", ответил Джек, "но голос очень приятный".
"Должно быть, Вэнс Калдер", предположил Дино.
Элейн расхохоталась.
Стоун поднялся и направился к таксофону.
"Хэлло"? сказал он, закрыв пальцем другое ухо от шума снаружи.
"Стоун"?
"Да, кто это"?
"Стоун, это Вэнс Калдер".
"Да, конечно; Дино попросил разыграть меня"?
"Что"?
"Кто это"?
"Это Вэнс, Стоун".
Стоун повесил трубку и вернулся к столику. "Здорово", сказал он,
обратившись к Дино.
"А"?
"Мужик, который позвонил, назвался Вэнсом Калдером. Большое спасибо".
"Не благодари меня", сказал Дино. "Я с ним никогда не встречался".
"Ты кого-то попросил меня разыграть, не так ли? Все было подстроено".
Он взглянул на Элейн. "Ты, наверное, тоже в этом замешана".
Элейн положила руку на свою пышную грудь. "Стоун, клянусь, нет".
Вернулся Джек. "Звонит тот же самый тип; говорит, что ты бросил трубку.
Знаешь, кого напоминает его голос"?
"Вэнса Калдера"? предположил Дино.
"Точно"! сказал Джек. "Такой же голос, как у него"!
Взглянув на Дино и Элейн, Стоун вернулся к телефону. "Хэлло"?
"Стоун, вспомни, мы же встречались. Неужели, ты не узнаешь меня по
голосу"?
"Вэнс"?
"Да", ответил, с облегчением Калдер.
"Прости, я подумал, что кто-то"...
"Да ладно, бывает".
"Хэлло, Вэнс. Как ты разыскал меня здесь"?
"Ну, у тебя дома никто не отвечал, и я вспомнил, что Аррингтон
говорила, что ты частый гость у Элейн. Я и попробовал".
"Как Аррингтон, Вэнс"?
"Вот по этому поводу я и звоню. Дело в том, что Аррингтон пропала".
"Что ты подразумеваешь под словом "пропала"?
"Именно это. Она исчезла".
"Когда"?
"Позавчера".
"Ты обращался в полицию"?
"Я не могу это сделать, так как в этом случае все таблоиды набросятся
на меня. Стоун, мне просто необходима твоя помощь".
"Вэнс, будет гораздо лучше, если ты обратишься в полицию. Тут нет
ничего, что я мог бы сделать".
"У тебя не было от нее вестей"?
"Я получил письмо с месяц тому назад; из него я заключил, что она очень
счастлива".
"Она и вправду была очень счастлива. Но тут вдруг исчезла без всяких
объяснений".
"Вэнс, я не знаю, чем я могу помочь".
"Ты можешь отыскать ее, Стоун. Если кто-то и может, то это ты. Я хочу,
чтобы ты приехал сюда".
"Вэнс, правда"...
"Реактивный самолет Студии Центурион сейчас находится в аэропорту
Тетерборо, возле Атлантик Авиэйшен и ожидает тебя. Утром ты мог бы быть
здесь".
"Вэнс, я высоко ценю твою уверенность во мне, но"...
"Стоун, Аррингтон беременна".
Стоун почувствовал, как будто его ударили в поддых.
"Стоун"?
"Вэнс, я буду в Тетерборо через час".
"В аэропорту Санта Моника тебя будет ожидать машина".
"Вэнс, напиши подробно обо всем, что может нам пригодится. Нам нужно о
многом переговорить".
"Хорошо. И спасибо тебе".
"Пока меня не за что благодарить", сказал Стоун и повесил трубку. Он
возвратился к столику. "Ты угощаешь обедом, Дино", сказал он. "Я улетаю в
Лос Анжелес".
"Зачем"? спросил Дино.
"Я расскажу позже", сказал Стоун.
"Передай Аррингтон от меня привет", сказала Элейн, глядя на него поверх
очков.
"Непременно, Элейн". Он погладил ее по щеке, вышел из ресторана и стал
искать такси.
Таксист, бывший житель индийского субконтинента, недавно прибывший в
Соединенные Штаты и с трудом изъяснявшийся по-английски, заблудился в
Нью-Джерси. Когда Стоун, пользуясь языком знаков, показал ему дорогу в
аэропорт Тетерборо, пошел сильный ливень.
Наконец, возле Атлантик Авиэйшен, Стоун расплатился с ним, взял свой
багаж и помчался к пустому терминалу, разбудив при этом молодую женщину,
сидящую за сервисной стойкой. "Я ищу самолет Студии Центурион", обратился он
к ней.
"Это единственный самолет возле терминала", зевнув, ответила она и
указала на выход.
Стоун остановился у двери, выглянул наружу и улыбнулся. "АГ - 4",
сказал он сам себе вслух. Это был крупнейший и самый лучший из корпоративных
реактивных самолетов. Баррингтону никогда не доводилось летать на таких.
Двигатели уже были запущены. Под дождем Стоун подбежал к самолету, поднялся
по трапу и внес в салон свой багаж.
Молодая женщина, в костюме от Армани палевого цвета, появилась перед
ним. "Мистер Баррингтон"?
"Он самый".
"Позвольте мне принять ваши вещи, и, будьте добры, садитесь. Мы вот-вот
взлетим".
Она исчезла с его сумками. Он оставил при себе портфель и сел на
свободное место. В самом хвосте самолета на удобном диванчике сидел человек
и разговаривал по мобильному телефону. Стоун пристегнулся, как только
самолет покатился по полосе. Он хотел пойти вперед и наблюдать за взлетом,
но дверь в пилотскую кабину была закрыта. Тогда он сел и стал смотреть, как
по иллюминатору бегут струи дождя.
Не останавливаясь, самолет продолжал движение, свернул на взлетную
полосу и стал разгоняться. Скоро он оторвался от земли и стал быстро
набирать высоту. Вскоре появилась стюардесса и наклонилась над его креслом.
Она была очень привлекательна, а ее улыбка обнажала замечательную
дорогостоющюю работу американских дантистов. "Не желаете ли что-либо из
напитков"?
После бега по аэропорту сердце Стоуна все еще не пришло в норму.
"Да, бренди, пожалуйста".
"У нас есть хороший коньяк, Хайн 55, а также очень старый Арманьяк".
"Я буду Арманьяк", решил он. Минутой позже, Стоун уже согревал в руках
бокал из тонкого стекла.
"Мистер Ригенштейн будет весьма признателен, если, когда погаснет
сигнал "Пристегните ремни", вы присоединитесь к нему", сказала женщина.
"Благодарю", ответил Стоун. Ригенштейн: имя казалось знакомым, но он не
мог вспомнить, где его прежде слышал. Он потягивал свой Арманьяк, когда
погасла надпись "Пристегните ремни". Стоун отстегнулся и пошел вдоль салона
туда, где сидел второй пассажир. Когда Баррингтон приблизился, мужчина встал
и протянул руку. "Я - Луи Ригенштейн", представился он.
Стоун пожал протянутую руку. "А я - Стоун Баррингтон". Мужчина вблизи
оказался значительно старше, чем показался на расстоянии; Стоун прикинул,
что Луи, вероятно, шестьдесят пять - семьдесят лет.
"О, да, ты - друг Вэнса. Пожалуйста, присаживайся, и благодарю, что
составил мне компанию. Очень приятно во время полета иметь хорошего
собеседника".
Стоун сел в удобное кресло напротив диванчика.
"Прошу прощения, что задержал вылет. Мой таксист заблудился".
"Конечно", ответил Ригенштейн. "Они всегда так делают. Вся хитрость в
том, чтобы заказать машину от Атлантик Авиэйшен; в этом случае, получаешь
водителя из Нью-Джерси".
"Я это учту на будущее", сказал Стоун.
Ригенштейн принюхался. "Ты пьешь Арманьяк"? Он протянул руку, "Дай
попробовать"?
Стоун вручил ему свой бокал, и Ригенштейн сунул в него нос и глубоко
вдохнул.
"Ахххххх", выдохнул он, возвращая бокал. "Я не выпил ни капли за
последние тридцать лет, но все еще люблю этот букет. Как же это
замечательно"!
"Полностью согласен", согласился Стоун.
"Уверен, что недавно слышал упоминание твоего имени. Что-то на
Карибах"?
"Остров Святых Марков".
"Ах, да. Ты защищал молодую женщину, которая обвинялась в убийстве
мужа". произнес Ригенштейн тоном заговорщика. "Скажи мне, она действительно
сделала это? Или ответ подразумевает нарушение конфиденциальности? Тогда я
вопрос сниму".
"Я могу сказать с полной конфиденциальностью, что она не делала этого",
ответил Стоун. "И мой ответ не нарушает конфиденциальности".
"Хранить конфиденциальность - важнейшая штука в жизни", хмуро произнес
Ригенштейн. "Особенно в нашем бизнесе. В бизнесе развлечений".
"В любом бизнесе, я думаю".
"Но особенно в нашем. В нем столько слухов и лжи, что сохранить
конфиденциальность и при этом быть правдивым - чрезвычайно трудно. И, хотя у
меня есть большой отдел по заключению контрактов, задача которого, не
пропустить ни одного нюанса в договоре, я всегда гордился тем, что могу
скреплять договора простым рукопожатием".
"Я полагаю, что, если все начнут скреплять соглашения простым
рукопожатием, то мне с моими коллегами придется голодать", усмехнулся Стоун.
"Верно, без адвокатов в нашем мире не обойтись. Скажи, ты гордишься
тем, что ты - адвокат"?
Стоун на секунду задумался. "Я гордился, когда окончил юридическую
школу, гордился, что сдал все экзамены, поскольку эти верстовые столбы
отмечают приобретенные знания, но не могу сказать, что горжусь моей
профессией; в то же время есть немало замечательных адвокатов, благодаря
которым не стыдно принадлежать к этой когорте".
"Ответ адвоката", сказал Ригенштейн с явным интересом.
"Хочу уточнить", заявил Стоун. "Я горжусь тем, что я - хороший адвокат,
стремящийся к совершенству".
"Мне нравится столь прямой ответ", сказал Ригенштейн. "Всегда
предпочитал прямые ответы и так редко их получал".
Вот теперь он вспомнил. Луис Ригенштейн был главой совета директоров
Студии Центурион. Стоун читал о нем статьи в разделе развлекательных бизнес
новостей, но никогда прежде не обращал на них внимания. И в свою очередь
спросил: "А ты гордишься принадлежностью к кино бизнесу"?
Ригенштейн широко улыбнулся. "Конечно же"! сказал он. "Как и ты, я
горжусь тем, как делаю свое дело"! Он покачал головой. "Само собой, в нашей
профессии до черта негодяев, как в любой профессии, и не существует советов
по этике или судов чести, чтобы попытаться судить и регулировать отношения с
ними. Что больше всего мне нравиться в занятии кино бизнесом"?
вновь улыбнулся Луи. "Власть произнести "да", ответил он с
воодушевлением. "В нашем деле имеются сотни людей, в чьей власти сказать
"нет", но лишь немногие могут себе позволить "да". Он наклонился вперед и
уперся локтями в колени. "Конечно, как и любая власть, она должна
реализовываться с наиболее возможным благоразумием. Будучи неблагоразумной,
такая власть способна разрушить ее обладателя, и даже быстрее, чем можно
себе представить".
Ригенштейн сузил глаза. "Скажи, Баррингтон, ты когда-нибудь участвовал
в представлениях"?
"Исключительно перед жюри", ответил Стоун. "Нет, ошибся. Однажды я
играл главную роль - будучи в старшем классе в школьном драматическом
клубе".
"Как считаешь, тебе удалась эта роль"?
"Я...ну, участники заслужили бурные аплодисменты, причем, три вечера
подряд".
"Могу побиться об заклад, что ты сыграл очень хорошо", сказал
Ригенштейн. "Я знаю толк в актерах, и думаю, ты - прирожденный актер. Ты
неплохо смотришься, голос у тебя с резонансом, и вообще, ты производишь
положительное впечатление".
Стоун удивился. "Что ж, благодарю, мистер Ригенштейн; из Ваших уст -
это высшая похвала".
"Будь добр, зови меня просто Луи" сказал он.
"Спасибо, а я - Стоун".
"Стоун, если ты когда-либо пожелаешь оставить свою профессию, дай мне
знать, и я открою тебе двери в мир кино. Конечно же, не на ведущие, но
хорошие роли второго плана. Мне доставит удовольствие видеть, что у тебя
получается, и я уверен, у тебя получится. Главные роли вряд ли. Тебе,
кажется, чуть больше сорока"?
"Ты не ошибся".
"Чтобы стать звездой, нужно много времени, но ты будешь пользоваться
большим спросом на проходные роли".
Стоун засмеялся. "Не уверен".
"А я ничуть не сомневаюсь; ты будешь очень хорош".
"Хорошо, Луи, если я решусь бросить свою карьеру, ты будешь среди
первых, кто узнает об этом".
Ригенштейн встал, снял куртку, скинул ботинки. "Надеюсь, ты извинишь
меня, но мне следует немного поспать", сказал он. "Я бы посоветовал тебе
сделать то же самое. Когда мы доберемся до Лос Анжелеса, будет раннее утро".
Без долгих слов он растянулся на диванчике, закрыл глаза и быстро уснул. К
нему подошла бортпроводница и накрыла его легким одеялом.
Стоун вернулся на свое место, снял ботинки и куртку, взял, оказавшееся
кашемировым, одеяло, и наклонил свое кресло под максимальным углом. Свет в
салоне сделался мягким, приглушенным и он стал рассматривать звезды через
иллюминатор, стараясь не думать об Аррингтон.
Стюардесса разбудила Стоуна, и он привел спинку кресла в вертикальное
положение. Взглянул на часы. Потом посмотрел в окно иллюминатора. Наступал
рассвет.
"Мистер Ригенштейн интересовался, не желаете ли вы позавтракать с ним"?
спросила молодая женщина.
"Конечно".
"Если желаете сначала освежиться, пройдите вон туда", добавила она,
указав на дверь.
Стоун зашел в туалетную комнату, оказавшуюся больше тех, что ему
доводилось видеть на борту других самолетов. Здесь даже имелся душ. Он
выбрал из набора зубную щетку и почистил зубы, затем причесался, накинул
куртку и прошествовал туда, где Луи Ригенштейн уже приступил к завтраку,
уплетая аппетитную с виду яичницу.
"С добрым утром"! сказал Ригенштейн. "Хорошо выспался"?
"Великолепно".
Появилась стюардесса. "Что закажете, мистер Баррингтон"?
"Всего лишь апельсиновый сок и кофе", ответил он. "Я слишком поздно
ужинал". Не прошло и минуты, как на столе появились напитки.
Ригенштейн взглянул на часы. "Мы должны приземлиться через полчаса",
сказал он. "Где ты собираешься остановиться? Могу подбросить на своей
машине".
"В гостинице Бел-Эйр и, спасибо за приглашение подвезти, только Вэнс
обещал, что меня встретят".
"Ты давно знаком с Вэнсом Калдером"? спросил Ригенштейн.
"Полагаю, где-то с год. Фактически, я виделся с ним всего раз на званом
обеде в Нью-Йорке".
"То есть тогда, когда ты встречался с Аррингтон"?
Стоун удивился. "Да".
"Вы были тогда в близких отношениях"?
Еще раз удивился. "Да".
"Вэнс - самый замечательный человек из числа актеров", сказал
Ригенштейн. "Я никогда не встречал звезду экрана, которая бы так хорошо
контролировала свою карьеру. Это приводит в бешенство многих студийных
начальников, но я предпочитаю иметь дело с людьми, которые знают, чего хотят
и настаивают на своем. Вэнс хорошо понимает, что возможно в сделке, а что
нет".
"Это - редкий дар в любой сфере", заметил Стоун.
"И я так считаю". Ригенштейн положил на стол вилку и салфетку. "Прошу
прощения, но перед посадкой мне надо успеть принять душ. Тогда я смогу сразу
же отправиться в студию". И он оставил Стоуна допивать кофе в одиночестве.
Большой Гольфстрим приземлился в аэропорту города Санта Моника. Когда
перед ним распахнулась дверь, Стоун увидел две машины, ожидающие у рампы -
лимузин Мерседес и маленький кабриолет, Мерседес SL600. Он последовал за
Ригенштейном вниз по трапу, и на прощанье они пожали друг другу руки.
"Надеюсь увидеться с тобой у Вэнса завтра вечером", сказал руководитель
студии.
"Я тоже на это надеюсь".
"С нетерпением буду ждать этой встречи".
"Благодарю. Я тоже".
Ригенштейн сел в свой лимузин и укатил, а к Стоуну подошел юноша и
вручил ему заклеенный конверт. Тот вскрыл его.
Мой дорогой Стоун!
Я подумал, что лучше, чем иметь водителя, ты, возможно, предпочтешь
свободу самому вести машину. Я свяжусь с тобой сегодня позже, после того,
как ты отдохнешь с дороги.
С лучшими пожеланиями,
Вэнс
К письму была приложена инструкция, как добраться до отеля Бел-Эйр.
Стоун закинул вещи в багажник и уселся за руль. Приспособил сиденье под себя
и включил двенадцати цилиндровый двигатель. Раньше он хотел приобрести