Вудс Стюарт. Петля "Анаконды"

   — А, кроме вас, кто-нибудь еще обслуживает самолеты? — спросил он.
   — Ну, иногда большие самолеты прибегают к услугам двух авиалиний, «Авианка» и «Истерн», около главного здания. Там обслуживают по высшему разряду. «Авианка» и «Истерн» находятся по другую сторону главного здания, и вряд ли вы сможете туда попасть без специального пропуска.
   — А как получить пропуск? — спросил Кэт.
   — Проще всего пойти в главное здание. Если «Гольфстрим» стоит в ангаре или около ворот, вы увидите его из окна зала ожидания. Тогда можно пойти к начальнику станции и попросить, чтобы он выписал пропуск.
   — Огромное спасибо.
   Они сели в такси и доехали до входа в главное здание, В аэропорту было полно народу. Хорошо одетые бизнесмены стояли бок о бок с крестьянами из провинции, чтобы пройти через контроль и разойтись по разным отсекам на посадку.
   — Тут всегда так? — спросил Кэт, когда они пробирались сквозь толпу.
   — Как правило, да. Тут не развита система автомобильных дорог, и, кроме того, не у всех колумбийцев, в отличие от американцев, есть машины. А потому они предпочитают летать.
   С немалым трудом, шаг за шагом, они протискивались к окну, откуда было видно летное поле и самолеты, которые принимали пассажиров. Они внимательно оглядели все вокруг: и самолеты «Авианка», и «Истерн», и полдюжины латиноамериканских самолетов, и все машины, стоявшие рядом с ангарами. Но «Гольфстрима» среди них не было.
   Кэт молил Бога, чтобы им удалось разыскать здесь этот самолет. Иначе все напрасно, тупик. Он не представлял, куда еще можно было пойти.
   — Смотри! — воскликнула Мэг, указывая куда-то.
   И Кэт увидел борт «Гольфстрима», который тащил за собой небольшой тягач.
   — Похоже, его буксируют к воротам, — сказала Мэг. — Возможно, сейчас на него поднимется хозяин «Анаконды» и его люди.
   Они смотрели, как самолет протащили через открытые ворота, в сотне ярдов от того места, где они стояли. В самолете открылся задний люк, в который стали загружать провизию из машины.
   — Мне нужно найти способ проникнуть на борт самолета, — заявил Кэт. — Поскольку он только что подъехал к воротам, пассажиры наверняка еще не успели туда подняться. И я хочу быть там, когда они сядут в самолет.
   — А что ты сделаешь потом? — спросила Мэг.
   Кэт похлопал свой бок.
   — Я вооружен. Если Джинкс там, я уведу ее, чего бы мне это ни стоило. Если нет, то мне нужно будет просто каким-то образом выскочить оттуда.
   — Мы можем обратиться к начальнику аэропорта за пропуском, как предлагала та служащая, — сказала Мэг.
   — Нет, это займет слишком много времени.
   — Посмотри-ка, кто появился. — Мэг указала ему в окно.
   К самолету подъехал длинный лимузин. Шофер вытащил чемодан, но двери автомобиля оставались закрытыми.
   Однако внимание Кэта привлекло что-то другое.
   — Кэт, гляди... — Мэг запнулась, пораженная тем, что было написано у него на лице.
   Он отвернулся от окна и пристально смотрел в толпу.
   — Что случилось, Кэт? — спросила она.
   Кэт молча наблюдал, как какой-то молодой человек пробирается сквозь толпу.
   — Видишь того парня, в светло-голубой тройке, без галстука?
   — С темными волосами?
   — Нет, тот, который впереди него. Блондин, с усами.
   — Заметила. И что?
   Кэт двинулся вперед. В какое-то мгновенье он засомневался, но тут же понял, что узнал его.
   — Кэт! — крикнула Мэг, стараясь пробиться за ним сквозь толпу. — Кто это?
   — Это Денни! — бросил Кэт через плечо. — Член экипажа «Кэтберд»! Тот, который стрелял в меня!
   Кэт изо всех сил проталкивался вперед. Между ним и Денни было человек двадцать, но он не упускал из виду его светловолосую голову.
   — Извините... простите... — говорил он рассерженным людям, вовсю работая локтями. Теперь между ними оставалось человек двенадцать. Мэг безнадежно отстала и плелась за толстой крестьянкой с двумя огромными корзинами. По мере приближения к контрольному пункту толпа становилась все гуще. Кэт уже не извинялся и отчаянно пробивался вперед за блондином в голубой тройке. Возможно, этот человек единственный, кто знал, что произошло с Джинкс, и Кэт собирался схватить его за горло и не разжимать пальцев, пока тот не признается. Денни прошел контроль и, оказавшись по другую сторону узкого коридора, зашагал намного быстрее.
   — Уйдите с дороги! — заорал Кэт, расталкивая обескураженных пассажиров. Он сейчас тоже пройдет контроль, и наконец никто не будет мешать ему. Он оттолкнул плечом высокого мужчину и рванул вперед мимо дежурных. И тут словно что-то взорвалось. Завопила сирена, замигала красная лампочка, на него бросился человек в форме и схватил за руку.
   — Пустите! — выкрикнул Кэт, стараясь освободиться. И, увидел, как Денни, привлеченный шумом, безмятежно оглянулся и пошел дальше к воротам. К Кэту подскочил с другой стороны еще один полицейский и стал что-то орать по-испански.
   — Мне нужно догнать того человека, — пытался объяснить Кэт, но полицейский уцепился за его куртку и продолжал орать. В конце концов Кэт потерял надежду убедить в чем-то охранников и стал бороться с отчаянием утопающего. А в тридцати ярдах впереди него Денни миновал ворота.
   Кэт изо всех сил крутанулся и ударил в живот полицейского слева. Отчаянно сопротивляясь, он уже почти было отделался от него.
   Вдруг что-то тяжелое обрушилось ему на шею, и он упал на одно колено. Ему казалось, что на него навалилась дюжина полицейских, и он старался сохранить равновесие, но ему снова нанесли удар дубинкой. У него задрожали колени, и он упал. Черный ботинок заехал ему по голове, и он почувствовал щекой прикосновение холодного мраморного пола. Теряя сознание, он ощутил, как ботинок с размаха ударил его в спину и кто-то грубо выругался по-испански.

Глава 20

   Сначала была только боль. Потом всего его охватил холод, который мучил сильнее, чем боль. А перед тем, как он полностью пришел в себя, начался озноб, от чего боль стала нестерпимой, и он наконец проснулся. Он открыл глаза, но тут же закрыл их снова. Его буквально ослепил свет. С трудом он приподнялся на локте, приоткрывая глаза на короткие мгновенья.
   Он лежал на грубом бетонном полу, абсолютно голый, в узком пространстве между двумя бетонными стенами с одной стороны и двумя решетками — с другой. Тут не было ничего из мебели. Он сел и принялся энергично растирать руки, чтобы согреться. Дверь, наверное, сзади, подумал он, но, как только он попытался повернуть голову, резкая боль пронзила ему шею и левое плечо.
   В коридоре открылась дверь, и Кэт услышал чьи-то глухие шаги и тихий разговор на испанском. Сзади него с лязгом распахнулась дверь, но он не мог обернуться и посмотреть, кто вошел. Перед ним вырос лысый человек в голубом костюме, который обратился к кому-то, кто стоял сзади. На плечи Кэта накинули одеяло, и чьи-то руки уложили его на пол. Человек в голубом костюме посветил ему в глаза, сначала в один, потом в другой, пощупал его конечности и осторожно повернул его голову. Кэт вскрикнул.
   — Как вас зовут? — спросил человек на ломаном английском.
   — Меня зовут Кэ... э... Роберт Эллис, — с трудом прохрипел Кэт.
   Человек что-то выпалил скороговоркой тем, кто стоял сзади, и ему ответили тоже на испанском, но медленно и не очень уверенно. Кэт почувствовал, как его аккуратно подняли и уложили на носилки, прикрыв другим одеялом. Его быстро повезли по коридору, через какую-то дверь, и они оказались на улице, его носилки сунули в санитарную машину, а рядом сел сопровождающий. И машина тронулась.
   Кэт закрыл глаза и, поплотнее укутавшись в одеяло, попытался расслабиться. Озноб прекратился, и, хотя у него болело все тело, ему удалось немного задремать. Он не отключился полностью и ощущал быструю езду, шум городского транспорта и присутствие человека, сидящего рядом. Говорит ли он по-английски, думал Кэт, однако у него не было сил разговаривать, и потому он не произнес ни слова. Он решил, что, куда бы его сейчас ни везли, все равно это было лучше, чем оставаться в тюрьме.
   Он проснулся, когда машина остановилась, а потом снова тронулась в путь. В просвет между шторками он разглядел, что они въезжают за тяжелую металлическую ограду. С тыльной стороны машины открылись дверцы, и двое мужчин, один из которых был в костюме, вывезли наружу носилки. Вскоре они уже двигались по коридору и ехали вниз на лифте.
   Другой человек снова посветил ему фонариком в оба глаза и ощупал тело. Кэт в ответ лишь громко охал, когда чувствовал боль, а болело у него все. Затем носилки привезли в рентгеновский кабинет, и его положили на холодный стол, чтобы сделать снимки. Он с облегчением думал о том, что оказался в госпитале, а не в тюрьме. Врач и медсестра, оба латиноамериканцы, усадили его, надели на него больничную рубашку, потом его снова перенесли на носилки, повезли по коридору в палату и уложили в постель. Медсестра подоткнула под него одеяло, но никто не произнес ни слова. Сделав все необходимое, они покинули его.
   Кэт приподнял голову, чтобы оглядеть комнату, но это движение просто-таки подкосило его. Мебели почти не было, но все же не оставалось никаких сомнений, что он находится в обычной больнице, а не в тюремном госпитале. Он закрыл глаза и постарался ни о чем не думать. Он еще не готов был оценить ситуацию и решить, что делать дальше. Сквозь дремоту он слышал, как кто-то шепотом разговаривает у него под дверью. Через несколько минут кто-то вошел к нему в палату. Кэт был слишком обессилен, чтобы повернуть голову, но раздался лязгающий звук, его кровать приподнялась, и он оказался в полусидячем положении. У него в ногах стоял мужчина в элегантном сером костюме, и в его взгляде чувствовалась брезгливость, даже отвращение. Волосы, подстриженные «ежиком», густые брови, квадратная челюсть и кривой нос, который когда-то был сломан и неправильно сросся.
   И, хотя прошло двадцать пять лет, Кэт узнал его.
   — Боже мой, Хэджер, — произнес он, пытаясь улыбнуться. — Ты до сих пор стрижешься так же, как в Куантико?
   — Кэтледж, — сказал он, и эта реплика прозвучала одновременно как приветствие и как упрек.
   — Я действительно в больнице? — спросил Кэт.
   — Ты в штатном изоляторе американского посольства, и надо заметить, тебе здорово повезло. Кроме того, тебе повезло, что ты вообще остался жив. Ведь ни в одном аэропорту мира ты не станешь проходить через контрольное устройство с пистолетом на боку, не правда ли? Да полицейские просто расстреляют тебя на месте.
   — Спасибо, что ты перевез меня сюда, — искренне поблагодарил его Кэт. — Откуда ты узнал?
   — От твоей подруги сеньориты Гренвилль. — Он словно выплюнул это имя, — она позвонила из аэропорта. Я был на совещании у посла, но она очень настаивала.
   — Она сейчас тут?
   — Нет. Я не знаю, где она.
   — Мы оба остановились в «Текендаме». Я могу ей позвонить?
   — В этой палате нет телефона, а ты вряд ли сейчас способен двигаться. Я попрошу свою секретаршу позвонить ей. Что передать?
   — Просто что я в порядке и позвоню ей, как только смогу. Кстати, пусть она попробует выяснить, куда улетел самолет.
   — Самолет?
   — Она поймет, о чем я говорю.
   — Она — конечно, а вот я ничего не понимаю. В конце концов, чем ты тут занимаешься?
   — Это длинная история.
   — Не сомневаюсь. Будь это короткая история, ты бы не путешествовал по Латинской Америке вооруженный, с фальшивым паспортом и с кругленькой суммой в семьдесят одну тысячу долларов в кармане.
   Кэт поморщился.
   — Ты прав, это было не слишком умно с моей стороны. Я просто хотел найти одного человека и не думал о таких вещах.
   В комнату вошел врач с рентгеновскими снимками в руках.
   — Никаких переломов, — сказал он Хэджеру, — но черт знает сколько ушибов. Они хорошо его обработали.
   — Не больше, чем он заслуживал, — едко заметил Хэджер.
   — Когда я смогу уйти отсюда? — спросил Кэт.
   — Думаю, мы подержим вас до завтрашнего дня, — ответил врач. — К тому времени станет ясно, есть ли у вас сотрясение. И завтра вы сможете уйти, если почувствуете себя лучше.
   — Он никуда не двинется, пока я не скажу, — рявкнул Хэджер. — Спасибо, док, вы свободны.
   — Я пришлю вам болеутоляющее и какое-нибудь снотворное, — уходя, сказал врач.
   Хэджер повернулся к Кэту.
   — Ты все еще под арестом, — сообщил он, — но я попросил тебя выпустить под мою ответственность. Ты не имеешь права покинуть посольство без особого разрешения шефа полиции Боготы.
   — И что теперь будет? Меня отдадут под суд?
   — Возможно. — Хэджер развернулся и направился к двери. — Мне нужно сделать несколько звонков. Я найду юриста, который сумеет что-нибудь придумать, чтобы смягчить приговор. Вина твоя, в общем-то, невелика. Конечно, тебя привлекут за ношение оружия, кроме того — за сопротивление полиции и за нарушение законодательства: ты не заполнил декларацию на деньги. Ведь ты не заполнил декларацию, правда?
   Хэджер замолчал, но не стал дожидаться ответа.
   — А теперь отдыхай. Тебе понадобятся силы. Я поговорю с тобой позже, — добавил он и вышел из комнаты.
   Кэт закрыл глаза. Боже, он все испортил. Сидя в тюрьме, он ничем не сможет помочь Джинкс. Может быть, Мэг продолжит поиск. Сейчас он нуждался в ней как никогда. Она его последняя надежда. Он закрыл глаза и попытался заставить себя ни о чем не думать.

Глава 21

   Наутро, когда Кэт проснулся, он заметил на кровати что-то завернутое в коричневую бумагу. Оказалось, что это выстиранные и выглаженные вещи. Ему стоило немалого труда подняться с постели, но, постояв двадцать минут под горячим душем, он почувствовал, что двигаться стало легче, только не следует делать глубоких вздохов и поворачивать голову влево. Правда, синяки на плечах и спине привели его в ужас. Он решил не смотреться в зеркало, пока они не пройдут.
   Кто-то оставил у него в палате бекон и яйца, и, допивая вторую чашку кофе, он снова почувствовал себя человеком. В этот момент в двери появилась молодая американка.
   — Меня зовут Кэндис Ли, мистер Кэтледж, — сказала она. — Я работаю у Бэрри Хэджера. Как вы сегодня?
   — Спасибо, немного лучше.
   — Бэрри хотел бы, чтобы вы зашли к нему в кабинет, если у вас есть желание.
   Кэт рассмеялся.
   — Если это тот Хэджер, которого я когда-то знал, он захочет, чтобы я зашел к нему, независимо от того, есть у меня желание или нет.
   Она тоже рассмеялась.
   — Вы знаете его лучше, чем я думала.
   Она прицепила к карману его куртки пластиковый пропуск.
   — Идите за мной.
   Она проводила его к лифту и нажала на кнопку четвертого этажа. Прислонившись к панельной стене, она вздохнула.
   — Не говорите ему, что я вам сказала, только вчера он связался по телефону с Вашингтоном и сегодня утром тоже и, по-моему, остался не слишком доволен разговором. Мне кажется, ему велели оказывать вам любую помощь, какая может понадобиться, так что не очень стелитесь перед ним.
   — Спасибо, я вам очень благодарен за эту информацию.
   — Похоже, вы не последний человек в Управлении.
   Кэт пожал плечами.
   — А что здесь делает Хэджер?
   — Он атташе по культуре. — Она многозначительно замолчала и посмотрела на потолок. — Что-то вроде этого.
   Кэт хотел задать еще один вопрос, но двери лифта уже открылись. Он пошел за ней вниз по коридору, и его пригласили в не очень большой кабинет, отделанный светлым деревом. Бэрри Хэджер сидел за рабочим столом и разговаривал по телефону. Он указал Кэту на стул, и тот сел.
   — Да, да, скажите ему: это все, что я сейчас могу для него сделать. Когда я что-нибудь узнаю, я сообщу ему. Однако, если он хочет, чтобы ему и дальше платили, скажите ему, что мне нужен материал получше.
   Не попрощавшись, он повесил трубку и уставился на Кэта.
   — Значит, ты у нас ходячий больной?
   — Ага. Послушай, спасибо тебе за то, что вызволил меня из камеры. Я вчера не успел тебя толком поблагодарить.
   Хэджер устало кивнул.
   — Да, да, сегодня я знаю о тебе немного больше. Я прочитал материалы о лодке и обо всем остальном, конечно. Сочувствую тебе. Это невеселая история.
   — Спасибо.
   — Спасибо.
   — Значит, ты думаешь, что девочка жива?
   — Я в этом уверен.
   Хэджер взял телефонную трубку и набрал номер.
   — Твоя глупость до сих пор удивляет меня, но, кажется, я понимаю, что тобой двигало. Алло, Мардж? Хэджер. Мы идем.
   Он повесил трубку.
   — Вперед.
   Кэт пошел за Хэджером к лифту, они поднялись на несколько этажей вверх, попали в шикарно отделанный коридор и прошли через маленькую приемную к большой двери. Хэджер постучал.
   — Войдите! — раздался голос изнутри. Двое мужчин ступили в большой красивый кабинет.
   — Это Уэнделл Кэтледж, сэр, — сказал Хэджер. — Кэтледж, перед вами посол.
   Кэт и посол пожали друг другу руки, и Кэт сел на стул.
   Некоторое время посол молча смотрел на него.
   — Вы отошли от вчерашней схватки с полицией? — спросил он наконец.
   — Да, благодарю вас. Правда, я пока еще как деревянный, но, в общем, в порядке. Спасибо, что вы поместили меня в изолятор посольства. Все были ко мне очень внимательны.
   Посол повернулся к Хэджеру.
   — Значит, он один из ваших.
   Похоже, Хэджер почувствовал себя неловко.
   — Да, сэр, более или менее.
   Он хотел продолжать, но посол поднял руку.
   — "Более или менее" меня вполне устраивает, спасибо. Больше я ничего не хочу знать.
   И обратился к Кэту.
   — Мистер Кэтледж, для начала хочу выразить вам свое сочувствие по поводу того, что случилось с вашей семьей.
   — Спасибо, — ответил Кэт.
   — Понимаю вас: возможно, ваша дочь жива и сейчас находится в этой стране.
   — Да, сэр, я почти уверен в этом.
   — Конечно, я знал о вашей трагедии, когда это случилось, и на мой стол ложились самые разные вопросы. Должен сказать, что в нашем посольстве к ним отнеслись с предельным вниманием.
   — Я очень ценю это.
   — И вы не можете не понять, что в тех обстоятельствах, после сообщений о страшном происшествии, невозможно было представить, что ваша дочь осталась жива.
   Он хочет снять с себя бремя вины, подумал Кэт. Хочет, чтобы я отпустил ему этот грех.
   — Конечно, я понимаю. До недавнего времени я сам думал, что она погибла.
   Посол кивнул.
   — И теперь, когда есть основания полагать, что она жива, я готов позвонить министру юстиции и подключить к этому делу полицию. Вы хотите, чтобы я так сделал?
   У Кэта внутри похолодело. Он не рассчитывал на это; до сих пор он в одиночку гонялся за Джинкс и ее похитителями, и мысль о вмешательстве полиции покоробила его.
   Хэджер заговорил раньше Кэта.
   — Если позволите, сэр, мне бы хотелось для начала разобраться во всей этой ситуации и пока не обращаться за помощью к полиции.
   — Хорошо, если вы считаете, что так лучше, — ответил посол. — Мистер Кэтледж, вы согласны?
   Кэт кивнул.
   — Да. Сейчас это самое разумное.
   — Ну и отлично. Просто не забывайте, что я готов подключить государственные службы, как только в этом возникнет необходимость. И если сенатор Карр спросит о нашем разговоре, я надеюсь, вы передадите ему мои слова.
   — Благодарю вас. Обязательно.
   Посол наклонился вперед и скрестил руки на груди.
   — А теперь о тех проблемах, которые возникли в связи с вашим вчерашним поведением.
   Кэт напрягся. Он не горел желанием вернуться в лапы колумбийских стражей порядка.
   — Я замолвил за вас словечко перед министром юстиции, который переговорил с шефом полиции. Мы пришли к соглашению, что для нас будет лучше, если мы сделаем вид, что ничего не произошло.
   Кэт чуть не потерял сознание от радости.
   — Огромное спасибо, господин посол. Я вам безмерно благодарен.
   Посол ответил снисходительным кивком.
   — Излишне говорить, что все задействованные стороны, и в особенности вы сами, заинтересованы в том, чтобы таких инцидентов больше не было. Как вы понимаете, это все, что я в силах сделать.
   Кэт на какое-то мгновение почувствовал себя школьником, вызванным в учительскую.
   — Да, сэр, прекрасно понимаю и хочу сказать, что я невероятно благодарен за помощь.
   Посол встал и протянул руку.
   — Тогда я отдаю вас на попечение доброго мистера Хэджера и его коллег.
   Кэт пожал его руку и отправился вслед за Хэджером.
   Когда они вернулись в его кабинет, Хэджер указал Кэту на стул, сел на свое место и выдвинул ящик стола.
   Он бросил Кэту плотный коричневый конверт.
   — Тут все, что у тебя вчера отобрала полиция, кроме пистолета. Я займусь этим. Пересчитай деньги.
   Кэт надел свой «Ролекс» и проглядел бланки счетов.
   — Все цело. Спасибо.
   Он сунул деньги в бумажник и положил его обратно в конверт.
   — А где мой паспорт и удостоверение личности?
   — На имя Эллиса? Этим я тоже займусь.
   Он взял трубку другого телефонного аппарата, побольше, и набрал номер.
   — Это Хэджер из Боготы. Дайте мне Драммонда.
   И замолчал в ожидании.
   — Здравствуйте, сэр, это Хэджер. Да, сэр.
   Он поставил аппарат на стол и протянул трубку Кэту.
   Кэт был порядком озадачен. Он не знал никакого Драммонда.
   — Алло?
   — Привет, это Джим. Ты в порядке?
   — О, привет! Да. Все отлично. Здешние сотрудники мне очень помогли.
   — Дело продвинулось?
   — Еще как!
   — Хорошо. Продолжай. Они сделают для тебя все что могут, но, к сожалению, могут они не много.
   — Спасибо. И знаешь, не могу передать, как я тебе благодарен за то, что ты установил, откуда звонила Джинкс. Иначе я бы уже сдался.
   — Рад слышать. А Блуи помогает тебе? У Кэта все внутри сжалось.
   — Мне очень жаль, но Блуи убили. В Санта-Марте.
   Он объяснил, что произошло.
   — Я уже позаботился о том, чтобы его дочь ни в чем не нуждалась, — добавил он.
   — Это ты хорошо сделал, — сказал Джим, — но постарайся не переживать так сильно. Блуи уже прожил все свои девять жизней. Он давно мечтал о том, чтобы «завязать» и заняться каким-нибудь нехитрым бизнесом, но поверь мне: он никогда бы так не поступил. Тихая жизнь не для него. И если бы его не убили в Санта-Марте, то убили бы где-нибудь еще, через неделю или через месяц. Он был настоящим профессионалом и прекрасно понимал, на какой риск идет каждый раз.
   — Ладно, спасибо за утешение.
   — Ну, мне пора. Держи связь с Хэджером. А он будет держать связь со мной. Что-нибудь еще?
   — Я бы хотел оставить у себя то, что ты мне дал.
   — Разумеется. Дай мне Хэджера. Будь осторожен.
   Кэт передал трубку Хэджеру:
   — Да, сэр? — Он молча выслушал Джима, повесил трубку и спрятал телефон обратно в ящик стола. Затем протянул Кэту его бумажник и паспорт на имя Эллиса.
   — Откуда вы с Драммондом знаете друг друга?
   — Просто познакомились.
   — И тебе, конечно, известно, почему он занимается этим делом.
   Кэт недоуменно посмотрел на Хэджера.
   — А, ты не в курсе. Его дочь, — сказал Хэджер.
   — Что его дочь?
   — Четыре года назад он занимал в Париже высокий пост. Его шестнадцатилетнюю девочку похитили по дороге в школу. Они застрелили того, кто ее вез. Драммонд получил записку. Это была одна из террористических организаций.
   — Что они хотели? Выкуп?
   Хэджер покачал головой.
   — Они хотели Драммонда. Заявили, что обменяют его на девочку. За это дело взялись и мы, и французы. Круто пришлось. В машине они изрезали на куски четверых арабов. Девочки с ними не было. А потом похитители пропали, и мы потеряли их из виду. Я имею в виду, что они не присылали больше никаких требований.
   — Что случилось с девочкой?
   — Они присылали Драммонду по почте кусочки ее тела. Сначала пальцы, потом уши. И так далее. Это тянулось несколько дней. В конце концов полиция нашла то, что от нее осталось, когда совершила облаву на дом, в котором ее держали. Она была жива, когда они отрезали от нее куски.
   Кэт провел рукой по лбу.
   — О Господи!
   — Через несколько дней французская полиция схватила одного из преступников. Они оставили его с Драммондом наедине, после чего он выдал своих троих приятелей. Полиция совершила облаву на их квартиру в Париже. Ни один из них троих не остался в живых. Французы в таких вещах более решительны, чем мы.
   Кэт не мог произнести ни слова.
   — И вот еще что. После всего этого жену Драммонда пришлось положить в психиатричку. Эта девочка была их единственным ребенком. И теперь Драммонд живет только тем, что работает и периодически навещает ее.
   — Ничего страшнее я не слышал, — пробормотал Кэт.
   — Ты тоже попал в скверный переплет, и можно ожидать худшего.
   Кэт взглянул на него.
   — Потому ты и рассказываешь мне эту историю? Чтобы подготовить к худшему?
   — Да. Думаю, тебе следует знать, что твои шансы найти девочку живой практически равны нулю. Ты надеешься на чудо, а оно может и не произойти.
   — Чудо уже произошло, — возразил Кэт. — Я услышал ее голос по телефону и понял, что она жива.
   — Надеюсь, тебе повезет, — сказал Хэджер. — Однако то, что ты всюду шляешься с этой коммунисткой, не может пойти тебе на пользу.
   Кэт подскочил на стуле:
   — С коммунисткой?
   — Твоя сеньорита Гренвилль. Ты что — не знал, кто она?
   — Черт побери, что ты имеешь в виду?
   — Помнишь Шарля Адама Гренвилля?
   Это имя показалось Кэту знакомым.
   — Сенатские слушания, подготовленные комиссией по расследованию антиамериканской деятельности в пятидесятых?
   Наконец Кэт стал припоминать.
   — Ты имеешь в виду того парня, которого изгнали из Госдепартамента?