Вулфолк Уильям. Верховные правители

   - Я не сознавал, что ты так считаешь.
   - И теперь - последняя капля. Ты хочешь поссориться со своей семьей из-за какого-то нелепого политического вопроса. Нет, я не поддержу тебя, тайно страдая и притворяясь, что все в порядке.
   Несмотря на искусный макияж, на её лице внезапно появились следы усталости.
   - По правде говоря, я уже давно не была счастлива.
   Словно распахнув дверь в запертую комнату, он вдруг заглянул в ту часть её жизни, которая была скрыта от него. Когда они в последний раз были по-настоящему счастливы? Он задумался. Это случилось в тот вечер, когда он привез её из больницы и, понимая, как она травмирована, уговорил раздеться и встать перед ним. Он рассмотрел длинный шрам и впадину на месте груди. Потом сказал: "Хорошо. А теперь мы ляжем в постель и никогда не будем об этом думать." В ту ночь он преодолел её сдержанность и обнаружил ключ, из которого били неподдельные чувства.
   - Чего ты хочешь, Адель?
   Ее белое, как лилии, лицо застыло.
   - Развод может оказаться наилучшим выходом для нас обоих.
   Ее прерывистый, осторожный голос свидетельствовал о внутренних усилиях.
   - Когда мы начинали жить, у нас было все, но я не думала, что мы придем к такому. Не могла представить себе этого.
   - Извини. Я не знал...
   Он просто не хотел признаться в том, что на самом деле знал.
   - Ради бога, Алан, будем честны друг с другом. Ты не любишь меня и никогда не любил.
   Его сердце сжалось.
   - Это неправда.
   - Хорошо. Когда-то любил. Но сейчас это нам не поможет. Мы не можем жить так дальше, медленно исчезая друг для друга.
   Она поежилась, словно в её душе подул холодный ветер.
   - Сейчас нас ничего не связывает. Я просто не могу представить нашу счастливую совместную старость. Не могу представить её уже какое-то время.
   - Что ты собираешься делать?
   - Было бы нечестным начинать развод во время твоей кампании.
   Ее глаза наполнились слезами, губы задрожали.
   - Сначала я навещу мою сестру в Лондоне. Она давно приглашает меня. По возвращении займусь разводом.
   Он казался себе фигурой, парящей в воздухе. Испытывал потребность обрести чувство реальности.
   - Чем это вызвано? Тем, что я сказал насчет моей семьи?
   - О, Алан, ради Бога, какая разница?
   Она была права. Всегда есть много причин. Все кажется потерянным, если слишком пристально посмотреть на любую из них.
   Его настроение улучшилось. По спине побежали мурашки. Диана.
   - Поезжай в Лондон. Мы больше не будем ссориться.
   Он с ясностью и болью осознал, что старые аргументы превратились в самообман, который длился, сколько это было возможно.
   Ее терпение истощилось, и этим она спасла их обоих.
   Уже давно Стивен Гиффорд не был настроен так оптимистично. Он держал в руке карточку некоего Питера Дерека, механика, обслуживавшего во Вьетнаме реактивные самолеты, а впоследствии арестованного и осужденного за самовольное бегство на Окинаву в офицерской форме. После двух лет, проведенных в штрафном батальоне, он был уволен из армии без всяких привилегий. Следующая запись в досье ФБР была сделана после нового ареста Питера Дерека: на сей раз он избил свою сожительницу. Отсидев восемнадцать месяцев, он заслужил условное досрочное освобождение. Спустя два года он был задержан в связи с хищением посылок из авиалайнера "Пан Америкэн" в аэропорту Лос-Анджелеса. Украденные ценности продавали в разных уголках страны. Большое жюри на этот раз оправдало Дерека, и его освободили. Последняя запись в карточке была сделана офицером полиции, курировавшим Питера Дерека. Он сообщал, что Дерек получил должность механика в "Империал Вест Эйрлайнз" и работал там в момент истечения последнего условного срока.
   Авиакомпания "Империал Вест" принадлежала "Бланкеншип Энтерпрайзис". Из семи человек, подозреваемых в порче самолета Пола Берри, в то утро только Питер Дерек находился в районе аэропорта Сакраменто.
   В отделе кадров "Империал Вест Эйрлайнз" Стивен обратился к деловитой женщине с покатым лбом и жидкими каштановыми волосами.
   - Согласно нашим документам, Питер Дерек уволился от нас четыре недели тому назад. Он проработал почти три года; претензий по службе к нему не было. Его не уволили. Он ушел по собственному желанию.
   - Вам известно, где он сейчас?
   - Нет. Могу дать вам его последний известный нам адрес. А также фамилии и адреса двух его рекомендателей.
   Последним известным жилищем Дерека оказался дом с меблированными комнатами на мрачной улице с грязными лавками и приютами для стариков. Хорошенькая веснушчатая девушка в узких джинсах сказала, что она ведает сдачей комнат в аренду. Она выполняла эту работу для домовладельца за право бесплатного проживания.
   - Я нахожусь здесь уже восемь месяцев и не помню никакого Питера Дерека. И не узнаю его по фотографии.
   - У вас есть регистрационный журнал?
   - Конечно.
   - Я бы хотел заглянуть в него.
   Контора, отделенная от коридора скользящей дверью, была завалена хламом; в ней пахло старой кожей и пыльными коврами. Фамилии жильцов заносились в лежавшую на столе бухгалтерскую книгу. Стивен отыскал там Питера Дерека. Он появился два года тому назад и уехал, не прожив здесь и двенадцати месяцев. Поэтому девушка не знала его. Дерек не оставил нового адреса для пересылки почты.
   Поблагодарив девушку, Стивен ушел. Он вернулся в "Империал Вест" и поговорил с техниками из ангаров. Один человек дал ему ценную ниточку.
   - По-моему, Дерек внезапно разбогател. Он сказал, что собирается купить бензоколонку, чтобы другие люди работали на него.
   - Он имел в виду какую-то конкретную бензоколонку?
   - Да. Ту, что расположена на Фрипорт возле торгового центра.
   Хозяин бензоколонки помнил Дерека.
   - Мрачный тип. Он мало говорил. Он увидел мое объявление в газете. Но я не мог продать ему бензоколонку, пока компания его не проверит.
   - И что показала проверка?
   - Не знаю. Все было как-то странно. Он казался весьма заинтересованным, но так и не вернулся.
   В штаб-квартире "Каскад Ойл Компани" Стивен увидел анкету, заполненную Питером Дереком. Там был его домашний адрес.
   Уже в сумерках Стивен подъехал к двери старого четырехэтажного дома. Кнопка звонка находилась над почтовым ящиком с табличкой - "Чарлз Олсен, управляющий." Он нажал её. Когда его впустили, он увидел стоящего возле квартиры на первом этаже Олсена. Это был пухлый, круглолицый человек с очками в пластмассовой оправе.
   - Дерек? Конечно, знаю. Обязан знать. Вы из полиции?
   - Я - следователь из аппарата губернатора.
   - Губернатора? Мне нечего добавить к тому, что я уже сообщил полиции. Приличный тихий человек, предпочитавший одиночество. Всегда вносил плату вовремя. Я очень удивился, когда он убил ту женщину, а потом застрелился сам.
   Бывшую квартиру Питера Дерека уже занимал новый жилец. Управляющий попросил Стивена не говорить ему об убийстве и самоубийстве. Вы знаете, как люди относятся с таким вещам. Новый жилец был невысоким смуглым человеком с бритой головой и грубоватыми манерами. Его удовлетворило объяснение Стивена, представившегося инспектором по надзору за жилым фондом. У него на глазах Стивен осмотрел стены и плинтуса, поднял ковры, чтобы поглядеть на пол, тщательно обследовал ванную.
   - У вас есть жалобы? - спросил Стивен.
   - Вода недостаточно горячая, - ответил человек. - И стены, точно картонные. Я слышу, как трахаются в соседней квартире.
   Стивен поговорил с парой, проживающей там. Вечером в день трагедии они были в кино и узнали о ней только по возвращении. Они добавили слегка раздраженно: мы уже рассказывали полиции. Пожилая женщина с нижнего этажа слышала, как стучит кровать, а через минуту раздался грохот. Тогда она не поняла, что это были выстрелы, но обратила внимание на другой шум очевидно, это падали тела. Она была так напугана, что не решилась открыть дверь.
   - Вы уверены, что выстрелы раздались спустя минуту?
   - О, да. Сразу после того, как кровать перестала стучать.
   Странно, подумал Стивен, что убийство и самоубийство последовали тотчас за любовные упражнениями. Очевидно, эта деталь не заинтересовала полицию.
   Управляющий Олсен сказал ему, что ковер и матрас были заменены. Вы никогда не видели столько крови. Ковер и матрас были давно отправлены на городскую свалку и сожжены вместе с другим мусором. Личные вещи Питера Дерека забрал помощник коронера, они хранились в сейфе. Стивен по телефону договорился о встрече с клерком, отвечавшим за вещественные доказательства. Поскольку фамилия Стивена отсутствовала в списке лиц, имеющих доступ к физическим материалам следствия, ему следовало явиться с удостоверением и письмом от губернатора.
   Вещи Питера Дерека были завернуты в упаковочную бумагу. Там были два костюма, спортивная куртка, две пары туфель, несколько пар брюк, рубашки, галстуки, носки и нижнее белье. Также Стивен обнаружил фотографию Дерека, стоящего в форме механика в ангаре возле истребителя. Кто-то написал на снимке - Вьетнам. Дерека обнимал за плечи улыбающийся пилот. В коробочке Стивен нашел часы, восемьдесят долларов купюрами и мелочь. Полдюжины писем были стянуты широкой резинкой.
   Стивен просмотрел письма. Все они были от некоего Джила Бенедикта; внимание Стивена привлек обратный адрес.
   - Хотите взглянуть на пули? - спросил клерк.
   При вскрытии хирург извлек из тел пули, прикрепил к каждой бирку и положил их в конверт. Он хранился в запертом ящике вместе с другими аналогичными конвертами. Клерк достал конверт и протянул его Стивену. Он увидел на конверте расписку офицера полиции в том, что пули выданы ему. Дата возвращения вещественных доказательств совпадала с тем днем, когда жюри коронера вынесло вердикт. Дело закрыто.
   - Тело девушки забрала мать, - сказал клерк. - Но нам не удалось найти родственников мужчины. Мы проверили его отпечатки пальцев по картотекам армии и ЦРУ. Он никогда не упоминал в анкетах родственников.
   - Знаю, - сказал Стивен - это было ему известно по компьютерной распечатке.
   - Если вы обнаружите кого-то, дайте нам знать, чтобы мы могли избавиться от него.
   - Избавиться от него?
   - Мы хотели бы отправить тело в морг.
   - Оно ещё здесь?
   - Конечно. В подвале. Нам приходится держать его у себя.
   - Уже прошло несколько недель.
   - Закон не ограничивает срок. Если вы найдете какого-нибудь родственника, дайте нам знать, ладно?
   - Обязательно, - сказал Стивен.
   Охранник был плотно сбитым человеком с толстой цепочкой на поясе. Он шел возле Стивена по коридору тюрьмы, позвякивая ключами.
   - Сюда редко пускают посетителей. Только родственников.
   - К Бенедикту приходят люди? - спросил Стивен.
   - Если бы у него была мать, то и она бы не пришла. А если бы пришла, он плюнул бы ей в лицо.
   Охранник остановился перед железными воротами и отпер их большим ключом. Они вели в более узкий коридор, заканчивавшийся стальной дверью. С одной стороны коридора находились два длинных зарешеченных окна, с другой восемь запертых стальных дверей.
   - Мрачное место, - заметил Стивен.
   - У того охранника были жена и дети.
   Сидя в тюрьме за вооруженное ограбление, Джил Бенедикт убил надзирателя.
   Они остановились перед дверью; Стивен подождал, пока охранник откроет дверь. За ней находилась маленькая комната с голыми стенами и узким окном. У правой стены на койке сидел человек в бесформенной серой робе. У него была почти наголо побритая голова и могучая безволосая шея. На землистом лице торчали крупные скулы, кожа была изборождена глубокими морщинами. Длительное одиночное заключение не уничтожило бесстрашный блеск в его глазах.
   - К вам посетитель, Бенедикт.
   - Адвокат?
   Он поморгал.
   - Я разговариваю только с адвокатами.
   Голос был глубоким, с нечеткой дикцией.
   - Возможно, я сумею помочь вам.
   Охранник остановился у двери.
   - Таковы правила. Для вашей безопасности.
   - Сукин сын, - сказал Бенедикт.
   - Я ничего не слышу, - насмешливо произнес охранник. - Я просто побуду здесь на всякий случай - вдруг он что-то выкинет.
   - Вы - полицейский?
   - Нет. Я работаю на губернатора.
   Бенедикт набрал в рот слюны и сплюнул её на пол.
   - Мне нужна информация о вашем друге. О Питере Дереке. Он застрелил женщину и затем убил себя.
   - Вы в это поверили?
   - А вы - нет?
   Бенедикт хрипло, цинично рассмеялся.
   - Вышибить себе мозги из-за девки? Только не он.
   - Вы знали его очень хорошо.
   - Мы сидели вместе. Пока его не выпустили на поруки.
   - Когда вы получили от него последнее известие?
   - Я не буду говорить с легавым.
   - Если вы правы, и он действительно не убивал себя, разве вы не хотели бы узнать, кто это сделал?
   Бенедикт пожал плечами.
   - Он был вашим другом, - сказал Стивен.
   - Мертвых друзей не бывает. Если вам что-то нужно от меня, помогите выбраться отсюда.
   - Это будет зависеть от того, много ли вы знаете.
   Вблизи лицо Джила Бенедикта казалось широким, мускулистым и жестоким; когда его толстые губы разошлись, Стивен увидел превосходные зубы.
   - Можете вытащить меня?
   - Нет. Но вы не пожалеете, если поможете мне. Иметь на своей стороне такого человека, как губернатор, весьма полезно.
   Бенедикт с отвращением втянул воздух своими широкими ноздрями, словно он дышал пылью.
   - Вытащите меня из "одиночки"? Я загнусь, если меня продержат здесь ещё какое-то время. И меня тошнит от этого восточного туалета.
   В задней части камеры, в полу, находилось отверстие параши; смыть испражнения можно было только снаружи.
   - Возможно, мне удастся что-то сделать.
   Поковыряв в зубах ногтем, Бенедикт недоверчиво посмотрел на Стивена.
   - О'кей. Что вы хотите знать?
   Через полчаса Стивен покинул карцер. Ему пришлось пройти через систему из трех дверей. У первой двери охранник, увидев его через стекло, повернул рычаг, и стальная пластина, прикрывавшая замок, отошла в сторону. Сопровождавший Стивена охранник отпер дверь, и стальная пластина тотчас вернулась на прежнее место. Вдоль длинного наружного коридора тянулся ряд одиночных камер, так называемых "легких карцеров", предназначенных для смутьянов. В потолок были вмонтированы баллоны со слезоточивым газом, вентили которых срабатывали мгновенно.
   Пока они ждали, когда откроется следующая дверь, охранник спросил:
   - Узнали, что хотели?
   - Думаю, да.
   - Он соврет и Святой деве. Я бы не поверил ни одному его слову.
   Ожидая, когда распахнутся стальные ворота тюрьмы, Стивен заглянул в залитую солнечным светом лавку, где продавались изготовленные заключенными изделия.
   Возле входа стоял автомат с газетами. Заголовок "ПОМОЩНИК БЛАНКЕНШИПА УМИРАЕТ ВО ВРЕМЯ ОГРАБЛЕНИЯ" поведал Стивену о том, что произошло с Харри МакКаффри.
   Когда Алан поглощал завтрак в своем "люксе" лос-анджелесского отеля "Амбассадор", ему позвонила тетя Уилма. Этот звонок не был неожиданным. Прибыв в Лондон, Адель направила членам семьи письма с извещением об их разрыве.
   - Здравствуй, Алан.
   У тети Уилмы был неженственный, хриплый голос.
   - Думаю, ты знаешь, как мы все потрясены.
   - Я предполагал твою реакцию.
   - Адель не сообщила причину. Я только что разговаривала с ней по телефону. Она предложила мне побеседовать с тобой.
   - Я не знаю, что я могу тебе сказать.
   - Ты не хочешь приехать сюда и все обсудить?
   - Я не хочу ни с кем это обсуждать. Это касается только меня - и Адели.
   - Но я - член семьи.
   Она произнесла это слово так, словно оно было священным.
   Ощущая пустоту своей жизни, она всегда волновалась за наследников.
   - С кем, если не со мной, ты можешь поговорить?
   - Я знаю, что ты хочешь помочь, тетя Уилма. Я ценю это.
   - Ты не должен избегать людей, которые тебя любят. Знаешь, Алан...
   Он испугался, что сейчас начнется типичная лекция мудрой старой тети, адресованная заблудшему племяннику.
   - У меня сейчас мало времени, - перебил он. - Я назначил ряд встреч.
   - Ты не можешь сказать мне, что Адель тебе безразлична.
   Это было правдой. Отношения между людьми не исчезают мгновенно. Плотный осадок из незначительных воспоминаний, общих переживаний, мимолетных ощущений растворяется медленно и не полностью. Всегда не полностью.
   - Нам пришлось принять это решение, тетя Уилма.
   Желая продемонстрировать деликатность, она всего лишь понизила свой голос:
   - Надеюсь, ты не совершишь глупости. В семье Кардуэлов ещё не было развода. Мы не такие люди. Зрелые, взрослые индивидуумы знают, что проблемы следует разрешать. Это и есть брак, Алан. Разрешение проблем.
   Где она постигла эту мудрость? - подумал Алан. Вероятно, она шла к ней все эти годы.
   - Я не знаю, что произойдет, тетя Уилма.
   - Ты и Адель - два благоразумных человека.
   Благоразумие было для неё эквивалентом невидимого, но обязывающего контракта.
   - Если бы вы имели детей, такое бы никогда не случилось.
   Это замечание камнем опустилось на дно его сознания и внезапно поднялось на поверхность. Исключение такой возможности шло параллельно с исчезновением из их брака настоящих чувств. Семь лет тому назад врачи подтвердили, что медицинские причины бесплодия отсутствуют. Наверно, подозревал Алан, все дело в том, что их сексуальная жизнь стала редкой и механической, таинство сменилось функцией, усилия не соответствовали отдаче. Они так прониклись другими интересами, что уже не хотели беспокоить себя редкими приступами безумства.
   Он не счел нужным мутить прозрачное пустое сознание тети Уилмы.
   - Извини, что я тебя перебиваю, но этот разговор ни к чему не приведет. Я с минуты на минуту жду посетителя.
   - Мы должны хорошо, обстоятельно поговорить. Ты приедешь к нам?
   - Ладно.
   - Когда?
   - Не могу сказать. Как только найду время.
   - Я чувствую, что ты хочешь проявить благоразумие. Ты обещаешь сделать кое-что ради меня? Отдохни. Ты не должен перенапрягаться. Это опаснее всего.
   Слова, произнесенные Уилмой, раскрывали её представления о вине, однако лояльность заставляла тетю найти ему оправдание. Силы каждого человека ограничены. "Мы - рабочие лошади, а не выставочные" - с гордостью говорил о своей семье Джозеф Эндрью, и Уилма признавала, что родственники не щадят себя.
   Вскоре появился Рой Стротерс, пресс-секретарь Алана. Они пробежались по дневному расписанию и вопросам, которые ему предстояло осветить на площадях, у заводских ворот, возле супермаркетов, в ходе телеинтервью, на дневном коктейле в Малибу и обеде в Джонатан-клубе. Кульминацией дня должны были стать посещение Олвера-стрит и речь в мексиканской колонии при поддержке энергичного легислатора Тома Эспозо.
   Пока он совещался с Роем, прибыли два пакета с почтой: один - из Капитолия штата с официальной корреспонденцией, другой - из дома. Он просмотрел официальную почту и занялся личной. В основном это были письма, адресованные Адели - от друзей, благотворительных организаций, а также обычная пачка счетов от кутюрье, помогавших ей оставаться в списке десяти самых элегантных женщин штата.
   Рой Стротерс сообщил о прибытии лимузина. Алан спустился вместе с ним на лифте; в вестибюле он улыбался людям, приветствовал своих доброжелателей; наконец он сел в машину.
   Его мучила неприятная сухость во рту. Он несколько раз приложился к серебряной фляжке, которую прятал в автомобиле. На Олвера-стрит он прибыл в состоянии приятного возбуждения. Он поболтал несколько минут с Томом Эспозо. Ободренный щедрыми финансовыми вливаниями, Эспозо не сомневался в лояльности своего региона. В округе открылись новые партийные клубы, штат партийных работников вырос на несколько сотен человек, вышел в свет первый номер испаноязычной газеты с тиражом в пятьдесят тысяч экземпляров. Осуществлялась массированная обработка электората с помощью писем, телефонных разговоров, плакатов, рекламы в прессе, на телевидении и радио. Личный зондаж Эспозо уже подтверждал наличие эффекта от всей этой работы.
   - Мои люди обычно голосуют за другую партию, но они доверяют мне, и мы обрабатываем их. Конечно, о них ещё надо позаботиться. Минимальная заработная плата и все остальное. Весь пакет. Надеюсь, ты упомянешь это в твоей сегодняшней речи.
   - Я собирался сделать это.
   - Хорошо. Мы должны победить на выборах с большим перевесом. Мы получим контроль над легислатурой и направим в Конвент нужных людей.
   Их беседу прервали; пришло время поговорить с толпой, собравшейся на автостоянке. Спустя двадцать минут, приближаясь к месту следующей остановки, Алан думал не столько о речи, которую ему предстояло произнести перед членами Джонатан-клуба, сколько о смысле слов Эспозито. Что означала его фраза о выдвижении в Конвент нужных людей?
   Утром следующего дня, вскоре после возвращения Алана в Капитолий штата, ему позвонил Стивен Гиффорд, который попросил о встрече с глазу на глаз. Вошедший в кабинет Стивен, казалось, излучал какое-то электрическое поле. Он был заметно возбужден.
   Стивен рассказал Алану о следе, который привел от инициалов, выведенных рукой Тины МакКаффри, к истории со странным убийством и самоубийством.
   - Я разговаривал с приятелем Питера Дерека. Он сидит в тюрьме. Дерек поведал ему о том, что он выполнил какую-то работу. Синдикат заплатил Дереку десять тысяч долларов - этим людям понадобился специалист его профиля.
   - Зачем?
   - Я не могу доказать это. Но думаю, что для умышленной порчи самолета, на котором летел губернатор Берри. Синдикат решил сорвать его поездку в Вашингтон.
   - Но зачем? Мы должны это выяснить.
   Стивен мрачно кивнул.
   - Сделать это будет нелегко. Даже ФБР не догадывается о причине.
   После ухода Стивена тревожные назойливые вопросы вернулись. Сначала загадочный тайник с деньгами на чердаке у Пола Берри, потом - свидетельства того, что самолет был умышленно поврежден, обнаружение списка высокопоставленных гостей на ранчо Бланкеншипа, беседа с дядей Кларенсом доказывает ли все это наличие заговора? И какова его цель? Если некая группа готовит фундаментальные изменения в политическом устройстве Соединенных Штатов, наилучший видимый инструмент для этого - будущий Конвент. Алан одобрял идею Конвента из практических соображений: стремительные изменения в стране требовали пересмотра конституции. Изменение его позиции на нынешнем этапе было бы нелегким делом. Следует ли принять такое решение? Он вспомнил предостережение Элиота Меллори насчет опасности, связанной с неконтролируемостью Конвента.
   Он посидел некоторое время; его беспокойство усилилось, окрепло. Бремя ситуации казалось невыносимым, проблемы - слишком серьезными.
   Наконец он снял трубку и попросил Роя Стротерса зайти к нему.
   - Рой, я хочу, чтобы вы немедленно подготовили сообщение. Я хочу попросить легислатуру отложить рассмотрение вопроса о новом Конвенте.
   Ручка Роя застыла на блокноте.
   - Не понимаю, губернатор. Почему?
   - Этот вопрос слишком сложен для того, чтобы обсуждать его в спешке. Он требует дополнительного изучения.
   - Боюсь, люди спросят, почему раньше вы так не считали.
   - Я полагаюсь на вас. Придумайте наилучшее объяснение.
   Стротерс нахмурился.
   - Это будет нелегкой задачей, губернатор, но я попытаюсь.
   В течение нескольких свободных минут Алан размышлял о том, правильно ли он поступил. Ему казалось, что весь его жизненный путь усеян неразрешимыми проблемами, головоломками. Он сидел, глядя на ковер, пытаясь определить смутные причины, заставляющие его предавать своих друзей, партнеров, членов партии.
   В дверь громко постучали.
   - Кто там?
   - Бен Хадсон.
   Вошедший Бен напоминал разъяренного быка.
   - Это правда, что ты делаешь заявление для прессы?
   - Какое заявление ты имеешь в виду, Бен?
   - Ты прекрасно знаешь! Об обращении к легислатуре.
   - Да, правда.
   - Ты сошел с ума?
   - Надеюсь, нет.
   - Тогда я бы хотел, чтобы ты объяснил мне, что ты творишь.
   Бен прошелся по комнате.
   - И не говори мне о серьезности вопроса. Это ерунда.
   - У меня есть другие причины.
   - Какие?
   - Возможно, существует заговор хорошо организованной группы.
   Его прямота вызвала у Бена растерянность.
   - Заговор?
   - Именно. Пока я не удостоверюсь в том, что Конвент нужен не для достижения ею своих целей, я буду делать все, чтобы предотвратить его проведение.
   Бен плотно сжал губы.
   - Ты хочешь убить свои шансы быть избранным и потянуть за собой ко дну всю партию. В ноябре мы не сможем поставить на должность своего инспектора канализации.
   - Есть более важные вещи, чем победа на выборах, Бен.
   - Ты спустишься с небес на землю или нет? Я оперирую реальными фактами, а не безумными фантазиями о воображаемом заговоре. Ты добьешься, что мы окажемся не у дел.
   Бен обладал убежденностью человека, чувствующего под собой твердую почву. Собственные опасения внезапно показались Алану преходящими, непрочными, как песчаная скульптура, которую смоет прилив.
   Словно почувствовав, что ему удалось повлиять на Алана, Бен указал на телефон.
   - Заявление ещё не вышло из Капитолия. Прикажи Рою забыть о нем!
   Внезапно Алан обрел твердость. Его теперешнее поведение окажется тестом, оно покажет его истинную суть. Он не мог проигнорировать свои сомнения.
   Бен смотрел на Алана, по-прежнему указывая рукой на телефон и ожидая, когда Алан снимет трубку.
   - Я не изменю моего решения, - сказал Алан.
   Бен медленно опустил руку.
   - Если этот пресс-релиз выйдет, ты получишь мое заявление об отставке.