Вулфолк Уильям. Верховные правители

   - И все же я не считаю это очень умным поступком. Сколько всего можно было купить на эти деньги! Мы могли прожить в Европе целый год...
   Что она несет?
   - Обидно, честное слово, - неуверенно добавила она.
   Винсе Папаньо произнес своим гнусавым голосом:
   - Твой муж - умный человек. Не беспокойся о нем.
   - О, я никогда не беспокоюсь о Харри, - солгала она и затем, борясь со слезами и дрожащими губами, сумела с достоинством улыбнуться.
   В полночь она сидела перед маленьким туалетным столиком в алькове спальни. Гости давно ушли, она была в прозрачном кружевном пеньюаре. Она обрела чувство покоя и уверенности в себе.
   В боковом зеркале она увидела, как Харри начал раздеваться. Он казался крупным, могучим в своей рубашке и белых подтяжках, перекрещенных на спине.
   - Ты сегодня не контролировала свой язык, - сказал он.
   - Я сожалею, если оскорбила слух твоих друзей-джентльменов.
   Ей приходилось прибегать к резким выражениям, потому что Харри обладал недостаточно тонким слухом и не понимал, что она могла использовать выражения типа "друзья-джентльмены" лишь с таким подтекстом: "Я бы хотела, чтобы ты не приглашал таких типов в мой дом. Им подошли бы клички Малыш Даго и Большой Фрэнк..."
   Его тяжелая рука опустилась на туалетный столик. Маленькие пузырьки запрыгали.
   - Заткнись!
   Ее язык не подчинялся ей.
   - Гуны! Вот кто они такие. И если ты этого не видишь, ты сам не лучше...
   Он смел рукой пузырьки с туалетного столика. Драгоценные капли духов стоимостью пятьдесят долларов за унцию окропили гребень из черепашьего панциря.
   - Смотри, что ты наделал!
   Он посмотрел на неё из-под тяжелых век.
   - Где это?
   Она зашла слишком далеко.
   - Ты говоришь глупость. Ты всегда так думаешь, когда я слишком много болтаю. Я должна молчать, как сфинкс?
   - Где это?
   - Клянусь, Харри, я ничего не принимаю уже несколько месяцев. С того времени...
   Воспоминания сдавили ей горло. В день рождения трехлетнего Билли его увезли в то место и оставили там.
   - Скажи мне, где это, черт возьми!
   Он начал опустошать медицинский шкафчик в ванной. Там он ничего не найдет.
   Я не хочу, чтобы моего сына постоянно держали в лечебнице. Но что им оставалось делать? Он постоянно носился по дому, разбрасывал вещи (как делал сейчас Харри), предавался своей любимой забаве - бросал в туалет все попадавшиеся под руку предметы: игрушки, зубные щетки, пуговицы от рубашки, клочки бумаги, расчески, ложки, вилки, пробки от бутылок, наконец драгоценности, часы, монеты. Сколько всего исчезло в ненасытном туалете!
   Потрясения тех дней, чувство вины, слезы, обвинения вынудили её найти средство, помогавшее смириться с жестокостью судьбы. Сейчас кокаин под видом пудры лежал в её золотой флорентийской пудренице.
   Он нашел её. Подошел к столику, протянул руку, схватил пудреницу, открыл её и понюхал. Потом, не взглянув на жену, отправился в ванную, чтобы выбросить содержимое пудреницы в туалет. Жалобно всхлипывая, Тина побежала за ним. Порошок плавал в туалете. Харри нажал на рычаг. Вода с воем устремилась вниз.
   - БИЛЛИ!
   Он начал трясти её. Она задыхалась, хрипела.
   - Харри, ради Бога! Я не могу без этого. Не могу!
   - Ты должна завязать. Доктор тебе сказал. Должна взять себя в руки. Вывести отраву из организма.
   - Когда я наберусь сил.
   - Тебя это губит. От тебя ничего не останется. Сколько ты приняла?
   - Две и ещё две. Полчаса назад. Я уже ничего не чувствую. Действие заканчивается.
   - Обещай мне, что ты не прикоснешься больше к зелью.
   - Обещаю.
   - Поклянись Господом.
   - Клянусь Господом.
   Он со стоном отвернулся.
   - Я правда обещаю, - сказала она. - Ты не поступишь со мной дурно, нет?
   - Ты должна снова отправиться туда.
   - Я не могу! Я сделаю все, чтобы избежать этого.
   Ее веки почти сомкнулись.
   - Ты не посмеешь!
   - Не посмею?
   - Я слишком много знаю.
   - О чем?
   - Об этом несчастном умирающем человеке, которого вы заставили признаться.
   В её голове был туман. Она старалась все вспомнить.
   - И ещё о самолете и Питере Дереке, который...
   Он ударил её ладонью. У неё перехватило дыхание. Он бил её прежде, но никогда не касался лица. Заботился о том, как она выглядит. Потом ударил второй рукой по другой щеке. Она опустилась на колени.
   - Не угрожай мне!
   - Я - я не угрожала. Я не знала.
   - Не вздумай повторить!
   - Я никогда не причинила бы тебе вреда, Харри. Никогда не причинила бы вреда тебе.
   Она заплакала от унижения. При мысли о том, что он может отправить её назад, в душе Тины пробудились ненависть, страх и странный парализующий холод.
   Харри склонил голову, опустил плечи. Она не заметила слез в его глазах - он схватил её и крепко прижал к себе.
   Опустив локти, выставив вперед кисти, Стив двигался вокруг противника - своего пятнадцатилетнего сына Джеймса. Они находились в цокольном помещении, стены и пол которого были обиты старыми рваными матрасами. Стивен давал сыну уроки по искусству самообороны, которым он овладел в академии ФБР.
   Джеймс был способным учеником. Раз или два ему почти удалось блокировать быстрые движения отца, но все же в конце концов он оказывался на старом матрасе.
   Сейчас он заметил то, что походило на брешь в защите отца. Он не отреагировал на нее, чувствуя, что это преднамеренная провокация атаки.
   Прозвучала трель.
   Стивен обернулся. Джеймс бросился вперед, схватил отца за руку и бросил через спину. Стивен с грохотом приземлился на вздрогнувший пол.
   - Папа! С тобой все в порядке?
   Стивен поднял голову.
   - Это твои лучшие локтевой "рычаг" и бросок с начала наших занятий.
   Стивен медленно поднялся, подошел к переговорному устройству и щелкнул клавишей.
   - Почему ты так долго не отвечал? - спросила Джейн.
   - Я лежал на полу.
   Она понизила голос:
   - К тебе пришли.
   - Кто?
   - Женщина, звонившая раньше. Она спрашивала тебя. Она не называет своего имени. Думаю, тебе следует немедленно подняться.
   Джейн ждала его у верхнего конца лестницы, ведущей из цокольного этажа.
   - Она в гостиной, - почти шепотом произнесла она. - Я не знаю, что ей нужно.
   Женщина, стоявшая возле пианино спиной к двери, была в простом черном платье, большой черной шляпе и густой вуали. Вуаль! Он уже много лет видел вуаль только на похоронах.
   Она повернулась.
   - Мистер Гиффорд?
   Ее голос был слегка хриплым, но она произносила слова четко.
   - Чем могу быть вам полезен?
   - Я сказала вашей жене, что располагаю информацией, по-моему, представляющей для вас интерес.
   - Почему именно для меня?
   - Вы занимаетесь расследованием, связанным с деньгами из солдатского сундучка губернатора Берри.
   - Почему бы вам не присесть?
   Опыт подсказывал Стиву: хитрость заключается в том, что надо не вытягивать информацию из человека, а лишь разрешать ему делиться ею.
   Она села на диван. Ее движения были непринужденными, изящными.
   - Человек, сделавший признание, тут ни при чем.
   - Да?
   - Виновен человек, которого зовут Харри МакКаффри. Он дал деньги.
   Она смотрела прямо на Стивена; он мог видеть черты её лица под вуалью. Она сильно нервничала. Ее длинные тонкие руки постоянно двигались. Стивен фиксировал в памяти детали.
   - Откуда вам это известно?
   - Это я не могу сказать. Но я говорю правду. Деймон Джонсон тут ни при чем. Даже МакКаффри был всего лишь посредником.
   - Вы хотите сказать, что деньги заплатил кто-то другой? Кто?
   - Несколько человек.
   На её безымянном пальце остался светлый след от снятого обручального кольца.
   - Вам известны их имена, миссис...?
   Она не отреагировала на обращение.
   - Фрэнк Кенни, Мо Харгис и Винсе Папаньо.
   До этого момента он подозревал, что она - взбалмошная особа или сумасшедшая.
   - Вы должны сказать мне, кто вы.
   Кончики её указательных пальцев сомкнулись - она словно пыталась обрести уверенность.
   - Я и так пошла на риск, явившись сюда.
   - Если я не знаю, кто вы и откуда получили эту информацию, как я могу ей верить?
   - Это правда, и вы сумеете найти доказательства.
   Ее дыхание на миг приподняло край вуали, и Стивен решил, что она хорошенькая женщина лет тридцати пяти.
   - Это как-то связано с убийством губернатора Берри?
   Она начала отвечать и замолкла, словно до конца осознала сказанное Стивеном. Он ловил глазами её взгляд через вуаль.
   - С убийством?
   Ее голос дрогнул.
   Ему хотелось получше разглядеть выражение её лица.
   - Его самолет умышленно повредили.
   - Я - я не знала.
   Легкая испарина заблестела у основания её шеи, не прикрытой светло-каштановыми волосами.
   - Тогда понятно, почему...
   Она внезапно замолчала.
   - Извините меня за мой визит. У меня нет доказательств.
   - Мне кажется, вы знаете больше, чем говорите.
   - Я ничего не знаю.
   - Вы сказали достаточно много, почему не сказать все?
   - Я последнее время немного не в себе. Надеюсь, вы не воспримете все сказанное мною всерьез.
   - Но я отношусь к этому весьма серьезно.
   - Значит, я поступила по отношению к вам нечестно.
   - Не бойтесь. Доверяйте мне немного больше.
   - Послушайте, с вами, вероятно, уже случалось такое.
   - Что?
   - После... происшедшего преступления... люди приходят и говорят, что у них есть информация, хотя это неправда. Я об этом читала. Я никогда не думала, что сама поступлю так. Право, я действительно сожалею.
   - Откуда вы знаете названных вами людей?
   - Бесполезно задавать мне новые вопросы.
   - Харри МакКаффри?
   - Я с ним не знакома.
   - Папаньо и Кенни? Харгис?
   - Я видела их фамилии в газетах.
   - Вы, очевидно, рассчитывали на какие-то результаты вашего визита. Какие?
   - Я - я не знаю. Мне стало жаль этого несчастного человека... Деймона Джонсона. Наверно, дело в этом. Мне пришла в голосу безумная мысль о том, что я могу помочь ему. Я - я плохо себя чувствовала последнее время.
   Она направилась к двери.
   Стивен быстро догнал женщину и приоткрыл дверь - не настолько, чтобы незнакомка могла пройти в нее.
   - Как я смогу связаться с вами в дальнейшем?
   - Вы не должны этого делать.
   - Вы не скажете мне хотя бы ваше имя?
   - Нет.
   Она добавила умоляющим тоном:
   - И не пытайтесь следить за мной. Я не хочу, чтобы вы пытались узнать, кто я, по автомобильным номерам или ещё как-то.
   Она взглянула на приоткрытую дверь и неохотно распахнула её до конца. Потом покинула дом. Стивен увидел, как она дошла до тротуара и повернула налево. Потом он побежал через гостиную.
   - Что ей было нужно? - спросила Джейн.
   Не ответив жене, Стивен выскочил на двор через заднюю дверь. За гаражом виднелись огни Монтиселло-роуд. Он перепрыгнул через забор, оказался в соседнем дворе, промчался по подъездной дороге. Пробравшись через живую изгородь, попал на лужайку перед большим угловым домом, выходящим на Монтиселло-роуд. Неистово лаяла собака. До Стивена донеслась музыка - жалобные стенания скрипки. У кого-то работал проигрыватель.
   Он выскочил на Монтиселло-роуд. "Кадиллак" удалялся в противоположном направлении. Стивену не удалось разглядеть номерные знаки. Он стоял посреди дороги, пока "кадиллак" не исчез из виду. Потом Стивен тихо выругался.
   Джейн впустила его в дом.
   - Бедная женщина, - сказала она. - Такая испуганная.
   - Ты тоже это почувствовала?
   - Ее лицо под вуалью было опухшим. Похоже, её избили.
   Самую главную деталь всегда заметит женщина.
   К судье Деймон Джонсон прибыл в инвалидном кресле; его сопровождали дочь и личный адвокат Малколм Робертс. Залог назначили в размере пяти тысяч долларов. Эта сумма была внесена поручителем, и Деймон Джонсон покинул здание до дня суда свободным человеком.
   Несколько репортеров уже ждали его, но Малколм Робертс заявил:
   - Моему клиенту нечего сказать.
   Он широко улыбнулся.
   - Увидимся в суде, ребята.
   - Почему бы вам не оставить моего отца в покое? - выпалила Мэри Джонсон. - Неужели вы не видите, что он и так страдает?
   Раздраженный Стивен прибыл в мотель возле озера Тахо. Его сильно занимала проблема женщины с вуалью. Он злился на себя за то, что, по-видимому, упустил из рук важную ниточку. Он узнал от Мервина Уэйли, что срочное путешествие губернатора Берри к президенту было как-то связано с Синдикатом. Женщина с вуалью сказала, что миллион долларов был выплачен Синдикатом через Харри МакКаффри. Это согласовалось с тем фактом, что МакКаффри был близким другом покойного губернатора, хотя и не объясняло, за что заплатили Полу Берри. Знал ли Генри Бланкеншип о действиях своих помощников? Казалось невозможным, чтобы Бланкеншип участвовал в таких делах.
   В местном отделении ФБР Стивен нашел весьма полное досье на МакКаффри. МакКаффри был призван в армию, служил в Корее. Перед увольнением, по слухам, участвовал в незаконных торговых сделках. Он перенес свой опыт в мирную жизнь и установил связь с компанией, выпекающей хлеб. Договорился о поставках патоки со Среднего Запада. Выплаты фермерам производились из средств "черного рынка". Возникшие трения с властями были быстро улажены.
   Затем МакКаффри устремился в другие области. Он купил маленькую фармацевтическую компанию, которая быстро стала любимым поставщиком армии и флота. Следующий шаг - партнерство в оптовой торговле спиртным, производстве игорного оборудования, трастовской компании, дилерской автомобильной фирме из Фресно. Большая часть этих компаний в конце концов разорялась. На слушаниях о банкротстве звучала одна и та же история. Имущество компании шло с молотка, бизнес оказывался на краю гибели. Обескровленная компания, почти не имеющая имущества, какое-то время ещё боролась за свою жизнь, но была не в состоянии уцелеть при первом экономическом спаде.
   Стивен прибыл на озеро Тахо, чтобы пообедать с бывшим хозяином одной из таких компаний - человеком, которого звали Томас Хемм. Когда-то он владел дилерской автомобильной фирмой в городе Фресно. Теперь он работал в гостинице помощником управляющего. Стивен позвонил ему из местного аэропорта; Хемм настоял на том, чтобы встреча состоялась в ресторане за границей штата, в соседнем городке Карсон-сити. Сорокалетний человек среднего сложения с тонкими губами, прямыми жидкими волосами и довольно длинным носом явился без опоздания. Он носил очки без ободка. Он поздоровался весьма приветливо, но с легким смущением объяснил, что ему с трудом удалось выкроить время для их обеда, потому что работа в отеле поглощала много времени. "Я фактически отвечаю за казино", - с виноватой улыбкой сообщил он.
   Они заказали одинаковый обед - бараньи ребра с запеченным картофелем и салат. Стивен предусмотрительно запасся удостоверением сотрудника местной налоговой инспекции, что позволило ему получить доступ к данным, касавшимся ликвидированной компании Хемма. Он раскрыл свою папку и в течении получаса излагал инкриминирующие доказательства. Томас Хемм периодически задавал вопросы, оспаривал некоторые моменты, но по окончании просмотра документации лишь подавленно сцепил пальцы.
   - Я не самый лучший бизнесмен в мире, - сказал он. - Бухгалтерские книги, вероятно, велись небрежно.
   - Речь идет о большем. Взять, к примеру, расходы на рекламу. Они составляют почти тысячу долларов на каждую проданную машину. Это пахнет обманом.
   - В то время не я командовал парадом.
   - А кто?
   - У меня был партнер.
   - Насколько мне известно, он не занимался активно делами.
   - Это вам сказал МакКаффри?
   - Я не разговаривал с ним.
   - Возможно, вам стоит это сделать. Мои дела шли хорошо до его появления. После этого нормальный бизнес закончился. Нормальный в моем понимании.
   - Как МакКаффри стал вашим партнером?
   Чтобы ответить, Томасу Хемму пришлось сначала прочистить горло.
   - Я всегда проигрывал в казино чуть больше, чем мог себе позволить. Потом я связался с неподходящей женщиной. Она начала тянуть из меня деньги. Внезапно я оказался по уши в долгах. Кредиторы стали наседать на меня, я пытался отыграться за карточным столом. Так я попал в беду.
   Он грустно улыбнулся.
   - Вы знаете, как это происходит. Человек продолжает бросать кости, надеясь, что удача ещё улыбнется ему.
   - Именно тогда появился МакКаффри?
   - Он спас меня, и за это я отдал ему половину моего бизнеса. Я считал это неплохой сделкой. У МакКаффри были ценные связи. Если бы он действительно хотел сделать законное капиталовложение, все пошло бы хорошо. Но случилось другое.
   Без всякой злости и обиды в голосе, просто излагая факты, Томас Хемм рассказал о гибели своего бизнеса и последовавшей потере статуса уважаемого горожанина, "человека, которого считали кандидатом на пост мэра". Все началось с загадочных расходов на не менее загадочную "рекламу", крупных выплат наличными за товары, которые не поставлялись, обман кредиторов. Наконец возникли проблемы с государством по поводу налогов; МакКаффри обещал все уладить.
   - Он взял двадцать тысяч наличными на "улаживание". Но результата не было.
   - Вы не пытались получить деньги назад?
   - Мог ли я пойти в суд и сказать, что я дал партнеру деньги на подкуп чиновников? К тому же МакКаффри уже успел высоко взлететь. Он работал на Генри Бланкеншипа. Я смирился со случившимся и решил забыть о нем.
   Тогда он еще, несомненно, надеялся, что положение выправится и бизнес снова станет доходным. Когда впереди замаячило банкротство, и кредиторы начали требовать возврата долгов, на компанию обрушился последний удар. Судьбу бизнеса решила операция, которая называется "скэмминг". Однажды утром большая бригада водителей вывезла девяносто автомобилей для доставки их неизвестному покупателю в другой штат. Чек был возвращен банком из-за отсутствия средств на счету покупателя, некоей корпорации. Вскоре покупатель обанкротился - но к этому времени девяносто автомобилей были проданы по сильно заниженным ценам, и вырученные деньги исчезли.
   - Вы готовы предъявить МакКаффри обвинение в мошенничестве?
   - Нет.
   - Тогда вы сами можете стать ответчиком по делу о мошенничестве, неуплате налогов, сокрытию доходов.
   Рот Хемма начал слегка подергиваться.
   - Все равно ответ будет отрицательным. Если вы приведете меня в зал суда и положите мою руку на библию, я поклянусь, что ничего вам не говорил. Я пытаюсь быть честным наедине с вами, потому что я не хочу преследования со стороны государства. Я согласен говорить об этом не для протокола. Но официальным путем вы ничего из меня не вытяните. Так что не тратьте зря повестки.
   - Вы боитесь МакКаффри?
   - Я не стремлюсь к неприятностям. Если друзья МакКаффри узнают, что я беседовал с вами, мои часы окажутся сочтенными. Но большой срок мне не грозит.
   - Какие друзья?
   - Люди, с которыми я не хочу ссориться.
   Хемм боязливо огляделся по сторонам.
   - Они владеют отелем, в котором я работаю. Через канадскую компанию "Магна Индастриз".
   - Я заключу с вами сделку. Государство не заинтересовано в том, чтобы посадить вас. Вы - мелкая рыбешка. Мы хотим воткнуть гарпун в "Магна Индастриз".
   Внезапная настороженность Томаса Хемма убедила Стивена в правильности его догадки. "Магна Индастриз" была важным звеном в деятельности Синдиката.
   - Я знаю о ней не слишком много.
   Он заколебался.
   - Я уже сказал, что это канадская компания. Штаб-квартира находится в Монреале. Она вкладывает средства в недвижимость, грузоперевозки, магазины, отели, ипподромы.
   - Звучит вполне законно.
   - Все, что я знаю - это лишь слухи.
   - Расскажите мне, что вы слышали.
   Хемм неуверенно посмотрел на Стивена, проглотил слюну и сказал:
   - Хорошо. По слухам, "Магна" служит пунктом передачи фальшивых ценных бумаг.
   Стивен знал об этой проблеме со дней его работы в ФБР. Синдикат, в отличие от своих примитивных предшественников, не манипулировал крадеными акциями; он действовал через брокерские фирмы, подделывавшие по его заказу ценные бумаги. Этот бизнес быстро разрастался. Один возмущенный государственный чиновник пошутил, что скоро появится биржа фальшивых ценных бумаг.
   - Как это осуществляется? - спросил Стивен.
   - Я не знаю все детали. Фальшивые ценные бумаги постоянно перемещаются с помощью контролируемого "Магной" бизнеса. Прежде чем их обнаружат, они могут использоваться при оплате многих сделок, и чаще всего в конце концов они попадают в портфели банков или страховых компаний, где используются в качестве залога при кредитовании. Часть фальшивых ценных бумаг даже депонируются в европейских банках, обеспечивая выдачу подлинных чеков.
   - Это может происходить лишь в том случае, если у них есть свои люди в этих банках.
   - Конечно, есть. Они принимают фальшивые бумаги и затем пускают их в оборот, чтобы не допустить обнаружения.
   Стивен понял, что он почти случайно получил важную информацию. Проникая на финансовые рынки, Синдикат заметно увеличивал свою способность управлять законным бизнесом.
   - Я это проверю, - сказал он, - и если это окажется правдой, вам будет нечего бояться. Вас оставят в покое.
   - Все это - правда. И я не хочу, чтобы это сошло им с рук. Я честный американец.
   Хемм встал, нахмурился.
   - Задержитесь на пять минут. Надеюсь, нас тут никто не заметил. Вероятно, я сошел с ума, если рассказал вам так много.
   Номинационный съезд состоялся в Сан-Франциско на последней неделе августа, когда в городе стояла идеальная мягкая погода, а гладь залива синела под ясным прозрачным небом. Делегаты обменивались мнениями и готовились к борьбе в кафе, барах и вестибюле огромного старомодного отеля "Сент-Фрэнсис", где находилась штаб-квартира калифорнийского партийного комитета. Сдерживая накал эмоций, люди говорили о том, что покойный губернатор опозорил их всех и поставил перед необходимостью выдвигать и избирать кандидата, который потащит на себе бремя вины своего предшественника.
   В первый день, когда соперничающие делегации прогуливались по вестибюлю по звуки воодушевляющей музыки, а хорошенькие девушки в форменных красно-белых платьях раздавали буклеты и прикалывали значок к костюму каждого, кто остановился хоть на мгновение, в номере 876 решался вопрос о личности основного претендента. Бен Хадсон, передавший должностные обязанности Главного прокурора своему заместителю, руководил кампанией по выдвижению Алана. Его громкий голос заглушал бесконечные телефонные звонки: "Я буду отстаивать до последнего кандидатуру Алана Кардуэла. Никаких отступлений и компромиссов... Мы контролируем делегацию от Сан-Диего... Сенатор, нам нужен ваш голос...Говорю вам, вся эта группа дала нам обещание... Они ещё появятся... Послушайте, я хочу, чтобы вы все немедленно примчались сюда. Доставьте их любым способом - на самолете, поезде, автобусе или ослиных спинах..." Изображая ярость, Бен сохранял внутреннюю невозмутимость. "Неужели найдется сумасшедший, способный заподозрить Алана Кардуэла в том, что он замешан во взяточничестве? Черт возьми, да он стены обклеивает миллионными купюрами!"
   На второй день, в начале третьего часа, Алан Кардуэл был выдвинут партийным кандидатом; его партнера, калифорнийского сенатора из сельской местности, выбрал лично Бен Хадсон. "Арифметика тут простая, - сказал Бен. - Добавьте голоса жителей больших городов и юга к голосам фермеров и виноделов, и вы получите необходимую для победы цифру."
   Когда Алан встал, чтобы обратиться к съезду, его пошатывало от усталости - ночью ему было не до сна от волнения. Однако он с убежденностью в голосе заявил аплодирующим делегатам, что их партия станет голосом всей Америки, что он как губернатор будет бороться с обнищанием городов. "Мы не станем мириться с федеральными поборами. Нельзя решать новые проблемы старыми методами и отказываться от вечных ценностей ради новой морали." Рукоплескания продолжались.
   Вечером комната для прессы превратилась в многолюдный ночной клуб; белые стены трехкомнатной штаб-квартиры желтели от сигаретного дыма. Многие делегаты начали разъезжаться, но некоторые остались на заключительные торжества с участием нового кандидата. Алан пожал всем руки и в полночь, обессилевший и хмельной, вернулся в свой "люкс". Он велел гостиничной телефонистке никого с ним не соединять. Потом, поддавшись внезапному импульсу, набрал городской номер.
   Когда Диана ответила, он заговорил быстро, чтобы не дать ей шанса перебить его:
   - Дорогая, я хочу немедленно тебя увидеть. Позволь мне приехать.
   При мысли о том, что она может отказать, его охватило отчаяние.
   - Пожалуйста! Если я не увижу тебя сегодня, мне будет очень одиноко.
   Он услышал, что её душат слезы.
   - О, ты сошел с ума, дорогой, ты сошел с ума - но все равно приезжай. Я тоже хочу быть с тобой.
   За окном спальни виднелись золотистые ветви платана и кружевная листва. Утренние лучи солнца освещали Диану Хадсон, сидевшую у окна в клетчатом голубом платье и расчесывавшую волосы. Изящными движениями она убирала назад падавшие на глаза пряди.
   Полусонный Алан увидел её у окна чуть приоткрытыми глазами. Прелестная женщина. Он едва не произнес вслух: прелестная женщина. Он ещё не проснулся окончательно.
   Сегодня он впервые провел с ней ночь. Он оставил в отеле записку, в которой сообщал, что ему пришлось ненадолго уехать. Люди, вероятно, скажут, что ему понадобилось уединение. Подобное обычно происходит с кандидатами после шума и волнений съезда.