Вулфолк Уильям. Верховные правители

   - Вы когда-нибудь видели эти сувениры, миссис Берри?
   - О, да. Много лет назад.
   - Что они из себя представляли?
   - О, разные вещи... его старая куртка пилота... немецкий штык... шлем... фотография В-17, на котором он летал.
   - Где они сейчас?
   - Не могу сказать.
   - Ну, они, вероятно, где-нибудь найдутся.
   Стивен положил свою большую руку на колено и повернулся к Джонасу Сильверману.
   - Вы имеете приблизительное представление о величине состояния?
   - Не считая денег из сундучка?
   - Да.
   - Я могу дать приблизительную оценку. С облигациями, остатками на счетах, накоплениями, страховыми полисами, акциями сумма составит примерно от трех до четырех сотен тысяч долларов.
   - В последние годы он делал вложения, которые могли принести доход в миллион долларов?
   - Определенно нет. Наибольшую сумму он вложил в канадскую корпорацию "Магна Индастриз". Он владел примерно двенадцатью тысячами акций; сейчас биржевая стоимость одной такой акции доходит до двадцати долларов. Поскольку изначально акции продавались по цене один доллар за штуку, это вложение оказалось очень хорошим. Но общая прибыль от этой операции не могла превысить малую долю от миллиона.
   - Вы проверяли банковские сейфы?
   Джонас Сильверман слегка нахмурился.
   - Есть только один банковский сейф, и он, естественно, был сразу же опечатан. Вскрыть его теперь можно только в присутствии уполномоченных лиц и представителя банка. Но я уверен, что там нет ничего важного.
   - Он мог сказать кому-то об этих деньгах?
   - Не представляю, кому, - ответил Джонас Сильверман.
   - Как насчет личных бумаг? Может быть, там объясняется, как он получил эти деньги.
   Глаза Мэриэн Берри были широко раскрытыми и немного испуганными.
   - У него есть кабинет на втором этаже, где он хранил большую часть бумаг. Я - я не была там с момента его смерти. Он был... там... вечером перед днем отлета. Почти до утра. Я пыталась дать ему снотворное... но он сказал, что хочет... иметь ясную голову.
   - Он казался обеспокоенным?
   - Он был... нервным. Я не могла уснуть из-за того, что он расхаживал наверху по комнате. Я пыталась писать письма и шить. В три часа утра я подошла к двери, она была приоткрыта. Он, кажется, собирал бумаги.
   - Вам известно, что он делал с ними?
   - Нет.
   - Давайте посмотрим, - сказал Стивен.
   Джонас Сильверман отправился с ним в кабинет на втором этаже маленькую скромно обставленную комнату с потертым бежевым ковром, небольшим коричневым диваном и белыми стенами. На них висели различные награды, почетные степени, фотография новоиспеченного конгрессмена Пола Берри в кругу других конгрессменов во время посещения Белого Дома. На столе стояло папье-маше, письменный прибор, увядающий цветок с загнувшимися пожелтевшими листками.
   Ящики шкафа были заполнены альбомами с газетными вырезками о карьере Пола Берри - члена законодательного собрания штата, конгрессмена, губернатора. Ящики стола, со скрипом двигавшиеся по ссохшимся направляющим, содержали пожелтевшие бумаги - черновики речей, официальные письма в легислатуру, личную переписку, достопамятные вещи, остающиеся после внезапной кончины человека.
   - Если он взял с собой какие-то бумаги, ключа к их содержанию нет, сказал Стивен.
   - Он был не слишком аккуратным человеком.
   - Как душеприказчик вы должны просмотреть все его бумаги. Если вы найдете где-то объяснение тому, как он получил этот миллион...
   Они продолжили обыск комнаты.
   - Вы были его лучшим другом, - сказал Стивен. - Откуда, по-вашему, у него появились эти деньги?
   - Я думал об этом, - устало произнес Джонас. - Пол был честным человеком, немного страдавшим болезнью, которую немцы называют Weltverbesserungswahn. Это значит - маниакальное стремление улучшить мир. Он верил в то, что государство может изменить жизнь людей. Поэтому он посвятил себя политике. Он хотел улучшить мир. Глупое занятие.
   - Вы не думаете, что он взял взятку?
   - Этого я не говорил. Я лишь сказал, что он был честным, а честность - понятие относительное. Мы все честны - до определенного момента. Но в каком-то месте наша способность сопротивляться соблазну заканчивается, верно?
   Джонас перестал рыться в ящике и выпрямился.
   - Мистер Гиффорд, в годы Депрессии я был ребенком. Я ходил по дорогам в поисках пустых бутылок из-под содовой, которые можно было сдать. За гроши. Я научился уважать деньги. Миллион долларов заслуживают большого уважения.
   Стивен подумал о том, как он изменил доклад для Генри Бланкеншипа, чтобы не рисковать своей работой. И смог отнестись с пониманием к цинизму Джонаса Сильвермана - во всяком случае, с некоторой долей понимания.
   - Как его жена относится к этому?
   - Мэриэн?
   Джонас поднял брови.
   - Я не уверен в том, что она сознает всю возможную подоплеку. Я пытался подготовить её немного на всякий случай. Моя жизнь была тесно связана с семьей Бэрри. Вы, вероятно, удивитесь, узнав, что когда-то я и Мэриэн были помолвлены. Еще до появления Пола. Он был очень обаятельным человеком. Очень обаятельным. Они исповедовали одну веру. Мэриэн - весьма религиозная женщина.
   - Как, по-вашему, она отреагирует, узнав, что муж получил деньги незаконно?
   - Ей это покажется... непростительным. Ее совесть не допускает компромиссов - даже ради миллиона долларов.
   - Там было меньше миллиона, - сказал Стивен. - Есть соображения по этому поводу?
   - Думаю, за годы часть суммы была истрачена таким образом, что отследить это непросто. На мелкие предметы роскоши, хорошие вина, еду, одежду, подарки друзьям, Мэриэн - скромное кольцо с бриллиантом, браслет, шуба. Кажется, я вспоминаю несколько таких вещей. Конечно, это выглядело естественно - такие покупки можно было сделать на губернаторское жалованье. Путешествие, несколько лишних сотен долларов в виде аккредитивов. Эти деньги можно истратить незаметно.
   Джонас пожал плечами.
   - Проще было положить их на номерной счет в швейцарском банке. Но Пол Берри питал слабость к наличным.
   Обыск, произведенный в комнате, не принес результатов. Спускаясь вниз, Стивен ломал голову над одним вопросом: какие бумаги Пол Берри собирал в спешке в последнюю ночь своей жизни?
   Мэри Джонсон выбросила кусок мяса в ведро для отходов, сполоснула тарелку и поставила её в посудомоечную машину. Внезапно зазвонил телефон.
   - Деймон Джонсон дома?
   Она подумала, что доктор Мора хочет справиться о здоровье отца. Но она не узнала этот голос.
   - Это его дочь, Мэри.
   - Кажется, мы не знакомы, - произнес человек. - Меня зовут Харри МакКаффри.
   Сначала эта фамилия ничего ей не сказала, потом она вспомнила. Один из деловых партнеров отца.
   - Отец говорил о вас, - сказала она.
   - Я не знал, что он серьезно болен, иначе позвонил бы раньше. Как он себя чувствует?
   - Сносно. Болей больше нет.
   - Это хорошо. Я бы хотел навестить его.
   Она заколебалась.
   - Когда?
   - Прямо сейчас. Я нахожусь неподалеку.
   - Хорошо. Я скажу отцу.
   Разделавшись с тарелками, она услышала, что перед домом остановился автомобиль. Выглянув из окна, она увидела у тротуара большой блестящий "кадиллак". Она успела вытереть руки к тому моменту, когда зазвонил дверной звонок.
   - Я не знал, что он серьезно болен, иначе бы позвонил раньше. Как он себя чувствует?
   - Сносно. Болей нет.
   - Это хорошо. Я бы хотел навестить его.
   Она заколебалась.
   - Когда?
   - Прямо сейчас. Я нахожусь неподалеку.
   - Хорошо. Я скажу отцу.
   Она заканчивала возиться с тарелками, когда перед домом остановился автомобиль. Выглянув из окна, Мэри увидела у тротуара длинный блестящий "кадиллак". Она успела вытереть руки к тому моменту, когда зазвонил дверной звонок.
   - Мистер МакКаффри?
   Ему было около пятидесяти. Выступающий вперед нос и дерзкие черты придавали его лицу надменное выражение.
   - Я сказала отцу, и он обрадовался.
   Она не сказала, что отец также испытал явное удивление.
   - Я попрошу вас не задерживаться надолго. Он ещё слаб.
   - Положитесь на меня. Я знаю, как надо обращаться с вашим отцом, Мэри.
   Они прошли в заднюю часть дома, где находились закрытые двери, которые вели в комнаты. Мэри остановилась возле двери отцовской спальни; МакКаффри взял девушку за руку.
   - Я бы хотел побыть с ним наедине.
   Она открыла дверь и сказала:
   - Отец, к тебе пришел мистер МакКаффри.
   Мэри удалилась.
   Спальня была превращена в больничную палату.
   Кровать была из тех, что складываются посредине; человек лежал на ней в приподнятом положении. Ночной столик был уставлен пузырьками, в углу комнаты стоял переносной кислородный аппарат. Здесь пахло больницей мазями, обезболивающими и дезинфицирующими средствами.
   Скулы Деймона Джонсона выпирали из-под кожи, глаза запали. Лицо было мертвенно-бледным, из-под пижамы торчала грудная клетка скелета.
   - Харри? - прошептал он.
   - Как себя чувствуешь, старина?
   - Пока держусь.
   Деймон наблюдал своими водянистыми глазами, как МакКаффри придвигает стул к кровати.
   - Немного полегчало.
   - Я узнал о твоей болезни только вчера. Иначе приехал бы раньше.
   - Я знаю, как ты занят.
   - Я всегда могу найти время, чтобы навестить старого друга.
   Он подвинул стул ещё ближе к кровати.
   - Два года прошло, да? Ты начинал строить дорогу. Большое дело для штата. Ты всегда можешь этим гордиться.
   Деймон бессильно откинул голову на подушку.
   - Я бы не справился без твоей помощи.
   - Для этого и существуют друзья. Деймон, по правде говоря, я приехал к тебе, чтобы попросить о маленьком одолжении.
   Деймон попытался улыбнуться.
   - Я был бы рад, Харри. Но я... очень болен.
   - Именно поэтому ты можешь помочь.
   Тяжелые веки удивленно поднялись.
   - Что ты имеешь в виду?
   - Сейчас объясню. Мне надо отчитаться за миллион долларов, который причиняет некоторое неудобство моим друзьям. Ты знаешь, кому. Они подкидывали тебе жирные контракты. Я понимаю, что это большие деньги, но твой бизнес позволяет списывать их.
   - Зачем я стал бы так поступать?
   - Чтобы расплатиться с губернатором за контракт на строительство той дороги.
   Совершив неимоверное усилие, Деймон Джонсон приподнялся. Казалось, он задыхается.
   - Я гарантирую, что ты ничего не потеряешь, если скажешь это. Даже кое-что получишь.
   - Я не могу... впутываться в такие дела.
   - Ты долго болел, расходы были большими. Если ты умрешь через несколько недель, твоим близким останется сущая малость.
   - Как только я встану на ноги...
   - Перестань обманывать себя. Это всего лишь вопрос времени. И его осталось немного.
   Голос МакКаффри стал более твердым.
   - Я - твой друг. Я прослежу за тем, чтобы ты покинул сей мир в хорошем финансовом положении, но ты должен сделать это для меня.
   Слабые руки Деймона сжали простынь.
   - Доктор Мора говорит, что я поправляюсь.
   - Я говорил с доктором Морой перед тем, как прийти сюда.
   Безмолвный шок отразился на осунувшемся лице больного.
   - Меньше месяца, - сказал МакКаффри. - Мне жаль, что именно я вынужден сказать тебе это. Но ты не смог бы сделать мне то одолжение, о котором я прошу, если бы у тебя было будущее. Тебе повезло. Тебя никогда не вытащат в суд.
   - Мэри...! - Деймон Джонсон попытался натянуть на себя простыню.
   - Я скажу тебе, что надо сделать. Все очень просто. Сделав это, ты сможешь уйти, зная, что Мэри обеспечена. С легким сердцем. Немногие получают такой шанс.
   Больной человек смотрел на него испуганным, очарованным взглядом. В его горле родились слова протеста, но они не дошли до губ.
   Майер Осборн спустился вниз из своего офиса и сел в лимузин, доставивший его в аэропорт. Вскоре он уже летел в Детройт на встречу с Генри Бланкеншипом. Он взял с собой лишь галлон чистой воды. Он всегда пил только воду, дистиллированную на небольшом предприятии с соблюдением строжайших санитарных мер. Его больная мочевая система плохо реагировала на воду из обычных кранов, очищенную химическим путем.
   В самолете он все же проделал некоторую работу, связанную с грядущим судебным разбирательством, на котором предстояло защищать один из наиболее ценных патентов Бланкеншипа. В последнее время правительство, похоже, проявляло пристальный интерес к предприятиям Генри Бланкеншипа. Майер гадал, не было ли это вызвано какими-то особыми причинами. На первый взгляд дело казалось сложным, потому что имитатор был также изобретателем, значительно усовершенствовавшим исходное устройство. Бланкеншип заявлял, что даже если имело место усовершенствование, имитатор воспользовался оригинальным патентом, что является незаконным деянием. Этот аргумент уже многократно отвергался в судах низших инстанций, когда речь шла о других корпорациях, но Майер не сомневался в победе Бланкеншипа.
   Впервые он встретился с Бланкеншипом на совещании, в ходе которого несколько юристов обсуждали стратегию апелляции. Во время беседы худощавый человек без галстука, с толстыми очками, вошел в комнату и сел. Майер тотчас понял, кто это, но, следуя примеру присутствовавших, не попытался представиться.
   Бланкеншип безмолвно слушал в течение часа, потом удалился. Еще через несколько минут в комнату вошел молодой человек. Он шепнул Майеру на ухо, что мистер Бланкеншип хотел бы поговорить с ним наедине.
   Генри Бланкеншип сказал, что на него произвели впечатление доводы Майера на совещании, что он считает его способным человеком и готов передать ему часть своего юридического бизнеса. Майер понял, что он снова сможет не беспокоиться по поводу денег. Затем Генри Бланкеншип продемонстрировал свою блестящую память. Он сделал обзор мнений собравшихся юристов и сказал, что считает их подходы рискованными.
   - Вы знакомы с судьей Кроссом, - добавил Бланкеншип с легкой улыбкой. - Вы учились с ним в одном юридическом колледже и получили дипломы одновременно.
   Майер Осборн кивнул.
   - Дело будет рассматриваться в его суде. Я бы хотел, чтобы вы встретились с ним за дружеским ленчем.
   Это было проникновением на опасную территорию, но Майер знал, что любое возражение приведет к аннулированию предложения Бланкеншипа.
   - Подчеркните в беседе с Кроссом, что мы весьма щедры к нашим друзьям. Если потребуется уточнение, назовите сумму в двести пятьдесят тысяч долларов. Вы - мой юридический консультант и говорите от моего имени.
   - Мне всегда удавалось договориться с Говардом, - сказал Майер, однако он не сумел полностью скрыть легкий оттенок неуверенности, прозвучавший в его голосе.
   Губы Бланкеншипа, казалось, почти не шевелились.
   - Вы не создадите прецедента. Последние решения суда, принятые в нашу пользу, были не совсем... юридическими. Пришло время сделать судью Кросса нашим человеком.
   - Я уверен, что это можно осуществить совершенно бесшумно, - сказал Майер.
   Эта встреча стала поворотной точкой в жизни Майера Осборна. На протяжении многих лет он представлял Бланкеншипа в судебных разбирательствах, многие из которых были связаны с весьма сложными поглощениями компаний. В некоторых случаях весьма прибыльные компании поглощались фиктивными корпорациями, созданными исключительно для этой операции; в обязанности юриста не входит слишком пристальное рассмотрение финансовой стороны дела. Всегда находился достаточный для покупки капитал, и если деньги по какой-то причине поступали не напрямую от "Бланкеншип Энтерпрайзис" или филиала, то они поступали из кредитных фондов страховых компаний или банков, подчинявшихся друзьям Генри Бланкеншипа.
   Когда Майер Осборн прибыл в аэропорт Детройта, его тотчас доставили в ту часть летного поля, где стоял принадлежащий Бланкеншипу "Боинг-747".
   Бланкеншип ждал Осборна. Дверь в личный кабинет была открыта, и он произнес:
   - Зайдите, Майер, и закройте за собой дверь.
   Стол был завален газетами; Бланкеншип читал машинописный листок, заправленный в увеличивающее устройство.
   Майер закрыл дверь, прошел в кабинет и сел, собираясь дождаться, когда Генри Бланкеншип закончит чтение.
   - Ну, Майер, в чем дело?
   Бланкеншип повернулся.
   - В пятницу мне позвонил Джонас Сильверман.
   - Я его знаю?
   - Он - душеприказчик губернатора Берри. Его звонок связан с обнаруженным им дневником. Очевидно, губернатор Берри вел подробные инкриминирующие записи.
   - Инкриминирующие?
   - Относительно его сделок с вами и некоторыми вашими партнерами.
   - Вы боитесь говорить прямо?
   - Я имел в виду мистера Фрэнка Кенни, мистера Винсента Папаньо и мистера Мо Харгиса.
   - Понятно. Почему Сильверман позвонил вам?
   - Похоже, покойный губернатор знал...о моей близости к вам. Он оставил указание проинформировать меня о существовании этого дневника.
   - С какой целью?
   - Чтобы обеспечить безопасность его жены в том случае, если с ним что-то произойдет.
   - Это весьма удивительное заявление, - мягко произнес Бланкеншип. Что вы ответили мистеру Сильверману?
   - Я попытался уговорить его показать мне документ. Сказал ему, что если там действительно есть инкриминирующие свидетельства, его следует передать соответствующим властям. Я вызвался прочитать дневник и сообщить ему свое профессиональное мнение.
   - Попытка не пытка. Он дал вам понять, где сейчас находится дневник?
   - Кажется, он лежит вместе с личными бумагами покойного губернатора.
   - Мы это проверим. Все это может оказаться ложью. Хотя, конечно, нельзя заранее знать, что писал губернатор Берри. Безответственные утверждения могут иногда быть опасными.
   - Я подумал, что вам следует об этом знать. И не решился воспользоваться телефоном.
   - Вы, кажется, сказали, что вам позвонили в пятницу.
   - Перед моим уходом из офиса.
   Почувствовав, что это замечание могло быть упреком, Майер добавил:
   - Я собирался уехать на уик-энд, но изменил мои планы. За время уик-энда я собрал информацию о Джонасе Сильвермане. Я не хотел беспокоить вас понапрасну. Звонок мог оказаться розыгрышем сумасшедшего.
   - И?
   - Джонас Сильверман - уважаемый бизнесмен, близкий друг покойного губернатора и его жены, официальный душеприказчик Берри.
   Бланкеншип мягко улыбнулся.
   - Ну, дела никогда не обстоят так плохо, как кажется. Мы можем забыть об этом деле. Но мы не знаем, насколько неосмотрительным был бы такой шаг, пока не увидим дневник. Опасно оставлять тянущиеся за собой следы.
   - Согласен.
   За годы работы с Бланкеншипом Майер отчасти научился понимать философию этого человека. Бланкеншипа беспокоила опасная концентрация власти в руках безответственных элементов общества, слабость государственной политики, вызванная необходимостью подчинять решения воле народа, растущая терпимость властей к любым формам инакомыслия и анархии. К счастью, он был не из тех, кто бессильно заламывает руки, пока страна приближается к своей гибели. Майер гордился своим сотрудничеством с этим благородным человеком, великим американцем.
   - Вы проделали большой путь, чтобы сообщить мне это, Майер. Я ценю ваш поступок. Теперь это дело будет под моим контролем.
   Стивен Гиффорд шагал по парку в сторону Капитолия. Остановившись и посмотрев на сверкающий золотой шар, закрепленный на шпиле купола, он вошел в ротонду. Дверь губернаторского кабинета была единственной дверью во всем длинном мраморном коридоре, перед которой лежал ковер. Он открыл створку двойной деревянной двери, ведущей в просторную комфортабельную приемную с бежевыми джутовыми стенами и клубными креслами, обтянутыми набивной тканью в голубую полоску. Новые картины - прекрасные морские и лесные пейзажи были взяты из личной коллекции Алана.
   Через несколько минут мисс Шоу провела его в кабинет губернатора. Интерьер этой комнаты также претерпел положительные изменения: там появились толстые красные ковры, прелестные масляные полотна в антикварных рамах, обитый дорогой зеленой тканью диван с кружевными подушечками.
   Алан работал за своим столом.
   - К вам пришел мистер Гиффорд, - объявила мисс Шоу.
   Алан встал, чтобы пожать руку друга.
   - Как дела, Стив?
   - Я отобрал людей, с которыми хотел бы работать.
   Стивен быстро прочитал список, в котором были три агента из отдела уголовного розыска и идентификации при офисе Главного прокурора, два детектива из аппарата окружного прокурора Сан-Франциско, один частный детектив, ушедший в отставку из ФБР.
   - Они - настоящие ищейки и обязательно обнаружат что-то, если тут есть что обнаруживать.
   - Я договорюсь насчет этих людей.
   - Мне также потребуется разрешение суда на прослушивание телефонных разговоров.
   - Я получу его для тебя.
   Затем Стивен рассказал ему о своем визите в дом Пола Берри и беседе с Мэриэн Берри и Джонасом Сильверманом.
   - Джонас Сильверман владеет риэлтерской компанией, доходы которой, по слухам, быстро растут. Приток капитала велик из-за налоговых скидок. Инвесторы вносят значительные авансы и приобретают акции, курс которых растет благодаря инфляции. Я проверил его банковские счета. Он ведет дела с размахом, но все же не в состоянии запросто выложить миллион. Там все выглядит законно.
   - Похоже, ты быстро включился в работу.
   - Приятно снова бежать по следу. Между прочим, пачки купюр из сундучка были перетянуты особой бумагой. По водяным знакам я нашел компанию, которая её производила. Они перестали выпускать этот сорт три года назад. Это довольно точно определяет срок. Некоторые шаги, предпринятые в ту пору Полом Берри, могли стоить такой суммы. Один из них это легализация игорного бизнеса в штате.
   - Многие честные люди были тогда убежденными сторонниками легализации игорного бизнеса.
   - Три года назад произошло кое-что еще. Фрэнк Кенни был амнистирован.
   - Кто заплатил бы за это миллион?
   Стивен пожал плечами.
   - Другой момент. Деньги должны были быть переданы губернатору человеком, пользовавшимся у него доверием. Человеком, который не мог бы его подставить.
   - Ну и?
   - Он был близок с ограниченным кругом лиц. Он имел много знакомых, но весьма мало друзей. Я нашел трех людей, которых он хорошо знал три года тому назад.
   - Кто это?
   - Бен Хадсон, Джонас Сильверман - и Харри МакКаффри. Последний человек Генри Бланкеншипа. Он выполняет его поручения. Покупает и продает собственность. Нанимает и увольняет людей. Бланкеншип живет на ранчо, как миллиардер-отшельник, и позволяет МакКаффри играть роль его правой руки.
   - Кажется маловероятным, чтобы кто-то из них участвовал в передаче взятки.
   Зазвучал сигнал переговорного устройства.
   - Извините за вмешательство, губернатор, но человек, представившийся как Малколм Робертс, говорит, что у него к вам срочное дело. Он - юрист. Он просит вас уделить ему пять минут.
   Стивен вспомнил эту фамилию. Малколм Робертс специализировался по громким делам; порой он вызывал своим поведением антипатию у коллег.
   - Хорошо. Пригласите его.
   Алан посмотрел на Гиффорда.
   - Подожди здесь, Стив. Это не займет много времени.
   Войдя в комнату, посетитель мгновенно вызвал у Стивена реакцию неприязни - химическую, необъяснимую, инстинктивную. Малколм Робертс был среднего роста, с пухлым лицом и гладкой розовой кожей.
   - Спасибо, что нашли время принять меня, губернатор Кардуэл.
   Потом он заметил Стивена.
   - Я не знал, что у вас кто-то есть. Я рассчитывал на несколько минут приватной беседы.
   - Можете говорить свободно. Мистер Стивен Гиффорд - мой ближайший сотрудник.
   Малколм Робертс огорченно заколебался. Затем пожал плечами.
   - Я пришел, чтобы сберечь ваше время и усилия, губернатор.
   Алан указал на стул, стоявший возле стола. Посетитель опустился на него, настороженно огляделся по сторонам и подмигнул Стивену.
   - Я был здесь раз или два при губернаторе Берри. Здесь стало красивее. Новые картины. Другой класс.
   Он повернулся к Алану.
   - Конечно, я был невысокого мнения о вашем предшественнике. Я нисколько не удивился, узнав, что он брал взятки.
   - Где вы об этом услышали?
   Малколм Робертс усмехнулся.
   - Именно это дело и привело меня к вам.
   Звучный голос на мгновение затих, чтобы выделить следующую фразу.
   - Мой клиент заплатил миллион долларов губернатору Берри за получение определенного контракта.
   - Кто ваш клиент?
   - Деймон Джонсон. Главный подрядчик шоссе, идущего с севера на юг. Он хочет сделать чистосердечное признание. Поставить все точки над i и черточки над t.
   Потрясенный Алан не мог раскрыть рта. Вместо него заговорил Стивен.
   - Ваш клиент сознает, что дача взятки должностному лицу - серьезное преступление?
   - Я прочитал ему закон.
   - Почему он хочет обличить себя?
   - Услышав об убийстве губернатора, он решил, что эта история все равно выйдет наружу. Такое нельзя скрыть навсегда. Поэтому он решил защитить себя и все рассказать.
   - Что он рассчитывает получить взамен? - спросил Алан.
   - Он оставляет это на ваше усмотрение. Он знает, что вы учтете его желание помочь. Как я сказал, он сберегает для штата Калифорния много времени и денег.
   - Я бы хотел, чтобы мистер Гиффорд поговорил с ним. Когда вы можете привезти его сюда?
   - Он - больной человек. Умирающий, губернатор. Я охотно предоставлю заключение врача. Он хочет облегчить свою совесть. Мой клиент - не преступник. Он - хороший человек. Семейный человек. Я не оправдываю его поступок, но тысячи бизнесменов поступают так же. Это называется "подмазать колеса". Такие вещи весьма неоднозначны.
   - Мистер Робертс, я буду настаивать на том, чтобы наши доктора осмотрели вашего клиента и оценили его состояние.