Вулфолк Уильям. Верховные правители

   Заключение стало судьбоносным событием для Энди Джелло. На свободе он бы просто не выжил. Рано или поздно фортуна отвернулась бы от Энди, как это произошло с его бывшим партнером Томми Спадари, погибшим в результате несчастного случая на шоссе. Отъехав от бензоколонки, Спадари обнаружил, что у него сдулась шина. Он направился пешком назад на заправочную станцию за помощью и был сбит автомобилем, протащившим его вперед на триста футов. Этот трагический эпизод даже не удостоился внимания прессы. Никто не знал, что шина была преднамеренно проколота на бензоколонке и что второй автомобиль следовал за Спадари.
   Однажды днем, во время отдыха в тюремном дворе, Энди увидел Френка Кенни, возле которого стояла очередь из желавших поговорить с ним осужденных. Энди не стал подходить к Кенни, который, несомненно, слышал о том, что Джелло работал на Брагну; Энди не мог рассчитывать на то, что Кенни захочет с ним пообщаться. Первое предположение было правильным, а второе - ошибочным. Кенни знал все про Энди Джелло. Говорили, что только ледяная жестокость и беспощадная эффективность "двух крутых итальяшек" позволяли Мороженщику сохранять власть на своей территории в Южной Калифорнии. Акции Энди Джелло превратили его в живую легенду, человека с репутацией; Фрэнк Кенни всегда интересовался такими людьми.
   Вскоре Энди был освобожден от работы каменотеса и получил место на кухне. Другие заключенные стремились оказывать Энди мелкие услуги. Человек, работавший на складе, периодически снабжал его сигаретами, печеньем, натуральным кофе. Другие время от времени чистили его камеру, стирали рубашку, приносили самодельное спиртное, изготовленное из картофеля, слив и сахара.
   Эти и подобные услуги, как дали понять Энди, оказывались ему по распоряжению Фрэнка Кенни. Однажды днем в столовой Энди сумел расплатиться с Кенни. Один из заключенных, здоровенный громила, проходя мимо стула Фрэнка Кенни, внезапно схватил с тарелки нож и ударил его. Кенни блокировал рукой первый удар. Энди сидел за соседним столом напротив Кенни. Он бросился вперед и оказался возле громилы в тот момент, когда этот тип собрался воткнуть нож в грудь Кенни. Энди нанес короткий удар в пах. Ноги громилы подкосились, на его лице появилась страдальческая гримаса. Энди ударил его ребром кисти в кадык. Захрипев, громила упал. Энди крепко заехал ему ногой в голову.
   Громилу отправили в больницу. Он не объяснил причину своего покушения на Фрэнка Кенни. Большинство полицейских решило, что он просто слегка тронулся.
   Вскоре в деле Энди обнаружились новые свидетельства. Человек, уже приговоренный к пожизненному заключению, признался в убийстве молодого мексиканца в сигарной лавке. Отцу убитого предъявили фотографию признавшегося в убийстве, и он заявил, что ошибочно опознал Энди Джелло; на основании этого факта, заявлений весьма уважаемых горожан - члена криминальной комиссии, высокопоставленного полицейского чиновника, писателя-детективщика, специализировавшегося по неправильным приговорам, а также безупречной характеристики, подписанной начальником тюрьмы, Энди Джелло был оправдан и выпущен на свободу.
   Энди не был дураком. Он понимал, что все это сделано не для того, чтобы расплатиться за услугу, как бы ни была велика благодарность Кенни. Поэтому он не удивился, когда его встретили на вокзале в Лос-Анджелесе и отвезли к Мо Харгису. Эта встреча открыла Энди глаза на нынешнее положение Тони Брагны.
   Спустя два дня Энди отправился к своему старому боссу. Два года постоянного страха за свою жизнь серьезно потрепали нервы Мороженщика. Он превратил свой дом в настоящую крепость со стальными ставнями на окнах, железной дверью и электронными устройствами, предупреждавшими о том, что у посетителя есть металлический предмет. В этом случае гость должен был положить его в специальный лоток. Вечером дом тщательно запирался; Тони Брагна спал в некоем подобии склепа.
   Брагна обрадовался встрече со своим старым "бойцом" и сказал Энди, что он намерен нанести серьезный удар по врагам. Он заставит вернуться к нему своих прежних подчиненных, которые начали ускользать от него. Он сказал, что его со всех сторон окружают враги. При этом щека Брагны подергивалась. Он стал таким настороженным, что смешивал небольшую часть любой еды и питья с кормом для домашних хомячков. На прошлой неделе одно животное сдохло за двадцать секунд. Он даже подумывал о том, чтобы уйти от борьбы и переехать к дочери в Феникс, но не делал этого, потому что не хотел подвергать её опасности. Теперь, когда Энди вернулся, все изменится. Теперь ему есть на кого положиться.
   Этой ночью Тони Брагна умер во время пожара в гостиной своего дома; бушующий огонь превратил укрепленное жилище в ад. Жар был огромным, и по обугленному скелету нельзя было определить, что убило Брагну - пламя, густой дым или какая-то иная причина. Дом Брагны действительно стал его могилой.
   С этого момента Энди начал работать на Синдикат. Он никогда не встречался с человеком, отдававшим ему приказы. Они поступали через телефонную службу передачи сообщений. После выполнения задания в его личном абонентском ящике на почте появлялся пакет с деньгами. Вознаграждение всегда было щедрым.
   Но в этот день Энди пожалел о том, что поступило очередное сообщение. Его упорядоченная жизнь оказалась на грани краха по вине юной дочери покойного партнера - Спадари. В доме Спадари больше не было добытчика; каждое воскресенье Энди заезжал туда, проводил час с Элинор и тремя её детьми, а перед уходом оставлял конверт с сотней долларов. Он считал, что неаполитанцы должны помогать друг другу, и заботился о семье Томми.
   Элинор было тридцать четыре года, но выглядела она гораздо старше. Она вышла замуж в шестнадцать лет, и её старшей дочери Терри было сейчас столько же лет. Терри отличалась необузданностью нрава, она возвращалась со свиданий под утро, мать при этом едва не сходила с ума от страха. Однажды в воскресенье, заехав к Спадари, Энди узнал, что Терри отсутствовала всю ночь. Элинор собиралась позвонить в полицию, но Энди запретил ей делать это. Она дала ему список парней, которые могли знать её местонахождение; этот след быстро привел Энди в грязный мотель, расположенный в нескольких милях от города. Он стоял на дороге, по которой редко проезжали машины.
   Прежде чем войти в комнату, Энди надел свое излюбленное оружие: медный кастет с шипами длиной в одну восьмую дюйма. На стук никто не ответил. Он навалился на дверь плечом и выдавил её.
   Обнаженная Терри лежала на кровати; мускулистый парень в голубой рабочей рубашке трахал девушку. Когда Энди ворвался в номер, Терри закричала, а парень вскочил с койки; он тяжело дышал и имел растерянный вид.
   - Маленькая шлюха, - сказал Энди.
   Оперевшись на локоть, Терри невозмутимо улыбнулась:
   - Никто не сказал, что я должна жить, как монашка, верно?
   Она с интересом наблюдала, как Энди избивал её любовника. Сначала молодой человек пытался защищаться, но когда он увидел в зеркале свое окровавленное лицо, бойцовский дух покинул его. Энди отшвырнул парня к стене и дважды крепко заехал ему в пах. Молодой человек сполз по стене вниз и в бессознательном состоянии повалился на пол; под его головой образовалась лужица крови. Энди поставил ногу ему на локоть и сломал его руку, повернув её назад. Затем он оттащил парня в машину, отъехал на милю от мотеля и бросил незадачливого любовника на пустой автостоянке.
   Вернувшись в мотель, он обнаружил, что Терри и не подумала одеться. Она улыбалась.
   - Что тут смешного?
   - Он не понял ни единого слова. Он не говорит по-английски.
   Энди это тоже показалось забавным. Он сел на кровать возле Терри, и они оба расхохотались. Затем она начала заигрывать с ним. Сначала он не отреагировал, но Терри умела делать такие штучки, о которых Мэри никогда и не слышала. Внезапно Энди обнаружил, что он уже лежит возле Терри в постели, и она умоляет его сделать это. Они весьма неплохо провели время. Энди поразился тому, как сильно она его возбуждала. Ему казалось, что его член увеличился до двух футов. Когда они закончили, она принялась обрабатывать своим наэлектризованным языком все его тело. Она напоминала пылесос, который отсасывал всю его силу в одно место. За два часа они сделали практически все - только что не повисели на люстре. Потом он отвез её домой к матери.
   Через несколько недель на его члене появилась первая язвочка. Ему не приходило в голову, что шестнадцатилетняя девчонка может болеть сифилисом. Врач диагностировал мягкий шанкр; он дал Энди серные таблетки и порошок для обработки язв, вызванных наличием бактерий, которые приводили к образованию под кожей маленьких гнойничков. Энди переложил таблетки из стеклянного пузырька в целлофановый пакетик и убрал его в бумажник. Однажды утром Мэри полезла в бумажник за деньгами, чтобы расплатиться с посыльным из химчистки, и обнаружила таблетки.
   Энди уже несколько недель избегал интимного контакта с ней и тщательно старался не появляться в её присутствии голым. Это показалось Мэри подозрительным. Она отнесла одну таблетку отцу на анализ. Все выяснилось. Энди клялся, что не изменял ей, но не отрицал наличие язвочек на члене. Мэри не поверила в то, что он якобы подцепил заразу в туалете.
   Вечером она практически бросила обед ему на стол; она часто использовала еду для выражения своих чувств. Когда они легли спать, она отодвинулась на дальний край кровати. Несчастный Энди проклинал Терри Спадари и пытался придумать новое объяснение. Ему ничего не приходило в голову.
   Утром Мэри по-прежнему не желала с ним разговаривать. Чувство вины переросло у Энди в ужасную депрессию. Он не помнил, как долго он просидел в доме, прежде чем отправился поливать лужайку.
   Именно в это время ему позвонили.
   В Сакраменто он узнал, что ему предстоит работать с Доком Корваком, одним из лучших квартирных воров страны. Однако им следовало не просто забраться в дом, но и произвести тщательный обыск - подобный тому, что устраивают сыщики, когда они ищут вещественные доказательства. Энди должен был помогать при обыске и выбивать кулаками информацию из присутствующих в доме.
   Энди пребывал в мрачном настроении, когда автомобиль остановился на расстоянии двух кварталов от их цели. Они пошли в сумерках по тротуару, не привлекая к себе внимания; убедившись, что за ними никто не следит, мужчины свернули во двор. Окна дома, к их удивлению, светились; они быстро догадались, что освещение включалось автоматически с наступлением сумерок.
   - Похоже, в доме никого нет, - протянул Док.
   Он был долговязым сутулым человеком с грустным лицом и носил очки с черной оправой.
   Они подождали во дворе, пока большое дерево не потемнело окончательно. Никто не ходил по пустым комнатам. За шторами не было видно двигающихся теней. Док Корвак провел небольшую разведку и установил, что двери заперты замками, вмонтированными в пол, а за окнами висели тончайшие проволочки, при прикосновении к которым срабатывала сигнализация. Она была последней модели; телевизионная антенна передавала сигнал в ближайший полицейский участок. Док пожал плечами: "Никаких проблем".
   Под прикрытием темноты Док определил местонахождение расположенного снаружи охранного устройства и поставил перемычку, предотвращающую срабатывание системы. Затем он быстро приблизился к окну. Оно было обычного "скользящего" типа и фиксировалось замком, который открывался изнутри с помощью ключа. Док наклеил на стекло полоски двухсторонней липкой ленты и надрезал его специальным инструментом. Энди тем временем присматривал за дорогой. Док приложил ладонь к липкой ленте и вынул прямоугольный кусок стекла. Потом ввел в образовавшееся отверстие длинный узкий инструмент, оказавшийся между окном и проволочной сеткой. Инструмент раскрылся наподобие цангового карандаша; Док нащупал им гайку, под которой находился конец провода, идущего от проволочной сетки, и открутил её. Затем он занялся замком. Справившись с ним, поднял раму и пролез в комнату. Энди последовал за ним.
   В просторной комфортабельной гостиной две включенные лампы тщетно пытались создать видимость присутствия хозяев. Но на самом деле в доме никого не было. Только на кухне Энди и Док обнаружили свидетельство того, что они здесь не одни. В углу стояли миска с едой для кошки и блюдце с молоком.
   - Ну, - сказал Док Корвак, - у нас есть целый вечер.
   Он уже сообщил Энди, что именно они ищут и что дом уже обыскивали безрезультатно.
   - Сегодня мы можем действовать в открытую.
   Док был мастером своего дела. Сначала они поднялись по лестнице и обыскали комнату, которая использовалась как кабинет; вероятность найти здесь то, что они искали, была максимальной. Энди раздражала необходимость обшаривать такое количество ящиков, но он методично работал под руководством Дока. Через час они разделались с кабинетом, заглянули даже под фотографии и памятные таблички, висевшие на стене. Потом спустились вниз. Казалось, Док не спешил, но работа у него спорилась, он переворачивал подушки, ковры, стулья, лампы. Он распарывал сиденья кресел, ощупывал обивку и пружины. Он вытащил ящички из лакированного китайского шкафчика и высыпал их содержимое на пол, потом перевернул сам шкафчик, чтобы осмотреть заднюю сторону. В столовой он перевернул каждую тарелку из горки. Проверил, нет ли тайника под столом, в вазе, обследовал шарообразную люстру. Открыл дверцу часов с маятником в поисках тайного отсека. К двум часам ночи Энди Джелло помрачнел. Когда Док закончил осматривать часы, Энди оторвал обе стрелки. Он помог Доку проверить шкафы, при этом вещи летели в разные стороны. Док Корвак с беспокойством поглядывал на напарника.
   Наконец Док сказал:
   - Начинай осматривать чердак. Я поднимусь, когда управлюсь здесь.
   Добравшись до последнего пролета лестницы, которая вела на чердак, Энди зажег свет. Он увидел на полу белого персидского кота с прижатыми к голове ушами, подобранными лапами и длинным хвостом, подергивающимся из стороны в сторону. Шерсть на его спине медленно поднялась. Энди сделал угрожающий жест.
   На чердаке вещей было немного - старый чемодан и большой шкаф с набором кистей, совками, банкой пятновыводителя и коробками, заполненными фотографиями. Энди переворачивал все ногой. Его терзало нарастающее разочарование, напоминавшее мучительный зуд. Обыск длился целую вечность; Энди ненавидел Дока Корвака, этот дом, человека, давшего им это задание. Злость постепенно заполняла его душу. Когда он протянул к верхней полке свою руку, в неё вцепились острые зубы. Кот незаметно забрался туда. Энди схватил его, поднял в воздух рычащий клубок с яростным оскалом.
   Все нестерпимое раздражение длинной ночи и тягостного дня хлынуло в сильные пальцы Энди. Кот пронзительно взвыл и медленно засучил задними лапами. Его верхняя губа приподнялась, зубы обнажились, серые зрачки сошлись к носу, под которым находились пышные усы. Энди сжал свои безжалостные пальцы. Наконец воздух перестал поступать из горла в грудную клетку. В уголках кошачьих глаз появились слезы.
   Бесстрастный и уверенный в своей правоте, точно хирург, выполняющий необходимую операцию, Энди сдавил кота ещё сильнее.
   На следующее утро после визита Энди Джелло в дом Мэриэн Берри Стивен сидел с Джонасом Сильверманом в гостиной среди разбросанных вещей.
   Глаза Сильвермана все ещё отражали чувство ужаса.
   - Мне страшно представить, что могло произойти, если бы они застали её здесь. Она оставила кота, потому что он никогда не выходил из дома. Она решила, что в отеле он будет нервничать.
   Сильверман вздрогнул.
   - Мистер Гиффорд, после нашего с вами разговора я решил, что для неё опасно оставаться в доме...
   - Мудрое решение.
   - Как может человек сделать такое с...?
   - Убийство кота - это предупреждение. Где сейчас миссис Берри?
   - В гостинице. Она все ещё очень взволнована. Я её понимаю. Когда она пришла сюда сегодня утром и увидела...
   Сильверман снова не смог найти нужного слова. Он просто сидел, глядя вперед.
   - Вам известно, что они искали?
   Джонас кивнул.
   - Да.
   - Вы отрицали это, когда я спрашивал раньше.
   - Я беспокоился о Мэриэн. Пытался взять на себя заботу о её безопасности.
   Он задумался.
   - Несомненно, я плохо справился с этим делом. Я не в силах обеспечить ей необходимую защиту.
   - Будет лучше, если вы начнете с самого начала.
   Джонас облизал свои потрескавшиеся губы.
   - Четыре года тому назад, когда Пол Берри готовился к избранию на пост губернатора, он узнал, что... некоторые люди... финансируют его кампанию. Он не хотел их поддержки, но ему объяснили, что без неё он проиграет. Пол согласился на этот временный союз, думая, что он закончится после выборов.
   Джонас сделал большим и средним пальцами складку на брюках.
   - Мэриэн, разумеется, ничего об этом не знала.
   - Продолжайте.
   - За несколько недель до своей смерти Пол пришел ко мне весьма взволнованным. Он рассказал мне о том, что происходило в эти годы, с самого первого дня, когда Синдикат вышел на него. Несомненно, союз оказался не временным. Пол сказал, что он глубоко увяз... потерял контроль над ситуацией... опасается за свою жизнь. Их требования к нему возрастали. Он сказал, что если с ним что-то случится, это будет выглядеть, как несчастный случай. Я не знал, что ответить. Затем он попросил меня оказать ему одну важную услугу. Не столько ради него, сколько ради Мэриэн. Он отлично знал, как я отношусь к ней.
   - Что это была за услуга?
   - Он вел дневник, в котором называл все имена. Он ещё не был готов обнародовать его, но предвидел, что в будущем захочет это сделать. Он попросил меня сохранить его.
   - И вы согласились.
   - Да. Мы отвезли дневник в один банк Сан-Франциско, и я положил его в сейф, зарегистрированный на другую фамилию. Он сказал мне, что если с ним действительно что-то произойдет, пусть даже это будет выглядеть, как несчастный случай, я не должен колебаться, потому что жизнь Мэриэн также окажется в опасности.
   Джонас в упор посмотрел на Стивена и пробормотал:
   - Он сказал, что дневник будет... её страховым полисом. После его смерти я должен был позвонить одному юристу и просто сообщить ему о том, что дневник у меня и что он будет опубликован, если с ней что-то случится.
   - Майер Осборн?
   - Да. Он сказал, что если у меня есть улики, мой долг - передать их полиции. Он вызвался стать посредником, прочитать дневник и сказать, может ли этот материал заинтересовать власти.
   - Очень благоразумно с его стороны, - сухо заметил Стивен.
   - Я сказал ему, что выполняю указания Пола Берри и что все могут ни о чем не беспокоиться, пока Мэриэн жива и невредима.
   - Думаю, нам следует просмотреть сейчас этот дневник, мистер Сильверман.
   - Я скажу Мэриэн. Она ждет меня в отеле.
   Когда Джонас позвонил, Мэриэн стала возражать против его долгого отсутствия даже днем. Она боялась оставаться в одиночестве. В конце концов Джонас согласился заехать за ней. Она была очень бледной. Потрясенная мрачным утренним известием, она не раскрывала рта, пока они ехали по тихим тенистым улицам жилого массива с двухэтажными каркасными домами. Они выбрались на новое Губернаторское шоссе и помчались мимо орошаемых полей, наl которыми стелилась влажная пелена, и высохших ручьев с потрескавшимися от жары руслами. В тени стоящих тракторов дремали собаки.
   В банке Сан-Франциско их провели вниз по короткой лестнице, состоявшей из четырех ступенек. Седой охранник пропустил их через раздвижные металлические двери; второй охранник, более молодой, остался у стола. Пожилой охранник сравнил подпись Джонаса с контрольным образцом и повел их к сейфу. Он вставил ключ в замок, Джонас сделал то же самое, и сейф открылся.
   Внутри находилась только маленькая толстая книжка в красной обложке, на которой было вытеснено золотом: Дневник. Стивен полистал страницы и увидел фамилии, даты, адреса, записи, связанные с обсуждавшимися проблемами и предпринятыми действиями, ссылки на данные из картотеки, газет и документов. Датированные записи поначалу были подробными, детальными, и лишь под конец стали зашифрованными. Последняя запись относилась к первому июля: разговаривал сегодня с МакК за коктейлем в клубе Пасифик Юнион. Теперь я знаю. И я открыл, что есть вещи, которые для меня важнее личной выгоды и моего будущего.
   Через несколько недель Пол Берри полетел в Вашингтон, и они каким-то образом узнали об этом.
   Мэриэн Берри и Джонас Сильверман смотрели на Стивена.
   - Губернатор должен это увидеть, - сказал он и протянул дневник Джонасу. - Переворачивайте страницы одну за другой.
   Стивен сфотографировал все страницы дневника, и они убрали его в сейф.
   - Он слишком ценен. Наш единственный экземпляр, - пояснил он. Фотолаборатория в Капитолии за полчаса проявит пленку и увеличит снимки до книжного формата.
   Они вышли на круто уходящую вниз улицу с погруженными в дремоту домами. Стивен выехал из Сан-Франциско на шоссе, ведущее в Сакраменто. Обгонявшие их машины казались призрачными видениями, мелькающими в знойном мареве.
   Стивен выпрямил спину, потянулся. Потом посмотрел в зеркало заднего вида. Джонас и миссис Берри сидели на заднем сидении, держась за руки.
   Стивен также заметил в зеркале темно-синий "олдсмобиль", преследовавший их на небольшом расстоянии. Он слегка придавил педаль газа, и "олдсмобиль" тоже увеличил скорость.
   Стивен начал маневрировать в плотном потоке и оторвался от попавшего в затор "олдсмобиля". Впереди появился щит, указывавший выезд на новое Губернаторское шоссе. Стивен вырулил на шестиполосную автомагистраль, которая искрилась под ярким солнцем. Нажал на газ ещё сильнее. Семьдесят пять. Старый "бьюик" дрожал от неведомой ему нагрузки. Восемьдесят.
   - Что-то случилось? - спросил Джонас Сильверман.
   - Вероятно, нас преследует автомобиль.
   Джонас обернулся, чтобы посмотреть. Шоссе было пустым, но в этот момент на него вырулил темно-синий "олдсмобиль".
   Стивен прижал педаль газа к полу. Стрелка спидометра подползла к отметке "восемьдесят пять" и остановилась. Старый мотор "бьюика" выражал свой протест отчаянным ревом. Джонас Сильверман обнял Мэриэн Берри.
   "Олдсмобиль" приближался; теперь он отставал всего на полмили. Они промчались мимо автомобиля, ехавшего по "медленной" полосе; сбоку мелькнуло и тотчас исчезло изумленное лицо водителя.
   "Олдсмобиль" невозмутимо сокращал разделявшее их расстояние.
   Появился указатель: Валеджо, две мили с четвертью. Он тотчас остался позади.
   - Почему он преследует нас? - испуганно спросил Джонас Сильверман.
   - Я не могу остановиться и выяснить.
   Когда полиция не нужна, она всегда рядом. Где сейчас патрульные машины?
   Валеджо, полторы мили.
   Две машины мчались по шоссе, словно одна тащила вторую с помощью невидимого постоянно сокращающегося троса. Стивен бросил взгляд на спидометр. Стрелка чуть сдвинулась назад. Бесполезно. Единственный шанс быстро свернуть с трассы. Сохранять максимальную скорость до последнего момента и внезапно съехать на эстакаду. Возможно, "олдсмобиль" не успеет последовать за ними.
   - Держитесь!
   Манипулируя рулем, как виолончелист - смычком, Стивен ещё раз бросил взгляд на зеркало. "Олдсмобиль" увеличивался в размерах.
   Он стиснул зубы и приготовился. Почти пора. Ему казалось, что он мчится по длинному освещенному тоннелю и изолирован от внешнего мира. Все его нервы вибрировали с той же частотой, что и ревущая машина. Он вытер влажную ладонь о брюки.
   Под визг резины Стивен резко перестроился вправо. Водитель "олдсмобиля" высунулся в окно. Поравнявшись с началом эстакады, Стивен услышал глухой хлопок. Воздух с шипением вырвался из шины, и "бьюик" при скорости семьдесят миль в час вошел в поворот на спущенном колесе.
   Неодолимая сила вырвала руль из рук Стивена. Грохот был оглушающим, бетонная стена ограждения неслась с невероятной скоростью. Внезапно она оказалась внизу. Автомобиль начал переворачиваться. Стивен услышал донесшийся с заднего сиденья долгий сдавленный крик, сверкающее солнце ослепило ему глаза. Стекло рассыпалось на кусочки. Ужасная боль пронзила плечо и затылок.
   Автомобиль перелетел через ограждение и оказался в воздухе.
   Падение было длительным; Стивен ощущал вращение машины. Он хотел что-то сказать. Испытывал потребность заговорить. В промежутке между тем моментом, когда руль вырвало из его рук, и ударом о землю перед глазами Стивена пронесся калейдоскоп невыносимых мгновений. Наконец автомобиль с грохотом приземлился, и Стивен ударился головой о металл. Все погрузилось в красную тишину.
   Он лежал, согнувшись, на краю сиденья, и слышал громкое шипение. Что-то давило на его колени. Казалось невероятным, что он жив. Он попытался приподняться и обнаружил, что не может двигаться. Боль разрывала его тело на части. Он моргнул, чтобы смахнуть слезу, но это была не слеза. Его глаза заливала кровь. В голове не умолкал пронзительный тонкий звон.
   Он протянул руку, чтобы нащупать ручку двери. Его пальцы коснулись слипшихся волос. Он увидел женский профиль, губы, безупречный нос, красивый изгиб скулы - и глубоко вдавленный висок.