Страница:
– Сегодня будет встреча с покупателями. Отправишься со мной. Возьми с собой человек пять – только тех, кому доверяешь…
Рик чуть было не расхохотался от такого заявления генерала: как в принципе можно доверять людям, которые скрывают от себя собственные лица?! Но приказы не обсуждаются. Даже в этой жутковатой призрачной армии.
Тягачи были наготове. Контейнеры еще в порту при помощи кое-как починенного крана, взгромоздили на старые грузовые платформы и оттянули в безопасное место.
И с наступлением темноты колонна из трех платформ с тягачами и двух джипов двинулась. Рик ехал на внедорожнике, рядом с генералом, внимательно вглядываясь в темноту. Он не знал толком географии этого мира, за исключением оперативных карт местности, на которой предстояло разгромить сепаратистов. Сейчас же колонна ползла по разбитой дороге в другую сторону. Но – все так же, в пустыню.
Видимо, у генерала в условленном месте была назначена встреча. И точно: через пару часов движения колонна остановилась.
– Ждите меня здесь, – сказал генерал, вылез из машины и направился прочь от дороги, куда-то в чернильную пустоту.
– Генерал! – крикнул ему вслед Рик, – Генерал, я с вами!
– Охраняй груз! – приказал генерал и исчез.
Через несколько минут он вернулся. Вместе со странным человеком в бесформенном черном балахоне, лица которого не было видно, словно он тоже был в своеобразной маске, как и все здесь присутствующие.
– Странно, однако, здесь ведется бизнес… – под нос себе пробормотал Рик.
Заскрежетали затворы и двери контейнеров отошли на скрипучих кронштейнах. Человек поднял руку. В ней засверкал огоньками какой-то прибор, издавая приятные звуки. Огоньки прекратили свой бег, звук оборвался на высокой ноте. Человек кивнул стоящему рядом генералу. Они снова исчезли в темноте, и вернулся генерал уже не с пустыми руками. В них был массивный металлический чемодан.
– Вот как делаются настоящие дела! – довольным голосом произнес Монкада и сунул чемодан в руки недоумевающего Рика, – Теперь главное – доехать до Красных Казарм…
Водители тягачей бросили свои машины и перебрались во второй джип.
– А как же… – Рик указал пальцем в сторону контейнеров.
– Поехали! – приказал генерал, – Они сами разберутся с грузом…
Только когда они уже подъезжали к окраине города, позади них раздался тихий стрекот, и в небо, описав пологую дугу, взвилось красивое, сверкающее ожерелье…
– Отлично, – потирая руки, сказал генерал, – Усилия нашей разведгруппы не пропали даром. Не пришлось даже подключать регулярные силы – просто великолепно! И мы неплохо заработали на этой операции. А значит, можем теперь не слишком зависеть от податей. Собирать их, однако, все равно придется, чтобы не расслаблялось местное население…
Генерал Монкада прохаживался перед группкой офицеров, куда, зачем-то пригласили и Рика. Офицеры тупо пялились своими линзами на генерала, ожидая то ли поощрения, то ли приказа. Рик же думал об одном: как побыстрее исчезнуть с глаз долой и поскорее увидеть Агнессу.
– У меня есть идея, – продолжал генерал, – Господа офицеры, я хотел бы ввести этого сержанта в ваш почетный круг, произведя его в лейтенанты. Есть ли у кого-нибудь из вас серьезные возражения?
Офицеры молча переглянулись. Один майор, под номером Одиннадцать отделился от группы и подошел к генералу.
– Мой генерал, – произнес он, – Я бы хотел переговорить с вами с глазу на глаз…
– М-да? – недовольно произнес Монкада, и оглянулся на Рика, – Темните что-то, господин майор. Нехорошо, когда в нашей общей жизни есть что-то, что вы боитесь произнести в кругу товарищей…
– Тогда у меня нет возражений, – отрезал майор.
И отвернулся.
Офицеры разошлись. Генерал Монкада подошел к Рику и снова попытался заглянуть тому в глаза сквозь толщу стекол.
– Насколько вы искренны с нами, сержант? – поинтересовался генерал, – Что вы скрываете?
– Я ничего не скрываю, – покачал головой Рик. – Я вообще перед вами, как на ладони.
И вдруг вспомнил, где уже видел этого Одиннадцатого. Причем неоднократно.
В кафе. Когда разговаривал с Агнессой. Конечно, тогда он не придавал значения присутствию посторонних, тем более, что место это частенько оказывалось битком набитым мрачными военными в масках. Но тренированная память разведчика принялась выхватывать отложенные в кладовые «на черный день» воспоминания. Среди этих обрывков образов был и Одиннадцатый майор, что с неизменным вниманием наблюдал за Агнессой.
А с чего ты, черт возьми, взял, что такой эффектной девушкой должен интересоваться лишь ты один?! Только на основании того, что на совести твоей миллионы загубленных жизней и руки по локоть в крови? А Агнесса давно не ребенок. И что он, человек без собственного имени, вообще знает о ее жизни?
Это был очень плохой признак: он перестал считать значимым все происходящее вне его собственного мира, доступ в который имела лишь Агнесса – но ведь и она не знала об этом…
Надо немедленно разыскать ее и открыться. И рассказать, наконец, все то, что накопилось в больной душе. Все и сразу. А дальше… Что будет дальше – пусть решают небеса. Он уже не в силах тащить в себе эту ношу…
– Сержант, ты слышишь меня? – с недоброй насмешкой в голосе произнес генерал. – Я бы хотел, чтобы ты сегодня не покидал часть. Я могу вызвать тебя на беседу в любой момент. Я уверен, что мне не скажут о тебе ничего такого, чего бы я не знал. И все же… Ты понял меня?
– Так точно…
Этой же ночью он ушел в город. Нашел древний телефон-автомат, закатил в приемную щель серебряный кредит и набрал номер, что дала ему Агнесса.
– Да, – раздался в трубке детский голос. – Кто это?
– Это… Передайте Агнессе, что я буду ждать, где обычно, – сказал Рик и повесил трубку.
Он стоял в темном переулке на окраине города, там, где его обычно подбирала на машине Агнесса. Его била мелкая дрожь.
Он скажет все… Все…
Агнесса подкатила на джипе с большим опозданием. Рик молча запрыгнул в джип, который быстро унес их в ночную пустыню. Как обычно.
– …Прости, – сказала она, – Меня задержали на работе…
– Майор со значком «одиннадцать»? – поинтересовался Рик.
– С чего ты взял? – Агнесса переменилась в лице и настороженно посмотрела на Рика. – А откуда ты его знаешь?
Рик рассмеялся:
– Замечательно: откуда я знаю офицера армии генерала Монкады! Просто великолепно!
Агнесса слегка склонила голову и чуть улыбнулась:
– Уж не ревнуешь ли ты, сержант?
– Я? – нервно дернул плечом Рик, – С какой стати? О, нет. Ничуть!
– Врешь, – удовлетворенно констатировала Агнесса, – Вижу, что врешь, хоть ты и в маске. Ревнуешь. Только зря. Ведь между мной и тобой все равно ничего нет. Ты не с этой планеты, и я тебя совсем не знаю…
– А майора в наморднике, стало быть, знаешь?
– Во всяком случае, я догадываюсь, кто он. И вообще – с какой стати ты меня отчитываешь? Я не маленькая девочка, чтобы выслушивать такое от всяких сержантов…
Наступило молчание. Рик понял, что, по крайней мере, сегодня, он не сможет сказать ей того, что хотел. Просто физически.
– Ладно, – примирительно сказала Агнесса и взяла его за руку, – Прости. Я не то хотела сказать…
– Нет проблем, Агнесса, – отозвался Рик, – Нет проблем…
Через три дня майор Одиннадцатый был в патруле. Внезапно он почувствовал себя плохо и осел на мостовую. Когда его доставили в Красные Казармы, должность майора уже была вакантной. Прибывший в часть доктор Эшли констатировал смерть от сердечного приступа. Правда, после этого подпер лысую голову мослатой рукой и надолго задумался.
После чего при помощи почетного караула погрузил тело в катафалк.
…Катафалк в Иерихоне был своеобразный. Начать с того, что двигался он по рельсам. И вообще, строго говоря, был это невероятно старый трамвай. Только без стенок, обильно украшенный венками и черными лентами. Единственная функционирующая трамвайная линия вела через город, мимо Красных казарм, к дому доктора Эшли, где, помимо прочего, находилась прозекторская, морг и крематорий.
С печальным звоном экзотический катафалк уполз за угол трехэтажного дома в непонятном эклектическом стиле. Рик проводил его равнодушным взглядом. Не в первый раз его недоброжелатели внезапно умирают от сердечного приступа. Будем считать, что у него просто дурной глаз. И забудем…
На следующую встречу Агнесса не пришла. И на следующую за ней – тоже. Телефон ее не отвечал.
Рик не находил себе места. Он ходил, как лунатик, выполняя приказы и совершая какие-то действия, будто все это происходило с кем-то другим…
Оставаясь в своей «келье», он тихо выл, будто загнанный в угол дикий зверь.
И все ж она появилась. С осунувшимся, заплаканным лицом, молчаливая и чужая. Это не имело никакого значения. Все равно он расскажет ей правду. И про этого майора – тоже, если хватит духу….
– Что случилось? – спросил он.
– Можно подумать, ты не знаешь, – отозвалась Агнесса, – Сегодня мы видимся в последний раз. Я не хочу больше мучиться и мучить тебя.
– Я тоже… – тихо сказал Рик, – Я должен тебе кое-что сказать…
Но он не успел ничего сказать. По концам переулка вспыхнул свет.
– Эй, там! Вы, оба! Поднимите руки не шевелитесь! Не вздумайте хвататься за оружие!
Никакого оружия у Рика не было. А даже, если бы и было, он ни за что не подверг бы опасности Агнессу.
К ним с двух сторон подбежали солдаты и окружили плотным кольцом, наставив оружие. Вперед вышел лейтенант – командир разведвзвода Рика.
– Сержант, покажи-ка мне свои руки! – приказал он.
Рик послушно протянул ладони лейтенанту. На запястьях тут же защелкнулись браслеты.
– Сержант, личный номер Шестьсот Семь! Вы задержаны за самовольную отлучку из части и подозрение в дезертирстве, – торжественно и сурово провозгласил лейтенант, – Сеньорита, вам тоже надлежит следовать с нами.
– Отпустите ее, – потребовал Рик, – Она-то здесь причем?
– Приказ генерала Монкады, – отрезал лейтенант.
Агнесса посмотрела долгим взглядом на Рика и молча пошла туда, куда повел ее нежданный конвой. Она не сказала ни слова в свое оправдание. Их просто посадили между солдатами в кузов грузовика и повезли в сторону Красных казарм.
Даже на то, чтобы просто убить себя.
Самым страшным было то, что он сам – сам подставил под удар единственное дорогое ему существо. В этом был какой-то рок, какая-то жестокая усмешка судьбы, загадка. Загадка, которая все еще заставляла его цепляться за жизнь и не превращаться в стонущую и хныкающую биомассу…
…Допроса не было. И в этом деле генерал Монкада проявил свойственную ему оригинальность.
Просто рано утром Рика разбудил горнист, который через посредство специального отверстия в собственной маске приложился к мундштуку горна и сигналил общее построение. Потом, видимо, было поднятие флага. А после залязгали ключи в замке, заскулила дверь и в каземат вошли конвоиры, облаченные в парадную форму.
– Пошли, Шестьсот Седьмой, – виновато сказал один из них, Восемьдесят Первый, – Все уже построились…
Рика вывели на плац, прямо перед широким массивным балконом, что, казалось, едва держался на тонких колоннах галереи. Рик вздрогнул: с противоположного конца внутреннего двора в его сторону вели Агнессу.
Их поставили рядом, под охраной четырех вооруженных крепышей, на виду у всего личного состава, что заполнил пространство внутреннего дворика, оставив место лишь для них, да для странного деревянного бруса на поперечных ножках, что стоял в сторонке. Этот брус сразу очень не понравился Рику.
На балкон величественно вышел генерал Монкада. На этот раз он был не в полевой форме, а в парадной, самой роскошной, из тех, что доводилось видеть Рику за все время службы. Синий, шитый золотом китель, заправленные в сверкающие сапоги брюки с золотыми лампасами, те же титанические эполеты и гирлянды аксельбантов, бесчисленные ордена и наградные планки и венчающая все это громадная лихо загнутая фуражка – также шитая золотом, но – с круглой дыркой на месте герба – такой же, что украшала вяло колышащийся над головами флаг. Странно на фоне всего этого великолепия смотрелась грубая маска с красноватыми линзами.
Генерал приветливо поднял руку, и армия разразилась стройным многоголосым приветствием. Когда рев тысяч глоток умолк, генерал заговорил торжественно и четко. Голос его усиливался громкоговорителями и разносился по плацу с неприятным эхом.
– Друзья! – начал генерал Монкада, – Братья по оружию! Вот уже сколько лет мы вместе, плечом к плечу ведем беспощадную борьбу за свободу, независимость и процветание нашего народа. Мы отстояли Иерихон перед лицом проклятых карателей, мы отражали банды наемников и мародеров, мы, наконец, изгнали из стен нашего города непобедимую, как казалось некоторым, бронированную армаду Директории…
«Ну, зачем же так завираться, – скривился под маской Рик, – Изгнали они, понимаете ли… Однако, к чему весь этот пафос? Неужели, наконец, расстреляют?..»
…– Мы чтим наше боевое братство и плечо товарища, на которое можно положиться в любую минуту, – продолжал генерал, явно приближая свою речь к апофеозу, – И потому каленым железом должны выжигать любые признаки разложения в собственной среде. Кое-кто считает, что ему не писан наш армейский устав. Что он может, в нарушение приказа, удирать по ночам из части, приятно проводя время за пределами казарм, где даже во сне солдаты стоят на страже интересов родины. Более того, кое-кто считает возможным осквернять память боевого товарища, да еще – старшего по званию, заводя сразу после его гибели интрижки с его же невестой… Бывшей, конечно…
Рик быстро посмотрел на Агнессу. Та, не глядя на него, тихо отрицательно покачала головой. Рик сразу успокоился. И даже улыбнулся.
– Мы, солдаты, привыкли к прямоте, – уже рычал Монкада, – А потому, этот кое-кто стоит перед вами. Рядом со своей ветреной подружкой. Имя ему – Шестьсот Седьмой! Я не отрицаю: в целом он отличный солдат, хороший сержант, но устав един для всех. Так же, как и соглашение с жителями города, по которому те не должны лезть в дела моей армии! Мой лучший майор умер, не выдержав вести об измене любимой! И я это считаю вмешательством!..
Рик тихо затрясся. Со стороны могло показаться, что он рыдает. И он, действительно, едва не плакал. От смеха.
– Но я – мягкий человек. Это вам сказали бы все расстрелянные по моему приказу. Никто из них не мог бы пожаловаться на строгость наказания. Ведь всем известно, что бы сделали с виновным в этой ситуации в войсках Директории. Поэтому Шестьсот Седьмой и сеньорита Агнесса приговариваются административному наказанию – в общей сложности к ста ударам плетью. В интересах дамы потерять сознание при первом же ударе. Тогда остальные достанутся тому, кто этого заслужил больше. Привести приговор в исполнение!
Рик в ярости сжал кулаки. Но он был бессилен против этой машины, что уже закрутилась и тянет его позорному итогу. Он в ужасе посмотрел на Агнессу. В глазах той появились слезы.
Перед строем, приветливо приподнимая черную шляпу и сдержанно кланяясь стоящему на балконе генералу, неспешно прошествовал доктор Торкис Эшли. Он подошел к приговоренным, пощупал им пульс, заглянул в зрачки Агнессе… Рик краем глаза увидел, как тот что-то незаметно сунул в руку девушке. После этого доктор отошел в сторонку и смиренно присел на скамеечке.
Рика и Агнессу довольно грубо потащили к деревянному брусу, заставили опуститься на колени и принялись приматывать к нему вытянутые руки.
Теперь оба были точно напротив друг друга, и руки их соприкасались, связанные одной грубой пеньковой веревкой…
– Агнесса! – прохрипел Рик и, подавшись вперед, изогнувшись, о плечо с треском сорвал с себя маску, – Я должен был сделать это раньше…
Агнесса смотрела на него, не узнавая по-прежнему. Да и как можно было узнать человека, который дважды прошел через пластическую мясорубку?! Но тут на миг соединились их взгляды. Просто взгляды – безо всяких стекол…
– Ты… – выдохнула Агнесса, – Это ты…
– Да… – эхом отозвался Рик, – Это я…
Секунды хватило, чтобы они, глядя друг другу в глаза, все поняли. Все, что надо было сказать когда-то, что не было сказано и уже, наверное, никогда не будет…
Агнесса быстро сунула в руку Рика маленький предмет.
– Это ампула, – быстро сказала она, – Доктор дал. Разгрызи – и не будешь чувствовать боли…
– А ты?…
– У меня есть…
– Эй, что, черт возьми, происходит?! – прорычали рядом, – Верните ему маску на место!
Маску грубо напялили на лицо, но Рик уже успел взять в рот маленькую стеклянную ампулу. Равнодушно, словно жевать стекло было обычным для него делом, он разгрыз ее и высосал горьковатое содержимое. Стекло он сплюнул прямо в маску. Он глянул на Агнессу. Та улыбалась, улыбалась немного жутковатой сумасшедшей улыбкой обреченного на муки человека.
Что-то не было похоже, чтобы она тоже разгрызала стекло…
Когда перед глазами поплыло, а в воздух взвился тонкий коварный хлыст, он понял, что Агнесса его обманула.
Она подсунула ему одну-единственную ампулу. Ту, что Эшли передал исключительно для нее…
Рик хотел было закричать что-то, уже не соображая, что происходит, но первый же удар вырубил его: лекарство подействовало.
…Агнесса получила положенные ей оставшиеся девяносто девять ударов. Она так и не потеряла сознания. До самого конца.
После последнего удара к месту экзекуции подошел самолично генерал Монкада и, стараясь не смотреть на ее изуродованную спину, проговорил что-то важно и глупо по поводу справедливости и неизбежности наказания. И самолично перерезал веревку, спутывающую руки наказанных. Тело Рика, обмякнув, упало на вытоптанную траву, и его тут же поволокли в санчасть.
А Агнесса, каким-то звериным усилием воли нашла в себе силы подняться на колени. Она дикими, заплаканными глазами глянула на генерала, после чего неожиданно для всех схватила и оттянула на его лице маску. И, секунду смотрела прямо ему в лицо. В подлинное лицо того, кто именовал себя генералом Монкадой.
Генерал опомнился, избавился от цепких пальцев, напялил маску на место и некоторое время озирался в замешательстве, пытаясь понять – видел ли кто еще то, что видела Агнесса. После этого, дрожа от негодования, приказал принести с кухни соль, зачерпнул пригоршню и обильно посыпал ее измученную спину.
Тут уже не выдержала Агнесса.
…Ее бесчувственное тело забросили в санитарный фургон, и обычно флегматичный доктор Эшли дрожащим голосом заявил, что за жизнь пациентки не ручается ни на йоту. После чего сам сел за руль и увез тело в сторону своего дома, выполняющего заодно функции больницы, морга и крематория.
Едва открыв глаза в маленькой палате санчасти, Рик уже знал, что ни на секунду не останется в этой проклятой армии проклятого генерала. Он еще не знал, что случилось с Агнессой после его отключки, и строил самые разные планы побега вместе с ней. Планы строились на различных профессиональных приемах разведки и имели высокие шансы на успех.
Но когда к нему зашел Восемьдесят Первый и поведал о случившемся – в воспаленном мозгу Рика немедленно включился механизм обратного отсчета. И уже через два часа он, не ставя никого в известность и наплевав на охрану, высокие стены и «колючку», оказался на пыльных улицах Иерихона, и уже без этой проклятой маски.
Его поступок можно было бы охарактеризовать одним словом: дезертирство. И Рик знал, что Монкада не выпустит его из города: Рик теперь слишком много знал и при этом потерял лояльность к режиму Монкады. А сбежав – вообще стал дезертиром и врагом.
Рику было все равно. Он должен был забрать Агнессу – и увезти ее отсюда. Куда? Черт! Куда-нибудь! Галактика огромна – неужели в ней не найдется место еще для двоих?
…Он, как сумасшедший, колотил в двери докторского дома, пока Торкис Эшли самолично не открыл их.
– Что вам угодно? – поинтересовался доктор.
– Она… – выдохнул Рик. – Она жива?!
– Если вы имеете в виду сеньору Матильду Гарильман, которую доставили мне не далее, как вчера, – невозмутимо произнес доктор, – то живой ее можно назвать с весьма большой натяжкой. В зависимости от того, какую религию вы исповедуете и верите ли в жизнь после вскрытия тела, произведенного в соответствии с методическими рекомендациями Объединенной ассоциации патологоанатомов. Вскрытие же, произведенное лично мною, показало отсутствие каких бы то ни было оснований для дальнейшего продолжения ее земного пути. Впрочем, если у вас есть какие-либо права на него и желание забрать для собственных целей, которые меня лично не интересуют – я не против…
Рик несколько оторопел от этой запутанной и напыщенной речи.
– Нет, совсем я не про эту сеньору… Я про Агнессу…
Доктор высунулся из дверей по пояс, огляделся, словно пытаясь убедиться, что Рик пришел один. А затем схватил его за ворот цепкой пятирней, затащил вовнутрь и захлопнул дверь.
– Кто вы? – грозно спросил Эшли.
– Я… – растерялся Рик, – Я Шестьсот Седьмой…
– Это мне ни о чем не говорит, – отрезал доктор, – К тому же вы без маски и собственно номера, который в войсках генерала Монкады принято носить на цепи в виде специального медальона…
Рик, не долго думая, расстегнул форменный комбинезон и продемонстрировал доктору кое-как залепленную фельдшером рану.
– Ах, вот вы кто… – протянул Эшли, – И на спине у вас должен быть единственный, но отчетливый след от бича.
Эшли довольно бесцеремонно ухватил Рика за подбородок и оттянул ему губу, с живым интересом заглядывая в рот.
– Порезы… Ага. Понятно. Так, значит, это ты сгрыз ампулу.
– Она сказала…
– Да-да. Она соврала. Глупая девчонка! Я еле вытащил ее с того света: подобные экзекуции редко имеют счастливый итог…
– Я хочу ее видеть! – сказал Рик.
Доктор с сомнением посмотрел на Рика, но не стал спорить. Он поманил его рукой, и оба, длинными кривыми коридорами прошли в глубину здания и спустились по лестнице в подвал. Здесь они прошли через холодные жутковатые помещения, украшенные мрачным кафелем, с большими ванными и запахом, от которого с непривычки можно было лишиться чувств. Очевидно, здесь у доктора была секционная.
Рик знал этот запах. Это был запах формалина и вымоченных в нем тел.
За секционной оказался ряд комнат, уставленных разнообразным лабораторным оборудованием. Создавалось впечатление, что Эшли было что скрывать от общественности.
Но сейчас эти детали мало интересовали Рика. Он вглядывался вперед, из-за спины доктора, в желании скорее увидеть ее.
И, наконец, увидел.
Агнесса, практически обнаженная, лежала в каком-то коконе, что издавал тонкий свист. Ее тело, казалось, плавало в теплом воздухе, покрытое датчиками и трубками, ползущими к плоскому агрегату у изголовья.
– Как она? – тихо спросил Рик.
– Завидной стойкости организм, – сказал доктор, – Уже все хорошо. Дал ей большую дозу успокаивающего, чтобы организм восстановился быстрее. Думаю, что через пару дней она сможет стать на ноги…
– …И еще один момент, – сказал Эшли, – Потом, когда вы уйдете, я слегка подправлю ей внешность. Всего пару легких штрихов.
– Зачем? – вспыхнул Рик.
– Она видела лицо генерала Монкады, – пожав плечами, сказал доктор, – Я заметил, как она заглянула ему под маску. Теперь он будет искать ее. Не для того он столько лет лишает себя удовольствия загара под нашим теплым солнцем, чтобы перестать спокойно спать по ночам.
И тут лицо у Рика стало растерянным, и сила ушла из его ног. Он сел на белый больничный стул и невероятно тоскливо взглянул в лицо Эшли.
– А я… – совершенно беспомощно произнес Рик, – Я могу подождать здесь, у вас… Пока не поговорю с ней?
Эшли внимательно посмотрел на Рика. Затем вздохнул. И произнес:
– Молодой человек, вам не отсиживаться надо, а бежать, сломя голову, пока Монкада не перекрыл все ходы и выходы. Видимо, вы ему изрядно насолили. А, может, он просто вбил что-то себе в голову. Мнительный он, наш бравый генерал…
– Я это заметил. Особенно по его манере скрывать лица… Так можно, я останусь? Ненадолго. Потом я исчезну – и никто не узнает, что я был у вас. Я умею уходить скрытно…
– Ладно, – сказал Эшли, – Оставайтесь. Только спать будете в морге. Ничего приличнее предложить вам не смогу…
– Я давно уже сплю в морге… – бесцветно произнес Рик, – Простите… Спасибо вам огромное. Мне все равно где спать…
– Из вас получился бы отличный прозектор. Мне как раз не хватает помощника. Нет? Ну, тогда я принесу вам надувной матрац и одеяло. Поупражняете на досуге легкие…
Эшли вернулся с охапкой одеял и матрацем, бросил все это на затертый кафель и сказал:
– Смотрите, молодой человек, не простудитесь. Впрочем, я выставлю вас за дверь в любом случае, сразу после вашей беседы с Агнессой. А сейчас я вас запру, если не возражаете…
Рик лишь кивнул в ответ.
Оставшись в одиночестве, он понял, насколько был самонадеян, заявив, что не боится ночевать наедине с покойниками. Он долго ворочался на тугом скрипучем матрасе, но никак не мог заснуть. Нет, он не боялся лежащих здесь тел. Смерть давно уже стала для него обыденностью, рутиной.
Рик чуть было не расхохотался от такого заявления генерала: как в принципе можно доверять людям, которые скрывают от себя собственные лица?! Но приказы не обсуждаются. Даже в этой жутковатой призрачной армии.
Тягачи были наготове. Контейнеры еще в порту при помощи кое-как починенного крана, взгромоздили на старые грузовые платформы и оттянули в безопасное место.
И с наступлением темноты колонна из трех платформ с тягачами и двух джипов двинулась. Рик ехал на внедорожнике, рядом с генералом, внимательно вглядываясь в темноту. Он не знал толком географии этого мира, за исключением оперативных карт местности, на которой предстояло разгромить сепаратистов. Сейчас же колонна ползла по разбитой дороге в другую сторону. Но – все так же, в пустыню.
Видимо, у генерала в условленном месте была назначена встреча. И точно: через пару часов движения колонна остановилась.
– Ждите меня здесь, – сказал генерал, вылез из машины и направился прочь от дороги, куда-то в чернильную пустоту.
– Генерал! – крикнул ему вслед Рик, – Генерал, я с вами!
– Охраняй груз! – приказал генерал и исчез.
Через несколько минут он вернулся. Вместе со странным человеком в бесформенном черном балахоне, лица которого не было видно, словно он тоже был в своеобразной маске, как и все здесь присутствующие.
– Странно, однако, здесь ведется бизнес… – под нос себе пробормотал Рик.
Заскрежетали затворы и двери контейнеров отошли на скрипучих кронштейнах. Человек поднял руку. В ней засверкал огоньками какой-то прибор, издавая приятные звуки. Огоньки прекратили свой бег, звук оборвался на высокой ноте. Человек кивнул стоящему рядом генералу. Они снова исчезли в темноте, и вернулся генерал уже не с пустыми руками. В них был массивный металлический чемодан.
– Вот как делаются настоящие дела! – довольным голосом произнес Монкада и сунул чемодан в руки недоумевающего Рика, – Теперь главное – доехать до Красных Казарм…
Водители тягачей бросили свои машины и перебрались во второй джип.
– А как же… – Рик указал пальцем в сторону контейнеров.
– Поехали! – приказал генерал, – Они сами разберутся с грузом…
Только когда они уже подъезжали к окраине города, позади них раздался тихий стрекот, и в небо, описав пологую дугу, взвилось красивое, сверкающее ожерелье…
– Отлично, – потирая руки, сказал генерал, – Усилия нашей разведгруппы не пропали даром. Не пришлось даже подключать регулярные силы – просто великолепно! И мы неплохо заработали на этой операции. А значит, можем теперь не слишком зависеть от податей. Собирать их, однако, все равно придется, чтобы не расслаблялось местное население…
Генерал Монкада прохаживался перед группкой офицеров, куда, зачем-то пригласили и Рика. Офицеры тупо пялились своими линзами на генерала, ожидая то ли поощрения, то ли приказа. Рик же думал об одном: как побыстрее исчезнуть с глаз долой и поскорее увидеть Агнессу.
– У меня есть идея, – продолжал генерал, – Господа офицеры, я хотел бы ввести этого сержанта в ваш почетный круг, произведя его в лейтенанты. Есть ли у кого-нибудь из вас серьезные возражения?
Офицеры молча переглянулись. Один майор, под номером Одиннадцать отделился от группы и подошел к генералу.
– Мой генерал, – произнес он, – Я бы хотел переговорить с вами с глазу на глаз…
– М-да? – недовольно произнес Монкада, и оглянулся на Рика, – Темните что-то, господин майор. Нехорошо, когда в нашей общей жизни есть что-то, что вы боитесь произнести в кругу товарищей…
– Тогда у меня нет возражений, – отрезал майор.
И отвернулся.
Офицеры разошлись. Генерал Монкада подошел к Рику и снова попытался заглянуть тому в глаза сквозь толщу стекол.
– Насколько вы искренны с нами, сержант? – поинтересовался генерал, – Что вы скрываете?
– Я ничего не скрываю, – покачал головой Рик. – Я вообще перед вами, как на ладони.
И вдруг вспомнил, где уже видел этого Одиннадцатого. Причем неоднократно.
В кафе. Когда разговаривал с Агнессой. Конечно, тогда он не придавал значения присутствию посторонних, тем более, что место это частенько оказывалось битком набитым мрачными военными в масках. Но тренированная память разведчика принялась выхватывать отложенные в кладовые «на черный день» воспоминания. Среди этих обрывков образов был и Одиннадцатый майор, что с неизменным вниманием наблюдал за Агнессой.
А с чего ты, черт возьми, взял, что такой эффектной девушкой должен интересоваться лишь ты один?! Только на основании того, что на совести твоей миллионы загубленных жизней и руки по локоть в крови? А Агнесса давно не ребенок. И что он, человек без собственного имени, вообще знает о ее жизни?
Это был очень плохой признак: он перестал считать значимым все происходящее вне его собственного мира, доступ в который имела лишь Агнесса – но ведь и она не знала об этом…
Надо немедленно разыскать ее и открыться. И рассказать, наконец, все то, что накопилось в больной душе. Все и сразу. А дальше… Что будет дальше – пусть решают небеса. Он уже не в силах тащить в себе эту ношу…
– Сержант, ты слышишь меня? – с недоброй насмешкой в голосе произнес генерал. – Я бы хотел, чтобы ты сегодня не покидал часть. Я могу вызвать тебя на беседу в любой момент. Я уверен, что мне не скажут о тебе ничего такого, чего бы я не знал. И все же… Ты понял меня?
– Так точно…
Этой же ночью он ушел в город. Нашел древний телефон-автомат, закатил в приемную щель серебряный кредит и набрал номер, что дала ему Агнесса.
– Да, – раздался в трубке детский голос. – Кто это?
– Это… Передайте Агнессе, что я буду ждать, где обычно, – сказал Рик и повесил трубку.
Он стоял в темном переулке на окраине города, там, где его обычно подбирала на машине Агнесса. Его била мелкая дрожь.
Он скажет все… Все…
Агнесса подкатила на джипе с большим опозданием. Рик молча запрыгнул в джип, который быстро унес их в ночную пустыню. Как обычно.
– …Прости, – сказала она, – Меня задержали на работе…
– Майор со значком «одиннадцать»? – поинтересовался Рик.
– С чего ты взял? – Агнесса переменилась в лице и настороженно посмотрела на Рика. – А откуда ты его знаешь?
Рик рассмеялся:
– Замечательно: откуда я знаю офицера армии генерала Монкады! Просто великолепно!
Агнесса слегка склонила голову и чуть улыбнулась:
– Уж не ревнуешь ли ты, сержант?
– Я? – нервно дернул плечом Рик, – С какой стати? О, нет. Ничуть!
– Врешь, – удовлетворенно констатировала Агнесса, – Вижу, что врешь, хоть ты и в маске. Ревнуешь. Только зря. Ведь между мной и тобой все равно ничего нет. Ты не с этой планеты, и я тебя совсем не знаю…
– А майора в наморднике, стало быть, знаешь?
– Во всяком случае, я догадываюсь, кто он. И вообще – с какой стати ты меня отчитываешь? Я не маленькая девочка, чтобы выслушивать такое от всяких сержантов…
Наступило молчание. Рик понял, что, по крайней мере, сегодня, он не сможет сказать ей того, что хотел. Просто физически.
– Ладно, – примирительно сказала Агнесса и взяла его за руку, – Прости. Я не то хотела сказать…
– Нет проблем, Агнесса, – отозвался Рик, – Нет проблем…
Через три дня майор Одиннадцатый был в патруле. Внезапно он почувствовал себя плохо и осел на мостовую. Когда его доставили в Красные Казармы, должность майора уже была вакантной. Прибывший в часть доктор Эшли констатировал смерть от сердечного приступа. Правда, после этого подпер лысую голову мослатой рукой и надолго задумался.
После чего при помощи почетного караула погрузил тело в катафалк.
…Катафалк в Иерихоне был своеобразный. Начать с того, что двигался он по рельсам. И вообще, строго говоря, был это невероятно старый трамвай. Только без стенок, обильно украшенный венками и черными лентами. Единственная функционирующая трамвайная линия вела через город, мимо Красных казарм, к дому доктора Эшли, где, помимо прочего, находилась прозекторская, морг и крематорий.
С печальным звоном экзотический катафалк уполз за угол трехэтажного дома в непонятном эклектическом стиле. Рик проводил его равнодушным взглядом. Не в первый раз его недоброжелатели внезапно умирают от сердечного приступа. Будем считать, что у него просто дурной глаз. И забудем…
На следующую встречу Агнесса не пришла. И на следующую за ней – тоже. Телефон ее не отвечал.
Рик не находил себе места. Он ходил, как лунатик, выполняя приказы и совершая какие-то действия, будто все это происходило с кем-то другим…
Оставаясь в своей «келье», он тихо выл, будто загнанный в угол дикий зверь.
И все ж она появилась. С осунувшимся, заплаканным лицом, молчаливая и чужая. Это не имело никакого значения. Все равно он расскажет ей правду. И про этого майора – тоже, если хватит духу….
– Что случилось? – спросил он.
– Можно подумать, ты не знаешь, – отозвалась Агнесса, – Сегодня мы видимся в последний раз. Я не хочу больше мучиться и мучить тебя.
– Я тоже… – тихо сказал Рик, – Я должен тебе кое-что сказать…
Но он не успел ничего сказать. По концам переулка вспыхнул свет.
– Эй, там! Вы, оба! Поднимите руки не шевелитесь! Не вздумайте хвататься за оружие!
Никакого оружия у Рика не было. А даже, если бы и было, он ни за что не подверг бы опасности Агнессу.
К ним с двух сторон подбежали солдаты и окружили плотным кольцом, наставив оружие. Вперед вышел лейтенант – командир разведвзвода Рика.
– Сержант, покажи-ка мне свои руки! – приказал он.
Рик послушно протянул ладони лейтенанту. На запястьях тут же защелкнулись браслеты.
– Сержант, личный номер Шестьсот Семь! Вы задержаны за самовольную отлучку из части и подозрение в дезертирстве, – торжественно и сурово провозгласил лейтенант, – Сеньорита, вам тоже надлежит следовать с нами.
– Отпустите ее, – потребовал Рик, – Она-то здесь причем?
– Приказ генерала Монкады, – отрезал лейтенант.
Агнесса посмотрела долгим взглядом на Рика и молча пошла туда, куда повел ее нежданный конвой. Она не сказала ни слова в свое оправдание. Их просто посадили между солдатами в кузов грузовика и повезли в сторону Красных казарм.
7
Рик с тоской ожидал допроса – одного из тех, что по воле кого-то сильного и беспощадного определяли дальнейшей ход его корявой и странной судьбы. Он сидел в тесном каземате и с тоской проклинал самого себя за то, что так и не успел рассказать ей все, что так долго собирался… Хотелось рыдать и биться головой о кирпичные стены. Но не было ни слез, ни сил.Даже на то, чтобы просто убить себя.
Самым страшным было то, что он сам – сам подставил под удар единственное дорогое ему существо. В этом был какой-то рок, какая-то жестокая усмешка судьбы, загадка. Загадка, которая все еще заставляла его цепляться за жизнь и не превращаться в стонущую и хныкающую биомассу…
…Допроса не было. И в этом деле генерал Монкада проявил свойственную ему оригинальность.
Просто рано утром Рика разбудил горнист, который через посредство специального отверстия в собственной маске приложился к мундштуку горна и сигналил общее построение. Потом, видимо, было поднятие флага. А после залязгали ключи в замке, заскулила дверь и в каземат вошли конвоиры, облаченные в парадную форму.
– Пошли, Шестьсот Седьмой, – виновато сказал один из них, Восемьдесят Первый, – Все уже построились…
Рика вывели на плац, прямо перед широким массивным балконом, что, казалось, едва держался на тонких колоннах галереи. Рик вздрогнул: с противоположного конца внутреннего двора в его сторону вели Агнессу.
Их поставили рядом, под охраной четырех вооруженных крепышей, на виду у всего личного состава, что заполнил пространство внутреннего дворика, оставив место лишь для них, да для странного деревянного бруса на поперечных ножках, что стоял в сторонке. Этот брус сразу очень не понравился Рику.
На балкон величественно вышел генерал Монкада. На этот раз он был не в полевой форме, а в парадной, самой роскошной, из тех, что доводилось видеть Рику за все время службы. Синий, шитый золотом китель, заправленные в сверкающие сапоги брюки с золотыми лампасами, те же титанические эполеты и гирлянды аксельбантов, бесчисленные ордена и наградные планки и венчающая все это громадная лихо загнутая фуражка – также шитая золотом, но – с круглой дыркой на месте герба – такой же, что украшала вяло колышащийся над головами флаг. Странно на фоне всего этого великолепия смотрелась грубая маска с красноватыми линзами.
Генерал приветливо поднял руку, и армия разразилась стройным многоголосым приветствием. Когда рев тысяч глоток умолк, генерал заговорил торжественно и четко. Голос его усиливался громкоговорителями и разносился по плацу с неприятным эхом.
– Друзья! – начал генерал Монкада, – Братья по оружию! Вот уже сколько лет мы вместе, плечом к плечу ведем беспощадную борьбу за свободу, независимость и процветание нашего народа. Мы отстояли Иерихон перед лицом проклятых карателей, мы отражали банды наемников и мародеров, мы, наконец, изгнали из стен нашего города непобедимую, как казалось некоторым, бронированную армаду Директории…
«Ну, зачем же так завираться, – скривился под маской Рик, – Изгнали они, понимаете ли… Однако, к чему весь этот пафос? Неужели, наконец, расстреляют?..»
…– Мы чтим наше боевое братство и плечо товарища, на которое можно положиться в любую минуту, – продолжал генерал, явно приближая свою речь к апофеозу, – И потому каленым железом должны выжигать любые признаки разложения в собственной среде. Кое-кто считает, что ему не писан наш армейский устав. Что он может, в нарушение приказа, удирать по ночам из части, приятно проводя время за пределами казарм, где даже во сне солдаты стоят на страже интересов родины. Более того, кое-кто считает возможным осквернять память боевого товарища, да еще – старшего по званию, заводя сразу после его гибели интрижки с его же невестой… Бывшей, конечно…
Рик быстро посмотрел на Агнессу. Та, не глядя на него, тихо отрицательно покачала головой. Рик сразу успокоился. И даже улыбнулся.
– Мы, солдаты, привыкли к прямоте, – уже рычал Монкада, – А потому, этот кое-кто стоит перед вами. Рядом со своей ветреной подружкой. Имя ему – Шестьсот Седьмой! Я не отрицаю: в целом он отличный солдат, хороший сержант, но устав един для всех. Так же, как и соглашение с жителями города, по которому те не должны лезть в дела моей армии! Мой лучший майор умер, не выдержав вести об измене любимой! И я это считаю вмешательством!..
Рик тихо затрясся. Со стороны могло показаться, что он рыдает. И он, действительно, едва не плакал. От смеха.
– Но я – мягкий человек. Это вам сказали бы все расстрелянные по моему приказу. Никто из них не мог бы пожаловаться на строгость наказания. Ведь всем известно, что бы сделали с виновным в этой ситуации в войсках Директории. Поэтому Шестьсот Седьмой и сеньорита Агнесса приговариваются административному наказанию – в общей сложности к ста ударам плетью. В интересах дамы потерять сознание при первом же ударе. Тогда остальные достанутся тому, кто этого заслужил больше. Привести приговор в исполнение!
Рик в ярости сжал кулаки. Но он был бессилен против этой машины, что уже закрутилась и тянет его позорному итогу. Он в ужасе посмотрел на Агнессу. В глазах той появились слезы.
Перед строем, приветливо приподнимая черную шляпу и сдержанно кланяясь стоящему на балконе генералу, неспешно прошествовал доктор Торкис Эшли. Он подошел к приговоренным, пощупал им пульс, заглянул в зрачки Агнессе… Рик краем глаза увидел, как тот что-то незаметно сунул в руку девушке. После этого доктор отошел в сторонку и смиренно присел на скамеечке.
Рика и Агнессу довольно грубо потащили к деревянному брусу, заставили опуститься на колени и принялись приматывать к нему вытянутые руки.
Теперь оба были точно напротив друг друга, и руки их соприкасались, связанные одной грубой пеньковой веревкой…
– Агнесса! – прохрипел Рик и, подавшись вперед, изогнувшись, о плечо с треском сорвал с себя маску, – Я должен был сделать это раньше…
Агнесса смотрела на него, не узнавая по-прежнему. Да и как можно было узнать человека, который дважды прошел через пластическую мясорубку?! Но тут на миг соединились их взгляды. Просто взгляды – безо всяких стекол…
– Ты… – выдохнула Агнесса, – Это ты…
– Да… – эхом отозвался Рик, – Это я…
Секунды хватило, чтобы они, глядя друг другу в глаза, все поняли. Все, что надо было сказать когда-то, что не было сказано и уже, наверное, никогда не будет…
Агнесса быстро сунула в руку Рика маленький предмет.
– Это ампула, – быстро сказала она, – Доктор дал. Разгрызи – и не будешь чувствовать боли…
– А ты?…
– У меня есть…
– Эй, что, черт возьми, происходит?! – прорычали рядом, – Верните ему маску на место!
Маску грубо напялили на лицо, но Рик уже успел взять в рот маленькую стеклянную ампулу. Равнодушно, словно жевать стекло было обычным для него делом, он разгрыз ее и высосал горьковатое содержимое. Стекло он сплюнул прямо в маску. Он глянул на Агнессу. Та улыбалась, улыбалась немного жутковатой сумасшедшей улыбкой обреченного на муки человека.
Что-то не было похоже, чтобы она тоже разгрызала стекло…
Когда перед глазами поплыло, а в воздух взвился тонкий коварный хлыст, он понял, что Агнесса его обманула.
Она подсунула ему одну-единственную ампулу. Ту, что Эшли передал исключительно для нее…
Рик хотел было закричать что-то, уже не соображая, что происходит, но первый же удар вырубил его: лекарство подействовало.
…Агнесса получила положенные ей оставшиеся девяносто девять ударов. Она так и не потеряла сознания. До самого конца.
После последнего удара к месту экзекуции подошел самолично генерал Монкада и, стараясь не смотреть на ее изуродованную спину, проговорил что-то важно и глупо по поводу справедливости и неизбежности наказания. И самолично перерезал веревку, спутывающую руки наказанных. Тело Рика, обмякнув, упало на вытоптанную траву, и его тут же поволокли в санчасть.
А Агнесса, каким-то звериным усилием воли нашла в себе силы подняться на колени. Она дикими, заплаканными глазами глянула на генерала, после чего неожиданно для всех схватила и оттянула на его лице маску. И, секунду смотрела прямо ему в лицо. В подлинное лицо того, кто именовал себя генералом Монкадой.
Генерал опомнился, избавился от цепких пальцев, напялил маску на место и некоторое время озирался в замешательстве, пытаясь понять – видел ли кто еще то, что видела Агнесса. После этого, дрожа от негодования, приказал принести с кухни соль, зачерпнул пригоршню и обильно посыпал ее измученную спину.
Тут уже не выдержала Агнесса.
…Ее бесчувственное тело забросили в санитарный фургон, и обычно флегматичный доктор Эшли дрожащим голосом заявил, что за жизнь пациентки не ручается ни на йоту. После чего сам сел за руль и увез тело в сторону своего дома, выполняющего заодно функции больницы, морга и крематория.
Едва открыв глаза в маленькой палате санчасти, Рик уже знал, что ни на секунду не останется в этой проклятой армии проклятого генерала. Он еще не знал, что случилось с Агнессой после его отключки, и строил самые разные планы побега вместе с ней. Планы строились на различных профессиональных приемах разведки и имели высокие шансы на успех.
Но когда к нему зашел Восемьдесят Первый и поведал о случившемся – в воспаленном мозгу Рика немедленно включился механизм обратного отсчета. И уже через два часа он, не ставя никого в известность и наплевав на охрану, высокие стены и «колючку», оказался на пыльных улицах Иерихона, и уже без этой проклятой маски.
Его поступок можно было бы охарактеризовать одним словом: дезертирство. И Рик знал, что Монкада не выпустит его из города: Рик теперь слишком много знал и при этом потерял лояльность к режиму Монкады. А сбежав – вообще стал дезертиром и врагом.
Рику было все равно. Он должен был забрать Агнессу – и увезти ее отсюда. Куда? Черт! Куда-нибудь! Галактика огромна – неужели в ней не найдется место еще для двоих?
…Он, как сумасшедший, колотил в двери докторского дома, пока Торкис Эшли самолично не открыл их.
– Что вам угодно? – поинтересовался доктор.
– Она… – выдохнул Рик. – Она жива?!
– Если вы имеете в виду сеньору Матильду Гарильман, которую доставили мне не далее, как вчера, – невозмутимо произнес доктор, – то живой ее можно назвать с весьма большой натяжкой. В зависимости от того, какую религию вы исповедуете и верите ли в жизнь после вскрытия тела, произведенного в соответствии с методическими рекомендациями Объединенной ассоциации патологоанатомов. Вскрытие же, произведенное лично мною, показало отсутствие каких бы то ни было оснований для дальнейшего продолжения ее земного пути. Впрочем, если у вас есть какие-либо права на него и желание забрать для собственных целей, которые меня лично не интересуют – я не против…
Рик несколько оторопел от этой запутанной и напыщенной речи.
– Нет, совсем я не про эту сеньору… Я про Агнессу…
Доктор высунулся из дверей по пояс, огляделся, словно пытаясь убедиться, что Рик пришел один. А затем схватил его за ворот цепкой пятирней, затащил вовнутрь и захлопнул дверь.
– Кто вы? – грозно спросил Эшли.
– Я… – растерялся Рик, – Я Шестьсот Седьмой…
– Это мне ни о чем не говорит, – отрезал доктор, – К тому же вы без маски и собственно номера, который в войсках генерала Монкады принято носить на цепи в виде специального медальона…
Рик, не долго думая, расстегнул форменный комбинезон и продемонстрировал доктору кое-как залепленную фельдшером рану.
– Ах, вот вы кто… – протянул Эшли, – И на спине у вас должен быть единственный, но отчетливый след от бича.
Эшли довольно бесцеремонно ухватил Рика за подбородок и оттянул ему губу, с живым интересом заглядывая в рот.
– Порезы… Ага. Понятно. Так, значит, это ты сгрыз ампулу.
– Она сказала…
– Да-да. Она соврала. Глупая девчонка! Я еле вытащил ее с того света: подобные экзекуции редко имеют счастливый итог…
– Я хочу ее видеть! – сказал Рик.
Доктор с сомнением посмотрел на Рика, но не стал спорить. Он поманил его рукой, и оба, длинными кривыми коридорами прошли в глубину здания и спустились по лестнице в подвал. Здесь они прошли через холодные жутковатые помещения, украшенные мрачным кафелем, с большими ванными и запахом, от которого с непривычки можно было лишиться чувств. Очевидно, здесь у доктора была секционная.
Рик знал этот запах. Это был запах формалина и вымоченных в нем тел.
За секционной оказался ряд комнат, уставленных разнообразным лабораторным оборудованием. Создавалось впечатление, что Эшли было что скрывать от общественности.
Но сейчас эти детали мало интересовали Рика. Он вглядывался вперед, из-за спины доктора, в желании скорее увидеть ее.
И, наконец, увидел.
Агнесса, практически обнаженная, лежала в каком-то коконе, что издавал тонкий свист. Ее тело, казалось, плавало в теплом воздухе, покрытое датчиками и трубками, ползущими к плоскому агрегату у изголовья.
– Как она? – тихо спросил Рик.
– Завидной стойкости организм, – сказал доктор, – Уже все хорошо. Дал ей большую дозу успокаивающего, чтобы организм восстановился быстрее. Думаю, что через пару дней она сможет стать на ноги…
– …И еще один момент, – сказал Эшли, – Потом, когда вы уйдете, я слегка подправлю ей внешность. Всего пару легких штрихов.
– Зачем? – вспыхнул Рик.
– Она видела лицо генерала Монкады, – пожав плечами, сказал доктор, – Я заметил, как она заглянула ему под маску. Теперь он будет искать ее. Не для того он столько лет лишает себя удовольствия загара под нашим теплым солнцем, чтобы перестать спокойно спать по ночам.
И тут лицо у Рика стало растерянным, и сила ушла из его ног. Он сел на белый больничный стул и невероятно тоскливо взглянул в лицо Эшли.
– А я… – совершенно беспомощно произнес Рик, – Я могу подождать здесь, у вас… Пока не поговорю с ней?
Эшли внимательно посмотрел на Рика. Затем вздохнул. И произнес:
– Молодой человек, вам не отсиживаться надо, а бежать, сломя голову, пока Монкада не перекрыл все ходы и выходы. Видимо, вы ему изрядно насолили. А, может, он просто вбил что-то себе в голову. Мнительный он, наш бравый генерал…
– Я это заметил. Особенно по его манере скрывать лица… Так можно, я останусь? Ненадолго. Потом я исчезну – и никто не узнает, что я был у вас. Я умею уходить скрытно…
– Ладно, – сказал Эшли, – Оставайтесь. Только спать будете в морге. Ничего приличнее предложить вам не смогу…
– Я давно уже сплю в морге… – бесцветно произнес Рик, – Простите… Спасибо вам огромное. Мне все равно где спать…
– Из вас получился бы отличный прозектор. Мне как раз не хватает помощника. Нет? Ну, тогда я принесу вам надувной матрац и одеяло. Поупражняете на досуге легкие…
Эшли вернулся с охапкой одеял и матрацем, бросил все это на затертый кафель и сказал:
– Смотрите, молодой человек, не простудитесь. Впрочем, я выставлю вас за дверь в любом случае, сразу после вашей беседы с Агнессой. А сейчас я вас запру, если не возражаете…
Рик лишь кивнул в ответ.
Оставшись в одиночестве, он понял, насколько был самонадеян, заявив, что не боится ночевать наедине с покойниками. Он долго ворочался на тугом скрипучем матрасе, но никак не мог заснуть. Нет, он не боялся лежащих здесь тел. Смерть давно уже стала для него обыденностью, рутиной.