Страница:
– Охрана! – произнес контрразведчик, вздыхая. Во взгляде его проглядывало одно сплошное разочарование, – В камеру его.
Вошел сонный боец и прямо в кресле укатил Огилви прочь.
В комнате остались лишь контрразведчик и командор Томас.
Томас уселся на краю стола, задумчиво болтая ногами в массивных ботинках.
– В этом городе одни сумасшедшие. Вам не кажется это странным, а, Коцепус? – полуутвердительно-полувопросительно произнес командор.
Контрразведчик кивнул:
– И еще вот что странно… Эскадрон – то Белый, а флаг, почему-то – желтый. Что это может означать. А?
Томас молча смотрел в узкую бойницу под потолком. Щель в бетоне наполнялась густым расплавленным светом заходящего солнца.
Коцепус спрыгнул со стола и разложил на нем большой лист плотной, но изрядно помятой бумаги.
– Командаторе, гляньте. Я взял в местном архиве карту этой преисподней. Смотрите…Вот центральный район, вот порт, вот окраины. Вот здесь заводы, кажется… Ни один из них не работает. Кто бы они ни были – они могут там прятаться. Чтобы прочесать эти места, потребуется целая армия. Поэтому есть предложение: мы их просто заминируем…
– Это что? – палец Томаса уперся в схематически изображенную на карте большую проплешину.
– Пустошь. Архивариус сказал, это место местные называют «Котел». Там живут бездомные. По сути – это просто свалка.
– Просто свалка… – тихо, словно приглушенное эхо, отозвался Томас.
Трухлявый остов тяжелого танка прорыва типа «Вепрь» давно обосновался на этом перекрестке. Когда-то его экипаж наивно решил, что такая позиция позволит ему контролировать сразу две улицы – на всю длину. Задумка была, в общем, неплохая: реакции бортового компьютера вполне хватало, чтобы в течение пары-тройки секунд обслуживать одновременно несколько целей на 360 градусов в окружности и с углом по высоте до 85 градусов от горизонтали.
В пылу сражения башня, видимо вертелась со скоростью вертолетного винта, едва не задевая толстым стволом стены – благо, экипаж сидел ниже, в амортизационном коконе.
Только вот конус «мертвой зоны» – десять градусов в окружности над башней сыграл с бронированным монстром злую шутку: какой-то оборванец просто-напросто подполз к краю ближайшей крыши и, не размениваясь на мелочи, сбросил на рыгающее огнем чудище ящик кумулятивных гранат.
На этом, собственно, битва за перекресток для танка и его экипажа закончилась. Началось медленное движение к первоначальному состоянию – распаду вещества на молекулы, молекул – на атомы… И окисление, окисление, окисление…
Этот долгий процесс распада был неожиданно и грубо ускорен. На перекресток медленно выкатился бронетранспортер с эмблемой Директории и бульдозерным ножом, навешанным на морду. Не снижая хода, он врезался в трухлявый металл. Отчего взвыл, задрал скошенный нос и, круша пыльную ржу, полез вверх. Взгромоздясь на лишенный башни корпус, транспортер завертелся на месте, словно исполняя глумливый танец на могиле поверженного врага. Корпус танка охнул и развалился, а бронетранспортер, как ни в чем не бывало, продолжил свой путь, пыля порыжевшими бронеколесами.
Наблюдавшие эту картину солдаты, задумчиво закурили.
– М-да… – сказал один из них, – Интересная атмосфера на этой планете. Говорят, просто идеальная для здоровья, и совершенно губительная для техники…
– Надеюсь, мы здесь ненадолго, – коротко ответил второй, и оба, не спеша, двинулись вслед за бронетранспортером.
…А на перекрестке грузовик уже высаживал патруль. Небольшим встроенным подьемным краном выгружался управляемый боевой робот, во внутренностях которого отчаянно вертел головой сержант.
– Эй, легче! Мне главное живым добраться до земли, а там я уже как дома…Майна!
– Что? – кричал водитель, приставляя ладонь к уху. Водитель был очень лопоухий, при этом одно его ухо умудрилось выпирать больше другого.
– Да поставь же ты меня на землю, дружище, ей богу! Все, все, огромное тебе спасибо… Послал же командор помощничков…
Сержант бубнил себе под нос какие-то невразумительные прибаутки, одновременно тестируя системы своего шагающего робота.
– Так, – бормотал сержант, – Это в норме, это работает, это… А, и так сойдет… Это примотаем… А это – отломать к чертовой бабушке… Упс! А это что за рождественская фотография на консоли? Неужто любимая бабушка прежнего оператора?.. Нет, пожалуй, слишком грудастая для бабушки…
Он подергал за рычаги, и принялся подгонять пулеметы по горизонту. Визжали приводы, внушительно раскачивались толстые ленты с патронами трех цветов, поочередно – бронебойный, разрывной, трассирующий.
Рядом стоял солдат в мотоброне попроще – растерянный тонкошеий новобранец.
С борта грузовика соскочил контрразведчик Коцепус и принялся осматриваться, отдавая патрульным указания. И без того очевидные и совершенно не нужные.
– На этом перекрестке вы будете проверять всех без исключения, – назидательно говорил Коцепус, для пущей важности нацепив на нос полагающийся по статусу монокль, – Едва заметите что подозрительное, сразу же сообщайте командору и задерживайте. С наступлением темноты – осветить улицу прожекторами, и пресекать всякое хождение. Но, все-таки, попытайтесь наладить с местными жителями контакт…
– Скажите, господин майор, а рядом с нами кто-нибудь будет? – робко спросил солдатик, – Нас всего двое. А тех…
– Един лишь Господь! – низко захохотал сержант, – Все будет в порядке, мой майор! Будьте спокойны, мой майор. Пресечем и наладим! Ни одна собака мимо не проскочит.
– Здесь нет собак, – почему-то ответил Коцепус, забираясь обратно в кузов, и надвигая на лоб каску, – Ни собак, ни кошек, ни тараканов. Здесь вообще нет ни одной твари глупее нас. Ничего здесь нет, в этой дыре. Одна желтая пыль, да генерал Монкада.
Сержант с рядовым сделали умный вид, переваривая эту вводную. Контрразведчик прервал неловкую паузу, рявкнув:
– Следующий пост в трех кварталах от вас! И не дай вам бог сомкнуть глаза, заразы!
И грузовик, взвыв, поехал прочь. Коцепус из кузова многозначительно погрозил патрульным кулаком в черной перчатке.
– Я просто не хотел говорить, вначале, смысла не было, – промямлил Хорхе, – Но я знаю, вернее слышал от тех, кто знает…
– Ну, – мрачно произнесла Агнесса.
– Такая штука, – невозмутимо продолжил Хорхе, – Дело в том, что у каждого солдата Директории есть точно такой же чип. Ты представляешь? Он запломбирован в коренном зубе. Там хранится вся информация о солдате, если тому даст в бою по голове так, что он забудет какой носок правый, а какой левый. И еще эти чипы зарегистрированы в сети общего армейского учета… Полезно для интендантов – кому сколько фляжек выдано, сколько касок придется списать по причине дырки от снаряда и тому подобное… Вроде радиоошейника у собаки.
Глаза Агнессы засветились недобрыми огоньками.
– Если ты говоришь правду… Нам надо раздобыть такой чип, Хорхе.
– Ага, пойди попроси, – усмехнувшись, кивнул Хорхе на маневрирующего по перекрестку сержанта – с грохотом и визгом сервомоторов, шипением гидро– и пневмосистем, – Ты, что с ума сошла? Это же Джек Потрошитель, он ждет только повода…
– Нам нужен один солдат, не больше, – упрямо сказала Агнесса, – Их понаехало человек двести. Убудет с них, что ли?
Хорхе, пружиня, спрыгнул на захламленный пол подвала.
– Да что же ты хочешь сделать, сумасшедшая девчонка?!
– Прикинусь зубной феей, – мрачно ответила Агнесса.
Сержант, сидя в своей клетке, недовольно вытирал промасленной тряпкой лысую голову.
– Вот это жарища! Эй, Картман, ты где там?
– Я здесь. Сижу! – неохотно отозвался солдат.
– А чего ты расселся, как сержант на дембеле?! Ты ходи! Туда ходи, обратно ходи! Ходи с подозрительным видом! Во-от… Вот, так… Э, нет, так никуда не годится! Когда я смотрю на тебя, мне самому хочется тебя арестовать! Прямее спину, плечи разведи… С ума сойти – мотоброня из любого дистрофика делает настоящего мачисто, а когда я смотрю на тебя, у меня голова кружится, думаю, сейчас повалишься от истощения. Давай, работай булками!
Солдат с обреченным видом ходил взад-вперед по перекрестку, шипя мотоброней и истекая потом.
– Смотри, а это что? – воскликнул вдруг сержант, и весь механизированный каркас, казалось, потянулся вслед взгляду водителя, – Автомат?! Ей, богу – самый настоящий довоенный автомат! Мама, мама, он когда-то выдавал холодное прехолодное, баночное пиво…
– А это что такое – пиво? – остановившись, поинтересовался солдатик.
– Пиво? – ласково сказал сержант, – С какой же планеты ты свалился на мою голову? Пиво, брат, это такая газировка. Только ее можно выпить больше… А ну-ка, я слышал они прочные, эти довоенные автоматы.
– Да он поломан давным-давно, вон, весь в ржавчине, дырка от пули вон в боку…
– Я верю в чудеса, сынок. Монета есть?
Агнесса сидела на куче мусора и металлического хлама на пустыре, что весьма условно обозначал собою городскую черту. Хорхе носился вокруг девушки, возбужденно размахивая своими конечностями – шлангами.
– Ты совсем с ума сошла? – причитал он, – Как это вообще возможно сделать?
– Я знаю, – спокойно отвечала Агнесса, – Смотри, что мы сделаем…
И она шепотом принялась излагать свой план Хорхе.
– Поехали, – сказала она, наконец, решительно, и сунула руку прямо в кучу хлама, на которой сидела вместе со своим эксцентричным роботом.
Груда хлама внезапно взревела, ожила и, распадаясь на куски, резко дернулась с места, неся на себе робота и Агнессу на чистое место и самым чудесным образом превращаясь в такой же ржавый, как и все вокруг, огромный армейский внедорожник без «верха». Теперь она сидела за рулем столь стремительно размаскированной машины, а Хорхе с отвращением выбрасывал за борт остатки маскировочного хлама.
– Главное, улыбаться! – сказала Агнесса, – Военные так любят, когда им улыбаются!
Картман стоял, упершись в выцветший рисунок на гнилой жести и безуспешно пинал ржавый бок пивного автомата.
– Монету пусть вернет, хотя бы! – ныл он, – Слушайте, сержант, а ведь если внутри что-то и вправду есть, то оно, уж точно, лежит уже там лет десять, не меньше…
– Представляешь, какая у него выдержка! – сверкнул глазами сержант и двинул по неровной тумбе огромным манипулятором.
Внутри автомата что-то лопнуло, звякнуло, и с жестяным стуком плюхнулось в темное пыльное окошко.
– Ну, надо же, – пробормотал удивленный Картман.
В глубине грязной ниши, каталась и тряслась одинокая пивная банка. Ее распирало давление, и она медленно, пощелкивая, приобретала шарообразную форму.
Сержант и его подчиненный, как завороженные, смотрели на эту одинокую банку. А за их спинами, хорошо видимое через широкую, выходящую на набережную, улицу сверкало лазурное неподвижное море.
Сержант вздрогнул, будто спиной почувствовав постороннее присутствие. И вместе с ним всеми титановыми мышцами вздрогнул мощный полуторатонный агрегат.
Они обернулись.
Вдалеке на длинный волнорез выходила тонкая фигурка девушки. В одной майке, едва прикрывающей бедра.
Это была Агнесса.
Сержант сухо сглотнул и с трудом выдавил:
– Е-мое. Картман, гляди…
Картман продолжал уныло трясти мертвый автомат. Все же он оглянулся.
– Смотри… Гм… Местное население, – сержант резко ожил, – Надо у нее проверить документы, срочно.
Он не стал уточнять, что для Агнессы с его стороны это будет уже третья проверка за день. Зато это – железная причина, чтобы заговорить с любой понравившейся девушкой….
– Иди, – повторил сержант, – Спросишь, как погода и все такое прочее.
Иди!
Картман покраснел, как рак.
– Может вы сами, сержант? Я как – то…
– Солдатик, это приказ. Ты соображаешь? Вместо очаровательного кавалера к ней подойдет знакомиться экскаватор? А я не имею права окидать машину. Она-то наверное, симпатичных мужчин и не видела в своей жизни, а тут ты, парень – хоть куда! Спросишь, где живет. А то я завтра сменюсь, пойдем к ней в гости. Так что бегом. Я, если что, тебя прикрою, – бодро сказал он, поводя пулеметами.
Картман, отправился к набережной, поскрипывая мотоброней и страдая от жары.
– Улица Фулмарк, 40, – усмехнулся сержант, провожая взглядом солдата, – Давай, не подкачай… Если что – ты меня к ней притащил, красавчик…
Картман обреченно подошел к волнорезу. Агнесса медленно стянула через голову майку и легла спиной на раскаленный, как противень, бетон, словно устраиваясь загорать. У Картмана чуть не отнялись ноги. Благо, мотоброня подхватила его, принимая за обессилившее в бою тело.
Сержант, выкатив глаза и, словно обезьяна, повиснув на кронштейнах своей клетки, командовал оглушительным шепотом:
– Иди! Ай! Ой! Да, иди, иди, салага! Увалень деревенский…
Картман, услышав, сдавленные вопли сержанта снова начал двигаться. И, наконец, подошел.
– Э-э… – промямлил он, – Патруль Пустынной Стражи. Ваши документы, пожалуйста…
– Вам не жарко? – участливо поинтересовалась Агнесса – А документов, к сожалению у меня с собой нет… Да и положить, в общем-то, некуда…
Она провела руками вдоль линий своего прекрасного тела.
Картман затравленно оглянулся. Его взгляд наткнулся на покачивающийся кулак сержанта.
– Я живу недалеко, – томно произнесла Агнесса, – совсем рядом. Можно, я здесь немного позагораю?
Она ослепительно улыбнулась.
– А где вы живете? – тупо спросил Картман.
– Улица Фулмарк, 40. Совсем рядом….
– У вас нет документов? – Картман, казалось, обрел под ногами почву, его голос окреп. – Вынужден вас задержать до выяснения обстоятельств. Встаньте и оденьтесь, пожалуйста.
– Ну, пожалуйста, я сейчас принесу документы, не арестовывайте меня, ну, пожалуйста.
– Я вам, говорю, вставайте, – занервничал Картман, непроизвольно трогая автомат.
– Ладно, – вздохнула Агнесса.
Она села на бетоне, поджав ноги, прямо спиной к Картману.
…Солдатик смотрел на нее, глаза у него расширялись от ужаса. Руки онемели, тело остолбенело, язык присох к небу.
А она оглянулась и, быстро натянув майку, ослепительно улыбнулась ему через плечо….
…Из-за поворота вдруг донесся истошный рев, и прямо на них, поднимая клубы желтой пыли, выскочил облезлый джип с маленьким уродцем за рулем. Вцепившись, в толстенную дугу безопасности с разбитыми фарами на ней, не переставая, орал мальчишка. Картман, разинув рот, издал какой-то полувопль-полуписк, глядя на несущегося на него железного монстра.
Не успев притормозить, джип с размаху двинул бампером Картмана в грудь, защищенную мотоброней. Картман с воплем повалился, словно статуя, поверженная варварами. Он даже не успел схватиться за автомат, как Агнесса ловко прицепила сзади к его оружейной сбруе огромный монтажный карабин на стальном тросике.
Хорхе – а это был он – за визжал, тыча обрубками пальцев в лежащего.
– Батарею ему вынь, вынь батарею!!!
Агнесса вскочила, как кошка на грудь Картмана, и занесла над ним вытащенный откуда-то огромный зазубренный штык-нож. Глядя на лезвие, Картман смог только громко икнуть.
Сержант от неожиданности грохнулся на пол кабины своего робота.
– Держись, Картман! – проревел он, и робот, словно в замедленном кино, ухая и вминая размягченный солнцем асфальт, понесся прямо на джип. Сержанта вовсю болтало в кабине – он не был пристегнут, как это полагалось в движении – и от яростного вращения пулеметами толку было мало.
Тем не менее, сержант успевал, что было мочи, орать в рацию:
– Нападение! На третий пост! Мэйдэй! Мэйдей!
И тут пулеметы, навращавшись вдоволь, открыли огонь. Трассы помчались вперед, к лазурному морю, рассекая небо на ровные сектора. Но большей частью – заканчивая свой путь в толстом бетоне стен, что разлетался в пыль, но, все же принимал в свои объятья стаи сестренок-пуль.
…Агнесса быстро поддела ножом утопленную в броне крышку, им же выковыряла небольшую никелированную батарейку, после чего все сигнальные огоньки на мотоброне Картмана погасли, а его руки и ноги с умирающим звуком грохнулись на бетон. Вокруг уже бушевал ураган из пыли и осколков, поднятый пулеметными очередями сержанта.
Агнесса, прикрываясь от осколков и пыли локтем, нырнула в кабину, и подергала примотанный к балке металлический трос. Примотано было на славу. Трико, от страха и возбуждения непрерывно орал, вцепившись в борт, и изредка переводя дыхание.
– Давай! – крикнула Агнесса, рывком сбрасывая мальчишку под сиденье.
Джип рванулся, натянув трос, и, как трактор, потащил за собой безвольное тело Картмана. Картман усердно рыхлил трухлявый бетон, оставляя за собой борозду в густой желтой пыли, и кричал сержанту:
– Не стреляйте-е-е-е! Помогите, сержант, они меня увозят!
Картман цеплялся изо всех сил в асфальт и бетон, но без помощи батарейки от мотоброни было мало толку.
Джип, набрав скорость, промчался мимо растопырившего клешни робота, как футбольный мяч мимо вратаря в пустые ворота, и въехал в переулок.
Сержант, исступленно дергая за рычаги, развернул свою машину и бросился следом.
Но когда он ворвался на улицу, сворачивая манипуляторами балконы второго этажа, то увидел только облако пыли вдали, борозды от тела Картмана, и медленно падающий и повисающий на проводах фонарный столб.
Словно в насмешку над сержантом, автомат, который они так безуспешно терзали с Картманом, вдруг ожил, мигнул, и вывалил откуда-то снизу лоток, в который посыпались раздувающиеся пивные банки.
Сержант, в своем чудовищном механизме медленно подошел к автомату и вытянул из кабины руку.
– Проверяйте срок годности Покупаемой Продукции! – веселым женским голосом сказал Автомат. Раздался чпокающий звук открываемой банки, а следом – вопль сержанта.
И из кабины повалила обильная, густая пена.
Томас взобрался на броню транспортера. Механик попытался его завести, но под капотом раздавались только странные щелчки.
– Ничего не понимаю, – удрученно утирал потное лицо механик. – Час назад ведь все было нормально…
Он с усилием поднял броневой лист капота и тут же издал удивленный, а следом – негодующий крик.
– Ах ты, тварь! Боже мой… Да их тут две… Три….
В капоте, между тем, было полным-полно крупных темно желтых ящериц, которые увлеченно разбирали двигатель. Одна томно прикрыв глаза, сосала остатки топлива из разорванной трубки топливного шланга, другая искрила трамблером. Две с озабоченным видом отдирали со штатного места распредвал.
Завидев механика, они подняли плоские головы и, помедлив секунду, бросились врассыпную.
– Пшли отсюда! – механик в ярости швырнул ключом в двух ящериц, воровато волокущих стартер, – Они разобрали весь двигатель! Вот проклятие! Что за напасть такая? И откуда они только такие взялись? Как это вообще возможно?! Пресмыкающиеся…
Томас вздохнув, спрыгнул с брони на землю.
– Проверь вторую машину, – приказал он.
Механик заорал, как резаный:
– Санчес! Мигом! Открой капот в своем ведре!
Санчес полез было открывать капот, но в этот момент из – под капота с грохотом вывалился на асфальт весь двигатель целиком – рассыпая болты, гайки, шланги и манжеты.
– Да что же это такое…
В это время взмыленный Коцепус вылетел из временного бункера.
– Нападение на третий пост! Передали по воки-токи! Там стрельба!
– Машины встали! – чуть не плача, воскликнул механик.
– Диверсия!? – зловеще взвыл контрразведчик и потянулся к кобуре.
Томас соображал секунду, потом его рука потянулась к визитной карточке, засунутой за обшлаг.
– Деваться некуда, – усмехнувшись, сказал Томас. – Вызывайте такси по этому телефону…
Известный на всю округу таксист Хенаро валялся в гамаке в тени дома, зевал, слушал музыку и дымил сигарой. Сигара была дешевая и оставляла противный привкус, однако важна была сама наиприятнейшая комбинация из любимой музыки, сигары и безделья. Из ворот возведенного неподалеку блокпоста выглянул солдат.
– Эй, ветеранос! Есть работа.
Хенаро моментально, словно того и ждал, щелчком отбросил в сторону сигару и, слегка пританцовывая, направился к своей машине – она всегда была у него на глазах, чем-то даже заменяя телевизор. Впрочем, сложность ее окраски и постоянное стремление владельца к эстетическому совершенству, делали такое разглядывание весьма интересным занятием.
Хенаро, не утруждаясь открыванием дверей, уцепившись за крышу, ловко забросил тело в свой крейсер, взревел доведенным до неистовства мотором и с широким разворотом, шикарно подал его к воротам.
– Само собой, папо-чикос, – приподняв темные очки, с достоинством произнес таксист, – Сто кредитов – и я ваш хоть до утра.
Солдат резко обернулся в сторону ворот.
– Я как знал, что мне с утра нужно быть здесь, – продолжал разоряться Хенаро, – Я как раз вымыл машину, натер ее полиролем и проветрил салон. Прошу вас, синьоры!
– Норьега! Грей! Йепп! Орилла! – заорал солдат в глубину блокпоста, – Со мной – в такси!
Томас мрачно курил, наблюдая, как перед ним в лихом управляемом заносе тормозит ярко раскрашенный железный динозавр. Это, был, конечно, самый настоящий цирк, но ему-то, Томасу, следовало вовремя учитывать особенности местной фауны…
Солдаты закинули в машину, под ноги, пластиковый мешок с телом Пино, а следом засыпались туда сами, как бобслеисты в свой боб. Двоим не хватило места, и они со скрипом откинули крышку багажника и уселись там, свесив назад ноги и свирепо выставив оружие. Командор залез последним – на широкое, как бабушкин диван, переднее сиденье.
Грей, с импульсным пулеметом, уже сидел на крыше, а пулеметная лента массивной петлей свисала почти до земли.
– Аншлаг у нас сегодня, старая кляча! – воскликнул Хенаро, шлепая уцелевшей рукой по приборной панели. Панель представляла собой своеобразный иконостас, состоящий из смеси изображений всех святых вперемешку с длинноногими грудастыми красотками. Под зеркалом заднего вида на цепочке висел потемневший от времени крестик.
– Куда едем, командаторе? – с готовностью спросил Хенаро, – Я счетчик не включаю – надеюсь на широту души отважных господ военных.
– Не болтай, – ответит Томас, – Транспорт временно конфискован военной администрацией!
– А едем-то куда? – немного поникнув, спросил Хенаро.
– Какой там адрес, Норьега?
– Перекресток Фулмарк и Свободы, где подбитый «вепрь» стоял.
– Принял, центральная! – весело крикнул Хенаро, стуча ладонью по крыше снаружи, – Эй, пентхауз, приклейся там, срочный заказ! Вы готовы?
– Езжай, – рыкнул Томас, – Мы давно готовы!
– От винта! – воскликнул Хенаро и врубил на полную громкость старинную акустическую систему.
Тяжело просев и искря днищем об асфальт, до зубов вооруженное такси под веселые звуки салсы понесло прочь тело несчастного Пино, потеряв на старте роскошный никелированный бампер.
Сержант сидел, в открытой кабине боевого робота, из которой величественно стекала пена, между двумя грустно поникшими пулеметами. Вокруг, словно расстрелянные гильзы, валялись пустые пивные банки. Сержант икал, блаженно прикрывая глаза, и хрипловато пел:
Томас подскочил к поникшему роботу.
– Салазар, ты ранен?
– Я …убит, мой командор, – сержант уронил голову и зарыдал.
– Что случилось? Где Картман. Это ты стрелял?
– Это я ссстрелял. Я ссстрелял-стрелял, стрелял…ссс…
Томас заорал, теряя терпение:
– Где Картман, твою мать?!
– Они его…Угнали! Увезли. Утащили на аркане, как молодого мустанга… Бедный Картман!
– Почему ты в пене? Встать!
Салазар покорно вылез из кабины и встал, просыпая с себя целую лавину стреляных гильз. Он стоял, шатаясь, оглядывая безмятежный морской горизонт, и говорил печально:
– У меня авария. Огнетушитель в кабине взорвался…
Томас принюхался, потрогал пену.
– Это же…
Сзади подобрался солдат, потрогал пену, облизал жадно палец и произнес потрясенно.
– Что б я триста дней до приказа не дождался, это же пиво!
И только сейчас Томас увидел разбросанные по округи кучи мятых пивных банок. Он мрачно оглядел разрушенную стрельбой улицу и бросил:
– Под арест его! Любитель огнетушителей…
В это время зашипела рация:
– Банда, это Сантьяго. Замечено движение неизвестного транспорта с прицепом на окраине города. Район улиц Федералес и Красных Казарм. квадрат 73–60.
Вошел сонный боец и прямо в кресле укатил Огилви прочь.
В комнате остались лишь контрразведчик и командор Томас.
Томас уселся на краю стола, задумчиво болтая ногами в массивных ботинках.
– В этом городе одни сумасшедшие. Вам не кажется это странным, а, Коцепус? – полуутвердительно-полувопросительно произнес командор.
Контрразведчик кивнул:
– И еще вот что странно… Эскадрон – то Белый, а флаг, почему-то – желтый. Что это может означать. А?
Томас молча смотрел в узкую бойницу под потолком. Щель в бетоне наполнялась густым расплавленным светом заходящего солнца.
Коцепус спрыгнул со стола и разложил на нем большой лист плотной, но изрядно помятой бумаги.
– Командаторе, гляньте. Я взял в местном архиве карту этой преисподней. Смотрите…Вот центральный район, вот порт, вот окраины. Вот здесь заводы, кажется… Ни один из них не работает. Кто бы они ни были – они могут там прятаться. Чтобы прочесать эти места, потребуется целая армия. Поэтому есть предложение: мы их просто заминируем…
– Это что? – палец Томаса уперся в схематически изображенную на карте большую проплешину.
– Пустошь. Архивариус сказал, это место местные называют «Котел». Там живут бездомные. По сути – это просто свалка.
– Просто свалка… – тихо, словно приглушенное эхо, отозвался Томас.
Трухлявый остов тяжелого танка прорыва типа «Вепрь» давно обосновался на этом перекрестке. Когда-то его экипаж наивно решил, что такая позиция позволит ему контролировать сразу две улицы – на всю длину. Задумка была, в общем, неплохая: реакции бортового компьютера вполне хватало, чтобы в течение пары-тройки секунд обслуживать одновременно несколько целей на 360 градусов в окружности и с углом по высоте до 85 градусов от горизонтали.
В пылу сражения башня, видимо вертелась со скоростью вертолетного винта, едва не задевая толстым стволом стены – благо, экипаж сидел ниже, в амортизационном коконе.
Только вот конус «мертвой зоны» – десять градусов в окружности над башней сыграл с бронированным монстром злую шутку: какой-то оборванец просто-напросто подполз к краю ближайшей крыши и, не размениваясь на мелочи, сбросил на рыгающее огнем чудище ящик кумулятивных гранат.
На этом, собственно, битва за перекресток для танка и его экипажа закончилась. Началось медленное движение к первоначальному состоянию – распаду вещества на молекулы, молекул – на атомы… И окисление, окисление, окисление…
Этот долгий процесс распада был неожиданно и грубо ускорен. На перекресток медленно выкатился бронетранспортер с эмблемой Директории и бульдозерным ножом, навешанным на морду. Не снижая хода, он врезался в трухлявый металл. Отчего взвыл, задрал скошенный нос и, круша пыльную ржу, полез вверх. Взгромоздясь на лишенный башни корпус, транспортер завертелся на месте, словно исполняя глумливый танец на могиле поверженного врага. Корпус танка охнул и развалился, а бронетранспортер, как ни в чем не бывало, продолжил свой путь, пыля порыжевшими бронеколесами.
Наблюдавшие эту картину солдаты, задумчиво закурили.
– М-да… – сказал один из них, – Интересная атмосфера на этой планете. Говорят, просто идеальная для здоровья, и совершенно губительная для техники…
– Надеюсь, мы здесь ненадолго, – коротко ответил второй, и оба, не спеша, двинулись вслед за бронетранспортером.
…А на перекрестке грузовик уже высаживал патруль. Небольшим встроенным подьемным краном выгружался управляемый боевой робот, во внутренностях которого отчаянно вертел головой сержант.
– Эй, легче! Мне главное живым добраться до земли, а там я уже как дома…Майна!
– Что? – кричал водитель, приставляя ладонь к уху. Водитель был очень лопоухий, при этом одно его ухо умудрилось выпирать больше другого.
– Да поставь же ты меня на землю, дружище, ей богу! Все, все, огромное тебе спасибо… Послал же командор помощничков…
Сержант бубнил себе под нос какие-то невразумительные прибаутки, одновременно тестируя системы своего шагающего робота.
– Так, – бормотал сержант, – Это в норме, это работает, это… А, и так сойдет… Это примотаем… А это – отломать к чертовой бабушке… Упс! А это что за рождественская фотография на консоли? Неужто любимая бабушка прежнего оператора?.. Нет, пожалуй, слишком грудастая для бабушки…
Он подергал за рычаги, и принялся подгонять пулеметы по горизонту. Визжали приводы, внушительно раскачивались толстые ленты с патронами трех цветов, поочередно – бронебойный, разрывной, трассирующий.
Рядом стоял солдат в мотоброне попроще – растерянный тонкошеий новобранец.
С борта грузовика соскочил контрразведчик Коцепус и принялся осматриваться, отдавая патрульным указания. И без того очевидные и совершенно не нужные.
– На этом перекрестке вы будете проверять всех без исключения, – назидательно говорил Коцепус, для пущей важности нацепив на нос полагающийся по статусу монокль, – Едва заметите что подозрительное, сразу же сообщайте командору и задерживайте. С наступлением темноты – осветить улицу прожекторами, и пресекать всякое хождение. Но, все-таки, попытайтесь наладить с местными жителями контакт…
– Скажите, господин майор, а рядом с нами кто-нибудь будет? – робко спросил солдатик, – Нас всего двое. А тех…
– Един лишь Господь! – низко захохотал сержант, – Все будет в порядке, мой майор! Будьте спокойны, мой майор. Пресечем и наладим! Ни одна собака мимо не проскочит.
– Здесь нет собак, – почему-то ответил Коцепус, забираясь обратно в кузов, и надвигая на лоб каску, – Ни собак, ни кошек, ни тараканов. Здесь вообще нет ни одной твари глупее нас. Ничего здесь нет, в этой дыре. Одна желтая пыль, да генерал Монкада.
Сержант с рядовым сделали умный вид, переваривая эту вводную. Контрразведчик прервал неловкую паузу, рявкнув:
– Следующий пост в трех кварталах от вас! И не дай вам бог сомкнуть глаза, заразы!
И грузовик, взвыв, поехал прочь. Коцепус из кузова многозначительно погрозил патрульным кулаком в черной перчатке.
4
Агнесса и Хорхе выглядывали из подвала разрушенного дома, разглядывая солдат.– Я просто не хотел говорить, вначале, смысла не было, – промямлил Хорхе, – Но я знаю, вернее слышал от тех, кто знает…
– Ну, – мрачно произнесла Агнесса.
– Такая штука, – невозмутимо продолжил Хорхе, – Дело в том, что у каждого солдата Директории есть точно такой же чип. Ты представляешь? Он запломбирован в коренном зубе. Там хранится вся информация о солдате, если тому даст в бою по голове так, что он забудет какой носок правый, а какой левый. И еще эти чипы зарегистрированы в сети общего армейского учета… Полезно для интендантов – кому сколько фляжек выдано, сколько касок придется списать по причине дырки от снаряда и тому подобное… Вроде радиоошейника у собаки.
Глаза Агнессы засветились недобрыми огоньками.
– Если ты говоришь правду… Нам надо раздобыть такой чип, Хорхе.
– Ага, пойди попроси, – усмехнувшись, кивнул Хорхе на маневрирующего по перекрестку сержанта – с грохотом и визгом сервомоторов, шипением гидро– и пневмосистем, – Ты, что с ума сошла? Это же Джек Потрошитель, он ждет только повода…
– Нам нужен один солдат, не больше, – упрямо сказала Агнесса, – Их понаехало человек двести. Убудет с них, что ли?
Хорхе, пружиня, спрыгнул на захламленный пол подвала.
– Да что же ты хочешь сделать, сумасшедшая девчонка?!
– Прикинусь зубной феей, – мрачно ответила Агнесса.
Сержант, сидя в своей клетке, недовольно вытирал промасленной тряпкой лысую голову.
– Вот это жарища! Эй, Картман, ты где там?
– Я здесь. Сижу! – неохотно отозвался солдат.
– А чего ты расселся, как сержант на дембеле?! Ты ходи! Туда ходи, обратно ходи! Ходи с подозрительным видом! Во-от… Вот, так… Э, нет, так никуда не годится! Когда я смотрю на тебя, мне самому хочется тебя арестовать! Прямее спину, плечи разведи… С ума сойти – мотоброня из любого дистрофика делает настоящего мачисто, а когда я смотрю на тебя, у меня голова кружится, думаю, сейчас повалишься от истощения. Давай, работай булками!
Солдат с обреченным видом ходил взад-вперед по перекрестку, шипя мотоброней и истекая потом.
– Смотри, а это что? – воскликнул вдруг сержант, и весь механизированный каркас, казалось, потянулся вслед взгляду водителя, – Автомат?! Ей, богу – самый настоящий довоенный автомат! Мама, мама, он когда-то выдавал холодное прехолодное, баночное пиво…
– А это что такое – пиво? – остановившись, поинтересовался солдатик.
– Пиво? – ласково сказал сержант, – С какой же планеты ты свалился на мою голову? Пиво, брат, это такая газировка. Только ее можно выпить больше… А ну-ка, я слышал они прочные, эти довоенные автоматы.
– Да он поломан давным-давно, вон, весь в ржавчине, дырка от пули вон в боку…
– Я верю в чудеса, сынок. Монета есть?
Агнесса сидела на куче мусора и металлического хлама на пустыре, что весьма условно обозначал собою городскую черту. Хорхе носился вокруг девушки, возбужденно размахивая своими конечностями – шлангами.
– Ты совсем с ума сошла? – причитал он, – Как это вообще возможно сделать?
– Я знаю, – спокойно отвечала Агнесса, – Смотри, что мы сделаем…
И она шепотом принялась излагать свой план Хорхе.
– Поехали, – сказала она, наконец, решительно, и сунула руку прямо в кучу хлама, на которой сидела вместе со своим эксцентричным роботом.
Груда хлама внезапно взревела, ожила и, распадаясь на куски, резко дернулась с места, неся на себе робота и Агнессу на чистое место и самым чудесным образом превращаясь в такой же ржавый, как и все вокруг, огромный армейский внедорожник без «верха». Теперь она сидела за рулем столь стремительно размаскированной машины, а Хорхе с отвращением выбрасывал за борт остатки маскировочного хлама.
– Главное, улыбаться! – сказала Агнесса, – Военные так любят, когда им улыбаются!
Картман стоял, упершись в выцветший рисунок на гнилой жести и безуспешно пинал ржавый бок пивного автомата.
– Монету пусть вернет, хотя бы! – ныл он, – Слушайте, сержант, а ведь если внутри что-то и вправду есть, то оно, уж точно, лежит уже там лет десять, не меньше…
– Представляешь, какая у него выдержка! – сверкнул глазами сержант и двинул по неровной тумбе огромным манипулятором.
Внутри автомата что-то лопнуло, звякнуло, и с жестяным стуком плюхнулось в темное пыльное окошко.
– Ну, надо же, – пробормотал удивленный Картман.
В глубине грязной ниши, каталась и тряслась одинокая пивная банка. Ее распирало давление, и она медленно, пощелкивая, приобретала шарообразную форму.
Сержант и его подчиненный, как завороженные, смотрели на эту одинокую банку. А за их спинами, хорошо видимое через широкую, выходящую на набережную, улицу сверкало лазурное неподвижное море.
Сержант вздрогнул, будто спиной почувствовав постороннее присутствие. И вместе с ним всеми титановыми мышцами вздрогнул мощный полуторатонный агрегат.
Они обернулись.
Вдалеке на длинный волнорез выходила тонкая фигурка девушки. В одной майке, едва прикрывающей бедра.
Это была Агнесса.
Сержант сухо сглотнул и с трудом выдавил:
– Е-мое. Картман, гляди…
Картман продолжал уныло трясти мертвый автомат. Все же он оглянулся.
– Смотри… Гм… Местное население, – сержант резко ожил, – Надо у нее проверить документы, срочно.
Он не стал уточнять, что для Агнессы с его стороны это будет уже третья проверка за день. Зато это – железная причина, чтобы заговорить с любой понравившейся девушкой….
– Иди, – повторил сержант, – Спросишь, как погода и все такое прочее.
Иди!
Картман покраснел, как рак.
– Может вы сами, сержант? Я как – то…
– Солдатик, это приказ. Ты соображаешь? Вместо очаровательного кавалера к ней подойдет знакомиться экскаватор? А я не имею права окидать машину. Она-то наверное, симпатичных мужчин и не видела в своей жизни, а тут ты, парень – хоть куда! Спросишь, где живет. А то я завтра сменюсь, пойдем к ней в гости. Так что бегом. Я, если что, тебя прикрою, – бодро сказал он, поводя пулеметами.
Картман, отправился к набережной, поскрипывая мотоброней и страдая от жары.
– Улица Фулмарк, 40, – усмехнулся сержант, провожая взглядом солдата, – Давай, не подкачай… Если что – ты меня к ней притащил, красавчик…
Картман обреченно подошел к волнорезу. Агнесса медленно стянула через голову майку и легла спиной на раскаленный, как противень, бетон, словно устраиваясь загорать. У Картмана чуть не отнялись ноги. Благо, мотоброня подхватила его, принимая за обессилившее в бою тело.
Сержант, выкатив глаза и, словно обезьяна, повиснув на кронштейнах своей клетки, командовал оглушительным шепотом:
– Иди! Ай! Ой! Да, иди, иди, салага! Увалень деревенский…
Картман, услышав, сдавленные вопли сержанта снова начал двигаться. И, наконец, подошел.
– Э-э… – промямлил он, – Патруль Пустынной Стражи. Ваши документы, пожалуйста…
– Вам не жарко? – участливо поинтересовалась Агнесса – А документов, к сожалению у меня с собой нет… Да и положить, в общем-то, некуда…
Она провела руками вдоль линий своего прекрасного тела.
Картман затравленно оглянулся. Его взгляд наткнулся на покачивающийся кулак сержанта.
– Я живу недалеко, – томно произнесла Агнесса, – совсем рядом. Можно, я здесь немного позагораю?
Она ослепительно улыбнулась.
– А где вы живете? – тупо спросил Картман.
– Улица Фулмарк, 40. Совсем рядом….
– У вас нет документов? – Картман, казалось, обрел под ногами почву, его голос окреп. – Вынужден вас задержать до выяснения обстоятельств. Встаньте и оденьтесь, пожалуйста.
– Ну, пожалуйста, я сейчас принесу документы, не арестовывайте меня, ну, пожалуйста.
– Я вам, говорю, вставайте, – занервничал Картман, непроизвольно трогая автомат.
– Ладно, – вздохнула Агнесса.
Она села на бетоне, поджав ноги, прямо спиной к Картману.
…Солдатик смотрел на нее, глаза у него расширялись от ужаса. Руки онемели, тело остолбенело, язык присох к небу.
А она оглянулась и, быстро натянув майку, ослепительно улыбнулась ему через плечо….
…Из-за поворота вдруг донесся истошный рев, и прямо на них, поднимая клубы желтой пыли, выскочил облезлый джип с маленьким уродцем за рулем. Вцепившись, в толстенную дугу безопасности с разбитыми фарами на ней, не переставая, орал мальчишка. Картман, разинув рот, издал какой-то полувопль-полуписк, глядя на несущегося на него железного монстра.
Не успев притормозить, джип с размаху двинул бампером Картмана в грудь, защищенную мотоброней. Картман с воплем повалился, словно статуя, поверженная варварами. Он даже не успел схватиться за автомат, как Агнесса ловко прицепила сзади к его оружейной сбруе огромный монтажный карабин на стальном тросике.
Хорхе – а это был он – за визжал, тыча обрубками пальцев в лежащего.
– Батарею ему вынь, вынь батарею!!!
Агнесса вскочила, как кошка на грудь Картмана, и занесла над ним вытащенный откуда-то огромный зазубренный штык-нож. Глядя на лезвие, Картман смог только громко икнуть.
Сержант от неожиданности грохнулся на пол кабины своего робота.
– Держись, Картман! – проревел он, и робот, словно в замедленном кино, ухая и вминая размягченный солнцем асфальт, понесся прямо на джип. Сержанта вовсю болтало в кабине – он не был пристегнут, как это полагалось в движении – и от яростного вращения пулеметами толку было мало.
Тем не менее, сержант успевал, что было мочи, орать в рацию:
– Нападение! На третий пост! Мэйдэй! Мэйдей!
И тут пулеметы, навращавшись вдоволь, открыли огонь. Трассы помчались вперед, к лазурному морю, рассекая небо на ровные сектора. Но большей частью – заканчивая свой путь в толстом бетоне стен, что разлетался в пыль, но, все же принимал в свои объятья стаи сестренок-пуль.
…Агнесса быстро поддела ножом утопленную в броне крышку, им же выковыряла небольшую никелированную батарейку, после чего все сигнальные огоньки на мотоброне Картмана погасли, а его руки и ноги с умирающим звуком грохнулись на бетон. Вокруг уже бушевал ураган из пыли и осколков, поднятый пулеметными очередями сержанта.
Агнесса, прикрываясь от осколков и пыли локтем, нырнула в кабину, и подергала примотанный к балке металлический трос. Примотано было на славу. Трико, от страха и возбуждения непрерывно орал, вцепившись в борт, и изредка переводя дыхание.
– Давай! – крикнула Агнесса, рывком сбрасывая мальчишку под сиденье.
Джип рванулся, натянув трос, и, как трактор, потащил за собой безвольное тело Картмана. Картман усердно рыхлил трухлявый бетон, оставляя за собой борозду в густой желтой пыли, и кричал сержанту:
– Не стреляйте-е-е-е! Помогите, сержант, они меня увозят!
Картман цеплялся изо всех сил в асфальт и бетон, но без помощи батарейки от мотоброни было мало толку.
Джип, набрав скорость, промчался мимо растопырившего клешни робота, как футбольный мяч мимо вратаря в пустые ворота, и въехал в переулок.
Сержант, исступленно дергая за рычаги, развернул свою машину и бросился следом.
Но когда он ворвался на улицу, сворачивая манипуляторами балконы второго этажа, то увидел только облако пыли вдали, борозды от тела Картмана, и медленно падающий и повисающий на проводах фонарный столб.
Словно в насмешку над сержантом, автомат, который они так безуспешно терзали с Картманом, вдруг ожил, мигнул, и вывалил откуда-то снизу лоток, в который посыпались раздувающиеся пивные банки.
Сержант, в своем чудовищном механизме медленно подошел к автомату и вытянул из кабины руку.
– Проверяйте срок годности Покупаемой Продукции! – веселым женским голосом сказал Автомат. Раздался чпокающий звук открываемой банки, а следом – вопль сержанта.
И из кабины повалила обильная, густая пена.
5
– Я отвезу беднягу Пино в морг, к этому Торкису. Пусть забальзамирует тело, отправим потом, – сказал Томас, – Я сопровожу его. Распорядитесь о транспорте.Томас взобрался на броню транспортера. Механик попытался его завести, но под капотом раздавались только странные щелчки.
– Ничего не понимаю, – удрученно утирал потное лицо механик. – Час назад ведь все было нормально…
Он с усилием поднял броневой лист капота и тут же издал удивленный, а следом – негодующий крик.
– Ах ты, тварь! Боже мой… Да их тут две… Три….
В капоте, между тем, было полным-полно крупных темно желтых ящериц, которые увлеченно разбирали двигатель. Одна томно прикрыв глаза, сосала остатки топлива из разорванной трубки топливного шланга, другая искрила трамблером. Две с озабоченным видом отдирали со штатного места распредвал.
Завидев механика, они подняли плоские головы и, помедлив секунду, бросились врассыпную.
– Пшли отсюда! – механик в ярости швырнул ключом в двух ящериц, воровато волокущих стартер, – Они разобрали весь двигатель! Вот проклятие! Что за напасть такая? И откуда они только такие взялись? Как это вообще возможно?! Пресмыкающиеся…
Томас вздохнув, спрыгнул с брони на землю.
– Проверь вторую машину, – приказал он.
Механик заорал, как резаный:
– Санчес! Мигом! Открой капот в своем ведре!
Санчес полез было открывать капот, но в этот момент из – под капота с грохотом вывалился на асфальт весь двигатель целиком – рассыпая болты, гайки, шланги и манжеты.
– Да что же это такое…
В это время взмыленный Коцепус вылетел из временного бункера.
– Нападение на третий пост! Передали по воки-токи! Там стрельба!
– Машины встали! – чуть не плача, воскликнул механик.
– Диверсия!? – зловеще взвыл контрразведчик и потянулся к кобуре.
Томас соображал секунду, потом его рука потянулась к визитной карточке, засунутой за обшлаг.
– Деваться некуда, – усмехнувшись, сказал Томас. – Вызывайте такси по этому телефону…
Известный на всю округу таксист Хенаро валялся в гамаке в тени дома, зевал, слушал музыку и дымил сигарой. Сигара была дешевая и оставляла противный привкус, однако важна была сама наиприятнейшая комбинация из любимой музыки, сигары и безделья. Из ворот возведенного неподалеку блокпоста выглянул солдат.
– Эй, ветеранос! Есть работа.
Хенаро моментально, словно того и ждал, щелчком отбросил в сторону сигару и, слегка пританцовывая, направился к своей машине – она всегда была у него на глазах, чем-то даже заменяя телевизор. Впрочем, сложность ее окраски и постоянное стремление владельца к эстетическому совершенству, делали такое разглядывание весьма интересным занятием.
Хенаро, не утруждаясь открыванием дверей, уцепившись за крышу, ловко забросил тело в свой крейсер, взревел доведенным до неистовства мотором и с широким разворотом, шикарно подал его к воротам.
– Само собой, папо-чикос, – приподняв темные очки, с достоинством произнес таксист, – Сто кредитов – и я ваш хоть до утра.
Солдат резко обернулся в сторону ворот.
– Я как знал, что мне с утра нужно быть здесь, – продолжал разоряться Хенаро, – Я как раз вымыл машину, натер ее полиролем и проветрил салон. Прошу вас, синьоры!
– Норьега! Грей! Йепп! Орилла! – заорал солдат в глубину блокпоста, – Со мной – в такси!
Томас мрачно курил, наблюдая, как перед ним в лихом управляемом заносе тормозит ярко раскрашенный железный динозавр. Это, был, конечно, самый настоящий цирк, но ему-то, Томасу, следовало вовремя учитывать особенности местной фауны…
Солдаты закинули в машину, под ноги, пластиковый мешок с телом Пино, а следом засыпались туда сами, как бобслеисты в свой боб. Двоим не хватило места, и они со скрипом откинули крышку багажника и уселись там, свесив назад ноги и свирепо выставив оружие. Командор залез последним – на широкое, как бабушкин диван, переднее сиденье.
Грей, с импульсным пулеметом, уже сидел на крыше, а пулеметная лента массивной петлей свисала почти до земли.
– Аншлаг у нас сегодня, старая кляча! – воскликнул Хенаро, шлепая уцелевшей рукой по приборной панели. Панель представляла собой своеобразный иконостас, состоящий из смеси изображений всех святых вперемешку с длинноногими грудастыми красотками. Под зеркалом заднего вида на цепочке висел потемневший от времени крестик.
– Куда едем, командаторе? – с готовностью спросил Хенаро, – Я счетчик не включаю – надеюсь на широту души отважных господ военных.
– Не болтай, – ответит Томас, – Транспорт временно конфискован военной администрацией!
– А едем-то куда? – немного поникнув, спросил Хенаро.
– Какой там адрес, Норьега?
– Перекресток Фулмарк и Свободы, где подбитый «вепрь» стоял.
– Принял, центральная! – весело крикнул Хенаро, стуча ладонью по крыше снаружи, – Эй, пентхауз, приклейся там, срочный заказ! Вы готовы?
– Езжай, – рыкнул Томас, – Мы давно готовы!
– От винта! – воскликнул Хенаро и врубил на полную громкость старинную акустическую систему.
Тяжело просев и искря днищем об асфальт, до зубов вооруженное такси под веселые звуки салсы понесло прочь тело несчастного Пино, потеряв на старте роскошный никелированный бампер.
Сержант сидел, в открытой кабине боевого робота, из которой величественно стекала пена, между двумя грустно поникшими пулеметами. Вокруг, словно расстрелянные гильзы, валялись пустые пивные банки. Сержант икал, блаженно прикрывая глаза, и хрипловато пел:
Пение это было прервано эффектным появлением из переулка машины Хенаро, буквально «с горкой» наполненной солдатами Пустынной Стражи. Солдаты прямо на ходу посыплись в стороны и разбежались, падая и выставив перед собой стволы полностью простреливая перекресток. На стенах заплясали зеленые пятнышки лазерных прицелов.
Вместе весело шагать
По притонам, по притонам, по притонам!
А деревни поджигать,
Лучше целым батальоном, батальоном….
Томас подскочил к поникшему роботу.
– Салазар, ты ранен?
– Я …убит, мой командор, – сержант уронил голову и зарыдал.
– Что случилось? Где Картман. Это ты стрелял?
– Это я ссстрелял. Я ссстрелял-стрелял, стрелял…ссс…
Томас заорал, теряя терпение:
– Где Картман, твою мать?!
– Они его…Угнали! Увезли. Утащили на аркане, как молодого мустанга… Бедный Картман!
– Почему ты в пене? Встать!
Салазар покорно вылез из кабины и встал, просыпая с себя целую лавину стреляных гильз. Он стоял, шатаясь, оглядывая безмятежный морской горизонт, и говорил печально:
– У меня авария. Огнетушитель в кабине взорвался…
Томас принюхался, потрогал пену.
– Это же…
Сзади подобрался солдат, потрогал пену, облизал жадно палец и произнес потрясенно.
– Что б я триста дней до приказа не дождался, это же пиво!
И только сейчас Томас увидел разбросанные по округи кучи мятых пивных банок. Он мрачно оглядел разрушенную стрельбой улицу и бросил:
– Под арест его! Любитель огнетушителей…
В это время зашипела рация:
– Банда, это Сантьяго. Замечено движение неизвестного транспорта с прицепом на окраине города. Район улиц Федералес и Красных Казарм. квадрат 73–60.