Яковлев Александр Николаевич. Цель жизни

   - Нам нужно не постепенно, - услышал я в телефонной трубке. - Нам нужно немедленно! Имейте в виду, что нам сейчас очень нужны истребители. Это главная задача. От этого зависит положение на фронтах. Примите все меры к тому, чтобы как можно скорее перейти на увеличенный выпуск истребителей. Мы ждем от завода трех истребителей в сутки. Считайте это своей основной задачей. Помните, что истребители сейчас - это главное. Примите все меры, какие сочтете нужными. Действуйте решительно. Мы вам верим и во всем поддержим. Нам нужны истребители как воздух, как хлеб. Имейте в виду, мы вас туда послали не только как конструктора ЯКов, - вы заместитель наркома, не забывайте об этом. Мы требуем от вас истребителей!
   Я заверил Сталина, что коллектив завода сделает все от него зависящее для всемерного увеличения выпуска истребителей. Каждый из нас не пожалеет никаких сил для того, чтобы оправдать доверие Центрального Комитета.
   Прежде чем закончить разговор, Сталин коротко охарактеризовал обстановку на фронтах, положение с нашей авиацией и еще раз повторил:
   - Давайте истребители. Ждем от вас истребителей. Сейчас это главное!
   Буквально на следующий день после этого разговора пришла телеграмма, в которой сообщалось, что уполномоченный ГКО освобождается от занимаемой должности и отзывается в Москву, а обязанности уполномоченного ГКО возлагаются на меня.
   Обстановка разрядилась, однако трудностей оставалось еще немало.
   В связи с огромным размахом работ и необходимостью решить вопросы организации завода мне очень мало приходилось заниматься ЯКами. Но коллектив московского завода самым энергичным образом продолжал свою работу по истребителям ЯК-7. Общезаводские механический и заготовительный цехи стали работать на два потока, которые шли в двух сборочных цехах: один цех готовил ЛАГГи, другой цех - ЯКи. Параллельный и одновременный выпуск двух различных типов машин усложнял производство, но так работать нам пришлось недолго.
   В первой половине января 1942 года по телефону опять позвонил Сталин. Расспросив о ходе работ, он сообщил, что в Государственном комитете обороны решено перевести сибирский завод полностью на выпуск ЯКов, а производство истребителей ЛАГГ-3 передать другому предприятию. Заводу предлагалось немедленно свернуть все работы по ЛАГГам и организовать поточное производство истребителей ЯК-7.
   - ЯКи и ЛАГГи близки по своим летным качествам, но летчикам больше нравятся ЯКи, - сказал он. - ЯКи более маневренны и не страдают некоторыми дефектами, обнаруженными на фронте у самолета ЛАГГ-3. Документ по этому вопросу получите на днях, а сейчас немедленно приступайте к перестройке производства.
   Откровенно говоря, я был очень смущен. Со стороны могло показаться, что я приехал сюда проталкивать свою машину и что это по моей инициативе снимают машину Лавочкина с производства. На самом же деле для меня самого перевод завода полностью на выпуск ЯКов был совершенной неожиданностью.
   Я тут же поделился своими сомнениями с секретарем обкома и с парторгом завода. Но когда о решении правительства коллектив узнал не с моих слов, а из полученной через день правительственной телеграммы, я успокоился.
   20 февраля, когда выпуск истребителей ЯК в результате героических усилий коллектива завода достиг трех в сутки, вновь был звонок от Сталина. Он знал положение с выпуском машин, так как ежедневно утром ему клали на стол сводку суточной сдачи самолетов, танков, орудий и других видов вооружения. Сталин поблагодарил коллектив завода за выполнение поставленного перед ним задания.
   - Ну там дело теперь пошло, - сказал он мне. - Возвращайтесь, вы здесь нужны.
   С гордостью вспоминаю, что уже через три недели после прибытия эшелонов нашего завода начался регулярный выпуск самолетов на новом месте, а еще через три месяца мы не только восстановили, но и значительно увеличили выпуск по сравнению с московским. А через одиннадцать месяцев самолетов выходило в семь с половиной раз больше, чем до эвакуации...
   Так было и на других заводах.
   В районе одного из приволжских городов - его называли тогда в печати город Н. - буквально накануне войны приступили к строительству корпусов авиационного завода. К моменту эвакуации туда одного из московских заводов там в полном разгаре были строительные работы. Еще в июле 1941 года я вместе с заместителем наркома Дементьевым летал туда и видел типичный строительный пейзаж с развороченными, непроезжими дорогами, остовы стен в одних местах, котлованы в других. А в сентябре 1941 года на строительную площадку из Москвы начали прибывать эшелоны с эвакуированными. Станки устанавливались и запускались в цехах, не имевших крыш. Началась сборка самолетов и узлов, привезенных со старых мест, а уже к концу декабря были выпущены три первых штурмовика ИЛ-2.
   Но серийное производство штурмовиков развертывалось медленно, так как заводы по инерции продолжали выпускать ранее освоенный истребитель МиГ-3, хотя правительство запретило его дальнейший выпуск.
   Государственный комитет обороны прислал директорам здешних авиазаводов Шенкману и Третьякову телеграмму, в которой говорилось:
   "Вы подвели нашу страну и нашу Красную Армию тчк Вы не изволите до сих пор выпускать ИЛ-2 тчк Самолеты ИЛ-2 нужны нашей Красной Армии теперь как воздух зпт как хлеб тчк Шенкман дает по одному ИЛ 2 в день зпт а Третьяков дает МиГ-3 по одной зпт по две шгуки тчк Это насмешка над страной зпт над Красной Армией тчк Нам нужны не МиГи зпт а ИЛ-2 тчк Если 18 завод думает отбрехнуться от страны зпт давая по одному ИЛ-2 в день зпт то жестоко ошибается и понесет за это кару тчк Прошу вас не выводить правительство из терпения и требую зпт чтобы выпускали побольше ИЛов тчк Предупреждаю последний раз тчк нр П553 СТАЛИН".
   Ильюшин рассказывал о беспримерном чуде, свершившемся на заводе. Коллектив завода не только освоил совершенно новый для него тип машины, но и добился перевыполннения первоначального плана выпуска ИЛов.
   Еще один пример.
   Это было в декабре 1941 года. Моторостроительный завод, эвакуированный с Украины, направили в один из городов Сибири; здесь еще не было ни заводских корпусов, ни жилых зданий. Сборка моторов из частей и деталей, прибывших вместе с эвакуированными рабочими и оборудованием, началась в наскоро сбитом фанерном балагане, вблизи которого немедленно развернулось строительство будущих цехов.
   Велик был героизм людей, приехавших из теплой Украины в холодную Сибирь и в считанные месяцы наладивших производство авиационных двигателей в корпусах построенного за несколько зимних месяцев завода, который выпускал моторы, изготовленные полностью - до последней детали - здесь, на новом месте!
   Если бы до войны кто-нибудь сказал, что можно переселить сотни заводов страны и в такой короткий срок наладить производство, многие из нас не поверили бы. Однако, казалось бы, невозможное стало действительностью.
   9 ноября 1941 года Государственный комитет обороны утвердил графики восстановления и пуска эвакуированных авиационных заводов и план производства на декабрь - январь. В октябре - декабре 1941 года, пока шла эвакуация, пока заводы восстанавливались, авиационная промышленность резко снизила выпуск продукции.
   Нарушилась сложившаяся в довоенные годы кооперация заводов: ведь каждый самолетостроительный или моторостроительный завод был тесно связан с десятками других предприятий. Расстроилось материально-техническое снабжение. Металл, приборы, детали, получавшиеся прежде из Донбасса, Приднепровья, Ленинграда, нужно было теперь ждать от восточных заводов, а им тоже требовалось время, чтобы приспособиться к нуждам авиации.
   При всем этом работники авиационной промышленности должны были не только восстанавливать заводы на Востоке, не только отлаживать такое точное и тонкое производство, как авиастроение, но и на ходу улучшать самолеты и моторы, чтобы они превосходили вражеские.
   Выпуск самолетов в ноябре сократился более чем в три с половиной раза сравнительно с сентябрем.
   Невероятно тяжелым был для нашего наркомата декабрь.
   Декабрьский план производства самолетов удалось выполнить меньше чем на 40 процентов, а моторов - на 23,6 процента.
   Сводка о выпуске машин ежедневно докладывалась Сталину, который лично распределял их по фронтам.
   Неожиданно поступили сигналы, что самолетов этих армия не получает. В Кремль срочно вызвали руководителей авиационной промышленности и Военно-Воздушных Сил.
   Сталин спросил:
   - Где же самолеты, о которых вы отчитываетесь по сводкам? Почему фронт их не получает? Надо создать комиссию из представителей военных и промышленности и проверить на месте, в чем дело.
   Возглавить комиссию поручили генералу И. Ф. Петрову. Через несколько дней он доложил результаты обследования правительству.
   Оказывается, в сводках числились самолеты, законченные работами в сборочных цехах заводов, вывезенные на аэродром, но еще не облетанные. На этих самолетах на аэродроме должны были производиться испытательные полеты и устраняться выявленные дефекты. Эта процедура, особенно в зимнее время, носила довольно затяжной характер. Этим и объяснялось несоответствие количества самолетов, указываемых в сводках, самолетам, сданным воинским частям.
   Сталин сразу понял всю эту механику и предложил в сводках, представляемых правительству, указывать только самолеты с устраненными дефектами, облетанные и готовые к бою.
   С тех пор и по сей день самолеты сдаются не "по сборке", а "по бою".
   Однажды мне попало от Сталина по такому случаю.
   Звонит Поскребышев, говорит, что не может разыскать ни наркома Шахурина, ни замнаркома по серийному производству самолетов Воронина. Спрашивает - не знаю ли я, где они.
   - Не знаю.
   - Тогда, - говорит Поскребышев, - позвоните сами.
   Звоню, оказалось, что вопрос чисто оперативный - об отправке на фронт самолетов, - я был совершенно не в курсе, так как ведал опытным строительством. Говорю:
   - Не знаю, товарищ Сталин, я этими делами не занимаюсь.
   Тогда узнайте и позвоните мне. Я навел справки и через несколько минут сообщил:
   - Сегодня в ночь самолеты будут отправлены специальным эшелоном. Сталин спросил:
   - А почему не отправили вчера?
   - Товарищ Сталин, я не знаю почему.
   - А что вы знаете?! - в раздражении сказал он. - Если не знаете - скажите, чтобы мне позвонил тот, кто знает.
   Несмотря на падение уровня производства в октябре - декабре, во втором полугодии 1941 года среднемесячный выпуск боевых самолетов возрос более чем в два раза по сравнению с первым полугодием. Вот точные цифры, опубликованные в "Истории Великой Отечественной войны": если в первом полугодии 1941 года было выпущено 322 истребителя ЛАГГ-3, то во втором полугодии - 2141 истребитель; самолетов ЯК-1 - соответственно 335 и 1019; штурмовиков ИЛ-2 - 249 и 1293. Бомбардировщиков ПЕ-2 было произведено во втором полугодии и три раза больше, чем в первом. Всего в 1941 году авиационная промышленность произвела 15 735 самолетов всех типов.
   Уже в первые месяцы войны партия и страна высоко оценивали самоотверженность авиастроителей. В августе - ноябре 1941 года за образцовое выполнение заданий правительства по выпуску боевых самолетов и авиационных моторов были награждены орденами Ленина авиазаводы No 18 и No24. За выдающиеся достижения в организации и осуществлении серийного производства новых типов боевых самолетов орденами наградили работников нашего наркомата и авиазавода No 1. Это были награды за достигнутое, но мы рассматривали их и как выражение уверенности страны в том, что авиационники с честью выйдут из тяжелой полосы и сумеют в 1942 году развернуть производство на полную мощность.
   В первой половине 1942 года восстановление эвакуированных авиационных заводов в основном удалось завершить. В январе этого года авиационная промышленность дала 1039 самолетов, в феврале - 915, а в марте - уже 1647. И поистине замечательно, что уже в июле было произведено авиационной продукции в 1,3 раза больше, чем в мирные дни июня 1941 года. Это значит, что в чудовищно тяжелых условиях войны довоенный уровень был значительно превзойден.
   Во втором полугодии 1942 года промышленность работала еще увереннее. Вот данные о производстве истребителей и штурмовиков: в 1942 году истребителей ЯК-7 было выпущено 2431 против 166 в 1941 году; выпуск истребителей ЛА-5 начался с июля 1942 года и достиг 1129 машин; выпуск штурмовиков ИЛ-2 за год увеличился в 5,7 раза. Конечно, по меркам мирного времени - все это показалось бы фантастикой. Подобных темпов мы никогда прежде не знали и в их возможность не поверили бы. Но это была действительность, живая реальность.
   Теперь уже наши Военно-Воздушные Силы получали весьма ощутимое пополнение. Во второй половине 1941 года в среднем в месяц на фронт поступало 1750 самолетов, а в 1942 году - 2260.
   Это был подвиг - настоящий подвиг работников авиационной промышленности. И не только их, а и всех тех, кто снабжал цветными и черными металлами, приборами и аппаратами, лаками и красками, вооружением и боеприпасами - всей трудовой армии советского тыла.
    
   Великий перелом
   Декабрь 1941 года. - Московская битва. - 7 против 25. - Не думают сами, ждут команды. - Гитлеровская армия устремляется к Волге. - Вторая поездка в Сибирь. - ЯКи горят! - Над Волгой стали гореть "Мессершмитты". - 14 звезд на борту самолета Ивана Клещева. - Разгром армии Паулюса. - В небе Кубани.
   3 марта 1942 года я возвратился в Москву и в тот же день был принят Сталиным. До Москвы я добирался поездом четверо суток.
   Сталин стал подробно расспрашивать о Сибири вообще, о заводе, спрашивал о том, как обстоит дело с питанием на заводах, о работе заводских ОРСов, а потом поинтересовался, на каких участках сибирской магистрали одноколейная железная дорога, на каких - двухколейная.
   - Мы не уделяли внимания строительству железных дорог, неправильно развивали железнодорожную сеть, - сказал он. - Нужно было строить дороги не только радиально от Москвы, но также и концентрическими кругами, и, в частности, обязательно построить дорогу вдоль Волги. Это важная артерия. Сейчас, чтобы добраться из Казани в Саратов, едут через Москву или Челябинск. Приходится теперь, во время войны, строить железную дорогу. Скоро будет сообщение Баку - Горький.
   Сталин вспомнил, что ему пришлось побывать в Новосибирске лет 30 - 40 назад, когда он был сослан в Сибирь. В то время там было всего две-три улицы и исключительно деревянные постройки. На это я заметил, что сейчас Новосибирск прекрасный современный город.
   Сталин рассказал, как он бежал из ссылки в 40-градусный сибирский мороз.
   - Сговорились с ямщиком, чтобы он меня тайно в самые морозы довез до Красноярска. Ехали только ночью. Расплачивался я с ним не деньгами, а водкой.
   Я спросил, сколько же водки пришлось дать ямщику.
   - Полтора аршина за прогон. Я удивился:
   - Что же это за мера?
   Оказывается, ямщик вез с условием, чтобы на каждом постоялом дворе делали остановку и пассажир выставлял на стол на полтора аршина шкаликов водки. Так они и ехали ночью, а днем спали, чтобы не попасться на глаза полиции.
   Потом, естественно, разговор сосредоточился на выпуске истребителей сибирским заводом, о чем я подробно и доложил.
   Сталин просил меня и впредь помогать заводу с тем, чтобы довести выпуск истребителей по крайней мере до десяти в сутки. Как увидим дальше, к концу 1942 года это задание было выполнено.
   Сталин выглядел бодро, с большим теплом говорил он о защитниках столицы и о значении разгрома немцев под Москвой.
   Внешне Москва была такой же, как и четыре с половиной месяца назад, когда я уезжал в Сибирь: следы маскировки на зданиях, комендантский час, вечернее затемнение. И все же это была уже не та Москва. Сейчас столица производила впечатление бойца, закаленного в испытаниях. В людях чувствовалась какая-то особенная уверенность, подтянутость. Не оставалось и следа от октябрьских эвакуационных дней, когда пустели заводы и сердце наполнялось тоской.
   После четырехмесячного отсутствия я сразу же окунулся с головой в повседневные нужды и трудности нашей промышленности. Эвакуация была в основном закончена. Как и на сибирском заводе, откуда я приехал, на эвакуированных авиационных предприятиях в Поволжье и на Урале налаживалось серийное производство моторов и самолетов.
   Работники наркомата, директора заводов и конструкторы, приезжавшие в Москву, рассказывали о совершенно фантастических сроках возрождения предприятий на новых местах.
   Вечером я слушал по радио очередную сводку Совинформбюро:
   "В течение 3 марта наши войска вели упорные бои с противником, охватывая и уничтожая созданные немецко-фашистскими войсками узлы сопротивления. На некоторых участках фронта наши части продвинулись вперед".
   Вспомнились сводки тех дней, когда я уезжал из Москвы, они были совсем не такими.
   Еще в начале декабря 1941 года немецкое информационное бюро сообщало: "Германские круги заявляют, что германское наступление на столицу большевиков продвинулось так далеко, что уже можно рассмотреть внутреннюю часть города Москвы через хороший бинокль".
   Действительно, положение для нашей столицы создалось тогда критическое.
   "Учитывая важность назревающих событий, особенно зиму, плохое материальное обеспечение армии, приказываю в ближайшее время любой ценой разделаться со столицей - Москвой", - диктовал Гитлер своим войскам, развернувшим 16 ноября генеральное наступление на Москву.
   В результате трех недель ожесточенных боев германские войска вышли севернее Москвы в район Крюкова, а южнее - к Кашире. В некоторых пунктах гитлеровцы находились всего в 25 - 30 километрах от столицы. Но, как известно, дальше продвинуться они не могли, их остановила и парализовала героическая оборона. Защитники столицы сражались с исключительной стойкостью и упорством.
   Это был последний рывок противника на первом этапе войны. После этого силы его оказались подорванными. Задуманное Гитлером "решительное" наступление выдохлось.
   Прошло не так много времени, а как все изменилось!..
   Наши войска, перешедшие 5 декабря в контрнаступление против ударных фланговых группировок немецко-фашистских войск, пытавшихся взять Москву в клещи, нанесли им сокрушительное поражение.
   11 декабря был взят Солнечногорск, 15 декабря освобождены Клин, Истра, Богородск, 16 декабря возвращен Калинин, 19 декабря - Таруса, 20 декабря Волоколамск, 26 декабря - Наро-Фоминск. В январе гитлеровцы были вышиблены из Малоярославца, Людинова, Медыни, Можайска, а затем отброшены дальше, за пределы Подмосковья.
   В ходе контрнаступления наши войска отбросили гитлеровцев на главном направлении на 200 - 250 километров на запад.
   Разгром немцев под Москвой похоронил миф о непобедимости немецко-фашистских армий и сорвал все планы "молниеносной войны".
   Изменилась обстановка и в московском небе. У противника не хватало теперь сил вести интенсивные налеты на советскую столицу. Характерно, что гитлеровцы, стремясь скрыть от немецкого населения свои потери, систематически публиковали "бодрящие" сводки о воздушных нападениях на Москву и даже о прямом попадании бомб в важные объекты, например в здание Центрального телеграфа, чего на самом деле не было.
   Лично мне известно, например, лишь о трех попаданиях бомб, а именно в Театр имени Вахтангова, в фойе Большого театра и в жилой дом на площади Маяковского. То, что пострадали именно эти здания, говорит о беспорядочном, бессмысленном и варварском характере бомбежки.
   Воздушная угроза Москве настолько ослабла, что мы уже начали помышлять о возвращении некоторых эвакуированных предприятий. Но так как перевезенное на восток оборудование к этому времени работало полным ходом на новых местах, было решено возрождать заводы путем перераспределения и использования оставшихся в Москве станков. В столице за короткий срок было налажено массовое производство вооружения.
   Правительство продолжало уделять повседневное внимание авиации. Директоров заводов, конструкторов чаще, чем когда бы то ни было, вызывали в Кремль.
   При первой же встрече после моего возвращения в Москву из Сибири Сергей Владимирович Ильюшин рассказал о своем последнем разговоре со Сталиным. В начале февраля Сталин вызвал его вместе с наркомом.
   Только они вошли в кабинет, как Сталин с места обратился к Ильюшину:
   - А ведь вы были правы.
   - В чем, товарищ Сталин? - удивился Ильюшин.
   - А как же, это мы вас сбили с толку. Вы сделали двухместный штурмовик ИЛ-2, а мы, не разобравшись как следует, по настоянию некоторых легкомысленных советчиков заставили переделать его в одноместный. Истребителей у нас мало, а одноместные штурмовики требуют прикрытия и несут очень большие потери. Вот несколько двухместных показали себя хорошо, они себя обороняют. Нужно немедленно вернуться к двухместной машине. Только с одним условием - чтобы их выпускалось не меньше.
   - Трудновато будет, товарищ Сталин, - сказал Ильюшин.
   - Делайте что хотите, но выполните это условие обязательно, - сказал Сталин.
   История самолета ИЛ-2 поучительна. Вначале Ильюшин сделал опытный самолет ИЛ-2 в двухместном варианте. Экипаж самолета составляли летчик и стрелок-радист, который, сидя сзади летчика, занимался радиосвязью и, располагая пулеметной установкой, оборонял хвост самолета от нападения истребителей противника сзади. Для стрельбы вперед на ИЛ-2 было установлено мощное пушечное вооружение. Поэтому он не боялся нападения и спереди.
   Такой самолет прошел государственные испытания, и его запустили в серийное производство еще до войны.
   Однако уже в ходе развернувшегося серийного производства Ильюшина заставили переделать двухместный штурмовик ИЛ-2 в одноместный. Военные считали, что скорость ИЛ-2 и высота его полета малы и, ликвидируя вторую кабину со стрелком-радистом и оборонительным пулеметом, имели в виду облегчить машину, улучшить ее аэродинамику и получить некоторое увеличение скорости и высоты полета. Но с первых же дней войны ИЛ-2 в одноместном варианте без оборонительного заднего пулемета оказался беззащитен против вражеских истребителей. Немцы заметили эту слабую сторону штурмовика. Штурмовые части в первые месяцы войны стали нести большие потери.
   Сталин, поставив вопрос о возврате к двухместному варианту штурмовика, подчеркнул, что штурмовику вовсе не нужны большая скорость и большая высота полета. Наоборот, штурмовик наносит тем больший урон противнику, чем ниже он летает.
   Ильюшин попросил на размышление три дня.
   Через три дня его опять вызвал Сталин. Ильюшин принес к нему прямо в кабинет чертеж и доложил о том, что найдено весьма удачное решение - почти без всяких переделок и без потерь для количественного выпуска машин на серийных заводах - можно восстановить вторую кабину стрелка-радиста и поставить пулемет для обстрела назад. Он обещал первую такую машину подготовить к 1 марта, а вторую - к 10 марта.
   Сталин очень обрадовался. Тут же, еще до проверки в полете этой машины, было принято решение о запуске ее в серийное производство.
   С тех пор на протяжении всей войны штурмовики выпускались в двухместном варианте. Потери их в воздушных боях резко снизились.
   За недооценку и просчеты по самолету ИЛ-2 Сталин упрекал некоторых авиаторов, критиковал их за отсутствие инициативы, свежих мыслей. Он выговаривал им:
   - А что с вас взять! Военные всего мира такие - держатся за рутину, за "проверенное", боятся нового.
   - Знаете ли вы, - сказал он однажды, - что не кто иной, как руководители нашего военного ведомства, были против введения в армии автоматов и упорно держались за винтовку образца 1891 года? Вы не верите, улыбаетесь, а это факт, и мне пришлось перед войной упорно воевать с маршалом Куликом по этому вопросу. Так и в авиации - боятся нового. Чего стоит одна история со штурмовиком Ильюшина.
   Между прочим, однажды Сталин сказал по адресу одного из руководителей ВВС:
   - Увеличение числа звездочек на погонах ему ума не прибавило.
   К марту 1942 года возросли выпуск самолетов и поступление их на фронт. Однако количественное превосходство, и притом значительное, за немецкой авиацией еще сохранялось. Численный перевес противника создавал впечатление, будто мы отстаем от него и по качеству самолетов. Мне самому в первые месяцы войны не раз приходилось беседовать с летчиками, и я с горечью наблюдал, что некоторые из них недоумевали по этому поводу.
   Но на фронт приходило все больше и больше новых самолетов. И по мере того, как наши летчики осваивали их и в воздушных боях убеждались в качественном превосходстве советской авиационной техники, настроение менялось. Возвратившись из Сибири в Москву, по официальным донесениям и личным письмам командиров авиационных частей и рядовых летчиков, я понял, что совершается перелом.
   10 марта была получена телеграмма, в которой говорилось, что накануне семь наших летчиков на истребителях ЯК-1 выиграли воздушное сражение в бою против 25 самолетов противника. Я не знал еще подробностей, но сам факт глубоко меня взволновал и обрадовал. Это событие обсуждалось в Государственном комитете обороны, и было дано указание широко популяризировать подвиг летчиков в газетах.
   Герои-летчики показали, что советские самолеты, созданные советскими конструкторами, построенные на советских авиационных заводах, не хуже, а лучше хваленых "Мессершмиттов" и "Юнкерсов", устрашавших весь мир. Подвиг семерки вселял веру в наше оружие, в наши силы.