Страница:
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
Веспасиан и дом Флавиев. — Процветание Римского государства в течение столетия с 70 г. н. э. до смерти Коммода
Возвышение Веспасиана
С Веспасиана, в 70 г. вступившего на почву Италии, начался для государства счастливый период, почти столетний; в течение этого периода, после окончательного устранения дома императоров и его притязаний, представители высшей власти, хотя и получали эту власть как бы по наследственному праву, все же старались показать себя достойными ее, относясь к своим обязанностям добросовестно и серьезно. И нельзя не отдать справедливости Веспасиану — или императору Цезарю Веспасиану Августу, как он теперь назывался, — что он подал пример всем императорам вступившей с ним второй династии и даже придал особый характер новому периоду развития высшей власти. Он был уже немолод; родился еще при Августе, в 9 г. н. э., в небольшом местечке сабинской земли. Незнатного происхождения, он, один из способных и надежных людей, один из тех, которые и при деспотическом правлении бывают необходимы, подвигался вперед трудовой, служебной дорогой. Во время путешествия в Ахайю, куда он сопровождал Нерона, однажды случилось, что Веспасиан уснул при исполнении музыкального произведения императора; а между тем, будучи императором, он принадлежал к числу самых трудолюбивых людей в Риме, и приемы у него начинались еще до солнечного восхода. И сам свой императорский сан он принял, как важную, ответственную должность, в силу формального, заодно с сенатом обнародованного закона о государственном управлении(lex de imperio). При этом он был опытен в делах, находчив, обладал некоторым юмором и был не односторонне, не в исключительно солдатском духе, воспитан.Война с Иудеей: разрушение Иерусалима
Две войны, имеющие всемирное значение, были при нем закончены: война Иудейскаяи Батавская— война по поводу восстания в Батавии, обозначившая собой новый период в развитии германского мира.
Спешенный всадник (слева), в характерном кавалерийском шлеме с овальным щитом, в кольчуге и с двумя копьями; легионер (в центре); солдат вспомогательных когорт (справа) в зимней одежде, воины этих подразделений были вооружены обычно оружием тех племен, из которых они набирались.
Окончание Иудейской войны он предоставил своему сыну Титу, и тому удалось взять Иерусалим (сентябрь 70 г.) после такой твердой и упорной обороны, к какой способен только фанатизм, доведенный до высшей степени напряжения. Долгое время защитники Иерусалима с пренебрежением относились и к голоду, и к мечам противников, подкрепляемые уверенностью, что храм Иеговы не может пасть, что еще и в последнюю минуту гибели может совершиться чудо спасения. Победитель обошелся с побежденными соответственно их упорству. Множество пленных было казнено; часть их сами себя лишили жизни; насчитывают несколько сотен тысяч таких, которые погибли во время войны и долгой осады, и, сверх того, масса пленных была продана в рабство или осуждена служить забавой публике в главных городах, в звериных травлях или гладиаторских играх, которые постоянно требовали новых и новых жертв. Город и храм, насколько это было возможно, был сравнен с землей. Но несокрушимая вера этого народа, которому вверено было неоценимое благо почитания Единого Невидимого Бога, — эта вера пережила все. Даже в последние минуты гибели, когда уже было несомненно, что святилище Иеговы не устоит против напора врагов, один из непреклоннейших вождей-фанатиков недаром сказал, что у Бога и кроме этого храма есть еще иной храм — весь мир! И город пал, и храм пал, а между тем выходцы из Иудеи, провозвестники зародившейся здесь мировой религии, уже успели среди языческих городов и царств осуществить пророческое слово своего Великого Учителя, который сказал, что «кроткие наследуют землю».
Галльски-германская война. 69 г.
В то самое время, когда на Востоке шла борьба на смерть с иудеями, в западных странах в народе ходили предсказания, возвещавшие, что отныне владычество над всем миром должно перейти к трансальпийскимнародам; именно в этом смысле в кружках галльских друидовистолковывался пожар Капитолийского храма, сгоревшего во время смут бурного 69 г. Что эти смуты волновали умы в Галлии и Германии — само собой разумеется. Знатный батав, Юлий Цивилис, состоявший в римской службе, очень ловко сумел воспользоваться этим натянутым и запутанным положением: прикидываясь, что ревностно принимает сторону Веспасиана, он под этим видом скрыл свои приготовления к общему восстанию свободных германских племен против римского владычества. Это восстание батавов началось с поражения, нанесенного слабому римскому войску, какое оставалось в прирейнских странах. К этому восстанию, с одной стороны, примкнули северо-западные племена свободной Германии, а с другой стороны, оно нашло себе отголосок и в Галлии, где разные знатные кельты, воспитанные на римский лад, мечтали о возможности основать в Галлии самостоятельное государство. Однако в Галлии мнения на этот счет расходились. Партия мира совершенно справедливо утверждала, что Галлия обязана римскому господству по крайней мере одним: миром и порядком в стране, которую перед этим терзали непрерывные войны. Другие утверждали, что стоит только устранить римское господство, и по всей земле начнется общая война между всеми народами. Вообще говоря, уже с самого начала восстания между галлами и германцами, да и в собственной среде обоих народов, не было надлежащего единства, а между тем та усобица, которая происходила на римской стороне, окончилась гораздо скорее, чем восставшие могли ожидать. Едва только Веспасиан вступил во власть, как уже отправил на север отличного полководца Петилия Цериалиса, который нашел там значительную перемену в общем настроении. Важный римский город Колония(Кельн) перешел на сторону восставших, которые приписывали этот переход воле богов и особенно бога войны. Однако римская партия, опиравшаяся на весьма веские интересы, была все же сильна, и вскоре там произошел переворот, вследствие которого город вновь отпал от германцев. Война длилась еще некоторое время, и в ней играла роль Веледа, прорицательница в стране бруктеров. Наконец батавам и самим надоела война: они пришли к убеждению, что однойнации не под силу сломить иго рабства, охватывающее весь мир; наконец дело дошло до переговоров между Цивилисом и Цериалисом, и упорная война была закончена почетным миром. Миру все были рады, и один из батавских вельмож выразился о нем, что хотя он и не доставляет батавам полной свободы, но все же — уж если она недостижима — дает им такое положение, которое немногим хуже свободы.
Традиционно лучники набирались в восточных провинциях Римской империи. Они сохраняли национальный тип вооружения. На данной реконструкции представлен воин из Сирии.
Кроме этих двух войн, правление Веспасиана прошло мирно.
По-видимому, соглашение, состоявшееся между Веспасианом и сенатом, оказывало свое действие: в нем права высшей власти были установлены точнее и таким образом, после падения династии Юлиев-Клавдиев, государству вновь была дана прочная правовая основа, а поэтому согласие между представителями высшей государственной власти могло быть ничем не нарушаемо. Особенно удачно сумел Веспасиан возвратить войска к подобающему им положению в государстве, хотя в последние годы они и постигли значение своей силы; в то же время он привел в порядок и финансы, сильно потрясенные смутами последних лет. Сам он был привычен к весьма умеренному и простому домашнему быту, и единственный укор, который могли возвести на него злые языки столичной молвы, заключался в том, что он свою мещанскую бережливость переносил из домашнего обихода и в самую область государственного управления: смеялись преимущественно над тем, что он не брезговал некоторыми статьями доходов. Но эти насмешники были несправедливы: он выказывал себя щедрым в тех случаях, когда речь шла о полезных затратах или же о таких, которые могли доставить занятие толпе. Он первым в Риме назначил риторам содержание от казны, т. е. придал государственное значение высшему образованию; ему же принадлежит постройка громадного амфитеатра, Колизея, вмещавшего 87 тысяч зрителей — этот величавый и несокрушимый памятник правления Веспасиана.
Особенно же благодетельно влияло на всех его личное отношение к занимаемому им высокому положению и чрезвычайная простота его собственной жизни. При нем наступила реакция против роскоши, достигшей при Цезаре невероятных размеров в высших классах, — и эта реакция держалась довольно долго.
Тит, 79 г. Домициан, 81 г.
После кончины Веспасиана в 79 г. его сын Титпродолжал править государством в духе отца; до своего вступления во власть он вел довольно разгульную жизнь, но совершенно изменил образ жизни, приняв бразды правления. При этом, по сравнению со своим отцом, он обладал важным преимуществом: был чрезвычайно приятен и приветлив в личных отношениях. Большие общественные бедствия, вроде, например, первого извержения Везувия в августе 79 г., при котором были залиты лавой и засыпаны пеплом города Геркуланум и Помпеи, дали ему возможность показать свое милосердие и готовность оказать помощь страждущим. К несчастью, правление Тита продолжалось всего два года.
После его смерти ему наследовал третий из Флавиев — его брат Домициан(81–96 гг.). Его вступление во власть было встречено с недоверием; он не сумел поддержать хороших отношений с сенатом и больше старался повернуть дело на старую дорогу первых императоров.
АВЕРС. Голова императора Домициана в виде триумфаторе.
РЕВЕРС. Богиня Рома со скипетром и фигуркой Виктории. Левой рукой богиня опирается на щит, поддерживаемый пленным германцем.
Его обвиняют в том, что подозрительность побуждала его к жестокостям; доносчики опять выступили на первый план, и сам император находил постыдное наслаждение в личном присутствии при казнях. Рассказывают, что он тщательно изучал бумаги Тиберия и, вероятно, из чтения актов этого весьма способного правителя вынес и кое-что разумное. Во время его правления внешняя политика опять стала обращать на себя преимущественное внимание. В 84 г. он предпринял поход против германского племени хаттов и праздновал его окончание триумфом. Ему же приписывают некоторое округление границ и усовершенствование пограничных укреплений. Гней Юлий Агрикола, наместник Британии, правивший этой провинцией с 78 г., значительно расширил пределы римского владычества и задумывал уже овладеть и островом Гибернией (Ирландией). Но Домициан, действуя в данном случае, может быть, по принципам Тиберия и не терпевший около себя никакой выдающейся личности, — отозвал Агриколу из Британии, и тот в 93 г. скончался в опале.
Внешняя политика. Война с даками. Гибель Домициана
Особенно затруднительно было положение римлян на Дунае. Вся местность на север от среднего течения Дуная, на восток от реки Тиса до самого Черного моря, которую римляне обозначали под общим названием Дакии, была заселена некоторым числом племен, которые, смотря на римское единство и могущество, задумали тоже соединиться в одно государство, как некогда Арминий задумывал слить воедино германские племена. Уже во времена Августа их пришлось с правого берега Дуная, из Мизии, вновь вытеснять на левый берег. Теперь под предводительством своего короля Децебалаони вновь попытались утвердиться в Мизии, по эту сторону реки. Несколько лет борьба с ними велась с переменным успехом, и наконец Домициан(после неудачной кампании против южногерманских племен маркоманнов) сам отправился к войску в Мизию и заключил с Децебалом мир; этот договор, который он сумел ознаменовать блестящим триумфом и присоединением к своему имени титула Дакийского(Dacicus), был, в сущности, не более чем денежной сделкой, на которую можно даже смотреть как на тайную уплату условленной дани (90 г.).
При всем этом отношения сената к Домициану не улучшались. Сенат находил, что он чересчур балует солдат; и возможно, что он в войске искал точку опоры, которую уже не находил в кружке сенаторов. Трудно решить, кто именно более виновен в этих несогласиях между императором и сенатом, но вскоре против него образовался заговор, в котором приняла участие и его супруга. В сентябре 96 г., к великому удовольствию сената и значительной части граждан Домициан пал жертвой заговора; и всюду с радостью разбивались его статуи и медальоны с ненавистным его изображением.
Нерва, 96 г.
На этот раз дело было хорошо подготовлено: у заговорщиков под руками в самом сенате был весьма почтенный муж Марк Кокцей Нерва, готовый принять на себя труды правления и вести в духе его сенатского большинства. Нерва происходил из семьи, которая уже дала многих сановников на государственную службу, однако он не мог достигнуть никакого влиятельного положения.
Вот почему, побуждаемый с одной стороны сенатом к насильственным мерам против всего, что было связано с последним правлением, он в то же время вынужден был предоставить на произвол недовольных преторианцев тех убийц Домициана, которым был обязан своей властью. Ему было в то время уже 64 года; особенным честолюбием он не отличался, и самой большой его заслугой было именно то, что он усыновил и приблизил к себе лучшего и замечательнейшего из современных деятелей — Марка Ульпия Траяна, командовавшего легионами на Рейне.
Правление Траяна, 98 г.
Этот человек, представляющий собой в высшем развитии тип, вызванный к жизни новым порядком, начавшимся со времен Августа, был одним из величайших правителей, какие когда-либо являлись в истории. Он происходил из семьи, поселившейся в Испании. Когда в октябре или ноябре 97 г. Траян получил известие об усыновлении его императором Нервой, у него уже было свое весьма обильное деятельностью и многозначительное прошлое. Родился он в 53 г. в Италике, набрался житейского опыта и в войне, и в мире; и в 91 г. в правление Домициана был уже консулом. Его авторитетность была так прочно установлена, что когда его имя было произнесено в связи с будущим назначением, все успокоились, и он имел возможность довершить свою задачу на Рейне. Только уже осенью 99 г. (Нерва умер в 98 г.) Траян лично явился в Рим. Сохранилась небольшая часть его корреспонденции с одним из его высших сановников — 120 писем и записок из того времени, когда этот сановник, Плиний Младший(Гай Цецилий Плиний Второй) управлял небольшой и очень важной провинцией — Вифинией. Этого небольшого отрывка из его переписки достаточно, чтобы дать понятие о его предусмотрительности, о его практическом и здравом уме и в то же время о его справедливости и гуманности, а особенно о громадном объеме его административной деятельности. Строгий приверженец законов, Траян в то же время был человеком энергичным и доброжелательным, и как ни вычурны похвалы, расточаемые ему Плинием в известных панегириках, Траян и в этом произведении предстает во всей простоте великого человека, который все силы своего несравненного царства умел привести в теснейшее соотношение, умел оживить их и своим собственным примером пробудить во всех благороднейшее соревнование.
Мраморная статуя из Неаполитанского музея.
Плиний не преувеличивает, выставляя на вид, что «только теперь можно радоваться громадности римского могущества — теперь, когда во главе государства стоит правитель, который умеет распределять изобилие отдельных стран, перенося его избытки туда, где в них могла быть нужда». [73]Да и во всех письмах панегириста представляется утешительная картина многосторонней культурной работы, совершавшейся всюду, причем не были упущены из вида и заботы о бедных, о благотворительных и всякого рода иных полезных заведениях. Сам император побуждал всех к такого рода деятельности учреждением в Италии большого благотворительного заведения для пропитания нуждающихся детей.
Войны Траяна
Идеальное значение Траяна, как правителя римского государства, дополнялось тем, что он был замечательным воином, и в качестве воина способствовал разрешению последних военных задач, какие еще представлялись государству. Так, в 101–106 гг. он разрешил дакийский вопрос: несколькими последовательными походами он довел Децебала Дакийского до того, что тот, не предвидя возможности продолжения борьбы, сам лишил себя жизни; и вся страна даков, соединенная с Мизией (на южном берегу Дуная) посредством постоянного моста, могла быть обращена в провинцию.
Дакийский царь, побежденный Траяном. Голова статуи из Британского музея.
В том же 106 г., когда в Риме праздновали эту успешно оконченную войну, один из легатов Траяна покорил Каменистую Аравиюи обратил ее в римскую провинцию. Эти войны в двух противоположных концах государства не препятствовали мирным занятиям: постройкам, водопроводам, улучшению и усовершенствованию торговых путей, решению бесчисленных местных вопросов во всех провинциях: все шло своим чередом, и провинции все теснее и теснее сживались с духом, законами и обычаями римского государства. В 113 г. сенат и римский народ воздвигли в честь своего великого государя колонну, которая и доныне украшает устроенный Траяном форум, возвещая современному поколению о его славе.
Траян отдает приказ осадить Сармизегетузу (вверху). Децебал изъявляет покорность.
Траян освобождает свои лагеря (вверху). Децебал сжигает свою столицу.
Децебал совершает самоубийство (вверху). Римляне разоряют селения даков.
В 114 г. он двинулся в поход против давнего врага римлян — парфян, собираясь с ними свести старые счеты. Он и Армению,и Месопотамиюобратил в римские провинции. В 116 г. он завоевал Ктесифон. Среди этих войн ему пришлось заботиться об удовлетворении нужд населения Сирии, которая в это время пострадала от страшного землетрясения. После того, как он возвел в парфянские цари одного из их князей — Парфанаспата, он вернулся в Антиохию, где находилась его главная квартира во время этой войны; неподалеку оттуда разразилось бешеное восстание иудеев, о котором рассказывают самые невероятные вещи. Передав начальство над войсками своему родственнику Элию Адриану, он собрался уехать в Италию, но уже не мог туда доехать: он умер в Селинунте(в Киликии) в августе 117 г.
Адриан, 117 г.
Будучи бездетным, Траян усыновил Публия Элия Адрианав качестве своего наследника (117–138 гг.). Сам акт усыновления относится едва ли не к последним дням жизни Траяна. Сенат поспешил признать нового правителя, который, подобно своему предшественнику, сумел поддержать добрые отношения с сенатом. Конечно, трудно было заменить такого государя, как Траян, — «быть лучше Траяна», как обычно желали позднейшим императорам при их вступлении в правление. Однако все же Адриан был человеком даровитым и многосторонним и умел ознаменовать свое правление важными и своеобразными заслугами.
Мраморный бюст из Ватиканского музея.
От завоеваний своего предшественника он весьма благоразумно отказался: с парфянами вступил в договор, и снова стянул римские войска за Евфрат, который на будущее время должен был служить юго-восточной границей государства. Армения вновь была предоставлена во власть царя из дома Аршакидов, правившего страной в качестве римского вассала. Зато Адриан обратил все свое внимание на усиление системы огромных пограничных укреплений в Германии и Британии. Правление его было чисто личным, и он не жалел сил на выполнение своих обязанностей; беспрестанно в разъездах, постоянно деятельный, постоянно занятый умственно, побуждающий и других работать по всем направлениям своей необычайно многосторонней натуры: в 119 и 121 гг. он был в Галлии и на Рейне, весной 122 — в Британии, в 123 — в Испании, а некоторое время даже в Мавретании. В 123–124 гг. он странствует из конца в конец Малой Азии, до самого Евфрата; летом 125 его встречали в Афинах, потом в 126 — в Риме, затем на короткое время он появляется в Африке, в 129 — опять на Востоке, в Афинах, в Александрии. Повсюду он любил оставлять следы своей деятельности, особенно же любил постройки. В 132 г. последнее восстание иудеев (окончательно подавленное только в 135 г.) подало ему повод увековечить свое имя и на этой территории, где он основал новую римскую колонию, Элию Капитолину, в которой на месте древнего храма Иеговы заложил громадный храм Юпитера. Эти далекие Путешествия Адриана имели, конечно, громадное значение: чем более, под влиянием мира, всюду распространялось высшее образование и города, подобные Афинам или Александрии, вновь достигали известного рода процветания, тем более приобретала значение провинциальная жизнь, и единственным действительным центром всеобщего единения был император. С 134 г. Адриан не выезжал из Рима; его тревожная деятельность угомонилась. Из его построек выдающееся место занимают мавзолей (нынешняя крепость Святого Ангела) и вилла в Тибуре; но он обращал внимание и на другие области общественной жизни. Он умел вникнуть в интересы и потребности военного быта, в правосудие, в подробности управления, в финансы; гуманный указ, отнимающий у рабовладельцев право на жизнь и смерть своих рабов, характеризует и самого Адриана, и его время, на котором уже более и более начинало становиться заметным влияние христианских идей. И Адриан также, не имея прямых наследников, должен был позаботиться об усыновлении лица, которому мог бы передать свою власть. Первый его избранник умер еще при жизни Адриана. Затем, в 138 г., его выбор при назначении себе преемника удачно пал на всеми уважаемого представителя знатной фамилии Аврелиев, Тита Аврелия,которого он и усыновил, при условии, что и тот, в свою очередь, должен усыновить другого, не менее способного и прекрасного человека — Марка Анния Вера(позднее известного под именем Марка Аврелия).
Антонин Благочестивый, 138 г. Марк Аврелий.
Таким образом, когда Адриан после тяжких страданий скончался в Байях (место купанья в Кампании), ближайшее будущее римского государства было обеспечено правителями: монархическое правление было прочно установлено, и середину II в. н. э. следует считать временем процветания римского государства. О первом из двух Антонинов, Тите Аврелии Антонине, иначе Антонине Благочестивом (Пие), вступившем во власть на 51 г. жизни и правившем с 138 по 161 гг., дошло мало сведений; очень далекий от тревожной и разносторонней деятельности своего предшественника, он всю жизнь прожил в Риме и Италии, но и на дальнейшие провинции при каких бы то ни было общественных бедствиях проливались его благодеяния, всем и всюду напоминая об общей связи с могущественной римской империей, управляемой благородным правителем.
Потомство единогласно восхваляет Антонина. [74]Современники говорили, что при Антонине Рим вернулся к временам Нумы — баснословного царя, который в древнеримских сказаниях представляется идеалом государя: в такой полной гармонии являлись все качества в этом редком человеке, который был прост в обращении со всеми, удивительно добросовестен и при этом мягок и доброжелателен. Не следует забывать, что в это время задачи управления государством были более чем когда-либо затруднительными; оно именно теперь достигло своего наибольшего распространения и по своим размерам едва ли имеет подобное себе государство среди ныне известных. На крайнем северо-западе, в Британии, римское владычество распространилось до крайних пределов: эти пределы указываются гробницей римского солдата, найденной севернее шотландского городка Стирлинга. Оттуда и до устья Рейна, и по этой реке вверх до Кобленца шла римская граница в юго-восточном направлении; отсюда, следуя линии укреплений Адриана, она уклонялась от Рейна к Дунаю, в который упиралась немного выше нынешнего Регенсбурга; далее она следовала по течению этой реки до того места, где река круто поворачивает на юг; простираясь далее по прямому направлению, она переходила через Карпаты и упиралась здесь в северо-западную оконечность Черного моря, бассейном которого и заканчивалась северо-восточная окраина громадной территории римского государства. Евфрат и Аравийская пустыня составляли юго-восточную границу, линия которой отсюда, загибаясь на запад, охватывала все североафриканское побережье и, достигнув океана, тянулась по побережьям Испании, Галлии и Британии и заканчивалась на северо-западе в окрестностях нынешнего Глазго.