Йепп Лоуренс. Властелин Призраков

   Между тем Раху уже успел все обсудить с лордом Бхима.
   – Честно говоря, моя точка зрения больше устраивает меня, – сказал он, обратившись к принцу. – Но тем не менее я согласен на дуэль. Правда, при одном условии.
   – При каком? – насторожился Викрам. Раху постучал ладонью по стенке фургона. Он всеми силами старался сохранить спокойствие, но резкие, порывистые движения выдавали его нервозность.
   – Глубоко уважая нашего общего учителя, я уступаю ему почетное право защищать честь Ангиры на дуэли с тобой.
   Урми, не задумываясь, высказала, свое сомнение:
   – Не нравится мне все это. Вам, Ваше Высочество, не устоять против него.
   Прищурившись, Викрам внимательным взглядом окинул бывшего наставника:
   – С того времени, когда он учил меня азам фехтования, прошли годы, долгие годы. Он с тех пор сильно постарел.
   – Возможно, реакция у него действительно не такая мгновенная, как раньше, но зато он стал и хитрей, и коварней, – возразила Урми. – И вспомните, часто ли вам доводилось брать в руки меч после того, как вы покинули Ангиру? Зато лорд Бхима, без всякого сомнения, упражняется ежедневно. Не зря же о нем говорят, что он обручен с мечом.
   Принц покосился на Зулу:
   – Перефразируя кое-чьи слова, можно сказать, что наконец-то наступило время, когда нужно доказать свое право на существование не только мечом, но и разумом.
   – Да при чем здесь разум? С вашей стороны это настоящее безрассудство! – воскликнула Урми. Спохватившись, она смутилась и, немного помолчав, робко добавила:
   – Я совсем не то имела в виду. Просто… просто я успела привыкнуть к вам и… привязаться.
   Викрам широко улыбнулся, явно польщенный услышанным:
   – Я тоже к тебе привязался. И поэтому не могу поступать иначе.
   – Но почему мы не можем обсудить и другие варианты? – взмолилась Урми.
   Голос Раху прервал их затянувшийся диалог:
   – Итак, Викрам, что ты решил?
   Принц бросил взгляд на Пугу: старик еле держался на ногах, плечи его ссутулились, к горлу по-прежнему был приставлен кинжал. Виновато склонив голову, принц проговорил:
   – Извини, Урми, но ты сама видишь, как обстоит дело.
   – Знаете, время от времени мне начинает казаться, что вы преднамеренно торопите события, спеша попасть в царство призраков.
   Торопливо чмокнув Викрама в щеку, она отошла назад, растерянная и возмущенная одновременно.
   – Но в отличие от тебя я не собираюсь преследовать кого-либо, наведываясь оттуда в образе привидения, – вытащив из-за пояса пистолет, принц протянул его Урми, потом посмотрел на Раху. – Насколько я понимаю, в поединке мы не будем придерживаться каких-либо правил.
   – Я считаю ниже своего достоинства сражаться на таких условиях, – нахмурился лорд Бхима.
   Стараясь скрыть охватившую его нервную дрожь, принц усмехнулся:
   – А защищать предателя и узурпатора не ниже вашего достоинства?
   Нетерпеливо-быстрым движением убрав меч в ножны, Бхима отошел от Спока.
   – Вы правы, Ваше Высочество, совершенно безразлично, каким образом вы умрете – по правилам или без правил.
   Раху сцепил пальцы. Казалось, он не поверил в свою удачу.
   – Ну так как, договорились?
   – Да! – крикнул принц, вытягивая перед собой руки. – Помогите снять доспехи, – попросил он ординарца. – Они будут только мешать мне двигаться.
   Зулу вытаращил глаза от изумления.
   – Ты же не на киносъемках, где тебя в любой момент подстрахует дублер. К чему такой риск?
   Стараясь не двигаться, чтобы не мешать ординарцу снимать с него доспехи, Викрам укоризненно покачал головой:
   – А я-то надеялся, что ты, Зулу, в отличие от всех остальных, поймешь меня. Сколько людей уже погибло за меня и из-за меня? Я не могу и не хочу, чтобы это повторялось. Пусть меня называют глупым романтиком, но я не изменю своего решения.
   Зулу терзали сомнения, он разрывался между доводами логики и простыми человеческими чувствами. В конце концов чувство дружбы победило логику.
   – Ты будешь выглядеть глупцом только в том случае, если твои усилия пропадут даром, – решил он подбодрить друга, но не успел закончить свою мысль.
   – Ваше Высочество, – напомнил о себе Спок.
   – Не надо меня благодарить, мистер Спок, – Викрам снял стальную ноговицу с правого бедра, ординарец – с левого. – Поберегите свои силы.
   – А я и не собираюсь благодарить вас. Не за что. Вы поступаете, как безрассудный мальчишка.
   Слабый голос вулканца не снижал значения укоризненных слов.
   – Вы, как всегда, очень любезны. Но в данной ситуации у вас, к сожалению, лишь одна дилемма: либо идти самому, либо – в целях безопасности – позволить нести себя на носилках.
   Принц обратился к врагу:
   – Раху, я начну приближаться только в тот момент, когда Пуга и мистер Спок получат свободу. Надеюсь, наш гость сумеет держаться на ногах и идти.
   – Не сомневайтесь, сумею, – с не изменившим ему чувством собственного достоинства ответил вулканец. – Только медленно.
   Оперевшись на плечо Пуги, он осторожно встал.
   – В таком случае я тоже пойду медленно, как на прогулке. – Зазвенев колокольчиками «ловушки теней», Викрам сделал первый шаг.
   Лорд Бхима помог Споку спуститься с фургона, потом поддержал Пугу и уж затем сам спрыгнул вниз вместе с молодым синха.
   Тяжело навалившись на плечо старика, вулканец двинулся вперед маленькими, робкими шажками. Лицо его окаменело от усилия скрыть навалившуюся на него боль. За спиной Спока, не отставая ни на шаг, шел синха с обнаженным кинжалом в руке.
   Принц продвигался вперед неторопливой размеренной поступью. Лучи заходящего солнца, то и дело скрывающегося за облаками сизого дыма, как бы толчками подгоняли его в спину вслед за длинной, изменчивой тенью. Создавалось впечатление, что тень принадлежала не Викраму, а какому-то неведомому гигантскому созданию.
   Поравнявшись с наследником, Пуга прошептал:
   – Я знаю, у вас все получится. Вы будете хорошим императором.
   – Если выживет, – проворчал нахмуренный Спок.
   – Время покажет, – весело отозвался Викрам, останавливаясь. Как только Спок и Пуга оказались за его спиной, он отправил сопровождавшего их синха обратно.
   Тем временем лорд Бхима терпеливо поджидал противника. Он стоял спиной к солнцу: старый опытный фехтовальщик не относился к числу тех, кто позволял другим воспользоваться преимуществом. Облаченный в доспехи, он как бы врос в землю широко расставленными, полусогнутыми ногами и походил на могучее дерево, пустившее глубокие невидимые корни в землю. Спина была распрямлена, высоко поднятая голова устремлена в небо.
   – Значит, ты надеешься победить своего старого учителя?
   Всеми силами стараясь скрыть волнение, Викрам ответил:
   – Во всяком случае готов попробовать.
   Бхима насмешливо покачал головой:
   – По-моему, ты можешь рассчитывать не на всякий, а только на слепой случай.
   Прищурившись от ярких солнечных лучей, принц молча отставил левую ногу назад, принимая боевую позицию. Он всем телом ощущал тяжесть меча, покоившегося в ножнах. Правая рука непроизвольно напряглась, готовая обнажить оружие в любое мгновение, левая свободно свисала. Все внимание Викрам сосредоточил на глазах лорда Бхимы: именно этому учил его когда-то бывший наставник, теперешний враг.
   Вокруг соперников воцарилась мертвая тишина, лишь где-то вдалеке раздавались приглушенные расстоянием крики солдат, преследующих отступающего врага. Матерчатые стенки фургона трепетали на ветру с шелестом, похожим на речь чванливого оратора. Солнце, прикрытое занавесом-облаком, стало кроваво-алым напоминая свежую рану, словно и небо приняло участие в битве.
   Противники, уставясь друг другу в глаза, выжидали подходящего момента, чтобы застать соперника врасплох, ведь даже самая незначительная оплошность одного из них давала огромное преимущество другому.
   Лорд Бхима – то ли от усталости, то ли от самонадеянности – первым проявил нетерпение. Его правая рука стремительно метнулась к бедру, пальцы судорожно обжали рукоять меча. Клинок со свистом, как бы сам собой, вылетел из ножен.
   Бхима вдруг почувствовал необыкновенную легкость при мысли о том, что его противнику суждено умереть. Дерзкий юнец со всеми своими невежественными крестьянами и колокольчиками на оружии выставлял, по мнению старого лорда, на посмешище «Кодекс воина». Войско Викрама, вооруженное хамским огнедышащим оружием, позволило себе неслыханную наглость, встретив отряд синха не как благородных воинов, достойных уважения и на поле битвы, а как убойный скот. И Бхиме не надо искать оправдания своему поступку: он собирается убить и убьет принца не только потому, что защищает свою жизнь – нет! – он сражается за свою эпоху, отстаивает привычный, существующий не одно столетие уклад целого мира.
   Меч, словно живое существо, вырвался из плена ножен. Никогда еще Бхима не ощущал такой близости, такого единства со своим оружием. Казалось, меч стал неотъемлемой частью его тела, или наоборот, он, Бхима, стал продолжением меча и всем своим существом взмыл вверх, вслед за ослепительно блеснувшим на солнце клинком, Он ожидал увидеть расширившиеся от ужаса глаза принца или, по крайней мере; запоздавшую попытку обнажить трясущейся от страха рукой меч с дурацкими колокольчиками, чтобы неуклюжим движением отразить удар. Ожидал, что Викрам, растерявшись, – как терялись все остальные, – попятится назад. За долгие годы практики, участвуя в бесчисленном количестве сражений и спортивных поединков, принимая брошенные ему вызовы, лорд Бхима привык видеть только такую ответную реакцию.
   Поэтому он был немало удивлен, увидев, как Викрам, присев необычно низко, сделал глубокий выпад. Лицо принца вдруг оказалось на уровне груди лорда, изумление которого сменилось почти животным страхом, когда зловещий звон колокольчиков раздался в смертельной близости. Все произошло так стремительно быстро, что опытный фехтовальщик не успел даже заметить поднимающийся над головой Викрама меч.
   Впервые в жизни Бхиму охватила паника. Он сделал отчаянную попытку остановиться, но тело по инерции продолжало двигаться вперед, навстречу смертельному удару. В следующее мгновение он почувствовал, как клинок принца, скользнув по краю кирасы, вошел в его живот. Возмущенный дерзким вторжением в его тело, Бхима не сразу почувствовал боль.
   Медленно, как множество поверженных им когда-то противников, лорд Бхима опустился на колени. Пальцы его правой руки разжались: меч со звоном упал на землю. Мелькнула запоздалая мысль: «Какой же я глупец! Не мог догадаться, что меня ждет обманный трюк». С бешеной быстротой мелькнули какие-то другие, неуловимые, мысли, и неожиданно в душе воцарились мир и покой.
   – Это, должно быть, новый удар, – тихо произнес он.
   Все перед его глазами начало сливаться в сплошное красное пятно. Последним усилием воли Бхима заставил себя поднять глаза; голова Викрама, казалось, отделилась от его тела, поплыла куда-то, и слова ответа донеслись как далекое эхо:
   – Этому удару научил меня один из пришельцев.
   – Теперь я вижу, что ты не терял времени зря, – с трудом выговорил Бхима. Безжалостное пламя боли метнулось вверх, пожирая сердце и легкие.
   – Да, не терял, – снова ответило эхо. На мгновение Бхиме показалось, что лицо принца начало приобретать туманные, хорошо знакомые черты Повелителя Призраков. Отказываясь склонять голову перед хозяином преисподней, лорд попытался выпрямиться.
   – Значит, ты все-таки пришел за мной, – еле слышно прошептал он. – Но тебе потребовалось много времени, чтобы победить меня.
   Отвернувшись от умирающего, Викрам сердито посмотрел на Раху, взглядом обвиняя его в том, что только что произошло.
   – Сдавайся, Раху. Отдай меч. Обещаю обойтись с тобой с большей справедливостью, чем ты со мной.
   Неожиданно отскочив от фургона, Раху ехидно спросил:
   – Неужели ты думаешь, что я так легко сдамся? – Он сделал знак рукой, и из-за фургона выступил синха с натянутым луком в руках: жало стрелы было нацелено на принца.
   – Потеряв учителя, я не потерял возможности брать заложников.
   Теряя сознание, лорд Бхима сумел еще расслышать разговор своих бывших учеников.
   – Но ты же дал слово! – каждый произнесенный звук отдавался болью во всем теле умирающего лорда.
   – Неужели вы так же наивны, как и принц? Я не собираюсь обрекать на гибель этот мир из-за результата одной-единственной дуэли.
   Протянув к Викраму руку, Раху потребовал:
   – Отдай мне свой музыкальный инструмент, который ты высокопарно называешь мечом.
   Лорд Бхима почувствовал, как холод сковывает его тело, как мрачные призраки сжимают кольцо смертельных объятий.
   – Нет! – взмолился он. – Не сейчас. Только не сейчас. Уходите! – отгонял он зловещие тени.
   Лишь оказавшись на краю пропасти, он в полной мере осознал все бесчестие своего положения. Как ему хотелось восстановить хотя бы малую долю своей былой репутации!
   Собрав остатки сил, все еще дремавших где-то в глубинах его естества, Бхима поднялся с колен и, пошатываясь, сделал шаг вперед. Ослепленный яростью, он уже не видел Раху, но обращался к нему:
   – Я предупреждал тебя, что не позволю использовать меня как марионетку, а потом обесчестить.
   Внезапно раздался пронзительный крик Урми:
   – Ложись, Викрам!..
   Принц упал лицом вниз, и в тот же самый миг раздался оглушительный залп нескольких аркебуз. Лорд Раху вздрогнул, запрокинул руки и с окаменевшим от удивления лицом тряпичной куклой распластался на земле. Свинцовая дробь изрешетила фургон, наповал сразив синха с луком в руках.
   Викрам осторожно приподнял голову, осмотрелся по сторонам: и Бхима, и Раху лежали на земле, не подавая признаков жизни. Отплевываясь от пыли, принц сел. Урми и Зулу поспешили к нему.
   – Итак, в конце концов все решила сила оружия, – печально подвел итоги наследник.

* * *

   Во время торжества по случаю победы Зулу старался выглядеть веселым, но при первой же возможности покинул праздничный зал. Он медленно брел по дворцу, минуя многочисленные толпы слуг, которые суетливо убирали следы кровавой резни, пока, наконец, не дошел до ступенек, ведущих в обсерваторию.
   Когда он поднялся в комнату, Спок поднял глаза от манускрипта, который он изучал при свете настольной лампы, заправленной каким-то жиром.
   – А я думал, что ты все еще празднуешь победу, Зулу.
   Какое-то время лейтенант колебался, не зная, с чего начать разговор. Меньше всего ему хотелось заводить сердечную беседу со старшим офицером, добравшимся наконец-то до своих ученых занятий. Но никого другого, увы, поблизости не было.
   – Сэр, вы уже, видимо, слышали о ходе сражения?
   Спок положил манускрипт себе на грудь.
   – Зачем задавать вопросы, если заранее знаешь ответы?
   Зулу испытывал некоторую неловкость оттого, что глядел сверху вниз на лежащего на соломенном тюфяке Спока. Но если бы даже вулканец сидел в кресле напротив, вряд ли молодой офицер чувствовал бы себя спокойней и уверенней.
   – Сэр, в критический момент я принял на себя командование армией принца, нарушив тем самым «Директиву №1».
   – Могу я узнать, почему ты это сделал, лейтенант?
   – Я не мог позволить Раху выиграть сражение.
   – Но Ангира – не место для проявления личных пристрастий, – вулканец начал медленно сворачивать манускрипт в трубку.
   – Истинные мотивы моего поступка не исчерпываются моей привязанностью к принцу, сэр, – забывшись, Зулу для вящего доказательства выкинул вперед обе руки. – Всему этому миру угрожала кровавая резня.
   – Конечно, нельзя отрицать того, что вероятность применения насилия со стороны Раху была достаточно велика. – Спок отложил свернутый манускрипт в сторону – к небольшой горке уже просмотренных им звездных карт. – Как, впрочем, нельзя отрицать и того, что из Раху мог получиться хороший император. Всякое могло быть. Именно из хаоса рождаются новые, более справедливые формы правления и более сильные союзы.
   Зулу почувствовал, как у него подкашиваются ноги, и он чуть не упал в кресло, лишь усилием воли заставив себя устоять.
   – И какова же, по вашему мнению, была вероятность благополучного развития Ангиры в случае победы Раху?
   – Очень низкая, – признал Спок. – Но в любом случае мы не имеем права оказывать влияние на ход событий, подгоняя их под свои цели или симпатии, какими бы благородными они ни были.
   – Сэр, но разве позиция невмешательства всегда справедлива?
   – Верно, не всегда. Но мы с тобой лишены права выбора.
   Спок скрестил руки на груди.
   – И, вступая в состав Звездного Флота, принимая его устав, ты добровольно отказался от права везде и всегда отстаивать справедливость.
   Зулу судорожно проглотил застрявший в горле ком. Те крупицы взаимопонимания, которые зародились между двумя офицерами здесь, на Ангире, похоже, исчезнут без следа здесь же.
   – Да, сэр.
   Спок, взяв другой сверток, начал его раскручивать.
   – Через несколько дней «Энтерпрайз» войдет в зону досягаемости коммуникатора. Будет лучше, если переговоры с ним буду вести я.
   Облизав пересохшие губы, Зулу не удержался и спросил:
   – И что вы им скажете, сэр?
   Спок удивленно вскинул брови.
   – То, что должен сказать, лейтенант.
   Закрыв лицо широким манускриптом, он углубился в изучение его.
   – А сейчас тебе лучше пойти отдохнуть. У нас много работы, и завтра утром я намерен приступить к делам.
   Зулу до отчаяния не хотелось обрывать разговор на такой безнадежной для него ноте, но он знал, что с вулканцем спорить бесполезно.
   – Есть, сэр.
   Щелкнув каблуками, он развернулся и покинул обсерваторию.

ЭПИЛОГ

   Зулу сидел за столом в обсерватории, прислушиваясь к шуму, доносившемуся из коридоров дворца. И Федерация с ее строгими правилами, и грозный военный трибунал казались невероятно далекими. Его окружали изображенные на мраморных стенах фигуры мифических существ, именами которых назывались ангирийские зодиакальные знаки; пол, как орнаментом, был расписан причудливыми астрономическими символами. На каменном пьедестале возвышался телескоп в медной оправе, напоминая скорее артиллерийское орудие, чем астрономический прибор.
   Неожиданно из включенного коммуникатора Спока донесся громкий голос капитана Кирка:
   – Мы с Маккоем определили ваше местонахождение, мистер Спок. Так что не пытайтесь сбежать.
   – И не собираюсь, капитан, – ответил Спок, лежавший на тюфяке в углу обсерватории. Спокойствие коллеги неприятно поразило Зулу, но он тут же одернул себя: с какой стати мистеру Споку нервничать? Ведь он же, в отличие от Зулу, не сделал ничего противоправного.
   С тяжелым сердцем лейтенант встал и застыл в почтительной позе, не сводя глаз с двух мерцающих столбов света, появившихся в помещении, и прислушиваясь к хорошо знакомому легкому шелесту материализующихся хрусталиков.
   Вынырнув первым из своего столба, Маккой, чуть не столкнувшись с телескопом, отскочил в сторону.
   – Господи! Куда меня занесло по милости нашего дорогого Скотти? Я чуть было не материализовался прямо в трубе этой штуки.
   Появившийся следом Кирк с любопытством глянул на телескоп.
   – Ты упустил редчайшую возможность стать уникальным украшением праздничного стола.
   – Мне пришлось разложиться на атомы, чтобы пробиться через толщу космического пространства. Неужели за все свои мучения я не заслужил если и не сочувствия и симпатии, то хотя бы приветственного слова, – проворчал Маккой.
   – Добро пожаловать, – отозвался Спок. Маккой, держа перед собой, как щит, сумку с медицинскими инструментами, неторопливо приближался к вулканцу.
   – Думаю, оставляя вас двоих здесь, капитан не предполагал, что вы зайдете так далеко. От вас требовалось всего лишь держать приоткрытую дверь, а не ломиться в нее.
   Зулу с виноватым видом снял цилиндрический колпачок с пишущего пера, давая понять, что готов дать объяснения хоть в устном, хоть в письменном виде. Он не сомневался, что за несколько дней контакта с «Энтерпрайзом» Спок подробно описал все преступления, совершенные на Ангире лейтенантом, вырвавшимся из-под контроля старшего офицера.
   – Я это понимаю, доктор.
   Капитан слегка качнул телескоп, труба плавно отклонилась на несколько градусов.
   – А ты помнишь, что дипломатия не подразумевает активное участие в самой гуще событий гражданской войны? И уж тем более не позволяет самолично брать на себя командование одной из враждующих армий.
   Зулу залился краской:
   – Да, сэр, но…
   – Что «но», мистер Зулу? – требовательно повысил голос Кирк.
   Лейтенант осознал, что оправданий его поступку нет и не могло быть.
   – Ничего, сэр.
   – Скажи, Зулу, – капитан навалился локтем на пьедестал, не замечая того, что рискует стать живым памятником. – Разве в Академии перестали изучать такой предмет, как ксенополитика?
   – Нет, сэр, изучают, – тихо ответил Зулу. Он хорошо помнил этот один из самых трудных курсов.
   Кирк задумчиво переплел пальцы.
   – И среди всего прочего, разве преподаватель не говорил вам о принципе невмешательства во внутренние дела других планет?
   – Говорил, сэр, – лейтенанту вдруг почудилось, что он присутствует на генеральной репетиции заседания военного трибунала.
   – И ты, видимо, успешно сдал этот курс, не так ли?
   – Джим, ты же сам знаешь, что сдал, – вмещался Маккой, осторожно снимая повязку с раны Спока. – В противном случае он не находился бы здесь.
   – Я подробно изложу свои объяснения в рапорте. – Зулу имел в виду прошение об отставке, не решаясь сказать об этом вслух и не имея сил на дальнейшее присутствие на этом судилище.
   Спок поднял глаза от восковой дощечки, на которой делал вычисления.
   – Капитан, с каких пор ты стал инквизитором? Что-то я не припомню случая, когда бы ты так долго и так умело мучил кого-нибудь. Должен со всей ответственностью заявить, что по незначительности прегрешения дело лейтенанта Зулу не подлежит суду инквизиции. Хватит с него собственных переживаний.
   Считая разговор оконченным, Спок снова погрузился в вычисления.
   Потянувшись в сумку за трикодером, Маккой проворчал себе под нос:
   – Если капитан хочет кого-то проглотить, то делает это быстро и без лишнего шума.
   Вдруг Зулу с удивлением увидел расплывающееся в улыбке лицо Кирка.
   – Сэр?
   Капитан резко выпрямился. Узнав от Спока о всех злоключениях своих подчиненных, он еще несколько дней тому назад пережил немало нелегких минут, укоряя себя за то, что возложил на плечи молодого рулевого тяжкое бремя ответственности и самостоятельности. И только узнав о благоприятном исходе событий, решил с притворной строгостью поговорить с Зулу.
   – Я просто хотел заставить тебя немного попотеть, чтобы в следующий раз ты дважды подумал перед тем, как броситься спасать еще какого-нибудь принца, подсаживая его на трон всей планеты. Тем более, что не всегда рядом с тобой может оказаться такой вот мистер Спок, чтобы помочь советом и предостеречь от опасности.
   Офицер-ученый к этому времени закончил свои подсчеты и положил восковую дощечку на пол, прямо к ногам лейтенанта.
   – Значит, можно считать, что командование Звездного флота принимает мою версию событий на Ангире?
   Подготовив трикодер, доктор начал обследовать рану Спока.
   – Пока мы просто заложили все данные в компьютер. Когда он переведет твою информацию на язык чиновников, мы получим окончательный ответ. Но насколько мы поняли, командование признало ваши действия вполне обоснованными.
   – В изложении событий я руководствовался законами логики и учитывал самые важные положения работ профессора Фарзами, посвященных процессу изменения общественных формаций.
   Спок потянулся к стопке чистых восковых дощечек и взял одну из них.
   – Я очень рад тому, что мои доводы признаны разумными.
   Он нахмурился, когда доктор нечаянно заслонил ему свет.
   – Доктор, я, между прочим, работаю. А ты мешаешь мне.
   – Между прочим, я тоже не бездельничаю, мистер Спок, – фыркнул Маккой. – Именно мне, а не кому-то другому, приходится ставить заплаты на дырявые шкуры наших путешественников, когда они возвращаются из очередной авантюры.
   Вулканец принялся за новую дощечку.
   – Значит, ты не оставишь меня в покое? Впрочем, ничего удивительного. Бандиты тоже не приняли во внимание мое неудовлетворительное физическое состояние.
   – Но что вы сообщили капитану? – поинтересовался Зулу. Он все еще не мог прийти в себя и поверить, что с него сняты все обвинения.
   Спок, видимо, уже целиком поглощенный новой проблемой, ответил монотонным голосом:
   – Я объяснил, что по стечению обстоятельств мы находимся в стане законного главы государства. И…
   Заканчивая подсчеты, он некоторое время помолчал.
   –… Я предложил расценивать Раху как мятежника, рвущегося к власти насильственным путем.
   – Если даже он не являлся таковым, то вполне успешно имитировал, – как бы вынужденно согласился Зулу, скрывая радостное удовлетворение от поддержки Спока.
   – Серьезные политические выступления, как правило, не сопровождаются бессмысленными кровопролитиями.
   Спок ткнул иголкой в начальную цифру следующего уравнения.
   – Находясь в плену, я много беседовал с лордом Раху. И насколько я понял, основным мотивом всех его поступков была личная месть, а не благородные цели по преобразованию Ангиры.