Страница:
– Я всего лишь констатирую факты, не оценивая их, – пояснил Спок, скрывая раздражение за нарочитым спокойствием.
– Ваше Высочество! – теперь голос звучал громче и отчетливее, позволяя определить в его обладателе пожилого человека, а топот оказался лишь многократно повторенным эхом шагов одной единственной пары ног.
– Это – Дайван, слуга отца, – объявил принц, подавая знак открыть дверь.
Пока Спок и Зулу отодвигали туалетный столик и поднимали засов, слуга императора отчаянно барабанил в дверь. Когда, наконец, Урми, распахнула обе створки, в зал, пошатываясь и спотыкаясь, ввалился старый ангириец с коричневой меткой на лбу – отличительным знаком прислуги. Его соропа была забрызгана кровью.
Увидев принца, Дайван упал на колени, прижимая руки к груди. Сквозь его плотно сдвинутые пальцы сочились струйки крови и виднелись края широкой раны.
– О, благодарю Великое Множество за то, что вы еще живы!
Байбил поспешно опустился на колени, обхватил руками плечи старого слуги.
– Что с моим отцом? – встревожено спросил принц Викрам.
Колени Дайвана задрожали мелкой дрожью, и он начал заваливаться набок, но Байбил не дал ому упасть.
– Он мертв. И все ваши братья тоже. Сейчас расправляются со сторонниками вашего отца, – непроизвольным движением раненый провел рукой по коленям, и только теперь присутствующие заметили, что и его ноги кровоточили. – Люди собрались в Главном зале, чтобы приветствовать вас, а воины Раху напали на них. Весь пол зала залит кровью. Это ужасно! Ужасно! Вы, Ваше Высочество, должны немедленно бежать. Сейчас вы – единственный оставшийся в живых представитель королевского рода.
Байбил, словно в молитве, коснулся рукой головы, затем сердца.
– Неужели дела обстоят так скверно?
Дайван, истекая кровью и слабея с каждой секундой, кивнул головой:
– Ты, Байбил, обязан помочь принцу спастись.
– Но как? – воскликнул Викрам, взмахнув с досадой мечом. – Мы находимся на пятом уровне, в непомерной дали даже от ближайшего выхода, а коридоры дворца, должно быть, уже заполнены людьми Раху.
Собравшись с последними силами, Дайван судорожно вцепился в плечо Байбила.
– Вам надо опуститься всего лишь на два уровня вниз и добраться до Старой Часовни. Там вы найдете потайной ход, который выведет вас на свободу.
– Но как мы доберемся до Старой Часовни? – принц бросил в сторону коридора взгляд, полный отчаяния. – Нам нужны воины, чтобы пробиться сквозь ряды приспешников Раху.
– Я знаю, где мы можем найти воинов, Ваше Высочество, – ответила Урми, напряженно вглядываясь, как и принц, в глубину коридора.
И Байбил, и его хозяин удивленно вскинули головы, уставясь на женщину недоумевающими взглядами.
– Что ты имеешь в виду, девочка? – спросил племянницу дядя. – На кого, по-твоему, мы можем рассчитывать в такой отчаянной обстановке?
– Однажды эти люди уже заставили мир затрепетать перед ними, – гордо заявила Урми. – Я говорю о «хаундах».
Байбил нахмурился.
– То есть, о Гончих Псах, – уточнил он. – Думаю, что к этому времени, все они, поспивавшись, перекочевали в мир иной.
– Что бы вы ни думали, у нас нет выбора, – усмехнулась женщина. – Так почему бы не попытаться обратиться к ним. Некоторые из них еще живы, и я уверена, что у этих старых псов еще достаточно острые зубы, недаром же они отирались у дворцовой кухни.
Принц мысленно взвесил неожиданно подвернувшийся шанс.
– Возможно, я совершу чудовищную ошибку, но разве мало промахов допустил я во всей жизни?
И тут снова заговорил Дайван:
– В часовне есть статуя богини милосердия. Прикоснитесь к ее ногам, и дверь потайного хода откроется перед вами.
– Понятно, – кивнул головой принц, – мои предки, судя по всему, не страдали отсутствием чувства юмора.
Дайван отчаянным усилием приподнял голову вверх, взглянул на принца.
– Вы должны добраться до Котаха.
Из разговоров Зулу помнил, что так называется провинция, подконтрольная императорскому клану, но принц редко наведывался туда.
А старый слуга, превозмогая боль, постарался заверить:
– В Котахе безопасно… – голос его оборвался, голова бессильно свесилась на грудь.
Байбил закрыл умершему глаза и осторожно опустил бездыханное тело на пол.
– Он был смелым человеком и достоин уважения.
– Ну что ж, я распоряжусь, чтобы его похоронили с почестями, – торжественно пообещал принц. – Разумеется, при условии, что мы сами останемся в живых.
Во главе с Урми они двинулись вниз по коридору. Крики, разносившиеся по дворцу, становились все громче, все пронзительней.
– Как видно, резня уже распространилась и за пределы Главного зала, – мрачно заметил принц.
– Остается надеяться, что нам удастся опередить их, – Зулу беспокойно оглянулся назад.
До помещений, занятых под кухню, было около четверти километра. И хотя воины Раху пока не встречались, беглецам то и дело приходилось перешагивать через окровавленные трупы богато одетых ангирийцев, и каждый из убитых напоминал о близкой опасности.
Императорская кухня представляла собой квадратное – примерно сто на сто метров – помещение, напоминавшее пещеру. Вдоль длинные стен тянулись бесконечные ряды столов, заставленных посудой с яствами, которые еще источали струйки пара. Но повара и их подручные как сквозь землю провалились.
Хаунды дали знать о себе гораздо раньше, чем беглецы увидели их. Под высокими сводами громадной кухни весело гудели голоса, привыкшие соперничать и с грохотом на полях сражений, и с оглушительным шумом бесконечных таверн и забегаловок, постоянными посетителями которых были когда-то «гончие псы».
Байбил скорчил недовольную гримасу и проворчал:
– Горбатого, как известно, только могила способна исправить. Эти пройдохи, как вижу, и сейчас не расстались со старыми привычками.
– А что они там делают? – с неподдельным интересом спросил принц. – Развлекаются?
– Скорей всего, делят награбленное, – отозвался Байбил.
Лишь пройдя добрую треть кухни, принц и его сопровождающие увидели с полдюжины маленьких фигурок, сидящих, вернее лежащих, у камина в окружении золоченых кувшинов. Язычки пламени жадно слизывали капли жира, падающие с кусков мяса, насаженных на вертел. Один из хаундов, медленно поворачивая вертел одной рукой, другой то и дело поднимал над головой кувшин, отпивая из него большими глотками. Время изменило цвет шерсти на телах «гончих псов»: вместо золотистой она стала серебристо-белой.
– Да они уже пьяны, – разочарованно сказал Спок Байбилу.
– Даже старый и пьяный хаунд один стоит двух трезвых и молодых воинов-синха, – заметила Урми и, сложив ладони рупором, прокричала:
– Нам нужна ваша помощь!
Не дождавшись ответа от увлеченных беседой пирующих, не замечающих или старающихся не замечать посторонних, женщина глубоко вздохнула, собираясь повторить свою просьбу еще громче. Но Байбил, положив руку на плечо племянницы, остановил ее:
– Тебе ли не знать, как надо разговаривать с этими тертыми калачами? «Будьте любезны» здесь не подействует. – Он шагнул вперед, вдохнул полную грудь воздуха, расправил ее и во все глотку проорал:
– Сми-и-р-р-но!
Пятеро хаундов, как подброшенные пружиной, вскочили на ноги и вытянулись в струнку, но тот, который крутил вертел, не оставил своего занятия, лишь лениво повернул голову в сторону Байбила и с иронией произнес:
– Уж не «Чудотворец» ли это собственной персоной?
– Он самый, – громогласно, как на параде, отчеканил старик и строевым шагом промаршировал к хаундам. – Ты тоже должен стать по стойко смирно, когда я приказываю, Уит.
Урми дождалась, пока дядя удалился на почтительное расстояние, и пошла за ним, жестом предлагая остальным последовать ее примеру.
– Мы больше не состоим на службе в императорской армии, – сухо возразил Уит. – И ты, Байбил, давно уже не молоденький старшина в отряде хаундов. Больше того, мы, как таковые, уже не существуем. Нас расформировали, как только мы сделали свое дело, разве ты не помнишь? Так что тебе некому здесь отдавать приказы.
Бывшие вояки нерешительно переглянулись и один за другим молча опустились наземь. А Байбил, остановившись в десяти шагах от них, решительно заявил:
– Вы по-прежнему находитесь на императорской службе.
Подошедший к нему Зулу заметил, что шерсть на телах хаундов совершенно седая, а серые соропы покрыты пятнами грязи и пота. Бывалые воины выглядели так, словно изо дня в день выполняли самую грязную работу на кухне.
Уит поднял с пола кусок жареной птицы, жадно впился в нее зубами, а прожевав откушенное, изрек давнюю истину:
– Благоразумный император умеет заботиться о своих старых солдатах.
Байбил, подбоченясь, упер руку в бок и презрительно заявил:
– Вы так давно были солдатами, что забыли, когда это было, и превратились в сборище трусливых мерзавцев-мародеров.
Уит откусил еще один кусок от грудки птицы.
– Странно, что тебе позволили снова вернуться на Ангиру. Я думал, тебе придется провести остаток дней в изгнании, – он поставил ногу на низкую скамеечку и пододвинул ее Байбилу. – Но в любом случае, ты не потерял нюх – вечеринку нашу учуял издалека. Так угощайся. – Бросив бывшему старшине птицу, бывший солдат добавил:
– На здоровье, – и одарил Байбила гостеприимной улыбкой.
Видимо, роль злого угрюмца надоела Уиту. Ловко поймав брошенную ему птицу и отдавая дань оказанному радушию, Байбил откусил маленький кусочек.
– Уит, а я думал, что ты, уйдя в отставку, занялся хозяйством на своей ферме, – он перевел взгляд на одноглазого ангирийца, – А ты, Бакха, почему не в своей таверне?
Бакха смущенно шаркнул ногой по полу:
– О, ты разве не знаешь, как обстоят наши дела?
Уит носком своей ноги пнул ногу Бакха.
– Он пропил все свое имущество.
Бакха, ссутулив плечи, отвернулся и горько усмехнулся:
– Зато должен признаться, я получил от этого огромное удовольствие. – Бросив лукавый взгляд на Байбила, он добавил:
– А он, Уит, проиграл свою ферму в карты.
– Меня надули! – возмущенно выкрикнул Уит. – А всему виной инфляция. Когда император начал переделывать общество, он пустил в оборот бумажные деньги. – Склонив голову набок, старый хаунд задумался и смачно сплюнул в огонь. – Они даже в сортире непригодны.
В разговор вступил старый вояка с уродливым шрамом, пересекавшим половину лица:
– Золотые монеты стали сегодня такой же редкостью, как добрые сердца, – он отхлебнул из кувшина и продолжил:
– А наши пенсии стоят не больше бумажных денег.
Уит направил указательный палец на Байбила:
– Этот безумец, восседающий на троне, хочет получать налоги в твердой валюте, поэтому людям приходится продавать почти весь урожай, чтобы рассчитаться с долгами, а самим идти по миру. – От приступа злости он так резко крутанул вертел, что брызги жира веером полетели в огонь. – Как людям дальше жить?
– Лично я предпочел бы погибнуть в бою, чем так прозябать, – печально проговорил Бакха, сокрушенно покачивая головой. – Уж лучше стать частицей посмертного монумента, чем живыми ходячими мощами.
Зулу, внимательно наблюдавшему за людьми, собравшимися у камина, стало грустно. Эти несчастные напомнили ему беспомощных гигантов-китов, мощной волной выброшенных на берег.
Байбил с пренебрежением швырнул дичь на колени Уита.
– Честно говоря, когда Урми сказала, что во дворце все еще живут несколько старых хаундов, я решил, что все мои проблемы почти разрешимы. Но что я вижу здесь? Шестеро пьяных развалин оплакивают свою участь пьяными слезами. – Старик решительно повернулся к принцу. – Пойдемте, Ваше Высочество. Вам нельзя терять время на пустые разговоры.
– Ваше Высочество? – вскричал хаунд со шрамом, напряженно вглядываясь поверх плеча Байбила в темноту. – Это тот самый молодой принц, которого ты нянчил еще ребенком?
– А кто же еще? И кровопийца лорд Раху охотится за его головой.
Уит выронил из рук недоеденную им тушку птицы, торопливо вытер их о передник и сказал:
– Попроси парня выйти вперед, на свет.
– Пожалуйста, Ваше Высочество, – пробормотал Байбил.
Принц подошел к камину, а вслед за ним и все сопровождающие его.
Хаунды отодвинули от себя бутылки с вином, отложили закуску. Уит внимательно разглядывал принца:
– Он очень похож на деда.
– Точно! – радостно подтвердил вояка со шрамом. – Помню, как старый козел…
Байбил резко перебил его:
– Джата, у нас нет времени на воспоминания. Нам нужно спасаться бегством. – Уит указал рукой на Спока и Зулу:
– А эти двое кто?
– Посланцы другого мира, – ответил старый слуга. – Они прибыли на Ангиру, чтобы помочь нам.
– Или погрузить наш мир в еще больший хаос, – насупившись, недовольно пробурчал Джата. – К тому же, впервые за долгие годы мы заполучили достаточно еды и питья. Так с какой стати нам отказываться от такого редкого блага? Не понимаю.
– А ты вспомни об Агре, – Байбил кивнул на шрам Джаты. – Вспомни, где и когда ты получил свое пожизненное украшение. Тогда кое-что поймешь.
– Да, это было настоящее дело! – Джата выразительно посмотрел на принца. – Ваш дед знал людей и умел обращаться со своими солдатами.
– Он собственноручно вручил тебе почетный медальон, не так ли?
– Да, я получил награду из его рук за то, что первым взобрался на стену во время штурма крепости. – Старый хаунд задумался, в его глазах появилось отсутствующее выражение, словно он отрешился от неприглядного настоящего и заново переживал давние славные времена.
– А сейчас, – спокойно сказал Байбил, – перед тобой стоит его внук.
Джата очнулся от воспоминаний, вернулся к действительности:
– Дети императора и дети его детей немало добра нам сделали.
– Скажи, а что случилось с тем медальоном? – потребовал ответа былой старшина. – Ты повесил его над очагом, чтобы твои дети и внуки любовались им и гордились тобою? Или отдал его в залог?
Джата съежился, обиженно шмыгнув носом:
– Тогда наступили трудные времена.
– Этим самым ты хочешь сказать, что тебе не за что было выпить? И ты спустил медальон, не так ли? – фыркнул Байбил. – Да доживи старый император до сего дня, ты все равно скатился бы туда же, где и сейчас прозябаешь. – Он тяжело вздохнул. – А я только что рассказывал Его Высочеству о том, как вы обращали в бегство любое войско, посланное против вас. Да было ли это? Даже противно смотреть на шайку мелких мародеров, которые не справятся даже с ватагой ребятишек!
– Эй! – Уит предостерегающе поднял указательный палец. – Поосторожнее с такими словами.
– Покойный император обеспечил всем вам спокойную старость. Вам грех на него жаловаться, а мне грех слушать вас, – впадая в отчаяние, усталым голосом закончил Байбил. – Не его вина в том, что вы так бездарно промотали свои достояния и превратились в скопище…
Принц дотронулся до руки старого слуги:
– Пойдем, Байбил. Думаю, нам стоит поискать помощи в другом месте.
– Постойте, – поднял руку Уит. – Мы же не сказали, что отказываемся помочь вам. Просто нам надо подумать.
– Но у нас нет времени для раздумий. – Принц обвел хаундов высокомерным взглядом. – И кроме того, не в моих правилах умолять кого бы то ни было.
Бакха поднялся со скамейки и указал пальцем на принца Викрама:
– Теперь я вижу, что он достоин своего деда. Сомнений больше нет: он действительно тот, за кого себя выдает.
Уит наклонился, отломал от лежащей на полу птичьей тушки ножку и как бы прицелился ею в принца.
– Значит, именно вас называют «Лорд Призрак»?
Джата слегка подтолкнул локтем приятеля:
– А ты посмотри на его меч. Разве не видишь, что он вооружен соответственно своему прозвищу?
Сердито оттолкнув руку Джаты, Уит раздраженно почесал бок.
– Что ты несешь?
– Так он же Хозяин преисподней, где обитают тени умерших душ. – Джата настороженно посмотрел на принца, ожидая, не рассмеется ли тот. – Прозвища не даются ни с того, ни с сего.
Принц лишь слабо улыбнулся в ответ:
– Я никогда не давал повода для такого прозвища. Впрочем, меня никогда не принимали всерьез.
Преисполнившись возмущения, Уит сорвал с себя передник и решительно заявил:
– До настоящего момента, Ваше Высочество. Не знаю, как вы, ребята, а я до смерти устал видеть грязную посуду и помои, – он провел ладонью по почерневшему от копоти камню камина. – Итак, мы готовы стать тенями Лорда Призрака.
– Если бы мы были чуть поумней, мы опустились бы в преисподнюю давным-давно, – весело воскликнул Бакха.
– Ближе к делу, – провозгласил Джата.
Побросав все, что они держали в руках, хаунды, следуя примеру предводителя, потянулись руками к закопченным камням.
Зачернив лицо сажей, Уит выставил вперед черные ладони и двинулся к принцу:
– Вам тоже надо подготовиться, Лорд. Принц Викрам инстинктивно отшатнулся и запротестовал:
– Но мне еще рано надевать траур.
– Не сопротивляйтесь, Ваше Высочество, поддержите их порыв, – шепнул Байбил.
Продолжая неспешно приближаться, Уит спросил:
– Итак, вы решились?
Принц покорно наклонил голову, подставляя лицо неожиданному «косметологу».
– Да. Давайте покажем нашим врагам, почем фунт лиха. Пусть Великое Множество увидит, чего мы стоим.
С лицами, разрисованными как маски, хаунды поспешно вооружились длинными кухонными ножами и наполнили кувшины вином.
– Стройся! – отрывисто скомандовал Уит. С расторопностью мальчишек воспрянувшие духом хаунды быстро построились в походную шеренгу и, чеканя шаг, держа строй, двинулись на выход.
Тем временем Урми, Спок и Зулу занялись сбором продуктов и питьевой воды, которую они наливали в сосуды из пузырей каких-то крупных животных. Закончив приготовление припасов в дорогу, они последовали следом за хаундами.
– Готов поспорить, – скептически выгнув бровь, проговорил Спок, – что последний свой бой эти вояки вели лет двадцать, а то и тридцать тому назад.
– Интересно, что эти «ископаемые» будут делать, когда столкнутся лицом к лицу с людьми Раху? – поинтересовался Зулу.
– Думаю, на них не стоит рассчитывать, – со вздохом заключил Спок. – Полагаю, наша судьба теперь зависит от нашего умения пользоваться этим старомодным оружием. Ты готов к этому?
Еще сильнее сжав потной рукой холодную рукоять меча, Зулу ответил:
– Не уверен. Но другого выбора, судя по всему, у нас нет.
Покинув кухню, маленький отряд не прошагал и пятидесяти метров, как наткнулся на полдюжины приспешников Раху. И это были не простые воины-синха, а ближайшие родственники лорда. Их тела прикрывали металлические кирасы, на которых красовалась родовая эмблема клана Раху – восходящее в лучах солнце. В руках они держали не обычные мечи, а остро отточенные, матово поблескивающие алебарды.
Готовясь не к спортивному соревнованию, – к смертельной схватке с врагом, Зулу, напрягая и сжав меч обеими руками, поднял его вверх параллельно телу. Молодого офицера пронизала холодная дрожь: ни разу в жизни ему не приходилось вступать с противником в смертельный поединок.
Пригодятся ли ему его былые успехи фехтовальщика?
Но не успел он сделать и шага навстречу врагу, как в людей Раху полетели кувшины с тягучим вином. Часть из них упала на пол и разбилась вдребезги, но часть попала в цель. Вслед за кувшинами в атаку бросились хаунды.
– За Ангиру! За Ангиру!
Во главе старых солдат прямо на ощетинившиеся острия копий и лезвий бесстрашно мчался Уит. Он подбежал так близко, что, казалось, копья вот-вот пронзят его. Но прежде, чем воины Раху успели нанести удар секирой или попасть копьем в цель, Уит молниеносно упал на спину и, проскользнув под древком и широко расставленными ногами воина, вогнал нож по самую рукоятку в незащищенный пах врага.
С диким воплем родственник Раху повалился на соседа и смешал строй. Не теряя ни мгновения, Уит наотмашь нанес удар ножом по ногам воина, стоявшего рядом.
Товарищи Уита сражались так же бесстрашно и непредсказуемо. Уступая врагу и в вооружении, и в силе, и в возрасте, они превосходили его в хитрости и ловкости. В считанные минуты четверо людей лорда были повержены, двое позорно бежали.
Растерянно опустив не пригодившийся меч, Зулу с изумлением наблюдал, как хаунды, обшаривая трупы, срывали с них драгоценности.
– Да они сумасшедшие!
– Я бы назвал их самоубийцами, – поправил его Спок.
– И в самом деле, они не сопровождают каждый выпад и удар рифмованным двустишием, – заметил принц, приваливаясь к стене, – но дело знают. Представь себе, Зулу, что великий Дюма додумался бы изобразить д'Артаньяна не благородным щеголем, а вот таким рубакой. Что, по-твоему, его ожидало бы?
– Не знаю, сколько экземпляров своего романа продал бы старик в таком случае. – Зулу не сводил глаз с Уита, который, проворно вскочив и запрокинув по-волчьи голову, издал протяжный вой, эхом отозвавшийся в глубинах коридоров.
– Уже давно наш мир не слышал этого воя, – осторожно массируя пальцы правой руки, произнес Байбил. – Конечно, по каждому из них плачет тюрьма, но… Если направить их неиссякаемую энергию в нужное русло, они горы могут свернуть. – Он замолчал и, повернувшись к принцу, почтительно склонил голову.
– Именно вы смогли показать им истинное русло.
Принц нарочито внимательно разглядывал меч, всем своим видом выражая несогласие со словами старого слуги.
– Прошу тебя, не продолжай. Всю свою сознательную жизнь я изо всех сил старался держаться как можно дальше от трона. Мне он не нужен – слишком тяжелое бремя накладывается на сидящего на нем. Хотел бы я родиться в семье фермера и посмотреть, как бы ты ко мне относился с таким ли почтением, как сейчас? Но родителей, увы, не выбирают, как и слуг.
– Ни простолюдин, ни принц не могут пойти против своей судьбы. – Байбил вперил в хозяина строгий взгляд. – Нравится это вам или нет, но трон – самое дорогое, что досталось вам в наследство. Он ценнее и золота, и дворцов.
– Твоя теория слишком иллюзорна и не имеет ко мне никакого отношения, – ища поддержки, принц оглянулся на Спока.
Оторвав взгляд от хаундов, с азартом сдиравших доспехи и оружие с поверженных врагов, Спок пристально посмотрел на принца:
– Вы не совсем правы, Ваше Высочество. Определенные иллюзии жизненно необходимы на определенном этапе существования и развития отдельной социальной группы. Принцип «Одна нация – один король» оправдывает себя, когда дело касается множества мелких феодальных государств, объединенных в единое сообщество с одним правителем во главе. Этот принцип применим и к некоторым отдельным мирам.
Принц нахмурился:
– Не вижу в этом логики.
Спок неторопливо вложил меч в ножны и закончил довольно странной для него фразой:
– История доказала, что общество не всегда развивается по законам логики.
Байбил, оживившись, тыльной стороной ладони легонько хлопнул по руке хозяина.
– Вот видите! Вам никуда не деться от трона.
– Видимо, такова уж моя доля, – недовольно проворчал принц.
Тем временем хаунды, вооруженные мечами и алебардами, двинулись вперед. По пути то и дело попадались мелкие отряды воинов Раху, обращавшиеся в бегство после коротких стычек. Но старость брала свое, и с каждой схваткой хаунды все больше слабели, все медленнее продвигались вперед. И все-таки с их помощью принц и его сопровождающие спустились вниз на два уровня.
Байбил недоверчиво усмехнулся.
– Невероятно, но мы почти у цели. Я уже вижу часовню, – он указал мечом на бронзовую дверь, украшенную изящной гравировкой с чернью.
Неожиданно раздался пронзительный, полный отчаяния женский крик. И хоть определить расстояние в бесконечных коридорах было практически невозможно, казалось, что взывающая о помощи женщина находится где-то поблизости.
Принц резко остановился, словно натолкнулся я на глухую стену.
– Мы не можем уйти, оставив эту несчастную на растерзание людям Раху, – сказал он, болезненно прислушиваясь к крикам.
– Мне тоже жаль бедную женщину, – тяжело дыша и широко раздувая ноздри, возразил Байбил, – но в нашем положении мы должны прислушиваться к голосу разума, а не сердца. Мы бессильны помочь кому-либо во дворце.
– Совершенно верно, – подхватил Спок. – Наша задача состоит в том, чтобы доставить вас, Ваше Высочество, в безопасное место живым и здоровым.
Принц беспокойно вглядывался в сторону, откуда доносились крики; они, казалось, магнитом притягивали его.
– Вам легко говорить, джентльмены, а каково мне слушать? Я же не смогу жить, если сейчас повернусь спиной к этой мольбе о помощи.
– Если вы сейчас не последуете за нами, вы тем более не сможете жить: вас убьют, – Байбил окинул хозяина скептическим взглядом с головы до ног. – Не позволяйте нашим маленьким победам вскружить вам голову. До сих пор нам встречались лишь разрозненные отрядики. Синха – крепкие орешки.
Но принц упрямо стоял на своем:
– Вы идите вперед и найдите потайной ход, а я присоединюсь к вам позднее.
Урми, приятно удивленная поведением принца, склонила голову набок:
– А вы, оказывается, не так эгоистичны, как я думала.
Принц неопределенно пожал плечами:
– Время от времени я становлюсь рабом высоких идеалов. И как правило, приступы благородства накатываются на меня в самое неподходящее время.
– Ваше Высочество! – теперь голос звучал громче и отчетливее, позволяя определить в его обладателе пожилого человека, а топот оказался лишь многократно повторенным эхом шагов одной единственной пары ног.
– Это – Дайван, слуга отца, – объявил принц, подавая знак открыть дверь.
Пока Спок и Зулу отодвигали туалетный столик и поднимали засов, слуга императора отчаянно барабанил в дверь. Когда, наконец, Урми, распахнула обе створки, в зал, пошатываясь и спотыкаясь, ввалился старый ангириец с коричневой меткой на лбу – отличительным знаком прислуги. Его соропа была забрызгана кровью.
Увидев принца, Дайван упал на колени, прижимая руки к груди. Сквозь его плотно сдвинутые пальцы сочились струйки крови и виднелись края широкой раны.
– О, благодарю Великое Множество за то, что вы еще живы!
Байбил поспешно опустился на колени, обхватил руками плечи старого слуги.
– Что с моим отцом? – встревожено спросил принц Викрам.
Колени Дайвана задрожали мелкой дрожью, и он начал заваливаться набок, но Байбил не дал ому упасть.
– Он мертв. И все ваши братья тоже. Сейчас расправляются со сторонниками вашего отца, – непроизвольным движением раненый провел рукой по коленям, и только теперь присутствующие заметили, что и его ноги кровоточили. – Люди собрались в Главном зале, чтобы приветствовать вас, а воины Раху напали на них. Весь пол зала залит кровью. Это ужасно! Ужасно! Вы, Ваше Высочество, должны немедленно бежать. Сейчас вы – единственный оставшийся в живых представитель королевского рода.
Байбил, словно в молитве, коснулся рукой головы, затем сердца.
– Неужели дела обстоят так скверно?
Дайван, истекая кровью и слабея с каждой секундой, кивнул головой:
– Ты, Байбил, обязан помочь принцу спастись.
– Но как? – воскликнул Викрам, взмахнув с досадой мечом. – Мы находимся на пятом уровне, в непомерной дали даже от ближайшего выхода, а коридоры дворца, должно быть, уже заполнены людьми Раху.
Собравшись с последними силами, Дайван судорожно вцепился в плечо Байбила.
– Вам надо опуститься всего лишь на два уровня вниз и добраться до Старой Часовни. Там вы найдете потайной ход, который выведет вас на свободу.
– Но как мы доберемся до Старой Часовни? – принц бросил в сторону коридора взгляд, полный отчаяния. – Нам нужны воины, чтобы пробиться сквозь ряды приспешников Раху.
– Я знаю, где мы можем найти воинов, Ваше Высочество, – ответила Урми, напряженно вглядываясь, как и принц, в глубину коридора.
И Байбил, и его хозяин удивленно вскинули головы, уставясь на женщину недоумевающими взглядами.
– Что ты имеешь в виду, девочка? – спросил племянницу дядя. – На кого, по-твоему, мы можем рассчитывать в такой отчаянной обстановке?
– Однажды эти люди уже заставили мир затрепетать перед ними, – гордо заявила Урми. – Я говорю о «хаундах».
Байбил нахмурился.
– То есть, о Гончих Псах, – уточнил он. – Думаю, что к этому времени, все они, поспивавшись, перекочевали в мир иной.
– Что бы вы ни думали, у нас нет выбора, – усмехнулась женщина. – Так почему бы не попытаться обратиться к ним. Некоторые из них еще живы, и я уверена, что у этих старых псов еще достаточно острые зубы, недаром же они отирались у дворцовой кухни.
Принц мысленно взвесил неожиданно подвернувшийся шанс.
– Возможно, я совершу чудовищную ошибку, но разве мало промахов допустил я во всей жизни?
И тут снова заговорил Дайван:
– В часовне есть статуя богини милосердия. Прикоснитесь к ее ногам, и дверь потайного хода откроется перед вами.
– Понятно, – кивнул головой принц, – мои предки, судя по всему, не страдали отсутствием чувства юмора.
Дайван отчаянным усилием приподнял голову вверх, взглянул на принца.
– Вы должны добраться до Котаха.
Из разговоров Зулу помнил, что так называется провинция, подконтрольная императорскому клану, но принц редко наведывался туда.
А старый слуга, превозмогая боль, постарался заверить:
– В Котахе безопасно… – голос его оборвался, голова бессильно свесилась на грудь.
Байбил закрыл умершему глаза и осторожно опустил бездыханное тело на пол.
– Он был смелым человеком и достоин уважения.
– Ну что ж, я распоряжусь, чтобы его похоронили с почестями, – торжественно пообещал принц. – Разумеется, при условии, что мы сами останемся в живых.
Во главе с Урми они двинулись вниз по коридору. Крики, разносившиеся по дворцу, становились все громче, все пронзительней.
– Как видно, резня уже распространилась и за пределы Главного зала, – мрачно заметил принц.
– Остается надеяться, что нам удастся опередить их, – Зулу беспокойно оглянулся назад.
До помещений, занятых под кухню, было около четверти километра. И хотя воины Раху пока не встречались, беглецам то и дело приходилось перешагивать через окровавленные трупы богато одетых ангирийцев, и каждый из убитых напоминал о близкой опасности.
Императорская кухня представляла собой квадратное – примерно сто на сто метров – помещение, напоминавшее пещеру. Вдоль длинные стен тянулись бесконечные ряды столов, заставленных посудой с яствами, которые еще источали струйки пара. Но повара и их подручные как сквозь землю провалились.
Хаунды дали знать о себе гораздо раньше, чем беглецы увидели их. Под высокими сводами громадной кухни весело гудели голоса, привыкшие соперничать и с грохотом на полях сражений, и с оглушительным шумом бесконечных таверн и забегаловок, постоянными посетителями которых были когда-то «гончие псы».
Байбил скорчил недовольную гримасу и проворчал:
– Горбатого, как известно, только могила способна исправить. Эти пройдохи, как вижу, и сейчас не расстались со старыми привычками.
– А что они там делают? – с неподдельным интересом спросил принц. – Развлекаются?
– Скорей всего, делят награбленное, – отозвался Байбил.
Лишь пройдя добрую треть кухни, принц и его сопровождающие увидели с полдюжины маленьких фигурок, сидящих, вернее лежащих, у камина в окружении золоченых кувшинов. Язычки пламени жадно слизывали капли жира, падающие с кусков мяса, насаженных на вертел. Один из хаундов, медленно поворачивая вертел одной рукой, другой то и дело поднимал над головой кувшин, отпивая из него большими глотками. Время изменило цвет шерсти на телах «гончих псов»: вместо золотистой она стала серебристо-белой.
– Да они уже пьяны, – разочарованно сказал Спок Байбилу.
– Даже старый и пьяный хаунд один стоит двух трезвых и молодых воинов-синха, – заметила Урми и, сложив ладони рупором, прокричала:
– Нам нужна ваша помощь!
Не дождавшись ответа от увлеченных беседой пирующих, не замечающих или старающихся не замечать посторонних, женщина глубоко вздохнула, собираясь повторить свою просьбу еще громче. Но Байбил, положив руку на плечо племянницы, остановил ее:
– Тебе ли не знать, как надо разговаривать с этими тертыми калачами? «Будьте любезны» здесь не подействует. – Он шагнул вперед, вдохнул полную грудь воздуха, расправил ее и во все глотку проорал:
– Сми-и-р-р-но!
Пятеро хаундов, как подброшенные пружиной, вскочили на ноги и вытянулись в струнку, но тот, который крутил вертел, не оставил своего занятия, лишь лениво повернул голову в сторону Байбила и с иронией произнес:
– Уж не «Чудотворец» ли это собственной персоной?
– Он самый, – громогласно, как на параде, отчеканил старик и строевым шагом промаршировал к хаундам. – Ты тоже должен стать по стойко смирно, когда я приказываю, Уит.
Урми дождалась, пока дядя удалился на почтительное расстояние, и пошла за ним, жестом предлагая остальным последовать ее примеру.
– Мы больше не состоим на службе в императорской армии, – сухо возразил Уит. – И ты, Байбил, давно уже не молоденький старшина в отряде хаундов. Больше того, мы, как таковые, уже не существуем. Нас расформировали, как только мы сделали свое дело, разве ты не помнишь? Так что тебе некому здесь отдавать приказы.
Бывшие вояки нерешительно переглянулись и один за другим молча опустились наземь. А Байбил, остановившись в десяти шагах от них, решительно заявил:
– Вы по-прежнему находитесь на императорской службе.
Подошедший к нему Зулу заметил, что шерсть на телах хаундов совершенно седая, а серые соропы покрыты пятнами грязи и пота. Бывалые воины выглядели так, словно изо дня в день выполняли самую грязную работу на кухне.
Уит поднял с пола кусок жареной птицы, жадно впился в нее зубами, а прожевав откушенное, изрек давнюю истину:
– Благоразумный император умеет заботиться о своих старых солдатах.
Байбил, подбоченясь, упер руку в бок и презрительно заявил:
– Вы так давно были солдатами, что забыли, когда это было, и превратились в сборище трусливых мерзавцев-мародеров.
Уит откусил еще один кусок от грудки птицы.
– Странно, что тебе позволили снова вернуться на Ангиру. Я думал, тебе придется провести остаток дней в изгнании, – он поставил ногу на низкую скамеечку и пододвинул ее Байбилу. – Но в любом случае, ты не потерял нюх – вечеринку нашу учуял издалека. Так угощайся. – Бросив бывшему старшине птицу, бывший солдат добавил:
– На здоровье, – и одарил Байбила гостеприимной улыбкой.
Видимо, роль злого угрюмца надоела Уиту. Ловко поймав брошенную ему птицу и отдавая дань оказанному радушию, Байбил откусил маленький кусочек.
– Уит, а я думал, что ты, уйдя в отставку, занялся хозяйством на своей ферме, – он перевел взгляд на одноглазого ангирийца, – А ты, Бакха, почему не в своей таверне?
Бакха смущенно шаркнул ногой по полу:
– О, ты разве не знаешь, как обстоят наши дела?
Уит носком своей ноги пнул ногу Бакха.
– Он пропил все свое имущество.
Бакха, ссутулив плечи, отвернулся и горько усмехнулся:
– Зато должен признаться, я получил от этого огромное удовольствие. – Бросив лукавый взгляд на Байбила, он добавил:
– А он, Уит, проиграл свою ферму в карты.
– Меня надули! – возмущенно выкрикнул Уит. – А всему виной инфляция. Когда император начал переделывать общество, он пустил в оборот бумажные деньги. – Склонив голову набок, старый хаунд задумался и смачно сплюнул в огонь. – Они даже в сортире непригодны.
В разговор вступил старый вояка с уродливым шрамом, пересекавшим половину лица:
– Золотые монеты стали сегодня такой же редкостью, как добрые сердца, – он отхлебнул из кувшина и продолжил:
– А наши пенсии стоят не больше бумажных денег.
Уит направил указательный палец на Байбила:
– Этот безумец, восседающий на троне, хочет получать налоги в твердой валюте, поэтому людям приходится продавать почти весь урожай, чтобы рассчитаться с долгами, а самим идти по миру. – От приступа злости он так резко крутанул вертел, что брызги жира веером полетели в огонь. – Как людям дальше жить?
– Лично я предпочел бы погибнуть в бою, чем так прозябать, – печально проговорил Бакха, сокрушенно покачивая головой. – Уж лучше стать частицей посмертного монумента, чем живыми ходячими мощами.
Зулу, внимательно наблюдавшему за людьми, собравшимися у камина, стало грустно. Эти несчастные напомнили ему беспомощных гигантов-китов, мощной волной выброшенных на берег.
Байбил с пренебрежением швырнул дичь на колени Уита.
– Честно говоря, когда Урми сказала, что во дворце все еще живут несколько старых хаундов, я решил, что все мои проблемы почти разрешимы. Но что я вижу здесь? Шестеро пьяных развалин оплакивают свою участь пьяными слезами. – Старик решительно повернулся к принцу. – Пойдемте, Ваше Высочество. Вам нельзя терять время на пустые разговоры.
– Ваше Высочество? – вскричал хаунд со шрамом, напряженно вглядываясь поверх плеча Байбила в темноту. – Это тот самый молодой принц, которого ты нянчил еще ребенком?
– А кто же еще? И кровопийца лорд Раху охотится за его головой.
Уит выронил из рук недоеденную им тушку птицы, торопливо вытер их о передник и сказал:
– Попроси парня выйти вперед, на свет.
– Пожалуйста, Ваше Высочество, – пробормотал Байбил.
Принц подошел к камину, а вслед за ним и все сопровождающие его.
Хаунды отодвинули от себя бутылки с вином, отложили закуску. Уит внимательно разглядывал принца:
– Он очень похож на деда.
– Точно! – радостно подтвердил вояка со шрамом. – Помню, как старый козел…
Байбил резко перебил его:
– Джата, у нас нет времени на воспоминания. Нам нужно спасаться бегством. – Уит указал рукой на Спока и Зулу:
– А эти двое кто?
– Посланцы другого мира, – ответил старый слуга. – Они прибыли на Ангиру, чтобы помочь нам.
– Или погрузить наш мир в еще больший хаос, – насупившись, недовольно пробурчал Джата. – К тому же, впервые за долгие годы мы заполучили достаточно еды и питья. Так с какой стати нам отказываться от такого редкого блага? Не понимаю.
– А ты вспомни об Агре, – Байбил кивнул на шрам Джаты. – Вспомни, где и когда ты получил свое пожизненное украшение. Тогда кое-что поймешь.
– Да, это было настоящее дело! – Джата выразительно посмотрел на принца. – Ваш дед знал людей и умел обращаться со своими солдатами.
– Он собственноручно вручил тебе почетный медальон, не так ли?
– Да, я получил награду из его рук за то, что первым взобрался на стену во время штурма крепости. – Старый хаунд задумался, в его глазах появилось отсутствующее выражение, словно он отрешился от неприглядного настоящего и заново переживал давние славные времена.
– А сейчас, – спокойно сказал Байбил, – перед тобой стоит его внук.
Джата очнулся от воспоминаний, вернулся к действительности:
– Дети императора и дети его детей немало добра нам сделали.
– Скажи, а что случилось с тем медальоном? – потребовал ответа былой старшина. – Ты повесил его над очагом, чтобы твои дети и внуки любовались им и гордились тобою? Или отдал его в залог?
Джата съежился, обиженно шмыгнув носом:
– Тогда наступили трудные времена.
– Этим самым ты хочешь сказать, что тебе не за что было выпить? И ты спустил медальон, не так ли? – фыркнул Байбил. – Да доживи старый император до сего дня, ты все равно скатился бы туда же, где и сейчас прозябаешь. – Он тяжело вздохнул. – А я только что рассказывал Его Высочеству о том, как вы обращали в бегство любое войско, посланное против вас. Да было ли это? Даже противно смотреть на шайку мелких мародеров, которые не справятся даже с ватагой ребятишек!
– Эй! – Уит предостерегающе поднял указательный палец. – Поосторожнее с такими словами.
– Покойный император обеспечил всем вам спокойную старость. Вам грех на него жаловаться, а мне грех слушать вас, – впадая в отчаяние, усталым голосом закончил Байбил. – Не его вина в том, что вы так бездарно промотали свои достояния и превратились в скопище…
Принц дотронулся до руки старого слуги:
– Пойдем, Байбил. Думаю, нам стоит поискать помощи в другом месте.
– Постойте, – поднял руку Уит. – Мы же не сказали, что отказываемся помочь вам. Просто нам надо подумать.
– Но у нас нет времени для раздумий. – Принц обвел хаундов высокомерным взглядом. – И кроме того, не в моих правилах умолять кого бы то ни было.
Бакха поднялся со скамейки и указал пальцем на принца Викрама:
– Теперь я вижу, что он достоин своего деда. Сомнений больше нет: он действительно тот, за кого себя выдает.
Уит наклонился, отломал от лежащей на полу птичьей тушки ножку и как бы прицелился ею в принца.
– Значит, именно вас называют «Лорд Призрак»?
Джата слегка подтолкнул локтем приятеля:
– А ты посмотри на его меч. Разве не видишь, что он вооружен соответственно своему прозвищу?
Сердито оттолкнув руку Джаты, Уит раздраженно почесал бок.
– Что ты несешь?
– Так он же Хозяин преисподней, где обитают тени умерших душ. – Джата настороженно посмотрел на принца, ожидая, не рассмеется ли тот. – Прозвища не даются ни с того, ни с сего.
Принц лишь слабо улыбнулся в ответ:
– Я никогда не давал повода для такого прозвища. Впрочем, меня никогда не принимали всерьез.
Преисполнившись возмущения, Уит сорвал с себя передник и решительно заявил:
– До настоящего момента, Ваше Высочество. Не знаю, как вы, ребята, а я до смерти устал видеть грязную посуду и помои, – он провел ладонью по почерневшему от копоти камню камина. – Итак, мы готовы стать тенями Лорда Призрака.
– Если бы мы были чуть поумней, мы опустились бы в преисподнюю давным-давно, – весело воскликнул Бакха.
– Ближе к делу, – провозгласил Джата.
Побросав все, что они держали в руках, хаунды, следуя примеру предводителя, потянулись руками к закопченным камням.
Зачернив лицо сажей, Уит выставил вперед черные ладони и двинулся к принцу:
– Вам тоже надо подготовиться, Лорд. Принц Викрам инстинктивно отшатнулся и запротестовал:
– Но мне еще рано надевать траур.
– Не сопротивляйтесь, Ваше Высочество, поддержите их порыв, – шепнул Байбил.
Продолжая неспешно приближаться, Уит спросил:
– Итак, вы решились?
Принц покорно наклонил голову, подставляя лицо неожиданному «косметологу».
– Да. Давайте покажем нашим врагам, почем фунт лиха. Пусть Великое Множество увидит, чего мы стоим.
С лицами, разрисованными как маски, хаунды поспешно вооружились длинными кухонными ножами и наполнили кувшины вином.
– Стройся! – отрывисто скомандовал Уит. С расторопностью мальчишек воспрянувшие духом хаунды быстро построились в походную шеренгу и, чеканя шаг, держа строй, двинулись на выход.
Тем временем Урми, Спок и Зулу занялись сбором продуктов и питьевой воды, которую они наливали в сосуды из пузырей каких-то крупных животных. Закончив приготовление припасов в дорогу, они последовали следом за хаундами.
– Готов поспорить, – скептически выгнув бровь, проговорил Спок, – что последний свой бой эти вояки вели лет двадцать, а то и тридцать тому назад.
– Интересно, что эти «ископаемые» будут делать, когда столкнутся лицом к лицу с людьми Раху? – поинтересовался Зулу.
– Думаю, на них не стоит рассчитывать, – со вздохом заключил Спок. – Полагаю, наша судьба теперь зависит от нашего умения пользоваться этим старомодным оружием. Ты готов к этому?
Еще сильнее сжав потной рукой холодную рукоять меча, Зулу ответил:
– Не уверен. Но другого выбора, судя по всему, у нас нет.
Покинув кухню, маленький отряд не прошагал и пятидесяти метров, как наткнулся на полдюжины приспешников Раху. И это были не простые воины-синха, а ближайшие родственники лорда. Их тела прикрывали металлические кирасы, на которых красовалась родовая эмблема клана Раху – восходящее в лучах солнце. В руках они держали не обычные мечи, а остро отточенные, матово поблескивающие алебарды.
Готовясь не к спортивному соревнованию, – к смертельной схватке с врагом, Зулу, напрягая и сжав меч обеими руками, поднял его вверх параллельно телу. Молодого офицера пронизала холодная дрожь: ни разу в жизни ему не приходилось вступать с противником в смертельный поединок.
Пригодятся ли ему его былые успехи фехтовальщика?
Но не успел он сделать и шага навстречу врагу, как в людей Раху полетели кувшины с тягучим вином. Часть из них упала на пол и разбилась вдребезги, но часть попала в цель. Вслед за кувшинами в атаку бросились хаунды.
– За Ангиру! За Ангиру!
Во главе старых солдат прямо на ощетинившиеся острия копий и лезвий бесстрашно мчался Уит. Он подбежал так близко, что, казалось, копья вот-вот пронзят его. Но прежде, чем воины Раху успели нанести удар секирой или попасть копьем в цель, Уит молниеносно упал на спину и, проскользнув под древком и широко расставленными ногами воина, вогнал нож по самую рукоятку в незащищенный пах врага.
С диким воплем родственник Раху повалился на соседа и смешал строй. Не теряя ни мгновения, Уит наотмашь нанес удар ножом по ногам воина, стоявшего рядом.
Товарищи Уита сражались так же бесстрашно и непредсказуемо. Уступая врагу и в вооружении, и в силе, и в возрасте, они превосходили его в хитрости и ловкости. В считанные минуты четверо людей лорда были повержены, двое позорно бежали.
Растерянно опустив не пригодившийся меч, Зулу с изумлением наблюдал, как хаунды, обшаривая трупы, срывали с них драгоценности.
– Да они сумасшедшие!
– Я бы назвал их самоубийцами, – поправил его Спок.
– И в самом деле, они не сопровождают каждый выпад и удар рифмованным двустишием, – заметил принц, приваливаясь к стене, – но дело знают. Представь себе, Зулу, что великий Дюма додумался бы изобразить д'Артаньяна не благородным щеголем, а вот таким рубакой. Что, по-твоему, его ожидало бы?
– Не знаю, сколько экземпляров своего романа продал бы старик в таком случае. – Зулу не сводил глаз с Уита, который, проворно вскочив и запрокинув по-волчьи голову, издал протяжный вой, эхом отозвавшийся в глубинах коридоров.
– Уже давно наш мир не слышал этого воя, – осторожно массируя пальцы правой руки, произнес Байбил. – Конечно, по каждому из них плачет тюрьма, но… Если направить их неиссякаемую энергию в нужное русло, они горы могут свернуть. – Он замолчал и, повернувшись к принцу, почтительно склонил голову.
– Именно вы смогли показать им истинное русло.
Принц нарочито внимательно разглядывал меч, всем своим видом выражая несогласие со словами старого слуги.
– Прошу тебя, не продолжай. Всю свою сознательную жизнь я изо всех сил старался держаться как можно дальше от трона. Мне он не нужен – слишком тяжелое бремя накладывается на сидящего на нем. Хотел бы я родиться в семье фермера и посмотреть, как бы ты ко мне относился с таким ли почтением, как сейчас? Но родителей, увы, не выбирают, как и слуг.
– Ни простолюдин, ни принц не могут пойти против своей судьбы. – Байбил вперил в хозяина строгий взгляд. – Нравится это вам или нет, но трон – самое дорогое, что досталось вам в наследство. Он ценнее и золота, и дворцов.
– Твоя теория слишком иллюзорна и не имеет ко мне никакого отношения, – ища поддержки, принц оглянулся на Спока.
Оторвав взгляд от хаундов, с азартом сдиравших доспехи и оружие с поверженных врагов, Спок пристально посмотрел на принца:
– Вы не совсем правы, Ваше Высочество. Определенные иллюзии жизненно необходимы на определенном этапе существования и развития отдельной социальной группы. Принцип «Одна нация – один король» оправдывает себя, когда дело касается множества мелких феодальных государств, объединенных в единое сообщество с одним правителем во главе. Этот принцип применим и к некоторым отдельным мирам.
Принц нахмурился:
– Не вижу в этом логики.
Спок неторопливо вложил меч в ножны и закончил довольно странной для него фразой:
– История доказала, что общество не всегда развивается по законам логики.
Байбил, оживившись, тыльной стороной ладони легонько хлопнул по руке хозяина.
– Вот видите! Вам никуда не деться от трона.
– Видимо, такова уж моя доля, – недовольно проворчал принц.
Тем временем хаунды, вооруженные мечами и алебардами, двинулись вперед. По пути то и дело попадались мелкие отряды воинов Раху, обращавшиеся в бегство после коротких стычек. Но старость брала свое, и с каждой схваткой хаунды все больше слабели, все медленнее продвигались вперед. И все-таки с их помощью принц и его сопровождающие спустились вниз на два уровня.
Байбил недоверчиво усмехнулся.
– Невероятно, но мы почти у цели. Я уже вижу часовню, – он указал мечом на бронзовую дверь, украшенную изящной гравировкой с чернью.
Неожиданно раздался пронзительный, полный отчаяния женский крик. И хоть определить расстояние в бесконечных коридорах было практически невозможно, казалось, что взывающая о помощи женщина находится где-то поблизости.
Принц резко остановился, словно натолкнулся я на глухую стену.
– Мы не можем уйти, оставив эту несчастную на растерзание людям Раху, – сказал он, болезненно прислушиваясь к крикам.
– Мне тоже жаль бедную женщину, – тяжело дыша и широко раздувая ноздри, возразил Байбил, – но в нашем положении мы должны прислушиваться к голосу разума, а не сердца. Мы бессильны помочь кому-либо во дворце.
– Совершенно верно, – подхватил Спок. – Наша задача состоит в том, чтобы доставить вас, Ваше Высочество, в безопасное место живым и здоровым.
Принц беспокойно вглядывался в сторону, откуда доносились крики; они, казалось, магнитом притягивали его.
– Вам легко говорить, джентльмены, а каково мне слушать? Я же не смогу жить, если сейчас повернусь спиной к этой мольбе о помощи.
– Если вы сейчас не последуете за нами, вы тем более не сможете жить: вас убьют, – Байбил окинул хозяина скептическим взглядом с головы до ног. – Не позволяйте нашим маленьким победам вскружить вам голову. До сих пор нам встречались лишь разрозненные отрядики. Синха – крепкие орешки.
Но принц упрямо стоял на своем:
– Вы идите вперед и найдите потайной ход, а я присоединюсь к вам позднее.
Урми, приятно удивленная поведением принца, склонила голову набок:
– А вы, оказывается, не так эгоистичны, как я думала.
Принц неопределенно пожал плечами:
– Время от времени я становлюсь рабом высоких идеалов. И как правило, приступы благородства накатываются на меня в самое неподходящее время.