Страница:
Заккар и сам вспомнил, как ирольнский всадник первым ударом длинной секиры сбил с него наплечник, а вторым раскроил плечо наискосок чуть ли не до сердца. Благо, тогда копейщики вперед пошли, не дали добить. А рана наутро уже совсем заросла…
– …а мы чего в дозор-то пошли. Кто-то слухи гоняет, будто Твердыня провалилась, а сюда какая-то баба идет, по пути кормит всех подряд, увечных исцеляет, а владыка, дескать, поливал ее огнем, а ей хоть бы что. Только я тебе ничего не говорил. За такую вот брехню мы тут любого на кол…
Заккару уже давно хотелось, чтобы гость поскорее отключился, чтобы не слушать его трепотню, но Сцепа никак не унимался.
– Ты мне скажи, друг дорогой, ну разве так можно… Такое! Про! Владыку! Говорить! На кол всех подозрительных! Третьего дня Каббиборой прилетал, так и сказал: кто вякнет, того на кол сразу, и неча владыку беспокоить… – Триарх вдруг придвинулся к Заккару вплотную и дальше говорил уже шепотом. – А еще голова сказала, пока мы ее не растоптали, что с ней, с бабой этой, кочуют все, кого она исцелила, и владыка с ними ничего сделать не может, а ведет она их в горы, и скоро они сюда придут. Заккар, что нам делать-то теперь…
– Спать, – посоветовал Заккар, но было уже поздно – триарх уже упал лицом на стол и захрапел.
Сцепа не проснулся, когда хозяин отволок его в сени и положил на матрац, где не так давно ночевал Гет-странник.
Заккар чувствовал, что этой ночью должно еще что-то произойти, он вышел на двор, чуть было не споткнувшись о теплое еще тело Милосердного. Ветра не было совсем, но тени серых облаков стремительно пролетали над головой, задевая краями ополовиненную Сели, цимбалы в траве то затихали, то взрывались многоголосым свистом, а статуя владыки, казалось, вот-вот оживет и начнет грозить ему пальцем. На юге сверкнула зарница, потом еще одна, и чей-то протяжный вой пронесся под куполом неба. В пристрое снова зашевелились рабы и забившиеся туда Милосердные. Похоже, непрошеные гости уже и там успели поделиться последними новостями…
Заккар присел на лавку возле статуи владыки и подумал, а не спеть ли, на всякий случай, Славу, а потом Песнь Начала, чтобы, заодно, угодить и древним богам, которые, похоже, возвращаются.
Из трубы вылетел ветренок, повис над крышей серебристым облачком, а потом растаял без следа. Значит, приближался кто-то еще, от кого он не надеялся укрыться в дымоходе.
Стук в ворота на этот раз был настолько тих, что Заккар едва расслышал его. Брать на этот раз булаву не было смысла, оставлять ворота запертыми – тоже. Он осторожно отодвинул засов и выглянул наружу.
Женщина в длинном серебряном платье смотрела на него с улыбкой. Значит вот оно… Значит, и досюда добрались… И что теперь делать? Кланяться или погибать с честью… Хотя, Сцепа вроде не говорил, что она кого-то убивает, даже наоборот… Надо же, сплетня, запрещенная для пересказа, живьем пришла.
За спиной что-то звякнуло, и Заккар оглянулся. Там, во дворе, бывший полутруп уже стоял на коленях, повернувшись задом к статуе владыки. Отбивая поклоны, он забыл сбросить с себя шлем, и удары меди о деревянный настил следовали один за другим, постепенно убыстряясь.
ГЛАВА 8
Э. Н., 21 день, 16 ч. 19 м.
Сколько времени прошло с тех пор, как началось это одиночество, хранимое четырьмя стенами, потолком, на который можно было смотреть часами, а можно было и не смотреть вовсе… Час? Месяц? Год? Стоило закрыть глаза, и приходили видения, которые еще совсем недавно могли бы внушить ужас или восторг. Но теперь, когда время перестало существовать, он оставался равнодушен к незрелым плодам собственного воображения. И еще где-то далеко внизу находился пол – иная планета, место невероятное и загадочное, фантазия безумца, бабушкины сказки…
– Зеро. Зеро Валлахо! – Чей-то тонкогубый рот кричал ему прямо в ухо. – Встать!
Им надо – пусть и ставят. Только пусть сначала обмажут гипсом, а то ничего не получится. Организм отрекся ото всего, что происходило вне его, сознание стояло на пороге иной реальности, время остановилось, разум перестал болтать.
– Зеро, встать! – Теперь тот же голос звучал менее уверенно и казался более далеким.
В конце концов, чтобы приказы выполнялись, они должны быть разумны… Например, если бы кто-то приказал ему лечь, никаких проблем с немедленным выполнением не могло бы возникнуть. Хотя, нет… Чтобы лечь, надо сначала обязательно встать или хотя бы приподняться, а это было совершенно невозможно.
Итак, можно делать выводы… Бывший гражданин Конфедерации Эвери (государства ныне не существующего), бывший независимый эксперт, бывший агент ДБ, бывший пленник цивилизованных гардариканцев и диких урду, бывший личный посланник Красного Беркута, Зеро Валлахо отныне свободен…
Твердые цепкие пальцы вонзились в плечи, нащупывая болевые точки, но это уже не имело никакого значения. По зеленому песку катилось фиолетовое солнце, а небо хоть и было привычно голубым, но располагалось оно вовсе не сверху, а где-то сбоку, и порой вообще пропадало из виду, уступая место медленно вращающейся розе с капельками росы на лепестках.
– Зеро… – Это был уже совсем другой голос, и он не был чужд этому миру с фиолетовым солнцем, лежащим у ног, словно мячик для крокета. – Зеро, только не делай вид, что не слышишь.
Роза… Голос, несомненно, принадлежал благоверной, о которой он старался не вспоминать, и предпочел бы не видеть всю оставшуюся жизнь.
– Роза, не мешай. Я занят. – Зеро все-таки решил отозваться, зная, что она все равно не отстанет.
– Если ты думаешь, будто я тебя преследую, то успокойся… – Роза усмехнулась, и в этот момент он ее увидел.
Она взяла в руки фиолетовый раскаленный мячик и швырнула его в сторону неба, где он повис, как положено, за облаками. Это была Роза, и в то же время, не совсем она. Перед ним стояла юная незнакомка, та самая, которую он увидел впервые лет двенадцать назад на студенческой вечеринке, посвященной… Какая разница, чему… Этого он уже не помнил. Точнее, не было смысла вспоминать…
– Тебе привет от Красного Беркута. – Это звучало, как пароль, и Зеро захотелось взвыть раненым вепрем. Вот тебе и свобода… – И еще от Седуватахучепанипарду, или Мартина, если хочешь. Этот парень хотел меня зарезать.
– И как?
– Как видишь. – Роза опять улыбнулась, и только тут Зеро заметил, что она одета, как женщина-ватаху, а в замысловатую прическу вплетено несколько красных перьев. – И еще я была подопытным кроликом у Лолы Гобит. Знаешь ее?
– Кто не знает старушку Лолу… Душевная старушка.
– Собственно, я к тебе явилась, чтобы предупредить. – Она не переставала улыбаться, и в этой улыбке не было ничего от той фальшивой гримасы, которую Зеро наблюдал на ее лице последние несколько лет. – Твоя миссия еще не закончена, так что не расслабляйся. Великий Ватаху тебя из-под земли достанет.
Так. Это уже было больше похоже на Розу. Зеро даже поверил в реальность всего происходящего.
– Роза, а когда ты вернешься домой, ты снова превратишься в серую крыску?
– А я уже дома. В Эвери мне больше делать нечего… И зовут меня теперь, чтоб ты знал, Сквоседуватахучепанипарду…
Видение рассеялось, и боль в плечах стала совсем близкой.
– Зеро Валлахо, встать! – проорал тонкогубый рот обладателя цепких пальцев и серого поношенного мундира.
– Встаю, – сообщил Зеро своему мучителю, и хватка надзирателя ослабла. – Где я?
– Где-где… В суде! Ха-ха-ха-ха! – Тюремщик смеялся громогласно и почти добродушно.
Сообразив, что это была шутка, Зеро сел на кровати и огляделся. На этот раз камера ему досталась куда более цивильная, даже в углу вместо параши возвышался вполне домашний унитаз, стены были неряшливо замазаны грязно-зеленой краской, а пол покрывал голубой линолеум. Возле кровати даже стояли тапочки, но их белый цвет смутил Зеро, и он не стал засовывать в них свои босые ноги.
– А ну вставай, скотина! Щас сюда важный человек придет, а ты валяешься, как негр под пальмой! Думаешь, банан упадет? Ха-ха-ха-ха! – Тюремщик, очевидно, был наемником из Эвери, и шутки его отдавали душком приколов Карантинного порта. – Я тебя, гниду, шесть минут будил, думал – сдох. Запомни, дерьмо, в нашей конторе сдохнуть без команды тебе не дадут, а если команда будет – пикнуть не успеешь!
Наемник снова захохотал, но вдруг резко умолк, заслышав за спиной скрежет дверных петель. Он отвернулся от Зеро, продолжавшего сидеть на койке, что-то протявкал по-сиарски, а потом, резко взяв под козырек, отскочил в сторону, уступая место двум штатским.
– Дженти Зеро, надеюсь, мы не доставили вам излишних неудобств при переводе в наше ведомство… – От посетителя пахло внезапно прерванным банкетом, а на гладко выбритом лице застыла гримаса крайнего неудовольствия.
– Позвольте спросить: в какое ведомство я на этот раз угодил? – Зеро решил быть взаимно вежливым, хоть и сомневался, что его хватит надолго.
– Коллегия национальной обороны Республики Сиар, военная разведка. – Посетитель присел на табуретку, и вид у него действительно был такой, будто он пришел навестить родственника в больничную палату. – Дженти Зеро, вы должны подписать несколько бумаг.
Второй штатский подал ему синюю папку.
– Я не такая уж большая знаменитость, чтобы раздавать автографы. – Зеро прислонился спиной к холодной стене, и подумал, а не слишком ли вызывающе он себя ведет.
– О, вы знаете, это, конечно, пустая формальность, но взаимовыгодное сотрудничество, которого нам с вами не избежать, требует взаимного доверия, и если вы все подпишете, у нас будет гораздо больше оснований доверять вам. Повышаются также ваши шансы на жизнь и свободу…
Теперь и этим от него что-то надо… Бумаги, конечно, придется подписать, а потом, если дадут, то и прочесть. Хотя, последнее вовсе не обязательно – все, что от него требуется, и так расскажут. Интересно, а Тика уже завербовался…
– …и я вовсе не думаю, что у нас прямо сейчас могут возникнуть проблемы. Ваш друг, дженти Тика показался нам вполне разумным человеком и вас он охарактеризовал с самой лучшей стороны.
Помнится, когда они угодили в лапы к десантникам из Гардарики, Тика тоже давал ему рекомендации…
– …собственно, в успехе вашей миссии заинтересованы все, в том числе и ваше прежнее руководство. Я имею в виду дженти Гресса и президента Индо Кучера. Мы бы, разумеется, дали вам возможность отдохнуть после всего, что вам пришлось пережить, но время, к сожалению, не терпит, и ситуация может созреть в любой момент. А в случае неудачи, даже если вы останетесь в живых, вы никогда не сможете вернуться домой, как впрочем, и все иностранцы, которых судьба в этот роковой час занесла в эту глушь.
Значит, Тика и здесь растрепал все. Что-что, а инстинкт самосохранения у этого парня развит хорошо, даже слишком…
Посетитель вложил в его пальцы массивную черную авторучку с золотым пером, и начал подставлять бумаги, одну за другой, указывая полированным ногтем место для подписи. Контракт? Договор? Долговая расписка? Закладная на 10 000 000 фунтов? Согласие на препарирование органов после естественной кончины? Какая разница…
– Сейчас вас переведут в военный госпиталь, и там наши лучшие специалисты за сутки поставят вас на ноги. А потом вам придется вернуться в лагерь ватаху-урду. Вы назначаетесь личным представителем главы коллегии национальной обороны Республики Сиар дона Пьетро Сатори при верховном вожде ватаху-урду Седуватахучепанипарду. Инструкции получите после выздоровления, но должен вас сразу предупредить: малейшее неподчинение или отступление от инструкций будет караться немедленной смертью. Взрывное устройство вам уже вживили.
Зеро тут же ощутил слабую боль в левой стороны груди и обнаружил там зашитый разрез диной сантиметра в три.
– …двойной контроль. Оно может быть приведено в действие с двух пультов, один из которых находится на командном пункте дона Пьетро, а второй – у нашего человека, который будет вас сопровождать. Должен предупредить, что любая попытка извлечь устройство без его отключения тоже приведет к взрыву. Теперь вы понимаете, дженти Зеро, насколько мы заинтересованы в том, чтобы иметь возможность вам безоговорочно доверять…
Конечно, в любом деле нет ничего важнее доверия…
– … разумеется, у вас может возникнуть вопрос, почему мы остановились именно на вашей кандидатуре.
– Может.
– Дело в том, что у нас есть все основания предполагать, что дженти Мартин, верховный вождь, относится к вам с некоторой симпатией, а к дженти Тике, наоборот – с неприязнью, поэтому Тика и будет держать палец на кнопке.
В этот момент в камеру вошел Тика. Без охраны.
– Привет Зеро. Вот мы и снова вместе. Не соскучился? – Тика выглядел вполне счастливым и довольным собой.
– Так значит, ты и есть тот самый «свой человек»…
– Зеро, ведь это же здорово. Так приятно, когда тебя везде считают своим.
Э. Н., 22 день, 12 ч. 43 м.
– Шеф, к сожалению, Пьетро упорно отказывается от сотрудничества с нами, и, в принципе, его можно понять. – Дон Салазар при любом удобном случае старался подчеркнуть, что не перестает признавать, что Вико для него был и остается, если не прямым начальством, то, по крайней мере, заказчиком, важным клиентом. – Но, с другой стороны, он намерен действовать в том же направлении, что и мы. Хотя мне совершенно непонятно, на что он рассчитывает.
– Скорее всего, на то, что вы, Салазар, сунетесь первым в эту мясорубку, и монстр вас раздавит, а он через какое-то время приступит к делу с учетом чужих ошибок. – Вико рассматривал карту Сиара, на которой ломаной серой линией была обозначена граница доступного пространства – длинная кишка шириной от трехсот до пятисот миль, протянувшаяся от Хавли до Вальпо.
– Извините, шеф, но я слишком хорошо знаю Пьетро. Ему не откажешь в рассудительности, но это не его стиль. Он в молодости увлекался автогонками, и теперь остался скорее гонщиком, чем интриганом. Он просто хочет быть первым и будет идти хоть и осторожно, но напролом. – Дон Салазар похлопал себя по лысине. – Вот здесь информации больше, чем во всех ваших электронных досье. Я имею в виду достоверную информацию.
– И что же он рассчитывает получить на финише?
– Дело в том, что он пребывает в довольно распространенном заблуждении, что тот, кто одерживает победу, самолично пожинает ее плоды. У него сейчас парочка ваших сотрудников, и я уверен, что эти ребята раскололись там точно так же, как у меня. Пьетро обязательно будет пытаться выйти на контакт с этим, как его… – Дон Салазар заглянул в свой ежедневник и прочел по слогам: – Седуватахучепанипарду.
– А что будет, если императрица вдруг узнает о кознях одного из консулов…
– Нет, дженти Гресс, это совершенно исключено. Войны компроматов не получится. Тесса просто попросит своего патрона разделаться с обеими сторонами. Сейчас она настолько уверена в своем величии, что не может и мысли допустить, что какой-то заговор против нее вообще возможен, но если эту уверенность раньше времени поколебать… Я жить хочу, да и вы, я думаю, тоже не против.
– Хорошо, давайте еще раз взвесим ситуацию. Итак, кого, вы говорите, дон Пьетро хочет подсунуть этому монстру вместо Тессы?
– Лозиту Топпо, танцовщицу из клуба «Консул». – Дон Салазар извлек из ящика стола пачку фотографий и рассыпал их веером по столу. – Но если учесть, что Тесса принимает все меры, чтобы на глаза ее патрону не попалась ни одна девка, у Пьетро будут трудности.
Вико окинул взглядом снимки, брезгливо взял один и так же брезгливо скинул обратно.
– Мне кажется, у нашей Лизы больше шансов, даже если дон Пьетро успеет первым.
– Ваша Лиза глупа, как пробка. К тому же, если дженти Индо узнает, он будет весьма недоволен.
– Плевать на его недовольство. А Лизе, чтобы сыграть свою роль, великого ума не понадобится. Доктор Гобит внушит ей, что она без ума от клиента, а все остальное произойдет само собой.
Раздался телефонный звонок, и дон Салазар ловко схватил трубку. Чувствовалось, что он давно ждал этого звонка.
– …конечно, конечно. Ну, разумеется, я не против… Нет, не завтра. Сейчас мы спустимся. Да, здесь. – Трубка грохнулась на место, и дон Салазар резко поднялся из-за стола.
Тут же с улицы послышался негромкий хлопок, и осколки оконного стекла со звоном осыпались на подоконник. Дон Салазар с некоторым опозданием упал на пол и откатился за статую владыки Родонагрона, которая стояла посреди кабинета с таким расчетом, чтобы ее было видно из окна. Вико метнулся было ему на помощь, но в этот момент вторая пуля расплющилась о статую и рикошетом ударилась в потолок, разбив вдребезги лепного ангелочка. За окном раздались крики и стрельба, а в кабинет главы коллегии вломилось несколько офицеров.
– Дон Салазар, с вами все в порядке? – испуганно спросил старший по званию, помогая начальству подняться.
– Со мной-то все… – зловеще прошептал старичок. – А вот у вас, полковник, будут проблемы, если через пять минут…
– Есть! – Полковник взял под козырек и тут же вылетел за дверь вместе со всей компанией.
– И часто у вас такое случается? – поинтересовался Вико.
– Не чаще, чем у вас, – съязвил в ответ дон Салазар и вновь уселся на свое рабочее место. – Сейчас отправимся в лабораторию доктора Гобит, только подождем, пока доложат о поимке стрелка. Мне просто любопытно, кто это ухитрился сюда пробраться.
Ждать долго не пришлось. Буквально через пару минут вернулся давешний полковник и доложил:
– Схватили на месте преступления. Желаете сами допросить?
– Желаю. Пока пусть стекло вставят… – Консул обернулся к Вико. – Пойдемте, дженти Гресс, спустимся в подвал, а то здесь дует. Мне, знаете ли, сквозняки не на пользу.
Запасной выход из кабинета располагался, как положено, за книжной полкой. Вниз круто уходили грубые каменные ступени. После кабинета, обставленного в позднеколониальном стиле с элементами модерна, казалось, что они угодили в эпоху мрачного средневековья.
– Здание старое. – Дон Салазар говорил слегка извиняющимся тоном. – Здесь когда-то была колониальная администрация, потом штаб ромейского экспедиционного корпуса, потом музей войны за независимость, а при Уэсте сделали бордель для высших офицеров и государственных чиновников. Но подвалы никто не трогал. Сохранены, так сказать, в первозданном виде. Вот, сейчас направо, там будет каземат, где томилась Сандра Каллери, героиня войны за независимость.
Лестница кончилась, и они вошли в длинный сводчатый коридор. Из-за угла на них с лаем набросился огромный черный пес, которого охранник едва удержал на поводке.
– Почему ваша собака до сих пор не знает начальство в лицо? – сделал замечание охраннику дон Салазар. Тот моментально побледнел, раскрыл было рот для извинений, но было уже поздно – перед консулом совершенно бесшумно открылась тяжелая стальная дверь, и за ней обнаружился роскошный, отделанный разноцветным мрамором вестибюль.
– Присаживайтесь, дженти Гресс. – Консул указал на кресло, расположенное рядом с огромным цветущим кактусом в вазоне из полированной яшмы. – Сейчас приведут. Люблю, знаете ли, сюрпризы…
Двое в серых костюмах катили перед собой кресло, наподобие инвалидного, к которому был прикован пожилой монах. Один из сопровождающих держал в руках помповое ружье, которое, судя по всему, и было орудием преступления.
– Батюшки! – изумился дон Салазар. – Отец Батист. Значит, с утра господ офицеров исповедуем, а днем упражняемся в стрельбе по живым мишеням.
– Я не в вас, дон Салазар… Я в идола поганого. Да и вы бы, сын мой, стыд поимели… Вся страна истукану в ноги валится. Архиепископ боится на улицу нос показать. Тьфу! Давайте, подвешивайте за ноги инока смиренного, бейте шомполами, только я все равно кричать буду: анафема! Всякому, кто поклонится – анафема!
– В шестой люкс его, и смотрите, там – он мне живой нужен, здоровый и злой, как собака, – распорядился дон Салазар, и монаха увезли. – Ну вот, дженти Гресс, мы и оказали неоценимую услугу новым властям. Надо зарабатывать очки, чтобы императрица не подумала, что коллегия национальной безопасности зря кушает свою манну.
– Вы хотите сдать его?
– Именно. Более того, это не просто полезно, это необходимо. Сегодня же вечером отчет о происшествии будет лежать на столе дона Пьетро. У него тут есть несколько агентов. Я их не трогаю – лучше знать, кто именно за тобой шпионит. Это вовсе не значит, что он сразу же настучит об этом императрице, но и рисковать нам ни к чему. Кстати, когда сюда доставят эту вашу Лизу Денди? Признаться, мне и самому любопытно взглянуть…
– Как только доктор Гобит будет готова. А пока пусть маис в джунглях выращивает…
Э. Н., 25 день, 9 ч. 25 м.
– В конце концов, я отвечаю за нее перед команданте и перед вашим президентом! Вы не смеете требовать, чтобы я убирался! – Сальдо Вентура ломился в вертолет, и его не смущало, что на борту красовалась желтая кошка в боксерской стойке, эмблема вооруженных сил директории.
Премьер-лейтенант Кале, одной рукой держась за поручень, а другой придерживая берет, чтобы не сдуло воздушными потоками от винта, двинул Вентуру сапогом в живот и запрыгнул на борт.
– Чао, лягушонок! – Лиза на прощанье помахала пальчиками и отправила Вентуре воздушный поцелуй. – А скоро прилетим? – обратилась она к пилоту, протиснувшись между премьер-лейтенантом и одним из капралов.
– Он не понимает по-эверийски, он – сиарец, – внятно объяснил ей Кале, и она разочарованно фыркнула.
– Послушай, – Лиза опять забыла имя премьер-лейтенанта, – а когда мы вернемся, ты оставишь мне эту форму? Хочу в ней сняться в клипе и появиться на паре приемов.
Среди бойцов спецназа обнаружилась пара искренних поклонников поп-звезды, и они подогнали ей полевую униформу так, что все выпуклости организма были бережно сохранены и не терялись в лишних складках.
– Дарю, – коротко ответил лейтенант, с ужасом думая, что ему придется всю дорогу слушать ее щебет.
– А я попрошу Дода Борди, чтобы сочинил для меня песенку «Цепные Псы – крутые парни». Это будет хит! Все девчонки Бонди-Хома и Новой Александрии будут ваши.
– Nos volvemos encima de fronte.[4] – сообщил пилот, и машина пошла круто вверх.
– Что такое? – забеспокоилась Лиза, прервав свою трель.
– Внизу линия фронта, – перевел премьер-лейтенат.
– Как интересно! – Лиза навалилась грудью на спину капрала, который смотрел вниз поверх пулеметного ствола. Тот озадаченно крякнул, но слегка потеснился.
Внизу ничего, кроме джунглей и нескольких торчащих из них невысоких лысых холмов, не обнаружилась.
– А где линия? – несколько разочарованно спросила Лиза.
– Замаскирована, – разъяснил премьер-лейтенант.
– А почему не стреляют? Я знаю, там, где фронт, все должны стрелять и пускать ракеты.
– У всех ракеты кончились вчера, а новых не завезли. День неудачный.
Все, что происходило вокруг, Лиза Денди воспринимала как массовку в бесконечном сериале, где она – главная героиня, и поэтому ощущение реальной опасности было ей совершенно неведомо. Рядом могло твориться все, что угодно, но согласно законам жанра, главный герой – лицо неприкосновенное. Иначе было бы непонятно, зачем кино…
Лиза переключилась на капрала, у которого ей удалось отвоевать часть места возле пулемета, и во всех подробностях пересказывала сюжет свежего боевика «Заткнись, парень!», который доблестные бойцы спецназа не могли посмотреть по причине длительного отсутствия на родине и крайней занятости.
Премьер-лейтенант, пользуясь передышкой, решил лишний раз проанализировать последние события, но вопросы размножались, как тараканы, а сколько-нибудь вразумительных ответов не было и не предвиделось. Устав спецподразделений ДБ, в отличие от армейского, позволял младшим офицерам и рядовым пытаться, если время позволяет, обжаловать приказы непосредственного начальства перед вышестоящим до их выполнения. Но выше дженти Гресса был только президент, который, по конституции, занимал пост шефа Департамента… Итак, дженти Гресс исчез. Растворился в ночи, передав распоряжения через радистку в звании младшего регистратора… А кто подтвердит, что его не уволокли сиарские гвардейцы? И кто знает, на кого радистка на самом деле работает… Хотя нет —вроде бы сотрудник Департамента, а в ДБ случайных людей не бывает, будь ты хоть премьер-советник, хоть младший регистратор… А радиограмма, хоть и закодирована одним из личных шифров дженти Гресса, если пеленгатор не соврал, была отправлена из самого логова. Нет, все-таки, лучше подстраховаться…
– …а мы чего в дозор-то пошли. Кто-то слухи гоняет, будто Твердыня провалилась, а сюда какая-то баба идет, по пути кормит всех подряд, увечных исцеляет, а владыка, дескать, поливал ее огнем, а ей хоть бы что. Только я тебе ничего не говорил. За такую вот брехню мы тут любого на кол…
Заккару уже давно хотелось, чтобы гость поскорее отключился, чтобы не слушать его трепотню, но Сцепа никак не унимался.
– Ты мне скажи, друг дорогой, ну разве так можно… Такое! Про! Владыку! Говорить! На кол всех подозрительных! Третьего дня Каббиборой прилетал, так и сказал: кто вякнет, того на кол сразу, и неча владыку беспокоить… – Триарх вдруг придвинулся к Заккару вплотную и дальше говорил уже шепотом. – А еще голова сказала, пока мы ее не растоптали, что с ней, с бабой этой, кочуют все, кого она исцелила, и владыка с ними ничего сделать не может, а ведет она их в горы, и скоро они сюда придут. Заккар, что нам делать-то теперь…
– Спать, – посоветовал Заккар, но было уже поздно – триарх уже упал лицом на стол и захрапел.
Сцепа не проснулся, когда хозяин отволок его в сени и положил на матрац, где не так давно ночевал Гет-странник.
Заккар чувствовал, что этой ночью должно еще что-то произойти, он вышел на двор, чуть было не споткнувшись о теплое еще тело Милосердного. Ветра не было совсем, но тени серых облаков стремительно пролетали над головой, задевая краями ополовиненную Сели, цимбалы в траве то затихали, то взрывались многоголосым свистом, а статуя владыки, казалось, вот-вот оживет и начнет грозить ему пальцем. На юге сверкнула зарница, потом еще одна, и чей-то протяжный вой пронесся под куполом неба. В пристрое снова зашевелились рабы и забившиеся туда Милосердные. Похоже, непрошеные гости уже и там успели поделиться последними новостями…
Заккар присел на лавку возле статуи владыки и подумал, а не спеть ли, на всякий случай, Славу, а потом Песнь Начала, чтобы, заодно, угодить и древним богам, которые, похоже, возвращаются.
Из трубы вылетел ветренок, повис над крышей серебристым облачком, а потом растаял без следа. Значит, приближался кто-то еще, от кого он не надеялся укрыться в дымоходе.
Стук в ворота на этот раз был настолько тих, что Заккар едва расслышал его. Брать на этот раз булаву не было смысла, оставлять ворота запертыми – тоже. Он осторожно отодвинул засов и выглянул наружу.
Женщина в длинном серебряном платье смотрела на него с улыбкой. Значит вот оно… Значит, и досюда добрались… И что теперь делать? Кланяться или погибать с честью… Хотя, Сцепа вроде не говорил, что она кого-то убивает, даже наоборот… Надо же, сплетня, запрещенная для пересказа, живьем пришла.
За спиной что-то звякнуло, и Заккар оглянулся. Там, во дворе, бывший полутруп уже стоял на коленях, повернувшись задом к статуе владыки. Отбивая поклоны, он забыл сбросить с себя шлем, и удары меди о деревянный настил следовали один за другим, постепенно убыстряясь.
ГЛАВА 8
«В мифологических традициях коренного населения Южной Лемуриды встречаются мотивы космогонического характера. Легенды маси однозначно указывают на трехмерность и бесконечность пространства. В мифе малоизученного народа ватаху-урду, записанном шестьсот лет назад кардиналом Лауром дю Корридо, утверждается множественность обитаемых планет: Земля плодородна, потому что слеплена из помета Красного Беркута, но не один же раз он облегчился…»
Симон Даугер, профессор кафедры палеоэтнологии Кембсфордского университета. Из лекции.
* * *
«Власть многих возвеличивает, но никого не украшает».
Май Магилла, ромейский оратор, III в. от основания Ромы
Э. Н., 21 день, 16 ч. 19 м.
Сколько времени прошло с тех пор, как началось это одиночество, хранимое четырьмя стенами, потолком, на который можно было смотреть часами, а можно было и не смотреть вовсе… Час? Месяц? Год? Стоило закрыть глаза, и приходили видения, которые еще совсем недавно могли бы внушить ужас или восторг. Но теперь, когда время перестало существовать, он оставался равнодушен к незрелым плодам собственного воображения. И еще где-то далеко внизу находился пол – иная планета, место невероятное и загадочное, фантазия безумца, бабушкины сказки…
– Зеро. Зеро Валлахо! – Чей-то тонкогубый рот кричал ему прямо в ухо. – Встать!
Им надо – пусть и ставят. Только пусть сначала обмажут гипсом, а то ничего не получится. Организм отрекся ото всего, что происходило вне его, сознание стояло на пороге иной реальности, время остановилось, разум перестал болтать.
– Зеро, встать! – Теперь тот же голос звучал менее уверенно и казался более далеким.
В конце концов, чтобы приказы выполнялись, они должны быть разумны… Например, если бы кто-то приказал ему лечь, никаких проблем с немедленным выполнением не могло бы возникнуть. Хотя, нет… Чтобы лечь, надо сначала обязательно встать или хотя бы приподняться, а это было совершенно невозможно.
Итак, можно делать выводы… Бывший гражданин Конфедерации Эвери (государства ныне не существующего), бывший независимый эксперт, бывший агент ДБ, бывший пленник цивилизованных гардариканцев и диких урду, бывший личный посланник Красного Беркута, Зеро Валлахо отныне свободен…
Твердые цепкие пальцы вонзились в плечи, нащупывая болевые точки, но это уже не имело никакого значения. По зеленому песку катилось фиолетовое солнце, а небо хоть и было привычно голубым, но располагалось оно вовсе не сверху, а где-то сбоку, и порой вообще пропадало из виду, уступая место медленно вращающейся розе с капельками росы на лепестках.
– Зеро… – Это был уже совсем другой голос, и он не был чужд этому миру с фиолетовым солнцем, лежащим у ног, словно мячик для крокета. – Зеро, только не делай вид, что не слышишь.
Роза… Голос, несомненно, принадлежал благоверной, о которой он старался не вспоминать, и предпочел бы не видеть всю оставшуюся жизнь.
– Роза, не мешай. Я занят. – Зеро все-таки решил отозваться, зная, что она все равно не отстанет.
– Если ты думаешь, будто я тебя преследую, то успокойся… – Роза усмехнулась, и в этот момент он ее увидел.
Она взяла в руки фиолетовый раскаленный мячик и швырнула его в сторону неба, где он повис, как положено, за облаками. Это была Роза, и в то же время, не совсем она. Перед ним стояла юная незнакомка, та самая, которую он увидел впервые лет двенадцать назад на студенческой вечеринке, посвященной… Какая разница, чему… Этого он уже не помнил. Точнее, не было смысла вспоминать…
– Тебе привет от Красного Беркута. – Это звучало, как пароль, и Зеро захотелось взвыть раненым вепрем. Вот тебе и свобода… – И еще от Седуватахучепанипарду, или Мартина, если хочешь. Этот парень хотел меня зарезать.
– И как?
– Как видишь. – Роза опять улыбнулась, и только тут Зеро заметил, что она одета, как женщина-ватаху, а в замысловатую прическу вплетено несколько красных перьев. – И еще я была подопытным кроликом у Лолы Гобит. Знаешь ее?
– Кто не знает старушку Лолу… Душевная старушка.
– Собственно, я к тебе явилась, чтобы предупредить. – Она не переставала улыбаться, и в этой улыбке не было ничего от той фальшивой гримасы, которую Зеро наблюдал на ее лице последние несколько лет. – Твоя миссия еще не закончена, так что не расслабляйся. Великий Ватаху тебя из-под земли достанет.
Так. Это уже было больше похоже на Розу. Зеро даже поверил в реальность всего происходящего.
– Роза, а когда ты вернешься домой, ты снова превратишься в серую крыску?
– А я уже дома. В Эвери мне больше делать нечего… И зовут меня теперь, чтоб ты знал, Сквоседуватахучепанипарду…
Видение рассеялось, и боль в плечах стала совсем близкой.
– Зеро Валлахо, встать! – проорал тонкогубый рот обладателя цепких пальцев и серого поношенного мундира.
– Встаю, – сообщил Зеро своему мучителю, и хватка надзирателя ослабла. – Где я?
– Где-где… В суде! Ха-ха-ха-ха! – Тюремщик смеялся громогласно и почти добродушно.
Сообразив, что это была шутка, Зеро сел на кровати и огляделся. На этот раз камера ему досталась куда более цивильная, даже в углу вместо параши возвышался вполне домашний унитаз, стены были неряшливо замазаны грязно-зеленой краской, а пол покрывал голубой линолеум. Возле кровати даже стояли тапочки, но их белый цвет смутил Зеро, и он не стал засовывать в них свои босые ноги.
– А ну вставай, скотина! Щас сюда важный человек придет, а ты валяешься, как негр под пальмой! Думаешь, банан упадет? Ха-ха-ха-ха! – Тюремщик, очевидно, был наемником из Эвери, и шутки его отдавали душком приколов Карантинного порта. – Я тебя, гниду, шесть минут будил, думал – сдох. Запомни, дерьмо, в нашей конторе сдохнуть без команды тебе не дадут, а если команда будет – пикнуть не успеешь!
Наемник снова захохотал, но вдруг резко умолк, заслышав за спиной скрежет дверных петель. Он отвернулся от Зеро, продолжавшего сидеть на койке, что-то протявкал по-сиарски, а потом, резко взяв под козырек, отскочил в сторону, уступая место двум штатским.
– Дженти Зеро, надеюсь, мы не доставили вам излишних неудобств при переводе в наше ведомство… – От посетителя пахло внезапно прерванным банкетом, а на гладко выбритом лице застыла гримаса крайнего неудовольствия.
– Позвольте спросить: в какое ведомство я на этот раз угодил? – Зеро решил быть взаимно вежливым, хоть и сомневался, что его хватит надолго.
– Коллегия национальной обороны Республики Сиар, военная разведка. – Посетитель присел на табуретку, и вид у него действительно был такой, будто он пришел навестить родственника в больничную палату. – Дженти Зеро, вы должны подписать несколько бумаг.
Второй штатский подал ему синюю папку.
– Я не такая уж большая знаменитость, чтобы раздавать автографы. – Зеро прислонился спиной к холодной стене, и подумал, а не слишком ли вызывающе он себя ведет.
– О, вы знаете, это, конечно, пустая формальность, но взаимовыгодное сотрудничество, которого нам с вами не избежать, требует взаимного доверия, и если вы все подпишете, у нас будет гораздо больше оснований доверять вам. Повышаются также ваши шансы на жизнь и свободу…
Теперь и этим от него что-то надо… Бумаги, конечно, придется подписать, а потом, если дадут, то и прочесть. Хотя, последнее вовсе не обязательно – все, что от него требуется, и так расскажут. Интересно, а Тика уже завербовался…
– …и я вовсе не думаю, что у нас прямо сейчас могут возникнуть проблемы. Ваш друг, дженти Тика показался нам вполне разумным человеком и вас он охарактеризовал с самой лучшей стороны.
Помнится, когда они угодили в лапы к десантникам из Гардарики, Тика тоже давал ему рекомендации…
– …собственно, в успехе вашей миссии заинтересованы все, в том числе и ваше прежнее руководство. Я имею в виду дженти Гресса и президента Индо Кучера. Мы бы, разумеется, дали вам возможность отдохнуть после всего, что вам пришлось пережить, но время, к сожалению, не терпит, и ситуация может созреть в любой момент. А в случае неудачи, даже если вы останетесь в живых, вы никогда не сможете вернуться домой, как впрочем, и все иностранцы, которых судьба в этот роковой час занесла в эту глушь.
Значит, Тика и здесь растрепал все. Что-что, а инстинкт самосохранения у этого парня развит хорошо, даже слишком…
Посетитель вложил в его пальцы массивную черную авторучку с золотым пером, и начал подставлять бумаги, одну за другой, указывая полированным ногтем место для подписи. Контракт? Договор? Долговая расписка? Закладная на 10 000 000 фунтов? Согласие на препарирование органов после естественной кончины? Какая разница…
– Сейчас вас переведут в военный госпиталь, и там наши лучшие специалисты за сутки поставят вас на ноги. А потом вам придется вернуться в лагерь ватаху-урду. Вы назначаетесь личным представителем главы коллегии национальной обороны Республики Сиар дона Пьетро Сатори при верховном вожде ватаху-урду Седуватахучепанипарду. Инструкции получите после выздоровления, но должен вас сразу предупредить: малейшее неподчинение или отступление от инструкций будет караться немедленной смертью. Взрывное устройство вам уже вживили.
Зеро тут же ощутил слабую боль в левой стороны груди и обнаружил там зашитый разрез диной сантиметра в три.
– …двойной контроль. Оно может быть приведено в действие с двух пультов, один из которых находится на командном пункте дона Пьетро, а второй – у нашего человека, который будет вас сопровождать. Должен предупредить, что любая попытка извлечь устройство без его отключения тоже приведет к взрыву. Теперь вы понимаете, дженти Зеро, насколько мы заинтересованы в том, чтобы иметь возможность вам безоговорочно доверять…
Конечно, в любом деле нет ничего важнее доверия…
– … разумеется, у вас может возникнуть вопрос, почему мы остановились именно на вашей кандидатуре.
– Может.
– Дело в том, что у нас есть все основания предполагать, что дженти Мартин, верховный вождь, относится к вам с некоторой симпатией, а к дженти Тике, наоборот – с неприязнью, поэтому Тика и будет держать палец на кнопке.
В этот момент в камеру вошел Тика. Без охраны.
– Привет Зеро. Вот мы и снова вместе. Не соскучился? – Тика выглядел вполне счастливым и довольным собой.
– Так значит, ты и есть тот самый «свой человек»…
– Зеро, ведь это же здорово. Так приятно, когда тебя везде считают своим.
Э. Н., 22 день, 12 ч. 43 м.
– Шеф, к сожалению, Пьетро упорно отказывается от сотрудничества с нами, и, в принципе, его можно понять. – Дон Салазар при любом удобном случае старался подчеркнуть, что не перестает признавать, что Вико для него был и остается, если не прямым начальством, то, по крайней мере, заказчиком, важным клиентом. – Но, с другой стороны, он намерен действовать в том же направлении, что и мы. Хотя мне совершенно непонятно, на что он рассчитывает.
– Скорее всего, на то, что вы, Салазар, сунетесь первым в эту мясорубку, и монстр вас раздавит, а он через какое-то время приступит к делу с учетом чужих ошибок. – Вико рассматривал карту Сиара, на которой ломаной серой линией была обозначена граница доступного пространства – длинная кишка шириной от трехсот до пятисот миль, протянувшаяся от Хавли до Вальпо.
– Извините, шеф, но я слишком хорошо знаю Пьетро. Ему не откажешь в рассудительности, но это не его стиль. Он в молодости увлекался автогонками, и теперь остался скорее гонщиком, чем интриганом. Он просто хочет быть первым и будет идти хоть и осторожно, но напролом. – Дон Салазар похлопал себя по лысине. – Вот здесь информации больше, чем во всех ваших электронных досье. Я имею в виду достоверную информацию.
– И что же он рассчитывает получить на финише?
– Дело в том, что он пребывает в довольно распространенном заблуждении, что тот, кто одерживает победу, самолично пожинает ее плоды. У него сейчас парочка ваших сотрудников, и я уверен, что эти ребята раскололись там точно так же, как у меня. Пьетро обязательно будет пытаться выйти на контакт с этим, как его… – Дон Салазар заглянул в свой ежедневник и прочел по слогам: – Седуватахучепанипарду.
– А что будет, если императрица вдруг узнает о кознях одного из консулов…
– Нет, дженти Гресс, это совершенно исключено. Войны компроматов не получится. Тесса просто попросит своего патрона разделаться с обеими сторонами. Сейчас она настолько уверена в своем величии, что не может и мысли допустить, что какой-то заговор против нее вообще возможен, но если эту уверенность раньше времени поколебать… Я жить хочу, да и вы, я думаю, тоже не против.
– Хорошо, давайте еще раз взвесим ситуацию. Итак, кого, вы говорите, дон Пьетро хочет подсунуть этому монстру вместо Тессы?
– Лозиту Топпо, танцовщицу из клуба «Консул». – Дон Салазар извлек из ящика стола пачку фотографий и рассыпал их веером по столу. – Но если учесть, что Тесса принимает все меры, чтобы на глаза ее патрону не попалась ни одна девка, у Пьетро будут трудности.
Вико окинул взглядом снимки, брезгливо взял один и так же брезгливо скинул обратно.
– Мне кажется, у нашей Лизы больше шансов, даже если дон Пьетро успеет первым.
– Ваша Лиза глупа, как пробка. К тому же, если дженти Индо узнает, он будет весьма недоволен.
– Плевать на его недовольство. А Лизе, чтобы сыграть свою роль, великого ума не понадобится. Доктор Гобит внушит ей, что она без ума от клиента, а все остальное произойдет само собой.
Раздался телефонный звонок, и дон Салазар ловко схватил трубку. Чувствовалось, что он давно ждал этого звонка.
– …конечно, конечно. Ну, разумеется, я не против… Нет, не завтра. Сейчас мы спустимся. Да, здесь. – Трубка грохнулась на место, и дон Салазар резко поднялся из-за стола.
Тут же с улицы послышался негромкий хлопок, и осколки оконного стекла со звоном осыпались на подоконник. Дон Салазар с некоторым опозданием упал на пол и откатился за статую владыки Родонагрона, которая стояла посреди кабинета с таким расчетом, чтобы ее было видно из окна. Вико метнулся было ему на помощь, но в этот момент вторая пуля расплющилась о статую и рикошетом ударилась в потолок, разбив вдребезги лепного ангелочка. За окном раздались крики и стрельба, а в кабинет главы коллегии вломилось несколько офицеров.
– Дон Салазар, с вами все в порядке? – испуганно спросил старший по званию, помогая начальству подняться.
– Со мной-то все… – зловеще прошептал старичок. – А вот у вас, полковник, будут проблемы, если через пять минут…
– Есть! – Полковник взял под козырек и тут же вылетел за дверь вместе со всей компанией.
– И часто у вас такое случается? – поинтересовался Вико.
– Не чаще, чем у вас, – съязвил в ответ дон Салазар и вновь уселся на свое рабочее место. – Сейчас отправимся в лабораторию доктора Гобит, только подождем, пока доложат о поимке стрелка. Мне просто любопытно, кто это ухитрился сюда пробраться.
Ждать долго не пришлось. Буквально через пару минут вернулся давешний полковник и доложил:
– Схватили на месте преступления. Желаете сами допросить?
– Желаю. Пока пусть стекло вставят… – Консул обернулся к Вико. – Пойдемте, дженти Гресс, спустимся в подвал, а то здесь дует. Мне, знаете ли, сквозняки не на пользу.
Запасной выход из кабинета располагался, как положено, за книжной полкой. Вниз круто уходили грубые каменные ступени. После кабинета, обставленного в позднеколониальном стиле с элементами модерна, казалось, что они угодили в эпоху мрачного средневековья.
– Здание старое. – Дон Салазар говорил слегка извиняющимся тоном. – Здесь когда-то была колониальная администрация, потом штаб ромейского экспедиционного корпуса, потом музей войны за независимость, а при Уэсте сделали бордель для высших офицеров и государственных чиновников. Но подвалы никто не трогал. Сохранены, так сказать, в первозданном виде. Вот, сейчас направо, там будет каземат, где томилась Сандра Каллери, героиня войны за независимость.
Лестница кончилась, и они вошли в длинный сводчатый коридор. Из-за угла на них с лаем набросился огромный черный пес, которого охранник едва удержал на поводке.
– Почему ваша собака до сих пор не знает начальство в лицо? – сделал замечание охраннику дон Салазар. Тот моментально побледнел, раскрыл было рот для извинений, но было уже поздно – перед консулом совершенно бесшумно открылась тяжелая стальная дверь, и за ней обнаружился роскошный, отделанный разноцветным мрамором вестибюль.
– Присаживайтесь, дженти Гресс. – Консул указал на кресло, расположенное рядом с огромным цветущим кактусом в вазоне из полированной яшмы. – Сейчас приведут. Люблю, знаете ли, сюрпризы…
Двое в серых костюмах катили перед собой кресло, наподобие инвалидного, к которому был прикован пожилой монах. Один из сопровождающих держал в руках помповое ружье, которое, судя по всему, и было орудием преступления.
– Батюшки! – изумился дон Салазар. – Отец Батист. Значит, с утра господ офицеров исповедуем, а днем упражняемся в стрельбе по живым мишеням.
– Я не в вас, дон Салазар… Я в идола поганого. Да и вы бы, сын мой, стыд поимели… Вся страна истукану в ноги валится. Архиепископ боится на улицу нос показать. Тьфу! Давайте, подвешивайте за ноги инока смиренного, бейте шомполами, только я все равно кричать буду: анафема! Всякому, кто поклонится – анафема!
– В шестой люкс его, и смотрите, там – он мне живой нужен, здоровый и злой, как собака, – распорядился дон Салазар, и монаха увезли. – Ну вот, дженти Гресс, мы и оказали неоценимую услугу новым властям. Надо зарабатывать очки, чтобы императрица не подумала, что коллегия национальной безопасности зря кушает свою манну.
– Вы хотите сдать его?
– Именно. Более того, это не просто полезно, это необходимо. Сегодня же вечером отчет о происшествии будет лежать на столе дона Пьетро. У него тут есть несколько агентов. Я их не трогаю – лучше знать, кто именно за тобой шпионит. Это вовсе не значит, что он сразу же настучит об этом императрице, но и рисковать нам ни к чему. Кстати, когда сюда доставят эту вашу Лизу Денди? Признаться, мне и самому любопытно взглянуть…
– Как только доктор Гобит будет готова. А пока пусть маис в джунглях выращивает…
Э. Н., 25 день, 9 ч. 25 м.
– В конце концов, я отвечаю за нее перед команданте и перед вашим президентом! Вы не смеете требовать, чтобы я убирался! – Сальдо Вентура ломился в вертолет, и его не смущало, что на борту красовалась желтая кошка в боксерской стойке, эмблема вооруженных сил директории.
Премьер-лейтенант Кале, одной рукой держась за поручень, а другой придерживая берет, чтобы не сдуло воздушными потоками от винта, двинул Вентуру сапогом в живот и запрыгнул на борт.
– Чао, лягушонок! – Лиза на прощанье помахала пальчиками и отправила Вентуре воздушный поцелуй. – А скоро прилетим? – обратилась она к пилоту, протиснувшись между премьер-лейтенантом и одним из капралов.
– Он не понимает по-эверийски, он – сиарец, – внятно объяснил ей Кале, и она разочарованно фыркнула.
– Послушай, – Лиза опять забыла имя премьер-лейтенанта, – а когда мы вернемся, ты оставишь мне эту форму? Хочу в ней сняться в клипе и появиться на паре приемов.
Среди бойцов спецназа обнаружилась пара искренних поклонников поп-звезды, и они подогнали ей полевую униформу так, что все выпуклости организма были бережно сохранены и не терялись в лишних складках.
– Дарю, – коротко ответил лейтенант, с ужасом думая, что ему придется всю дорогу слушать ее щебет.
– А я попрошу Дода Борди, чтобы сочинил для меня песенку «Цепные Псы – крутые парни». Это будет хит! Все девчонки Бонди-Хома и Новой Александрии будут ваши.
– Nos volvemos encima de fronte.[4] – сообщил пилот, и машина пошла круто вверх.
– Что такое? – забеспокоилась Лиза, прервав свою трель.
– Внизу линия фронта, – перевел премьер-лейтенат.
– Как интересно! – Лиза навалилась грудью на спину капрала, который смотрел вниз поверх пулеметного ствола. Тот озадаченно крякнул, но слегка потеснился.
Внизу ничего, кроме джунглей и нескольких торчащих из них невысоких лысых холмов, не обнаружилась.
– А где линия? – несколько разочарованно спросила Лиза.
– Замаскирована, – разъяснил премьер-лейтенант.
– А почему не стреляют? Я знаю, там, где фронт, все должны стрелять и пускать ракеты.
– У всех ракеты кончились вчера, а новых не завезли. День неудачный.
Все, что происходило вокруг, Лиза Денди воспринимала как массовку в бесконечном сериале, где она – главная героиня, и поэтому ощущение реальной опасности было ей совершенно неведомо. Рядом могло твориться все, что угодно, но согласно законам жанра, главный герой – лицо неприкосновенное. Иначе было бы непонятно, зачем кино…
Лиза переключилась на капрала, у которого ей удалось отвоевать часть места возле пулемета, и во всех подробностях пересказывала сюжет свежего боевика «Заткнись, парень!», который доблестные бойцы спецназа не могли посмотреть по причине длительного отсутствия на родине и крайней занятости.
Премьер-лейтенант, пользуясь передышкой, решил лишний раз проанализировать последние события, но вопросы размножались, как тараканы, а сколько-нибудь вразумительных ответов не было и не предвиделось. Устав спецподразделений ДБ, в отличие от армейского, позволял младшим офицерам и рядовым пытаться, если время позволяет, обжаловать приказы непосредственного начальства перед вышестоящим до их выполнения. Но выше дженти Гресса был только президент, который, по конституции, занимал пост шефа Департамента… Итак, дженти Гресс исчез. Растворился в ночи, передав распоряжения через радистку в звании младшего регистратора… А кто подтвердит, что его не уволокли сиарские гвардейцы? И кто знает, на кого радистка на самом деле работает… Хотя нет —вроде бы сотрудник Департамента, а в ДБ случайных людей не бывает, будь ты хоть премьер-советник, хоть младший регистратор… А радиограмма, хоть и закодирована одним из личных шифров дженти Гресса, если пеленгатор не соврал, была отправлена из самого логова. Нет, все-таки, лучше подстраховаться…