Страница:
Неожиданное несчастье на нас обрушилось уже в море, когда белоснежные вершины Харварлаора уже были еле видны с борта «Одена-Судии». Нас настиг неожиданный шквал, который мгновенно опрокинул «Веола-Воителя», и тот вместе со всей командой стремительно погрузился в пучину вод. Матросы спешно бросились убирать паруса, но на палубу вышел Гет-Странник, снял с себя пояс, и, пользуясь им как пращей, метнул навстречу ветру кусок белого камня. В ответ раздался ужасный вопль, от которого мелко задрожал весь такелаж, но ветер мгновенно стих. Позднее Гет сообщил нам, что это был Каббиборой, один из двенадцати ветров, и что он может в любой момент повторить нападение, если его не остановят другие ветра.
Я пишу это послание, чтобы бросить его в море в бутылке, залитой воском – на тот случай, если нам не удастся добраться до берегов Эрдосса.
Я, лорд Лаотан Танваалронг, свое состояние, земли в Эрдоссе и в колониях, замок в Панэрдоссе вместе со всем имуществом, библиотекой и коллекцией древностей, обе суконных и оружейную мануфактуры, торговый дом в Панэрдоссе и фактории в Лупо, Хедане, Эстепе, Суллане и Холм-Эсте – все завещаю вместе с титулом своему племяннику Орвену Танваалронгу, да будет он достойным продолжателем рода…
ЭПИЛОГ
21 сентября, 19 ч. 53 м.
– Лола, голубушка, поторапливайтесь! Обстрел скоро не кончится, а времени у нас в обрез. – Дон Салазар опечатал последний чемодан с драгоценностями. – Все будет выглядеть настолько естественно, что ни одна зараза не отследит, куда подевался старикан Карпелитто. Кстати, и вам я обещаю, что доктор Лола Гобит не будет числиться среди пропавших без вести. Трупа, конечно, не найдут, но уже подготовлены заслуживающие доверия свидетели, которые этот труп видели.
– Мы так не договаривались. – Доктор Гобит прекрасно понимала, что сопротивление бесполезно, но сопротивляться не очень-то и хотелось. – И мне не понятно, зачем я вам нужна в вашем-то положении…
– Во-первых, мы с вами вообще ни о чем не договаривались, а во-вторых, что вы можете знать о моем положении! – Дон Салазар был возмущен и не скрывал этого. – Вы думаете, голубушка, я покорно проследую к месту почетной ссылки? Вот! – Он влет сложил пальцы в двойной кукиш. – Рано меня хоронить, даже заживо – и то рано. Я зафрахтовал океанский лайнер с тремя тысячами беженцев, и все беженцы – мои люди. Через неделю мы будем там, где нас ни одна зараза не найдет, а если и найдет, то не достанет. А вилла на Мраморных островах – это фикция, ширма, это для вашего дженти Гресса.
Сверху донеслись приглушенные раскаты, и по низкому серому потолку бункера пробежала мелкая дрожь.
– Дон Салазар, вам не кажется, что вы рискуете…
– Рискую, а что делать! Этот Гальмаро – сумасшедший, просто псих. Он ведь прекрасно знает, что это наступление ему ничего не даст, кроме лишней головной боли и огромных потерь. Через годик-другой он вошел бы в Вальпо как освободитель без единого выстрела, под ликование обывателей и гром оркестров. Какое замечательное было бы зрелище! Какая была бы славная страница в истории Сиара. Да, я никак не мог рассчитывать на то, что он внезапно сойдет с ума. Кстати, доктор, – он сменил возбужденный тон на доверительный, – мои люди в Лос-Гальмаро сообщили, что ходят слухи, будто идею этого дурацкого штурма ему нашептал дух блаженного Иора при посредничестве кардинала де Стефано и генерала Рауса. Каково!? – Консул вытер испарину с лысины носовым платком и швырнул его на пол. – Нам пора, мое сокровище!
Он схватил Лолу за локоть, и двинулся к выходу, увлекая ее за собой.
В бронированном «Ленд-Форе», уже сидели два пассажира – доктор философии и права Лучо Барбос и свой человек Тика ван Дебби, закованный в наручники. Доктор Барбос поприветствовал Лолу широкой улыбкой и быстренько забился в дальний угол просторного сидения.
– Наконец-то мы едем, дон Салазар. Я могу сказать совершенно честно: хоть жизнь и не имеет смысла, но я ей дорожу, и это моя единственная слабость. Доктор, – теперь он обращался к Лоле, – дон Салазар уже изложил свой замечательный план? Надо сказать, я восхищен! С точки зрения общественных наук, представленных в моем лице, это панацея от всех войн и катаклизмов, которые могут обрушиться на человечество. Доктор, я чувствую себя архангелом, созерцающим Господа перед актом творения…
Машина свернула на широкую автостраду и затерялась в бесконечной веренице автомобилей, которая медленно двигалась в сторону Гидальго, объезжая многочисленные воронки от свежих разрывов.
– А я решительно не понимаю, что здесь творится! – внезапно нарушил молчание Тика. – Ну, вычислили меня – понятно, ну, посылку отобрали – тоже понятно, почему меня сразу не грохнули – не вполне ясно, но приятно… А вот почему столь влиятельный человек, как вы, дон Салазар, удирает в общем потоке, среди всякого сброда, рискуя собственной драгоценной жизнью…
Доктор Барбос внезапно, без замаха, ударил Тику по голове тростью, так, что тот сразу же отключился.
– Дон Салазар, я правильно сделал?
– Лучо, сколько я тебя знаю, ты не разу не промахнулся. Угодил, шельма! – Бывший консул от бывшей коллегии национальной безопасности выдавил из себя несколько сухих смешков. – Только учти на будущее, что этот парень мне нужен не меньше, чем ты.
– Только не надо меня пугать. – Доктор Барбос, казалось, пропустил мимо ушей угрожающие интонации своего патрона. – Я дорог вам именно потому, что мое стремление к сотрудничеству продиктовано не страхом или жаждой наживы, а искренним стремлением к тем же целям, к которым стремитесь вы. Разве не так? А что касается Тики, так я против него ничего не имею, хотя и не понимаю, для чего он здесь. Он свое дело сделал…
– Если священные сосуды покинули святилище – значит, на то была воля Великого Ватаху… – произнес Тика, не приходя в сознание. – Уви кочваюци… Мы стоим!
Автомобильный поток, и вправду, замер. Снаружи послышались многочисленные настойчивые гудки и нервная отрывистая ругань. Дон Салазар поднял трубку радиотелефона, и рявкнул в нее: «Не спать!» Пока невидимый собеседник что-то старательно объяснял, он нервно стучал пальцами по подлокотнику, а когда из трубки послышались короткие гудки, впереди раздались первые разрывы. Столб пламени взметнулся над дорогой, и автомобили в массовом порядке начали расползаться с асфальта. Самые наивные и самонадеянные граждане пытались развернуться, а прочие, скатываясь с обочин, покидали личный транспорт и разбегались, кто куда. Через пять минут мотор «Ленд-Фора» довольно заурчал, и машина, не спеша, двинулась по шоссе, объезжая пылающие покореженные стальные остовы. Шоссе было расчищено миль на десять вперед.
– И все же, дон Салазар, почему мы едем в Гидальго? – поинтересовалась Лола, провожая взглядом армейский грузовик, лежащий на боку поперек дороги. – В Вальпо тоже есть порт.
– Да, в Вальпо есть порт. А в порту есть Пьетро Сатори и дивизия морских пехотинцев, а еще – половина иностранного легиона! – Дон Салазар посмотрел на Лолу, как на ребенка. – И каждый из этих молодцов будет держать оборону, сколько скажут, потому что преждевременный уход с позиций повлечет за собой преждевременное отплытие «Лауры» и «Пахаря»…
– И все же, дон Салазар, будьте-таки любезны сообщить, что вы задумали. Если вы рассчитываете на мое участие в деле, я должна…
– Пусть доктор Барбос расскажет! – Карпелитто протяжно зевнул, заметив, что путь стал относительно свободен. – У меня завтра тяжелый день, и я обязан вздремнуть.
Дон Салазар выловил из-за сидения пуфик, и через минуту уже мирно посапывал.
– Итак, дона Лола, все просто, очень просто… – вполголоса заговорил доктор Барбос. – Времени у нас достаточно, и я начну издалека. Вам, конечно, кажется, будто вы прекрасно знаете, как формируется общественное сознание, что лежит в основе мировой политики, и что может служить для каждого индивида мотивом к действию или бездействию… На этот счет существует масса теорий, концепций и мнений, но, на самом деле, все проще, гораздо проще, чем принято считать: в мире есть страх, желание и воля, в зависимости от их масштабов и личного могущества носителей, они, эти три силы определяют суть всех общественных явлений. Страх, разумеется, имеет две стороны: способность его внушать и способность ему поддаваться; желания делятся на реальные и призрачные, и реальными их делает не разумность самих желаний, а воля их носителя и его способность эту волю реализовать…
– Можно покороче? – Лола смотрела на густеющие за окном сумерки. – Только факты. Теоретическую базу я подведу сама.
– Зря вы так, дона Лола, мы же теперь коллеги, в некотором роде… – Доктор Барбос, ища поддержки, оглянулся на Тику, который продолжал симулировать бессознательное состояние. – Ну, как хотите. Так вот, один наш человек, еще не зная, что он наш, каким-то чудом смог похитить из святилища Красного Беркута священные сосуды ватахов, которые, как выяснилось, сделаны из чистого тартаррина. Вы знаете, что это такое? Я, например, не знаю, но мне объяснили, что мы с этого можем иметь…
– Вас будут иметь, а не вы будете… – заметил Тика, открыв один глаз. – Доктор, это я тартаррин спер, но, чтоб я сдох, не хотел я, даже в мыслях не было. Хрен вам, а не воля, господа хорошие! Сосуды принадлежат Красному Беркуту, и это он к ним ноги приделал. Мои ноги, между прочим…
– Так вот… – Доктор Барбос демонстративно почесался тростью, и Тике пришлось умолкнуть. – Вы что-нибудь слышали о Международной гуманитарной миссии в Даунди? Ну, не важно… Есть такая миссия – несколько госпиталей, школ, Центров распределения гуманитарной помощи и так далее. И все это уже лет пять финансируется доном Салазаром. Создана мощная инфраструктура, полторы тысячи миль дорог, мосты, коммуникации, морской порт, два укрепленных поселка в джунглях, несколько лабораторных корпусов, вооруженная охрана, которая по своим боевым возможностям превосходит вооруженные силы правительства и оппозиции вместе взятые. А теперь, когда у нас есть запасы тартаррина на несколько сотен генераторов, которые очень легко превратить в маленькие бомбочки, каждая из которых способна уничтожить все в радиусе сотни миль, Гуманитарная миссия способна диктовать миру любые условия. Конечно, потребуется несколько впечатляющих демонстраций, но, я уверяю, наша позиция беспроигрышна. И вам предоставляется уникальная возможность оказаться в рядах тех, кто будет диктовать условия, а не среди тех, кому их будут диктовать. К сожалению, обстоятельства вынуждают нас многое делать в спешке, но в принципе это ничего не меняет.
– И какая роль отводится мне? – Лола, казалось, обращалась не к доктору Барбосу, а к спящему дону Салазару.
– Вижу, что какой-то интерес в вас проснулся! – Дон Лучо довольно потер ладони. – Уверен, что вы очень скоро оцените всю грандиозность открывающихся перспектив. Вот, например, в Эвери вы не могли проводить свои исследования так, как вам этого хотелось. Все время приходилось оглядываться на такие условности, как ценность человеческой личности, гражданские права, законы и прочие правила, которые придумывают кабинетные маразматики. У нас вы получите полную свободу действий. Нам нужны люди, но только такие, кто безоговорочно предан нашему делу, которым не мешают общепринятые догмы религии и морали, кто в нужный момент сумеет забыть о страхе и не почувствовать боль. И я уверен, с вашей помощью мы очень быстро создадим огромную невидимую армию, которая будет везде, которая достанет кого угодно, где бы он ни находился. У дона Салазара нет недостатка в средствах, несмотря на некоторые потери, понесенные в результате последних событий, и вы получите все, что вам необходимо. Вы можете вести себя, как капризная девица в постели старого маразматика. Стоит только сказать «да», и любое ваше слово станет законом для нашей организации. Деньги, специалисты, оборудование, подопытные… Но не это главное! ВЫ сможете воплотить ваши идеи в мировом масштабе. Каждому мало-мальски думающему человеку не может не казаться, что в окружающем мире масса изъянов, существование рядом с которыми просто унизительно…
– А в чем состоит цель, ради которой вы собираетесь шантажировать весь мир?
– Ну, зачем же так… Шантажировать. Это не шантаж – это способ реализации воли. А какова цель – не так уж важно. Главное – способность ее достигнуть. А попутно можно избавить мир от нескончаемых противоречий, вызванных тем, что пока нет единой воли, которая, не оглядываясь на условности, вела бы его к процветанию…
25 сентября, 00 ч. 00 м.
– Курс норд-норд-вест, скорость тридцать два узла, предположительно «Генерал Моски», построен в Альби двенадцать лет назад, последние три года плавает под Сиарским флагом, настоящие хозяева неизвестны. – Голос вахтенного офицера в динамике звучал хрипло и невнятно, а это означало, что четвертый помощник, отвечающий за внутреннюю связь, получит крепкий нагоняй, и весь остаток ночи десятка два матросов будут прозванивать кабели.
– Взять параллельный курс. – Капитан-командор Комель расставил пошире ноги, чтобы резкий разворот не застал его врасплох.
«Посадник Никола Хорь», подводный крейсер Соборной Гардарики, начал преследование подозрительного судна, идущего с непомерно большой скоростью и потушенными бортовыми огнями.
– По-моему, они сами себе башку свернут, – заметил старший помощник, поймав в перископ темный силуэт на фоне едва светлеющего неба. – До рифов Морэ-Конкиста не больше сотни миль, а они прут, как на параде.
– Торопятся ребята… – отозвался капитан-командор и отстранил помощника от окуляров. – Не нравятся они мне. Если бы, и вправду, беженцы были, и на палубе была бы толпа, и плыли бы они в другую сторону. А ну-ка! – Он щелкнул пальцами, и кто-то из офицеров подал ему трубку переговорника. – Второй пост! Два предупредительных!
Через несколько секунд вдогонку сиарскому судну отправились две ослепительных белых точки и с громкими хлопками рассыпались на сотни переливающихся огоньков, столкнувшись с темной водой.
– Они увеличивают скорость! Уже тридцать девять! Сорок. Сорок два. – Не смотря на хрипы в динамике, чувствовалось, что вахтенный офицер несколько удивлен.
– На рекорд идут. – Капитан-командор рассматривал цель с некоторым сожалением.
Запел сигнал переговорника инженерного поста.
– Датчики определяют присутствие тартаррина на борту преследуемого судна! – торопливо докладывал инженер-поручик Лунь. – Прикажете вскрыть пакет с инструкциями?
– Потом вскроешь. Я и так знаю, что там написано. «Гарпун» к бою! Нет, два «Гарпуна», чтобы пикнуть не успели. Вахтенный, пиши в журнал: дата, время, координаты, проведены учебные стрельбы тактическими ракетами. Учебная цель поражена. – Капитан-командор оторвался от перископа, потеряв интерес к «Генералу Моски» как к явлению, более не существующему.
Господь не только нам дал Закон, он дал его и Самому Себе, а значит, в тех чудесах, которые Он творит, не должно быть ничего сверхъестественного. Мы живем – чудо, умираем – еще одно. Большинство людей продолжают считать смерть трагедией, хотя в Писании ясно сказано: умерший здесь обретает лучший мир или просто получает то, чего заслуживает.
1 октября, 14 ч. 21 м.
– Кстати, взрывное устройство, которое мы из вас извлекли, вчера вечером сработало. – Вико встретил Зеро на полпути от своего письменного стола до двери кабинета. – Вам повезло, Зеро.
– Значит, кто-то из команды дона Салазара остался жив, – немедленно сделал вывод агент Валлахо. – Шеф, вы меня пригласили, чтобы сообщить об этом?
– Не только. Я поздравляю вас, Зеро. Вы написали великолепный отчет, и нас в нем устраивает практически все. – Дженти Гресс, заняв привычное кресло в своем кабинете, вновь обрел величие и недосягаемость. – Но вряд ли он устроит массового читателя.
– Честно говоря, шеф, я не думал, что в сложившейся ситуации от моей работы, как бы я ее ни сделал, будет практическая польза. – Зеро Валлахо, независимый эксперт, лицензия номер такой-то, продолжал стоять возле стула, на который ему было предложено садиться. – Ватахи больше никого не подпустят к пещере, и здесь не поможет ни войсковая операция, ни искусная дипломатия, ни мои личные связи с верховной жрицей.
– Зеро, я ценю вашу прозорливость… – Вико отодвинул в сторону папку с отчетом и откинулся на спинку кресла. – Но слишком многое поставлено на карту, чтобы Департамент мог так просто отказаться от своих планов.
– Отказаться, значит, не можете… – Зеро извлек из кармана рубин, подаренный ему на прощанье Сквоседуватахучепанипарду. – А понять простую вещь вы можете? Мы ведь почти ничего не сделали, только едва прикоснулись к Тантхе, и от нашего мира едва не отвалился кусок! Мы наблюдали лишь ничтожную часть явления, а на самом деле оно имеет космические масштабы. Да, на первый взгляд, все сложилось крайне удачно, но уверяю вас, шеф, такой опасной игры человечество еще не затевало, и все возможные выгоды меркнут рядом с возможными катастрофами. – Зеро подошел вплотную к столу и положил перед Вико алый кристалл. – Зажмите это в руке и постарайтесь расслабиться.
– Что это?
– Последнее послание Великого Ватаху загнанному в угол человечеству. – Зеро заметил, что шеф пребывает в нерешительности. – Там просто информация, которую можно считать, зажав рубин в кулаке. Как эта штука устроена, я не знаю, но ведь ватахи как-то ухитряются истреблять танковые колонны и активировать тартарриновые болванки, так что не надо ничему удивляться.
Вико уже положил рубин на ладонь и рассматривал его грани, в которых скрывалось какое-то неуловимое движение. Едва заметное свечение смешивалось с размытыми тенями, складываясь в неслышную музыку, которая звала шагнуть за любую из многочисленных граней…
Нахохлившийся ворон сидел, как водится, на могильном камне и молчал, поскольку все, что мог, он уже накаркал. По дороге, пересекающей выжженную солнцем степь, двигалась танковая колонна, утопая в клубах желтой пыли.
– Завтра ничего не случится. – Теперь вместо ворона на камни сидел Седуватахучепанипарду, а у его ног дремал серебристый барс. – Завтра ничего не случится, шеф. Все, что могло, случилось вчера. Мы победили, но наша победа входила в планы врага. Лучше нам никого не трогать, тогда и нас не тронут, может быть. Великий Ватаху рвет нити Ожерелья, ему мало той бесконечности, которую он похитил в Начале Времен. Радость Сквотантхагани становится его тоской. Его тоска превращается в жажду, а жажда утоляется кровью.
Мартин погладил шершавой ладонью могильный камень, и на нем явственно проступила надпись: «Здесь не покоится никто, поскольку и там нет покоя».
– Когда-нибудь каждый из нас сможет в этом убедиться, а пока будем довольствоваться тем, что есть.
В небе образовалась трещина с рваными краями, и из нее густо посыпались крупные комки желтоватой манны. Мартин извлек из воздуха алюминиевую ложку и начал есть с выражением глубокого отчаянья на лице.
– Ну и что? – Вико вновь видел перед собой агента Валлахо, который только что вырвал из его ладони камень и теперь дрожащими руками застегивал пуговицу на нагрудном кармане. – Таких сказок у покойной Лолы Гобит была целая видеотека.
– Это не сказочки, шеф. – Зеро все-таки присел на стул. – Я вас предупредил. Все равно из этой затеи ничего не получится. И тут совершенно ни при чем экономическая целесообразность… Не одно, так другое помешает, а о каком-либо ином продолжении мне и думать страшно. Был у нас один монстр – вылезет десяток, время замедлилось в двенадцать раз – оно вообще остановится. Лучше бы вы меня отпустили… Хотите, аванс верну?
– Зеро, у нас уже больше тридцати стержней, у которых ресурс на исходе. Если мы от них не избавимся, вот тогда будет катастрофа. И запомните: стоит вам только сунуться в прессу со своими фантазиями, прежде чем они будут опубликованы, состоятся ваши похороны! – Вико поднялся, давая понять, что разговор окончен.
Аппарат спецсвязи взорвался оглушительной трелью экстренного вызова. Вико рывком поднял трубку и услышал сухой и уверенный голос самого команданте Гальмаро:
– Прошу простить за беспокойство, только немедленно прикажите своим волкодавам, которых вы приставили к Каркуситантхе, удалиться на безопасное расстояние, а то они костей не соберут. Там тридцать пять тонн тротила, и через полчаса мы заткнем пасть этой проклятой пещере, чтобы ни одна зараза больше оттуда не вылезла. И туда не сунулась. Я приказ подписал, Мудрый Енот лапу приложил, Красный Беркут возражает, но нам на него наплевать. Кстати, действие пункта шестого «Договора о дружбе и сотрудничестве» временно приостанавливается как неосуществимое, а остальные пункты – до ратификации договора законно избранным парламентом. И передайте вашему президенту самые теплые слова признательности за ту неоценимую помощь, которую оказал народ Конфедерации Эвери народу Республики Сиар в его нелегкой борьбе за свободу и процветание…
Порою тени великих бедствий нависают над миром, но катастрофе препятствуют, казалось бы, совершенно немыслимые стечения обстоятельств. Каждое из них в отдельности выглядит будничным, простым и вполне объяснимым, но вместе они – Чудо.
15 октября 17 615 г. От Н/В, 12 ч. 12 м.
– Кто знает свою судьбу, тем и жить-то незачем. – Лопо сидел в инвалидном кресле на просторной веранде и пытался строить непослушными пальцами карточные домики. – Мне кажется, я знаю, что меня ждет, а значит…
– Ты опять начинаешь? – Сандра оторвалась от «Истории алтаков» и заложила страницу купюрой в пять гривен. – Мы же обо всем договорились…
– А что толку договариваться, если от нас ничего не зависит. Если бы я знал, что все так кончится…
– А что кончилось? Ты себя не видел, когда мы вытащили тебя из пещеры. А сейчас ты уже и сидишь, и говоришь, правда, в основном, глупости… Доктор Вук сказал, что двигательные функции восстанавливаются, и я ему верю, потому что сама вижу.
– Конечно… Свежие газеты есть?
– Только местные.
– И что новенького в Сиаре?
Сандра вытянула из вороха газет и журналов, сваленных на высоком комоде, свежий номер «Ведуна».
– Выборы президента и парламента назначены на осень будущего года. К участию в выборах будут допущены частные лица и организации, не замеченные в связях с директорией и не совершившие при прежнем режиме преступлений против народа Сиара. Между Республикой Сиар и Соборной Гардарикой установлены дипломатические отношения, также Временное правительство Республики Сиар признали как законную власть Ромейский Союз, Империя Хунну, Моравская Федерация, Королевство Альби… Тут список на пол-листа. Генерал Раус назначен главой временного правительства. Сальдо Вентура арестован по обвинению в злоупотреблении властью, но за заслуги перед отечеством отпущен на поруки… Словом, у папы пока все хорошо. Беспорядки в Гидальго. «Оруженосцы Тессы» требуют, чтобы им отдали мумию их госпожи с целью ее оживления путем пения Славы Родонагрону-бессмертному дважды в сутки в течение двух месяцев. Взрыв в районе Хавли. То-то у меня вчера все болело… Обитель духов предков. Знаешь, Лопо, теперь многие из моих предков остались без дома, так что, если кто сюда заявится – не удивляйся. Эй, ты спишь?
Он не спал. Он снова стал ветром… Стражи Тантхи, духи умерших жрецов Красного Беркута и Мудрого Енота, не могут его остановить, пока там, в Варлагоре, еще есть хотя бы крохотная часть ветра, зовущегося Лоподапалом. Далеко внизу проносится безлюдная степь на окраине Варлагора, где в чахлых травах затерялись следы того, кто остался… Сосуд Холодной Глины, обитель обжигающего одиночества, тоже не выпустил его целиком из своего узкого горла. Где он теперь, Сосуд Холодной глины? Каждое путешествие не проходило бесследно, вот и сейчас у земли возникло крохотное завихрение, в воздух поднялось несколько рыжих пылинок, возвращая какие-то давние воспоминания…
– Кстати, сегодня утром мне позволили, наконец-то, звонить папе. Ты слышишь?
Он едва заметно кивнул.
– Он сказал, что тебя уже расстреляли, так что можешь жить спокойно. Когда выздоровеешь, обещал оставить тебя военным атташе в Гардарике, если захочешь, конечно…
Только небо над степью было теперь глубоким и ясным, и облака не казались нарисованными кистью из грубой щетины. Промелькнула Твердыня, обращенная в бесформенные руины, и через мгновение показалась роща, где располагался Притвор Видящих…
– А маме присвоили очередное звание и назначили на место полковника Ушата. Здесь, в Гардарике, полковник – это не то, что в Сиаре…
Ладно, видали мы полковников и анфас, и в профиль, и небо в клеточку… Безымянная здесь, но Каменного Кольца больше нет. Ну, конечно… Разобрали с целью метания камней и истребления бессмертных. Услышит или нет? Всего-то и надо-то – разбить Кувшин. Жалко, конечно, вещь ценная, но не будет тебе покоя, Безымянная, пока он цел. Впрочем, спешить особо некуда. Двигательные функции восстанавливаются…
– А еще меня вчера чуть не выпороли. Мать увидела меня с сигаретой, сняла ремень и говорит, мол, когда замуж выйдешь, тогда делай, что хочешь. Ну и порядки у них тут. Вот вернемся в Сиар – там папочке все равно, чем я занимаюсь, лишь бы не плакала… – Когда Лопо погружался в это странное состояние отрешенной полудремы, Сандра не могла молча смотреть на него. Ей казалось, что только ее щебет, не важно о чем, служит ему той ниточкой, цепляясь за которую, он возвращается в сознание.
Теперь нужно стелиться по земле, заглядывать под каждый куст, проникать в щели между булыжниками, из которых сложены приземистые круглые строения. От Холодной Глины веет ледяной болью, как от Каменного Кольца. Это осколки чужого мира, совсем чужого, бесконечности, пронизанной иной нитью бытия… Хочется кричать, но нечем – здесь только глаза, а рот остался дома. Вот он! Мышка пробежала, хвостиком махнула… Нет, до мышки еще надо дорасти. Лопо-ветер, ты здесь так мал и незаметен, что нет смысла таиться, слыша чьи-то шаги. А рядом с Сосудом лежит Жезл Родонагрона… Отдал-таки Каббиборой Видящим свою игрушку. Правильно… Лекаря Хаббиб-аб-Бара убили прежде, чем он попал в Варлагор… Покойник не может стать бессмертным, и Жезл ему ни к чему…
Ого! Сама Безымянная, гонимая странным беспокойством, явилась на склад потустороннего инвентаря. Что-то видит, что-то чует… Идет прямиком к Сосуду, стоящему на гранитном постаменте. Вот сейчас бы пощекотать ее, чтобы уронила свое сокровище.
– А вот еще в газете «Врушка» пишут: «Эверийский общественный деятель Зеро Валлахо, известный как бесстрашный борец за экологическую безопасность, недавно овдовев, решил соединить свою судьбу с некой Элен Гарже, которая, по слухам, провела около восьмидесяти лет в летаргическом сне, что позволило ей прекрасно сохраниться…»
Понятно… Эленга – девочка не промах. Так. Пощекотать не получится. А если пугнуть? Интересно, чего Видящие боятся? Иссу бы сюда, Пожирателя Людей. Видящие – тоже ведь люди… Но Безымянная и так была чем-то напугана. Он, Лоподапал, для нее сейчас – все равно, что мертвый, а живые мертвецов побаиваются, и это вполне естественно.
Он коснулся пальцев Безымянной и оказался в опасной близости от горла сосуда. Но теперь никто не запоет здесь Песнь Начала, вызывая силу, которая однажды загнала его в глиняный плен…
– А вот еще про Сиар, в «Зарубежных Хрониках»: «Конклав Иерархов Сиарской Церкви Господа Единого и Всемогущего рассмотрел вопрос о причислении к лику святых о. Батиста Хугеро – как борца за веру и страстотерпца, и Иора Блаженного (Климент Иорси) – как пророка, ясновидящего и страстотерпца,. Отца Батиста решено признать святым лишь как страстотерпца, поскольку его проповеди во время Наваждения, по мнению Иерархов, можно было расценить как призыв к массовому самоубийству. Кандидатуру Иора решено было отклонить, поскольку Божественная природа его дара не доказана, сам он иностранец по происхождению, а факт его мучительной смерти не подтвержден ни одним заслуживающим доверия свидетелем…»
«Не очень-то и хотелось…» – Над крышей из прессованной сухой травы пронесся ветер, пару раз облетел вокруг дома, но заглянуть вовнутрь не решился. А ведь мог бы и помочь…
Вдруг Сосуд Холодной Глиныначал постанывать в руках Безымянной. Ее пальцы, сведенные судорогой, сдавливали его все сильней и сильней. По Холодной Глине поползли многочисленные трещинки, а через мгновение на земляной пол посыпались осколки…
– "В районе гибели океанского лайнера «Генерал Моски» на шестой день поисков удалось обнаружить одного из пассажиров. Им оказался некий гражданин Конфедерации. Свое имя спасенный назвать отказался. Отказался он и от медицинской помощи, потребовав немедленно доставить его куда угодно, лишь бы на сушу. Он утверждает, что, повинуясь дурному предчувствию, прыгнул за борт, прихватив спасательный круг за час до катастрофы, а значит, пролить свет на причины случившегося не может…"
– А это где пишут? – Лопо уперся руками в подлокотники и попробовал встать.
– Сумасшедший! – Она бросилась к нему, но Лопо остановил ее взглядом.
– Не мешай. Нужно выбирать: либо я просто иду, либо я иду ко всем чертям… Лично я предпочитаю первое. – Он отпустил подлокотники и сделал осторожный шаг.
Дойти до окна и вернуться! Это труднее, чем шастать туда-сюда через невидимую грань, разделяющие миры. Здесь он не может стать ветром, здесь стоимость расстояний оценивается в шагах. Один, два, три – а теперь можно немного постоять, держась за подоконник. Резной заборчик, кустики с непривычно желтой листвой… Бревенчатые хижины, рыжий лес на холмах, за горизонт, возвышаясь над неровностями рельефа, уходит лента монорельсовой дороги… Гардарика, Страна Городов… Только городов что-то не видно. Теперь можно отправляться в обратный путь. Надо только перешагнуть через коричневый плед, лежащий на дощатом полу, и дотянуться до руки, протянутой навстречу.
Чудо порой состоит уже в том, что кто-то оказался в нужное время в нужном месте и сделал именно то, что должен был сделать, иногда даже не ведая, что творит.
Ульяновск, 1999
Я пишу это послание, чтобы бросить его в море в бутылке, залитой воском – на тот случай, если нам не удастся добраться до берегов Эрдосса.
Я, лорд Лаотан Танваалронг, свое состояние, земли в Эрдоссе и в колониях, замок в Панэрдоссе вместе со всем имуществом, библиотекой и коллекцией древностей, обе суконных и оружейную мануфактуры, торговый дом в Панэрдоссе и фактории в Лупо, Хедане, Эстепе, Суллане и Холм-Эсте – все завещаю вместе с титулом своему племяннику Орвену Танваалронгу, да будет он достойным продолжателем рода…
ЭПИЛОГ
1.
21 сентября, 19 ч. 53 м.
– Лола, голубушка, поторапливайтесь! Обстрел скоро не кончится, а времени у нас в обрез. – Дон Салазар опечатал последний чемодан с драгоценностями. – Все будет выглядеть настолько естественно, что ни одна зараза не отследит, куда подевался старикан Карпелитто. Кстати, и вам я обещаю, что доктор Лола Гобит не будет числиться среди пропавших без вести. Трупа, конечно, не найдут, но уже подготовлены заслуживающие доверия свидетели, которые этот труп видели.
– Мы так не договаривались. – Доктор Гобит прекрасно понимала, что сопротивление бесполезно, но сопротивляться не очень-то и хотелось. – И мне не понятно, зачем я вам нужна в вашем-то положении…
– Во-первых, мы с вами вообще ни о чем не договаривались, а во-вторых, что вы можете знать о моем положении! – Дон Салазар был возмущен и не скрывал этого. – Вы думаете, голубушка, я покорно проследую к месту почетной ссылки? Вот! – Он влет сложил пальцы в двойной кукиш. – Рано меня хоронить, даже заживо – и то рано. Я зафрахтовал океанский лайнер с тремя тысячами беженцев, и все беженцы – мои люди. Через неделю мы будем там, где нас ни одна зараза не найдет, а если и найдет, то не достанет. А вилла на Мраморных островах – это фикция, ширма, это для вашего дженти Гресса.
Сверху донеслись приглушенные раскаты, и по низкому серому потолку бункера пробежала мелкая дрожь.
– Дон Салазар, вам не кажется, что вы рискуете…
– Рискую, а что делать! Этот Гальмаро – сумасшедший, просто псих. Он ведь прекрасно знает, что это наступление ему ничего не даст, кроме лишней головной боли и огромных потерь. Через годик-другой он вошел бы в Вальпо как освободитель без единого выстрела, под ликование обывателей и гром оркестров. Какое замечательное было бы зрелище! Какая была бы славная страница в истории Сиара. Да, я никак не мог рассчитывать на то, что он внезапно сойдет с ума. Кстати, доктор, – он сменил возбужденный тон на доверительный, – мои люди в Лос-Гальмаро сообщили, что ходят слухи, будто идею этого дурацкого штурма ему нашептал дух блаженного Иора при посредничестве кардинала де Стефано и генерала Рауса. Каково!? – Консул вытер испарину с лысины носовым платком и швырнул его на пол. – Нам пора, мое сокровище!
Он схватил Лолу за локоть, и двинулся к выходу, увлекая ее за собой.
В бронированном «Ленд-Форе», уже сидели два пассажира – доктор философии и права Лучо Барбос и свой человек Тика ван Дебби, закованный в наручники. Доктор Барбос поприветствовал Лолу широкой улыбкой и быстренько забился в дальний угол просторного сидения.
– Наконец-то мы едем, дон Салазар. Я могу сказать совершенно честно: хоть жизнь и не имеет смысла, но я ей дорожу, и это моя единственная слабость. Доктор, – теперь он обращался к Лоле, – дон Салазар уже изложил свой замечательный план? Надо сказать, я восхищен! С точки зрения общественных наук, представленных в моем лице, это панацея от всех войн и катаклизмов, которые могут обрушиться на человечество. Доктор, я чувствую себя архангелом, созерцающим Господа перед актом творения…
Машина свернула на широкую автостраду и затерялась в бесконечной веренице автомобилей, которая медленно двигалась в сторону Гидальго, объезжая многочисленные воронки от свежих разрывов.
– А я решительно не понимаю, что здесь творится! – внезапно нарушил молчание Тика. – Ну, вычислили меня – понятно, ну, посылку отобрали – тоже понятно, почему меня сразу не грохнули – не вполне ясно, но приятно… А вот почему столь влиятельный человек, как вы, дон Салазар, удирает в общем потоке, среди всякого сброда, рискуя собственной драгоценной жизнью…
Доктор Барбос внезапно, без замаха, ударил Тику по голове тростью, так, что тот сразу же отключился.
– Дон Салазар, я правильно сделал?
– Лучо, сколько я тебя знаю, ты не разу не промахнулся. Угодил, шельма! – Бывший консул от бывшей коллегии национальной безопасности выдавил из себя несколько сухих смешков. – Только учти на будущее, что этот парень мне нужен не меньше, чем ты.
– Только не надо меня пугать. – Доктор Барбос, казалось, пропустил мимо ушей угрожающие интонации своего патрона. – Я дорог вам именно потому, что мое стремление к сотрудничеству продиктовано не страхом или жаждой наживы, а искренним стремлением к тем же целям, к которым стремитесь вы. Разве не так? А что касается Тики, так я против него ничего не имею, хотя и не понимаю, для чего он здесь. Он свое дело сделал…
– Если священные сосуды покинули святилище – значит, на то была воля Великого Ватаху… – произнес Тика, не приходя в сознание. – Уви кочваюци… Мы стоим!
Автомобильный поток, и вправду, замер. Снаружи послышались многочисленные настойчивые гудки и нервная отрывистая ругань. Дон Салазар поднял трубку радиотелефона, и рявкнул в нее: «Не спать!» Пока невидимый собеседник что-то старательно объяснял, он нервно стучал пальцами по подлокотнику, а когда из трубки послышались короткие гудки, впереди раздались первые разрывы. Столб пламени взметнулся над дорогой, и автомобили в массовом порядке начали расползаться с асфальта. Самые наивные и самонадеянные граждане пытались развернуться, а прочие, скатываясь с обочин, покидали личный транспорт и разбегались, кто куда. Через пять минут мотор «Ленд-Фора» довольно заурчал, и машина, не спеша, двинулась по шоссе, объезжая пылающие покореженные стальные остовы. Шоссе было расчищено миль на десять вперед.
– И все же, дон Салазар, почему мы едем в Гидальго? – поинтересовалась Лола, провожая взглядом армейский грузовик, лежащий на боку поперек дороги. – В Вальпо тоже есть порт.
– Да, в Вальпо есть порт. А в порту есть Пьетро Сатори и дивизия морских пехотинцев, а еще – половина иностранного легиона! – Дон Салазар посмотрел на Лолу, как на ребенка. – И каждый из этих молодцов будет держать оборону, сколько скажут, потому что преждевременный уход с позиций повлечет за собой преждевременное отплытие «Лауры» и «Пахаря»…
– И все же, дон Салазар, будьте-таки любезны сообщить, что вы задумали. Если вы рассчитываете на мое участие в деле, я должна…
– Пусть доктор Барбос расскажет! – Карпелитто протяжно зевнул, заметив, что путь стал относительно свободен. – У меня завтра тяжелый день, и я обязан вздремнуть.
Дон Салазар выловил из-за сидения пуфик, и через минуту уже мирно посапывал.
– Итак, дона Лола, все просто, очень просто… – вполголоса заговорил доктор Барбос. – Времени у нас достаточно, и я начну издалека. Вам, конечно, кажется, будто вы прекрасно знаете, как формируется общественное сознание, что лежит в основе мировой политики, и что может служить для каждого индивида мотивом к действию или бездействию… На этот счет существует масса теорий, концепций и мнений, но, на самом деле, все проще, гораздо проще, чем принято считать: в мире есть страх, желание и воля, в зависимости от их масштабов и личного могущества носителей, они, эти три силы определяют суть всех общественных явлений. Страх, разумеется, имеет две стороны: способность его внушать и способность ему поддаваться; желания делятся на реальные и призрачные, и реальными их делает не разумность самих желаний, а воля их носителя и его способность эту волю реализовать…
– Можно покороче? – Лола смотрела на густеющие за окном сумерки. – Только факты. Теоретическую базу я подведу сама.
– Зря вы так, дона Лола, мы же теперь коллеги, в некотором роде… – Доктор Барбос, ища поддержки, оглянулся на Тику, который продолжал симулировать бессознательное состояние. – Ну, как хотите. Так вот, один наш человек, еще не зная, что он наш, каким-то чудом смог похитить из святилища Красного Беркута священные сосуды ватахов, которые, как выяснилось, сделаны из чистого тартаррина. Вы знаете, что это такое? Я, например, не знаю, но мне объяснили, что мы с этого можем иметь…
– Вас будут иметь, а не вы будете… – заметил Тика, открыв один глаз. – Доктор, это я тартаррин спер, но, чтоб я сдох, не хотел я, даже в мыслях не было. Хрен вам, а не воля, господа хорошие! Сосуды принадлежат Красному Беркуту, и это он к ним ноги приделал. Мои ноги, между прочим…
– Так вот… – Доктор Барбос демонстративно почесался тростью, и Тике пришлось умолкнуть. – Вы что-нибудь слышали о Международной гуманитарной миссии в Даунди? Ну, не важно… Есть такая миссия – несколько госпиталей, школ, Центров распределения гуманитарной помощи и так далее. И все это уже лет пять финансируется доном Салазаром. Создана мощная инфраструктура, полторы тысячи миль дорог, мосты, коммуникации, морской порт, два укрепленных поселка в джунглях, несколько лабораторных корпусов, вооруженная охрана, которая по своим боевым возможностям превосходит вооруженные силы правительства и оппозиции вместе взятые. А теперь, когда у нас есть запасы тартаррина на несколько сотен генераторов, которые очень легко превратить в маленькие бомбочки, каждая из которых способна уничтожить все в радиусе сотни миль, Гуманитарная миссия способна диктовать миру любые условия. Конечно, потребуется несколько впечатляющих демонстраций, но, я уверяю, наша позиция беспроигрышна. И вам предоставляется уникальная возможность оказаться в рядах тех, кто будет диктовать условия, а не среди тех, кому их будут диктовать. К сожалению, обстоятельства вынуждают нас многое делать в спешке, но в принципе это ничего не меняет.
– И какая роль отводится мне? – Лола, казалось, обращалась не к доктору Барбосу, а к спящему дону Салазару.
– Вижу, что какой-то интерес в вас проснулся! – Дон Лучо довольно потер ладони. – Уверен, что вы очень скоро оцените всю грандиозность открывающихся перспектив. Вот, например, в Эвери вы не могли проводить свои исследования так, как вам этого хотелось. Все время приходилось оглядываться на такие условности, как ценность человеческой личности, гражданские права, законы и прочие правила, которые придумывают кабинетные маразматики. У нас вы получите полную свободу действий. Нам нужны люди, но только такие, кто безоговорочно предан нашему делу, которым не мешают общепринятые догмы религии и морали, кто в нужный момент сумеет забыть о страхе и не почувствовать боль. И я уверен, с вашей помощью мы очень быстро создадим огромную невидимую армию, которая будет везде, которая достанет кого угодно, где бы он ни находился. У дона Салазара нет недостатка в средствах, несмотря на некоторые потери, понесенные в результате последних событий, и вы получите все, что вам необходимо. Вы можете вести себя, как капризная девица в постели старого маразматика. Стоит только сказать «да», и любое ваше слово станет законом для нашей организации. Деньги, специалисты, оборудование, подопытные… Но не это главное! ВЫ сможете воплотить ваши идеи в мировом масштабе. Каждому мало-мальски думающему человеку не может не казаться, что в окружающем мире масса изъянов, существование рядом с которыми просто унизительно…
– А в чем состоит цель, ради которой вы собираетесь шантажировать весь мир?
– Ну, зачем же так… Шантажировать. Это не шантаж – это способ реализации воли. А какова цель – не так уж важно. Главное – способность ее достигнуть. А попутно можно избавить мир от нескончаемых противоречий, вызванных тем, что пока нет единой воли, которая, не оглядываясь на условности, вела бы его к процветанию…
25 сентября, 00 ч. 00 м.
– Курс норд-норд-вест, скорость тридцать два узла, предположительно «Генерал Моски», построен в Альби двенадцать лет назад, последние три года плавает под Сиарским флагом, настоящие хозяева неизвестны. – Голос вахтенного офицера в динамике звучал хрипло и невнятно, а это означало, что четвертый помощник, отвечающий за внутреннюю связь, получит крепкий нагоняй, и весь остаток ночи десятка два матросов будут прозванивать кабели.
– Взять параллельный курс. – Капитан-командор Комель расставил пошире ноги, чтобы резкий разворот не застал его врасплох.
«Посадник Никола Хорь», подводный крейсер Соборной Гардарики, начал преследование подозрительного судна, идущего с непомерно большой скоростью и потушенными бортовыми огнями.
– По-моему, они сами себе башку свернут, – заметил старший помощник, поймав в перископ темный силуэт на фоне едва светлеющего неба. – До рифов Морэ-Конкиста не больше сотни миль, а они прут, как на параде.
– Торопятся ребята… – отозвался капитан-командор и отстранил помощника от окуляров. – Не нравятся они мне. Если бы, и вправду, беженцы были, и на палубе была бы толпа, и плыли бы они в другую сторону. А ну-ка! – Он щелкнул пальцами, и кто-то из офицеров подал ему трубку переговорника. – Второй пост! Два предупредительных!
Через несколько секунд вдогонку сиарскому судну отправились две ослепительных белых точки и с громкими хлопками рассыпались на сотни переливающихся огоньков, столкнувшись с темной водой.
– Они увеличивают скорость! Уже тридцать девять! Сорок. Сорок два. – Не смотря на хрипы в динамике, чувствовалось, что вахтенный офицер несколько удивлен.
– На рекорд идут. – Капитан-командор рассматривал цель с некоторым сожалением.
Запел сигнал переговорника инженерного поста.
– Датчики определяют присутствие тартаррина на борту преследуемого судна! – торопливо докладывал инженер-поручик Лунь. – Прикажете вскрыть пакет с инструкциями?
– Потом вскроешь. Я и так знаю, что там написано. «Гарпун» к бою! Нет, два «Гарпуна», чтобы пикнуть не успели. Вахтенный, пиши в журнал: дата, время, координаты, проведены учебные стрельбы тактическими ракетами. Учебная цель поражена. – Капитан-командор оторвался от перископа, потеряв интерес к «Генералу Моски» как к явлению, более не существующему.
Господь не только нам дал Закон, он дал его и Самому Себе, а значит, в тех чудесах, которые Он творит, не должно быть ничего сверхъестественного. Мы живем – чудо, умираем – еще одно. Большинство людей продолжают считать смерть трагедией, хотя в Писании ясно сказано: умерший здесь обретает лучший мир или просто получает то, чего заслуживает.
2.
1 октября, 14 ч. 21 м.
– Кстати, взрывное устройство, которое мы из вас извлекли, вчера вечером сработало. – Вико встретил Зеро на полпути от своего письменного стола до двери кабинета. – Вам повезло, Зеро.
– Значит, кто-то из команды дона Салазара остался жив, – немедленно сделал вывод агент Валлахо. – Шеф, вы меня пригласили, чтобы сообщить об этом?
– Не только. Я поздравляю вас, Зеро. Вы написали великолепный отчет, и нас в нем устраивает практически все. – Дженти Гресс, заняв привычное кресло в своем кабинете, вновь обрел величие и недосягаемость. – Но вряд ли он устроит массового читателя.
– Честно говоря, шеф, я не думал, что в сложившейся ситуации от моей работы, как бы я ее ни сделал, будет практическая польза. – Зеро Валлахо, независимый эксперт, лицензия номер такой-то, продолжал стоять возле стула, на который ему было предложено садиться. – Ватахи больше никого не подпустят к пещере, и здесь не поможет ни войсковая операция, ни искусная дипломатия, ни мои личные связи с верховной жрицей.
– Зеро, я ценю вашу прозорливость… – Вико отодвинул в сторону папку с отчетом и откинулся на спинку кресла. – Но слишком многое поставлено на карту, чтобы Департамент мог так просто отказаться от своих планов.
– Отказаться, значит, не можете… – Зеро извлек из кармана рубин, подаренный ему на прощанье Сквоседуватахучепанипарду. – А понять простую вещь вы можете? Мы ведь почти ничего не сделали, только едва прикоснулись к Тантхе, и от нашего мира едва не отвалился кусок! Мы наблюдали лишь ничтожную часть явления, а на самом деле оно имеет космические масштабы. Да, на первый взгляд, все сложилось крайне удачно, но уверяю вас, шеф, такой опасной игры человечество еще не затевало, и все возможные выгоды меркнут рядом с возможными катастрофами. – Зеро подошел вплотную к столу и положил перед Вико алый кристалл. – Зажмите это в руке и постарайтесь расслабиться.
– Что это?
– Последнее послание Великого Ватаху загнанному в угол человечеству. – Зеро заметил, что шеф пребывает в нерешительности. – Там просто информация, которую можно считать, зажав рубин в кулаке. Как эта штука устроена, я не знаю, но ведь ватахи как-то ухитряются истреблять танковые колонны и активировать тартарриновые болванки, так что не надо ничему удивляться.
Вико уже положил рубин на ладонь и рассматривал его грани, в которых скрывалось какое-то неуловимое движение. Едва заметное свечение смешивалось с размытыми тенями, складываясь в неслышную музыку, которая звала шагнуть за любую из многочисленных граней…
Нахохлившийся ворон сидел, как водится, на могильном камне и молчал, поскольку все, что мог, он уже накаркал. По дороге, пересекающей выжженную солнцем степь, двигалась танковая колонна, утопая в клубах желтой пыли.
– Завтра ничего не случится. – Теперь вместо ворона на камни сидел Седуватахучепанипарду, а у его ног дремал серебристый барс. – Завтра ничего не случится, шеф. Все, что могло, случилось вчера. Мы победили, но наша победа входила в планы врага. Лучше нам никого не трогать, тогда и нас не тронут, может быть. Великий Ватаху рвет нити Ожерелья, ему мало той бесконечности, которую он похитил в Начале Времен. Радость Сквотантхагани становится его тоской. Его тоска превращается в жажду, а жажда утоляется кровью.
Мартин погладил шершавой ладонью могильный камень, и на нем явственно проступила надпись: «Здесь не покоится никто, поскольку и там нет покоя».
– Когда-нибудь каждый из нас сможет в этом убедиться, а пока будем довольствоваться тем, что есть.
В небе образовалась трещина с рваными краями, и из нее густо посыпались крупные комки желтоватой манны. Мартин извлек из воздуха алюминиевую ложку и начал есть с выражением глубокого отчаянья на лице.
– Ну и что? – Вико вновь видел перед собой агента Валлахо, который только что вырвал из его ладони камень и теперь дрожащими руками застегивал пуговицу на нагрудном кармане. – Таких сказок у покойной Лолы Гобит была целая видеотека.
– Это не сказочки, шеф. – Зеро все-таки присел на стул. – Я вас предупредил. Все равно из этой затеи ничего не получится. И тут совершенно ни при чем экономическая целесообразность… Не одно, так другое помешает, а о каком-либо ином продолжении мне и думать страшно. Был у нас один монстр – вылезет десяток, время замедлилось в двенадцать раз – оно вообще остановится. Лучше бы вы меня отпустили… Хотите, аванс верну?
– Зеро, у нас уже больше тридцати стержней, у которых ресурс на исходе. Если мы от них не избавимся, вот тогда будет катастрофа. И запомните: стоит вам только сунуться в прессу со своими фантазиями, прежде чем они будут опубликованы, состоятся ваши похороны! – Вико поднялся, давая понять, что разговор окончен.
Аппарат спецсвязи взорвался оглушительной трелью экстренного вызова. Вико рывком поднял трубку и услышал сухой и уверенный голос самого команданте Гальмаро:
– Прошу простить за беспокойство, только немедленно прикажите своим волкодавам, которых вы приставили к Каркуситантхе, удалиться на безопасное расстояние, а то они костей не соберут. Там тридцать пять тонн тротила, и через полчаса мы заткнем пасть этой проклятой пещере, чтобы ни одна зараза больше оттуда не вылезла. И туда не сунулась. Я приказ подписал, Мудрый Енот лапу приложил, Красный Беркут возражает, но нам на него наплевать. Кстати, действие пункта шестого «Договора о дружбе и сотрудничестве» временно приостанавливается как неосуществимое, а остальные пункты – до ратификации договора законно избранным парламентом. И передайте вашему президенту самые теплые слова признательности за ту неоценимую помощь, которую оказал народ Конфедерации Эвери народу Республики Сиар в его нелегкой борьбе за свободу и процветание…
Порою тени великих бедствий нависают над миром, но катастрофе препятствуют, казалось бы, совершенно немыслимые стечения обстоятельств. Каждое из них в отдельности выглядит будничным, простым и вполне объяснимым, но вместе они – Чудо.
3.
15 октября 17 615 г. От Н/В, 12 ч. 12 м.
– Кто знает свою судьбу, тем и жить-то незачем. – Лопо сидел в инвалидном кресле на просторной веранде и пытался строить непослушными пальцами карточные домики. – Мне кажется, я знаю, что меня ждет, а значит…
– Ты опять начинаешь? – Сандра оторвалась от «Истории алтаков» и заложила страницу купюрой в пять гривен. – Мы же обо всем договорились…
– А что толку договариваться, если от нас ничего не зависит. Если бы я знал, что все так кончится…
– А что кончилось? Ты себя не видел, когда мы вытащили тебя из пещеры. А сейчас ты уже и сидишь, и говоришь, правда, в основном, глупости… Доктор Вук сказал, что двигательные функции восстанавливаются, и я ему верю, потому что сама вижу.
– Конечно… Свежие газеты есть?
– Только местные.
– И что новенького в Сиаре?
Сандра вытянула из вороха газет и журналов, сваленных на высоком комоде, свежий номер «Ведуна».
– Выборы президента и парламента назначены на осень будущего года. К участию в выборах будут допущены частные лица и организации, не замеченные в связях с директорией и не совершившие при прежнем режиме преступлений против народа Сиара. Между Республикой Сиар и Соборной Гардарикой установлены дипломатические отношения, также Временное правительство Республики Сиар признали как законную власть Ромейский Союз, Империя Хунну, Моравская Федерация, Королевство Альби… Тут список на пол-листа. Генерал Раус назначен главой временного правительства. Сальдо Вентура арестован по обвинению в злоупотреблении властью, но за заслуги перед отечеством отпущен на поруки… Словом, у папы пока все хорошо. Беспорядки в Гидальго. «Оруженосцы Тессы» требуют, чтобы им отдали мумию их госпожи с целью ее оживления путем пения Славы Родонагрону-бессмертному дважды в сутки в течение двух месяцев. Взрыв в районе Хавли. То-то у меня вчера все болело… Обитель духов предков. Знаешь, Лопо, теперь многие из моих предков остались без дома, так что, если кто сюда заявится – не удивляйся. Эй, ты спишь?
Он не спал. Он снова стал ветром… Стражи Тантхи, духи умерших жрецов Красного Беркута и Мудрого Енота, не могут его остановить, пока там, в Варлагоре, еще есть хотя бы крохотная часть ветра, зовущегося Лоподапалом. Далеко внизу проносится безлюдная степь на окраине Варлагора, где в чахлых травах затерялись следы того, кто остался… Сосуд Холодной Глины, обитель обжигающего одиночества, тоже не выпустил его целиком из своего узкого горла. Где он теперь, Сосуд Холодной глины? Каждое путешествие не проходило бесследно, вот и сейчас у земли возникло крохотное завихрение, в воздух поднялось несколько рыжих пылинок, возвращая какие-то давние воспоминания…
– Кстати, сегодня утром мне позволили, наконец-то, звонить папе. Ты слышишь?
Он едва заметно кивнул.
– Он сказал, что тебя уже расстреляли, так что можешь жить спокойно. Когда выздоровеешь, обещал оставить тебя военным атташе в Гардарике, если захочешь, конечно…
Только небо над степью было теперь глубоким и ясным, и облака не казались нарисованными кистью из грубой щетины. Промелькнула Твердыня, обращенная в бесформенные руины, и через мгновение показалась роща, где располагался Притвор Видящих…
– А маме присвоили очередное звание и назначили на место полковника Ушата. Здесь, в Гардарике, полковник – это не то, что в Сиаре…
Ладно, видали мы полковников и анфас, и в профиль, и небо в клеточку… Безымянная здесь, но Каменного Кольца больше нет. Ну, конечно… Разобрали с целью метания камней и истребления бессмертных. Услышит или нет? Всего-то и надо-то – разбить Кувшин. Жалко, конечно, вещь ценная, но не будет тебе покоя, Безымянная, пока он цел. Впрочем, спешить особо некуда. Двигательные функции восстанавливаются…
– А еще меня вчера чуть не выпороли. Мать увидела меня с сигаретой, сняла ремень и говорит, мол, когда замуж выйдешь, тогда делай, что хочешь. Ну и порядки у них тут. Вот вернемся в Сиар – там папочке все равно, чем я занимаюсь, лишь бы не плакала… – Когда Лопо погружался в это странное состояние отрешенной полудремы, Сандра не могла молча смотреть на него. Ей казалось, что только ее щебет, не важно о чем, служит ему той ниточкой, цепляясь за которую, он возвращается в сознание.
Теперь нужно стелиться по земле, заглядывать под каждый куст, проникать в щели между булыжниками, из которых сложены приземистые круглые строения. От Холодной Глины веет ледяной болью, как от Каменного Кольца. Это осколки чужого мира, совсем чужого, бесконечности, пронизанной иной нитью бытия… Хочется кричать, но нечем – здесь только глаза, а рот остался дома. Вот он! Мышка пробежала, хвостиком махнула… Нет, до мышки еще надо дорасти. Лопо-ветер, ты здесь так мал и незаметен, что нет смысла таиться, слыша чьи-то шаги. А рядом с Сосудом лежит Жезл Родонагрона… Отдал-таки Каббиборой Видящим свою игрушку. Правильно… Лекаря Хаббиб-аб-Бара убили прежде, чем он попал в Варлагор… Покойник не может стать бессмертным, и Жезл ему ни к чему…
Ого! Сама Безымянная, гонимая странным беспокойством, явилась на склад потустороннего инвентаря. Что-то видит, что-то чует… Идет прямиком к Сосуду, стоящему на гранитном постаменте. Вот сейчас бы пощекотать ее, чтобы уронила свое сокровище.
– А вот еще в газете «Врушка» пишут: «Эверийский общественный деятель Зеро Валлахо, известный как бесстрашный борец за экологическую безопасность, недавно овдовев, решил соединить свою судьбу с некой Элен Гарже, которая, по слухам, провела около восьмидесяти лет в летаргическом сне, что позволило ей прекрасно сохраниться…»
Понятно… Эленга – девочка не промах. Так. Пощекотать не получится. А если пугнуть? Интересно, чего Видящие боятся? Иссу бы сюда, Пожирателя Людей. Видящие – тоже ведь люди… Но Безымянная и так была чем-то напугана. Он, Лоподапал, для нее сейчас – все равно, что мертвый, а живые мертвецов побаиваются, и это вполне естественно.
Он коснулся пальцев Безымянной и оказался в опасной близости от горла сосуда. Но теперь никто не запоет здесь Песнь Начала, вызывая силу, которая однажды загнала его в глиняный плен…
– А вот еще про Сиар, в «Зарубежных Хрониках»: «Конклав Иерархов Сиарской Церкви Господа Единого и Всемогущего рассмотрел вопрос о причислении к лику святых о. Батиста Хугеро – как борца за веру и страстотерпца, и Иора Блаженного (Климент Иорси) – как пророка, ясновидящего и страстотерпца,. Отца Батиста решено признать святым лишь как страстотерпца, поскольку его проповеди во время Наваждения, по мнению Иерархов, можно было расценить как призыв к массовому самоубийству. Кандидатуру Иора решено было отклонить, поскольку Божественная природа его дара не доказана, сам он иностранец по происхождению, а факт его мучительной смерти не подтвержден ни одним заслуживающим доверия свидетелем…»
«Не очень-то и хотелось…» – Над крышей из прессованной сухой травы пронесся ветер, пару раз облетел вокруг дома, но заглянуть вовнутрь не решился. А ведь мог бы и помочь…
Вдруг Сосуд Холодной Глиныначал постанывать в руках Безымянной. Ее пальцы, сведенные судорогой, сдавливали его все сильней и сильней. По Холодной Глине поползли многочисленные трещинки, а через мгновение на земляной пол посыпались осколки…
– "В районе гибели океанского лайнера «Генерал Моски» на шестой день поисков удалось обнаружить одного из пассажиров. Им оказался некий гражданин Конфедерации. Свое имя спасенный назвать отказался. Отказался он и от медицинской помощи, потребовав немедленно доставить его куда угодно, лишь бы на сушу. Он утверждает, что, повинуясь дурному предчувствию, прыгнул за борт, прихватив спасательный круг за час до катастрофы, а значит, пролить свет на причины случившегося не может…"
– А это где пишут? – Лопо уперся руками в подлокотники и попробовал встать.
– Сумасшедший! – Она бросилась к нему, но Лопо остановил ее взглядом.
– Не мешай. Нужно выбирать: либо я просто иду, либо я иду ко всем чертям… Лично я предпочитаю первое. – Он отпустил подлокотники и сделал осторожный шаг.
Дойти до окна и вернуться! Это труднее, чем шастать туда-сюда через невидимую грань, разделяющие миры. Здесь он не может стать ветром, здесь стоимость расстояний оценивается в шагах. Один, два, три – а теперь можно немного постоять, держась за подоконник. Резной заборчик, кустики с непривычно желтой листвой… Бревенчатые хижины, рыжий лес на холмах, за горизонт, возвышаясь над неровностями рельефа, уходит лента монорельсовой дороги… Гардарика, Страна Городов… Только городов что-то не видно. Теперь можно отправляться в обратный путь. Надо только перешагнуть через коричневый плед, лежащий на дощатом полу, и дотянуться до руки, протянутой навстречу.
Чудо порой состоит уже в том, что кто-то оказался в нужное время в нужном месте и сделал именно то, что должен был сделать, иногда даже не ведая, что творит.
Ульяновск, 1999