Страница:
Сандра выбралась наружу, с тоской осмотрела свою одежду, в которой еще час назад не стыдно было появиться на студенческой вечеринке. Но, кажется, красоваться здесь уже не перед кем. Только вот босиком далеко не уйти, а туфли там, внизу остались, но и в них тут все равно не находишься… Она заметила какие-то сапоги, валяющиеся возле разбитого миномета, но тут же отвела взгляд – в сапогах, наверняка, были чьи-то ноги, то есть, уже ничьи…
От бункера в разные стороны разбегались три дороги, одна, бетонка, вела к транссиарскому шоссе, вторая – в сторону Хавли, городка рудокопов и промысловиков, который за последние годы почти обезлюдел, а третья, заросшая грунтовка – к пещере, ради которой, собственно, Сандра и оказалась здесь.
Доктора Даугера, профессора с кафедры археологии и палеоэтнологии, вдруг заинтересовала письменность древних маси, она почему-то оказались очень схожа с письменностью фасаков, проживавших на противоположном конце света примерно пять тысяч лет назад. Чтобы не тратить средства университета, он предложил Сандре дю Гальмаро писать у него курсовую работу, а заодно сделать фотокопии наскальных надписей и рисунков из Каркуситантхи, ведь все равно она собирается посетить Сиар, где ее уважаемый отец имеет неограниченные возможности…
Сандра собиралась пробыть здесь дня два, но сначала сама пещера заворожила ее – в ней было что-то леденящее душу, волнующее. В первый день она пришла туда, как на работу, на второй – уже в гости, а на третий у нее возникло ощущение, что она дома. И одновременно она почти знала, почему большинству людей эта пещера внушает такой ужас, только не было слов, чтобы это объяснить… А потом появилась еще одна причина задержаться – полковник Лопо да Пальпа оказался вовсе не таким болваном и солдафоном, как того требовал устав. Было в нем что-то от тех блестящих кавалеров времен балов и дуэлей, о которых Сандра любила читать лет десять назад. Иногда, правда, Лопо да Пальпа вспоминал, что он солдат, а поэтому должен быть груб и циничен, но только не тогда, когда они оставались наедине.
Со стороны Хавли вдруг с новой силой загремела канонада. Видимо, именно туда отступили остатки мятежников, и вот теперь их настигли. Значит, туда уходить не стоило, хотя Лопо, если он до сих пор жив, должен быть именно там. Да идет он! Даже не чмокнул на прощание… Нет, она пойдет к пещере, туда, по крайней мере, кроме нее вряд ли кто-то решится войти. Там у нее припрятан и комбинезон, и фонари, и консервы – можно хоть неделю скрываться. Под защитой Каркуситантхи можно будет переждать, пока в окрестностях прекратится стрельба, и папин гнев пойдет на убыль. В конце концов, в их роду всегда ценилось право каждого поступать, как он считает нужным, даже если это не совсем нравится родственникам.
Сандра заглянула за угол и увидела, что «доди», на котором Лопо обычно объезжал посты, каким-то чудом уцелел. Он стоял между бункером и горящей казармой, лихо задрав к небу пулемет на турели, и ключ, конечно, как всегда, торчал в замке зажигания. Значит, не придется топать пешком эти восемь миль. Она уже почти подошла к машине, когда за ее спиной раздался выстрел. Там, на куче вывороченной земли стоял Лопо. Один. Стрелял он в воздух, видимо, только затем, чтобы она оглянулась и увидела его, прежде чем уехать. Лопо спрятал пистолет в кобуру, махнул ей рукой и, припадая на левую ногу, двинулся туда, где полыхали джунгли.
Несколько секунд Сандра смотрела ему вслед, а потом в ней, как будто, распрямилась пружина, и она метнулась за ним, не замечая камушков, впивающихся в ступни. Она уже перелезла через кучу покореженного железа, бывшую когда-то минометной батареей, когда Лопо, почуяв погоню, прибавил шагу. Но идти быстро он все равно не мог…
– Что! Не получилось просто сдохнуть, так решил сдохнуть красиво! – Сандра схватила его за ремень и дернула к себе. – Только никто не увидит! А я никому не расскажу!
– Ты за плечо только не тряси… – попросил ее Лопо, скривившись от боли, и тут до Сандры дошло, что кровь, пятнами проступившая на френче – не кровь поверженных врагов, а его собственная.
– Пойдем. Поедем… Я знаю, куда нам можно.
– Поедем, – согласился он. – Только ты потом, все равно, домой…
– Про «потом» потом разберемся. – Сандра взяла его за руку, и они, поддерживая друг друга, двинулись к машине.
17 августа 16ч.50м.
До места они доехали почти без приключений, разве что однажды «доди» наперерез выскочили два автоматчика и взяли их на прицел. Но когда после предупредительного в воздух они приготовились расстрелять их в упор, из-за того же кустика выскочил офицер, разглядевший, видимо, кто за рулем. Не успев дать команду, он просто толкнул своих солдат, и пули прошуршали где-то выше.
Сандра резко надавила на тормоз лишь после того, как они выехали на асфальтовый пятачок перед самым входом в Каркуситантху. Здесь лет пятнадцать назад хотели сделать смотровую площадку для туристов, но помешало очередное наступление отрядов Гальмаро.
– Ты как хочешь, а я туда не полезу, – тут же сообщил Лопо, со странным испугом заглядывая в черную пасть пещеры.
– Не знаю, как я, а ты туда полезешь точно! – в тон ему отозвалась Сандра, выуживая из его нагрудного кармана смятую пачку с остатками сигарет. – Ты мне еще живой пригодишься. Дай-ка лучше огоньку.
Прикурив, она снова села за руль, включила фары, и «доди» с недовольным урчанием въехал под каменный свод. До заваленного валунами крутого уклона, под которым едва колыхались густые воды подземного озера, было мили полторы, и их вполне можно было проехать, если знать как. Сандра знала. Пока ехали, она, не оглядываясь на своего полковника, чувствовала спиной, как на него сейчас наваливается тот ужас, который в свое время разогнал отсюда туристов и который, странным образом, никогда не действовал на нее. Еще до того, как приступить к выполнению профессорского заказа, Сандра знала, что только маси могут без страха посещать Каркуситантху, и что пещера многие века была для них священным местом. Но и они, перед тем как войти, совершали какой-то сложный ритуал, о котором были свидетельства шестисотлетней давности, времен покорения Сиара отрядами конкистерос. С тех пор никто не натыкался в джунглях на становища маси, и никто не мог проследить, куда они исчезают после своих редких появлений вблизи поселков бывших завоевателей. Они просто уходили в джунгли и растворялись в них. Хотя, было известно, что немалое количество маси когда-то давно растворилось в людской волне накатившейся из-за океана. И еще были маси-изгои, в основном, женщины… Какое табу было ими нарушено, никто не мог знать. Все они старались принять обычаи и язык пришельцев, а по прошествии времени – забыть, кто они и откуда пришли. Прабабка Сандры была из таких… Может быть, тех, в ком есть хоть капля крови этого странного народа, и впускает Каркуситантха, оберегая их от гнева обитающих в ней духов…
При слабеющем свете фар она перевязала ему раненое плечо, предварительно протерев кожу вокруг раны ромом из НЗ, хранившегося в багажнике «доди» В аптечке обнаружились только бинты и какие-то таблетки. Лопо бил озноб, который явно был вызван не только раной… Он бы немедленно помчался к выходу, срывая с себя только что наложенные бинты и вопя, не важно что, лишь бы погромче. Но, во-первых, вряд ли ему удалось бы сразу найти дорогу назад, а во-вторых, здесь была Сандра, перед которой было стыдно за свой страх, за это странное леденящее душу чувство, которого он, пожалуй, не испытывал никогда раньше, а если и испытывал, то совсем не так, как сейчас.
– Глотни, может, полегчает. – Сандра протянула ему бутылку, присев перед ним на корточки. – И перестань дрожать. Я тут уже раз двадцать была, и ничего со мной не случилось.
– С тобой… С тобой и в Пекле ничего не случится… Псы Маргора лягут у твоих ног и будут лизать тебе колени… – Несколько глотков рома действительно слегка приглушили ощущение ужаса.
– Откуда ты знаешь эту легенду?
– Знаю…
– Ты ведь тоже сегодня все равно, что в Пекле побывал.
– Я им приказал сдаться… Отойти к Хавли и сдаться. У них у всех в кармане мой приказ лежит… Не поленился, сто шестьдесят три раза переписал… Чтоб у каждого был. «Отвечать огнем на любые попытки…» Им теперь ничего… По штрафным ротам на полгода раскидают и все… Мой приказ потому что…
– Бредишь?
– А? Да нет, мне уже лучше…
– Посидишь тут? Я искупаюсь…
– Где?! – Он почувствовал, что начинает паниковать от одной только мысли, что она куда-то уйдет.
– Да вот, тут пять шагов до озера. – Она швырнула в воду камушек, чтобы он услышал всплеск, и начала сдирать с себя лохмотья, в которые успели превратиться и блузка, и юбочка, и все, что под ними.
Сверху на нее падал слабеющий свет фар. Черная вода поглощала его без остатка, и казалось, что она, обнаженная, прекрасная, как богиня древних ахаев, парит среди кромешной тьмы, излучая собственный свет. Раздался всплеск, на мгновение черная завеса поглотила ее, но лишь на мгновение… Она поплыла к противоположному берегу и вскоре уже стояла на плоском камне, торчащем из воды, рассматривая и ощупывая скалу, которая нависала над чашей озера. А потом Лопо то ли уснул, то ли впал в спасительное беспамятство.
Когда он вновь открыл глаза, Сандра уже сидела рядом в легком рабочем комбинезоне, задумчиво курила и не менее задумчиво швыряла в воду камушки.
– Как дела? – поинтересовался Лопо, стараясь, чтобы его голос звучал как можно бодрей.
– Там, на той скале надпись… – сказала она с какой-то растерянной улыбкой. – Я ее фотографировала месяц назад. Она изменилась… Раньше там было девять «ликов солнца», а теперь двенадцать, было шесть «ликов луны», а теперь только три… Либо со мной не все в порядке, либо… Я даже не знаю, что…
17 августа 19ч. 40м.
Гвардейцы, здоровенные парни в «хаки» с золотыми аксельбантами и погонами, деловито заталкивали пленных в грузовики, похоронная команда откапывала и сортировала трупы, а Тика о чем-то до хрипоты спорил с грузным офицером возле свежепоставленного шлагбаума, который усердно красили два солдатика – один белой краской, другой черной. Зеро и Савел поглядывали на них, не слезая с брони гусеничного вездехода, припаркованного возле разбитого бункера.
– Кажется, Тика наконец-то нарвался на достойного собеседника, – оценил ситуацию Савел.
– Это только первый раунд, – возразил Зеро. – Тика его измором возьмет.
Но, судя по всему, у офицера был приказ, и Тика натолкнулся на необходимость искать того, кто этот приказ отдал. Но вышеозначенный начальник в данный момент отсутствовал, так что Тике пришлось длинно выругаться и отойти на заранее подготовленные позиции.
– Они, видите ли, утверждают, что, хотя мятеж и подавлен, но главная цель операции, освобождение заложницы, не достигнута! – начал он сообщать, находясь еще в сотне шагов от вездехода. – Не схвачен также зачинщик мятежа, и пока они не поставят его к стенке или не найдут тело, а папе не вернут дочку, никто из посторонних к пещере не приблизится, будь у него хоть по три пропуска в каждом кармане. Так что, нам остается всего ничего – дождаться полной победы или письменного приказа команданте Гальмаро, заверенного круглой печатью его личной канцелярии, или, в крайнем случае, устного распоряжения генерала Рауса, отбывшего за дальнейшими распоряжениями.
– Значит, они сбежали вдвоем. Как это романтично. – Савел усмехнулся и покосился на Зеро, ожидая, что тот поддержит тему.
– То ли они сбежали, то ли полковник ее уволок с ножом к горлу – какая разница! А нам из-за них эту ночь придется торчать здесь, в этой развороченной дыре, а может, и не одну… А время идет. У нас, между прочим, сроки! Вот вам, Зеро, что мешало еще три дня назад засесть за работу и написать нужную нам бумажку?! И не надо было бы сюда тащиться, мы бы задним числом подтвердили соответствие! Я, конечно, понимаю – надо, чтобы все было натурально, но кто знает, сколько времени они нас тут промурыжат. А на мне, между прочим, еще девять текущих дел висит, и у каждого сроки оговорены.
– Тика, а зачем вы нам здесь нужны? – поинтересовался Зеро. – Вы не специалист по нашим делам, не грузчик и не охранник…
– В мою задачу входит всячески способствовать ускорению выполнения задания агентом Зеро Валлахо, осуществлять нейтрализацию бюрократического фактора, а также периодически докладывать в Группу Контроля о действиях агента, равно как и о его бездействии…
– Вот иди и осуществи нейтрализацию, – прервал его Савел и разлегся на крышке люка. – Или доложи.
– На сегодня я исчерпал все свои возможности, – не унимался Тика. – Вот завтра прибудет генерал Раус, и если он окажется не таким же дуболомом, как его подчиненные, завтра же к вечеру мы сможем начать…
– А куда они могли деться, эти ваши мятежники и заложники? – спросил Зеро.
– В том-то и дело! – чуть ли не обрадовано воскликнул Тика. – Если бы они просто ушли в джунгли, у нас не было бы никаких проблем. Гальмаро бросил бы сюда полк или дивизию, они бы оцепили район, все тут обшарили, а мы были бы сами по себе. Но дело в том, что они скрылись именно в пещере, прямо-таки въехали туда на армейском «Додио-211» с передним приводом, крупнокалиберным пулеметом и недельным армейским пайком на четыре персоны. И теперь, пока их не отыщут, нам туда, говорят, дорога заказана, а не найдут их никогда или пока сами не вылезут, потому что уже пробовали. Две роты туда загнали, так они через полчаса оттуда вылетели, как будто им кто-то соли на хвост насыпал.
– Это все тебе у шлагбаума сказали? – подключился к разговору Бакс.
– Это все, что мне удалось услышать, подслушать, выспросить по пути до шлагбаума и обратно, а обо всем остальном я просто догадался. Работа у меня такая – все знать, а чего не знаю – о том догадываться.
– Догадался бы ты, где дочка здешнего хозяина прячется, цены бы тебе не было, – съязвил Бакс.
Тика посмотрел на него с укоризной и молча отправился на второй раунд, видимо, посчитав, что сиарский офицер – более безобидный собеседник, чем коллеги.
– А правда ли, что Гальмаро награждает отличившихся в боях орденом «Свобода и Сандра», с которым в комплекте идут интимные услуги его дочки?
– Тика рассказал? – усмехнулся Савел. – Вообще-то он не позволяет себе шуточек, если речь идет о деле, но когда он просто треплется, верить ему можно не больше, чем цирковому клоуну. Гальмаро как-то застукал дочку с каким-то офицером, но отнесся к этому спокойно – ему то какая разница, что за игрушки у ребенка. А все остальное – местный армейский анекдот. Есть такой орден в Сиаре, назван в честь Сандры Каллери, героини борьбы за независимость, сподвижником которой был Дуарт Гальмаро, фамильный предок нынешнего, основатель рода, можно сказать. Точнее – клана, род у них гораздо древнее.
Натужно взвыл тягач, оттаскивая в сторону сгоревший танк, грузовики с пленными начали выруливать на бетонку и почти сразу же дали задний ход – навстречу им выползал трейлер, разъехаться с которым было невозможно.
– Вот и наше оборудование приехало, – сообщил Бакс.
– Я ничего такого не заказывал! – удивился Зеро.
– Ты же знаешь, что творится с теми, кто попадает в пещеру, – начал объяснять Бакс. – Не знаю, как ты, а я туда не полезу, хоть стреляй. В трейлере – зонд и пост управления. Кстати, – он обернулся к Тике, который почему-то вернулся с полпути, – если завтра твой генерал узнает, что у нас есть такая штука, он не то что шлагбаум подымет – он нам дорогу заасфальтирует.
– Учту, – сказал Тика непривычно кратко. – Только ты объясни нашему коллеге, что это за зонд, и как он, собственно, работает. Уверен, ему это будет оч-чень интересно.
Тика легонечко, так, чтобы ногу не ушибить, попинал трак гусеницы, и, насвистывая «Я был примерный малый», все-таки пошел к неприступному шлагбауму.
– Что это он? – спросил Зеро, глядя ему вслед.
– Злится, – ответил Савел. – Он всегда злится, если ему вволю поговорить не дают или относятся скептически…
– Так что там с зондом?
– Зонд, как зонд. Точно такой же, как тот, что пещера уже съела, только запрограммирован на автоматическое возвращение, как только теряется связь. Да увидишь, когда смонтируем.
– И все-таки?
– Ладно… Похож он на тарелку, куча датчиков, видео-фотокамеры, тягу турбины дают во все стороны, много маленьких турбин… А Тика вот что в виду имел: источник энергии – тартарриновый стержень.
Зеро поморщился. Он ожидал чего-то в этом роде, и теперь стало понятно, почему Департамент так торопится, не желая дожидаться неизбежной и близкой победы Гальмаро.
– Значит, один стержень вы там уже посеяли…
– Посеяли. Как бы не проросло…
ОТРАЖЕНИЕ ВТОРОЕ
ГЛАВА 3
От бункера в разные стороны разбегались три дороги, одна, бетонка, вела к транссиарскому шоссе, вторая – в сторону Хавли, городка рудокопов и промысловиков, который за последние годы почти обезлюдел, а третья, заросшая грунтовка – к пещере, ради которой, собственно, Сандра и оказалась здесь.
Доктора Даугера, профессора с кафедры археологии и палеоэтнологии, вдруг заинтересовала письменность древних маси, она почему-то оказались очень схожа с письменностью фасаков, проживавших на противоположном конце света примерно пять тысяч лет назад. Чтобы не тратить средства университета, он предложил Сандре дю Гальмаро писать у него курсовую работу, а заодно сделать фотокопии наскальных надписей и рисунков из Каркуситантхи, ведь все равно она собирается посетить Сиар, где ее уважаемый отец имеет неограниченные возможности…
Сандра собиралась пробыть здесь дня два, но сначала сама пещера заворожила ее – в ней было что-то леденящее душу, волнующее. В первый день она пришла туда, как на работу, на второй – уже в гости, а на третий у нее возникло ощущение, что она дома. И одновременно она почти знала, почему большинству людей эта пещера внушает такой ужас, только не было слов, чтобы это объяснить… А потом появилась еще одна причина задержаться – полковник Лопо да Пальпа оказался вовсе не таким болваном и солдафоном, как того требовал устав. Было в нем что-то от тех блестящих кавалеров времен балов и дуэлей, о которых Сандра любила читать лет десять назад. Иногда, правда, Лопо да Пальпа вспоминал, что он солдат, а поэтому должен быть груб и циничен, но только не тогда, когда они оставались наедине.
Со стороны Хавли вдруг с новой силой загремела канонада. Видимо, именно туда отступили остатки мятежников, и вот теперь их настигли. Значит, туда уходить не стоило, хотя Лопо, если он до сих пор жив, должен быть именно там. Да идет он! Даже не чмокнул на прощание… Нет, она пойдет к пещере, туда, по крайней мере, кроме нее вряд ли кто-то решится войти. Там у нее припрятан и комбинезон, и фонари, и консервы – можно хоть неделю скрываться. Под защитой Каркуситантхи можно будет переждать, пока в окрестностях прекратится стрельба, и папин гнев пойдет на убыль. В конце концов, в их роду всегда ценилось право каждого поступать, как он считает нужным, даже если это не совсем нравится родственникам.
Сандра заглянула за угол и увидела, что «доди», на котором Лопо обычно объезжал посты, каким-то чудом уцелел. Он стоял между бункером и горящей казармой, лихо задрав к небу пулемет на турели, и ключ, конечно, как всегда, торчал в замке зажигания. Значит, не придется топать пешком эти восемь миль. Она уже почти подошла к машине, когда за ее спиной раздался выстрел. Там, на куче вывороченной земли стоял Лопо. Один. Стрелял он в воздух, видимо, только затем, чтобы она оглянулась и увидела его, прежде чем уехать. Лопо спрятал пистолет в кобуру, махнул ей рукой и, припадая на левую ногу, двинулся туда, где полыхали джунгли.
Несколько секунд Сандра смотрела ему вслед, а потом в ней, как будто, распрямилась пружина, и она метнулась за ним, не замечая камушков, впивающихся в ступни. Она уже перелезла через кучу покореженного железа, бывшую когда-то минометной батареей, когда Лопо, почуяв погоню, прибавил шагу. Но идти быстро он все равно не мог…
– Что! Не получилось просто сдохнуть, так решил сдохнуть красиво! – Сандра схватила его за ремень и дернула к себе. – Только никто не увидит! А я никому не расскажу!
– Ты за плечо только не тряси… – попросил ее Лопо, скривившись от боли, и тут до Сандры дошло, что кровь, пятнами проступившая на френче – не кровь поверженных врагов, а его собственная.
– Пойдем. Поедем… Я знаю, куда нам можно.
– Поедем, – согласился он. – Только ты потом, все равно, домой…
– Про «потом» потом разберемся. – Сандра взяла его за руку, и они, поддерживая друг друга, двинулись к машине.
17 августа 16ч.50м.
До места они доехали почти без приключений, разве что однажды «доди» наперерез выскочили два автоматчика и взяли их на прицел. Но когда после предупредительного в воздух они приготовились расстрелять их в упор, из-за того же кустика выскочил офицер, разглядевший, видимо, кто за рулем. Не успев дать команду, он просто толкнул своих солдат, и пули прошуршали где-то выше.
Сандра резко надавила на тормоз лишь после того, как они выехали на асфальтовый пятачок перед самым входом в Каркуситантху. Здесь лет пятнадцать назад хотели сделать смотровую площадку для туристов, но помешало очередное наступление отрядов Гальмаро.
– Ты как хочешь, а я туда не полезу, – тут же сообщил Лопо, со странным испугом заглядывая в черную пасть пещеры.
– Не знаю, как я, а ты туда полезешь точно! – в тон ему отозвалась Сандра, выуживая из его нагрудного кармана смятую пачку с остатками сигарет. – Ты мне еще живой пригодишься. Дай-ка лучше огоньку.
Прикурив, она снова села за руль, включила фары, и «доди» с недовольным урчанием въехал под каменный свод. До заваленного валунами крутого уклона, под которым едва колыхались густые воды подземного озера, было мили полторы, и их вполне можно было проехать, если знать как. Сандра знала. Пока ехали, она, не оглядываясь на своего полковника, чувствовала спиной, как на него сейчас наваливается тот ужас, который в свое время разогнал отсюда туристов и который, странным образом, никогда не действовал на нее. Еще до того, как приступить к выполнению профессорского заказа, Сандра знала, что только маси могут без страха посещать Каркуситантху, и что пещера многие века была для них священным местом. Но и они, перед тем как войти, совершали какой-то сложный ритуал, о котором были свидетельства шестисотлетней давности, времен покорения Сиара отрядами конкистерос. С тех пор никто не натыкался в джунглях на становища маси, и никто не мог проследить, куда они исчезают после своих редких появлений вблизи поселков бывших завоевателей. Они просто уходили в джунгли и растворялись в них. Хотя, было известно, что немалое количество маси когда-то давно растворилось в людской волне накатившейся из-за океана. И еще были маси-изгои, в основном, женщины… Какое табу было ими нарушено, никто не мог знать. Все они старались принять обычаи и язык пришельцев, а по прошествии времени – забыть, кто они и откуда пришли. Прабабка Сандры была из таких… Может быть, тех, в ком есть хоть капля крови этого странного народа, и впускает Каркуситантха, оберегая их от гнева обитающих в ней духов…
При слабеющем свете фар она перевязала ему раненое плечо, предварительно протерев кожу вокруг раны ромом из НЗ, хранившегося в багажнике «доди» В аптечке обнаружились только бинты и какие-то таблетки. Лопо бил озноб, который явно был вызван не только раной… Он бы немедленно помчался к выходу, срывая с себя только что наложенные бинты и вопя, не важно что, лишь бы погромче. Но, во-первых, вряд ли ему удалось бы сразу найти дорогу назад, а во-вторых, здесь была Сандра, перед которой было стыдно за свой страх, за это странное леденящее душу чувство, которого он, пожалуй, не испытывал никогда раньше, а если и испытывал, то совсем не так, как сейчас.
– Глотни, может, полегчает. – Сандра протянула ему бутылку, присев перед ним на корточки. – И перестань дрожать. Я тут уже раз двадцать была, и ничего со мной не случилось.
– С тобой… С тобой и в Пекле ничего не случится… Псы Маргора лягут у твоих ног и будут лизать тебе колени… – Несколько глотков рома действительно слегка приглушили ощущение ужаса.
– Откуда ты знаешь эту легенду?
– Знаю…
– Ты ведь тоже сегодня все равно, что в Пекле побывал.
– Я им приказал сдаться… Отойти к Хавли и сдаться. У них у всех в кармане мой приказ лежит… Не поленился, сто шестьдесят три раза переписал… Чтоб у каждого был. «Отвечать огнем на любые попытки…» Им теперь ничего… По штрафным ротам на полгода раскидают и все… Мой приказ потому что…
– Бредишь?
– А? Да нет, мне уже лучше…
– Посидишь тут? Я искупаюсь…
– Где?! – Он почувствовал, что начинает паниковать от одной только мысли, что она куда-то уйдет.
– Да вот, тут пять шагов до озера. – Она швырнула в воду камушек, чтобы он услышал всплеск, и начала сдирать с себя лохмотья, в которые успели превратиться и блузка, и юбочка, и все, что под ними.
Сверху на нее падал слабеющий свет фар. Черная вода поглощала его без остатка, и казалось, что она, обнаженная, прекрасная, как богиня древних ахаев, парит среди кромешной тьмы, излучая собственный свет. Раздался всплеск, на мгновение черная завеса поглотила ее, но лишь на мгновение… Она поплыла к противоположному берегу и вскоре уже стояла на плоском камне, торчащем из воды, рассматривая и ощупывая скалу, которая нависала над чашей озера. А потом Лопо то ли уснул, то ли впал в спасительное беспамятство.
Когда он вновь открыл глаза, Сандра уже сидела рядом в легком рабочем комбинезоне, задумчиво курила и не менее задумчиво швыряла в воду камушки.
– Как дела? – поинтересовался Лопо, стараясь, чтобы его голос звучал как можно бодрей.
– Там, на той скале надпись… – сказала она с какой-то растерянной улыбкой. – Я ее фотографировала месяц назад. Она изменилась… Раньше там было девять «ликов солнца», а теперь двенадцать, было шесть «ликов луны», а теперь только три… Либо со мной не все в порядке, либо… Я даже не знаю, что…
17 августа 19ч. 40м.
Гвардейцы, здоровенные парни в «хаки» с золотыми аксельбантами и погонами, деловито заталкивали пленных в грузовики, похоронная команда откапывала и сортировала трупы, а Тика о чем-то до хрипоты спорил с грузным офицером возле свежепоставленного шлагбаума, который усердно красили два солдатика – один белой краской, другой черной. Зеро и Савел поглядывали на них, не слезая с брони гусеничного вездехода, припаркованного возле разбитого бункера.
– Кажется, Тика наконец-то нарвался на достойного собеседника, – оценил ситуацию Савел.
– Это только первый раунд, – возразил Зеро. – Тика его измором возьмет.
Но, судя по всему, у офицера был приказ, и Тика натолкнулся на необходимость искать того, кто этот приказ отдал. Но вышеозначенный начальник в данный момент отсутствовал, так что Тике пришлось длинно выругаться и отойти на заранее подготовленные позиции.
– Они, видите ли, утверждают, что, хотя мятеж и подавлен, но главная цель операции, освобождение заложницы, не достигнута! – начал он сообщать, находясь еще в сотне шагов от вездехода. – Не схвачен также зачинщик мятежа, и пока они не поставят его к стенке или не найдут тело, а папе не вернут дочку, никто из посторонних к пещере не приблизится, будь у него хоть по три пропуска в каждом кармане. Так что, нам остается всего ничего – дождаться полной победы или письменного приказа команданте Гальмаро, заверенного круглой печатью его личной канцелярии, или, в крайнем случае, устного распоряжения генерала Рауса, отбывшего за дальнейшими распоряжениями.
– Значит, они сбежали вдвоем. Как это романтично. – Савел усмехнулся и покосился на Зеро, ожидая, что тот поддержит тему.
– То ли они сбежали, то ли полковник ее уволок с ножом к горлу – какая разница! А нам из-за них эту ночь придется торчать здесь, в этой развороченной дыре, а может, и не одну… А время идет. У нас, между прочим, сроки! Вот вам, Зеро, что мешало еще три дня назад засесть за работу и написать нужную нам бумажку?! И не надо было бы сюда тащиться, мы бы задним числом подтвердили соответствие! Я, конечно, понимаю – надо, чтобы все было натурально, но кто знает, сколько времени они нас тут промурыжат. А на мне, между прочим, еще девять текущих дел висит, и у каждого сроки оговорены.
– Тика, а зачем вы нам здесь нужны? – поинтересовался Зеро. – Вы не специалист по нашим делам, не грузчик и не охранник…
– В мою задачу входит всячески способствовать ускорению выполнения задания агентом Зеро Валлахо, осуществлять нейтрализацию бюрократического фактора, а также периодически докладывать в Группу Контроля о действиях агента, равно как и о его бездействии…
– Вот иди и осуществи нейтрализацию, – прервал его Савел и разлегся на крышке люка. – Или доложи.
– На сегодня я исчерпал все свои возможности, – не унимался Тика. – Вот завтра прибудет генерал Раус, и если он окажется не таким же дуболомом, как его подчиненные, завтра же к вечеру мы сможем начать…
– А куда они могли деться, эти ваши мятежники и заложники? – спросил Зеро.
– В том-то и дело! – чуть ли не обрадовано воскликнул Тика. – Если бы они просто ушли в джунгли, у нас не было бы никаких проблем. Гальмаро бросил бы сюда полк или дивизию, они бы оцепили район, все тут обшарили, а мы были бы сами по себе. Но дело в том, что они скрылись именно в пещере, прямо-таки въехали туда на армейском «Додио-211» с передним приводом, крупнокалиберным пулеметом и недельным армейским пайком на четыре персоны. И теперь, пока их не отыщут, нам туда, говорят, дорога заказана, а не найдут их никогда или пока сами не вылезут, потому что уже пробовали. Две роты туда загнали, так они через полчаса оттуда вылетели, как будто им кто-то соли на хвост насыпал.
– Это все тебе у шлагбаума сказали? – подключился к разговору Бакс.
– Это все, что мне удалось услышать, подслушать, выспросить по пути до шлагбаума и обратно, а обо всем остальном я просто догадался. Работа у меня такая – все знать, а чего не знаю – о том догадываться.
– Догадался бы ты, где дочка здешнего хозяина прячется, цены бы тебе не было, – съязвил Бакс.
Тика посмотрел на него с укоризной и молча отправился на второй раунд, видимо, посчитав, что сиарский офицер – более безобидный собеседник, чем коллеги.
– А правда ли, что Гальмаро награждает отличившихся в боях орденом «Свобода и Сандра», с которым в комплекте идут интимные услуги его дочки?
– Тика рассказал? – усмехнулся Савел. – Вообще-то он не позволяет себе шуточек, если речь идет о деле, но когда он просто треплется, верить ему можно не больше, чем цирковому клоуну. Гальмаро как-то застукал дочку с каким-то офицером, но отнесся к этому спокойно – ему то какая разница, что за игрушки у ребенка. А все остальное – местный армейский анекдот. Есть такой орден в Сиаре, назван в честь Сандры Каллери, героини борьбы за независимость, сподвижником которой был Дуарт Гальмаро, фамильный предок нынешнего, основатель рода, можно сказать. Точнее – клана, род у них гораздо древнее.
Натужно взвыл тягач, оттаскивая в сторону сгоревший танк, грузовики с пленными начали выруливать на бетонку и почти сразу же дали задний ход – навстречу им выползал трейлер, разъехаться с которым было невозможно.
– Вот и наше оборудование приехало, – сообщил Бакс.
– Я ничего такого не заказывал! – удивился Зеро.
– Ты же знаешь, что творится с теми, кто попадает в пещеру, – начал объяснять Бакс. – Не знаю, как ты, а я туда не полезу, хоть стреляй. В трейлере – зонд и пост управления. Кстати, – он обернулся к Тике, который почему-то вернулся с полпути, – если завтра твой генерал узнает, что у нас есть такая штука, он не то что шлагбаум подымет – он нам дорогу заасфальтирует.
– Учту, – сказал Тика непривычно кратко. – Только ты объясни нашему коллеге, что это за зонд, и как он, собственно, работает. Уверен, ему это будет оч-чень интересно.
Тика легонечко, так, чтобы ногу не ушибить, попинал трак гусеницы, и, насвистывая «Я был примерный малый», все-таки пошел к неприступному шлагбауму.
– Что это он? – спросил Зеро, глядя ему вслед.
– Злится, – ответил Савел. – Он всегда злится, если ему вволю поговорить не дают или относятся скептически…
– Так что там с зондом?
– Зонд, как зонд. Точно такой же, как тот, что пещера уже съела, только запрограммирован на автоматическое возвращение, как только теряется связь. Да увидишь, когда смонтируем.
– И все-таки?
– Ладно… Похож он на тарелку, куча датчиков, видео-фотокамеры, тягу турбины дают во все стороны, много маленьких турбин… А Тика вот что в виду имел: источник энергии – тартарриновый стержень.
Зеро поморщился. Он ожидал чего-то в этом роде, и теперь стало понятно, почему Департамент так торопится, не желая дожидаться неизбежной и близкой победы Гальмаро.
– Значит, один стержень вы там уже посеяли…
– Посеяли. Как бы не проросло…
ОТРАЖЕНИЕ ВТОРОЕ
– Светлая, со стороны Варлагора прилетел ворон, черный, как смоль. Он стремился влететь в твои покои, чтоб осквернить твое плечо касанием своих лап, а твой слух – лживыми речами. Двенадцать стрел и пять дротиков прервали его полет в двух локтях от окон твоей светлицы, потому что закон – один для всех, и вестникам, даже имеющим крылья, следует подходить пешком к чертогу твоему и смиренно ждать, когда пресветлый взор твой будет на них обращен. – Чалл, начальник дворцовой стражи, был даже немного благодарен наглой птице за то, что необходимость доложить о попытке вторжения позволила ему лишний раз лицезреть басилею.
– Впусти его, Чалл, – распорядилась Эленга и возложила на свою голову Корону.
– Но, Светлая, его поразили…
– Впусти его!
Чалл с поклоном удалился. Сейчас, если, конечно, тот комок разорванной плоти не выбросили в ров, он наколет его на острие своего меча, а потом положит его возле ног басилеи. Только бы не выбросили… А то придется посылать стражников под мост, и неизвестно, как долго они проищут этот кусок падали. А Эленга не любит ждать, хоть у нее и вечность впереди. А может… Он вдруг замер, растерянно глядя перед собой. Стражи стояли полукольцом, обнажив мечи, а на них пешком надвигался все тот же ворон, целый и невредимый. Стражи пятились от него, и было ясно, что они уже пробовали и рубить, и колоть, и топтать, и душить…
– Впустите его! – передал он приказ басилеи и сам сделал шаг в сторону.
Стражи торопливо расступились, и ворон с достоинством прошел мимо них, а потом, помогая себе крыльями, полез вверх по ступенькам.
– Не мучайся, Родонагрон, – шепнула басилея, зная, что шепот будет услышан. – Прими свой обычный облик.
В короткой и яркой вспышке моментально сгорели черные перья, и дальше по лестнице шагал высокий бледный юноша в черной мантии с алым подбоем. Его крючковатый нос действительно напоминал клюв ворона, а полы мантии с каждым шагом вздымались, словно крылья. Стражники бросились было за ним, но тут же отпрянули назад, вспомнив приказ Эленги и о том, что они смертны.
– Я не могу убить тебя, Родонагрон, – вместо приветствия сказала басилея, – но здесь, в Велизоре, я сильнее тебя и могу заставить твое тело ощутить боль.
– Но ведь сначала ты спросишь, зачем я здесь… – заметил владыка Варлагора.
– Зачем ты здесь? – спросила Эленга.
– Я не знаю, хочешь ли ты об этом знать, но прошла ровно тысяча лет, с того дня, когда ты, басилея, явилась в мир. И я считаю, что не нанесу себе вреда, а тебе не доставлю радости, если расскажу, как это случилось.
– И конечно, ты сделаешь это не даром…
– Цена невелика. Изгони из Велизора отроков Ирольна!
– Я уже дала им убежище, и ничто не заставит меня отказаться от собственного слова. – Она гневно посмотрела на Родонагрона, хотя давно разучилась испытывать гнев, как, впрочем, и радость. – Это не главная причина моего отказа, но и ее достаточно для того, чтобы ты не настаивал…
– Тогда запрети им возвращаться в Ирольн! Пусть они навсегда поселятся в Велизоре.
– Они мои гости, но не пленники.
– Тогда поднеси мне кубок вина из черных ягод, растущих гроздьями!
– Теперь ты достойно оценил свою тайну. – Эленга поманила пальцем хрустальную бутыль, стоящую на небольшом изящном столике, которая тут же поднялась над высоким хрустальным кубком, наполняя его густой ароматной влагой. Затем золотой поднос, на котором стоял кубок, поплыл к гостю и почтительно замер перед ним.
– Когда я увидел тебя впервые, ты была почти мертва. – Родонагрон отхлебнул из кубка, искоса взглянув на басилею, желая прочесть смятение на ее лице. – Твое тело лежало на носилках рядом с Источником, а вокруг тебя стояли плачущий мальчишка – паж, мертвый кудесник Каббиборой лишенный сердца, и десять воинов – Коллиер, Молландр…
– Я помню имена ветров. – Эленга внешне была совершенно спокойна, но только внешне.
– Я, обернувшись вороном, облетал тогда покорные мне земли, но странное беспокойство заставило меня повернуть к Источнику. Воины стояли над твоим телом, а сотня Милосердных Слуг приближалась к ним. Вскоре произошла схватка, и я кружил над нею, но прошло лишь несколько мгновений, и все Милосердные Слуги, кроме немногих бежавших, были мертвы. И тогда Коллиер возложил на твою голову Корону, и ты открыла глаза…
– И что потом?
– А потом я, оценив достоинство Короны, бросился на тебя, чтобы отобрать сокровище, но твои воины преградили мне путь. Я убил твоих воинов, но они не умерли, а стали ветрами, девять из них подхватили тебя и унесли куда-то, подгоняемые твоим страхом, двое бежали и теперь скрываются, боясь твоего гнева и моего могущества, а мертвый кудесник Каббиборой, покорился мне.
– Что было дальше?
– Той же ночью в землях, ранее мне недоступных, поднялись стены Велизора, вокруг которого и ныне благоухают сады и поют райские птицы, по залам которого ходят почтительные слуги, ворота которого охраняют доблестные воины. Все это тебе приснилось в первую же ночь, проведенную здесь, и сон твой стал явью… А может быть, ты до сих пор спишь, и все это тебе снится?! – Родонагрон вдруг захохотал, вцепившись в подлокотники кресла так, что золото стало сгибаться, а драгоценные камни выкрошились из гнезд.
Девять ветров притаились под потолком, готовые в любой момент подхватить незваного гостя и вышвырнуть его за долину Ирольна, они ждали только властного жеста басилеи. Но она лишь холодно смотрела на хохочущего Родонагрона, который вновь превратился в ворона, а смех его перешел в карканье.
– Эленга, ты же хочешь умереть. – Ворон не спрашивал, ворон утверждал. – Тебя принесли сюда мертвой, тебя оживила Корона, так отдай же ее мне, и тогда ты, может быть, снова умрешь.
Ветры сорвались с места, не дождавшись команды, и ворон, разбрасывая пламя и теряя перья, вылетел в высокое окно, крича какие-то угрозы.
– Кто здесь? – Басилея ощутила короткое ледяное дуновение, это было странно, ведь все верные ей ветра гнали сейчас Родонагрона. – Каббиборой?
– Да, Светлая… – Ветер принял очертания блестящего кавалера.
– Ты решил снова сменить хозяина?
– Нет, Светлая… Владыка приказал мне сорвать с тебя корону, пока твои ветра будут преследовать его.
– И что же ты медлишь?
– Я же знаю, что это невозможно.
– А твой владыка?
– И он знает. Поэтому он мне поверит, когда я скажу, что пытался, но не смог…
– Впусти его, Чалл, – распорядилась Эленга и возложила на свою голову Корону.
– Но, Светлая, его поразили…
– Впусти его!
Чалл с поклоном удалился. Сейчас, если, конечно, тот комок разорванной плоти не выбросили в ров, он наколет его на острие своего меча, а потом положит его возле ног басилеи. Только бы не выбросили… А то придется посылать стражников под мост, и неизвестно, как долго они проищут этот кусок падали. А Эленга не любит ждать, хоть у нее и вечность впереди. А может… Он вдруг замер, растерянно глядя перед собой. Стражи стояли полукольцом, обнажив мечи, а на них пешком надвигался все тот же ворон, целый и невредимый. Стражи пятились от него, и было ясно, что они уже пробовали и рубить, и колоть, и топтать, и душить…
– Впустите его! – передал он приказ басилеи и сам сделал шаг в сторону.
Стражи торопливо расступились, и ворон с достоинством прошел мимо них, а потом, помогая себе крыльями, полез вверх по ступенькам.
– Не мучайся, Родонагрон, – шепнула басилея, зная, что шепот будет услышан. – Прими свой обычный облик.
В короткой и яркой вспышке моментально сгорели черные перья, и дальше по лестнице шагал высокий бледный юноша в черной мантии с алым подбоем. Его крючковатый нос действительно напоминал клюв ворона, а полы мантии с каждым шагом вздымались, словно крылья. Стражники бросились было за ним, но тут же отпрянули назад, вспомнив приказ Эленги и о том, что они смертны.
– Я не могу убить тебя, Родонагрон, – вместо приветствия сказала басилея, – но здесь, в Велизоре, я сильнее тебя и могу заставить твое тело ощутить боль.
– Но ведь сначала ты спросишь, зачем я здесь… – заметил владыка Варлагора.
– Зачем ты здесь? – спросила Эленга.
– Я не знаю, хочешь ли ты об этом знать, но прошла ровно тысяча лет, с того дня, когда ты, басилея, явилась в мир. И я считаю, что не нанесу себе вреда, а тебе не доставлю радости, если расскажу, как это случилось.
– И конечно, ты сделаешь это не даром…
– Цена невелика. Изгони из Велизора отроков Ирольна!
– Я уже дала им убежище, и ничто не заставит меня отказаться от собственного слова. – Она гневно посмотрела на Родонагрона, хотя давно разучилась испытывать гнев, как, впрочем, и радость. – Это не главная причина моего отказа, но и ее достаточно для того, чтобы ты не настаивал…
– Тогда запрети им возвращаться в Ирольн! Пусть они навсегда поселятся в Велизоре.
– Они мои гости, но не пленники.
– Тогда поднеси мне кубок вина из черных ягод, растущих гроздьями!
– Теперь ты достойно оценил свою тайну. – Эленга поманила пальцем хрустальную бутыль, стоящую на небольшом изящном столике, которая тут же поднялась над высоким хрустальным кубком, наполняя его густой ароматной влагой. Затем золотой поднос, на котором стоял кубок, поплыл к гостю и почтительно замер перед ним.
– Когда я увидел тебя впервые, ты была почти мертва. – Родонагрон отхлебнул из кубка, искоса взглянув на басилею, желая прочесть смятение на ее лице. – Твое тело лежало на носилках рядом с Источником, а вокруг тебя стояли плачущий мальчишка – паж, мертвый кудесник Каббиборой лишенный сердца, и десять воинов – Коллиер, Молландр…
– Я помню имена ветров. – Эленга внешне была совершенно спокойна, но только внешне.
– Я, обернувшись вороном, облетал тогда покорные мне земли, но странное беспокойство заставило меня повернуть к Источнику. Воины стояли над твоим телом, а сотня Милосердных Слуг приближалась к ним. Вскоре произошла схватка, и я кружил над нею, но прошло лишь несколько мгновений, и все Милосердные Слуги, кроме немногих бежавших, были мертвы. И тогда Коллиер возложил на твою голову Корону, и ты открыла глаза…
– И что потом?
– А потом я, оценив достоинство Короны, бросился на тебя, чтобы отобрать сокровище, но твои воины преградили мне путь. Я убил твоих воинов, но они не умерли, а стали ветрами, девять из них подхватили тебя и унесли куда-то, подгоняемые твоим страхом, двое бежали и теперь скрываются, боясь твоего гнева и моего могущества, а мертвый кудесник Каббиборой, покорился мне.
– Что было дальше?
– Той же ночью в землях, ранее мне недоступных, поднялись стены Велизора, вокруг которого и ныне благоухают сады и поют райские птицы, по залам которого ходят почтительные слуги, ворота которого охраняют доблестные воины. Все это тебе приснилось в первую же ночь, проведенную здесь, и сон твой стал явью… А может быть, ты до сих пор спишь, и все это тебе снится?! – Родонагрон вдруг захохотал, вцепившись в подлокотники кресла так, что золото стало сгибаться, а драгоценные камни выкрошились из гнезд.
Девять ветров притаились под потолком, готовые в любой момент подхватить незваного гостя и вышвырнуть его за долину Ирольна, они ждали только властного жеста басилеи. Но она лишь холодно смотрела на хохочущего Родонагрона, который вновь превратился в ворона, а смех его перешел в карканье.
– Эленга, ты же хочешь умереть. – Ворон не спрашивал, ворон утверждал. – Тебя принесли сюда мертвой, тебя оживила Корона, так отдай же ее мне, и тогда ты, может быть, снова умрешь.
Ветры сорвались с места, не дождавшись команды, и ворон, разбрасывая пламя и теряя перья, вылетел в высокое окно, крича какие-то угрозы.
– Кто здесь? – Басилея ощутила короткое ледяное дуновение, это было странно, ведь все верные ей ветра гнали сейчас Родонагрона. – Каббиборой?
– Да, Светлая… – Ветер принял очертания блестящего кавалера.
– Ты решил снова сменить хозяина?
– Нет, Светлая… Владыка приказал мне сорвать с тебя корону, пока твои ветра будут преследовать его.
– И что же ты медлишь?
– Я же знаю, что это невозможно.
– А твой владыка?
– И он знает. Поэтому он мне поверит, когда я скажу, что пытался, но не смог…
ГЛАВА 3
" – Основа нашего миропонимания едина, независимо от того, к каким конфессиям мы принадлежим: Бог есть, Он создал мир, Он дал каждому из нас возможность найти Истину и Добро в самих себе.
Слишком ревностные поборники веры, унылые ортодоксы, ставящие превыше всего точность исполнения обряда, сейчас несут делу духовного возрождения человека и человечества больше вреда, чем самые отпетые безбожники. Этому можно найти множество доказательств и в прошлом и в настоящем. Как известно, Северная Лемурида, она же континент Эвери, осваивалась руками каторжников, ссыльных, изгоев общества. Именно они обильно полили кровью и потом эту землю, прежде чем она дала обильные всходы. В условиях суровой жизни из монашеского ордена Святого Причастия возникла самая ортодоксальная из церквей Единого. Ее власть, ее духовное влияние были так велики, что в 309 году со дня открытия Эвери губернаторы колоний под давлением поселенцев были вынуждены ввести обязательное причастие всех иммигрантов. За неисполнение обрядов и праздников следовали суровые кары, вплоть до изгнания и смертной казни через сожжение – и все это было закреплено законодательно. В результате, на континент был закрыт путь прочим культам и даже иным конфессиям культа Единого. Обряды пришлось исполнять всем – и верующим, и не верующим, даже верующим, но не в того (пауза для смеха). А что мы имеем сейчас! Как только грянула промышленная революция и последовавшая за ней война за независимость, клерикальные настроения в обществе резко пошли на убыль, и сейчас население Эвери, с одной стороны, погрязло в атеизме, а с другой – легкая добыча для идолопоклонников, адептов сатанинских культов, лжепророков и шарлатанов! (Мирро Муни, предстоятель межрегиональной методистской церкви Свидетелей Единого)