Вечер был на исходе, и красный блин тускнеющего светила завис над каким-то пригорком, готовясь скатиться с него в соседнее полушарие. По соседнему склону неторопливо спускались двое путников. Они были далеко, и рассмотреть их с такого расстояния, да еще и против солнца, было совершенно невозможно, как невозможно было расслышать их беседу. Но слова совершенно неожиданно донеслись до него. Говорили на древнеромейском языке, который изучали в офицерских учебных корпусах Ромейского Союза как язык команд и общения офицеров из разных провинций. Лопо не пользовался им с тех пор, как покинул Равенни, но забыть порой труднее, чем выучить.
   – Нет! Я так и не пойму, почему ты рядом, а я еще жив, – говорил однорукий старик, тяжело опирающийся на обломок скрюченной ветки. – И я не вижу за собой вины – не я, так другие отдали бы тебя Милосердным. Но ты как-то вырвался, ты меня нашел зачем-то. Может быть, ты хочешь, чтобы я сам зарезался? Вот уж этого-то мне никак нельзя… Да, я отрекся под пыткой от древних богов, но кто знает, может быть, они еще владеют царством мертвых. Если так, то туда не полагается приходить незваным.
   – Помолчи хоть до заката! – оборвал его сбивчивую тираду второй, который был явно моложе и шел, ни на что не опираясь. – Зачем ты мне нужен, я не знаю, но зачем-то нужен. Мне сказали…
   – Кто сказал?! Духи? Ветры? Эленга твоя? Все – молчу, молчу… Ну, раз сказал кто-то, значит, так тому и быть. Значит, не тронешь ты меня. А я, грешным делом, хотел прошлой ноченькой шмякнуть тебя клюкой по головушке. И позапрошлой ночью хотел, а может, и этой захочу…
   – Да умолкни же ты, наконец!
   – Ну, молчу, молчу…
   На этот раз голоса действительно затихли, но Лопо отчетливо различал шорох шагов. Ему вдруг захотелось стать невидимым, и он ничуть не удивился, когда это ему удалось. Чем дальше солнце зарывалось в далекие холмы, тем больше обострялись его зрение и слух. Путники приближались, все отчетливей скрипела клюка, на которую опирался старик, и шелестели складки одежд в такт шагам.
   Когда почти совсем стемнело, молодой остановился и отобрал у старика клюку.
   – Здесь заночуем, – сказал он сурово, бросил на землю свою хламиду и уселся на нее.
   – Тут ни воды, ни веток, чтоб костер запалить… – попытался возразить однорукий, но было ясно, что его мнения никто не спрашивает.
   – Дай хоть сыру кусок. Я ведь знаю, есть у тебя.
   – Есть.
   На какое-то время они умолкли, и ветер завыл отчетливей, как будто тоже хотел что-то сказать. Лопо прислушался к его порывам, и первые слова, произнесенные стариком, ускользнули от него.
   – … мне хватало покоя, который даровал мне владыка Родонагрон. Он воистину милосердный владыка. Когда Милосердные Слуги отыскали на отрогах Северного Хребта хранимое мною капище, они лишь сокрушили жертвенник, а меня невредимого доставили к вратам Варлагора. Да, потом была пытка, но не ради упоения моими страданиями наблюдал за нею владыка. Никто не хотел моей смерти и не радовался моим мучениям, им только-то и было нужно, чтобы я отрекся. Я мог сам прекратить свои страдания, стоило лишь пасть на колени и поцеловать полы одежд бессмертного владыки. Сначала я наивно думал, что они хотят сломить мой дух страданиями плоти лишь затем, чтобы потом насладиться моим унижением. Но нет… Когда силы мои иссякли, и я сделал все, что от меня хотели, ворота узилища распахнулись передо мной. Милосердные Слуги даже не забыли дать мне хлеба и сыра, и это было первой милостыней, за которой протянулась моя рука.
   – Я не понял – ты в чем-то раскаиваешься?
   – Не в чем мне каяться. И не перед кем. Владыка меня простил за непокорство, а с Оденом-Судией мы еще увидимся – там и видно будет…
   Странные собеседники умолкли, и ветер затих. Стемнело настолько, что Лопо уже не опасался быть замеченным. Теперь он сидел на теплой еще земле в сотне метров от пришельцев. Нет, это он тут пришелец… Пришелец – куда? Однорукий вскоре задремал, не меняя позы, а его спутник лег на спину и начал рассматривать звезды. Чувствовалось, что он устал от долгой дороги и пытается бороться с подступающим сном. И с каждой минутой им все больше овладевает страх перед шепчущими видениями, которые в этих краях преследуют спящих. Лопо поймал себя на том, что не только видит в темноте, не только понимает незнакомую речь, но и способен проникнуть в слабые отголоски чужих мыслей. Однорукого привели сюда силой, и он даже не знал, зачем. Но и облако страха, витавшее над ним, было еле заметным, и оно постепенно рассеивалось по мере того, как старик засыпал. Видимо, он уже устал бояться, и ему было уже почти все равно, что происходит с ним и вокруг него. А второй, то ли молился, то ли просто причитал. Страх сгущался вокруг него, но он знал, на что шел, хотя не вполне понимал, зачем.
   Зрение, слух и память слились воедино, через долю мгновения затянувшись сладкой пеленой забытья. Лопо задремал, и вскоре вновь превратился в ветер, шуршащую траву, скрипящую ветку…
 
   21 августа 22ч. 40м.
   – Послушайте, майор, может быть, следует отправить туда хотя бы взвод. Пусть патрулируют возле этой проклятой ямы. Ваши ребята ни хрена не боятся, опора нации, надежда и опора… Надо же хоть как-то, хоть на время успокоить этого сатрапа, а потом мы что-нибудь придумаем. Или дженти Гресс что-нибудь придумает. Не лезть же, в самом деле, туда, в эту дыру! – Тика семенил за майором Зекком, который явно хотел скрыться от него в штабной палатке. – Ведь и кролику ясно: залезть туда можно, а вот вылезти – уже никак. Ну не смешно ли – подыхать из-за какой-то бабенки. Таких в Эвери – пруд пруди, да и здесь тоже навалом.
   – Обратитесь со своими предложениями к советнику Баксу, – посоветовал майор, желая наконец-то отделаться от Тики. – А ваш сатрап отбыл и будет не раньше, чем через сутки.
   Бесстрашный майор наконец-то ретировался, и Тика, посмотрев несколько секунд на колыхание полога штабной палатки, обреченно махнул рукой. Из-за абсолютной ерунды складывалась совершенно безвыходная ситуация, и он чувствовал себя кроликом, запертым в клетку, причем клетку везли на бойню по пересеченной местности в тарахтящем и лязгающем грузовике. Он чуть ли не впервые в жизни пожалел о том, что имеет столь живое воображение, за которое его всегда ценило начальство. Нет, все-таки не стоило ему, советнику третьего ранга, кланяться какому-то майору… Кстати, верно он насчет субординации заметил. Надо еще с Баксом поговорить, да и с этим Валлахо посоветоваться. Они, все-таки, не такие придурки, как этот майор, ать-два… Эти ребята своего не упустят. Раз уж влипли, надо вместе выбираться, а пока, и вправду, лучше зондом заняться. Зондом! А ведь на нем не только в пещеру ломиться можно. На нем куда угодно можно – на вертолете хрен догонишь!
   На ощупь (фонарик забыл) он двинулся по тропе к родному, милому сердцу вагончику. Настроение было хуже некуда – согласно штатному расписанию, Бакс отвечал за успех дела, а Тика отвечал за поведение Бакса и, таким образом, оказывался крайним. Из вагончика доносился предпоследний шлягер Лизы Денди про обритого наголо парня, которому не с кем выпить и поэтому надо найти какую-нибудь бабу – кто-то забыл выключить приемник. Тика ввалился вовнутрь и, к удивлению своему, никого там не обнаружил, лишь на ящике с запасным оборудованием лежал конверт, увенчанный личной печатью эксперт-советника Бакса, поверх которой было размашисто начертано: «Тике». Он нервно разорвал конверт и поймал на лету выпавшую из него бумажку. Послание было зашифровано одним из нескольких личных кодов Савела, но Тика мог прочесть его, не заглядывая в ключевые блокноты. Такой способ общения между сотрудниками Департамента был делом обычным, но содержание послания было таково, что Тика и не знал, что делать – начать активно паниковать или расслабиться. Он вышел из вагончика, спрятав бумажку в карман, и нос к носу столкнулся с Зеро, по которому было видно, что он только что вылез из каких-то кустов. И это Зеро, который ближе к ночи даже на горшок дальше пяти метров от вагончика не отходил, тараканов боялся с непривычки, тварей ядовитых…
   – Прогуливались? – Тика даже обрадовался возможности немедленно начать только что назревший разговор. – Я думаю, нам не следует тут разгуливать – во-первых, зачем господам военным лишние хлопоты, а во-вторых, здесь хоть с охраной, хоть без охраны, а все равно небезопасно. У нас вот в прошлом году два сотрудника на сто метров в джунгли отошли от бункера, так до сих пор пропавшими без вести числятся.
   – Савел пропал, – прервал его Зеро почти шепотом, и Тика моментально умолк. – Без вести, но с вещами.
   С неба капнуло. До сезона дождей оставалось еще больше месяца, но изредка уже капало. Зеро сделал шаг в сторону штабной палатки, но Тика моментально преградил ему путь.
   – Только не стоит докладывать об этом майору, умоляю. – С каждым словом он напирал на Валлахо грудью, оттесняя его назад. – Вы уж мне поверьте, дженти Зеро, это нам ни к чему, по крайней мере, пока ни к чему. Он, может быть, еще вернется, а если и не вернется, то нам следует все взвесить, все обдумать, прежде чем на что-то решиться. Давайте-ка зайдем в вагончик, я приготовлю кофе, и мы в спокойной обстановке…
   – Спокойной обстановки нам уже не видать, как собственной задницы. – Зеро говорил тихо, удивляясь мощи собственного самообладания. – Если у вас есть какие-то соображения, то я слушаю.
   – Конечно, есть. Как же без соображений. Здесь без соображения никак нельзя – пропадешь тут без соображения… Я вот что думаю: Савел отличается прекрасным чутьем, и если он исчез, то нам лучше сделать то же самое. Конечно, мы-то здесь не при чем, это вояки там не по делу пальбу открыли, вот они-то пусть и отвечают перед папой за дочку. В Департаменте очень ценят жизнь и здоровье сотрудников, и нас никто не сможет упрекнуть за то, что мы спаслись. Спаслись сами и спасли ценное, я бы даже сказал, бесценное оборудование.
   – ?
   – В пещере я бы не решился управлять зондом, но на самом деле, это не труднее, чем водить автомобиль. Над ним работали лучшие умы Эвери, и наш долг – спасти зонд от этих дикарей, тем более что он у нас последний. Кстати, в нашу задачу, помимо всего прочего, входят его испытания.
   – А почему же тогда в команде нет пилота-профи? – поинтересовался Зеро.
   – А эта машина должна быть рассчитана на дилетанта. Дилетантам ее и испытывать.
   – Ну, и куда же мы отправимся?
   – А куда угодно. Дальность полета у этой штучки не ограничена, скорость – до семисот миль, радарами не фиксируется. Я знаю на островах несколько баз, законсервированных после договора о сокращении. Там есть все, что надо – можно хоть год, хоть три отсидеться, ни одна зараза не найдет. – Тика даже всхлипнул, причем вполне искренне. – Я понимаю, дженти Зеро, у вас выгодный контракт, но хочу вам по секрету сказать, что слишком уж он выгодный. Департамент, конечно, может и выполнить свои обязательства, но, уверяю вас, скорее всего они сочтут более выгодным устроить вам настоящую катастрофу, а не липовую. А представьте себе, пройдет года два, а тут вы, как чертик из шкатулки! И мы выдаем прессе все как есть, и снова вы на коне, и вас полмира носит на руках. Вы станете самым высокооплачиваемым скандалистом в мире. Ну, поверьте же вы мне, наконец – деваться нам больше некуда, а зонд, на самом деле, уже готов, и я думаю, Бакс своим исчезновением именно сейчас дал нам подсказку, подарил нам выход… Дженти Зеро, ну почему вы молчите? Да скажи ты хоть что-нибудь! – Тика выхватил из бокового кармана крохотный дамский револьвер и упер ствол в грудь Зеро.
   – Тика, теперь я, кажется, знаю, откуда произошло слово «тикать»… – Зеро пальцем отвел ствол в сторону и повернулся к Тике спиной. Он еще не вполне понимал, к чему такая паника, но, видимо, Тике все-таки видней…
   По верхушкам деревьев прошелся короткий порыв ветра, всполошились птицы, почти у самых ног Зеро кто-то прошуршал в траве. Джунгли вдруг наполнились звуками, которые первые два дня заставляли настораживаться, а потом стали привычными и незаметными, как привычен слуху жителя Эвери гул монорельсовой дороги…
   Зеро вдруг припомнил, что именно Тика явился тогда к нему в офис с предложениями всемогущего Департамента, и вот теперь тот же самый Тика ван Дебби, Тика-болтун, Тика-авантюрист, Тика-изменник родины, Тика-как-рыба-в-воде предлагает ему на все наплевать. Хотя, на что, собственно, наплевать? В пещере творится черт те что, и лезть туда – хуже самоубийства… А ведь, если Гальмаро потребует (а он потребует), все равно придется нырять в эту проклятую яму. С другой стороны, кто знает, что за игру этот Тика затеял…
   – Дженти Зеро, вы мне с самого начала, с самой первой нашей встречи показались весьма разумным человеком, и я почти не сомневался, что вы примете единственно верное решение. – Тика шел рядом, револьвера в карман он не вернул, но держал его за ствол, демонстрируя таким образом свое миролюбие. – Я, конечно, понимаю, что существуют такие понятия как долг, честь, преданность делу, вера в справедливость, наконец. Но лично я буду гораздо охотнее верить в справедливость и в то, что наше дело правое, когда окажусь… Когда мы окажемся в относительной безопасности. Вот и пришли. Садитесь, дженти Зеро, в левое кресло, в то которое слева… И лучше пристегнуться – нам нужно побыстрее набрать высоту, пока охрана палить не начала.
 
   21 августа 23ч. 46м.
   – Дженти Гресс, сводка на последние четыре часа… – Голос у секретаря-референта в ранге старшего советника был тихим и вкрадчивым, как у гипнотизера средней руки. – Особое внимание следует обратить на пункты шестой и семнадцатый, они помечены галочками. – Последние слова он говорил, медленно пятясь к двери, после небрежной отмашки шефа.
   "1. Отмечен рост активности агентурной сети Гардарики на Бандоро-Ико. После прихода к власти законного демократического правительства начались диверсии и саботаж на копях X-3 и X-12. Как правило, действуют не наемники или профессиональные диверсанты, а местные студенты, члены подпольных групп и религиозных сект, прошедшие специальную подготовку… " – Пустяки, комариные укусы… На долгосрочной программе это не отразится. Так… Шестой пункт с галочкой… – «… по данным агента SZ-35 („Цикля“), на уровне военных департаментов Ромейского Союза и Соборной Гардарики готовится секретное соглашение о совместных разработках в области оружейного вещества W. К программе исследований подключены исследовательские центры в Равенни, Лютеции и Вурсе. По прогнозам SZ-35, если указанные центры в течение ближайших трех лет будут получать из Гардарики достаточное количество W, практические результаты будут достигнуты через пять-шесть лет…» – Этого тоже можно было ожидать. Но вряд ли у кого-нибудь хватит ума эти результаты применять на практике. Не самоубийцы же они. Надо будет организовать утечку информации о состоянии наших исследований. Это отрезвит кого угодно. Еще семнадцатый… – «В секторе Хавли-Каркуситантха возникли осложнения, которые могут иметь серьезные негативные политические последствия. После подавления мятежа войсками ДСПС при поддержке спецподразделения ДБКЭ, главарь мятежников полковник Пальпа вместе с заложницей Сандрой дю Гальмаро скрылись в пещере. Поиски с использованием спецподразделения и зондов GW положительных результатов не дали. В ходе операции утеряна силовая установка зонда GW-2, а сам зонд разрушен (предположительно, сбит огнем из автоматического оружия). Лидер ДСПС Сезар дю Гальмаро требует немедленного продолжения поисков с применением GW-3 и настаивает на обязательном успехе, утверждая, что непрофессиональные действия сотрудников ДБ уже поставили под угрозу жизнь его дочери, и это неизбежно скажется на уровне взаимоотношений ДСПС и КЭ. В район Хавли стянуты дополнительные подразделения ОА численностью до 5 000 солдат и офицеров, задержан и находится под домашним арестом резидент ДБ в Лос-Гальмаро. После проведения спецоперации в пещере Каркуситантха у 32% личного состава спецподразделения „ЦП“ обнаружены психические расстройства разной степени тяжести, что дает основания усомниться в гарантиях Центра Коррекции Личности по поводу…»
   Дальше можно было не читать. Все остальное уже не имело значения. То, что с таким трудом налаживалось годами, грозило рухнуть в одно мгновение из-за нелепого, дикого стечения обстоятельств.
   – Выясните, где сейчас находится Гальмаро, и держите наготове вертолет.
   Распоряжение ушло в сеть, вызывая цепную реакцию действий, направленных на немедленное исполнение. Теперь оставалось несколько минут на то, чтобы принять решение – взять курс на ликвидацию Гальмаро как вышедшего из-под контроля, или все-таки сделать еще одну попытку договориться. Судя по донесению, команданте сделал довольно резкое заявление, и если дочку в ближайшие дни не вытащить, с его стороны должны последовать соответствующие действия, резкие, непродуманные, но эффективные…
   Где Гальмаро, Вико знал и сам, точнее, догадывался, еще точнее – был почти уверен. Или они сегодня же ночью обо всем договорятся, или… Если «отца народа» не станет, большая часть врагов директории предпочтет видеть в качестве лидера генерала Рауса, меньшая – разбредется по джунглям и начнет гадить всем подряд. Это затянет войну еще на несколько лет – для Сиара это не принципиально. Но конечно, лучше бы договориться…
   Вико привычным движением засунул в левый боковой карман пиджака старенький наган 45-го калибра, бережно хранимый в верхнем ящике стола для особо торжественных случаев. Память об отце, герое шестнадцати войн, точнее, гуманитарных миссий…
   Четверо в штатском, стоявших за дверью, лихо взяли под козырек, которого ни одного из них не было, но он не удостоил их даже легкого кивка, а, глубоко засунув руки в боковые карманы, ссутулившись, угрюмо проследовал к лифту. В подобных ситуациях следовало оставлять себе как можно меньше времени на раздумья. А ведь едва ли можно припомнить хотя бы одного из многочисленных диктаторов-революционеров, диктаторов-мафиози или просто диктаторов, кто умер своей смертью… Впрочем, у Гальмаро есть шанс, как и у него, Гресса Вико, серого кардинала Конфедерации Эвери. Осталось только дождаться точной информации о местонахождении команданте.
   – Дженти Гресс! Шеф! Вызывает пост спецсвязи, – проснулся динамик.
   Вико поднял трубку.
   – Слушаю.
   – Радиограмма от майора Зекка! Срочно! – доложила радистка с приятным голосом.
   – Что там? – поинтересовался Вико и хлопнул пилота по плечу, давая таким образом команду остановить двигатель.
   – Пока расшифрован только гриф «Срочно. Секретно». Текст вам принесут через пару минут.
   Что ж, если майор Зекк еще жив и даже дает о себе знать, все, может быть, не так уж и безнадежно… А если Гальмаро еще не перевел своих эверийских союзников в разряд оккупантов, значит, он тоже на что-то надеется, значит, можно ждать его появления с минуты на минуту…
 
   22 августа 0ч. 10м.
   Вико решил даже подняться на вертолетную площадку, чтобы прямо там встретить высокого гостя – из радиограммы майора Зекка следовало, что ждать оставалось недолго.
   Они прилетели через сорок минут. Вертолет буквально плюхнулся на площадку, лишь в сотне метров от цели пойманный лучом прожектора. Гальмаро прибыл почти без охраны. Первым из кабины выкатился толстяк в синем мундире с аксельбантами, но без погон, и тут же отскочил в сторону, освобождая путь начальству. Могло даже показаться, что он вот-вот плюхнется на четвереньки, сделавшись ступенькой для высокопоставленной ноги. Два гвардейца и Вентура были не при оружии, а кобура, висевшая на поясе самого команданте, была демонстративно расстегнута и пуста. Он, словно слепой, ткнул тростью в бетон, как бы желая удостовериться в прочности поверхности, неторопливо приблизился к Вико и замер в трех метрах от него. Несколько секунд продолжалась немая сцена, пока дженти Гресс не протянул ему руку, произнося протокольное приветствие:
   – Рад приветствовать вас, команданте. Надеюсь, добрались без приключений?
   Вико говорил по-сиарски, но Гальмаро, казалось, не сразу понял, о чем это он… Ответ прозвучал не сразу.
   – Ноги бы моей не было в вашем имперском гадючнике, но кое-что надо решить немедленно. – Это было вполне в духе команданте – приветствовать примерно одинаково и союзников, и противников. – Вы сегодня принимаете по личным вопросам?
   Вико натянуто улыбнулся и жестом пригласил высокого гостя проследовать внутрь помещения. Удивительно было, что Гальмаро сюда явился (а ведь мог впопыхах просто сбросить на Башню пару десантных бригад), странно, что он вовсе не выглядит ни излишне возбужденным, ни пришибленным (или то и другое одновременно), непонятно, почему он сам не предупредил о визите, но и не сделал ничего, чтобы скрыть свое приближение. Ясно было одно: группа «Досье» поверхностно работала над характеристикой команданте, и следовало еще не раз проверить все аналитические выкладки, разработанные с учетом этой характеристики…
   В кабинете Вико кто-то уже заботливо расставил на столе прохладительные напитки и легкие закуски. Гость и хозяин уселись в кресла друг напротив друга, и разговор был продолжен только после того, как входная дверь закрылась, оставив их наедине.
   – Мне понятны причины вашего беспокойства. – Вико решил сразу взять инициативу в свои руки. – Понимаю, что слова здесь ничего не решают, но смею вас уверить, все, что случилось – это лишь цепь досадных недоразумений.
   – Кто приказал им открывать огонь?! – Внешне Гальмаро оставался спокоен, но Вико заметил, как побелели костяшки его пальцев, вцепившиеся в подлокотники кресла.
   – Во-первых, вы прекрасно знаете, как Каркуситантха действует на психику человека, – Вико плеснул в бокал содовой и протянул его собеседнику. – А во-вторых, насколько я знаю, от пуль никто не пострадал. Если бы не феномен, с которым нам пришлось столкнуться, все было бы в порядке.
   – Своих я давно поставил бы к стенке.
   – Мы проведем дознание, и виновные будут наказаны по всей строгости.
   – Этого мало.
   – Я понимаю.
   – И что?
   – Через три-четыре дня из Эвери прибудет специально подготовленная группа.
   – Почему не завтра?
   – Необходимо провести ряд подготовительных мероприятий. Мы понимаем всю серьезность положения, и тянуть время вовсе не в наших интересах… Не в наших с вами.
   – Шансы?
   – Слишком все это необычно… Вероятность успеха пока просчитать невозможно, но мы сделаем все, что в наших силах.
   – Делайте. – Гальмаро тяжело поднялся. – Но я должен быть в курсе. Вы находитесь на территории суверенного Сиара, и без моей подписи отныне ни один ваш приказ недействителен.
   – Вот на этом мы можем потерять время.
   – Не потеряете…
   – Для нас сейчас нет ничего важнее, чем наши добрые отношения и взаимопонимание…
   – А для меня есть. – Гальмаро в упор посмотрел на Вико. – Я знаю, что она жива, и что ее можно вытащить оттуда. Вам тоже следует в это поверить.
   Гальмаро вышел, не попрощавшись, и стук его трости вскоре слился с удаляющимся топотом свиты.
   Как только шаги стихли, в кабинет быстро и бесшумно вошел секретарь-референт, и молча протянул дженти Грессу гербовый бланк с расшифровкой очередной радиограммы:
   «В 23 часа 27 минут GW-3 покинул расположение лагеря и отбыл в неизвестном направлении. Оцеплением был открыт огонь на поражение, но через 3,5 секунды цель покинула сектор обстрела. Исчезли советник третьего ранга ван Дебби и агент Валлахо. Жду указаний. Майор Зекк.»
   Секретарь стоял возле шефа, терпеливо ожидая распоряжений, так же тихо, как и вошел. Вико вдруг подумал, а не приказать ли ему сделать набойки на каблуках…

ОТРАЖЕНИЕ ШЕСТОЕ

   Родонагрон-бессмертный двигался к источнику. Он шел медленно и величественно, хотя мог перенестись туда почти мгновенно, превратившись в порыв ветра, стремительную молнию, тень. Впервые за многие столетия он ощутил, что где-то под ребрами копошится некое подобие страха.
   Источник пробуждал тени прошлого, за которые почему-то до сих пор продолжала цепляться память. Казалось, плавание не кончится никогда… Лучше бы оно и не кончилось, потому что на дикой варварской земле стало еще тягостней. Подай то, принеси это, почисти мушкет, постирай исподнее, не отставай, щенок! Любой был выше его, любой из этих ничтожных грубых тупиц был выше его и мог помыкать им, как хотел… И когда адмирал Виттор остановил на нем взгляд, выбирая, кого бы отдать кровожадным дикарям в знак примирения, он даже обрадовался, желая, чтобы жизнь скорее кончилась, потому что будущее не сулило ничего хорошего… Нет, об этом лучше не вспоминать. Лучше вспомнить о том, что было потом, когда его живьем бросили в холодное пламя, и огонь превратился в воду. А потом, когда его вынесло на поверхность, смертные, не зная, с кем связались, хотели сделать из него раба. Многие из них превратились в пепел, удобривший землю, которая с тех пор принадлежала ему и только ему. Он заставил их забыть свой птичий язык, он отнял у них богов, он повелевал ими, как игрок повелевает карточной колодой…
   – Ты чем-то обеспокоен, великий? – поинтересовался Каббиборой, едва заметно струящийся рядом.
   – Молчи, сквозняк! – приструнил его Родонагрон. Ветер, как всегда, верно угадал настроение владыки.