Зан Тимоти. Дар Юпитера

   — Тогда, если они против нас, надеяться не на что, — сказал Латранесто.
   — Нет. — Манта оглянулся на далекий зонд. — Есть ведь еще и Фарадей. Будем надеяться, что ему удастся убедить Совет Пятисот сотрудничать с нами.
   — А если он не сможет? — спросила Драсни.
   — Я верю, что сможет, — сказал Манта. — Если же нет… Ну, надо будет найти что-то еще, чтобы продолжить торговаться с ними.
   — Найдем, не сомневайся! — воскликнул Пранло. — Ты веришь в Фарадея, а я верю в тебя. — Он ударил хвостом. — А пока что я жутко проголодался. Давайте поищем что-нибудь пожевать.

Глава 29

   Ничего удивительного, что в этот час небольшой дискуссионный зал дальше по коридору был свободен. Первой, тяжелой поступью, туда вошла Лайдоф, сразу за ней Фарадей и последним, в некотором отдалении, Гессе, угрюмый и молчаливый.
   — Садитесь, полковник, — распорядилась она и опустилась в кресло во главе стола. — Мистер Гессе, закройте дверь.
   — Вы не получите никаких заложников, арбитр, — с места в карьер заявил Фарадей, опустившись в кресло на противоположном конце стола. — Это абсолютно исключено.
   — Я поражена вашими высокими моральными принципами, полковник, — выпалила Лайдоф. — Но одновременно и тем, что у вас такая короткая память. Вы не забыли содержание нашего предыдущего разговора?
   — Нет, — отрезал Фарадей. — А вы не забыли, каким принципом руководствуетесь прежде всего? Я думал, это — завладеть звездолетом.
   — Звездолета не существует, — угрюмо сказала Лайдоф. — Вы же слышали, что он сказал: «Отдать вам звездолет для изучения я не могу». Как еще прикажете это понимать?
   — «Однако после того, как вы разрушите барьер, мы покажем вам дорогу в другие миры», — процитировал дальше Фарадей. — Какая разница? Дело же не в наличии или отсутствии груды железа?
   — Разница та, что если не существует звездолета как такового, тогда нам от всего этого никакого проку, — ответила Лайдоф. — Может, для них и доступны какие-то таинственные звездные врата в глубинах Юпитера, но для нас они бесполезны.
   Фарадей покачал головой.
   — Нет. Я убежден, что это не что иное, как семантическая проблема. Заявление Манты можно интерпретировать и так — у них есть звездолет, но они не собираются позволить нам изучить его.
   — В любом случае, какой смысл продолжать? — заявила Лайдоф. — Мистер Гессе, сядьте! Вы меня нервируете.
   Без единого слова Гессе отошел от двери, где он маялся с беспокойным видом, и уселся на равном расстоянии от обоих противников.
   — И это вовсе не означает, что они никогда не позволят нам изучить его, — терпеливо продолжал Фарадей. — Просто они хотят, чтобы прежде была решена их проблема.
   — Прекрасно, — заявила Лайдоф. — А я хочу встретиться с ними на полпути. И если звездолет все же существует, я хочу как минимум посмотреть на него, прежде чем мы сделаем еще хотя бы шаг.
   Фарадей снова покачал головой.
   — Нужно продемонстрировать добрую волю. Слышали, что сказал доктор Спренкл? Если мы сделаем это, Манта поверит нам и выполнит свою часть сделки.
   — Вы так уверены? — спросила Лайдоф. — Несмотря на высказанное доктором Спренклом мнение, реально мы теперь понятия не имеем, как работает голова у мистера Рейми. Если он решит надуть нас, мы вернемся домой с пустыми руками.
   Фарадей откинулся в кресле.
   — Именно этого вы на самом деле и боитесь, правда? Боитесь остаться в дураках, боитесь обмануть ожидания Совета Пятисот, дожидающихся подарка, обещанного вашей фракцией?
   — Сейчас обсуждается не моя личная политическая репутация, полковник, — спокойно ответила Лайдоф. — И просто для информации — ей ничто не угрожает.
   — Тогда что вам стоит проявить великодушие? — настаивал Фарадей. — Помочь им решить свою проблему. Стать героиней Юпитера и заработать доброжелательное отношение всей Системы. И все это ценой двух ядерных бомб, которые никому никогда не понадобятся.
   — И заодно вы продемонстрируете свою прозорливость, — пробормотал Гессе. — В конце концов, именно вы затребовали доставить сюда оружие.
   — Правильно. — Фарадей тут же ухватился за эту идею. Если бы удалось убедить Лайдоф, что помочь Манте в ее интересах… — Мы можем даже, если угодно, записать задним числом, что занимались изучением радиации. Тогда вы сможете заявить, что заметили ее снижение в экваториальной зоне еще пару месяцев назад. Заподозрили, что тут есть проблема, сделали заключение и распорядились провести дальнейшие исследования.
   — Интересная идея, — сказала Лайдоф. — К сожалению, я уже сообщила и Совету Пятисот, и службе безопасности, что ядерное оружие будет использоваться для акустических исследований.
   — Можно ведь сказать, что вы не были абсолютно уверены, — заметил Гессе. — Чтобы не допустить распространения слухов, вы доставили сюда оружие под предлогом акустических исследований. Если предположения относительно радиации окажутся ложными, ничто не мешает вам использовать бомбы по первоначальному назначению.
   — Очень хитроумно, — согласилась Лайдоф. — Вы оба неплохо соображаете. — Морщины на ее лице углубились. — И от меня требуется всего лишь стать соучастницей лжи, что даст вам в руки рычаг, который вы сможете использовать против меня же. — Она покачала головой. — Напрасный труд, полковник.
   Фарадей вздохнул.
   — Арбитр, что нужно сделать, чтобы достучаться до вас? Меня не интересуют ни власть, ни рычаги, ни идея устранения вас. Все, чего я хочу, это открыть человечеству дорогу во вселенную, и сделать это таким образом, чтобы иметь возможность спать спокойно. Это, наверно, слишком много, да?
   — Задайте этот вопрос своему другу мистеру Рейми, — резко ответила Лайдоф и встала. — Он — единственное препятствие у вас на пути. Извините, но мне еще нужно подготовить сообщение для Совета Пятисот.
   Фарадей сделал глубокий вдох.
   — В таком случае готовьтесь к бою. Я хочу использовать эти ядерные бомбы, чтобы решить проблему Манты. И если вы встанете у меня на пути, я вас уничтожу.
   Лайдоф остановилась на полпути к двери.
   — Вы с ума сошли? — Она пристально посмотрела на него, и кожа вокруг ее глаз собралась глубокими морщинками. — Здесь у вас больше нет никакой власти.
   — Напротив, — возразил Фарадей. — Я все еще руковожу проектом «Подкидыш». Вы сами сказали это меньше часа назад.
   — И с такой же легкостью я могу лишить вас этих полномочий. — Выглядела она, однако, слегка сбитой с толку. — В жизни не видела, чтобы власть кому-то так быстро ударила в голову.
   Фарадей покачал головой.
   — Нет. Полчаса назад вы действительно могли сделать это, и я был бы не в силах помешать вам. Но не сейчас. К данному моменту мистер Бич уже отправил на Землю полную копию нашего разговора с Мантой.
   — Чепуха! — отмахнулась Лайдоф. — Я что-то не слышала, чтобы вы отдавали ему такой приказ.
   — Напротив, вы слышали, — возразил Фарадей. — Помните? Я сказал: «Действуйте согласно установленной инструкции». Не знаю, какие порядки вы завели, когда тут правили, но установленная мной инструкция включает в себя обязательную автоматическую отправку на Землю записей всех разговоров с джанска.
   Во взгляде Лайдоф мелькнуло выражение неуверенности.
   — Мистер Гессе, пойдите взгляните, что там происходит, — распорядилась она. — И если что, остановите это.
   Гессе вскочил.
   — Не стоит труда, — остановил его Фарадей. — Сообщение летит к Земле со скоростью света. Через полчаса Совету Пятисот станет известно, что нам предложили способ выйти за пределы Солнечной системы в обмен на помощь в разрешении проблемы джанска. Спустя еще полчаса общественность тоже узнает эту новость.
   — Только если этого пожелает Совет Пятисот, — отрезала Лайдоф.
   — А может, и нет, — сказал Фарадей. — Мы здесь, на станции, тоже имеем непосредственный выход на прессу.
   — Вы не имеете права передать прессе секретные материалы! — рявкнула Лайдоф. — Это прямое нарушение предписаний службы безопасности Системы.
   — Но я ведь тут единственный начальник, — напомнил ей Фарадей. — Пока не затрагиваются военная или государственная тайны, я один решаю, какие материалы секретные, а какие нет.
   — Звездолет джанска — государственная тайна, — рявкнула Лайдоф.
   — Официально нет, — спокойно сказал Фарадей. — Насколько мне известно, его существование никогда не было признано, а значит, и объявлено тайной. — Он вскинул руки. — Взгляните в лицо фактам, арбитр. Спустя час мое имя и проект «Подкидыш» станут предметом обсуждений во всем мире.
   Лайдоф холодно улыбнулась.
   — И вы воображаете, что я не учла эту возможность, когда мистер Рейми впервые контактировал с нами? Полно, полковник, не считайте меня полной идиоткой. Как вы думаете, почему я заставила мистера Гессе добиться от вас подписания этой бумаги до того, как позволила вам вернуться к участию в проекте?
   — Потому что вы считали, что человек, вынесший себе приговор в измене, не посмеет воспротивиться вашей воле?
   — Потому что даже если у такого человека хватит наглости предпринять подобную попытку, подпись на этой бумаге очень быстро сведет к нулю всю его знаменитую популярность, — сказала Лайдоф. — Однако если вас очень тянет совершить самоубийство, что же, вперед, обращайтесь к прессе. Мне вы больше не нужны.
   — Ой ли? А как насчет Манты? — спросил Фарадей. — Он не станет говорить ни с кем, кроме меня, как вам известно.
   — Он мне тоже больше не нужен, — ответила она. — Советник Латранесто наверняка жаждет занять его место в переговорах от имени джанска. Если им вообще есть что выставить при заключении сделки. Идите, мистер Гессе. — Она повернулась к двери…
   — В таком случае, — сказал Фарадей, — больше и впрямь обсуждать нечего. Пусть решает общественность. — Он сделал жест в сторону Гессе. — Наверно, вам не мешает забрать драгоценный документ у вашего иуды.
   — И то верно. Мистер Гессе?
   — Да, арбитр. — С выражением муки на лице Гессе достал из кармана сложенный лист бумаги.
   — И вам, наверно, не мешает бросить взгляд на подпись, — мягко добавил Фарадей.
   Лайдоф на мгновение замерла с протянутой в сторону Гессе рукой. Потом, словно нападающая гремучая змея, рука метнулась вперед и выхватила документ. Лайдоф развернула его, посмотрела на подпись…
   И уставилась на Фарадея.
   — Что это, черт побери?
   — Там написано «Карп Чарли», — пояснил Фарадей. — Это такой персонаж из мультика, оратор, выступающий от имени «Ассоциации рыб»…
   — Я знаю, кто он такой! — рявкнула Лайдоф и вперила в Гессе испепеляющий взгляд. — Гессе?
   Тот стоял с отвалившейся челюстью.
   — Арбитр, клянусь…
   — Не упрекайте мистера Гессе, — сказал ей Фарадей. — Если уж на то пошло, я с самого начала раскусил вашу маленькую игру.
   — Похоже на то. — Лайдоф продолжала сверлить взглядом Гессе. — Интересно, как?
   — Не упрекайте его и за это, — ответил Фарадей. — Он прекрасно сыграл свою роль. Виноват сценарий, в соответствии с которым он действовал.
   — Сценарий? Что вы имеете в виду?
   — Ну, к примеру, мне было сказано, что мистер Бич, описывая происходящее с Мантой, назвал его новых опекунов мужчиной и женщиной, — ответил Фарадей. — Мистер Бич никогда не выразился бы подобным образом, он употребил бы слова «Защитник» и «Воспитательница». Потом вся эта идея насчет оппозиционной фракции в Совете Пятисот, которая жаждала заполучить меня в союзники. Это, знаете ли, звучало как-то уж очень неубедительно.
   — Странно, — пробормотала Лайдоф.
   — Да. И последний штрих: тот факт, что спустя столько недель Гессе все еще оставался их единственным представителем на «Юпитере-Главном». К этому времени они, несомненно, имели возможность прислать кого-нибудь более опытного. Если существовали на самом деле.
   — Понятно. — Лайдоф цедила слова, словно растирая их зубами в порошок. — Значит, вы подписались не своим именем. Но почерк…
   Фарадей пожал плечами.
   — Я очень плохо держал ручку. Не уверен, что вы добьетесь в этом отношении успеха.
   — На бумаге отпечатки ваших пальцев.
   — Я не брал ее в руки.
   — Ваш пот в таком случае, — упорствовала она. — Анализ ДНК.
   — Я ни разу не прикоснулся к ней. Придерживал локтем, и на мне была обычная рубашка, каких миллионы. Вы никогда не докажете, что я каким-то образом связан с этим документом.
   Лайдоф тяжело задышала.
   — Думаете, это все, что у меня есть на вас? — спросила она, взмахнув бумагой.
   — Может, и нет, — ответил Фарадей. — Но без этой бумаги вы не сможете нанести мне серьезного удара. По крайней мере сейчас. Если предпочтете сражаться, то проиграете. — Он помолчал. — Есть и альтернатива. Уладить все тихо, мирно, здесь и сейчас. И к тому же еще не поздно для вас стяжать лавры человека, сумевшего открыть человечеству путь в другие миры.
   Она прищурилась, внимательно вглядываясь в его лицо.
   — Вы хотите убедить меня, что вас эти лавры не привлекают?
   — Нисколько. Я уже сказал, чего хочу.
   — В самом деле. — Она натянуто улыбнулась. — И вы даже не возражаете, чтобы эти лавры способствовали усилению моего политического влияния? Которое я с легкостью смогу использовать против вас же?
   Фарадей сделал жест в сторону Гессе.
   — Как-то мистер Гессе заметил, что вы никогда не руководствуетесь местью ради самой мести. Я готов рискнуть.
   Медленно, как будто против воли, Лайдоф вернулась к своему креслу.
   — Ладно, полковник. — Она положила бумагу на стол. — Слушаю вас.
 

Глава 30

   — Мы почти у нижнего края Уровня Семь, — сообщил Миллиган, следя взглядом сразу за тремя мониторами. — Давление не выше расчетного, никаких проблем.
   — А как там связующий линь? — спросил Фарадей, мысленно вернувшись к судьбоносной экспедиции «Скайдайвера» и резонансному шуму, издаваемому тогда связующим линем. — Выдерживает напор ветра?
   — Ветер вообще-то усилился, — ответил Миллиган, — но пока линь в порядке.
   — А что головной корабль? — спросил Фарадей.
   — Говорят, все нормально, — ответила Макколлам, плотнее прижимаясь ухом к телефонной мембране. — Правда, свист ветра действует им на нервы.
   — Скажите, пусть привыкают, — посоветовал Фарадей. — Сначала он будет все время усиливаться и только потом ослабнет.
   — Ладно. — Макколлам заговорила в свой микрофон.
   — Выходим на Уровень Восемь, — сообщил Миллиган.
   — Жаль, что мы не спустили туда к тебе монитор, Манта, — сказал Спренкл. — Ты бы смог увидеть, на что похожи твои сады Эдема.
   Зону Контакта заполнил рокот речи джанска.
   — Не важно, — перевел компьютер. — Я намерен дожить до тех пор, пока увижу их воочию. Кроме того, ваше зрение несравненно беднее нашего. Не думаю, что от машины было бы много толку.
   Спренкл улыбнулся.
   — Туше.
   Рядом с Фарадеем зашевелилась Лайдоф.
   — Отсюда закономерный вопрос, — сказала она. — С чего вы взяли, что мы разглядим что-либо на глубине? Эти камеры чувствительны к глубокому ультрафиолету?
   — Да, но они также восприимчивы к инфракрасному излучению, — напомнил ей Фарадей. — Если там внизу действительно скопилась огромная масса мертвых тел, они поглощают излучение верхней части спектра и преобразуют его в низкочастотное. По крайней мере, какая-то доля последнего должна принадлежать к инфракрасной части спектра.
   — Надеюсь, — сказала Лайдоф. — В противном случае вся эта затея превратится в пустую трату времени и…
   — Турбулентность! — воскликнул Миллиган. — Очень мощная, прямо в районе зонда.
   — Насколько сильная? — Фарадей вскочил с кресла, подошел к Миллигану и остановился у него за спиной.
   Инерционные показатели, с огорчением заметил он, просто обезумели.
   — Достаточно сильная, — мрачно ответил Миллиган. — Зонд вращается, словно пинг-понговый шарик.
   — Манта, ты понял? — окликнул его Фарадей. — Мы попали в слой турбулентности. Джанска что-нибудь об этом известно?
   — Не знаю, — ответил Манта. — Я никогда не слышал об этом.
   — А Латранесто? — вмешался в разговор Бич. — Может, ему что-то известно.
   — Он на Уровне Шесть, следит за снижением зонда, — сказал Манта. — Я спрошу его, когда он сюда вернется.
   — Если к тому времени у нас все еще будет зонд, — проворчала Лайдоф.
   — Он уцелеет, — заверил ее Миллиган. — Пока цел линь, с зондом ничего не случится.
   — Как там головной корабль? — спросил Фарадей.
   — Их немного потряхивает, но они держатся, — доложила Макколлам. — Ворот тоже в порядке.
   — Скажите им, пусть не спускают с него глаз, — приказал Фарадей. — Надеюсь, что такие слои будут попадаться нечасто.
   — Думаю, по крайней мере, один еще есть, — сказал Бич. — Где-то у нижнего края Уровня Восемь.
   — Почему вам так кажется? — нахмурившись, спросил Фарадей.
   — Помните, что говорил Манта, когда впервые снова вступил с нами в контакт? Он упоминал о каком-то звукопроводящем слое на Уровне Восемь.
   — Конечно, — неожиданно заговорил Миллиган. — Ограничьте Уровень Восемь с обеих сторон слоями турбулентности и получите огромный звуковой волновод. Как в оптико-волоконном кабеле, только для звука, а не для света: отражаясь от этих слоев, удары распространяются по спокойной средней части.
   — Именно так Мудрые по всей планете связываются между собой, а наверху их никто не слышит, — кивнула Макколлам. — Я все удивлялась, как это у них получается.
   — Хитроумно, — заметил Спренкл. — И становится понятно, почему Мудрые держат этот факт в секрете. Все социальные структуры в той или иной степени зависят от хорошей связи.
   — Если не возражаете, доктор Спренкл, давайте отложим лекцию по социологии на потом, — отрезала Лайдоф. — Сейчас перед нами более насущные проблемы.
   — Насущные, да, но что мы можем поделать? — заметил Фарадей. — В данный момент зонд целиком и полностью предоставлен самому себе.
   — Если мы не вытащим его оттуда. Почему бы не сделать этого, пока его не разорвало на части? — спросила Лайдоф.
   — Вообще-то на данном этапе в этом нет никакого смысла, — ответил Спренкл. — Судя по показателям ветра, он уже на полпути к цели, я бы сказал.
   — Смотрите. — Спренкл кивнул на один из дисплеев. — Он прошел слой турбулентности насквозь.
   Фарадей увидел, что он прав: инерционные показатели пошли на убыль.
   — Точно, — подтвердил Миллиган. — Мы снова устойчиво движемся вниз. — Он оглянулся на Фарадея. — Может, остановить зонд и провести диагностику?
   — Нет, пусть продолжает движение, — ответил Фарадей. — Чтобы провести диагностику, необязательно останавливаться. Будем надеяться, что нижний слой турбулентности не такой скверный.
   — А что нам еще остается, кроме как надеяться? Надо полагать, вам и об этом ничего не известно, мистер Рейми? — спросила Лайдоф.
   Из громкоговорителя послышался рокот языка джанска.
   — Я ничего не знаю о том, что лежит ниже Уровня Восемь.
   — Конечно нет, — язвительно заметила Лайдоф. — От вас вообще мало проку, не находите?
   Последовала совсем коротенькая пауза.
   — Сожалею, что мои знания не отвечают вашим стандартам, — сказал Манта. — Полковник Фарадей, когда вы собираетесь отправить вниз бомбы?
   — Дай нам передышку, Манта, — запротестовал Фарадей. — Пока мы даже не знаем, на какую глубину придется опускаться.
   — Вы говорили, что знаете.
   — Мы знаем это только предположительно. Но наши расчеты базируются на представлениях об изменении плотности и структурных допущениях.
   — Затем мы и послали зонд, — добавила Лайдоф. — А что у вас там за спешка?
   — Позвольте напомнить вам, что у нас существует проблема, — ответил Манта. — И хотелось бы, чтобы она была разрешена.
   — И все дело только в этом? — надавила Лайдоф.
   — Не понимаю вопроса, — сказал Манта.
   — Тогда я поставлю его по-другому. Сдается мне, что есть только два главных места, где могут находиться ваши так называемые «звездные врата»: либо где-то над этой свалкой трупов, либо где-то ниже нее. Как, по-вашему, это имеет смысл, мистер Рейми?
   — Может быть, — неуверенно ответил Манта. — Не знаю.
   — Логически рассуждая, они не могут находиться глубже, поскольку, надо полагать, даже мертвый джанска не в состоянии опуститься ниже них, — продолжала Лайдоф. — Следовательно, эти самые «врата» должны находиться выше. — Она бросила на Фарадея суровый взгляд. — И если я права, то наш зонд очень скоро должен наткнуться на них. Что скажете, полковник?
   Все четверо инженеров повернулись, чтобы взглянуть на нее.
   — К чему вы ведете, арбитр? — настороженно спросил Фарадей.
   — Я веду к тому, что существуют только две возможности, — жестко и холодно ответила Лайдоф. — Либо вся эта история со «звездными вратами» чистой воды выдумка, либо мы близки к тому, чтобы найти их самостоятельно. — Она вскинула брови. — В любом случае мне непонятно, зачем нам теперь джанска.
   Фарадей смотрел на нее, не веря своим ушам. Не может же она всерьез заявлять такие вещи сейчас?
   — Я не допускаю мысли, что вы намекаете на пересмотр нашего соглашения, — сказал он. — Я дал свое слово. Вы дали свое.
   — Основываясь на сведениях, которые, возможно, не соответствуют действительности, — возразила Лайдоф. — Мистер Рейми изучал бизнес. Он знает цену контракту, заключенному на основе ложных посылок. — Она возвысила голос. — Что скажете, мистер Рейми? Похоже, вы и остальные джанска рассчитывали получить услугу в обмен на ложь?
   — Это не ложь, — сказал Манта. — Портал существует. Просто мне неизвестно, где он.
   Послышалось гудение.
   — Следующий турбулентный слой, — сообщил Миллиган, повернувшись к своему пульту.
   — Сожалею, но я больше вам не верю, — продолжала Лайдоф. — И можете передать мои слова Советнику Латранесто. Если зонд не наткнется на эту зону высокого давления, ветров и свернутого пространства — что бы все это ни значило, — придется сделать вывод, что ее не существует.
   Спренкл откашлялся.
   — Вряд ли это можно назвать честным…
   — Заткнитесь! — бросила ему Лайдоф. — Мистер Миллиган, ваши датчики показывают что-нибудь необычное?
   — Пока ничего не могу сказать, — проворчал Миллиган. — Вот кончится турбулентность, тогда посмотрим.
   — Вот-вот. Хорошенько смотрите. И поторопитесь, — распорядилась Лайдоф. — Если это все ложь, тогда я хочу, чтобы зонд подняли, пока он еще цел.
   — Подождите, — сказал Манта. — Советник Латранесто вернулся.
   Воцарилась тишина.
   — Мистер Бич? — спросила Лайдоф. — Что происходит?
   — Они вместе отплыли от зонда, — ответил Бич. — Наверно, хотят поговорить наедине.
   — Арбитр, вы ведь шутите, да? — негромко заговорил Фарадей. — Мы заключили сделку.
   — Да, — признала Лайдоф. — Но вы не хуже меня знаете, как часто сделки нарушаются. В особенности если изменяются обстоятельства. — Она вперила в него настойчивый взгляд. — Тогда, в конференц-зале, вы меня поставили в скверное положение, полковник, — сказала она так тихо, что он едва слышал ее. — Загнали в угол, откуда оставался один выход — дать вам то, чего вы желаете. Очень эффективная техника, нужно признать. — Она бросила взгляд на дисплеи. — Ну, теперь моя очередь.
   Фарадей смотрел на нее, испытывая ощущение, будто ему ударил в лицо разряд электрического тока.
   — Вот, значит, в чем дело. Ваша уязвленная гордость, — сказал он.
   — Называйте как хотите. — Лайдоф снова повернулась к дисплеям. — Мистер Бич?
   — Они возвращаются, — доложил тот.
   — Хорошо. Мистер Миллиган, мы уже прошли сквозь слой турбулентности?
   — Как раз выходим из него, — проворчал Миллиган.
   — Превосходно. Я жду, мистер Рейми. Убедите меня, что джанска стоят моих усилий.
   Из громкоговорителя хлынул поток низких, взволнованных звуков.
   — Это Советник Латранесто, — послышался перевод. — Вы не можете так поступить. Не сейчас.
   — Сожалею, Советник, — отрезала Лайдоф. — Но я не заключаю сделок с лжецами.
   — Я не лжец, — сказал Латранесто. — Просто вы не найдете проход здесь, на Центральной Линии.
   — Вранье, — заявила Лайдоф. — Мистер Миллиган, передайте головному кораблю приказ готовиться к подъему зонда. На сегодня хватит.
   — Постойте, — воззвал к ней Латранесто. — Вы верили мне прежде. Почему не верите сейчас?
   — Потому что я имела время немного пораскинуть мозгами, — ответила Лайдоф. — Большинство джанска живут вдоль Центральной Линии. Логически рассуждая, для этого может существовать только одна причина — именно отсюда ближе всего к вашему так называемому проходу, откуда они и появляются. Следовательно, если его нет на Центральной Линии, значит, он вообще не существует.
   — Конечно, мы выходим вдоль Центральной Линии, — сказал Латранесто. — Так всегда происходит, согласно преданиям. Но это не означает, что здесь начинается проход.
   — Тогда где он? — спросила Лайдоф. — Докажите, что вы не лжец.
   Последовал отчаянный, бессловесный рокот.
   — Проход начинается далеко на севере, — сказал Латранесто. — Где сходятся все направления.
   — Вы имеете в виду северный полюс? — спросил Фарадей.
   — Скорее, северный магнитный полюс, — заметила Лайдоф. — При перемещении джанска ориентируются на магнитное поле Юпитера. Верно, миссис Макколлам?