Зан Тимоти. Дар Юпитера

   Фарадей прочистил горло.
   — Вообще-то все уже кончено.
   Рейми попытался замигать невидящими глазами.
   — Это невозможно, — запротестовал он. — Я все еще чувствую капсулу. Она давит на меня со всех сторон.
   — Это не капсула, а матка вашей матери-джанска, — сказал Фарадей. — Давление одинаковое со всех сторон? Может, где-то его нет совсем, а где-то оно сильнее?
   Рейми сконцентрировался на своих ощущениях.
   — Нет, я бы сказал. Не ощущаю разницы.
   — Хорошо, — продолжал Фарадей. — Это означает, что связи органов чувств с вашими нервами выполнены верно. Должен предостеречь вас, что кожа будет ощущаться несколько необычно, пока вы не привыкнете к ней. Вообще-то все будет порождать довольно странные ощущения, в особенности зрение и слух.
   — Зрение? — напряженно спросил Рейми. — Я ничего не вижу… Ох!
   — Это потому, что вы еще внутри…
   — Да, да, понял, — сердито перебил Фарадея Рейми, чувствуя себя полным идиотом. — Как прошла операция?
   — Насколько можно судить отсюда, прекрасно, — ответил Фарадей. — Дистанционные устройства работают отлично, и все, имеющее отношение к физиологии джанска, оказалось там, где и ожидали хирурги. Конечно, определить, как будут работать нервы, управляющие движением, невозможно, пока вы не выйдете наружу.
   Рейми попытался согнуть мышцы.
   — Ну, если это имеет значение, у меня такое ощущение, будто я могу двигать руками и ногами. Хотя, наверно, больше я их так называть не могу?
   — Правильнее было бы сказать плавники и хвост, — сказал Фарадей. — По счастью, у джанска раздвоенный хвост, что будет соответствовать вашему ощущению ног. Это лучше, чем если бы был одинарный хвост, как у рыбы.
   — Вам лучше знать, — буркнул Рейми. — С остальными ощущениями все в порядке, как мне кажется. Сколько времени продолжалась операция? Наверно, долго?
   — Семьдесят три часа, — ответил Фарадей. — Сначала хирурги работали, сменяясь каждые три часа, потом каждые два.
   — Семьдесят три часа? — эхом повторил Рейми. Он готов был поклясться, что находился без сознания всего несколько минут. — Я три дня был в отключке?
   — Вообще-то шесть, — уточнил Фарадей. — Еще три дня вы проспали.
   Внезапно по всему телу Рейми начиная с ног — нет, хвоста — пробежала волна возрастающего давления и ушла наверх, за голову.
   — Ничего себе. Типа мне жаль, что я пропустил все это.
   — Возможно, вы окажетесь таким единственным во всей Солнечной системе, — заметил Фарадей. — Общество «Наша цель — звезды» и медицинская ассоциация Солнечной системы сейчас сражаются за права на это видео.
   — Замечательно, — сказал Рейми. — Может, вы могли бы опустить сюда, ко мне, на веревке ТВ и видеоплеер? В смысле, когда у меня будут глаза. — Внезапно ему в голову пришла одна мысль: — Постойте-ка. Если у меня нет человеческого горла, как я могу разговаривать с вами?
   — Вы издаете звуки другим способом. — Вопрос, казалось, удивил Фарадея. — В ваш речевой центр встроен микрофон, соединенный с антенной, тянущейся вдоль искусственного спинного мозга. Я думал, вам это объяснили.
   По телу Рейми пробежала новая волна давления.
   — Наверно, я пропустил мимо ушей этот урок. Интересно, чем эта джанска питается? Перцем и бобами?
   — В каком смысле?
   — В том смысле, что по мне прокатываются волны давления, — объяснил Рейми. — Как будто она выпускает газы или что-то в этом роде.
   — Похоже, время настало, — где-то в отдалении произнес женский голос.
   — Время чего? — спросил Рейми.
   — Что значит — время чего? — удивился Фарадей. — Время вашего появления на свет.
 
   — Она начинает всплывать, — сообщил Миллиган, глядя на дисплеи внешнего обзора. — Пара Воспитательниц наготове, если ей потребуется помощь.
   Фарадей кивнул, уже в который раз задаваясь вопросом, как вообще вся эта система могла возникнуть. Готовые вот-вот разродиться женщины-джанска часто слишком тяжелы и слабы, чтобы подняться в разреженные области атмосферы Юпитера, носящие у них название Уровень Один. В то же время новорожденные слишком малы и хрупки, чтобы выдержать давление более плотной атмосферы Уровня Два, где обычно собираются беременные джанска непосредственно перед наступлением критического момента.
   Решение этой проблемы состояло в том, что одна-две старшие женщины-джанска — так называемые Воспитательницы — все время держались поблизости, готовые в любой момент оказать роженице помощь. Если требовалось, они подплывали под нее и поднимали до Уровня Один, где она могла спокойно разродиться.
   Подобная техника была у джанска обычным делом. Вариант ее в свое время спас жизнь Фарадею и Чиппаве, в тот раз, когда произошел первый контакт с чужеземцами. То, что Чиппава воспринял как нечто вроде прилипал, свисающих с брюха акулы, на самом деле представляло собой группу молодых джанска, поднимающих вверх старого, чтобы он защитил «Скайдайвер» до того, как тот провалится слишком глубоко и будет раздавлен.
   Это, конечно, имело смысл. Вопрос состоял в том, как такая система могла начать создаваться еще до того, как у джанска развилась их своеобразная социальная структура. Был ли это чистый инстинкт? Большинство людей склонялись именно к такому объяснению.
   Вот только сами джанска утверждают, что у них вообще нет такой вещи, как инстинкты. Может, лгут? Или быть полезным друг другу настолько соответствует их природе, что система оказания помощи роженицам возникла еще до того, как сформировалась социальная структура?
   Или эта разновидность разумных существ была настолько древней, что они просто забыли, как обстояло дело до эпохи цивилизации?
   Заметив уголком глаза движение, Фарадей повернулся и увидел, что в помещение вошел Гессе.
   — Вы как раз вовремя, — приветствовал его Фарадей. — Мистер Рейми вот-вот родится.
   — Похоже, мы его загрузили в нужный момент, — заметил Гессе. — Но мне почему-то кажется, что ни у кого не было времени изучить язык джанска вместе с ним.
   Фарадей удивленно посмотрел на него. В голосе Гессе явно слышалось раздражение.
   — Ты прав. Он пришел в себя всего несколько минут назад. Мы только-только успели обрисовать ему положение дел, когда начались схватки.
   — Скорее всего, именно они и заставили его очнуться. — Макколлам развернулась в своем кресле лицом к ним. — Датчики зарегистрировали пару небольших схваток еще до того, как он пришел в себя.
   — Благодарю вас, миссис Макколлам, — резко сказал Гессе. — Я тоже следил за системными мониторами. Может, теперь вы вернетесь к своим обязанностям?
   Уголок рта Макколлам дрогнул. Не сказав ни слова, она развернула кресло к своему пульту.
   — Успокойтесь, мистер Гессе, — сказал Фарадей. — Две последние недели люди почти не спали.
   — Это не означает, что им все позволено. — Гессе махнул рукой. — Извините. Я просто… Меня беспокоит, сможет ли он разговаривать. Джанска наверняка накинутся на него с расспросами, как только он появится на свет.
   — Думаю, они дадут ему время прийти в себя, — успокоил его Фарадей. — В конце концов, они не больше нашего знают, чего можно ожидать после родов.
   — Не факт, — возразил Гессе. — Они знают гораздо больше, чем говорят. А вот мы о них практически ничего не знаем.
   — Поэтому Рейми и здесь, — напомнил ему Фарадей. — Ну, как насчет того, чтобы объяснить мне подлинную причину вашего беспокойства?
   Гессе на мгновение поджал губы.
   — Прошу прощения. Я просто… — Он вздохнул, смирившись. — Совет уполномочил меня сделать вам замечание по поводу вашего поведения на начальном этапе операции. — Теперь его голос звучал монотонно, как бывает, когда цитируют чужие слова. — В особенности имеется в виду предложение, высказанное вами мистеру Рейми. Что он может отказаться от участия в эксперименте.
   — Понимаю. — Фарадей кивнул.
   Вот почему Гессе появился здесь с таким видом, словно съел какую-то гадость. Теперь то же ощущение испытывал и сам Фарадей.
   — А они случайно не заметили, что он так и не вышел из игры?
   — Я всего лишь посланец, полковник, — сказал Гессе. — Конечно, они это заметили. Они замечают все.
   — Может, они и операцию будут проводить сами? — спросил Фарадей. — Если да, пусть перебираются на «Главный» и берутся за дело. Проблем с размещением не предвидится — для начала могут воспользоваться моей комнатой.
   Гессе состроил гримасу.
   — Попытайтесь понять их чувства, полковник. Совет Пятисот вложил в проект «Подкидыш» огромные деньги и массу времени. Естественно, они нервничают.
   — А я вложил в него свое доброе имя и престиж, — стараясь говорить как можно сдержаннее, возразил Фарадей. — И я здесь не для того, чтобы быть подставным лицом или марионеткой. Так им и передайте. Либо я делаю все, как считаю нужным, либо нет. Третьего не дано.
   Гессе снова вздохнул.
   — Да, сэр. Я скажу им.
   — Хорошо. — Фарадей повернулся к мониторам. Вообще говоря, статус «живой легенды» ему уже до смерти надоел. Он был для него, как гири на шее у бегуна.
   Но иногда, если правильно этими гирями пользоваться, они могли стать неплохим оружием.
   Надолго Совет Пятисот таким способом не удержишь — там политики, и притом политики самого высокого уровня. Но удержать их хотя бы до тех пор, пока проект не наберет силу, а Рейми не освоится с новыми для него условиями, — такое вполне реально. Дольше Фарадей не рассчитывал тут оставаться.
   Он бросил взгляд на монитор, и горло у него внезапно перехватило. Юпитер. Жара, неустойчивые магнитные поля и давление.
   Огромное давление. Тонны и тонны безликого, неумолимого гнета. Давления, однажды едва не убившего его самого.
   И Рейми вот-вот окунется прямо туда.
   Фарадей незаметно потер свое миртовое кольцо; потребовались значительные усилия, чтобы задвинуть в глубь сознания воспоминания о том давнем случае. Он не считал, что страдает клаустрофобией, но Юпитер — особая статья. Однажды обожженная, рука навсегда остается чувствительной к жару.
   Нет, надолго он тут не задержится. Ни за что.
   — Ну, вот! — воскликнула Макколлам. — Полковник! Мистер Гессе! Кажется, мы начинаем.
 
   Рейми помнил, как бабушка рассказывала ему о родах — она это называла «чудом появления ребенка на свет». Естественно, его знания в этой области были неполны; однако, судя по тому, что он испытывал сейчас, процесс этот у джанска оставлял желать лучшего.
   Поначалу он ощущал лишь накатывающие волны давления, все более сильные и частые. В конце концов Рейми стал чувствовать себя последней порцией в тюбике с зубной пастой, владелец которого решил выжать из него все, за что заплачены деньги. Однако со временем Рейми почувствовал также, что делается теплее. Мало того, появилось ощущение жара, не слишком приятное…
   — Мистер Рейми?
   Рейми вновь попытался открыть глаза. Он что, задремал?
   — Здесь я. — Он попробовал шевельнуть плечами, чтобы ушла сонливость.
   Это оказалось ошибкой. По какой-то непонятной причине предпринятое движение вызвало у него прилив тошноты. Возникло ощущение, что глаза выпучились, а мозг затягивает туманом…
   — Лежите спокойно, мистер Рейми, — сказал Фарадей. — Вообще не двигайтесь.
   — Что это? — Рейми расслабил мышцы, позволив телу свободно плавать.
   — Ваша пуповина, — ответил Фарадей. — Похоже, она уже отделена.
   Мышцы Рейми непроизвольно напряглись, вызвав новую волну тошноты.
   — Это невозможно. Я еще внутри. Я даже не могу выглянуть наружу.
   — Мы знаем, — сказал Фарадей. — Не знаем лишь, нормально ли это или у нас возникла проблема. Ваша система жизнеобеспечения имеет небольшой запас кислорода. Мы скармливаем вам его понемногу, чтобы вы не потеряли сознание. Но самое лучшее, что вы можете сделать, это не двигаться, беречь кислород и ждать.
   — Ужасно, — пробормотал Рейми. — Даже парализованный, я чувствовал себя лучше.
   — Полковник? — Этот доносившийся откуда-то издалека женский голос Рейми уже слышал раньше. — Что-то происходит. По-моему, она готова.
   — Мистер Рейми? — окликнул его Фарадей. — Приготовьтесь. Мы думаем, это оно.
   — Рад, что вы так думаете, — буркнул Рейми. — Мне неприятно огорчать вас…
   Он смолк, почувствовав новую мощную волну давления.
   Но на этот раз ощущение было совсем не такое, как прежде. Вместо того чтобы прокатиться по телу, эта волна сжала его со всех сторон с такой силой, словно суррогатная мать пыталась его раздавить. Сейчас он не смог бы двинуть ни единым мускулом. Возникшая клаустрофобия стиснула горло, глаза выпучились еще сильнее…
   И потом, совершенно неожиданно, давление на голову и плечи исчезло.
   И, словно смазанная горчицей сосиска, один конец оболочки которой крепко зажали в руке, он проскользнул через родовой канал и вырвался на открытый воздух.
   Открытый воздух, обрушивший на него лавину красок и света.
   Это было потрясающе. Высоко над ним неслись в бешеном водовороте юпитерианские облака, окрашенные во всевозможные оттенки таких цветов, каких он никогда не видел, просматривая видео о Юпитере. Черт, да что там Юпитер… Реймине видел такого буйства красок даже в самых замечательных уголках Земли. Собравшиеся вокруг него джанска, совсем не тускло-серо-коричневые, как они выглядели на видеозаписях «Скайдайвера», были покрыты яркими полосами и пятнами красного, зеленого, желтого, голубого; больше всего они напоминали экзотических тропических рыб. Даже потоки ветра вокруг были слабо окрашены — наподобие жидких скульптур, любимого его развлечения в детстве.
   Зрелище было бы достаточно впечатляющим, вывались он в юпитерианскую атмосферу из зонда или шаттла. Однако сейчас, когда он вырвался из полной тьмы и изоляции утробы джанска, у него буквально перехватило дыхание.
   — Мистер Рейми? Что происходит?
   Рейми сделал осторожный вдох, потом второй, третий. Похоже, его чужеземные легкие и искусственная система жизнеобеспечения работали прекрасно.
   — Я уже снаружи, — ответил он, расправляя руки и ноги.
   Точнее, пытаясь это сделать, причем весьма неуклюже. Он запоздало напомнил себе, что вместо рук у него грудные плавники джанска. То, что он воспринимал как плечи, оказалось двигательными концами этих плавников, а то, что ощущалось как ноги, — изогнутыми в разные стороны хвостовыми плавниками.
   Теоретически все это было известно ему заранее. Он изучал физиологию и строение джанска, терпеливо выслушивал бесконечные и, как правило, скучные теории о том, каково это — стать джанска.
   Но все вышеперечисленное ни в какой мере не подготовило его к той реальности, в которой он сейчас оказался.
   — Кот в мешке… — пробормотал он себе под нос, пытаясь обрести контроль над телом.
   Он много плавал в детстве, но те движения были здесь совершенно бесполезны. В какой-то момент неуклюжие попытки подчинить себе тело развернули его в сторону, откуда дул ветер, и он вздрогнул от внезапного рева и давления в левом ухе. По инерции он продолжал поворачиваться, и рев стих до приемлемого, когда его развернуло к ветру лицом.
   Широко раздвинув грудные плавники, он попытался удержаться в этой позиции, но перестарался и в результате начал поворачиваться в другую сторону. И снова вздрогнул, когда ветер заревел теперь уже в правом ухе. Он продолжил поворот, стремясь к тому, чтобы ветер дул в спину. Однако неумение владеть собственными мышцами и сочленениями подвело его и на этот раз — он опрокинулся носом вниз, словно бьющийся на ветру воздушный змей. Откуда-то поблизости донесся перекатывающийся, грохочущий звук, похожий на прерывистые раскаты грома.
   И внезапно, казалось бы ниоткуда, выплыл ярко окрашенный предмет и с силой ткнул его в левый бок, заставив изменить направление движения, словно столкнулись два бильярдных шара.
   — Эй! — закричал он, изо всех сил стараясь обрести равновесие.
   Инерция удара заставила его частично перевернуться на бок. Он извернулся всем телом, попытавшись разглядеть, кто этот идиот, вздумавший играть с ним в такие игры…
   И ему это удалось. Что-то большое, темное, по форме напоминающее торпеду, промчалось там, где он только что находился. Снова послышались прерывистые раскаты грома…
   — Рейми, убирайтесь оттуда! — закричал Фарадей. — У вас на хвосте вуука! Уходите, если не хотите угодить ему в зубы!
 

Глава 4

   — Вуука? — изумился Рейми, изгибаясь всем телом, чтобы получше рассмотреть торпедообразную фигуру, только что промчавшуюся мимо.
   Да, это был вуука. Сравнительно некрупный, отметила остающаяся бесстрастной часть сознания Рейми, не более пяти метров в длину.
   Пятиметровый хищник против Рейми, имеющего в длину где-то метр. Один-единственный укус на лету, и Рейми будет разорван пополам. До него дошло, пусть и с некоторым запозданием, что джанска, так бесцеремонно ткнувший его в бок, фактически спас ему жизнь.
   Но это может оказаться бесполезным, если Рейми не сумеет двигать своим хвостом. Вуука уже затормозил и развернулся для новой попытки, создав маленький водоворот цветного воздуха.
   Увы, Рейми уже понял, что это гораздо легче сказать, чем сделать — привести в движение хвост. Он снова яростно замолотил «руками» и «ногами», пытаясь повторять плавные и, казалось бы, не требующие усилий движения, которые не раз наблюдал по видео.
   Что-то у него получилось. Но он двигался недостаточно быстро. Можно сказать, еле-еле. Не осмеливаясь оглянуться, он буквально чувствовал прикованный к своей спине взгляд вууки.
   Готового вот-вот напасть. Фактически его отделяло от жертвы лишь небольшое расстояние…
   — Мистер Рейми, вы слышите? — ворвался в его мысли голос Фарадея.
   — Слышу что? — спросил Рейми.
   — Остальных джанска, — ответил Фарадей. — Они обращаются к вам. Уроки языка джанска помните?
   Рейми нахмурился. Что они пытаются ему сказать?
   И вдруг он понял. Прерывистые грохочущие звуки — это и есть речь джанска.
   Существует, правда, одна крохотная проблема. Не только зрительные, но и слуховые ощущения доходили до него в искаженном виде. Громовые перекаты очень мало походили на тональный словарь и грамматику, которыми пичкали его на Земле. Эти звуки были гораздо богаче, полнее и содержали в себе нюансы и оттенки, которых ни человеческие микрофоны, ни его в прошлом человеческое ухо уловить были не в состоянии. Все, что ему вдалбливали, а он с таким трудом старался запомнить, теперь не значило ничего.
   Однако эти рассуждения лишь объясняли, в чем именно состоит проблема, но не помогали ее решить.
   — Я не могу одновременно плыть и переводить, — буркнул он. — Чего они хотят?
   — Они советуют вам нырнуть, — ответил Фарадей. — И притом как можно быстрее и глубже.
   — Черт возьми, и как, по их мнению, я это сделаю? — взорвался Рейми, пытаясь наклониться вперед в некоем подобии нырка, что-то вроде того, что он делал еще человеком.
   Здесь, однако, он не достиг особого успеха. Тем не менее его усилия привели к тому, что он случайно снова перевернулся на бок, причем под таким углом, который позволил ему резко заскользить вниз.
   — Как бы то ни было, у меня получилось, — пробормотал он, умудрившись подключить некоторые мышцы.
   По крайней мере, это ощущение было ему знакомо со времен детства: стремление опускаться все глубже и глубже, ниже уровня естественной плавучести. Отталкиваясь грудными и хвостовыми плавниками, он прокладывал себе путь вниз.
   Прошло, наверно, секунд десять, прежде чем до него дошла полнейшая глупость этого маневра. Пятиметровый вуука был заметно тяжелее новорожденного джанска. Рейми приходилось грести как сумасшедшему, просто чтобы держаться на одной и той же высоте, а опускаться в более глубокие и плотные слои атмосферы, бывшие для хищника нормальной средой обитания, означало угодить прямо ему в руки.
   Точнее говоря, в рот.
   — Фарадей, это глупость, — сказал он.
   — Просто продолжайте в том же духе, — отрывисто бросил Фарадей. — Еще немного, и все будет в полном порядке. Джанска отвлекают его.
   Новая голова Рейми была не слишком хорошо приспособлена для поворота. Однако, пытаясь увидеть, что творится сзади, он с удивлением обнаружил, что сами глаза обладают способностью очень сильно поворачиваться, увеличивая поле обзора. Немного усилий, и он снова увидел вууку.
   Порядок. Вокруг хищника роились джанска, ударяя его в бока костными выступами своих лбов. На глазах у Рейми один из них промчался прямо перед мордой хищника.
   — Вот этот смельчак оттолкнул вас, — прокомментировал Фарадей. — Если он не поостережется, клянусь, останется без хвоста!
   Однако в данный момент Рейми меньше всего волновал чей-то хвост.
   — Где, черт возьми, эти… как их… Защитники? Вроде бы они должны подняться наверх, чтобы охранять новорожденных?
   — Они на подходе, — заверил его Фарадей. — Если бы вы могли… Что?
   Он замолчал. Издалека послышались негромкие звуки разговора, но кровь с такой силой пульсировала в голове Рейми, что он не расслышал ни слова.
   — Какие-то неприятности? Фарадей? — окликнул он.
   — Никаких неприятностей, — ответил тот. — Сверните влево. Джанска приготовили вам сюрприз.
   Кляня все на свете, Рейми заставил свое тело уйти по кривой влево. И не увидел ничего: ни Защитников, ни Производителей, вообще ничего. Он свернул еще чуть левее и…
   У него перехватило дыхание. Чуть ниже и сбоку сквозь бурлящий воздух тяжело поднимался еще один джанска.
   Но не десятиметровый Защитник, которого Рейми отчаянно надеялся увидеть. И не молодой взрослый, сильный и быстрый, способный разделаться с вуукой и вытащить Рейми из этой заварухи. Этот джанска размером был с небольшой пакгауз, его грудные плавники достигали по крайней мере двадцати метров. Окраска у него выцвела, как у старого дома, а вся поверхность тела топорщилась буграми и выпуклостями, так что в нем даже трудно было распознать джанска.
   — Вы жаждали Защитника, — в голосе Фарадея звучало явное облегчение и почти самодовольство. — А как насчет полноценного Советника?
   Ужасно, с горечью подумал Рейми. Да, этот джанска был крупный, ничего не скажешь. Гораздо больше вууки. Он, безусловно, производил впечатление.
   Однако в данной ситуации размер не решал проблемы. Хищник был молод, быстр и агрессивен, а в движениях огромных плавников Советника определенно ощущалась некоторая дряхлость.
   Просто ужасно. Мне нужен кудесник с Уолл-стрит. А что они мне посылают? Бюрократа торговой комиссии.
   Правда, за ним, наверно, легко можно спрятаться. Рейми вовсю заработал плавниками, приближаясь к огромному, надвигающемуся на него джанска…
   — Увернитесь! — рявкнул Фарадей.
   Рейми испугался и тут же замедлил движение. В результате получилось то, что и требовалось. Резкая потеря движущей силы в сочетании с очень плотной средой вокруг привели к тому, что он внезапно подскочил вверх, словно поплавок. Увернулся, можно сказать, хотя, скорее, ему следовало бы сделать это в противоположном направлении.
   Факт тот, что произошло это очень вовремя. Вуука пронесся у Рейми за спиной так близко, что даже слегка задел его по боку грудными плавниками.
   И на полной скорости врезался в левый плавник медленно поднимающегося Советника.
   Хищник издал что-то вроде трубного слоновьего гласа и забился в воздухе, точно птица, с размаху ударившаяся об оконное стекло. Он начал терять высоту, и на мгновение у Рейми мелькнула мысль, что он просто исчезнет в глубинах, откуда и появился. Джанска тоже пострадал от столкновения — из плавника потекла бледная желто-оранжевая кровь.
   Однако вуука тут же снова яростно забил хвостовыми плавниками. Голос его смолк, и хищник ринулся на Советника, словно шавка на носорога, широко разинув пасть, в которой виднелись несколько рядов устрашающих зубов.
   И, почти невидимый за желтой завесой крови, вцепился в тело Советника рядом с его грудным плавником.
   Рейми вздрогнул от сочувствия. Хищник продолжал вгрызаться в бок Советника, и струя крови превратилась в широкий ручей горчичного цвета. Кровь обволакивала вууку, но он в пылу сражения ничего не замечал.
   — Мистер Рейми? — с тревогой окликнул его Фарадей. — С вами все в порядке?
   — Со мной — да, — ответил Рейми.
   Советник продолжал подниматься, и теперь было видно, что снизу его поддерживают с полдюжины джанска меньшего размера.
   Может, поэтому и защищать меня оказалось некому, с горечью подумал Рейми. Все джанска, находившиеся поблизости, играли роль лошадей, тащивших карету с важным гостем.
   А теперь сам Советник расплачивался за это. Ни на мгновение не замедляясь, вуука вгрызался в свою жертву, словно бурильная установка. Его голова уже почти исчезла в теле Советника.
   — А вот этот бугорчатый джанска имеет большие проблемы, — продолжал Рейми. — Вуука вгрызается в него, словно червь в гнилой помидор…
   Он замолчал, нахмурившись. Нет, что-то тут было не так. Вуука все еще ввинчивался в бок Советника, но это происходило слишком уж быстро. Прямо на глазах у Рейми голова хищника полностью исчезла из вида, втягиваясь в прорываемый ею же туннель.
   Нет, это не вуука вползал внутрь тела, это кожа Советника обтекала его со всех сторон, словно многоцветная смола.
   Что за черт?
   И потом Рейми вспомнил. Темная, расплывчатая видеозапись, сделанная Чиппавой и Фарадеем со своего « Скайдайвера»…
   — Что вы сказали? — спросил Фарадей.