Зан Тимоти. Дар Юпитера

   Что означал этот совет? Стремление помочь Рейми стать джанска? Или, может, Тигралло заметил настроение Рейми, понял его причину и теперь подталкивал к тому, чтобы тот приобретал необходимые ему навыки общения?
   За время обучения Рейми выслушал множество теорий относительно интеллектуальных и эмоциональных особенностей джанска, а также рассуждений на тему о том, окажутся ли люди в состоянии когда-нибудь понимать их. Эти лекции основывались главным образом на полных противоречий догадках, поскольку за двадцать лет общения с джанска никто так и не понял, что творится у них в головах.
   Однако по некоторым признакам можно было предположить, что джанска гораздо лучше понимают человеческую природу, чем хотят это показать. И не требовалось быть гением маркетинга, чтобы осознать, какое потенциальное преимущество это дает им.
   Может, весь проект и был задуман с той целью, чтобы по возможности уменьшить это неравенство?
   Может быть. А если так, то, черт побери, стоит ли волноваться, насколько глупым он будет выглядеть для наблюдателей на «Главном»? Дело надо делать, и все.
   — Почему бы и нет? — сказал Рейми. — Конечно, Пранло, давай позовем других детей. Только учти, я не умею играть.
   — Мы тебя научим. — Пранло снова восторженно захлопал грудными плавниками. — Пошли к остальным.
 
   Когда Фарадей вошел в Зону Контакта, там все было тихо и спокойно, а лампы пригашены до уровня «ночников», как во всех остальных помещениях станции. Четверо дежурных, удобно развалившись в креслах, вели наблюдение за Рейми и его друзьями-джанска.
   Фарадей задержался на пороге, пытаясь вспомнить имена дежурных. Конечно, как только он прибыл на станцию, его познакомили со всеми тремя сменами. Но за прошедшие десять с половиной месяцев их пути редко пересекались, и у него всегда была плохая память на имена. Два лица не говорили ему ни о чем, третье вызвало смутные воспоминания.
   Четвертое, напротив, было мучительно знакомо.
   — Мистер Миллиган! — приветствовал он молодого человека. — Что-то вы сегодня засиделись.
   — Пандре приболел, — ответил Миллиган. — Я вызвался подежурить вместо него.
   — А-а. — Фарадей подтянул свое кресло поближе к Миллигану и сел. — Мистер Гессе не против?
   Миллиган пожал плечами.
   — Мистер Гессе подходит ко всему с точки зрения политика — насколько затрагиваются интересы Земли и Совета Пятисот. Не думаю, что его заботят такие мелочи.
   — У мистера Гессе хороший глаз на детали, — заметил Фарадей, на всякий случай оглядываясь, чтобы не пропустить появления Гессе. Что ни говори, он босс Миллигана и заслуживает хотя бы поверхностного уважения. — Для менеджера это очень ценное качество. Кроме того, он с большим энтузиазмом относится к проекту.
   — Он с большим энтузиазмом относится к вам, вы хотите сказать, — возразил Миллиган. — Насчет проекта я не высказался бы так уверенно.
   Фарадей состроил гримасу. А он-то надеялся, что это не слишком бросается в глаза.
   — Это одно и то же, если разобраться.
   — Сейчас да, — сказал Миллиган. — Но что будет с нами, когда вы уйдете? И, что еще важнее, что будет с Рейми?
   Фарадэй и сам не раз задавался этим вопросом. Довольно часто, по правде говоря.
   — Ну, что за секреты? — спросил он, пробегая взглядом по дисплеям. — По-моему, все спокойно.
   — Сейчас у них период сна, — ответил Миллиган. — Он начался около часа назад.
   Фарадей кивнул. Цикл жизнедеятельности джанска состоял из семичасовой фазы бодрости и примерно трехчасовой фазы сна, во время которой они дрейфовали вместе с ветрами. Что прекрасно согласовывалось с периодом вращения Юпитера вокруг своей оси, длящимся 9,8 часов.
   Хотя какое им дело до периода вращения планеты, оставалось загадкой. Джанска обитали ниже слоя облаков и получали гораздо больше тепла и излучения от ядра Юпитера, чем от далекого Солнца.
   Тем не менее эксперимент с Рейми доказал, что глаз джанска способен фиксировать местоположение Солнца, несмотря ни на какие облака. Может, все живые создания устроены таким образом, что ритм их жизни координируется со звездой системы, независимо от того, насколько велико ее воздействие на их окружение.
   — Снова оленьи игры? — спросил Фарадей.
   — Снова что? — удивился Миллиган.
   — «Они никогда не позволяют бедняге Рудольфу участвовать в оленьих играх», — процитировал Фарадей. — Вы что, не смотрите классику?
   — Я предпочитаю разбирать телевизоры, а не смотреть их, — ответил Миллиган. — И, да — какое-то время они играли. Рейми определенно делает успехи в совместных действиях. А Тигралло снова отгонял от них хищников.
   — Вуука?
   — Нет, более мелкие. Их еще называют…
   — Сивра? — Фарадей нахмурился. Сивра обычно не хватает сил, чтобы подниматься на Уровень Один.
   — Нет, другие. А, пакра. Любители падали, иногда воображающие себя хищниками.
   — А-а, — сказал Фарадей. — Надо полагать, у Тигралло не было с ними хлопот?
   Миллиган покачал головой.
   — Ни малейших.
   — Хорошо. Итак, повторяю свой вопрос: зачем я здесь? — спросил Фарадей.
   — Сегодня днем я обнаружил кое-что интересное, — Миллиган застучал по клавишам, — и хочу показать вам. — На одном из дисплеев возникло изображение спящего джанска, медленно дрейфующего над экваториальной областью Юпитера, над которой как раз сейчас пролетала станция. — Вот стадо Рейми, клюющее носом над экватором Юпитера. Вот группа Защитников. Они держатся точно под ними. Вот другое стадо, впереди; вот третье, сзади. Почти все джанска, которых мы когда-либо видели, не удалялись от экватора больше чем на пару тысяч километров.
   — Правильно, — сказал Фарадей, призывая себя к терпению; пока ничего нового он не услышал. — И что?
   — Почему? — спросил Миллиган. — В их распоряжении вся атмосфера Юпитера. Почему все они жмутся к экватору?
   — Может, у них просто очень развит стадный инстинкт, — высказал предположение Фарадей. — Или, может, так им удобнее. Чем дальше к полюсам, тем меньше солнечного света.
   — Разница слишком незначительна, — возразил Миллиган.
   — С нашей точки зрения. А с их, возможно, и нет.
   — Но всего тысяча километров! — воскликнул Миллиган. — Это же невероятно узкая полоса, в особенности учитывая размеры Юпитера. Мы почему-то заселили весь наш мир, хотя разница в солнечном свете у нас гораздо значительнее, чем у них.
   Фарадей устало потер глаза.
   — Мистер Миллиган, почему мы обсуждаем эту проблему сейчас?
   — Мне кажется, что имеет смысл докопаться до истины, — ответил Миллиган. — По-моему, нужно послать пару зондов в более высокие широты и посмотреть, что там такое.
   Фарадей бросил взгляд на остальных инженеров. Никто не смотрел в их сторону, но все наверняка слышали разговор.
   — Почему бы не поднять этот вопрос завтра утром? — спросил Фарадей. — Мы с мистером Гессе выслушали бы вас.
   Миллиган поджал губы.
   — Мистер Гессе не раз давал понять, что хочет придержать про запас как можно больше зондов до тех пор, пока Рейми повзрослеет и начнет опускаться в глубины атмосферы.
   Фарадей иронически улыбнулся.
   — Другими словами, вы уже приставали к нему с этой проблемой. И, получив отказ, естественно, перекинулись на меня.
   — Н-нет, на самом деле нет, — завилял Миллиган. — Просто с его слов ясно, что он одержим идеей строго придерживаться той схемы, которую изначально утвердил Совет Пятисот. По его словам, наш проект нельзя назвать в чистом виде исследовательским.
   — Так оно и есть, — пробормотал Фарадей. — И зонды стоят полмиллиарда каждый.
   — Да, об этом он тоже не устает напоминать, — угрюмо сказал Миллиган. — Но я поднимаю эту проблему отнюдь не из чисто исследовательского интереса и, уж конечно, не ради забавы. Нам ничего не известно об этих областях, кроме того что джанска почему-то их избегают. Может, там множество хищников или какие-то другие опасности, которые могут поставить под угрозу весь проект.
   — Прекрасная речь, — похвалил его Фарадей. — Вы, оказывается, практичный человек.
   — Нам обязательно нужно это выяснить, — продолжал настаивать Миллиган. — Кроме того… — Он на мгновение замолчал и закончил совсем тихо: — Возможно, джанска именно там это и прячут.
   Фарадей поднял взгляд на дисплей. Это. Святой Грааль, как обычно выражается Гессе. Смысл и содержание всего проекта «Подкидыш».
   — А может, молодежь джанска держится вместе просто из соображений безопасности, — сказал он. — Может, становясь старше и больше, они рассредоточиваются по всей планете.
   — Может быть. Но мы так и будем гадать, пока не увидим собственными глазами.
   — Или пока Рейми не увидит собственными глазами, — заметил Фарадей. — Давайте подождем еще немного, идет?
   Миллиган состроил гримасу.
   — Другими словами, нет.
   — Другими словами, пока нет, — поправил его Фарадей. — Подождем, пока Рейми станет взрослым и сможет проникнуть туда. Тогда ничто не помешает нам при необходимости сделать то, что вы предлагаете.
   — То есть еще по крайней мере два года, — проворчал Миллиган. — И даже дольше, если ему придется выполнять обязанности Защитника.
   — Все нормально, — успокоил его Фарадей. — Нам нужно время. В конце концов, именно ради этого здесь Рейми. Дайте ему время, и он исследует этот мир гораздо эффективнее, чем мы с вами. Несмотря на всю нашу дорогостоящую аппаратуру.
   — Может быть — после того, как вы расскажете ему об этом. — Миллиган отвел взгляд. — Кстати, когда вы собираетесь рассказать ему?
   — Когда придет время, — ответил Фарадей. — И это моя проблема, не ваша. Есть еще вопросы?
   Миллиган перевел взгляд на свой пульт.
   — Нет, сэр.
   — В таком случае увидимся утром. — Фарадей встал и передвинул свое кресло на обычное место. — И не спускайте глаз с этой стаи вуука, которую Чанг заметил прошлой ночью. Они могут не отступиться.
   — Я слежу за ними, — заверил его Миллиган. — В конце концов, мы не можем рисковать потерей своего секретного агента.
   — Вот именно. — Фарадей обвел взглядом помещение. — Всем доброй ночи.
   Все правильно, мрачно думал он, идя в свои апартаменты по тускло освещенному коридору. Если Миллигану позволят запустить зонды и если каким-то чудом он действительно сумеет обнаружить драгоценный Святой Грааль Гессе, тогда зачем Совету Пятисот будет и дальше нужен проект «Подкидыш»?
   Ответ был безжалостен, как бухгалтерский итог: незачем. И Фарадей имел более чем достаточный опыт взаимодействия с правительственными структурами, чтобы понимать: как только иссякнет интерес, то же самое произойдет и с деньгами. Спустя час после того, как Рейми утратит свою ценность для Земли, Фарадей и остальные участники проекта «Подкидыш» уложат чемоданы и вернутся к цивилизации.
   Но даже сам черт не заставит его так обойтись с Рейми. Нет — после того, как именно он втянул парня в это дело.
   Поэтому Миллиган не получит своих исследовательских зондов. Пока нет. До тех пор, пока Рейми не повзрослеет и не сможет позаботиться о себе сам.
   Они обязаны ему слишком многим.

Глава 6

   — Эй, Манта! Постой!
   Рейми перевернулся на бок и оглянулся. Его быстро нагонял Пранло, устало махая плавниками.
   — Ну, ты и шустрый, вуук-муук! Что за спешка?
   — Спешка? — с невинным видом переспросил Рейми. — Какая спешка? Если уж на то пошло, это ты ползешь еле-еле.
   — Забавно, — усмехнулся Пранло. — А вообще-то что мы здесь делаем?
   — Я хочу показать тебе кое-что. — Рейми медленно оглянулся, сделав полный оборот.
   Поблизости никого не было, если не считать Тигралло, как всегда, бдительно зависшего чуть ниже.
   — Пошли. — Он повернулся спиной к Тигралло.
   — Куда? — спросил Пранло.
   — Туда. — Рейми нырнул и устремился вниз.
   Он прошел долгий путь со времени прибытия на Юпитер и своих первых жалких попыток плавать. Он живо помнил, с какой ужасной неуклюжестью пытался увернуться от нацелившегося на него вууки.
   Теперь, напротив, движения у него стали плавные, текучие. Мускулы грудных плавников без усилий преодолевали встречный ветер, а мышцы живота и ягодиц поддерживали плавательные пузыри в нужном состоянии инстинктивно, без сознательных усилий с его стороны.
   Сколько времени он уже здесь? Рейми не знал точно. Что-то около двухсот юпитерианских недель, так ему казалось; чуть больше двух периодов по девяносто недель, которые джанска называли годами. Если бы его это сильно интересовало, всегда можно было спросить и получить точный ответ — в стаде были джанска, которые вели учет проходящих дней.
   Но здесь время не имело особого значения. Кроме того, он мало общался с остальными в стаде, в особенности со взрослыми. Нет, с того ужасного дня…
   — Пранло? — откуда-то сверху послышался девичий голос. — Эй, Манта! Подождите, ребята.
   — Манта? — окликнул его Пранло. — Давай подождем, а? Это Драсни.
   — Я знаю, что это Драсни, — ответил Рейми, чувствуя, как легкая депрессия сменяется сильным раздражением.
   Ясное дело, Драсни, кто же еще? Кажется, куда ни повернешься, и вот она, тут как тут. Плавает туда и обратно, щебечет всякую чушь или незваной тащится за ним, когда он ищет еду, и одолевает вопросами, на которые даже новорожденный знает ответ. Драсни очень походила на его оставшуюся в далеком прошлом сестренку; точнее, что касается болтовни, она одна могла заменить собой и его сестренку, и всех ее подруг, вместе взятых.
   — Постой, Манта, — умоляюще сказал Пранло. — Она славная.
   — Как пакра, когда у них рты закрыты, — пробормотал Рейми, но тем не менее сбавил скорость, хотя и с явной неохотой.
   — Оп! — Драсни наконец догнала их. — Куда это вы мчитесь, ребята?
   — Это секрет, — ответил Пранло. — Ну что, Манта, двинули дальше?
   — Это и в самом деле секрет, — сказал Рейми. — Настоящий секрет.
   — Ну да, понимаю, — заверил его Пранло.
   — Я не к тебе обращаюсь, — сказал Рейми, перевернувшись на бок и сверля Драсни взглядом.
   — Ох, конечно. — В ее голосе послышалась комбинация невинности и страстного любопытства. — Можешь положиться на меня.
   — Ладно, — Рейми снова перевернулся на спину, — поплыли.
   Все вместе они устремились вниз, Пранло и Драсни весело щебетали по дороге.
   Пара младенцев, мрачно подумал Рейми. Никаких забот.
   Но, если вдуматься, почему бы им не веселиться? Почему бы им обоим не веселиться?
   В конце концов, их матери еще живы.
   Новый, более сильный порыв ветра скользнул по животу Рейми.
   — Ну, мы уже почти на месте, — сказал он. — Приготовьтесь.
   Ветер ослабел. И вот оно, прямо под ними: густая поросль зеленого прапсиса, покрытый красными крапинками морчей и нежно-алый качтис; Рейми в жизни не доводилось видеть эти растения вместе.
   Очевидно, то же самое относилось и к Пранло с Драсни.
   — Вот это да! — воскликнул Пранло.
   Драсни, как это было ей свойственно, завизжала от восторга.
   — Как ты это нашел?
   — Природный дар, — скромно ответил Рейми.
   Что, конечно, не совсем соответствовало действительности. Фарадей со своими помощниками запустили один из зондов, провели анализ и подсказали ему, где между потоками быстрых воздушных течений густо растут съедобные растения.
   Рейми помнил, как один из инженеров высоконаучным языком снова и снова объяснял ему разницу между ламинарными и турбулентными течениями, но не вникал в эти рассуждения. Фарадей сказал, что там еда, и оказался прав, а остальное не имело значения.
   И все, что они нашли сейчас, принадлежало только им одним. Качтиса хватит, надеялся он, чтобы на время заткнуть рот даже Драсни.
   Тут же выяснилось, что она рвется проверить эту теорию на практике. Со счастливым повизгиванием Драсни нырнула в заросли, так что растения вокруг брызнули во все стороны, точно вода в озере. Пранло не отставал от нее.
   Подростки, снисходительно подумал Рейми, осторожными маневрами в воздушном потоке подбираясь к краю «праздничного стола». Ни к чему, чтобы обрывки этого роскошного пиршества унес ветер, дующий в сторону стада. Высовывая язык, он начал бережно подтягивать к себе тонкие алые растения и откусывать их зубами.
   Что-то еле заметно изменилось в обдувающем спину воздушном потоке. Оглянувшись, он увидел приближающегося Тигралло.
   — Это неразумно, Манта, — сказал Защитник. — Вуука и сивра тоже знают об этих зарослях. Они часто прячутся неподалеку, ожидая появления неосторожных джанска. — Он многозначительно шлепнул хвостом. — А здесь к тому же слишком глубоко для Подростков вашего возраста и размера.
   — Нас вряд ли можно назвать Подростками, — возразил Рейми. — Мы уже почти Юноши, знаешь ли. Кроме того, разве ты здесь не ради этого? Чтобы с нами ничего не случилось?
   Последовала пауза. В конце концов Тигралло сказал:
   — Ты винишь меня в смерти Миразни.
   — Это не имеет значения, — пробормотал Рейми, снова вернувшись к еде. — Искать виноватых… Кому от этого станет лучше?
   — Очень даже имеет значение, — возразил Тигралло. — Это произошло три недели назад, но ты ни разу не заговаривал об этом. И все же я знаю — существует проблема, которая гложет тебя изнутри.
   — Какой смысл в таких разговорах? Она погибла, потому что ты был слишком занят, чтобы помочь ей. Охотился на пару неуклюжих вуука. Вот и весь сказ.
   — Эти неуклюжие вуука, как ты их называешь, могли убить тебя, — сказал Тигралло.
   — Ох, будет тебе, — проворчал Рейми. — Я описывал вокруг них петли, а они лишь хватали ртами воздух и ничего больше схватить не могли. Я был вне опасности, и тебе известно это.
   — Нет, мне неизвестно это, — холодно сказал Тигралло. — Но могли они тебя схватить или нет, не имело никакого значения. А имело значение то, что Советники, Лидеры и Мудрые приказали мне защищать тебя. Это моя обязанность, и я буду исполнять ее, чего бы это ни стоило.
   — Замечательно, — презрительно бросил Рейми, — Отключи мозги и думай лишь о том, как выполнить приказ. Ты становишься ужасным бюрократом.
   — Не понимаю этого слова.
   Рейми ударил хвостом:
   — А, забудь.
   Он снова принялся за еду, стараясь выкинуть из головы образ разорванного тела матери, утопающего в ее собственной, тошнотворно желтой крови, и Воспитательниц, тщетно пытающихся спасти ей жизнь. Увы, это плохо ему удавалось.
   Даже качтис потерял вкус.
   — Эй, Манта! — окликнул его Пранло откуда-то снизу. — Иди сюда.
   Глубоко вздохнув, Рейми устремился вниз, выглядывая друга.
   — Что это? — спросил он, вынырнув рядом.
   — Попробуй сам, — ответил Пранло и языком сорвал голубовато-зеленое растение незнакомого вида. — Ну же, давай!
   Рейми нахмурился, осторожно надкусил. Это было даже вкуснее качтиса!
   — Как они называются?
   — Чтоб мне откусили плавник, если я знаю, — ответил Пранло. — Эй, Тигралло! Как эти штуки называются?
   — Дрокмур, — сказал Тигралло, подплывая к приятелям. — Они редко растут на такой высоте.
   — А-а, вот, значит, что взрослые приберегают для себя, — заметил Пранло. — И я их понимаю.
   — Дело вовсе не в том, что кто-то не подпускает кого-то к чему-то, — чуть раздраженно сказал Тигралло. — Подростки вашего возраста просто недостаточно тяжелы, чтобы опускаться в глубины, где дрокмур обычно растет.
   — Приятно сознавать, что, когда вырастешь, тебя ждет что-то хорошее, — пробормотал Пранло с набитым ртом.
   Тигралло издал что-то вроде смешка.
   — Да, среди всего прочего.
   — Эй, ребята! — послышался голос Драсни. — Вы уже попробовали эти голубовато-зеленые штуки?
   — Ага, — в унисон ответили Рейми и Пранло.
   — Если уж на то пошло, мы первые нашли их, — добавил Пранло. — Значит, и первые имеем на них право.
   — Что, будешь драться со мной? — спросила Драсни.
   — Рейми? — пробормотал голос в глубине головы. От неожиданности Рейми едва не прикусил язык.
   — Что?
   Слово еще не успело прозвучать, как он понял, что произнес его не на английском, а на языке джанска. Он попытался переключиться с одного языка на другой…
   И к собственной досаде обнаружил, что ничего не получается. Сознание, на протяжении столь долгого времени погруженное в языковую среду джанска, отказывалось сделать полный разворот так быстро.
   Он упрямо продолжал свои попытки. Ничего не получалось. Внезапно все это ему надоело. В конце концов, они прервали его трапезу. С какой стати он должен завязывать хвост в узел, чтобы приноравливаться к ним?
   Глубина с ними! Могут воспользоваться компьютерным переводчиком, если уж им так приспичило побеседовать с ним.
   — Спроси его, на какой глубине обычно растет дрокмур, — попросил Фарадей.
   Рейми раздраженно забил хвостом. Что он им, мальчик на посылках?
   А кто же, если разобраться? Он состроил гримасу. Его послали сюда прежде всего для того, чтобы разузнать как можно больше об этом мире.
   — Ты говоришь, эти штуки обычно не растут на такой высоте, — сказал он, обращаясь к Тигралло. — А где они растут?
   — Обычно их находят на Уровнях Третьем, Четвертом и Пятом, — ответил Защитник.
   — Уровни Третий, Четвертый и Пятый, — повторил Рейми для тех, кто слушал его наверху. — Значит, обычно их едят только Юноши, Производители и Защитники?
   — Да, — ответил Тигралло. — Манта, я настаиваю, чтобы вы покинули этот Уровень и вернулись к стаду. Вуука могут появиться в любой момент.
   — Вот поедим и поднимемся, — отрывисто бросил Рейми и снова принялся за еду. — Вы все слышали? — негромко добавил он.
   — Да, — ответил Фарадей. — Спасибо.
   — Затем я и здесь, — с оттенком иронии сказал Рейми. Впрочем, трудно сказать, мог ли Фарадей со своими помощниками уловить такие тонкости с их-то, мягко говоря, не отвечающей высоким требованиям записывающей аппаратурой. Скорее всего, нет. Даже откровенный сарказм наверняка ускользнул бы от них.
   Рейми с удовольствием жевал очередной кусок дрокмура, когда внезапно до него дошло еще кое-что.
   Фарадей спрашивал, на каких Уровнях растет дрокмур, а ведь Рейми до этого ни словом не заикнулся ни о каких Уровнях.
   Да и само слово «дрокмур» он не произносил, если уж на то пошло.
   Отсюда вывод: «Юпитер-Главный» слушал не только то, что он говорил им. Они слушали и все то, что говорилось поблизости от него.
   Он медленно повернулся, внимательно оглядываясь. Наверно, один из их зондов. Что же еще? Но даже если и так, Рейми его не видел.
   Оставалась, правда, еще одна возможность.
   Как прежде качтис дрокмур также потерял весь свой вкус. Что там Фарадей говорил об этом встроенном в него звуковом устройстве? Точно Рейми не помнил, но тогда у него сложилось впечатление, что с его помощью они могут слышать только произносимые им слова.
   Но, может, он тогда неправильно понял Фарадея?
   Теперь никак не вспомнить, что именно говорил Фарадей. А раз так, очень высоки шансы того, что Фарадей ничего подобного не говорил.
   Другими словами, Рейми был не просто мальчиком на посылках. Он был их свободно перемещающимся зондом-шпионом.
   И если они могли вести аудиозапись, то, скорее всего, этим дело не ограничивается.
   В досаде и огорчении Рейми провел языком по внутренней стороне зубов. Он вынужден был признать, что предположение имело смысл. Наверняка существовали вещи, которые их приборы были в состоянии фиксировать, а он нет.
   Но что это за вещи? Он понятия не имел. Конечно, зрение и слух у джанска гораздо острее, чем предполагали люди, но, когда эксперимент только задумывался, никто об этом понятия не имел.
   Или они знали?
   — Манта? — негромко произнес голос справа от него. Он развернулся и увидел Драсни, смотрящую на него с непривычно озабоченным выражением.
   — Я знаю, как это больно, — продолжала она. — Нам всем приходилось терять родных и друзей. Так оно есть, и с этим ничего не поделаешь. — Она погладила его грудной плавник своим. — Но мы же твои друзья. Мы поможем тебе пройти через это.
   Рейми сделал глубокий вдох. Ясно, она неверно поняла причину его внезапного молчания. Типично для Драсни, вообще-то.
   Однако, даже испытывая досаду по отношению к ней, Рейми должен был признать, что это неожиданное выражение сочувствия подействовало как бальзам на кровоточащую рану его злости и боли.
   — Спасибо, — сказал он. — Я… Послушай, я часто подкалываю тебя. Но ты и Пранло…
   Она снова прикоснулась к нему грудным плавником, на этот раз скорее игриво.
   — Пошли. — Она заскользила прочь. — Тигралло прав — лучше нам убраться отсюда.
   — Ладно. Но только сначала я доем этот дрокмур.
   — Посмотрим, кто первый доберется до него. Догоняй.
   Рейми развернулся и устремился вслед за ней, удивляясь ощущению странного покалывания на коже, возникшего в том месте, где Драсни прикоснулась к нему грудным плавником.
 
   — Ну? — спросил Фарадей.
   Бич беспомощно поднял руки.
   — По моей части все прекрасно, я бы сказал. Может, проблема с озвучивающим устройством? Но диагностика ничего подобного не подтверждает. Или это побочное воздействие работы системы жизнеобеспечения?
   — Исключается, — возразила Макколлам, склонившись над своим пультом. — Кроме того, она работает едва ли не на десятую часть своей первоначальной мощности. Что такое могло с ним произойти сейчас, чего не было прежде?
   Заговорил Спренкл, сидящий на дальнем конце терминала.