Зан Тимоти. Путь уцелевшего

   – Командир? – окликнул через плечо Крюк, возглавлявший шествие. – Впереди голоса.
   – Расширить построение, – приказал Страж. – Но не переусердствуйте. Каждый должен держать других в поле зрения.
   – Вижу свет, – доложил Крюк. – Источник прямо по курсу – каюта для экипажа.
   – Осторожнее, – предупредил Фел. – Они могли вызвать подкрепление.
   По-видимому, они не вызвали. Минутой позже отряд достиг указанного места.
   Тюрьмы.
   На Фела не оказало сильного впечатления заявление Люка о том, что в ядре снабжения была оборудована тюрьма, и даже описание обстановки в ней, сделанное Драском, не слишком умерило его скептицизм. Но относительно предназначения этого места сомнений не было никаких. Дверь, ведущая в старую каюту для экипажа, имела две прорези: одну на уровне глаз и еще одну чуть повыше пола, достаточно широкую, чтобы в ней поместился поднос с едой. В дополнение к стандартному замку на двери висел еще один, тяжелый, с двумя панелями доступа, к каждой из которых требовался собственный код.
   – Кто там? – раздался из-за двери женский голос. – Перри? Это ты?
   Фел остановился у двери и прижался лицом к верхней прорези. Каюта была поделена по меньшей мере на три секции, две из которых были в настоящую минуту закрыты небольшими дверцами. Центральная секция – единственная, которую было видно сквозь прорезь, – напоминала комнату для отдыха: ее занимали стулья, пара небольших столов, игры и игрушки. На стульях сидели две женщины: одна молодая, чуть за двадцать, и одна значительно старше, – и присматривали за четверкой играющих детей, чей возраст варьировался от шести до десяти лет. Молодая женщина щурилась, пытаясь различить лицо человека за узкой прорезью.
   Внезапно она окаменела.
   – Вы не Перри, – дрогнувшим голосом проговорила она. – Кто вы?
   – Я – коммандер Чак Фел из Империи Руки, – обозначил себя Фел. Дети прекратили играть и повернулись на голос. – Не беспокойтесь, мы не желаем вам вреда.
   – Что вам надо? – осведомилась пожилая женщина.
   – Мы хотим помочь, – заверил ее Фел, озадаченно изучая обстановку. Обитатели комнаты не были похожи на закоренелых рецидивистов, которые заслуживали клетки с двойным кодовым замком и прорези для кормежки, как в зоопарке. Во многом комната напоминала ясли, которые они миновали чуть ранее; или, возможно, учебную аудиторию в школе. – Вы вообще кто?
   – Уцелевшие участники республиканской экспедиции "Сверхдальний перелет", – сообщила пожилая.
   – Да, эту часть мы знаем, – сказал Фел. – Я имею в виду конкретно вас и детей. Почему вас заперли?
   – Так ведь мы же представляем опасность, – с горечью в голосе ответила молодая. – Разве вы не знали? – Она указала на детей. – Точнее, они представляют. Поэтому их и посадили на Карантин. А мы просто заботимся о бедных малютках.
   – Опасность? – Фел в изумлении оглядел узников. Насколько он мог судить, они ничем не отличались от обычных детей. – И в чем конкретно они провинились?
   – Ни в чем, – тихо сказала старшая. Очевидно, она пробыла здесь достаточно долго, и ее горечь давно уступила место смирению. – Просто все они немного отличаются от других. Вот и все. За остальное стоит сказать спасибо непомерному воображению и слепой ненависти директора Улиара.
   – И что именно говорит ему непомерное воображение? – уточнил Фел. – За кого он их принимает?
   – За дьяволов во плоти, разумеется, – встряла младшая. – Ну, или, по крайней мере, таковыми они станут, когда вырастут.
   Фел вновь принялся разглядывать детей.
   – Дьяволы во плоти? – переспросил он.
   – Верно, – наморщив лоб, сказала старшая – так, будто это было прописной истиной. – Ну, вы знаете… Джедаи.

ГЛАВА 18

   Фел уставился на нее, потеряв дар речи. Дьяволы во плоти? Джедаи?
   – С какой это стати джедаев приравняли к дьяволам? – пожелал он знать. – Да, они не идеальны, но… – Он оборвал тираду на полуслове. Обе женщины смотрели на имперца так, будто он только что заявил, что звезды вращаются вокруг планет.
   – Вы ничего не знаете? – удивилась младшая. – Они нас уничтожили. Предали и уничтожили.
   – И вы сами это видели? – с нажимом спросил Фел. – Или просто кто-то напел?
   – Коммандер, – вмешался Драск.
   Фел оглянулся на чисса.
   – Ну что? – раздраженно бросил он.
   – Сейчас это несущественно, – тихо сказал генерал. – Мы узнаем гораздо больше об истоках "Сверхдальнего", как только аристократ и посол вновь окажутся под нашей защитой.
   Фел негодующе стиснул зубы. Но чисс был прав.
   – Ладно, – с неохотой сказал он. – Что вы предлагаете – оставить их здесь?
   – Вы предпочли бы взять их с собой? – возразил Драск.
   – Нет… разумеется, нет, – в конце концов сдался Фел. – Я просто… Ладно. Возвращаемся к турболифтам?
   – Да, – ответил Драск. Его глаза свернули безмолвной ненавистью к людям, построившим эту тюрьму. – Мы и так увидели достаточно.
   Фел кивнул. Его бесило то, что придется бросить на произвол судьбы этих людей – жертв чьей-то личной вендетты или безумного полузабытого мифа. Но Драск был прав. С этим можно разобраться и позже.
   – Штурмовики, построиться. Возвращаемся к носовым турболифтам.
   Он повернулся, и в этот момент что-то неуловимое в позе одного из штурмовиков привлекло его внимание.
   – Крюк? – позвал он.
   С неохотой, как показалось, эйкари повернулся на оклик.
   – Простите, командир, – сказал штурмовик. Его голос казался еще более чужим, чем когда-либо. – Просто… воспоминания нахлынули.
   – Воспоминания?
   – О моем народе. – Крюк указал винтовкой на дверь тюрьмы. – Деспот упрятал многих невинных в места, подобные этому, – невинных, которые ничем не угрожали его господству. Большинство из них так и не вернулись домой.
   – Понимаю. – Фел заглянул в визор штурмовика. – Но лучшее, что мы можем сейчас сделать, – это разыскать Формби и Джинзлера и рассказать им обо всем, что здесь творится. Правило номер один: при возникновении подобных проблем доверься опыту дипломатов.
   – А если они не смогут или не захотят что-либо предпринять?
   Фел оглянулся на запертую дверь.
   – Тогда Правило номер два: прекращай доверяться опыту дипломатов и делай все сам, – мрачно сказал он. – Пошли.
 

***

 
   Проектировщики "Сверхдальнего перелета", совершенно очевидно, не предусматривали возможности того, что кто-то захочет путешествовать по шахте турболифта, не используя пассажирскую кабину – ну или, по крайней мере, служебную репульсорную вагонетку. В результате внутренние стенки шахты оказались абсолютно гладкими: не было ни служебных лесенок, на которые так надеялся Люк, ни встроенных в стену упоров для рук, а вся проводка была упрятана глубоко под защитными металлическими панелями.
   К счастью, джедаи были вовсе не беспомощны.
   – Ну, как ты там? – пропыхтел Люк, подтянувшись еще на метр по толстому энергокабелю.
   – Вполне неплохо, – донесся сверху голос Мары. – Вопрос в том, как там ты?
   – Тоже ничего, – заверил ее Люк, взяв паузу, чтобы поднять взгляд на жену, сидевшую у него на плечах. Если бы их кто-то сейчас видел, непременно поднял бы на смех: взрослый мужчина взбирается на руках по переплетенным проводам и тащит на плечах – будто маленького ребенка, наблюдающего за парадом в День Победы, – не менее взрослую женщину.
   Но сколь бы глупо это ни выглядело, они продвигались, причем быстрее, чем Люк ожидал. Металлические панели давно вросли в стены и затянулись ржавчиной; пробиться к энергопроводам можно было лишь при помощи светового меча, направляемого твердой рукой. При любом ином подходе обоим пришлось бы сначала вскрывать секцию каркаса, затем подтягиваться на метр вверх и повторять всю процедуру заново. В их же нынешней позиции Мара могла сконцентрироваться на фигурной резке по металлу, а Люк – сосредоточить все внимание непосредственно на альпинизме.
   Точнее, он мог это делать, покуда держали руки. Обращаясь за поддержкой к Силе и подпитывая ею свои мускулы, он неуклонно лез вверх. Хорошо еще, решил он, что, попавшись в ловушку Прессора, им не пришлось выбираться из кабины турболифта в этом направлении. Драск бы не выдержал такого подъема.
   – Осторожно, – предупредила Мара. – Приближаемся к краю нового вихря.
   – Понял, – отозвался Люк. Теперь с каждым рывком он все крепче сдавливал в руках провод. Из-за того, что на каждом из дредноутов и в ядре снабжения сила тяжести была ориентирована по-своему, шахту оборудовали таким образом, чтобы выравнивать положение кабины на подходе к пункту назначения. Для этих целей использовались гравитационные вихревые поля: пройти их "вброд" было не так уж сложно – к настоящему времени они с Марой уже успешно форсировали два таких поля – но если нарваться на них неподготовленными, жди беды.
   – И зачем они подвязали работу систем пилона к гравитации кораблей? – пробурчал Люк, чувствуя, как вихревой поток тянет его тело прочь с импровизированного каната. Мара убрала меч за пояс и покрепче вцепилась в воротник супруга. – Не будь в пилоне силы притяжения, мы бы давно уже доплыли до "Д-5".
   – У нас полдня уйдет на то, чтобы выявить и отключить все резервные генераторы, – указала Мара, высвободив одну руку и осторожно помахав над головой. – Есть, верхний край вихря.
   Люк пересек вихревое поле, и они продолжили путь.
   – Ну что, не пора, наконец, рассказать, из-за чего весь сыр-бор? – спросил он.
   Даже несмотря на устойчивый гул светового меча, он расслышал, как Мара вздохнула.
   – Мне вспомнилась сцена, которую мы наблюдали на обзорной палубе "Посланника Чафа", – сказала она. – Незадолго до того, как мы взяли курс на Редут, Берш и джеруны прощались со своим народом.
   – Я помню, – кивнул Люк. – Ты еще тогда заметила, что что-то не сходится.
   – Жаль, я не разобралась во всем раньше, – проговорила Мара с нотками угрызений совести в голосе. – Я должна была все понять. Помнишь, когда корабль джерунов только прибыл на рандеву с "Посланником", на дисплее устройства связи позади Берша мы видели, как их дети играют в "императора горы"?
   – Да, – ответил Люк, заново проигрывая эту сцену в голове. – Тогда это не вызвало никаких подозрений…
   – Тогда – да, – оборвала его Мара. – Но пару дней спустя, когда джеруны прощались, на заднем плане можно было видеть ровно ту же сцену.
   Люк нахмурился.
   – В каком смысле, ровно ту же? Еще какие-то дети взбирались на ту же "гору"?
   – Нет. Те же самые дети взбирались на ту же самую "гору", – пояснила Мара. – Производили те же самые движения, в идентичной последовательности.
   Люк поплотнее сжал кабель.
   – Хочешь сказать, это была запись?
   – Именно, – горько проронила Мара. – На том корабле не было детей, Люк. Берш врал. Причем так вдохновенно, что от зубов отскакивало. От обоих рядов.
   – А я все это пропустил, – процедил Люк, чувствуя себя последним идиотом. – Даже внимания обратить не потрудился.
   – А разве должен был? – заметила Мара. – Не было ровным счетом никаких причин их в чем-либо подозревать.
   – И все равно, я должен был проявить бдительность, – не успокаивался Люк. – Особенно после всего того, что произошло на борту "Посланника". Но что конкретно означает наше открытие?
   – Оно означает, что джеруны – не настоящие, – сказала Мара. – А их корабль не перевозил никаких беженцев. Но в остальном – понятия не имею.
   – Берш утверждал, что корабль состоит из небольших отсеков, – произнес Люк, пытаясь переосмыслить проблему. – Строение их корабля мы легко могли проверить при помощи сенсоров "Посланника", так что стоит положиться на то, что здесь он не соврал. А какого рода корабль может состоять из небольших отсеков?
   – Тюремный? – предположила Мара. – Или грузовоз наподобие ядра снабжения "Сверхдальнего"? Оно как раз поделено на отсеки.
   – Знать бы, какого размера их отсеки, – протянул Люк. – Ты не узнавала у Драска, проводил ли он сенсорное сканирование их корабля?
   – Нет, но ты думаешь, если бы Драск выявил отклонения, он бы тут же рассказал нам? – хмыкнула Мара.
   – Возможно, и рассказал, но не нам, – кивнул Люк, воспроизводя в памяти визуальный образ корабля джерунов. Большой, сферической формы, с темными точками по всему корпусу. Иллюминаторы, решил он тогда. Или, быть может, вентиляционные отдушины… или просто элементы декора…
   Он с шумом втянул воздух.
   – Или пусковые порты, – закончил он вслух.
   – Что?
   – Пусковые порты, – повторил он. – Темные точки на корпусе – вроде тех, что мы видели на астероидах на входе в Редут.
   – Пусковые порты для истребителей, – процедила Мара. – Эта штука – корабль-матка.
   – И мы оставили ее прямо под боком у сторожевой станции Браск Ото, – мрачно напомнил ей Люк.
   – Кошмар, – проворчала Мара. – Вот тебе и миролюбивые джеруны.
   Над головой у Люка, едва слышный на фоне гула, издаваемого мечом Мары, раздался тихий писк.
   – Ты слышала? – спросил он.
   – Слышала что?
   – Снова писк комлинка, – сказал Люк. – Драск рассказывал, что слышал нечто похожее – как будто кто-то пытается пробиться через поле помех. А сейчас пищал твой комлинк.
   – Я пропустила, – призналась Мара. Тон гудения меча немного изменился, когда она взрезала очередную пластину. – Думаешь, снова джеруны?
   – Сомневаюсь, что кто-то еще мог врать настолько вдохновенно и складно, – мрачно сказал Люк.
   – Даже Формби?
   – Даже Джинзлер, – добавил он. – И, знаешь – у меня очень нехорошее предчувствие. Сколько нам еще?
   Ее вес на плечах немного сместился – Мара пыталась вглядеться вдаль.
   – При такой скорости минут пятнадцать, – прикинула она. – Может, больше.
   Люк стиснул зубы, обращаясь к Силе за поддержкой.
   – Сделаем так, чтобы было меньше.
 

***

 
   – Нет. – Высокомерным движением запястья Таркоса подтолкнул инфопланшет обратно к Джинзлеру. – Все это абсолютно неприемлемо.
   – Что не так с "Боевой трубой" от "Рендили"? – пожелал знать Джинзлер, с трудом сохраняя самообладание. – Размер вам подходит, скорость – тоже…
   – Это грузовоз, – отмахнулся Таркоса.
   – Это крейсер, а не грузовоз, – поправил Джинзлер. – Он вооружен, оснащен броней; дальность полета – в самый раз, вместимость – тоже…
   – Это неприемлемо, – отрезал Улиар. – Покажите что-нибудь еще.
   Джинзлер потянулся за планшетом, проглотив едкую реплику, которая так и просилась на язык. Любое его предложение Улиар и два советника решительно встречали в штыки, и с каждой новой неудачей раздражение Джинзлера нарастало.
   – Хорошо, – сказал он, переключаясь на чертежи кораблей мон-каламари. Может быть, хоть там найдется то, что в конце концов устроит несговорчивых стариканов.
   Разумеется, в этом случае возникнет проблема иного рода: как уговорить чиссов приобрести подобный корабль, либо Новую Республику – пожертвовать его на благое дело. Но до таких проблем еще надо дожить.
   Комлинк на поясе у Джинзлера в очередной раз пискнул.
   – Сколько ж можно трезвонить? – не выдержал Дин.
   – Вы это о чем? – осведомился Улиар.
   – Об этом постоянном писке, – растолковал Джинзлер. – У вас что, какие-то проблемы с системой глушения?
   – Я еще раз спрашиваю, о чем вы? – проворчал Улиар. – Ищите проблему у себя, а не у нас.
   Джинзлер нахмурился.
   – В каком смысле? Мы не имеем отношения к…
   – Ну что ж, – пробормотал Берш, поднимаясь. – С чего все началось, тем и закончилось.
   Джинзлер озадаченно уставился на джеруна:
   – Что?
   – С чего все началось, тем и закончилось, – повторил Берш. Он наклонил голову вперед, и обмякшая туша волкила соскользнула с его плеч, с глухим ударом рухнув на стол перед ним. Трое джерунов, сидевших у стены, тоже стащили с себя звериные туши и разложили на полу. В голове у Джинзлера промелькнула абсурдная мысль, что инородцы пытаются преподнести мертвых животных в дар Улиару, чтобы расположить его к сотрудничеству. – В прошлом – жертвы, – продолжал Берш. – Ныне – триумфаторы! – Потянувшись к шее волкила, джерун сорвал с нее декоративный желто-синий ошейник.
   Животное вздрогнуло и… ожило.
   Кто-то из собравшихся ахнул – должно быть, один из Уцелевших, смутно предположил Джинзлер, наблюдая за тем, как волкил поднимается на лапы и встряхивает шкуру, будто пес, искупавшийся в реке. Или, возможно, этот вздох удивления издал сам Джинзлер. На какой-то миг потрясение настолько парализовало его мозг, что он мог лишь беспомощно смотреть в зубастую пасть животного, ничего не соображая. Впрочем, краем глаза он успел уловить, что у дальней стены остальные три волкила тем же необъяснимым образом ожили.
   Мгновение, показавшееся вечностью, никто не двигался. Затем Берш негромко и благоговейно произнес что-то на родном мелодичном языке; со стороны Уцелевших донесся еще один ошеломленный вздох…
   – Нет, – выдохнул Улиар. – Это невозмо…
   Все четыре волкила прыгнули.
   Джинзлер инстинктивно оттолкнулся от стола, уже буквально ощущая на своем горле ряд острых зубов и пронзающую тело боль, но мохнатая ракета неожиданно пролетела мимо, даже не поцарапав посла растопыренными когтями. Стул Джинзлера перевернулся, ударившись спинкой о палубу; сам он также сильно стукнулся плечами и головой, и на секунду в глазах потемнело. Сквозь рокот в ушах он расслышал чьи-то вскрики и шипение бластерных разрядов. Затем звериный вой, еще один вскрик; в следующий миг Джинзлер обнаружил, что его рывком поднимают на ноги.
   На посла расширенными глазами смотрел Таркоса: его морщинистое лицо было перекошено от страха и ярости.
   – Сюда, идиот, – прорычал он и рванул посла на себя, затем вдруг отпустил хватку и сам поспешно попятился. В глазах Джинзлера наконец прояснилось, и он оглянулся.
   Еще несколько секунд назад в зале царил покой, а сейчас помещение охватил хаос. Трое воинов-чиссов были повалены на палубу и вели неравную борьбу с утробно рычащими волкилами. Миротворец, стоявший рядом с ними, неподвижно лежал в луже собственной крови, безвольной рукой сжимая бластер. Джинзлер в ужасе увидел, как один из чиссов извернулся и выстрелил в животное из чаррика в упор, но волкил даже не шелохнулся, продолжив разрывать противника зубами и когтями. У дальней стены второй миротворец распластался под ногами у троих джерунов, которых он до этого охранял: первые двое прижимали к полу его руку с бластером, третий сидел на груди и ритмично молотил затылком о палубу.
   За спиной у Джинзлера раздалось резкое шипение, и стрела синего огня пронеслась мимо его плеча, поразив третьего джеруна между лопаток. Инородец злобно завизжал и сполз с груди миротворца. Второй выстрел ударил в плечо: балахон джеруна почернел, изо рта вырвался еще один сдавленный крик…
   Джинзлер снова рефлекторно отпрянул, когда один из волкилов бросил свою раненую жертву и прыгнул мимо него. Дин обернулся…
   И увидел, как волкил бросился на Формби, вонзая зубы в руку, сжимающую оружие.
   От удара Формби отшатнулся, но устоял на ногах. Не обращая внимания на кровь, залившую рукав, он изогнул локоть и перебросил чаррик в свободную ладонь. Прижав дуло к голове волкила, аристократ выстрелил.
   По крайней мере, этот выстрел заставил зверя взреветь от боли. Но если рана хоть как-то сказалась на его силе или решимости, волкил не подал виду. Формби выстрелил повторно; в этот момент зверь, похоже, понял, что держит зубами не ту руку. В последний раз клацнув зубами, он потянулся мордой ко второй…
   Добраться до цели ему было не суждено. Едва пасть открылась, словно из ниоткуда размытым желто-синим пятном возникла Фиса и со всего размаху ударила волкила в бок. Зверь оторвался от Формби и вместе с девушкой повалился на палубу.
   Животное неистово взревело и попыталось отбросить противницу, извиваясь, как змея. Но Фиса мертвой хваткой вцепилась в бока волкила, зарывшись лицом в гриву. Зверь изогнул голову, пытаясь дотянуться зубами до лица девушки. Фиса держалась, вопя что-то на родном языке, пока Формби всаживал в тушу волкила заряд за зарядом.
   И в этот момент паралич, приковавший Джинзлера к палубе, внезапно отпустил.
   Берш стоял в островке спокойствия, уперев руки в бока и невозмутимо озирая резню, которую учинили его питомцы.
   – Отзови их, – прокричал Джинзлер, делая шаг в направлении джеруна. Внутри него клокотала ярость. – Слышишь? Отзови!
   – Я тебя слышу, человек, – ответил Берш. Нервозный и какой-то задавленный джерун, к которому Джинзлер успел привыкнуть на "Посланнике", внезапно заговорил жестко и высокомерно. – Ты – такой же дурак, как и остальные. Назад – или умрешь сейчас, в муках, а не потом, во тьме и холоде.
   – Это ты сейчас умрешь, – выпалил Джинзлер, чувствуя, как руки сжимаются в кулаки. Берш, может, и моложе, но Джинзлер выше на целую голову и, по меньшей мере, на пятнадцать кило тяжелее; к тому же у джеруна больше не будет преимущества внезапности, как в случае с молодым миротворцем, чей череп уже успели раскроить о палубу. Дин будет молотить джеруна до тех пор, пока тот не отзовет зверей. Забьет его до смерти, если потребуется.
   Должно быть, Берш увидел все это в глазах несущегося на него человека. Джерун изменился в лице и с расторопностью, которой Джинзлер от него явно не ожидал, оторвал руки от боков и схватился за край левого рукава. Джинзлер напрягся и ускорил шаг, пытаясь опередить джеруна, который определенно пытался достать припрятанное оружие.
   Вместо этого Берш просто сорвал с рукава верхний слой материи. У Джинзлера хватило времени, чтобы разглядеть комковатую массу, покрывавшую руку инородца, черно-желтую, наполовину прозрачную…
   В следующее мгновение она распалась на сотни сердито жужжащих насекомых.
   Джинзлер едва успел затормозить. Секунду или две насекомые бесцельно роились, затем сформировали вокруг хозяина непроницаемый кокон.
   – Осторожнее, человек, – негромко предупредил джерун. – Будь предельно осторожен. Я не знаю, что осы шостри могут сделать с человеком, но для других народов их укусы смертельны. – Его рты изогнулись в сардонической двойной улыбке. – Разумеется, если ты жаждешь послужить подопытным зверем, подходи.
   Берш демонстративно повернулся к Джинзлеру спиной и небрежной походкой направился к подстреленному Формби джеруну и двум его невредимым собратьям, продолжавшим избивать миротворца. Рой двинулся вслед за ним, как будто на генетическом уровне был запрограммирован распознавать его как улей или матку.
   Джинзлер шагнул вперед, с опаской поглядывая на насекомых. Еще несколько шагов, и бластер, оброненный миротворцем, окажется в досягаемости Берша. Если джерун доберется до оружия первым, всякая надежда остановить его и волкилов будет потеряна.
   Но джерун, совершенно определенно, забыл, что в комнате есть и другой бесхозный бластер – тот самый, что выпал из руки второго миротворца. Или Берш просто не придавал этому значения, поскольку все, кто могли до него добраться, вели сейчас неравную битву с волкилами.
   Все, кроме Дина Джинзлера.
   Он осторожно попятился, стараясь казаться как можно более незаметным. Дин понимал, что, стоит ему выстрелить в Берша, осиный рой растерзает его буквально за секунду. Но увидеть, как улыбку джеруна искажает предсмертная агония, – это стоило затраченных усилий.
   О нем как будто все забыли. Еще пара шагов, и…
   – Посол! – раздался голос Формби.
   Джинзлер изогнул голову назад. Улиар и два советника повалили длинный конференц-стол на бок и тащили его к дальнему углу комнаты. Формби и Фиса тоже были с ними, причем посол заметно покачивался, а из его покалеченной руки продолжала хлестать кровь. Волкил, с которым он сражался, мертвой тушей лежал на палубе, его шкура почти вся почернела от многочисленных ожогов, оставленных чарриком. Розмари и Эвлин уже ютились у дальней стены, руки женщины, прижимавшей дочь к себе, заметно дрожали.
   – Посол! – снова позвал Формби. – Скорее. Сюда!
   – Тсс! – шикнул на него Джинзлер. Они что, не понимают, что он пытается сделать?
   – Да, посол, иди, – внезапно поддержал чисса Берш. Джинзлер обернулся. Джерун стоял над неподвижным телом первого миротворца и целился в посла из бластера. – Или ты хочешь умереть в муках?
   Джинзлер заколебался. В любом случае, если джеруны желали их смерти, никто и ничто уже не могло их остановить. В последний раз сжав руки в кулаки в приступе бессильной ярости, он попятился.
   – Тащите стулья, – скомандовал Улиар. – Быстрее.
   Не сводя глаз с бластера, зажатого в руке Берша, Джинзлер наощупь подхватил пару стульев и бросился в укрытие. Боковым зрением он успел заметить, что все три воина-чисса лежат на палубе в лужах крови, растерзанные волкилами. Последние, тяжело дыша, облизывали свои окровавленные носы и лапы и немигающим взором смотрели на Джинзлера.
   К тому времени как Джинзлер добрался до остальных, Уцелевшие уже успели расположить стол по диагонали, полностью загородив им угол. Для чего нужны были стулья, стало ясно, когда Улиар и Таркоса стали мостить из них крышу над треугольным "блиндажом", в качестве опоры используя постаменты скульптур и спинки самих стульев. Джеруны столпились у противоположной стены и в молчании наблюдали за их работой.
   – А теперь забирайтесь внутрь, – скомандовал Берш, когда была установлена последняя секция крыши. – Живо.
   Пленники покорно полезли в укрытие через брешь, оставленную между краем стола и переборкой. Улиар, заползший в укрытие последним, загородил эту брешь еще одним стулом.