— Да уж, - подтвердила Кассия, - настало время открыто поговорить.
   Раздался мелодичный звон, и створки широкой двери, у которой стояли офицеры ДС, медленно распахнулись.
   Энджер первым шагнул в кабинет Координатора Квирина.
 
   Ильгет подумала, что уже видела где-то этого человека. Не только в Сети - там-то уж безусловно. Но и в реале тоже. Встречалась с ним. Да, это вполне возможно. Коринта - большая деревня.
   Все же есть что-то волнующее в этой встрече. Что-то из разряда "будет потом о чем внукам рассказывать".
   Сэмель Торлин, бывший известный и даже прославленный навигатор, бывший начальник Службы Дальней Разведки, и вот уже восемь лет Председатель Координационного Совета Квирина, восьмидесятилетний очень энергичный и крепкий человек, стоял перед ними. Темно-русые волосы пробиты по нынешней моде пожилых проседью, а в черных глазах проблескивает неутолимый молодой живчик.
   — Садитесь, товарищи, - сказал Торлин негромко. Все расселись. Ильгет - рядом с Арнисом, и почти напротив Координатора.
   Справа от Торлина сидела Нила Кантори, начальник Службы Информации.
   Вроде бы, и ничего в этом особенного нет. Даже стыдно так волноваться. Просто обсуждение текущих дел. Координатор захотел выслушать лично людей, предлагающих начать коренные изменения в жизни планеты. Но все же… Ильгет вдруг вспомнилось, что о Торлине она услышала, едва только оказалась впервые на Квирине. Тогда как раз он был старшим навигатором известной экспедиции Аргера, изучавшей рентгеновские звезды, и вел корабль в районе, считавшемся недоступным для навигации, мало того, почти чудом спас экспедицию. И еще он провел в жизни четыре полета сложности степени экстра. Один из них - в соседнюю Галактику, и один - в область коллапсара Н-128.
   Словом, Торлин был очень известен, и никто не удивился, когда он стал начальником службы Дальней Разведки. Да и показал себя весьма толковым начальником, при нем в Разведке произошел ряд очень серьезных и положительных изменений. И после смерти предыдущего Координатора - бывшей начальницы Спасательной Службы Эвы Кай - Торлин был избран Советом на этот пост.
   А Ильгет еще тогда хотелось познакомиться с этим человеком лично - когда она, валяясь в больнице, отходя от недавнего кошмара, читала Вестник Дальней Разведки и восхищалась мастерством и, что уж там говорить, подвигом этого навигатора.
   А довелось вот только теперь.
   Но и не только в этом дело. Вот именно в этом кабинете во многом решается судьба Квирина. То есть решается она иначе, и сидящий здесь человек лишь следует воле судьбы, воле народа, лишь наилучшим образом координируя ее - но именно он обладает максимально полной информацией обо всем, что происходит на Квирине. А Квирин, как ни крути, особенная цивилизация, связывающая множество миров воедино, Квирин - на самом пике Человечества, устремленного в широкий мир. Здесь, в этом кабинете, направляют судьбу не только самого Квирина, но и опосредованно - всего неисчислимого Человечества вообще.
   Торлин внимательно посмотрел на членов ДС, рассевшихся вокруг стола. Взгляд его остановился на Арнисе.
   — Вы - дектор ди Кендо?
   — Да, - Арнис кивнул.
   — Я познакомился с вашими предложениями, - заговорил Координатор, - прежде всего, как вы понимаете, мне бы хотелось услышать о кнасторах. Я изучал эти легенды и раньше, но Служба Информации считала их именно легендами, причем с положительным знаком. Юношеский романтизм, борьба, самопожертвование. Однако если эти легенды имеют под собой реальное основание, это меняет дело. В таком случае нам необходимо определиться в отношении кнасторов. Либо они действительно наши союзники, либо враги. Если они наши союзники, то почему до сих пор ни разу не связались с правительством, с Дозорной службой? Если они объясняют это тем, что наш уровень слишком различается, по крайней мере, мы, люди, должны были каким-то образом ощущать присутствие и помощь кнасторов. Ди Энджер?
   Легат кивнул в сторону Кассии. Женщина выпрямилась.
   — Координатор, наш отдел, аналитический отдел проанализировал все операции ДС с момента ее основания. Возможно, мы могли бы говорить о присутствии кнасторов, если бы существовали какие-то моменты, не объяснимые с нашей точки зрения. Но таких моментов не существует. Мы всегда точно определяли количество сагонов на данной планете, момент, когда и кем они были убиты, да и все, даже мелкие детали операций поддаются анализу. Проще говоря, ни разу в наших операциях не было так, чтобы сагон погиб необъяснимым образом, всегда их ликвидировали наши бойцы.
   Торлин кивнул.
   — Да, я ознакомился с вашей работой. Вы правы. Таким образом, вряд ли можно утверждать, что кнасторы - наши союзники. Скорее из анализа обстановки следует, что их просто не существует.
   Кассия добавила.
   — Анализ также не исключает того, что кнасторы - наши противники.
   — Но все же главное для нас здесь - свидетельства Арниса и Ильгет Кендо, - Торлин взглянул на них, - Товарищи, не могли бы вы подробнее рассказать об этом? Фактическая сторона дела мне уже известна. Интересны ваши соображения.
   Арнис выпрямился и чуть придвинулся к столу. Ильгет заметила, что он тоже волнуется. Все-таки волнуется.
   — Здесь мы сталкиваемся с феноменом так называемого духовного развития, - заговорил Арнис, - мы вынуждены уйти из чисто материальной, физической плоскости и коснуться тех областей, где важно состояние человеческой души и духа. В конце концов, сама война с сагонами обязывает тщательнее относиться к этому вопросу. Сейчас для нас - я говорю не о христианах, и не о верующих, а о любом среднем квиринце вообще - уже очевидно, что человек обладает не только физическим телом, что существование разума в форме бестелесной, духовной вполне возможно, сагоны доказали это своим существованием и деятельностью.
   Сейчас это для нас не отвлеченно-абстрактный вопрос. Мы знаем, что в бестелесной форме разум обладает совсем иными возможностями. Будучи в физическом теле, можно научиться, как это сделали сагоны, тесно взаимодействовать с миром невидимым, и это даст человеку ряд возможностей нефизического характера, назовем их магическими. Зачатки магических способностей развивают, например, те национальные системы единоборств, которые подключают владение своей энергией и использование ее в борьбе.
   С очень давних времен существовало два взгляда на духовное развитие. Первый, наиболее простой и очевидный: овладевать силами нефизического мира - полезно и необходимо. Особого вреда это не приносит, а преимущества может дать огромные. По этому пути пошли сагоны, и в сочетании с благоприятной мутацией, это привело к известному нам результату.
   Второй введен, наверное, впервые в Библии: людям следует сосредоточиться именно на физическом мире, овладение миром иным даже вынесено в разряд греха. С чисто практической точки зрения второй подход не вполне понятен. Почему нельзя заниматься тем, что полезно и, вроде бы, безвредно? Но этот подход подкреплен смертью Христа и Его воскресением, обетованием, которые нам даны. Поэтому не только христиане, но даже и не каждый неверующий решится прямо возражать против таких аргументов.
   Чтобы объединить первый путь со вторым, был введен такой аргумент - сам термин "духовное развитие". То есть овладевать миром иным следует не ради практических благ и не из любопытства, а с целью лучшего познания себя и познания Бога. Ну и просветления мира в дальнейшем. И тут же объясняется, что Бог запретил лишь познание мира иного в личных целях, а в благородных - пожалуйста.
   Но в любых целях деятельность остается все той же - овладение силами нефизического мира, овладение собственной нефизической составляющей.
   По-видимому, запрет Библии не случаен. Мы не знаем случаев, когда овладение миром иным приводило бы к хорошим результатам, к действительному духовному росту. Духовный рост - это прежде всего любовь и мир в душе. Прежде всего любовь. Любовь, направленная на мир вокруг, на ближнего. И второе - здравомыслие и неискаженное видение реальности. Сосредоточение на том, чтобы проникнуть в духовный мир, приводит к известному заблуждению гностиков: физический мир ХУЖЕ и ниже духовного, он грязен и низок, в нем ничего нельзя сделать и нельзя достичь Любви. Но мы знаем, что это не так, что величайшие святые жили и действовали именно в физическом мире.
   Духовный мир полон эмоций, ощущений, чувств. Среди них можно найти и те, что близки душе, и приятные. Кнасторы, развиваясь, опираются именно на эти приятные чувства и ощущения, считая их уже проявлениями Божественной Любви. Они на первых ступенях уверены, что движутся к Богу-Любви по ступеням некоей невидимой иерархии. О здравомыслии и неискаженном видении даже речи быть не может для того, кто пытается проникнуть в мир иной.
   Пусть кнастора предназначен для чистого, хорошего молодого человека, искренне желающего приблизиться к Богу и сражаться со злом. И эти лучшие побуждения, к несчастью, используются сагонами - через кнасторов. Кнасторы второго уровня и отчасти первого, уже отлично понимают, кому служат. Им внушают, что в мире нет добра и зла, а есть два великих начала, которые лишь в сознании людей преломляются как добро и зло, на самом же деле едины.
   Анализ показал, что с годами влияние кнасторов, точнее, легенд о них, в квиринском обществе растет. Это начинает требовать нашего вмешательства. В нашем обществе есть внутренний враг. Раскрытие деятельности ДС обязательно приведет к тому, что этот враг активизируется и начнет доказывать, что борьба с сагонами - дело рук кнасторов, а не таких примитивных людей с окровавленными руками, как мы.
   Арнис умолк. Чуть прищурившись, он смотрел на Координатора. Торлин опустил голову, видимо, размышляя.
   — Деятельность кнасторов может облегчить доступ сагонов на планету?
   — Да, - быстро ответил Арнис, - может.
   — Но фактов у нас немного, - произнес Торлин и взглянул на Нилу. Начальница СИ тряхнула пышными кудрями.
   — В последние 12 лет влияние оккультных потоков резко усилилось. Вы видели это в моем докладе. Необходимо разворачивать противопотоки. Причем лучше, если мы сможем противопоставить что-то именно легендам о кнасторах. Рассказать о них правду, по возможности. Но факты - мы практически ничего о них не знаем, кроме того, что завязано на семью Кендо.
   — То есть вам нужны еще факты?
   — Их может найти наше спецподразделение, - тихо сказал Энджер.
   Торлин энергично кивнул.
   — Одной из задач вашей… как вы ее назвали? - Команды Минакс* - будет поиск фактов о кнасторах. Кстати, название…
   — На латыни, но не слишком откровенное, - пояснил Энджер.

*Минакс - грозный (лат)

   — Факты нужны нам и для того, чтобы начать процесс принятия законов о кнасторах. Ди Энджер, я хочу предупредить сразу. На запрещение деятельности любых эзотерических групп мы не пойдем. Это нереально.
   — Я понимаю, - кивнул Энджер. Рэнкис коснулся своей панели, требуя слова. Все обратились к нему.
   — Предположим, Минакс выявит кнасторов. До принятия закона.
   — До принятия закона вы можете арестовать кнасторов или их учеников, - тихо сказал Торлин, - и охранять их как можно тщательнее. Я не могу дать вам официального согласия. Но я понимаю, что у нас нет другого выхода, и в случае возмущения я поддержу вас, насколько смогу. Закон будет принят как можно быстрее.
   Он помолчал.
   — Поймите, товарищи. Похоже, что Квирин вступает в совершенно новую фазу. Такого у нас еще не было. Это даже не военное положение. Мы вводим по сути тайную полицию. Враги где-то здесь, среди нас. Мы объясняем населению суть деятельности ДС. Мне бы хотелось, чтобы Квирин и в этих условиях не потерял своего основного предназначения. Чтобы он остался миром науки и космической экспансии. Не превратился в один из бесчисленных миров, где информационный эфир полон грязи, крови, подозрений. Я понимаю, что речь идет о нашем физическом существовании, и у нас нет другого выбора… - Координатор умолк.
   — Я уверен, - веско сказал Энджер, - что мы сумеем найти правильный путь. Минакс не превратится в тайную полицию, объектами нашей работы будут только кнасторы.
   — Не совсем так, легат, - печально возразила начальница СИ, - вам придется отслеживать все информационные потоки и проверять их на предмет следов эзотерического мировоззрения. Вам придется взять под контроль все группы, начиная с дружеских связей, которые окажутся подозрительными. До определенной степени этот контроль можно будет осуществлять тайно. Но лишь до определенной степени. На Квирине закончилась, похоже, эра информационной вседозволенности. А ваша команда будет напоминать эдолийскую инквизицию.
   — Мы не собираемся преследовать людей из-за того, что их мнение не совпадает с мнением христианской церкви, - возразила центор Бьена. Кантори посмотрела на нее.
   — Вы всего лишь будете выслеживать их, и они заметят ваше пристальное внимание. Для них это будет выглядеть как преследования. Пусть весьма мягкие.
   — Кантори, - произнес Координатор, - никто не обязан жить на Квирине. Тем, кого не устраивает наша информационная среда - не закрыт путь на другие миры. Здесь останутся те, кому работа и друзья важнее, чем детали мировоззрения.
   — Я знаю, - кивнула начальница СИ, - я всего лишь хотела пояснить, что произойдет в дальнейшем.
   — Не следует сгущать краски, - Координатор покачал головой, - мы еще обсудим с вами дальнейшие направления информационной работы.
   Он обратился к членам ДС, напряженно слушавшим его.
   — Ваша работа - пожалуй, благороднейшая из всех. Вы как никто другой на Квирине давно заслужили и славу, и достойную оплату. Да что там говорить, все мы обязаны жизнью именно вам. Но Квирин должен и в будущем оставаться тем же самым миром. Это космическая база, научная - но военная лишь в последнюю очередь. Наверное, мы были слишком благодушны, смотрели на мир через розовые очки. Постоянно забывали о том, в каком окружении мы существуем, что представляет из себя вся наша Галактика. Мы создали оазис науки, искусства, доброты, гуманности. И это прекрасно само по себе, но все больше и больше людей забирает и военная служба, и СКОН, и ДС, и дальше уже нельзя закрывать на это глаза всему народу. И все же мне не хотелось бы превращать наш мир… во что-то иное.
   Энджер протестующе покачал головой. Поднял ладонь.
   — Координатор, вы правы. Давайте не забывать о простом факте. До сих пор мы были уверены, что Квирин абсолютно, надежно защищен от сагонского проникновения. Теперь мы знаем, что у нас давно уже существуют кнасторы, и даже высших ступеней, уже сознательно служащие сагонам. Хотя как давно - возможно, лишь около полувека. Но сагонов нет, и даже развоплощенных - нет. Мы не знаем причины. Почему даже на любой планете Федерации - а они в военном отношении закрыты не хуже Квирина - человека может достать сагон, а на Квирине - нет. Почему на Квирине они даже во сне не приходят. Мы не знаем, почему это так. Но есть очень большое подозрение, что если мы позволим себе как-то изменить коренным образом информационный фон Квирина, сагоны получат к нам доступ. Как раз именно то, о чем вы говорите - оазис мира, добра, любви - именно это, возможно, и служит преградой. Превратите наш мир в обычную военную базу, и возможно, мы потеряем последнюю крепость.
   — Я согласен с вами, легат! - воскликнул Торлин, - мы должны удержать нашу крепость.
   Ильгет и Арнис одновременно взглянули друг на друга - и тут же отвели глаза.
   — Нашу крепость любви и добра, - добавила начальница СИ.
 
   Картошку запекли на углях. Над огнем жарили оригинальное блюдо по предложению Иволги - мясо, нанизанное на витые стальные стержни. Куски мяса получались необыкновенно сочными, пахнущими дымом, а со свежим репчатым луком - так просто божественными.
   Потом Ойланг вскипятил над костром котелок воды и заварил свой знаменитый капеллийский чай.
   — Как, ты говоришь, будет называться это спецподразделение? - спросил Марцелл. Арнис неохотно ответил.
   — "Минакс"… это не точно, рабочее название пока. Но это будет, видимо, после нашей работы на Мартанге.
   Все промолчали. Новая акция ожидалась через неделю, и говорить об этом не хотелось. Арнис знал, что после Мартанги, очередного мира, который предстояло освободить от сагонов, ему будет присвоено звание центора. Оно необходимо по рангу командиру "Минакса".
   — Похоже, нам теперь не будет покоя, - пробормотал Венис. Ландзо взглянул на него.
   — Ну и ладно, это наша работа.
   Тихо и таинственно зазвучала струна. Ласс взял гитару. Иволга посмотрела на него с одобрением.
   — Правильно, Ласс. Хорошее дело, давай споем чего-нибудь.
   Он кивнул. Гитара под его пальцами зазвенела мелодией.
   Узнав, как черна чернота,
   Как железно железо,
   Падай ничком, на руках пустоты не уснешь.
   Тихо - горят глаза,
   Горят далекие звезды,
   Горят парсеки пространства.
   Не жди - ты напрасно ждешь.
   Чистая синяя ночь.
   Не плачь - не стоит свеч.
   Слезы не воск, не капай
   На чистый пространственный плащ.
   Ты не вернешься вернешься,
   Ты встретишь ломкое эхо,
   Ты скажешь "прощай", но снова
   Услышишь "не плачь, не плачь"
   Арнис почувствовал, как тонкие пальцы Ильгет скользнули в ладонь. Он бережно сжал эту руку, любимую до замирания сердца. Он снова почувствовал удивление и счастье оттого, что вот это чудо - с ним.
   До каких пор, Господи? - спросил он про себя. До Мартанги? Я знаю, Ты можешь забрать ее у меня в любой миг. Но спасибо Тебе за то, что сейчас она есть. И даже со мной.
 
   И упадут пространства,
   Звезды в бешеной пляске
   Лягут на путь отхода,
   Лягут. Вернутся на путь.
 
Избегнув вращенья времени,
Ворвешься в пространство ветра,
И, не коснувшись света,
Поймешь: не вернуть. Не вернуть.
 
   Тихо потрескивал костер.
   И молчало над головой бездонное звездное небо.
   Если лечь на спину, положив под затылок ладони, ощущая одной стороной ночную прохладу, другой - чуть жгучее тепло костра, и смотреть вверх, на сплетения звездных дорожек, на мелькающие огоньки флаеров и кораблей, то можно вдруг ощутить, что ты уже почти совсем понимаешь… почти все. Что вот-вот прорвется какая-то завеса, и этот мир перестанет быть загадкой - навеки.
   И что, может быть, смерти нет.
   Есть три вещи, на которые можно смотреть бесконечно. Это море. Это трепещущий живой огонь. И звездное небо.
   Звездное небо, с почти слившимися россыпями дальней светящейся пыли, с черными неожиданными провалами, с диковинными сплетениями светлых узоров, ложащихся в привычный рисунок созвездий.
   И еще чья-то рука коснется твоего плеча, и ты услышишь негромкий разговор, и тихонько в темноте зазвенят невидимые струны.
   Ласс Канорри. Как будто всю жизнь среди нас. Мы еще ничего не знаем о нем, он ни разу не был с нами на акции. Но у него такое же точно лицо. Костер отражается в нем, как в зеркале. И странные синие артиксийские глаза смотрят в огонь безотрывно.
   Вот Ойланг сидит, и не убирает своей руки с плеч Мари, маленькой, темноглазой, притихшей. Ее младшие дети, уже выросшие, Квент и Дик, сидят рядом.
   Вот Иволга с гитарой, и две собаки, черная и белая, лежат справа и слева от нее.
   Тебе придется выбирать, подумал Арнис. Так сказал Дэцин, и он прав, я теперь и сам это понимаю. Уже скоро, на Мартанге, надо будет выбирать - кого послать на смерть. Ласса, который еще может написать много хороших стихов. Вениса - врача. Женщин - Мари, Иволгу, Айэлу… Ильгет. Бесконечно любимую мою. Да всех жалко… Ландзо, Ойли… Господи, за что мне все это?
   Он чуть сильнее сжал руку Ильгет. Любимая повернулась к нему, рукой коснулась его волос.
   — Ты что, Арнис?
   — Не верю, - прошептал он, - что ты со мной.
   Он поцеловал ее руку.
   — Долго ли это будет? - вырвалось у него. Ильгет покачала головой.
   — Не бойся, родной. Мы умрем в один день.
 
   Она была права.Они умерли в один день двадцать пять лет спустя. Это произошло про приговору суда Третьего Круга Ордена Великого Кольца. На планете Калликрон. Кнасторам наконец удалось получить в свои руки командира "Минакса", префекта Арниса Кендо, и его постоянного адъютанта, Ильгет.
   Стоя в кругу кнасторов с опасно сверкающими иоллами, Арнис испытывал некоторую внутреннюю гордость и радость - оттого, что происходит это не на Квирине.
   Стоять ему было тяжело, голова болела и кружилась, на левую ногу не встать. Но он старался не опираться на Ильгет, лишь крепко сжимал ее ладонь. Один из кнасторов зачитывал приговор, голос его гулко отдавался эхом под сводами зала.
   За многочисленные злодеяния, совершенные на Квирине, Калликроне, Дике и других мирах… перечисление…
   Да, ты прав, я совершил все эти злодеяния, думал Арнис. Но мы вышвырнули вас с Квирина.
   Вас там больше не будет. Я надеюсь.
   И еще он думал, что смерть будет легкой, все страшное позади. И жаловаться на на что - он прожил свою жизнь. Только очень, нестерпимо жаль Ильгет. Просто инстинктом - не хочется даже малейшего ее страдания.
   Господи, помилуй. Вот и настало время… Помилуй меня, Господи! Ведь он прав. Я совершил все эти злодеяния. Это я убивал и отдавал приказы убивать. Пытал людей и отдавал такие приказы. Я вел информационную войну и занимался слежкой и преследованием. Это я превратился в чудовище. И я даже не могу сказать, что делал это во имя Твое - я делал это потому, что мне деваться некуда было. Я немилосерден, но я все еще почему-то надеюсь, что Ты будешь милосерден ко мне. Я не знаю, был ли я прав, до конца - не знаю. Прости меня, Господи, пожалуйста, прости! Я даже не могу сказать, что готов ответить за то, что делал - мне нечем отвечать. Я слишком ничтожен, чтобы заплатить за зло, которое делал. Что бы я ни претерпел, адекватной платой это не будет. Но Ты уже заплатил за это зло… Господи, у меня ничего нет, кроме Твоей крови. Прости меня, любовь моя, Христос мой!
   Кнастор стоял прямо перед Арнисом, командир "Минакса" видел, как колышутся складки серебряного плаща.
   — Мы, кнасторы, не занимаемся казнями. Но это лучшее, что мы можем предложить вам. Мы должны вас остановить, ибо зло, принесенное вами в мир, слишком велико.
   Арнис усмехнулся краем рта.
   — Ваше следующее воплощение будет удачнее. Вы можете начать все заново. Ваша жизнь была бессмысленной, префект. Вы посвятили ее войне, убийству, злу. Но мало того физического зла, которое вы творили! Вы принесли неисчислимую бездну духовного зла. Поклоняясь догматам, вы заставили слишком многих отказаться от духовного возрастания и пути к Свету.
   И это то единственное, подумал Арнис, что Господь сделал через меня безусловно хорошего.
   Он взглянул на лицо Ильгет, и снова, как давно уже, лицо это показалось ему ангельским - сияюще-светлым, несмотря на темное пятно крови, рану, запекшуюся на виске. Ей были так безразличны слова кнастора. Она даже чуть улыбалась.
   Арнис почувствовал, что кнастор сделал паузу и смотрит на него. Он должен что-то сказать?
   Но что? Если бы не Ильгет, он был бы счастлив сейчас. Смерть - достойная, в конце концов, умереть в бою у него, префекта, шансов уже почти не было. Да и легкая смерть к тому же, не мучительная, все худшее уже позади. Единственное, жаль Ильгет, страшно будет видеть ее смерть. Хотя возможно, его убьют первым.
   Приятно для самолюбия и то, что кнасторы долго и безуспешно охотились именно за ними, да и устроили весь этот спектакль. Хотя это и бессмысленно, никакого значения не имеют их личности - Ландзо станет еще лучшим командиром "Минакса" (за ним тоже ведут давно персональную охоту). Арнис подумал о преемниках. О своих детях - Андо и Дара давно были в ДС. О дочери Иволги - Эрике, о Йэнне и Лассе Канорри, о множестве сильных бойцов - лучших, чем они сами - которых он оставлял за собой. Нет у Великого Кольца никаких шансов. Их вышвырнут и с Калликрона, как и с Квирина. Ничего не значит наша смерть, кроме бессильной мести.
   — Господь помилует нас, - сказал он, - а вы ничего не добьетесь.
   Он посмотрел на Ильгет. Та произнесла, опустив глаза.
   — Позвольте нам помолиться.
   Кнастор шагнул назад, как бы давая разрешение. Арнис почувствовал знакомый разгорающийся свет впереди, вверху но и как бы внутри. Перед этим светом ничего не оставалось, как встать на колени. Рядом с Ильгет. И опять, по привычке, он стал первым читать молитву, Ильгет повторяла за ним.
   "Господь, помилуй нас!" - "Кирие, элейсон!" - "Кристе элейсон!"
   Они встали. Впереди во тьме висело, чуть касаясь пола, кольцо в человеческий рост из ослепительного чистого света.
   Орудие казни.
   — Идите по одному, - произнес кнастор, нахмурившись. Он стоял рядом, скрестив на груди руки, плащ ниспадал почти до пола.
   Арнис посмотрел на Ильгет. Будет ли это больно?
   — Иди первой, - тихо сказал он.
   Пусть она не видит, как будет умирать ее любовь.
   Ильгет чуть заметно кивнула. Взгляд ее скользнул по лицу любимого, словно запоминая - на Вечность. Она подняла руку и в последний раз перекрестила Арниса.
   Затем пошла к кольцу.
   Она еще раз перекрестилась перед самым горящим ободом и шагнула внутрь.
   Сверкнула молния, и через мгновение от Ильгет не осталось почти ничего. Несколько листков серого пепла, медленно кружась, опадали вниз. Арнис сдержал крик, стиснув зубы, но непроизвольно выскользнула слеза.
   Он двинулся вслед за женой. В этот миг он думал о "Минаксе", о детях, и подходя уже к кольцу - снова о всех тех, кого убивал. Но сумасшедшая, парадоксальная вера в прощение - в милосердие Божье - заставила его перекреститься перед кольцом.
   ЭТО он ощутил как сильный удар, гасящий сознание.
   Лишь на миг. Потом оказалось, что вокруг нет темного зала и кнасторов. Лишь сияющий свет. И рядом он увидел Ильгет - Господи! - совсем молоденькой, как на Ярне когда-то. Золотистой, светлой, сияющей девочкой, и на лице исчезли морщинки и складки у губ, исчезла рана на виске. И больше не было черных точек.
   — Арнис, - сказала она с бесконечной нежностью, - моя радость
   Он понял, что изменился тоже. Ильгет взяла его за руку.
   — Посмотри, дорога…
   Они и в самом деле стояли на дороге - каменистой, белой, блестящей в свете неведомого солнца. Они сделали первый шаг, и тогда только Арнис поднял глаза. И увидел, что они не одни.
 
   — Это твоя песня? - спросила Иволга. Ласс кивнул.
   — Что же это, - произнес вдруг Марцелл, - выходит, что вся эта наша война, весь этот кошмар - только из-за того, что сагоны ищут простого человеческого тепла?
   — Получается, что так, - подтвердил Арнис. Ильгет плотнее прижалась к нему.
   — Ищут и не находят, - пробормотала Айэла, - им так грустно и одиноко там…
   Ландзо сказал негромко.
   — Им очень одиноко. Очень плохо. Они очень тяжело платят за свое бессмертие. Да и кому нужна такая вечность…
   Его пальцы бессознательно теребили щепку. Он вспоминал сейчас Цхарна, бывшего некогда Великим Учителем. Цхарна, так искавшего его дружбы, его - самого простого парня-общинника, каких на Анзоре - миллионы. Так жаждавшего простого общения с ним. И получившего только смертный луч в сердце. Но скорее всего, это был лучший исход их отношений.
   И все примолкли. Может быть, каждый вспоминал сейчас свои встречи с противником, и каждый повторял в душе - именно так.
   Они просто ищут любви.
   — Господи, - произнесла Айэла, - чего им стоило бы просто попросить об этом. Просто, по-человечески… я понимаю, что они не люди. Но неужели никто из людей не может ответить на эту их жажду?
   — Люди могут ответить, - Ильгет подняла лицо, блики костра заплясали в зрачках, - только сагоны не способны понять и принять этот ответ. Если нет любви в собственной душе, бессмысленно искать ее вовне. Никто не зажжет в тебе этот костер, никто, кроме Бога. И если человек отвечает сагону всем сердцем, искренно, он становится сагону неинтересен, потому что и распознать любовь, и насладиться ею может только тот, кто сам умеет любить. А если человек не отвечает, сагон старается заставить его это сделать - любой ценой. Получить любую искреннюю реакцию, хоть боль и ненависть. И лишь эти краткие миги, когда еще манит внутри чужой души некая тайна, надежда на лучшее - лишь эти миги сагон живет по-настоящему… И лишь ради этого они ведут войну против нас.
   Ильгет обернулась. Сзади послышались легкие шаги. Две небольшие фигурки приближались к ней. Ткнулись с размаху - теплое, мягкое, с удивительно белыми сияющими волосенками. Дара. Вскарабкалась к маме на руки. Андо, всегда холодноватый и сдержанный сел рядом.
   — Не спится? - спросила Ильгет и не удержавшись, чмокнула Дару в щечку.
   — Не-а.
   — Как там остальные? Эльм?
   — Дрыхнут, - солидно ответил Андо, - а мы тут с вами посидим.
   Ильгет нашупала руку мальчика, сжала ее.
   — Совсем большой ты стал, Андо, - заметил Ойли, - скоро к нам в ДС?
   — Типун тебе на язык, - обиделась Ильгет.
   — Скоро, - спокойно ответил Андо, - я сейчас в третью ступень перехожу. Года за два думаю к выпускному подготовиться, а потом сразу в Милитарию.
   — Ох, боец растет, - пробормотал Арнис.
   — А я тоже буду воевать против сагонов, - сказала Дара, прижимаясь к маминой груди.
   — Вот уж без тебя там точно не обойдутся.
   — Пап, это что? - Андо показал на чьи-то бортовые огни четверкой, тающие в черном небе.
   — По-моему, рейсовик, - ответил Марцелл, сидящий рядом, - на Бетрис. Или на Люцину.
   — По расписанию на Люцину, - заметила Айэла, - я на днях летала туда к сестре, так что помню.
   Ильгет покосилась на девочку - та, кажется, засыпала. Дара до сих пор часто приходила в кровать к родителям. А когда их не было дома - к бабушке. Даже младший, Эльм, спал у себя, а вот Дара так и привыкла.
   Надо будет отнести ее в палатку, когда заснет совсем. Надежды уложить Андо, конечно, никакой - так и будет сидеть со взрослыми. Смотреть в звездное небо, гадая, каким кораблям принадлежат цветные летящие искры, вдыхать терпкий дымок костра, наслаждаться солидным обществом бойцов ДС.
   Ильгет посмотрела на Арниса.
   — Ты чего улыбаешься?
   — Просто так, - сказал он, - кажется, Иль, погода завтра будет хорошая.

2005 г.