Завацкая Яна. Кольцо и крест

   Но серетанскую делегацию задержал отряд ДС и в настоящее время серетанцы изливали свое возмущение на одной из сконовских баз. А вместо этой делегации на Анзору прибыл Дэцин со своими людьми.
   Арнис считался специалистом в области индивидуального оружия близкого боя. В последние дни он работал на заводе по производству боеприпасов, расположенном неподалеку от Баллареги, в соответствующей юношеской общине. Да, на этом заводе работали только подростки и молодые люди - от 9 лет (как положено по Заветам Цхарна) и до 23-24, до женитьбы или перевода во Взрослую общину.
   Арнис медленно шел по сборочному цеху, вглядываясь в лица девушек, стоящих вдоль конвейера. В этом цеху работали почти исключительно девушки. Маленькие ловкие руки проворно собирали запалы для гранат, медленно ползущие по ленте, разговаривать работающим было некогда. Лица все бледные и болезненные. Не обязательно худые, нет, есть и полные, но почти не встретишь здорового красивого лица, глаза не блестят. Биофабрика, вот на что это похоже, подумал Арнис. Девушки обменивались короткими репликами, работали слаженно, легко… И так десять часов в сутки. Десять часов собирать запалы для гранат, которые кто-то там будет швырять в противника, а кто-то, может быть, подорвет себя, чтобы не попасть в плен. Иной жизни они себе просто не представляют. И еще - все они были немного похожи на Ильгет. Непонятно, чем… может быть, этой слабой болезненностью? Так вроде бы Ильгет сейчас выглядит не так уж плохо, она здорова… нет, понял Арнис, Ильгет как раз этим и отличается от квиринок. Она никогда не выздоровеет до конца. В ее глазах так навсегда и застыл этот непостижимый страх, словно робость перед жизнью, и лицо навсегда останется поблекшим и серым, его можно чуть-чуть оживить косметикой, но по сути оно вот такое, и даже не сказать, в чем тут суть, ведь цвет лица, свежесть кожи, блеск глаз - все совершенно нормальное. Может быть, выражение? Его нельзя уже изменить, как нельзя удалить черные точки с лица. Пожалуй, вот выражением Ильгет и напоминает этих лервенских девчонок, ближе к ним, чем к нам, выросшим на Квирине. Острая жалость коснулась сердца. Арнис замедлил шаг.
   Ничего. Это тот случай, когда он сможет помочь. Этим девочкам - тоже. Рано или поздно на Анзоре прекратится война, жизнь станет другой.
   Две девочки лет десяти, в таких же серых халатах и платочках, закрывших волосы, быстро подметали цех, протискиваясь между линиями конвейера. Арнису вспомнилась Арли. Иль наверняка пишет о ней, но когда он получит эти письма? Девочки работали сноровисто, их движения казались судорожными. Господи, подумал Арнис, помоги мне изменить их судьбу. Я не хочу, чтобы они страдали. Я не хочу, чтобы они жили в рабстве. А они ведь живут в рабстве, может быть, худшем, чем на планетах Глостии.
   Они такие же, как Иль, как Арли. Их мог бы кто-то любить. Они так же хотят любви, ласки, тепла. Но они не знают даже своих родителей. Как доверчиво тянется Иль к ласке, как расцветает ее лицо, как легко сделать ее счастливой. И эти девочки - точно так же. Всех жалко, но особенно почему-то жалко девчонок.
   Арнис миновал линию, вышел в проход, над которым сиял лозунг - на красном белые крупные буквы:
   "Под знаменем Цхарна - вперед, к победе!"
   Лозунгов здесь очень много.
   — Гир инженер, - негромко сказал кто-то у него за спиной. Арнис обернулся.
   — Добрый день, гир Эгарен.
   — Добрый день, - рядом с Эгареном, директором завода, стоял какой-то незнакомый тип, очень длинный, светлоглазый.
   — Позвольте вам представить, гир Кендо - это наш Старший Воспитатель общины, Тээри.
   Арнис слегка поклонился по-лервенски.
   — Меня зовут Кендо, я…
   — Я наслышан о вас, гир Кендо, - сообщил старвос, улыбаясь, - значит, будем перестраивать наш завод? На современный, так сказать, лад?
   — Ну, перестраивать - это уж ваше дело, - сказал Арнис ему в тон, - я всего лишь помогу, проконсультирую… Я простой инженер.
   Завод собирались перестраивать для производства аннигилирующих зарядов. Собственно говоря, проще было бы построить новый, даже старые корпуса использовать - и то глупо, их придется укреплять. Но так уж решило правительство Лервены. И Дэцин поддерживал эту мысль - ведь именно военные заводы и были целью разведки.
   — Если у вас есть немного времени… - Тээри доверчиво коснулся его рукава, - я бы хотел с вами побеседовать.
   Арнис внутренне порадовался, это неплохо. Возможно, удастся заглянуть в какие-то еще неизвестные уголки Общины. Он посмотрел вопросительно на Эгарена.
   — Я вам не нужен, гир директор?
   — В два часа, как договорились, мы проведем планерку, все посмотрят ваши чертежи, и окончательно распределим все. Как положено, - добавил директор, - а до тех пор… что ж…
 
   Арнис с Тээри мирно пили чай (лервенский горьковатый напиток) в Уголке Общинника. Сейчас Уголок пустовал - все были на производстве. Арнис разглядывал плакаты, развешанные по стенам, призывающие к труду во имя Цхарна, к дисциплине и чувству общности.
   Идеальная питательная среда для сагона. Общинники, не знающие семьи, разрозненная масса, постоянная промывка мозгов, мужчины сплошь наркоманы. А самое главное -идеология, уязвимый пункт. Беда в том, что в массовую идеологию очень уж легко встроиться сагону и переделать ее под себя. Когда информационный поток так однороден, достаточно лишь стать его источником…
   Ведь в Бешиоре сагон перестроил под себя само христианство! Пусть оно выродилось в ересь под его влиянием, но ведь первоначальный источник был абсолютно чист. Пусть Церковь где-то и сохранилась в Бешиоре - в лице, может быть, двух-трех гонимых, но ясно ощущающих в сердце Христа, людей. Но сама Бешиора изменилась до неузнаваемости.
   Так и здесь в Лервене… откуда возник этот таинственный культ Цхарна? Неважно, главное, что сейчас сагону очень легко использовать культ для себя. Возможно даже, что Цхарн - и есть тот самый сагон. Вот только доказать это сложно.
   Гир Кендо, вам, наверное, странно здесь? - Тээри доброжелательно улыбался, - наш энтузиазм, - он провел рукой, указывая на плакаты и лозунги.
   "Это говорит не об энтузиазме, а о необходимости его искусственно накачивать", - подумал Арнис. Вслух он сказал.
   — Да, непривычно, конечно. У нас на Серетане все иначе. Но думаю, что это не будет препятствием для нашего сотрудничества.
   — Да, конечно, - согласился Тээри. Отхлебнул чай. Интересно, подумал Арнис, они этот свой наркотик - сенсар - в чай не добавляют? Что-то голова стала подозрительно легкой. И спросить неудобно.
   — Да… ведь люди - это моя специальность, гир Кендо, - продолжил старвос, - я всю жизнь работаю с людьми, с молодыми ребятами.
   — И девушками, - ляпнул Арнис. Он сказал это, потому что лица девушек с конвейера все стояли перед глазами, но прозвучало - как скабрезность.
   — Да, конечно, и с девушками тоже. И с детьми, ведь здесь живут и дети, - добавил Тээри.
   — Ну, я чистый технарь, - неопределенно сказал Арнис.
   — Вот и нововведения эти… они меня беспокоят, скажу вам откровенно, гир Кендо. С технической стороны все это хорошо и прекрасно. Мы будем выпускать… если я ошибаюсь, поправьте меня - эти самые аннигиляционные заряды, очень эффективно, просто замечательно. Но вот что будет с нашими людьми… Ведь для производства этих зарядов нужно всего около… кажется, два десятка людей, так?
   — Даже меньше. Но хорошо обученных, - подтвердил Арнис.
   — И вот как же быть с остальными?
   Арнис пожал плечами.
   — У вас много детей. Они могут просто учиться. У нас дети не работают.
   — Хорошо, оставим этот вопрос, хотя согласно нашим представлениям, труд на благо общества - необходимый компонент воспитания. Но как же быть со взрослыми - ведь здесь их тоже много? Чем их занять? Я понимаю, вы не специалист… просто делюсь сомнениями. Как этот вопрос решается на Серетане - ведь вы высокотехнологичное общество?
   Господи, как же там у них на Серетане?
   — У нас воспроизводство населения давно прекращено, и людей достаточно для того, чтобы обслуживать существующие предприятия… многие работают в сфере обслуживания, ну, вы понимаете - отели, транспорт, больницы, туризм, развлечения. Может быть, у вас должно будет увеличиться количество развлечений? - предположил Арнис, - у вас очень суровая обстановка.
   — Вот об этом я и говорю, - сказал Тээри, - наш аскетизм и суровость - основа идеологии. Мы счастливы именно нашей бедностью, нашим полувоенным бытом. Вы знакомы немного с Заветами Цхарна?
   — В общих чертах, - Арнис знал эти Заветы наизусть.
   — Я даже не представляю, как мы будем жить, если у нас появится большое количество незанятых рук… отели, вы говорите, туризм, развлечения? Как это согласовать с нашим порывом вперед, с нашей пассионарностью? Я говорю сейчас не о нашей Общине, я о целом.
   — Исследуйте Космос, - Арнис пожал плечами, - перестраивайте свой мир, основывайте колонии на иных мирах. Уж для пассионарности приложение в мире всегда найдется.
   — Космос, - с сарказмом вздохнул Тээри, - это же несерьезно, вы разве не чувствуете? Космос холоден и чужд человеку. Ведь и вы, серетанцы, не очень-то стремитесь к его исследованию.
   — Да, но нас устраивает жизнь на планете.
   — Я боюсь, гир Кендо - я не предъявляю вам претензий, вы-то простой исполнитель - но я боюсь за нашу страну. Война, нищета, бедствия - все это не так опасно для нас, как сытость и благополучие. Сытость сразу погубит наши Заветы, нашу Общину.
   Господи, подумал Арнис, так имеет ли право на существование община, которая в принципе не допускает, что люди могут быть сытыми и благополучными?
   — И если говорить даже вот о стоящих передо мной насущных задачах… Все так непросто! - пожаловался Тээри, - как мне справиться с моими людьми? Они не смогут жить в безделье. Начнется анархия. Даст ли нам правительство новое задание? И какое? А если ваши технологии внедрят повсеместно? У общинников появятся собственные дома, питание станет общедоступным, они станут богатыми - и что мы им скажем тогда? Они же превратятся в толпу зверей.
   — Гир Тээри, - мягко сказал Арнис, - Но ведь на других планетах люди не превращаются в зверей, несмотря на богатство. По крайней мере, не все и не везде. Я думаю, что и у вас обойдется.
   — Ну хорошо, гир Кендо, - согласился Тээри, - но вот поставьте себя на мое место. Вам вообще случалось руководить людьми?
   — Да.
   — На производстве?
   — Не только. Я был офицером. Раньше. Случалось.
   — Тогда вы сможете представить мое положение. Вот поставьте себя на мое место. Хорошо, если нам дадут новое задание, скажем, отправят на лесоповал. А если нет? А возможно, что и нет, руководству сейчас не до того, все увлечены этими вашими технологиями, да и война идет. У вас остается пять тысяч ребят, молодежи, совершенно ничем не занятой и не привыкшей к досугу. Что бы вы сделали? Если работы нет…
   — Я не совсем понял. А зарабатывать на жизнь…
   — Нет, это несущественно. У нас снабжение не связано с производством, нас будут кормить все равно. Просто подумайте, чем их занять.
   Арнис задумался. Отхлебнул чаю - ну и гадость все-таки… и без сахара.
   — Наверное, можно было бы перейти к сельскому хозяйству, - предположил он, - если вам не помогут сверху. Может, есть какие-то дополнительные производства, которые можно развернуть? Ну там, мебель делать или еще что. И у вас тут свободного пространства много, на Серетане этого почти нет, вы можете распахать степь, засеять чем-нибудь, вырастить. Животных завести сельскохозяйственных. Я посмотрел, чем у вас кормят общинников - это же есть невозможно. Они хоть мясо иногда получают?
   — Хотя мясо Цхарном не рекомендуется к употреблению, но раз в неделю получают, - ответил старвос.
   — Вы очень бедно живете, а можно было бы что-то сделать. Потом, можно пока жилые корпуса перестроить, - Арнис начал увлекаться идеей, - ремонт сделать, покрасить. Для девушек организовать швейную мастерскую, пусть сошьют новую форму… если, конечно, вам сверху ткань выделят, ведь купить у вас нельзя, я так понимаю? Ну и организовать их досуг. Может, вечернее образование какое-нибудь? Спорт можно, кружки спортивные. Да мало ли что можно… театр организовать, например.
   Арнис замолчал. Так, кажется, квиринца понесло. Не надо забывать, что ты - серетанский торговец. Но что можно было бы сказать не выходя из образа? Только "не знаю, меня это не касается". А разговор ведь интересный! И куда-то он еще выйдет?
   Тээри скептически улыбался.
   — Все, что вы предлагаете, гир Кендо - это прекрасно звучит. Беда только в том, что это никак не совместимо с нашей жизнью. С нашими заветами. Мы так воспитаем не цхарнитов, а каких-то индивидуалистов. Думающих не о стране и Общине, а о своем брюхе, о досуге, о чем угодно, только не о Главном. Но самое-то главное - может быть, с серетанцами это бы и получилось, не спорю. Но с нашими… Вы вообще-то с нашими людьми знакомы?
   — Ну… немного. Я больше, конечно, общался с руководством.
   — Пойдемте, гир Кендо. Познакомитесь немного.
 
   — Они сейчас все на производстве, но упаковочный цех у нас сейчас простаивает, у девушек выходной. Я бы предпочел вам показать юношей, это более наглядно, но…
   Тээри достал какой-то пульт, пощелкал кнопками, и стенной экран засветился.
   — Вот посмотрите. Пожалуйста.
   На экране возникла комната с шестью железными койками, шкафом и столом. Девушки - лет семнадцати - в тех же серых робах (юбка, куртка), только без платков - сидели и лежали на койках. Те же испитые серые лица, постоянное выражение затравленности в глазах. К счастью, никто не переодевался.
   — Вы наблюдаете все комнаты? - безучастно спросил Арнис, - постоянно?
   — У нас есть такая возможность, - ответил Тээри. На экране одна из девушек - с рыжеватыми пушистыми волосами - лениво произнесла.
   — Мики, ты мне компанию не составишь? Курить хочется, сил нет.
   — Ну кури, - буркнула другая, смугленькая и миниатюрная. Третья, лежащая на койке с вязанием в руках, сказала:
   — Диль, ты когда-нибудь влипнешь, это точно. И нас еще подведешь.
   — Да ну тебя, - рыжая Диль вскочила, направилась почему-то в угол, присела на корточки. И вскоре в ее руках оказалась самокрутка, она задымила. Вернулась на койку.
   — Так, - пробормотал Тээри, - вот, пожалуйста, полюбуйтесь! Как я вовремя включил… Я это давно подозревал. Вы знаете, девушкам запрещено курить сенсар. Они будущие матери. Они это знают, но - вот видите, пожалуйста. От юношей нахватались. И еще неизвестно как, вполне возможно, что за сенсар они платят натурой, если вы понимаете, что я имею в виду! Великий Цхарн! Гир Кендо, вы хотите составить мне компанию? Заодно познакомитесь с нашими людьми поближе.
   Они спустились на второй этаж общинного здания. Удивительно, думал Арнис, везде одна и та же обстановка, неровно крашенные грязные стены, выше уровня головы - побелка, и на стенах сплошь - лозунги, стенгазеты, плакаты… И везде ощущение казенного. Даже на какой-нибудь космической безатмосферной базе, и то более теплая домашняя обстановка.
   А ведь это их дом. Здесь они живут, растут, взрослеют. Тээри распахнул дверь в спальный отсек.
   — Здесь у нас живут взрослые.
   Знаю, подумал Арнис. Дети живут чаще всего в огромных спальнях человек по сто. Тээри открыл дверь одной из комнат, не озаботившись тем, чтобы постучать. Арнис успел заметить, как судорожным движением рыжая Диль спрятала самокрутку. Девушки мгновенно повскакивали с мест. Мики быстро застегивала кофточку - она валялась на кровати, и застежка разошлась сама собой. Тээри направился прямо к Диль.
   — Итак? - спросил он, остановившись против нее. Девушка промолчала, - покажи карманы.
   Диль стояла, не двигаясь, лицо ее - некрасивое, скуластое и почти квадратное, быстро наливалось краской.
   — Пятьсот шестая, - сказал Тээри внушительно, - я жду.
   В его голосе был напор. Арнис испытывал страшную неловкость, сцена была отвратительной… Но что же сделать? Диль вдруг выхватила из кармана самокрутку, которая мгновенно оказалась в руках старвоса.
   — Да, - удовлетворенно-скорбно произнес Тээри, - я так и думал. Очень печально. Очень!
   Рукава серой робы были коротковаты Диль, и на запястьях Арнис заметил четкие белые полоски, номер, навечно вбитый в кожу. Взгляд девушки был затравленно-нахальным, лицо - грубым и серым, она выглядела нездоровой и некрасивой, как и все здесь. Пожалуй, только рыжеватые пушистые волосы придавали ей очарование. Луч света вдруг упал сквозь окно и заискрился в ее волосах, и сердце Арниса вздрогнуло, он узнал этот золотой оттенок. Так же вот искрились на солнце волосы Ильгет… гораздо темнее, к тому же гладкие - но вот так же они сияли.
   Тээри обвел взглядом остальных, притихших своих подопечных.
   — И как вам не стыдно! Ваша подруга, член общины, на ваших глазах губит себя и свое здоровье… И вы не остановили ее! И я до сих пор не знал об этом, и узнал только благодаря случайности!
   — Гир Тээри…
   — Мы хотели, - две девушки заговорили одновременно.
   — Мы хотели вам сообщить, как раз сегодня…
   — К сожалению, вы не успели, - саркастически заметил Тээри, - все получают по двое суток административных работ. А ты, - он посмотрел на Диль, - твое поведение будет рассмотрено на сегодняшнем собрании…
   Девушка опустила голову.
   — И сегодня в девять я жду тебя в моем кабинете.
   Диль вздрогнула. На лице ее вдруг возникло искательное выражение, наглости не осталось и следа.
   — Гир Тээри… у меня это в первый раз, я клянусь вам. Я никогда раньше… простите меня! Пожалуйста, простите! Дайте мне тоже административную… я сколько угодно буду работать! Пожалуйста!
   Тээри молча повернулся и вышел. Арнис последовал за ним.
   — Гир Тээри, - негромко сказал он в коридоре. Старвос обернулся.
   — Вы не можете… по моей личной просьбе… простить эту девушку?
   Лицо старвоса скривилось.
   — О чем вы, гир Кендо? Вы видели, какие они? И это еще лучшие. Вы еще не видели наших юношей. Это стадо, толпа.
   — Что будет этой девушке? - спросил Арнис, - болеизлучатель?
   — Поймите, гир Кендо, вы не знаете нашей жизни. Вы даже не представляете, что здесь может начаться, если хоть что-то изменить. А что касается девушки… вот я сейчас ее прощу, а завтра она опять найдет сенсар.
   — А если не простите - это поможет? Ведь наркотическая зависимость…
   — Не поможет, - согласился Тээри, - но другим будет неповадно. Эти пятеро прекрасно все видят, и они не начнут курить.
   — Но ведь ее жизнь - это ад, в таком случае.
   — А вы хотите превратить в ад жизнь всех остальных?
   Арнис помолчал, проглатывая горечь. Здесь ничего не сделаешь. Ничего… надо ждать. Господи, помилуй и помоги нам!
   — Наверное, вы правы, - с трудом сказал он, - но у вас тяжелая работа.
 
   В конце января в Коринте выпал снег.
   Он лежал, сверкая на солнце, превращая мир в волшебный белый чертог, и в церкви святого Квиринуса, внутри, казалось, что сам этот храм - лишь ледяное продолжение сказочного мира снаружи.
   Ильгет с полным, округлившимся животом, такая счастливая, и годовалая малышка Арли, которая отнеслась к отцу с легким недоверием и вовсе не стремилась идти к нему на руки. Мир. Жизнь. Ильгет почти все время улыбалась.
   — Я больше не хочу оставаться без тебя. Никогда.
   — Неужели по склизким соскучилась?
   — По тебе. А что склизкие - суета сует.
   Ильгет писала новую книгу. Совсем на нее непохоже. Книга о Кьюрин. В общем-то, давно известная на Квирине легенда. Ильгет обычно не тянуло к историческим романам. А ведь Кьюрин - реальный человек, пусть информации о ней и сохранилось немного. Даже фамилии никто не знает, а впрочем, были ли на Таире фамилии? Кьюрин ведь родом с Таира, ее планета была первой уничтожена в самой первой сагонской войне.
   Арнис читал книгу, Ильгет сидела рядом, жадно глядя ему в лицо, ловя выражение.
 
   "Все забывается. Но в тихую звездную ночь я помню, Кьюрин, и я смотрю, как ты, в черную бездну, и нет возвращения, нет забвенья, нет тишины.
   Я помню, она стояла на Палубе, и как зеркальная поверхность, Палуба разделяла две пропасти, и сверху, и снизу сверкали звезды в черной пустоте. И казалось, она отражается в Палубе, маленькая, тонкая Кьюрин, и казалось, в ее глазах отражается Ночь. И Ночь не давала ответа, и не давала приюта, и отпускала с миром в вечное, далекое странствие…
   Кьюрин подключила орудия левого борта, и на ходу, зигзагом успела выстрелить, и вжимаясь в кресло - до тошноты, до боли в костях - успела увидеть расцветающий огненный шар. На миг она осознала себя, удачный выстрел и струйки пота, стекающие под тельник. Потом команда, гнусавый в шлеме голос Тайдера: "Курс один - шестнадцать", и пальцы скользнули по клавишам".
   У них там, в третьем столетии Квиринской эры, еще были клавиши управления, и неуклюжие скафандры вместо бикров, и космические истребители, больше похожие на летающие гробы. Правда, ощущения в целом, ощущения от космического боя были те же самые. Видимо. Кьюрин была похожа на Ильгет. Арнис читал, и видел Ильгет - на огромном боевом крейсере 3го столетия, в тесной кабине истребителя.
   В сагонском плену.
   История Кьюрин знакома каждому. По ней уже писали что-то и снимали фильмы, но всегда - в разной интерпретации.
   Девушка с Таира, планеты слаборазвитой и далекой, сразу захваченной сагонами, случайно попала в квиринский космический флот, выучилась, стала пилотом-истребителем. Во время выполнения боевого задания попала в плен.
   Психология и образ действий сагонов и в Третьем столетии не отличались от нынешних. Известно, что Кьюрин выдержала встречу с сагонами (Бог ты мой, если бы хоть с одним!), сохранив личность. Арнис с ужасом ждал описания этой встречи, но Ильгет просто пропустила ее. Может быть, переживать такое заново - не решилась. Описала лишь ужас ожидания, короткий допрос, сагоны стремились получить всю возможную информацию о человеческом крейсере - и потом Кьюрин беспомощную, парализованную, с исколотой иглами душой. Дальше шла часть, известная из истории - Кьюрин была спасена из плена. Спасена сагоном. В первый и единственный раз такое случилось - сагон испытал любовь.
   Любовь сагона и человеческой девушки! Арнис, как и большинство бойцов ДС, считал эту легенду романтической глупостью.
   Хорошо, со стороны девочки в этом нет ничего удивительного. Сложно ли сагону внушить любовь к себе? Он убедил ее, что стал ее спасителем. Что он - не такой, как те, остальные. Что он даже ради нее пошел на конфликт с соплеменниками. Он выхаживал ее и лечил, научил двигаться и ходить заново, избавил от страшных приступов боли. Он читал ее мысли, понимал чувства. Сложно ли Кьюрин было влюбиться в такого?
   Но сагон? Лишь тот, кто безнадежно далек от реальности, может предположить способность сагона к любви. Арнис встречал сопливые розовые повести о сагонских страстях, они не вызывали ничего, кроме смеха.
   То, что отношения сагона и Кьюрин действительно существовали - факт. Очевидно, что сагоны ничего не получили от девочки под пыткой, и попробовали другой путь - вызвать ее доверие. Ее любовь. Действия Хайки, заставившего Кьюрин влюбиться в него, были продиктованы холодным расчетом. Он управлял и манипулировал ее искренними чувствами. Заставлял раскрыться до конца, и тогда - тогда уже получить из ее мозга необходимую информацию, скрытую психоблокадой.
   Ему не удалось взломать психоблокаду, и тогда сагон бросил Кьюрин.
   Согласно легенде, она смогла вернуться на Квирин и родить - или по крайней мере, частично выносить - ребенка. От сагона. Это снова вызывало большие сомнения - сагоны не рождаются. Но впрочем, предположить, что способность к зачатию у них сохранилась - почему бы и нет? Кьюрин умерла сразу после родов или, возможно, еще будучи беременной, так что ребенка доращивали искусственно.
   Ребенок вырос обычным человеком и погиб через 20 лет во Второй Сагонской войне.
   Вот и все, что было известно. Ильгет пока описала отношения сагона и Кьюрин. Она синтезировала оба известных варианта. Да, Хайки получил задание (или как это происходит у сагонов?) Он должен был, манипулируя чувствами девушки, получить нужную информацию. Однако, занимаясь этим, сагон и сам начал что-то ощущать. Чувства. Приязнь. Восхищение. Нечто вроде любви.
 
   " - Почему ты считаешь, что именно ваша этика является наиболее передовой? Способствует ли она вашему выживанию? Все эти прекраснодушные рассуждения - чего они стоят перед лицом Жизни и Смерти? Вселенная равнодушна, знай это. Это все у вас идет от младенческих иллюзий существования некоего Высшего существа, уж конечно, доброго и мудрого, или, если сложнее, Вселенского добра, света и тому подобного. Я знаю о мире куда больше тебя. Я говорю - ничего этого во Вселенной нет. Мы знаем иные миры, то, что вы считаете подпространством. Мир сложнее, чем вы думаете. Но в нем нет никакой вселенской любви. Каждый здесь - сам за себя. Мы не жестоки с людьми. Жестокость вообще бессмысленна. Люди для нас - такой же фактор природы, который нужно покорить или, если это невозможно, уничтожить.