Страница:
Женщина так ничего себе, с выдержкой. Только голову наклонила, да выражение глаз изменилось на миг.
– Я сестра Ильта, – тихо сказала молодая девушка, – Анта.
Я посмотрела на нее.
– Меня зовут Синь. Просто Синь.
– Синь, – повторила мать Ильта, – ты… ничего, что на ты? Мы уже пережили гибель Ильта, мы не надеялись, что он вернется. Я чувствовала… Ты расскажи нам, как это все произошло.
И я стала рассказывать.
Суд состоялся прямо в моей собственной камере.
Это была не виртуальность, конечно, но очень к ней близко. Мне надели шлем, и я увидела уже не шаровидный экран, а собственно зал суда – небольшую комнату с круглым столом. За столом сидели семь человек, и один из них, в форме ско, указал мне место в сторонке, где стоял высокий жесткий стул.
Возможно, все эти люди находились в разных местах Квирина и лишь встретились здесь для сетевого суда. Но видимо, все они носили не виртуальные облики, а свои обычные, как и я.
Здесь было три женщины и четверо мужчин. Ско – тот самый, которому я прострелила колени при задержании. Остальных я не знала, но на табличках перед ними стояли имена и специальности.
Впрочем, профессию одного из них можно было угадать и так – это был священник в сутане. Квиринский священник, христианин, конечно.
Еще была одна женщина-ско, незнакомая мне, на табличке перед ней стояло «центор» (это у них довольно высокое армейское звание), женщина – врач, и еще одна – «член Координационного совета». Ничего себе однако, Координационный совет, опора Координатора, высшая власть на Квирине.
Специальности еще двух мужчин были обозначены как «Наблюдатель Комиссии Этического Свода Федерации» и «Старший Контролер Службы Информации Квирина».
Раненный мною ско начал перечислять мои преступления.
– Мы рассматриваем дело Синагет Ледариэн, – сказал он, – уроженки Серетана, стандартный возраст – 29 лет, имеет одну дочь 5 лет. Вот уже на протяжении 10 стандартных лет Ледариэн занимается профессионально космическим разбоем. Ее преступная деятельность началась на Глостии-4, где Ледариэн находилась в качестве жертвы известного шибага Аригайрта, в рабстве. Благодаря полученному на Серетане образованию ей удалось бежать и угнать корабль, а также освободить некоторую часть жертв Аригайрта – все они избрали путь преступлений вместе с Ледариэн. С этого момента Ледариэн на протяжении 10 лет с небольшим перерывом занималась пиратством в Космосе. Она с помощью своей команды захватывала корабли, брала в плен пассажиров и команды, полностью присваивала себе и разрешала своим людям присваивать имущество, находящееся на корабле. В процессе захвата погибло множество невинных людей. Общее число жертв Ледариэн и ее команды исчислено приблизительно в 120 человек.
Я обвиняю Ледариэн в гибели 120 невинных людей, захвате около 70 кораблей разного тоннажа и присвоении имущества, находящегося на этих кораблях.
Ско умолк. Заговорила женщина-центор, сидевшая рядом с ним.
– В ходе следствия выяснились некоторые обстоятельства, их необходимо учесть. Деятельность Ледариэн в качестве шибага была нестандартной. Например, она по принципиальным соображениям запретила продажу людей в рабство, и действительно – незаконно захваченных людей у нее не было никогда. Отказалась она и от распространения наркотических средств, а также запретила их применение своим подчиненным. Для шибага это необычные действия, на мой взгляд, они свидетельствуют о проявлении доброй воли у Ледариэн. Кроме того, она не была связана с какими-либо другими шибагами, и находилась в состоянии конфликта практически со всеми глостийцами.
Члены суда стали высказываться по очереди. Заговорила женщина-врач.
– У Ледариэн есть пятилетняя дочь, не имеющая других родственников. Мы должны учитывать это при вынесении приговора.
Член Координационного совета – женщина:
– Глостия является нашим противником в Галактике. На пресечение деятельности шибагов мы тратим огромные силы и средства. Которые могли бы быть потрачены на улучшение условий жизни многих народов Галактики, на колонизацию и исследования космоса, на противосагонскую оборону. Понятно, что не все шибаги, тем не менее, заслуживают самых крайних мер наказания. Не все – но по крайней мере те из них, чья деятельность в Галактике была заметна и известна. СКОНу уже на протяжении восьми лет известен позывной «Я, дикая Кошка». Нам ни разу не удавалось задержать Ледариэн или нанести ей ущерб. Надо признать, что перед нами – талантливый в военном отношении сильный преступник. К сожалению, как мне ни неприятно об этом говорить, общество должно быть надежно избавлено именно от таких людей.
Священник:
– Общество, безусловно, обезопасить нужно. Но это можно осуществить путем пожизненного заключения Ледариэн на Сальских островах, ведь отсюда невозможно совершить побег. Ледариэн – не стандартный шибаг, ее душа может быть возрождена к жизни, она способна к покаянию, возможно, ей не хватает некоего толчка. Общество имеет право защитить себя, но насколько это возможно, оно должно щадить индивидуальность, тем более, проявляющую волю к добру и праведной жизни, насколько это возможно было в тех условиях.
Член Комиссии по этике:
– Этический свод Федерации допускает в исключительных случаях смертную казнь преступников. Нам остается лишь выяснить, имеем ли мы дело с исключительным случаем. На мой взгляд – да, имеем. Несмотря на все прекрасные качества Ледариэн, на ее материнство, а также молодость и привлекательность, эта женщина является одним из самых опасных – талантливых, и потому опасных – преступников Галактики. Во всяком случае, она безусловно входит в ряд крупных известных шибагов. Да, Бог щедро одарил эту женщину талантами, но увы, все они были направлены против общества. И надеяться на то, что тюремное заключение поможет Ледариэн одуматься и измениться, было бы наивно.
Член Службы Информации – СИ.
– С точки зрения информационного потока осуществление смертной казни сейчас исключительно невыгодно. Общество настроено гуманно. Да, мы постараемся сохранить секретность и прикрыть событие. Но утечки информации неизбежны, кроме того, дочь Ледариэн будет передана в приемную семью, что опять повлечет утечку. Кроме того, не как профессионал, а как человек, я должен сказать, что наше общество давно уже может позволить себе быть гуманным – потратиться на хорошую охрану и содержание нам несложно…
Специалисты заспорили. А я слушала их рассуждения о моей дальнейшей судьбе, и оставалась почему-то совершенно равнодушной.
Мне было просто все равно. Приговорят к казни? Ну и что? Я давно готова умереть. То есть до какой-то степени меня это волновало, но гораздо меньше, чем можно представить. Больше занимал вопрос – как это все у них происходит? Говорят, просто пускают луч в голову. Наверное, как-то фиксируют. Это неприятно, ждать смерти. Но ничего, я перетерплю, ведь не впервые…
Они поговорили около часа. Однажды обратились ко мне.
– Вам есть, что сказать, Ледариэн?
Я пожала плечами.
– Сожалею, что так получилось. Я не хотела зла. Защищала свою жизнь, потом – людей, которые мне доверяли.
– Но вы понимаете, что совершали зло? – спросил священник.
– Все совершают зло, в той или иной степени. Этого не избежать. Ваше право – меня убить. То же самое сделал бы Аригайрт, если бы сумел меня победить. Я противостояла ему, а не вам.
– Это не снимает вашей собственной вины, – заметила координаторша. Я кивнула и повторила.
– Ваше право – меня убить, ваша совесть будет чиста. Я действительно была на другой стороне, была вашим врагом. Хотя я сожалею, что так получилось.
Они снова заговорили. Я не слушала, как в споре рождается истина, не потому, что мне было неинтересно, просто – нервное. Я ушла в себя. И вспоминала в этот момент Ильта. И мне казалось, что он сидит рядом со мной. Или это не он уже был? Не знаю. Кто-то, в общем, сидел и обнимал меня за плечи. «Да ничего, Синь, – говорил он, – сейчас все уже кончится». Почему-то мне было так тошно, как, наверное, никогда в жизни. Не страшно, а именно тошно.
Наконец все встали. Я тоже. Женщина из СКОНа зачитала приговор.
Они приговорили меня к смертной казни.
Но учитывая ряд обстоятельств, мне дали большую отсрочку, а именно – десять стандартных лет, которые я должна буду провести здесь, на Сальских островах. С целью воспитания дочери. В 15 лет квиринец считается практически взрослым человеком. До тех пор, пока ребенок нуждается во мне, я имею право на жизнь.
С меня сняли виртуальный шлем. Я засмеялась.
Десять лет – это и есть целая жизнь. Поживем – посмотрим.
После всех кошмаров следствия жизнь у меня настала прямо-таки райская.
Мне вернули Лус! И это было самое главное. Мы жили теперь с ней в небольшой двухкомнатной квартирке (возможно, она как-то просматривается, даже скорее всего, но я об этом просто не думала – да пусть себе смотрят), с видом на море. Никто нас не охранял, разве что время от времени заходила моя наставница (как это здесь называют), ско-психолог Ани Квин, просто поговорить. Вот только тоненький ошейник, не снимаемый ни днем, ни ночью, почти невесомый, постоянно напоминал о том, что это все же тюрьма. Еду мы себе готовили в нормальной здешней кухонной машине, для гуляния мне была отведена огромная площадь, с рощей и морским берегом. Мне дали одиночный режим, то есть я не имею права видеть никого из других заключенных, лишь ско, всяких психологов, врачей и прочих квиринцев. Можно было посещать и большой спортзал (только по расписанию, правда) на границе моей зоны. Но главное – информация! В моей… гм, камере… тоже висел большой шаровидный экран, позволяющий входить в квиринскую Сеть, и узнавать абсолютно все, что хочется – от последних новостей до истории отдаленной планеты Стания в 13 веке квиринского летосчисления (аналогично нашему 4му полупериоду). Можно было брать из сети любые книги, тут же печатать их в виде микропленок и читать с помощью демонстратора, надеваемого на нос. Можно было учить языки или любые науки с помощью мнемообруча.
Словом, жить мне было совершенно не скучно и очень комфортно. Но радости уже не было никакой – похоже, разучилась я радоваться. Чувство, будто меня раздавили совсем, наехала на меня гигантская машина, танк и покаталась по мне гусеницами туда и сюда. Вот разве что Лус еще осталась, маленькое счастье.
Лус стала ходить в школу. Здесь на одном из островов архипелага была школа для таких, как она. Каждое утро Лус забирал маленький аэробус, а привозили ее лишь к 3-4м часам после обеда. В воскресенье она, правда, оставалась дома. В школе ей очень нравилось, рвалась она туда. И вообще была вполне счастлива. Не знаю уж, что за методики у них в школе, но Лус преображалась на глазах. У них не было здесь никакого дисотсека, тем более, никому не пришло бы в голову бить детей, вообще наказаний не было, но почему-то Лус училась разным вещам настолько стремительно, что я лишь поражалась.
Ну а вечером она наслаждалась общением со мной. Мы гуляли, иногда катались на лошадях, которых можно было брать напрокат на границе моей зоны. Иногда купались в море. Играли дома во что-нибудь. Лус демонстрировала мне приобретенные в школе навыки – играла на флейте, танцевала или плела коврики из ниток (она и меня научила). Короче говоря, мы были счастливы. Только Лус не знала о том, что я не увижу ее взрослой – через десять лет я умру. Впрочем, и я мало об этом думала – ну какая разница, а когда я жила без чувства смертельной угрозы над головой? Разве что в детстве, в школе, так это разве жизнь была – это и была тюрьма…
Почему в нашем мире в полной безопасности можно себя чувствовать только в тюрьме?
Спортзал очень поднимает настроение. По дороге я еще искупалась в море, поплавала немного… Интересно, а если я нырну и больше не появлюсь на поверхности? Тоже ведь способ самоубийства. И сделать они ничего не могут, ошейником можно только убить или остановить бегство. Хотя самоубиться я могу десятками разных способов. Могу, но не хочу. Зачем бы? И они, наверное, знают, что я не собираюсь самоубиваться. Ани же все-таки психолог.
Я вылезла на берег, попрыгала по песку, чтобы обсохнуть. Натянула одежду. Надо будет заказать еще одни шорты… По дороге я обдумывала фасон. В два часа придет Ани, надо до тех пор пообедать. Дома я сразу включила коквинер – кухонную машину. Выбрала стандартный обед – тушеные овощи, куриный рулет, зелень, на десерт – сиккаргу (вроде творожной пасты с мягким сливочным вкусом). Пока обед готовился, включила Сеть, выбрала фильм, который только неделю назад появился, история об одной из бесчисленных квиринских научных экспедиций. На Скабиаке, красивая планета такая, надо будет слетать туда… о чем это я, ведь мне никогда отсюда не выбраться? Змей, никак не могу с этим свыкнуться, да и не верю в это в глубине души. Почему-то кажется, что я все равно выживу. Принесла обед с кухни, стала есть и досматривать фильм. Сюжет, в общем, довольно простой – живет себе экспедиция, изучает странных зверей и не менее странную растительность (как вам, например, гриб четырехметрового роста, который питается птицами, заглатывая их в воронку с помощью создания турбулентности в воздухе над собой?) Любовная интрига: ботаник и микробиолог вдвоем любят юную красотку-врача, у которой к тому же на Квирине остался жених. Немного приключений: микробиолог попадает в сеть гигантского паука, спасательная акция, красотка-врач выводит влюбленного в нее ученого из состояния токсической комы. Но смотрится все очень приятно, и странное дело, так хочется оказаться среди этих умных, добрых, высоконравственных людей, живущих ради науки и Квирина, работать вместе с ними… Эх, почему я здесь-то не родилась? Почему я – волей судьбы – оказалась врагом этих людей? Хотя Керли, конечно, сволочь, как и многие ско. Но понятно, что не могут все быть идеальными, мы же не в Царстве Небесном, о котором туманно вещает их священная книга.
Хорошо, что Лус останется здесь. Хорошо, что она станет квиринкой. Это очень неплохой вариант ее дальнейшей судьбы – наверное, мне позволят дождаться, пока она сдаст минимум, школьный экзамен зрелости, после которого получают все права взрослого квиринца. А это бывает уже лет в 15-16. А что, неплохо… станет каким-нибудь микробиологом или, допустим, космическим спасателем. Это не хуже, чем быть легионером, а на самом деле – гораздо лучше. И материально на Квирине она будет жить очень неплохо. Здесь все хорошо живут, это я уже поняла.
В дверь позвонили, и я отдала команду домашнему компьютеру – циллосу (техника еще круче, чем у меня на Гоне). Это Ани, конечно. Приятно, что у меня как бы есть возможность закрыть дверь изнутри. Хотя на самом деле уверена, здешние ско в любой момент могут открыть ее снаружи, но создается видимость квартиры, а не камеры.
Ани – высокая, уже в возрасте, блондинка, вошла и села прямо против меня.
– Как жизнь, Синь?
– Как обычно, – ответила я.
Ани улыбнулась.
– Я вижу, ты сделала новую стрижку…
Я и в самом деле обстригла волосы совсем коротко – отросли уже.
– Ты никогда не пробовала отращивать волосы?
– Нет, – сказала я, – это неудобно.
– Но я имею в виду, с помощью ускорителей. Они ведь могут и за ночь отрасти, у вас были такие препараты?
– Я что-то слышала об этом, но… нет, за ночь – нет. Можно было сделать так, чтобы за месяц. Или носить парик.
А я ведь и парик никогда не надевала.
– И ты не пробовала?
– Нет, – сказала я, – никогда.
Даже на Гоне, дорвавшись до женских примочек – массажей-макияжей, имея лучшего парикмахера на планете, я не отпускала волосы ниже ушей.
Это просто неудобно.
– Это неудобно, – сказала я, – противник может уцепиться, и вообще… потно, неприятно во время тренировки. Мешают.
Ани кивнула.
– Синь, а когда ты была маленькой? Не помнишь, может быть – у тебя были косички?
– Не помню.
Рыжеватые кудри Ани вились по плечам. Что ж, я – не показатель, Мика вот всегда волосы отпускала, в дисотсеке отсиживала, но отпускала. Ани же это вообще не нужно, вряд ли ей приходится драться.
– Если бы ты попробовала это, ты бы поняла, – добавила я.
– Что попробовала, Синь? Драться врукопашную? Я уже 17 лет работаю ско. Сейчас занимаюсь психологией, это моя вторая специальность, поскольку дети маленькие – летать неудобно.
Я ошеломленно взглянула на нее. Вообще-то да, мышцы хорошо прорисованы под легкомысленными рукавчиками летней блузки. Но у большинства квиринцев это так – они с детства занимаются, наверное, бодибилдингом. Или уж не знаю, чем-то подобным. В общем, они все стройные, красивые и сильные.
Ани улыбнулась.
– Здесь, на Сальских островах, работают только ско. Действующие или бывшие. Специфика такая…
– Может, потренируемся как-нибудь? – неожиданно для себя предложила я. Мне захотелось немедленно встать, пойти в спортзал, устроить спарринг… Ани вполне может оказаться сильным противником. Достаточно вспомнить Ильта. Вот было бы здорово!
Ани помедлила.
– Давай попозже, а? На пару месяцев. Я кормлю грудью… не хочется сейчас.
– У тебя дочка или сын?
Сегодня на Ани напала откровенность.
– Две дочки. И сын, но ему уже 8. А девочки… одной два года, другой десять месяцев. Так вот, Синь… Я тебя понимаю, но… я почему-то всегда отращиваю волосы после патруля.
Интересно, зачем она ведет эти беседы со мной? Какое психотерапевтическое значение они имеют? Ведь просто болтаем, как подруги… хотя какие уж там подруги. Я все время напряженно думаю, что она имеет в виду, зачем она говорит те или иные вещи. О себе она говорит очень мало, вот сегодня я узнала поразительно много. Ско… надо же, никогда бы не подумала. Но разве о Кари можно предположить, что та обучалась в школе Легиона?
– Ани, может, выпить чего-нибудь?
– Безалкогольного. Слушай, а кринк можно?
– Конечно.
Я протянула руку и заказала у коквинера два кринка – ванильный и с хвойным ликером. Я вообще-то не люблю сладкое спиртное, но к хвойному до сих пор не привыкла – уж очень он необычный. Чпок – выскочили два высоких бокала, тр-р – полились струйки коктейля, чисто белая и с зеленоватым оттенком. А ведь если подумать, есть нечто общее во всех этих беседах. О чем бы мы ни заговорили, Ани обязательно сворачивает на мое детство. Какие у меня игрушки были, да что я помню о родителях, да какие косички…
Да не помню я ничего! Подменили меня в пять лет. И те обрывки воспоминаний, что остались – выбили начисто, задолбили в такую глубь, что ни одно ментоскопирование не вытащит. Да и применяли ко мне много раз уже ментоскопирование.
Маленькая девочка… Вот взять например Лус. Маленькая девочка – это самое очаровательное существо на свете. Самое нежное, тонкое, прекрасное. Ни один мальчик не годится ей в подметки.
Я не могла быть такой. Это я-то – змея, ехидна, Дикая Кошка, которая наводила страх на полгалактики, от которой сам Аригайрт удирал… Я, властительница целой Империи – я не могла быть Маленькой Девочкой.
Этого невозможно представить.
Я поставила оба бокала на стол. Ани быстренько перекрестилась.
– Ани, а зачем тебе нужно знать о моем детстве?
Она поставила бокал, уже поднесенный к губам и взглянула на меня с удивлением.
– Я думаю, Синь, что это нужно тебе.
И пока я переваривала эту идею, Ани добавила.
– Я изучала криминальную психологию, Синь. Причины, толкающие людей на преступления. Способы коррекции… Нам удается исправить простые нарушения – садизм, скажем. Жажду легкой наживы. Не столько исправить, сколько направить их в другое русло. Не все и не всегда. Но с тобой… Синь, здесь нечего корригировать. У меня создалось впечатление, что ты просто сама не знаешь, чего хочешь. Ты не знаешь – но ищешь это. Всеми доступными средствами. Тебе хочется перепробовать все возможное, чтобы понять истину. Может быть, познание своих корней…
Я отхлебнула горьковатого хвойного напитка, смягченного молоком.
– А зачем тебе это нужно, Ани? Зачем это вам? Коррекция характера имеет смысл для тех, кого вы потом выпустите. Я приговорена к смерти. Почему бы вам не оставить меня доживать, как я есть?
– Потому что со смертью ничто не кончается, – немедленно ответила Ани, – а десять лет – это очень большой срок.
Оказывается, слова Ани произвели на меня впечатление.
Оказывается, это важно для меня. Не то, что я буду жить после смерти – змей разберет, что там будет. По их христианской версии я все равно попаду в ад. Надо раскаяться и уверовать в ихнего Бога, а я ведь не раскаялась, судя по всему. Изображать раскаяние тоже бесполезно. Да и не верю я в такого Бога… ну может быть, когда Ильта вспоминаю, самую чуточку начинаю верить. Но я уже и в Ильта не верю – наверное, многое мое воображение потом приукрасило. Ну не может быть такого Бога, чтобы Он позволил людям так над собой издеваться… если бы такой Бог был, люди жили бы уже совсем иначе. Хотя бы христиане. А они живут, как все. Тот ско, который мне руку сломал, тоже был христианин. И приговорили меня к смерти – они же. В общем, по сути, ничего особенного…
Мне кажется, если бы я уверовала в этого их Бога, я бы уже никому не смогла причинить боли. В жизни.
Хотя кто его знает…
Важной для меня оказалась ее мысль – найти свои корни. Может, и правда? Ох, не верю я… Вернее всего, мои родители – какие-нибудь серетанские забулдыги. Ну как дети оказываются в приюте? Лучший вариант – нормальные родители, просто погибли в какой-нибудь катастрофе.
Я ведь уже пробовала искать свои корни на Серетане. И если уж не нашла их там, откуда мой след возьмется здесь, на совсем чужой планете?
«Ледариэн», – я провела пальцем по виртуальной клавиатуре, набирая имя.
Глупо, конечно. Но почему не попробовать?
Лус мирно сопит носиком за стеной. Я только что уложила ее и рассказала на ночь одну из наших легионерских страшилок – про гандамов, огромных разумных роботов-солдат. Правда, смягчила финал – у меня доблестные легионеры победили всех гандамов, на самом деле они там уничтожили планету (я даже не знаю, может, гандамы и правда существовали в действительности?)
Ледариэн.
Сфероидный экран выдал длинный, висящий в пустоте огненный список. Ого, как много всего…
Я пробежала список глазами. Первая сотня сообщений была обо мне – приговор, подробности биографии и все такое. Взгляд задержался на личной странице Ильта… Ильтен Гаррей… Я знаю уже, что и обо мне там написано. Страница в память Ильта. В сети много таких – целое виртуальное кладбище.
Дальше -какие-то спектакли, фильмы, книги… Леда. Леда?
Уточните запрос
Что такое Леда?
Планета стандартного типа, Ледардан – солнце спектрального класса G3, расположена в антиполюсе канала Корда-Квирин…
Это очень далеко. В пространственном смысле – не слишком, в нашем же галактическом рукаве, Ледардан даже отсюда просматривается как звезда шестой величины в созвездии Венца. Но вот добираться до нее – почти как до другой Галактики. Галактика ведь в сигма-пространстве – единое целое, и до соседней добраться довольно сложно. Как и до антиполюса. У меня в голове сразу выстроилась примерная схема трассы. Я бы дошла до Корды, оттуда в пространстве полпарсека… мать честная, это полгода идти! Потом четырьмя противоположными каналами вышла бы на антиполюс. И еще неизвестно, сколько от выхода до самой Леды.
Примерно восемь стандартных месяцев. Может, и год.
Кстати, к Серетану она ближе. Точнее, к Аудрану. А оттуда уже и на Метрополию несложно выйти.
Ну хорошо, а при чем здесь моя фамилия? География, история, политика, экономика… Нет, слишком долго читать.
Уточнить запрос?
Ледариэн.
Незнакомые буквы… точнее, смутно знакомые. Где-то я их уже видела!
Ледариэн – в местной фонетике (циллос произнес то же слово, но слегка растягивая гласные), титул члена королевской семьи.
(Уточнение: слово устаревшее, уже в течение 29 лет на Леде не существует королевской власти, она заменена парламентской демократией в результате военного переворота…)
Я не могла уснуть до утра.
Судя по всему, если я и имела отношение к этой планетке, то не самое прямое. Все члены королевской семьи были убиты при перевороте – все, включая маленьких детей. Так что никакого права на титул «Ледариэн» у меня явно не было, откуда взялась такая фамилия – непонятно. Никаких сведений о девочке по имени Синагет в квиринской сети не нашлось.
На Леде до переворота жило несколько квиринских наблюдателей, двое из них погибли в процессе революции, после установления парламентской демократии жизнь наблюдателей там стала затруднена, тем не менее, кто-то, как я поняла, работал подпольно и поставлял информацию.
Во всяком случае, хоть и неполная, но информация о Леде в сети была.
Еще я нашла сведения о нескольких эмигрантах с Леды, живущих на Квирине и других мирах Федерации. Многие эмигрировали на миры, вроде Серетана (не там ли все-таки нужно искать мой след?). На самом Квирине в настоящий момент жило пятеро ледианцев. Трое из них имели космические профессии и в настоящий момент находились в пространстве. Может быть, имело смысл пообщаться с их супругами. Один вообще не оставил о себе сведений в сети. Одну женщину я нашла – бездетная одинокая дама 40 с лишним лет, по профессии нейрофизиолог. Звали ее Кейро Лори, может быть, стоит позвонить ей завтра.
Было на Леде одно любопытное обстоятельство – это одна из немногих планет, заселенных вторично, то есть уже не с Прародины, а колонизированных позже. И колонизирована она была – около 8 тысяч лет назад – артиксийцами. А как известно, Артиксийцы – носители уникальной мутации, пигмента цианотонина, избирательно окрашивающего радужку глаза в настоящий синий цвет (у некоторых, правда, эта мутация приводит к синеватой коже и голубому цвету волос – но мне повезло, я не так уж сильно отличалась от серетанцев).
– Я сестра Ильта, – тихо сказала молодая девушка, – Анта.
Я посмотрела на нее.
– Меня зовут Синь. Просто Синь.
– Синь, – повторила мать Ильта, – ты… ничего, что на ты? Мы уже пережили гибель Ильта, мы не надеялись, что он вернется. Я чувствовала… Ты расскажи нам, как это все произошло.
И я стала рассказывать.
Суд состоялся прямо в моей собственной камере.
Это была не виртуальность, конечно, но очень к ней близко. Мне надели шлем, и я увидела уже не шаровидный экран, а собственно зал суда – небольшую комнату с круглым столом. За столом сидели семь человек, и один из них, в форме ско, указал мне место в сторонке, где стоял высокий жесткий стул.
Возможно, все эти люди находились в разных местах Квирина и лишь встретились здесь для сетевого суда. Но видимо, все они носили не виртуальные облики, а свои обычные, как и я.
Здесь было три женщины и четверо мужчин. Ско – тот самый, которому я прострелила колени при задержании. Остальных я не знала, но на табличках перед ними стояли имена и специальности.
Впрочем, профессию одного из них можно было угадать и так – это был священник в сутане. Квиринский священник, христианин, конечно.
Еще была одна женщина-ско, незнакомая мне, на табличке перед ней стояло «центор» (это у них довольно высокое армейское звание), женщина – врач, и еще одна – «член Координационного совета». Ничего себе однако, Координационный совет, опора Координатора, высшая власть на Квирине.
Специальности еще двух мужчин были обозначены как «Наблюдатель Комиссии Этического Свода Федерации» и «Старший Контролер Службы Информации Квирина».
Раненный мною ско начал перечислять мои преступления.
– Мы рассматриваем дело Синагет Ледариэн, – сказал он, – уроженки Серетана, стандартный возраст – 29 лет, имеет одну дочь 5 лет. Вот уже на протяжении 10 стандартных лет Ледариэн занимается профессионально космическим разбоем. Ее преступная деятельность началась на Глостии-4, где Ледариэн находилась в качестве жертвы известного шибага Аригайрта, в рабстве. Благодаря полученному на Серетане образованию ей удалось бежать и угнать корабль, а также освободить некоторую часть жертв Аригайрта – все они избрали путь преступлений вместе с Ледариэн. С этого момента Ледариэн на протяжении 10 лет с небольшим перерывом занималась пиратством в Космосе. Она с помощью своей команды захватывала корабли, брала в плен пассажиров и команды, полностью присваивала себе и разрешала своим людям присваивать имущество, находящееся на корабле. В процессе захвата погибло множество невинных людей. Общее число жертв Ледариэн и ее команды исчислено приблизительно в 120 человек.
Я обвиняю Ледариэн в гибели 120 невинных людей, захвате около 70 кораблей разного тоннажа и присвоении имущества, находящегося на этих кораблях.
Ско умолк. Заговорила женщина-центор, сидевшая рядом с ним.
– В ходе следствия выяснились некоторые обстоятельства, их необходимо учесть. Деятельность Ледариэн в качестве шибага была нестандартной. Например, она по принципиальным соображениям запретила продажу людей в рабство, и действительно – незаконно захваченных людей у нее не было никогда. Отказалась она и от распространения наркотических средств, а также запретила их применение своим подчиненным. Для шибага это необычные действия, на мой взгляд, они свидетельствуют о проявлении доброй воли у Ледариэн. Кроме того, она не была связана с какими-либо другими шибагами, и находилась в состоянии конфликта практически со всеми глостийцами.
Члены суда стали высказываться по очереди. Заговорила женщина-врач.
– У Ледариэн есть пятилетняя дочь, не имеющая других родственников. Мы должны учитывать это при вынесении приговора.
Член Координационного совета – женщина:
– Глостия является нашим противником в Галактике. На пресечение деятельности шибагов мы тратим огромные силы и средства. Которые могли бы быть потрачены на улучшение условий жизни многих народов Галактики, на колонизацию и исследования космоса, на противосагонскую оборону. Понятно, что не все шибаги, тем не менее, заслуживают самых крайних мер наказания. Не все – но по крайней мере те из них, чья деятельность в Галактике была заметна и известна. СКОНу уже на протяжении восьми лет известен позывной «Я, дикая Кошка». Нам ни разу не удавалось задержать Ледариэн или нанести ей ущерб. Надо признать, что перед нами – талантливый в военном отношении сильный преступник. К сожалению, как мне ни неприятно об этом говорить, общество должно быть надежно избавлено именно от таких людей.
Священник:
– Общество, безусловно, обезопасить нужно. Но это можно осуществить путем пожизненного заключения Ледариэн на Сальских островах, ведь отсюда невозможно совершить побег. Ледариэн – не стандартный шибаг, ее душа может быть возрождена к жизни, она способна к покаянию, возможно, ей не хватает некоего толчка. Общество имеет право защитить себя, но насколько это возможно, оно должно щадить индивидуальность, тем более, проявляющую волю к добру и праведной жизни, насколько это возможно было в тех условиях.
Член Комиссии по этике:
– Этический свод Федерации допускает в исключительных случаях смертную казнь преступников. Нам остается лишь выяснить, имеем ли мы дело с исключительным случаем. На мой взгляд – да, имеем. Несмотря на все прекрасные качества Ледариэн, на ее материнство, а также молодость и привлекательность, эта женщина является одним из самых опасных – талантливых, и потому опасных – преступников Галактики. Во всяком случае, она безусловно входит в ряд крупных известных шибагов. Да, Бог щедро одарил эту женщину талантами, но увы, все они были направлены против общества. И надеяться на то, что тюремное заключение поможет Ледариэн одуматься и измениться, было бы наивно.
Член Службы Информации – СИ.
– С точки зрения информационного потока осуществление смертной казни сейчас исключительно невыгодно. Общество настроено гуманно. Да, мы постараемся сохранить секретность и прикрыть событие. Но утечки информации неизбежны, кроме того, дочь Ледариэн будет передана в приемную семью, что опять повлечет утечку. Кроме того, не как профессионал, а как человек, я должен сказать, что наше общество давно уже может позволить себе быть гуманным – потратиться на хорошую охрану и содержание нам несложно…
Специалисты заспорили. А я слушала их рассуждения о моей дальнейшей судьбе, и оставалась почему-то совершенно равнодушной.
Мне было просто все равно. Приговорят к казни? Ну и что? Я давно готова умереть. То есть до какой-то степени меня это волновало, но гораздо меньше, чем можно представить. Больше занимал вопрос – как это все у них происходит? Говорят, просто пускают луч в голову. Наверное, как-то фиксируют. Это неприятно, ждать смерти. Но ничего, я перетерплю, ведь не впервые…
Они поговорили около часа. Однажды обратились ко мне.
– Вам есть, что сказать, Ледариэн?
Я пожала плечами.
– Сожалею, что так получилось. Я не хотела зла. Защищала свою жизнь, потом – людей, которые мне доверяли.
– Но вы понимаете, что совершали зло? – спросил священник.
– Все совершают зло, в той или иной степени. Этого не избежать. Ваше право – меня убить. То же самое сделал бы Аригайрт, если бы сумел меня победить. Я противостояла ему, а не вам.
– Это не снимает вашей собственной вины, – заметила координаторша. Я кивнула и повторила.
– Ваше право – меня убить, ваша совесть будет чиста. Я действительно была на другой стороне, была вашим врагом. Хотя я сожалею, что так получилось.
Они снова заговорили. Я не слушала, как в споре рождается истина, не потому, что мне было неинтересно, просто – нервное. Я ушла в себя. И вспоминала в этот момент Ильта. И мне казалось, что он сидит рядом со мной. Или это не он уже был? Не знаю. Кто-то, в общем, сидел и обнимал меня за плечи. «Да ничего, Синь, – говорил он, – сейчас все уже кончится». Почему-то мне было так тошно, как, наверное, никогда в жизни. Не страшно, а именно тошно.
Наконец все встали. Я тоже. Женщина из СКОНа зачитала приговор.
Они приговорили меня к смертной казни.
Но учитывая ряд обстоятельств, мне дали большую отсрочку, а именно – десять стандартных лет, которые я должна буду провести здесь, на Сальских островах. С целью воспитания дочери. В 15 лет квиринец считается практически взрослым человеком. До тех пор, пока ребенок нуждается во мне, я имею право на жизнь.
С меня сняли виртуальный шлем. Я засмеялась.
Десять лет – это и есть целая жизнь. Поживем – посмотрим.
После всех кошмаров следствия жизнь у меня настала прямо-таки райская.
Мне вернули Лус! И это было самое главное. Мы жили теперь с ней в небольшой двухкомнатной квартирке (возможно, она как-то просматривается, даже скорее всего, но я об этом просто не думала – да пусть себе смотрят), с видом на море. Никто нас не охранял, разве что время от времени заходила моя наставница (как это здесь называют), ско-психолог Ани Квин, просто поговорить. Вот только тоненький ошейник, не снимаемый ни днем, ни ночью, почти невесомый, постоянно напоминал о том, что это все же тюрьма. Еду мы себе готовили в нормальной здешней кухонной машине, для гуляния мне была отведена огромная площадь, с рощей и морским берегом. Мне дали одиночный режим, то есть я не имею права видеть никого из других заключенных, лишь ско, всяких психологов, врачей и прочих квиринцев. Можно было посещать и большой спортзал (только по расписанию, правда) на границе моей зоны. Но главное – информация! В моей… гм, камере… тоже висел большой шаровидный экран, позволяющий входить в квиринскую Сеть, и узнавать абсолютно все, что хочется – от последних новостей до истории отдаленной планеты Стания в 13 веке квиринского летосчисления (аналогично нашему 4му полупериоду). Можно было брать из сети любые книги, тут же печатать их в виде микропленок и читать с помощью демонстратора, надеваемого на нос. Можно было учить языки или любые науки с помощью мнемообруча.
Словом, жить мне было совершенно не скучно и очень комфортно. Но радости уже не было никакой – похоже, разучилась я радоваться. Чувство, будто меня раздавили совсем, наехала на меня гигантская машина, танк и покаталась по мне гусеницами туда и сюда. Вот разве что Лус еще осталась, маленькое счастье.
Лус стала ходить в школу. Здесь на одном из островов архипелага была школа для таких, как она. Каждое утро Лус забирал маленький аэробус, а привозили ее лишь к 3-4м часам после обеда. В воскресенье она, правда, оставалась дома. В школе ей очень нравилось, рвалась она туда. И вообще была вполне счастлива. Не знаю уж, что за методики у них в школе, но Лус преображалась на глазах. У них не было здесь никакого дисотсека, тем более, никому не пришло бы в голову бить детей, вообще наказаний не было, но почему-то Лус училась разным вещам настолько стремительно, что я лишь поражалась.
Ну а вечером она наслаждалась общением со мной. Мы гуляли, иногда катались на лошадях, которых можно было брать напрокат на границе моей зоны. Иногда купались в море. Играли дома во что-нибудь. Лус демонстрировала мне приобретенные в школе навыки – играла на флейте, танцевала или плела коврики из ниток (она и меня научила). Короче говоря, мы были счастливы. Только Лус не знала о том, что я не увижу ее взрослой – через десять лет я умру. Впрочем, и я мало об этом думала – ну какая разница, а когда я жила без чувства смертельной угрозы над головой? Разве что в детстве, в школе, так это разве жизнь была – это и была тюрьма…
Почему в нашем мире в полной безопасности можно себя чувствовать только в тюрьме?
Спортзал очень поднимает настроение. По дороге я еще искупалась в море, поплавала немного… Интересно, а если я нырну и больше не появлюсь на поверхности? Тоже ведь способ самоубийства. И сделать они ничего не могут, ошейником можно только убить или остановить бегство. Хотя самоубиться я могу десятками разных способов. Могу, но не хочу. Зачем бы? И они, наверное, знают, что я не собираюсь самоубиваться. Ани же все-таки психолог.
Я вылезла на берег, попрыгала по песку, чтобы обсохнуть. Натянула одежду. Надо будет заказать еще одни шорты… По дороге я обдумывала фасон. В два часа придет Ани, надо до тех пор пообедать. Дома я сразу включила коквинер – кухонную машину. Выбрала стандартный обед – тушеные овощи, куриный рулет, зелень, на десерт – сиккаргу (вроде творожной пасты с мягким сливочным вкусом). Пока обед готовился, включила Сеть, выбрала фильм, который только неделю назад появился, история об одной из бесчисленных квиринских научных экспедиций. На Скабиаке, красивая планета такая, надо будет слетать туда… о чем это я, ведь мне никогда отсюда не выбраться? Змей, никак не могу с этим свыкнуться, да и не верю в это в глубине души. Почему-то кажется, что я все равно выживу. Принесла обед с кухни, стала есть и досматривать фильм. Сюжет, в общем, довольно простой – живет себе экспедиция, изучает странных зверей и не менее странную растительность (как вам, например, гриб четырехметрового роста, который питается птицами, заглатывая их в воронку с помощью создания турбулентности в воздухе над собой?) Любовная интрига: ботаник и микробиолог вдвоем любят юную красотку-врача, у которой к тому же на Квирине остался жених. Немного приключений: микробиолог попадает в сеть гигантского паука, спасательная акция, красотка-врач выводит влюбленного в нее ученого из состояния токсической комы. Но смотрится все очень приятно, и странное дело, так хочется оказаться среди этих умных, добрых, высоконравственных людей, живущих ради науки и Квирина, работать вместе с ними… Эх, почему я здесь-то не родилась? Почему я – волей судьбы – оказалась врагом этих людей? Хотя Керли, конечно, сволочь, как и многие ско. Но понятно, что не могут все быть идеальными, мы же не в Царстве Небесном, о котором туманно вещает их священная книга.
Хорошо, что Лус останется здесь. Хорошо, что она станет квиринкой. Это очень неплохой вариант ее дальнейшей судьбы – наверное, мне позволят дождаться, пока она сдаст минимум, школьный экзамен зрелости, после которого получают все права взрослого квиринца. А это бывает уже лет в 15-16. А что, неплохо… станет каким-нибудь микробиологом или, допустим, космическим спасателем. Это не хуже, чем быть легионером, а на самом деле – гораздо лучше. И материально на Квирине она будет жить очень неплохо. Здесь все хорошо живут, это я уже поняла.
В дверь позвонили, и я отдала команду домашнему компьютеру – циллосу (техника еще круче, чем у меня на Гоне). Это Ани, конечно. Приятно, что у меня как бы есть возможность закрыть дверь изнутри. Хотя на самом деле уверена, здешние ско в любой момент могут открыть ее снаружи, но создается видимость квартиры, а не камеры.
Ани – высокая, уже в возрасте, блондинка, вошла и села прямо против меня.
– Как жизнь, Синь?
– Как обычно, – ответила я.
Ани улыбнулась.
– Я вижу, ты сделала новую стрижку…
Я и в самом деле обстригла волосы совсем коротко – отросли уже.
– Ты никогда не пробовала отращивать волосы?
– Нет, – сказала я, – это неудобно.
– Но я имею в виду, с помощью ускорителей. Они ведь могут и за ночь отрасти, у вас были такие препараты?
– Я что-то слышала об этом, но… нет, за ночь – нет. Можно было сделать так, чтобы за месяц. Или носить парик.
А я ведь и парик никогда не надевала.
– И ты не пробовала?
– Нет, – сказала я, – никогда.
Даже на Гоне, дорвавшись до женских примочек – массажей-макияжей, имея лучшего парикмахера на планете, я не отпускала волосы ниже ушей.
Это просто неудобно.
– Это неудобно, – сказала я, – противник может уцепиться, и вообще… потно, неприятно во время тренировки. Мешают.
Ани кивнула.
– Синь, а когда ты была маленькой? Не помнишь, может быть – у тебя были косички?
– Не помню.
Рыжеватые кудри Ани вились по плечам. Что ж, я – не показатель, Мика вот всегда волосы отпускала, в дисотсеке отсиживала, но отпускала. Ани же это вообще не нужно, вряд ли ей приходится драться.
– Если бы ты попробовала это, ты бы поняла, – добавила я.
– Что попробовала, Синь? Драться врукопашную? Я уже 17 лет работаю ско. Сейчас занимаюсь психологией, это моя вторая специальность, поскольку дети маленькие – летать неудобно.
Я ошеломленно взглянула на нее. Вообще-то да, мышцы хорошо прорисованы под легкомысленными рукавчиками летней блузки. Но у большинства квиринцев это так – они с детства занимаются, наверное, бодибилдингом. Или уж не знаю, чем-то подобным. В общем, они все стройные, красивые и сильные.
Ани улыбнулась.
– Здесь, на Сальских островах, работают только ско. Действующие или бывшие. Специфика такая…
– Может, потренируемся как-нибудь? – неожиданно для себя предложила я. Мне захотелось немедленно встать, пойти в спортзал, устроить спарринг… Ани вполне может оказаться сильным противником. Достаточно вспомнить Ильта. Вот было бы здорово!
Ани помедлила.
– Давай попозже, а? На пару месяцев. Я кормлю грудью… не хочется сейчас.
– У тебя дочка или сын?
Сегодня на Ани напала откровенность.
– Две дочки. И сын, но ему уже 8. А девочки… одной два года, другой десять месяцев. Так вот, Синь… Я тебя понимаю, но… я почему-то всегда отращиваю волосы после патруля.
Интересно, зачем она ведет эти беседы со мной? Какое психотерапевтическое значение они имеют? Ведь просто болтаем, как подруги… хотя какие уж там подруги. Я все время напряженно думаю, что она имеет в виду, зачем она говорит те или иные вещи. О себе она говорит очень мало, вот сегодня я узнала поразительно много. Ско… надо же, никогда бы не подумала. Но разве о Кари можно предположить, что та обучалась в школе Легиона?
– Ани, может, выпить чего-нибудь?
– Безалкогольного. Слушай, а кринк можно?
– Конечно.
Я протянула руку и заказала у коквинера два кринка – ванильный и с хвойным ликером. Я вообще-то не люблю сладкое спиртное, но к хвойному до сих пор не привыкла – уж очень он необычный. Чпок – выскочили два высоких бокала, тр-р – полились струйки коктейля, чисто белая и с зеленоватым оттенком. А ведь если подумать, есть нечто общее во всех этих беседах. О чем бы мы ни заговорили, Ани обязательно сворачивает на мое детство. Какие у меня игрушки были, да что я помню о родителях, да какие косички…
Да не помню я ничего! Подменили меня в пять лет. И те обрывки воспоминаний, что остались – выбили начисто, задолбили в такую глубь, что ни одно ментоскопирование не вытащит. Да и применяли ко мне много раз уже ментоскопирование.
Маленькая девочка… Вот взять например Лус. Маленькая девочка – это самое очаровательное существо на свете. Самое нежное, тонкое, прекрасное. Ни один мальчик не годится ей в подметки.
Я не могла быть такой. Это я-то – змея, ехидна, Дикая Кошка, которая наводила страх на полгалактики, от которой сам Аригайрт удирал… Я, властительница целой Империи – я не могла быть Маленькой Девочкой.
Этого невозможно представить.
Я поставила оба бокала на стол. Ани быстренько перекрестилась.
– Ани, а зачем тебе нужно знать о моем детстве?
Она поставила бокал, уже поднесенный к губам и взглянула на меня с удивлением.
– Я думаю, Синь, что это нужно тебе.
И пока я переваривала эту идею, Ани добавила.
– Я изучала криминальную психологию, Синь. Причины, толкающие людей на преступления. Способы коррекции… Нам удается исправить простые нарушения – садизм, скажем. Жажду легкой наживы. Не столько исправить, сколько направить их в другое русло. Не все и не всегда. Но с тобой… Синь, здесь нечего корригировать. У меня создалось впечатление, что ты просто сама не знаешь, чего хочешь. Ты не знаешь – но ищешь это. Всеми доступными средствами. Тебе хочется перепробовать все возможное, чтобы понять истину. Может быть, познание своих корней…
Я отхлебнула горьковатого хвойного напитка, смягченного молоком.
– А зачем тебе это нужно, Ани? Зачем это вам? Коррекция характера имеет смысл для тех, кого вы потом выпустите. Я приговорена к смерти. Почему бы вам не оставить меня доживать, как я есть?
– Потому что со смертью ничто не кончается, – немедленно ответила Ани, – а десять лет – это очень большой срок.
Оказывается, слова Ани произвели на меня впечатление.
Оказывается, это важно для меня. Не то, что я буду жить после смерти – змей разберет, что там будет. По их христианской версии я все равно попаду в ад. Надо раскаяться и уверовать в ихнего Бога, а я ведь не раскаялась, судя по всему. Изображать раскаяние тоже бесполезно. Да и не верю я в такого Бога… ну может быть, когда Ильта вспоминаю, самую чуточку начинаю верить. Но я уже и в Ильта не верю – наверное, многое мое воображение потом приукрасило. Ну не может быть такого Бога, чтобы Он позволил людям так над собой издеваться… если бы такой Бог был, люди жили бы уже совсем иначе. Хотя бы христиане. А они живут, как все. Тот ско, который мне руку сломал, тоже был христианин. И приговорили меня к смерти – они же. В общем, по сути, ничего особенного…
Мне кажется, если бы я уверовала в этого их Бога, я бы уже никому не смогла причинить боли. В жизни.
Хотя кто его знает…
Важной для меня оказалась ее мысль – найти свои корни. Может, и правда? Ох, не верю я… Вернее всего, мои родители – какие-нибудь серетанские забулдыги. Ну как дети оказываются в приюте? Лучший вариант – нормальные родители, просто погибли в какой-нибудь катастрофе.
Я ведь уже пробовала искать свои корни на Серетане. И если уж не нашла их там, откуда мой след возьмется здесь, на совсем чужой планете?
«Ледариэн», – я провела пальцем по виртуальной клавиатуре, набирая имя.
Глупо, конечно. Но почему не попробовать?
Лус мирно сопит носиком за стеной. Я только что уложила ее и рассказала на ночь одну из наших легионерских страшилок – про гандамов, огромных разумных роботов-солдат. Правда, смягчила финал – у меня доблестные легионеры победили всех гандамов, на самом деле они там уничтожили планету (я даже не знаю, может, гандамы и правда существовали в действительности?)
Ледариэн.
Сфероидный экран выдал длинный, висящий в пустоте огненный список. Ого, как много всего…
Я пробежала список глазами. Первая сотня сообщений была обо мне – приговор, подробности биографии и все такое. Взгляд задержался на личной странице Ильта… Ильтен Гаррей… Я знаю уже, что и обо мне там написано. Страница в память Ильта. В сети много таких – целое виртуальное кладбище.
Дальше -какие-то спектакли, фильмы, книги… Леда. Леда?
Уточните запрос
Что такое Леда?
Планета стандартного типа, Ледардан – солнце спектрального класса G3, расположена в антиполюсе канала Корда-Квирин…
Это очень далеко. В пространственном смысле – не слишком, в нашем же галактическом рукаве, Ледардан даже отсюда просматривается как звезда шестой величины в созвездии Венца. Но вот добираться до нее – почти как до другой Галактики. Галактика ведь в сигма-пространстве – единое целое, и до соседней добраться довольно сложно. Как и до антиполюса. У меня в голове сразу выстроилась примерная схема трассы. Я бы дошла до Корды, оттуда в пространстве полпарсека… мать честная, это полгода идти! Потом четырьмя противоположными каналами вышла бы на антиполюс. И еще неизвестно, сколько от выхода до самой Леды.
Примерно восемь стандартных месяцев. Может, и год.
Кстати, к Серетану она ближе. Точнее, к Аудрану. А оттуда уже и на Метрополию несложно выйти.
Ну хорошо, а при чем здесь моя фамилия? География, история, политика, экономика… Нет, слишком долго читать.
Уточнить запрос?
Ледариэн.
Незнакомые буквы… точнее, смутно знакомые. Где-то я их уже видела!
Ледариэн – в местной фонетике (циллос произнес то же слово, но слегка растягивая гласные), титул члена королевской семьи.
(Уточнение: слово устаревшее, уже в течение 29 лет на Леде не существует королевской власти, она заменена парламентской демократией в результате военного переворота…)
Я не могла уснуть до утра.
Судя по всему, если я и имела отношение к этой планетке, то не самое прямое. Все члены королевской семьи были убиты при перевороте – все, включая маленьких детей. Так что никакого права на титул «Ледариэн» у меня явно не было, откуда взялась такая фамилия – непонятно. Никаких сведений о девочке по имени Синагет в квиринской сети не нашлось.
На Леде до переворота жило несколько квиринских наблюдателей, двое из них погибли в процессе революции, после установления парламентской демократии жизнь наблюдателей там стала затруднена, тем не менее, кто-то, как я поняла, работал подпольно и поставлял информацию.
Во всяком случае, хоть и неполная, но информация о Леде в сети была.
Еще я нашла сведения о нескольких эмигрантах с Леды, живущих на Квирине и других мирах Федерации. Многие эмигрировали на миры, вроде Серетана (не там ли все-таки нужно искать мой след?). На самом Квирине в настоящий момент жило пятеро ледианцев. Трое из них имели космические профессии и в настоящий момент находились в пространстве. Может быть, имело смысл пообщаться с их супругами. Один вообще не оставил о себе сведений в сети. Одну женщину я нашла – бездетная одинокая дама 40 с лишним лет, по профессии нейрофизиолог. Звали ее Кейро Лори, может быть, стоит позвонить ей завтра.
Было на Леде одно любопытное обстоятельство – это одна из немногих планет, заселенных вторично, то есть уже не с Прародины, а колонизированных позже. И колонизирована она была – около 8 тысяч лет назад – артиксийцами. А как известно, Артиксийцы – носители уникальной мутации, пигмента цианотонина, избирательно окрашивающего радужку глаза в настоящий синий цвет (у некоторых, правда, эта мутация приводит к синеватой коже и голубому цвету волос – но мне повезло, я не так уж сильно отличалась от серетанцев).