Страница:
Подобные совпадения сомнительны. Скорее всего, я все же потомок эмигрантов с Леды.
Но заинтересовало меня даже не это. Ну что следует из такого моего происхождения? Даже, предположим, происхождения от знатных родителей? Да ничего ровным счетом. Мне это ничем сейчас не поможет. Просто любопытно.
Очень уж все хреново и подло сложилось на этой самой Леде.
До переворота это была не слишком развитая, но довольно благополучная планета. Несколько наций, не слишком сильно разнящихся – мало времени прошло с момента колонизации. Одно государство, империя. Удобно, поскольку на планете и был всего один материк. Большой, правда. И несколько крупных архипелагов, почти автономных герцогств. Впрочем, был еще материк на Северном Полюсе, но слишком уж неудобный для жизни, покрытый льдом.
Королевская власть. Кстати, наиболее распространенная религия – то же христианство, не знаю уж, как оно туда попало, ведь ему всего-то 2 тысячи лет, а в Галактике оно стало известно и того позже. Церковь, впрочем, была отделена от государства. Технологический уровень – как на Серетане, даже чуть покруче. Социальная защита высоко развита. Формы собственности разные – частная и государственная. Нищих не было. Войн – очень мало, и все внутренние, в основном окраины иногда восставали по национальным причинам. Расположение у Леды в каком-то смысле удобное, ее никто не пытался завоевать из Космоса. Просто далековато от населенных систем.
Не идеал, нет. Но вполне приличная планетка. Я знаю миры, куда хуже приспособленные для жизни.
И вдруг вся эта гадость началась… то есть не вдруг, конечно, все это давно готовилось. Бродили такие идеи, что королевская власть – это анахронизм, что экономика планеты в застое, потому что слишком велика доля государственной собственности, что нужен дикий либерализм – нечего подкармливать нищих из казны, надо создать царство Свободной Инициативы и Честной Конкуренции.
Ну наверное, и король виноват, что не отследил вовремя этих негодяев – так называемую Партию Свободного Мира – и не принял мер.
В общем, забродили окраины, национальные чувства почему-то взыграли. Давно уже подмечено: там, где национальные особенности жестоко подавляются, и народ реально ассимилируется другим – почему-то никаких оскорблений этих чувств не происходит. Все воспринимают процесс как неизбежный. А вот там, где национальные особенности сохраняются и даже сознательно где-то поддерживаются свыше (а так и было в ледианской империи) – там нацмены быстро начинают вопить о своем угнетении. Во всяком случае, их легко в этом убедить… Началось сразу несколько крупных войн. Экономика опасно зашаталась, народ забурлил. И тут – переворот. Быстрый и жестокий. Всех влиятельных сторонников короля быстренько уничтожили. Даже не в тюрьмы посажали. Вариантов всего два – уничтожение или изгнание с планеты навсегда. Причем уничтожали не со спектаклями в виде приговоров и судов. А так, просто, как крыс – методично и быстро – ядами, расстрелами, на корабли загоняли и топили. По оценкам выживших наблюдателей погибло при этом около пятидесяти тысяч человек.
Конечно, всю знать, самого короля с семьей – туда же. Были свидетельства их смерти, так что сомнений тут быть не могло.
И установила эта Партия Свободного Мира тот самый парламентский строй. Ну правда, первые десять лет выбирали почему-то всегда ее представителей во власть. А потом появились еще разные партии, среди них выделился конкурент – Партия Мирной Свободы, ПАМИРС и теперь на выборах то она побеждает, то опять же ПАСВОМ.
Демократия, словом. Свободное народоуправление.
В результате все получилось так, как они и хотели. Свободная конкуренция. Несколько мафиозных группировок поделили планету, власть криминала кое-где достигла уровня Глостии – честному гражданину на улицу не выйти, и все платят мзду «крыше», даже самые простые рабочие. Мафиози, понятно, и рабами не гнушались – то, что при короле давно уж запрещено было, снова появилось. Хоть и было полулегальным – просто власть якобы не может справиться с мафией. Появилось множество детей-беспризорников. Безработица достигла чуть не 50% кое-где, а пособий людям никаких не давали – потому многие оказывались во власти мафии. Из работающих при этом хозяева выжимали все соки – хочешь не хочешь, а паши до позднего вечера, иначе окажешься на улице. Технический прогресс, бывший вроде бы в застое, так и не начался, скорее, даже хуже все стало. Ну разве что богатые граждане стали покупать крутые галактические технологии и приборы, летать на отдых на другие планеты. Но тех богатых было очень мало, положение большинства резко ухудшилось. А еще многие тогда эмигрировали – даже не из политических соображений, просто жить очень уж тяжело стало. Те, кто успел до повышения цен на космический транспорт. Сейчас планета как ловушка – билет оттуда стоит столько, что доступен лишь очень немногим. Тем, кому и на Леде жить хорошо.
Все это я выудила вовсе не из текстов оппозиции – статистика ясно показывала положение дел. Как же они, интересно, мирятся с этим? Наверное, промывание мозгов… Я нашла некоторые тексты предвыборных кампаний – все партии сходились на том, что додемократическое королевское прошлое было тяжелым и ужасным, что власть одного человека – это обязательно жестокая и безжалостная диктатура… Причем реальных доказательств этому не приводилось.
Словом, сама по себе эта история очень захватила меня. Лишь в пять утра я оторвалась от экрана и вдруг подумала, что собственно, меня-то это все никаким боком не касается. Даже если я оттуда произошла – ну и что? Скорее всего, все мои родственники погибли. Меня там никто не помнит и не знает. Я выросла не при демократии, так что и мои детские воспоминания не имеют отношения ко всему этому.
Днем я все же позвонила Кейро Лори, но ее не оказалось дома.
Я повторила попытку еще несколько раз, через несколько дней, но похоже, моя соотечественница предпочитала проводить время где-то в другом месте. Или давно поменяла адрес, не сообщив об этом в сеть.
Ани понравилась мысль о моем ледианском происхождении, и она пообещала помочь мне в поисках дальнейшей информации.
Но я постепенно успокаивалась. Леда интересовала меня сама по себе. Возможно, будь я пираткой и узнай о такой несправедливости – я отправилась бы туда с ребятами и установила нормальную власть.
Но ведь теперь у меня такая возможность отнята навсегда.
Или не навсегда? Наблюдая за Лус, плескающейся на мелководье, я лениво перебирала песок, он струился меж пальцев, утекал вниз, наводя на сложные метафоры о текущем времени, о пробегающей жизни и прочей дребедени.
В самом деле, есть ли возможность бежать отсюда? Я ведь бежала с плантации Аригайрта.
Ну правда, сейчас-то я понимаю, что он давал мне возможность. Играл, как кошка с мышкой. Мог бы прихлопнуть. Когда, например, я висела в небе на гравипоясе – чего стоило? Он даже давал нам ускользнуть, побыть вне поля его зрения, зная, что все равно вылезем. Ему не убить нас хотелось, даже не мучить – унизить. Посамоутверждаться за наш счет.
И все-таки в конце уже, когда мы оказались на поле космодрома – игра кончилась. По нам стреляли всерьез. Ильта убили, хотели убить и меня. Я же ушла, и захватила корабль – почти в одиночку. Я смогла это сделать!
Я могу убежать откуда угодно. Я никогда не сдаюсь. Почему же сейчас… что произошло со мной? Ломка во время следствия? Да нет, не подействовало это на меня. Вспомнить, конечно, стыдно… Но серьезно это мою личность не изменило.
Уйти отсюда… разыскать Мику… А там, кто знает, может быть, освободить эту самую Леду.
Раз уж я родом оттуда.
Вот только совершенно не соображаю – как отсюда можно уйти? Как?
Лус выбралась из воды, подбежала ко мне – мокрая, веселая.
– Мама, посмотри! Посмотри, медуза!
Скользкое бесцветное желе, дрожащее на ладони.
– Ой, какая интересная… А в воде она выглядит гораздо лучше. Здесь даже не поймешь, где щупальца. Только она у тебя ведь высохнет, умрет – не жалко?
– Я ее сейчас выпущу!
– Да уж лучше выпусти.
– Мам, пошли поплаваем, а?
Лениво. Тепло.
– Лус, я полежать еще хочу. Давай чуть попозже…
Без слов она развернулась и побежала к воде – только пяточки засверкали.
Плохо ей, наверное, со мной, неинтересно. Могла бы до вечера в школе оставаться, с ребятишками играть. Но она хочет ко мне. А я… не всегда мне хочется с ней беситься, а изображать радость – тоже ни к чему.
Вот такая я мать. Не слишком хорошая.
Может, мне и уходить лениво просто? Здесь хорошо. Я никогда так хорошо не жила, как здесь. Единственное, чего не хватает, может – это мужчин… но я на этом не зациклена, могу и обойтись. На Гоне – там слишком много было забот все-таки. Роскошь, но чего она мне стоила… А здесь – броди по острову, читай, смотри фильмы. Любая еда, любая одежда. Учиться меня не заставляют, вообще ничего делать не надо, только то, что хочется. К чему заставлять учиться человека, который все равно приговорен к смерти?
Может, и помилуют, конечно. Но говорят, это маловероятно.
Ну хорошо, а как можно уйти? Как?
Ошейник. Его не снять, не разрезать. Хотя… лазерным резаком попробовать? У меня, понятно, нет резака. Но можно разобрать, допустим, коквинер, может, там есть что-то подобное. Или меддиагностер.
А дальше как? По морю? Глупости. Можно добраться до соседнего острова, есть подозрение, что там флаерная стоянка. Или можно захватить флаер Ани. Справлюсь я с ней. Но дальше что – ведь планета накрыта сетью слежения. Я с интересом давно уже изучила их оружие – ту информацию, что была доступна через сеть. Это не Аригайрт! Скорость реагирования орбитального Кольца (Кольца-1) – в среднем полторы минуты. То есть через полторы минуты мой флаер плюхнется в волны, потому что гравитор откажет. И меня подберут ско. А думаю, что за Сальскими островами ведется специальный надзор, много тут таких умных…
Хорошо, предположим, я выдам себя за Ани. Свяжу ее, оставлю тут… Есть ли у меня шанс в таком случае?
А еще… брать с собой Лус? А если по мне будут стрелять? Да и в любом случае – не хочу. Ей здесь хорошо. Как объяснить, что надо отсюда драть? Рассказать, что твою мамочку через 9 лет прихлопнут… лишить ее детства…
Не варианты это все.
Нет, если удирать – то без Лус. Пусть она останется здесь, пусть будет квиринкой. Я не питаю к ним зла, по сравнению с другими мирами этот все же – светлый и богатый. Это ско соприкасаются с нами, со всем злом, которым полна Галактика. А многие квиринцы живут совершенно спокойно – сильные, умные, красивые, занимаются наукой, искусством, воспитывают детей. Пусть Лус проживет так! Пусть она станет каким-нибудь энтомологом и ищет редких бабочек на Скабиаке. А в свободное от экспедиций время веселится на Набережной Коринты и играет на синтаре. Она уже неплохо научилась играть, ей нравится. Или пусть она будет космическим спасателем. Им оружия не выдают, ну разве что парализаторы всякие против животных.
Нет, ничего иного я не хочу для Лус, кроме жизни на Квирине.
Только вот без нее я и удирать не хочу. Бросить своего ребенка? Даже на Квирине – расти сиротой, пережить предательство матери… Да лучше мне сдохнуть!
Но по-настоящему умирать мне тоже не хочется. То есть я не боюсь, змей с ним. Но надо до конца испробовать все возможности, чтобы жить дальше.
Наверное, проще всего дождаться окончания срока. На Квирине дети рано становятся самостоятельными. В подростковом возрасте Лус куда лучше перенесет мою смерть. А там, в последний год, можно и рискнуть… Ведь двум смертям все равно не бывать.
Спайс на руке пискнул, я нажала кнопку, синтезируя изображение в воздухе. Маленькая голограмма – Маттис Ленс в форме, мой куратор – возникла передо мной. Ленс заговорил озабоченно.
– Ледариэн, для вас есть новости. Прошу перейти в помещение с нормальным экраном.
– Вы знакомы с этим человеком?
Я замерла, стиснув пальцами подлокотник.
Он был зафиксирован в кресле, как я недавно. Одетый. В чем-то арестантском – сине-сером. Высокий блондин. Супермен. Супермужчина. Гроза Галактики.
– Ледариэн, вы знакомы с этим человеком?
– Да, – выдохнула я.
– При каких обстоятельствах и когда вы впервые встретились с ним?
– Это было 12 лет назад. Я находилась на полицейском катере Серетанской империи… в качестве заключенной. Катер шел по маршруту Белгази-Серетан. Он был атакован неизвестными… Я поняла сразу, что это пираты. Меня захватили в плен и… – я умолкла. Рассказать о том, что со мной делали после этого? Так это они, в общем-то, уже знают. Не хочется повторяться… – Через некоторое время меня привели к этому человеку. Это Аригайрт, владелец Нейамы, Глостии-4. Один из самых известных глостийских пиратов… – Я помолчала, – рассказывать подробнее? У вас уже есть мои показания об этом.
– Хорошо, Ледариэн, пока не надо. Мы присовокупим ваши показания к делу Аригайрта. Кроме того, от вас потребуется более подробный рассказ об условиях жизни рабов на Нейаме.
Изображение Аригайрта сменилось – теперь на меня смотрел мой куратор Ленс.
– Как видите, Ледариэн, ваш враг тоже захвачен.
– Его приговорят к смерти?
– Ну, мы не можем предсказать приговор суда… Мы не имеем права об этом говорить.
Я улыбнулась.
– Одно странно во всем этом.
– Что? – спросил Ленс.
– Что его довезли живым до Квирина.
Ленс помолчал, видно, не зная, что ответить.
– Хотите знать, кто захватил Аригайрта?
– Да.
Еще бы – интересно, кому удалось то, чего я со всеми моими кораблями, так и не смогла добиться. Наверняка, крутой ско… из команды «Ноль», местного спецназа. Да и конечно, не один.
Экран разделился пополам – я видела Ленса в его кабинете, и рядом – совсем молоденького ско. Он казался щуплым и слегка испуганным. Светло-русые мягкие волосы, треугольное лицо незнакомого мне расового типа. Не квиринец, видимо.
– Это Ландзо Энгиро. Ему 25 лет, и он только что закончил обучение. Он эмигрант с Анзоры, и на Квирине всего пять лет. Неплохое достижение для начинающего ско.
– Он же был не один, наверное?
– С собственным наставником. Но тот не принимал участия в захвате Аригайрта, Энгиро сделал это один.
– Ему повезло, – бросила я. В самом деле – при современном оружии шансы равны у супермена и мальчишки. Мальчишка может внезапно выстрелить из парализатора… а Ильт не смог попасть в Аригайрта – не вовремя заклинило оружие. Вопрос везения…
– Вы готовы к очной ставке с Аригайртом, Ледариэн?
– Да, – ответила я быстро. Посмотреть этой сволочи в глаза! Посмотреть еще раз!
– Хорошо, я думаю, на днях она состоится.
Очной ставки пришлось ждать около месяца.
Понятное дело – велось следствие по делу Аригайрта. Его допрашивали, как меня, интенсивными методами. Без применения пыток – на Квирине их не применяют. По крайней мере, в классическом виде. Да и информации по делу Аригайрта было более чем достаточно.
Меня два раза вызывали на допрос, хотя я дома, расположившись с комфортом, письменно изложила все, что знала о положении дел на Нейаме. Однако меня попросили прокомментировать записи, кое-что уточнить. Особенно квиринцев интересовали генетические эксперименты нашего монстра. Ведь в самой Федерации любые эксперименты с геномом человека не то, что запрещены – но проходят очень строгий контроль, и пропускается весьма немногое. Лишь в терапевтических целях, для лечения мутаций и прочих поломок. СКОН отслеживает и по всей Галактике таких экспериментаторов, это – вместе с нарко– и работорговлей – считается одним из худших преступлений.
К сожалению, я знала об этом немного, лишь то, что видела во дворце.
Квиринцев заинтересовала и технология телепортации, которая до сих пор не была известна в Галактике. Как мне позже сообщил Ленс, выяснилось, что эту установку в единственном числе Аригайрт захватил у каких-то неизвестных людей, все они были позже убиты. Их происхождение сам Аригайрт не смог установить. Воспроизвести установку не удалось, но у него она работала.
Что ж, существуют другие Галактики, есть миры, до сих пор Федерации не известные. Космос велик.
Аригайрт, одетый в сине-серый тельник, свободно расположился в кресле. Странно, но даже в этой одежде и в этом положении он умудрялся выглядеть аристократически.
Или мне так казалось?
Как и у меня, ошейник на нем вполне заменял наручники и прочие силовые поля. И вот этот ошейник, пожалуй – единственная деталь, отличающая его от прежнего Аригайрта. Он был превращен в раба. Унижен. И то, что с этим он явно не смирился – лишь подчеркивало его унижение.
Ведь по-настоящему свободен лишь человек, который не меняется. Ильт. Он и в форме ско, в бикре, и в рабской одежде, в наручниках и кандалах – оставался сам собой. И в стеклянной клетке. Его очень сложно унизить, потому что он этого просто не заметит.
Да и мне тоже унижение безразлично.
Аригайрт… я вспоминала его спину, когда он трусливо улепетывал от нас по речке. Его страх и страдание на допросе, в кресле, к которому он был притянут зажимами. Выходит, чего стоит весь этот аристократический апломб, если он – лишь на пьедестале? Как же он слаб, Адоне, какой же он мелкий, ничтожный человечишко…
Нас оставили вдвоем. Какая же это очная ставка? Нам не задавали больше вопросов, мы просто смотрели друг на друга.
– Ну что, добилась? – тихо спросил Аригайрт. Я пожала плечами.
– Не я ведь поймала тебя. Если бы поймала я – ты не отделался бы так легко.
– Меня расстреляют, – голос Аригайрта взвился. Адоне, да неужели он боится умереть? Мне казалось, он по крайней мере, не трус – ведь рисковал же, нападал на корабли, превосходящие его по силе, воевал против СКОНа.
– Ну и что? – спросила я, – Тебе повезло. Попади ты ко мне в руки, тебя сварили бы в кипящем масле. В лучшем случае.
– Сука, – прошептал Аригайрт, – какая сука…
– Чего ты боишься? – спросила я, – ты думаешь, тем, кого ты убивал – было легче? Нет, гораздо тяжелее. Ты как правило и времени не давал подумать о вечности… Подумай о том, скольких ты отправил на тот свет. Детей, Аригайрт, детей! Подумай о детях. Подумай о тех малышах, кто умирал на твоих плантациях. Им было не страшно? Аригайрт… неужели ты не понимаешь, что это – справедливо, то, что делают с тобой?
– Сука, – во взгляде великого пирата читалась лишь ненависть, – так ведь и тебя убьют. Ты… вся такая чистенькая, правильная… и тебя расстреляют, прихлопнут, как муху…
– И это будет справедливо, – согласилась я, – хотя по сравнению с тобой я ангел. Однако и я убивала людей, причем людей невинных. Это нормально. Только вот я не боюсь умереть почему-то… а ты, Аригайрт? Чего ты боишься? Ты думал, что не умрешь никогда?
– Я бы не умер, – медленно сказал Аригайрт.
– Почему?
– Ты знаешь, сколько мне лет? Триста пятьдесят.
Я вздрогнула.
– За это время я… успел многое. Помнишь нуль-установку? Телепортация… Я однажды захватил корабль… они владели секретом бессмертия. Или долголетия.
Мне не рассказывали этого, но наверняка он уже говорил об этом на допросах.
– Они… из другой Галактики… я даже не знаю, из какой именно. Они это называли иначе. Они… сюда попали случайно. Я был избран судьбой…
– Ты убил их, конечно.
– Они сами спровоцировали меня! – крикнул Аригайрт, – они сами виноваты! Могли бы жить! Но установку они мне оставили… Поэтому…
– Ага, этим объясняются все твои успехи. Иначе такое ничтожество, как ты, никогда не завоевало бы целую планету. Но за триста лет можно многое успеть, верно. Адоне, какое же ты дерьмо… Ведь ты мог облагодетельствовать человечество.
– Нейтрализатор разрушен… Та установка, которая обеспечивала бессмертие. Но я мог бы жить еще сто лет, сто пятьдесят. Мне только надо было разыскать их…
– Ничего, квиринцы разыщут их скорее, чем ты.
В этот момент я окончательно перестала верить в их доброго христианского Бога – если у меня и появились зачатки веры. Не может быть добрым Бог, который убивает таких людей, как Ильт – в самом начале жизни, и позволяет ЭТОМУ существовать триста пятьдесят лет. Скольких людей он замучил за это время? Уму ведь непостижимо.
Скорее уж похоже на происки Вечного Змея. И равнодушный взгляд Адоне.
– Ненавижу, – сказал Аригайрт. Его плечи тряслись, он был близок к истерике, – ненавижу тебя!
– Меня-то за что, Аригайрт? Ведь не я поймала тебя.
Но я чувствовала, что он ненавидит именно меня. Не того молоденького ско, умудрившегося захватить его в плен (молодец ско, что выдержал, не убил гада по пути, не замучил – все равно твоя фантазия на многое не способна – довез до Квирина. Теперь собственная тьма внутри выжжет его так, как не способны двадцать отборных палачей). Не следователя, выжимавшего из него информацию. Не квиринцев, которые сумели его победить. Именно меня, хотя я в общем-то и зла ему не причинила ни разу – лишь стремилась к тому. Хотя я сама нахожусь в точно таком же положении. И меня, пусть я заслужила это в тысячи раз меньше, постигнет та же кара, что и его.
И все же он ненавидит именно меня – для него на мне сошлось все зло мира.
Может, потому, что я не боюсь. Просто не боюсь смерти. Потому что я оказалась сильнее его. Непонятно и непостижимо для него сильнее.
Если бы я захватила его в плен, если бы я была на свободе, а он передо мной – связанный и умоляющий о пощаде – он не испытывал бы ко мне такой ненависти. Да, я была бы сильнее, но это – понятная ему сила и ясная ситуация. Он мог оказаться – и оказывался на моем месте. Все могло бы быть иначе, если бы иначе легла карта.
Но теперь мы оба были в плену. Только я готова встретить смерть с достоинством, а он – нет. И вот это ему непонятно, это – выше его сил. Почему я не боюсь, почему я не проклинаю квиринцев? Почему я даже на него не кричу, не психую? Откуда мое спокойствие?
Я смотрела на него, и понимала, что он понимает…
И от этого ненавидит меня еще больше.
Мне позволили смотреть на казнь. Вообще-то это обычно производится без свидетелей, но иногда делают исключение и позволяют посмотреть через экран. Желающим.
Казнили его утром, когда у меня не было времени – Лус собиралась в школу. Поэтому я смотрела запись.
Все было просто. Аригайрта забрали из камеры. Он не хотел идти, попробовал вырваться. Ему надели наручники и поводок. Повели по коридору. Двое ско – мужчина и женщина. На лицо великого пирата было жалко смотреть. Он был бледен, измучен, глаз слегка подергивался – надо же, тик открылся.
Я даже пожалела его на секунду и подумала, что квиринцы с их гуманностью могли бы дать ему что-нибудь успокаивающее.
Но видимо, так далеко их гуманность не простиралась.
Его усадили в кресло. В обычном кабинете, вроде тех, что используются для допроса. Зафиксировали. Аригайрт, похоже, слегка успокоился – ждал, что для расстрела его приведут в специальное место. Видимо, еще что-то будет…
Ско – молчаливые и собранные – встали сзади. Оба они упорно смотрели в пол.
Еще один ско, я не знала его, но несколько раз видела в следственном корпусе, встал и начал зачитывать приговор.
Это было интересно, поскольку перечислялись преступления Аригайрта. И заняло не менее четверти часа. А ведь преступления перечислялись не по одному, целыми группами, например – «Убийство приблизительно 40 тысяч невинных людей в Космосе».
Многое было для меня новостью.
Аригайрт перестал нервничать, но как будто и не слушал, тупым взглядом уставившись вдаль. Ско опустил глаза, поднятые к экрану.
– Вы раскаиваетесь в своих преступлениях, Аригайрт?
– Да! – неожиданно крикнул пират, – я раскаиваюсь, раскаиваюсь! Я не хотел! – и умолк, поняв, видно, всю нелепость этой фразы.
– Вы хотите перед смертью видеть священника? – спросил ско.
– Нет… не надо… я хочу поговорить со следователем!
Неужели он на что-то надеется?
Ско пожал плечами.
Вынул бластер, вложенный в кобуру на поясе.
Ладонью левой руки активировал излучатели.
Шагнул к Аригайрту.
Я впервые увидела – или обратила внимание на глаза великого пирата. У него были большие водянисто-серые глаза. Наполненные невыразимым ужасом.
Он еще не верил, не понимал, что это может быть – вот так просто.
Я и сама не думала, что это бывает так. Мне казалось – какой-нибудь специальный механизм, луч в висок, оператор в другом помещении…
Квиринцы не озаботились удалением преступника от палача – обычно это делается для успокоения совести последнего.
Ско умеют убивать. И знают, что иногда избежать этого нельзя.
Аригайрт забился и закричал. Он понял. Адоне! Я видела много смертей, но никогда еще, видит Адоне, никогда не встречала такого всепоглощающего, невыносимого отчаяния…
В этот миг я поверила в ад.
Ско прижал бластер к шее Аригайрта, слева, под линией подбородка. В следующую секунду крик оборвался, и за затылком пирата возник легкий дымок – сгорела живая плоть. Ско отдернул оружие – в шее образовалась огромная черная блестящая слизью дыра. Мне даже почудился хорошо знакомый запах горелой плоти…
Но заинтересовало меня даже не это. Ну что следует из такого моего происхождения? Даже, предположим, происхождения от знатных родителей? Да ничего ровным счетом. Мне это ничем сейчас не поможет. Просто любопытно.
Очень уж все хреново и подло сложилось на этой самой Леде.
До переворота это была не слишком развитая, но довольно благополучная планета. Несколько наций, не слишком сильно разнящихся – мало времени прошло с момента колонизации. Одно государство, империя. Удобно, поскольку на планете и был всего один материк. Большой, правда. И несколько крупных архипелагов, почти автономных герцогств. Впрочем, был еще материк на Северном Полюсе, но слишком уж неудобный для жизни, покрытый льдом.
Королевская власть. Кстати, наиболее распространенная религия – то же христианство, не знаю уж, как оно туда попало, ведь ему всего-то 2 тысячи лет, а в Галактике оно стало известно и того позже. Церковь, впрочем, была отделена от государства. Технологический уровень – как на Серетане, даже чуть покруче. Социальная защита высоко развита. Формы собственности разные – частная и государственная. Нищих не было. Войн – очень мало, и все внутренние, в основном окраины иногда восставали по национальным причинам. Расположение у Леды в каком-то смысле удобное, ее никто не пытался завоевать из Космоса. Просто далековато от населенных систем.
Не идеал, нет. Но вполне приличная планетка. Я знаю миры, куда хуже приспособленные для жизни.
И вдруг вся эта гадость началась… то есть не вдруг, конечно, все это давно готовилось. Бродили такие идеи, что королевская власть – это анахронизм, что экономика планеты в застое, потому что слишком велика доля государственной собственности, что нужен дикий либерализм – нечего подкармливать нищих из казны, надо создать царство Свободной Инициативы и Честной Конкуренции.
Ну наверное, и король виноват, что не отследил вовремя этих негодяев – так называемую Партию Свободного Мира – и не принял мер.
В общем, забродили окраины, национальные чувства почему-то взыграли. Давно уже подмечено: там, где национальные особенности жестоко подавляются, и народ реально ассимилируется другим – почему-то никаких оскорблений этих чувств не происходит. Все воспринимают процесс как неизбежный. А вот там, где национальные особенности сохраняются и даже сознательно где-то поддерживаются свыше (а так и было в ледианской империи) – там нацмены быстро начинают вопить о своем угнетении. Во всяком случае, их легко в этом убедить… Началось сразу несколько крупных войн. Экономика опасно зашаталась, народ забурлил. И тут – переворот. Быстрый и жестокий. Всех влиятельных сторонников короля быстренько уничтожили. Даже не в тюрьмы посажали. Вариантов всего два – уничтожение или изгнание с планеты навсегда. Причем уничтожали не со спектаклями в виде приговоров и судов. А так, просто, как крыс – методично и быстро – ядами, расстрелами, на корабли загоняли и топили. По оценкам выживших наблюдателей погибло при этом около пятидесяти тысяч человек.
Конечно, всю знать, самого короля с семьей – туда же. Были свидетельства их смерти, так что сомнений тут быть не могло.
И установила эта Партия Свободного Мира тот самый парламентский строй. Ну правда, первые десять лет выбирали почему-то всегда ее представителей во власть. А потом появились еще разные партии, среди них выделился конкурент – Партия Мирной Свободы, ПАМИРС и теперь на выборах то она побеждает, то опять же ПАСВОМ.
Демократия, словом. Свободное народоуправление.
В результате все получилось так, как они и хотели. Свободная конкуренция. Несколько мафиозных группировок поделили планету, власть криминала кое-где достигла уровня Глостии – честному гражданину на улицу не выйти, и все платят мзду «крыше», даже самые простые рабочие. Мафиози, понятно, и рабами не гнушались – то, что при короле давно уж запрещено было, снова появилось. Хоть и было полулегальным – просто власть якобы не может справиться с мафией. Появилось множество детей-беспризорников. Безработица достигла чуть не 50% кое-где, а пособий людям никаких не давали – потому многие оказывались во власти мафии. Из работающих при этом хозяева выжимали все соки – хочешь не хочешь, а паши до позднего вечера, иначе окажешься на улице. Технический прогресс, бывший вроде бы в застое, так и не начался, скорее, даже хуже все стало. Ну разве что богатые граждане стали покупать крутые галактические технологии и приборы, летать на отдых на другие планеты. Но тех богатых было очень мало, положение большинства резко ухудшилось. А еще многие тогда эмигрировали – даже не из политических соображений, просто жить очень уж тяжело стало. Те, кто успел до повышения цен на космический транспорт. Сейчас планета как ловушка – билет оттуда стоит столько, что доступен лишь очень немногим. Тем, кому и на Леде жить хорошо.
Все это я выудила вовсе не из текстов оппозиции – статистика ясно показывала положение дел. Как же они, интересно, мирятся с этим? Наверное, промывание мозгов… Я нашла некоторые тексты предвыборных кампаний – все партии сходились на том, что додемократическое королевское прошлое было тяжелым и ужасным, что власть одного человека – это обязательно жестокая и безжалостная диктатура… Причем реальных доказательств этому не приводилось.
Словом, сама по себе эта история очень захватила меня. Лишь в пять утра я оторвалась от экрана и вдруг подумала, что собственно, меня-то это все никаким боком не касается. Даже если я оттуда произошла – ну и что? Скорее всего, все мои родственники погибли. Меня там никто не помнит и не знает. Я выросла не при демократии, так что и мои детские воспоминания не имеют отношения ко всему этому.
Днем я все же позвонила Кейро Лори, но ее не оказалось дома.
Я повторила попытку еще несколько раз, через несколько дней, но похоже, моя соотечественница предпочитала проводить время где-то в другом месте. Или давно поменяла адрес, не сообщив об этом в сеть.
Ани понравилась мысль о моем ледианском происхождении, и она пообещала помочь мне в поисках дальнейшей информации.
Но я постепенно успокаивалась. Леда интересовала меня сама по себе. Возможно, будь я пираткой и узнай о такой несправедливости – я отправилась бы туда с ребятами и установила нормальную власть.
Но ведь теперь у меня такая возможность отнята навсегда.
Или не навсегда? Наблюдая за Лус, плескающейся на мелководье, я лениво перебирала песок, он струился меж пальцев, утекал вниз, наводя на сложные метафоры о текущем времени, о пробегающей жизни и прочей дребедени.
В самом деле, есть ли возможность бежать отсюда? Я ведь бежала с плантации Аригайрта.
Ну правда, сейчас-то я понимаю, что он давал мне возможность. Играл, как кошка с мышкой. Мог бы прихлопнуть. Когда, например, я висела в небе на гравипоясе – чего стоило? Он даже давал нам ускользнуть, побыть вне поля его зрения, зная, что все равно вылезем. Ему не убить нас хотелось, даже не мучить – унизить. Посамоутверждаться за наш счет.
И все-таки в конце уже, когда мы оказались на поле космодрома – игра кончилась. По нам стреляли всерьез. Ильта убили, хотели убить и меня. Я же ушла, и захватила корабль – почти в одиночку. Я смогла это сделать!
Я могу убежать откуда угодно. Я никогда не сдаюсь. Почему же сейчас… что произошло со мной? Ломка во время следствия? Да нет, не подействовало это на меня. Вспомнить, конечно, стыдно… Но серьезно это мою личность не изменило.
Уйти отсюда… разыскать Мику… А там, кто знает, может быть, освободить эту самую Леду.
Раз уж я родом оттуда.
Вот только совершенно не соображаю – как отсюда можно уйти? Как?
Лус выбралась из воды, подбежала ко мне – мокрая, веселая.
– Мама, посмотри! Посмотри, медуза!
Скользкое бесцветное желе, дрожащее на ладони.
– Ой, какая интересная… А в воде она выглядит гораздо лучше. Здесь даже не поймешь, где щупальца. Только она у тебя ведь высохнет, умрет – не жалко?
– Я ее сейчас выпущу!
– Да уж лучше выпусти.
– Мам, пошли поплаваем, а?
Лениво. Тепло.
– Лус, я полежать еще хочу. Давай чуть попозже…
Без слов она развернулась и побежала к воде – только пяточки засверкали.
Плохо ей, наверное, со мной, неинтересно. Могла бы до вечера в школе оставаться, с ребятишками играть. Но она хочет ко мне. А я… не всегда мне хочется с ней беситься, а изображать радость – тоже ни к чему.
Вот такая я мать. Не слишком хорошая.
Может, мне и уходить лениво просто? Здесь хорошо. Я никогда так хорошо не жила, как здесь. Единственное, чего не хватает, может – это мужчин… но я на этом не зациклена, могу и обойтись. На Гоне – там слишком много было забот все-таки. Роскошь, но чего она мне стоила… А здесь – броди по острову, читай, смотри фильмы. Любая еда, любая одежда. Учиться меня не заставляют, вообще ничего делать не надо, только то, что хочется. К чему заставлять учиться человека, который все равно приговорен к смерти?
Может, и помилуют, конечно. Но говорят, это маловероятно.
Ну хорошо, а как можно уйти? Как?
Ошейник. Его не снять, не разрезать. Хотя… лазерным резаком попробовать? У меня, понятно, нет резака. Но можно разобрать, допустим, коквинер, может, там есть что-то подобное. Или меддиагностер.
А дальше как? По морю? Глупости. Можно добраться до соседнего острова, есть подозрение, что там флаерная стоянка. Или можно захватить флаер Ани. Справлюсь я с ней. Но дальше что – ведь планета накрыта сетью слежения. Я с интересом давно уже изучила их оружие – ту информацию, что была доступна через сеть. Это не Аригайрт! Скорость реагирования орбитального Кольца (Кольца-1) – в среднем полторы минуты. То есть через полторы минуты мой флаер плюхнется в волны, потому что гравитор откажет. И меня подберут ско. А думаю, что за Сальскими островами ведется специальный надзор, много тут таких умных…
Хорошо, предположим, я выдам себя за Ани. Свяжу ее, оставлю тут… Есть ли у меня шанс в таком случае?
А еще… брать с собой Лус? А если по мне будут стрелять? Да и в любом случае – не хочу. Ей здесь хорошо. Как объяснить, что надо отсюда драть? Рассказать, что твою мамочку через 9 лет прихлопнут… лишить ее детства…
Не варианты это все.
Нет, если удирать – то без Лус. Пусть она останется здесь, пусть будет квиринкой. Я не питаю к ним зла, по сравнению с другими мирами этот все же – светлый и богатый. Это ско соприкасаются с нами, со всем злом, которым полна Галактика. А многие квиринцы живут совершенно спокойно – сильные, умные, красивые, занимаются наукой, искусством, воспитывают детей. Пусть Лус проживет так! Пусть она станет каким-нибудь энтомологом и ищет редких бабочек на Скабиаке. А в свободное от экспедиций время веселится на Набережной Коринты и играет на синтаре. Она уже неплохо научилась играть, ей нравится. Или пусть она будет космическим спасателем. Им оружия не выдают, ну разве что парализаторы всякие против животных.
Нет, ничего иного я не хочу для Лус, кроме жизни на Квирине.
Только вот без нее я и удирать не хочу. Бросить своего ребенка? Даже на Квирине – расти сиротой, пережить предательство матери… Да лучше мне сдохнуть!
Но по-настоящему умирать мне тоже не хочется. То есть я не боюсь, змей с ним. Но надо до конца испробовать все возможности, чтобы жить дальше.
Наверное, проще всего дождаться окончания срока. На Квирине дети рано становятся самостоятельными. В подростковом возрасте Лус куда лучше перенесет мою смерть. А там, в последний год, можно и рискнуть… Ведь двум смертям все равно не бывать.
Спайс на руке пискнул, я нажала кнопку, синтезируя изображение в воздухе. Маленькая голограмма – Маттис Ленс в форме, мой куратор – возникла передо мной. Ленс заговорил озабоченно.
– Ледариэн, для вас есть новости. Прошу перейти в помещение с нормальным экраном.
– Вы знакомы с этим человеком?
Я замерла, стиснув пальцами подлокотник.
Он был зафиксирован в кресле, как я недавно. Одетый. В чем-то арестантском – сине-сером. Высокий блондин. Супермен. Супермужчина. Гроза Галактики.
– Ледариэн, вы знакомы с этим человеком?
– Да, – выдохнула я.
– При каких обстоятельствах и когда вы впервые встретились с ним?
– Это было 12 лет назад. Я находилась на полицейском катере Серетанской империи… в качестве заключенной. Катер шел по маршруту Белгази-Серетан. Он был атакован неизвестными… Я поняла сразу, что это пираты. Меня захватили в плен и… – я умолкла. Рассказать о том, что со мной делали после этого? Так это они, в общем-то, уже знают. Не хочется повторяться… – Через некоторое время меня привели к этому человеку. Это Аригайрт, владелец Нейамы, Глостии-4. Один из самых известных глостийских пиратов… – Я помолчала, – рассказывать подробнее? У вас уже есть мои показания об этом.
– Хорошо, Ледариэн, пока не надо. Мы присовокупим ваши показания к делу Аригайрта. Кроме того, от вас потребуется более подробный рассказ об условиях жизни рабов на Нейаме.
Изображение Аригайрта сменилось – теперь на меня смотрел мой куратор Ленс.
– Как видите, Ледариэн, ваш враг тоже захвачен.
– Его приговорят к смерти?
– Ну, мы не можем предсказать приговор суда… Мы не имеем права об этом говорить.
Я улыбнулась.
– Одно странно во всем этом.
– Что? – спросил Ленс.
– Что его довезли живым до Квирина.
Ленс помолчал, видно, не зная, что ответить.
– Хотите знать, кто захватил Аригайрта?
– Да.
Еще бы – интересно, кому удалось то, чего я со всеми моими кораблями, так и не смогла добиться. Наверняка, крутой ско… из команды «Ноль», местного спецназа. Да и конечно, не один.
Экран разделился пополам – я видела Ленса в его кабинете, и рядом – совсем молоденького ско. Он казался щуплым и слегка испуганным. Светло-русые мягкие волосы, треугольное лицо незнакомого мне расового типа. Не квиринец, видимо.
– Это Ландзо Энгиро. Ему 25 лет, и он только что закончил обучение. Он эмигрант с Анзоры, и на Квирине всего пять лет. Неплохое достижение для начинающего ско.
– Он же был не один, наверное?
– С собственным наставником. Но тот не принимал участия в захвате Аригайрта, Энгиро сделал это один.
– Ему повезло, – бросила я. В самом деле – при современном оружии шансы равны у супермена и мальчишки. Мальчишка может внезапно выстрелить из парализатора… а Ильт не смог попасть в Аригайрта – не вовремя заклинило оружие. Вопрос везения…
– Вы готовы к очной ставке с Аригайртом, Ледариэн?
– Да, – ответила я быстро. Посмотреть этой сволочи в глаза! Посмотреть еще раз!
– Хорошо, я думаю, на днях она состоится.
Очной ставки пришлось ждать около месяца.
Понятное дело – велось следствие по делу Аригайрта. Его допрашивали, как меня, интенсивными методами. Без применения пыток – на Квирине их не применяют. По крайней мере, в классическом виде. Да и информации по делу Аригайрта было более чем достаточно.
Меня два раза вызывали на допрос, хотя я дома, расположившись с комфортом, письменно изложила все, что знала о положении дел на Нейаме. Однако меня попросили прокомментировать записи, кое-что уточнить. Особенно квиринцев интересовали генетические эксперименты нашего монстра. Ведь в самой Федерации любые эксперименты с геномом человека не то, что запрещены – но проходят очень строгий контроль, и пропускается весьма немногое. Лишь в терапевтических целях, для лечения мутаций и прочих поломок. СКОН отслеживает и по всей Галактике таких экспериментаторов, это – вместе с нарко– и работорговлей – считается одним из худших преступлений.
К сожалению, я знала об этом немного, лишь то, что видела во дворце.
Квиринцев заинтересовала и технология телепортации, которая до сих пор не была известна в Галактике. Как мне позже сообщил Ленс, выяснилось, что эту установку в единственном числе Аригайрт захватил у каких-то неизвестных людей, все они были позже убиты. Их происхождение сам Аригайрт не смог установить. Воспроизвести установку не удалось, но у него она работала.
Что ж, существуют другие Галактики, есть миры, до сих пор Федерации не известные. Космос велик.
Аригайрт, одетый в сине-серый тельник, свободно расположился в кресле. Странно, но даже в этой одежде и в этом положении он умудрялся выглядеть аристократически.
Или мне так казалось?
Как и у меня, ошейник на нем вполне заменял наручники и прочие силовые поля. И вот этот ошейник, пожалуй – единственная деталь, отличающая его от прежнего Аригайрта. Он был превращен в раба. Унижен. И то, что с этим он явно не смирился – лишь подчеркивало его унижение.
Ведь по-настоящему свободен лишь человек, который не меняется. Ильт. Он и в форме ско, в бикре, и в рабской одежде, в наручниках и кандалах – оставался сам собой. И в стеклянной клетке. Его очень сложно унизить, потому что он этого просто не заметит.
Да и мне тоже унижение безразлично.
Аригайрт… я вспоминала его спину, когда он трусливо улепетывал от нас по речке. Его страх и страдание на допросе, в кресле, к которому он был притянут зажимами. Выходит, чего стоит весь этот аристократический апломб, если он – лишь на пьедестале? Как же он слаб, Адоне, какой же он мелкий, ничтожный человечишко…
Нас оставили вдвоем. Какая же это очная ставка? Нам не задавали больше вопросов, мы просто смотрели друг на друга.
– Ну что, добилась? – тихо спросил Аригайрт. Я пожала плечами.
– Не я ведь поймала тебя. Если бы поймала я – ты не отделался бы так легко.
– Меня расстреляют, – голос Аригайрта взвился. Адоне, да неужели он боится умереть? Мне казалось, он по крайней мере, не трус – ведь рисковал же, нападал на корабли, превосходящие его по силе, воевал против СКОНа.
– Ну и что? – спросила я, – Тебе повезло. Попади ты ко мне в руки, тебя сварили бы в кипящем масле. В лучшем случае.
– Сука, – прошептал Аригайрт, – какая сука…
– Чего ты боишься? – спросила я, – ты думаешь, тем, кого ты убивал – было легче? Нет, гораздо тяжелее. Ты как правило и времени не давал подумать о вечности… Подумай о том, скольких ты отправил на тот свет. Детей, Аригайрт, детей! Подумай о детях. Подумай о тех малышах, кто умирал на твоих плантациях. Им было не страшно? Аригайрт… неужели ты не понимаешь, что это – справедливо, то, что делают с тобой?
– Сука, – во взгляде великого пирата читалась лишь ненависть, – так ведь и тебя убьют. Ты… вся такая чистенькая, правильная… и тебя расстреляют, прихлопнут, как муху…
– И это будет справедливо, – согласилась я, – хотя по сравнению с тобой я ангел. Однако и я убивала людей, причем людей невинных. Это нормально. Только вот я не боюсь умереть почему-то… а ты, Аригайрт? Чего ты боишься? Ты думал, что не умрешь никогда?
– Я бы не умер, – медленно сказал Аригайрт.
– Почему?
– Ты знаешь, сколько мне лет? Триста пятьдесят.
Я вздрогнула.
– За это время я… успел многое. Помнишь нуль-установку? Телепортация… Я однажды захватил корабль… они владели секретом бессмертия. Или долголетия.
Мне не рассказывали этого, но наверняка он уже говорил об этом на допросах.
– Они… из другой Галактики… я даже не знаю, из какой именно. Они это называли иначе. Они… сюда попали случайно. Я был избран судьбой…
– Ты убил их, конечно.
– Они сами спровоцировали меня! – крикнул Аригайрт, – они сами виноваты! Могли бы жить! Но установку они мне оставили… Поэтому…
– Ага, этим объясняются все твои успехи. Иначе такое ничтожество, как ты, никогда не завоевало бы целую планету. Но за триста лет можно многое успеть, верно. Адоне, какое же ты дерьмо… Ведь ты мог облагодетельствовать человечество.
– Нейтрализатор разрушен… Та установка, которая обеспечивала бессмертие. Но я мог бы жить еще сто лет, сто пятьдесят. Мне только надо было разыскать их…
– Ничего, квиринцы разыщут их скорее, чем ты.
В этот момент я окончательно перестала верить в их доброго христианского Бога – если у меня и появились зачатки веры. Не может быть добрым Бог, который убивает таких людей, как Ильт – в самом начале жизни, и позволяет ЭТОМУ существовать триста пятьдесят лет. Скольких людей он замучил за это время? Уму ведь непостижимо.
Скорее уж похоже на происки Вечного Змея. И равнодушный взгляд Адоне.
– Ненавижу, – сказал Аригайрт. Его плечи тряслись, он был близок к истерике, – ненавижу тебя!
– Меня-то за что, Аригайрт? Ведь не я поймала тебя.
Но я чувствовала, что он ненавидит именно меня. Не того молоденького ско, умудрившегося захватить его в плен (молодец ско, что выдержал, не убил гада по пути, не замучил – все равно твоя фантазия на многое не способна – довез до Квирина. Теперь собственная тьма внутри выжжет его так, как не способны двадцать отборных палачей). Не следователя, выжимавшего из него информацию. Не квиринцев, которые сумели его победить. Именно меня, хотя я в общем-то и зла ему не причинила ни разу – лишь стремилась к тому. Хотя я сама нахожусь в точно таком же положении. И меня, пусть я заслужила это в тысячи раз меньше, постигнет та же кара, что и его.
И все же он ненавидит именно меня – для него на мне сошлось все зло мира.
Может, потому, что я не боюсь. Просто не боюсь смерти. Потому что я оказалась сильнее его. Непонятно и непостижимо для него сильнее.
Если бы я захватила его в плен, если бы я была на свободе, а он передо мной – связанный и умоляющий о пощаде – он не испытывал бы ко мне такой ненависти. Да, я была бы сильнее, но это – понятная ему сила и ясная ситуация. Он мог оказаться – и оказывался на моем месте. Все могло бы быть иначе, если бы иначе легла карта.
Но теперь мы оба были в плену. Только я готова встретить смерть с достоинством, а он – нет. И вот это ему непонятно, это – выше его сил. Почему я не боюсь, почему я не проклинаю квиринцев? Почему я даже на него не кричу, не психую? Откуда мое спокойствие?
Я смотрела на него, и понимала, что он понимает…
И от этого ненавидит меня еще больше.
Мне позволили смотреть на казнь. Вообще-то это обычно производится без свидетелей, но иногда делают исключение и позволяют посмотреть через экран. Желающим.
Казнили его утром, когда у меня не было времени – Лус собиралась в школу. Поэтому я смотрела запись.
Все было просто. Аригайрта забрали из камеры. Он не хотел идти, попробовал вырваться. Ему надели наручники и поводок. Повели по коридору. Двое ско – мужчина и женщина. На лицо великого пирата было жалко смотреть. Он был бледен, измучен, глаз слегка подергивался – надо же, тик открылся.
Я даже пожалела его на секунду и подумала, что квиринцы с их гуманностью могли бы дать ему что-нибудь успокаивающее.
Но видимо, так далеко их гуманность не простиралась.
Его усадили в кресло. В обычном кабинете, вроде тех, что используются для допроса. Зафиксировали. Аригайрт, похоже, слегка успокоился – ждал, что для расстрела его приведут в специальное место. Видимо, еще что-то будет…
Ско – молчаливые и собранные – встали сзади. Оба они упорно смотрели в пол.
Еще один ско, я не знала его, но несколько раз видела в следственном корпусе, встал и начал зачитывать приговор.
Это было интересно, поскольку перечислялись преступления Аригайрта. И заняло не менее четверти часа. А ведь преступления перечислялись не по одному, целыми группами, например – «Убийство приблизительно 40 тысяч невинных людей в Космосе».
Многое было для меня новостью.
Аригайрт перестал нервничать, но как будто и не слушал, тупым взглядом уставившись вдаль. Ско опустил глаза, поднятые к экрану.
– Вы раскаиваетесь в своих преступлениях, Аригайрт?
– Да! – неожиданно крикнул пират, – я раскаиваюсь, раскаиваюсь! Я не хотел! – и умолк, поняв, видно, всю нелепость этой фразы.
– Вы хотите перед смертью видеть священника? – спросил ско.
– Нет… не надо… я хочу поговорить со следователем!
Неужели он на что-то надеется?
Ско пожал плечами.
Вынул бластер, вложенный в кобуру на поясе.
Ладонью левой руки активировал излучатели.
Шагнул к Аригайрту.
Я впервые увидела – или обратила внимание на глаза великого пирата. У него были большие водянисто-серые глаза. Наполненные невыразимым ужасом.
Он еще не верил, не понимал, что это может быть – вот так просто.
Я и сама не думала, что это бывает так. Мне казалось – какой-нибудь специальный механизм, луч в висок, оператор в другом помещении…
Квиринцы не озаботились удалением преступника от палача – обычно это делается для успокоения совести последнего.
Ско умеют убивать. И знают, что иногда избежать этого нельзя.
Аригайрт забился и закричал. Он понял. Адоне! Я видела много смертей, но никогда еще, видит Адоне, никогда не встречала такого всепоглощающего, невыносимого отчаяния…
В этот миг я поверила в ад.
Ско прижал бластер к шее Аригайрта, слева, под линией подбородка. В следующую секунду крик оборвался, и за затылком пирата возник легкий дымок – сгорела живая плоть. Ско отдернул оружие – в шее образовалась огромная черная блестящая слизью дыра. Мне даже почудился хорошо знакомый запах горелой плоти…