Зайцев Михаил. Улыбка бультерьера (Час дракона)

   Заимев наконец паспорт, я без труда обменял в ближайшем Сбербанке стодолларовую купюру на пачку родных российских ассигнаций.
   Затем, пользуясь исключительно муниципальным транспортом, я добрался до центра и занял наблюдательную позицию недалеко от ресторана...
   Впрочем, нет, название ресторана я раскрывать не буду. Кому надо, те его и так знают, остальным это будет, конечно, интересно, но бесполезно. К тому же меньше знаешь - дольше живешь. А примечательна сия ресторация тем, что в ней собираются гомосексуалисты самого высокого пошиба.
   Кого тут только не встретишь! Политики, бизнесмены, телеведущие, артисты! Голова кругом! Среди своих это место кличут "Содом" - простенько и со вкусом.
   Интересно то, что случайный посетитель ни за что не догадается об истинной ориентации ресторана, как не догадается и телезритель, замученный рекламой этого благословенного Ганимедом уголка порока.
   Аркадия Михайловича, моего тайного (хотя скорее даже не тайного, а явного) поклонника, того самого завсегдатая боев без правил, что влюблен в гладиатора Бультерьера, я ждал минут пятнадцать.
   О том, что Аркаша каждый вечер, примерно в одно и то же время, заезжает поужинать в "Содом", знали все мало-мальски знакомые с ним люди. Аркадий Михайлович имел слабость "грузить" всех встречных и поперечных подробнейшей информацией о распорядке своего дня, о своих привычках и прихотях.
   Наконец он появился, вылез из черного лимузина в окружении четырех хорошеньких телохранителей. Сияющий лоском и сытостью мандарин вразвалочку двинулся к ресторанному подъезду.
   Я поспешил ему наперерез: руки в карманах, кепка на затылке, глаза смотрят под ноги, воротник куртки поднят - человеку холодно и неуютно под дождем, он спешит куда-то, думает о чем-то своем, ничего вокруг не замечает.
   - Ба! Какая встреча! Мистер Бультерьер, можно вас на минуточку?
   Я растерянно остановился, оглянулся.
   - Ой, Аркадий Михалыч... Здрасьте.
   - Куда спешите, уважаемый Семен Андреич?
   - Да так, в общем-то, никуда...
   - Может, не откажете испить в моем обществе рюмашку коньяку в этом захолустном кабачишке?
   - Да я, собственно, одет неподобающим образом для "кабачишки".
   - Плевать! Мне на условности плевать, а значит, плевать и всем халдеям во главе с метрдотелем и вместе с посетителями. Пойдемте скорее, здесь неуютно и сыро, а там благостно и тепло. Ну?
   - Пошли...
   В ресторанный зал я умудрился впереться прямо в своей китайской куртке. Гардеробщику оставил лишь кепку. Я смущался и краснел изо всех сил. Завсегдатаи бросали вслед Аркадию Михайловичу понимающие взгляды. А он, проказник, нежно приобняв меня за плечи, прямиком отправился в отдельный кабинет. Телохранители учтиво остались в общем зале.
   Нашу с Аркашей беседу в полумраке и уединении я описывать не буду прежде всего по соображениям морально-этического характера. Отмечу только, что мой обожатель был дерзок в шутках, но рукам, к счастью, воли не давал. Я же смущался, как красна девица, и слегка, самую чуточку закашивал под "голубого".
   Дважды я выходил в туалет. Оба раза с большим трудом отговорил Аркашу меня сопровождать.
   В первое свое посещение сортира, в 19 часов 10 минут, я, воспользовавшись услугами сотовой телефонной связи, позвонил Скелету и назвал место "стрелки". Еще я сообщил номера акуловского "Мерседеса": дескать, в нем я и приеду.
   Времени у Скелета оставалось в обрез, разведку местности произвести он не успеет. Значит, поедет усиленным составом и обвешается с ног до головы оружием. Скелет не дурак и прекрасно сечет, что я его подставляю.
   Как я это делаю, он не понимает. Никто бы на его месте не понял. Но Скелету приходится держать фасон перед своими гопниками. Так что на "стрелку" он приедет непременно. Не говоря уж об Акулове.
   Второй раз я посетил сортир в 19.45. Из тесной кабинки набрал 02 и сообщил дежурной девушке, что через 15 минут в Марьиной Роще состоится кровавая разборка двух бандитских группировок.
   Даже если девушка мне не поверила, на сигнал все равно отреагирует, и менты из близлежащего отделения обязательно прибудут.
   От всей души жаль, но я могу так никогда и не узнать, что же произойдет в Марьиной Роще в 20.00. Что кутерьма будет нешуточная - это точно. Но очень возможно, обойдется и без стрельбы.
   Вероятно, вообще действие ограничится потерей изрядного количества нервных клеток у всех участников - и все. Съедутся позыркать друг на друга глазами, менты мигалками поискрят - и потом разъедутся восвояси. Впрочем, если кто-либо из встречающихся сторон все же перестарается, "стрелка" автоматически превратится в перестрелку. Однако и такой вариант меня вполне устроит.
   Как уже раньше было сказано - чем больше неразберихи, тем лучше. Да и отвлечь некоторые силы противника, хоть на полчасика перебросить их в другой конец города, подальше от моего, Семена Андреича, местожительства согласно прописке, тоже не помешает.
   Все, что я делал сегодня, все мои попытки столкнуть лбами самые разнообразные действующие лица и втянуть в игрища новых персонажей, честное слово, было сплошной импровизацией.
   Представьте себе, что вы спасаетесь от погони, бежите вверх по склону, усыпанному каменными глыбами. И вот вы на вершине, враг отстал.
   Как вы будете действовать? Логично устроить большой обвал. Для этого вы будете швырять вниз первые попавшиеся под руку камни, правильно? Конечно, да! Не станете же вы подбирать какой-нибудь особый булыжник и скрупулезно рассчитывать траекторию его падения. Мол, заденет ли он во-он тот кусок сланца? И куда потом полетит сланец? Увлечет ли он за собой мелкие камушки или нет? И поднимется ли пыль? И еще множество вопросов, не имеющих точного ответа.
   На самом деле не нужно ничего рассчитывать. Нужно просто бросить побольше камней, и, по теории вероятностей, один из них непременно угодит в глыбу сланца, а другой, рассыпавшись на тысячу мелких кусочков, превратится в пыль.
   Главное здесь - бросать в нужную сторону и следить, чтобы ненароком самому не погибнуть в хаосе камнепада. Для этого необходимо, постоянно быть сверху. И конечно же, нужно точно знать, когда и куда бежать с достигнутой вершины. Ведь пока вы на вершине, вы на виду, а пока вы на виду, вас будут изо всех сил пытаться достать - и непременно достанут рано или поздно...
   Вернувшись из уборной, я резко засобирался домой. Аркадий Михайлович, сама любезность, вызвался подбросить меня на своем шикарном лимузине.
   Я не возражал. Ради возвращения домой в обществе Аркаши и, главное, в сопровождении его телохранителей я и затеял весь этот цирк с "голубыми" нежностями.
   К моему дому мы подъехали в 20.35.
   - Вы не против, ежели я на минутку зайду? - спросил Аркадий Михайлович дрогнувшим голосом. - Очень интересно посмотреть, как живет такой симпатичный мужчина.
   - Он живет одиноко и невесело, - ответил я тихо и вкрадчиво.
   - Так я зайду? - прошептал Аркадий Михайлович.
   - Да, - сказал я еле слышно и многозначительно опустил ресницы.
   Вышколенные телохранители первыми выбрались из машины. Один трусцой побежал к парадному, остальные взяли нас "в коробочку" и повели следом.
   Я знал, что сейчас случится. Я был готов. Первый телохранитель юркнул в подъезд, мы чуть приотстали - и тут раздался выстрел. Глухой щелчок, будто стреляли из пневматического оружия. Именно так звучит выстрел пистолета с глушителем.
   Сквозь стекло подъездной двери я увидел, как падает телохранитель в авангарде нашей процессии, - и сразу же включился. Последующие события произошли в считанные секунды.
   Второй выстрел сзади. Аркадий Михайлович хватается за плечо. Я падаю на колени. Кувырок. Ногами открываю дверь подъезда, перекатываюсь через тело мертвого телохранителя на пороге второй подъездной двери и стреляю. Пистолет из внутреннего кармана куртки давно уже в моей руке. Возле почтовых ящиков оседает на бетонные ступеньки неизвестный киллер.
   На улице застрекотал автомат. По звуку - израильский "узи". В ответ бабахнули пистолетные выстрелы - это телохранители Аркаши.
   Еще одна очередь из "Калашникова", я уже на крылечке возле дома. Выскочил из подъезда как пуля, на ходу положил двумя выстрелами человека с израильским автоматом.
   В нас палят из желтых "Жигулей" - "девятки". Стекла опущены, наружу торчит ствол "АКМ".
   Тот с "узи" стоял слева, возле соседнего подъезда. По науке, должен быть еще один, справа.
   В два прыжка я оказался подле Аркашиного лимузина, рванул на себя дверцу, влетел в салон. Сзади-справа утробно ухнуло помповое ружье. Я распластался на полу, в узком промежутке между передним сиденьем и педалями управления. Посыпалось заднее стекло, надрывно звякнуло лобовое, дождь осколков обрушился на капот.
   Открываю дверь возле водителя. Бедолаге-шоферу напрочь снесло полчерепа. Выталкиваю труп, хватаюсь за липкий от крови руль. Поворот ключа зажигания, вдавленная до предела педаль газа - и я уже мчусь, петляя между припаркованными возле дома машинами.
   Сзади стреляют. Мимо. Охотникам сильно мешают Аркашины телохранители, двое из которых еще живы и не переставая ведут огонь из пистолетов.
   Кто они, охотники, не суть важно. Я уже говорил, что просчитать моих нынешних недругов не берусь. Слишком их много, и в этом моя заслуга. Иногда один лютый враг полезнее сотни хороших друзей. Вот такая у меня сегодня философия!
   Я гнал машину наперекор всем правилам дорожного движения. Приходилось сильно щуриться. Ветер хлестал по лицу мелкими дождевыми каплями. Я вел автомобиль почти вслепую, почти по наитию. Другие водители шарахались от моего раздолбанного лимузина и были правы.
   Минут через пятнадцать бешеной езды сзади пристроились два гаишных "Мерседеса" и один желто-синий "козел".
   К счастью, на Ленинском проспекте не было пробки. Я промчался поперек магистрали и, развернувшись возле цирка, выскочил к Воробьевым горам. Здесь я выжал из лимузина все, на что он был способен.
   Трасса шла почти прямо, и я сумел, попеременно держа руль то правой, то левой рукой, стянуть с плеч кожаную китайскую куртенку и зашвырнуть ее под заднее сиденье, а после отстегнуть от пояса плейер и выполнить ряд нехитрых манипуляций, активизирующих взрыватель.
   Теперь достаточно нажать кнопку перемотки - и через семь секунд бабахнет не хуже противотанковой гранаты.
   Пистолет я засунул в бардачок. Плейер зажал в зубах, вцепился изо всех сил в руль - и выехал наконец на Бережковскую набережную.
   Навстречу мчался еще один гаишный автомобиль.
   Кто сказал, что у нас плохо работает дорожная милиция? Вон как меня обложили, как в учебнике, и посторонних машин рядом не видно, и на горизонте путь перегорожен длиннющим фургоном. Отлично работают, приятно смотреть.
   Встречный автогаишник шел мне точно в лоб. Надеется, что я приторможу. Смелый парень, ничего не скажешь.
   Когда между мной и встречной машиной оставалось всего метров семь-восемь, гаишник не выдержал, вильнул вправо. Я тоже вильнул вправо. Вполне оправданное, правдоподобное действие. Только я вильнул резко и круто, так что мой лимузин перескочил через парапет, отделяющий проезжую часть от пешеходной полосы, врезался носом в ажурную решетку набережной, сорвал ее с бетонных столбиков-креплений - и ухнул многопудовой массой в грязные воды Москвы-реки.
   В последний момент перед ударом о воду я бросил руль и уперся руками в автомобильную крышу, напряг ноги и представил себя в образе этакой пружины-распорки. Чудом, но удар я самортизировал, ничего себе не поломал, а когда мой стальной конь уходил под воду, я завалился на бок, сумел поменять положение тела и устоять под потоком хлынувшей в салон воды.
   Теперь нужно действовать максимально быстро. Машина по инерции продолжает движение вперед, уже под водой, ее заваливает, переворачивает вверх колесами. Я отталкиваюсь ногами, расслабляю руки и покидаю салон, благо ветрового стекла давно уж нет.
   В зубах у меня плейер-граната. Одной рукой цепляюсь за борт машины, другой нажимаю кнопку перемотки и отправляю плейер в глубину салона.
   Под водой ни черта не видно. Действую на ощупь. Как только выпускаю плейер из руки, группируюсь и сильно отталкиваюсь ногами от металлического бока лимузина.
   Плыву как можно быстрее, в уме считаю секунды. Сейчас! Открываю под водой рот и выныриваю на поверхность секунда в секунду со взрывом.
   Успел. Меня почти не оглушило. Ну, если только совсем чуть-чуть.
   Ныряю снова, легкие полны воздуха, я плыву под водой уверенно и спокойно. Плыву против течения, подальше от места аварии.
   Хорошо, если бы куртка с документами на имя Бойко в кармане осталась в салоне затонувшего лимузина. Еще один ложный ход, лишняя путаница для следствия. Ну а если куртку унесет течением, то пистолет, надеюсь, они найдут и регистрационный номер просчитают.
   Хотя вообще-то с личностью покойного особо разбираться менты не станут. Ведь я отныне покойник, друзья мои. И в этом нет сомнений, хоть тела и не найдут. На полном ходу навернуться с набережной в реку, еще и взрыв потом после такого не живут. Унесла быстрая водичка утопленничка, так и напишут в протоколах. А еще добавят: мол, наверняка неизвестного происхождения взрыв покойничка разорвал на мелкие кусочки.
   Нету больше на этом свете Семена Андреевича Ступина, зачем-то притворявшегося в последний день жизни Стасиком Бойко.
   Скелет успокоится, моих друзей в покое оставит, и то хорошо.
   И космические террористы меня искать уже не станут, тоже славненько. Эх, как хорошо и спокойно быть покойником, честное слово! Это я вам как знающий человек говорю...
   Я проплыл под водой более трех километров. Моя голова лишь трижды появлялась на поверхности, чтобы набрать воздуха. Каждый раз хватало двух секунд.
   На набережную я выбрался уже за метромостом. Вокруг было безлюдно, что неудивительно - погода сегодня вечером из ряда вон отвратительная.
   Бегом преодолев узкое асфальтовое пространство между водой и редкими деревьями, я рухнул в пожухлую траву и позволил себе две минуты отдыха.
   Ста двадцати секунд мне вполне хватило, чтобы полностью восстановить силы. Я поднялся и резво побежал вверх по склону, петляя между деревьями.
   Вот и пешеходная дорожка. Одинокий прохожий под зонтиком. Какая удача, парень почти моего роста! Не иначе, припозднившийся с занятий студент МГУ. Повезло. Неслышно ступая, подкрадываюсь сзади. Правой рукой зажимаю парнишке рот, большим пальцем левой надавливаю на нужную точку.
   Зонтик падает. Везунчик-студиозус обмяк, повис у меня на руках. Оттаскиваю его с дороги подальше в кусты, снимаю с безвольного тела красно-желтую пижонскую куртку. Моя жертва благополучно придет в себя через несколько минут. Никаких последствий, никакого вреда для здоровья.
   Из нагрудного кармана своей фланелевой рубашки вынимаю полиэтиленовый пакетик с долларами. Отсчитываю десять купюр, по сто долларов каждая. Вкладываю деньги в руку парню и напяливаю на себя его теплую куртку. Подумав, снимаю с головы парнишки вязаную шапочку, натягиваю на свои мокрые волосы.
   Когда ограбленный очнется, первым делом обнаружит у себя в пятерне тысячу баксов. Удивится очень, нет сомнения. Потом друзьям будет рассказывать, но в милицию жаловаться не пойдет, это точно! Перестраховываюсь, конечно, но очень мне нежелательно, чтобы милиционеры связали ограбление на Воробьевых горах с аварией на Бережковской набережной. Анекдоты про тупых ментов придумывают те, кто ни разу не сталкивался по жизни с "правильными операми" и, как следствие, ни разу не попадал в "серьезную разработку".
   В кроссовках неприятно чавкает вода. Мокрые джинсы прилипли к телу. Однако длинная, до колен, куртка и почти сухая шерстяная шапочка на голове придают мне вид не мокрого, а только промокшего человека. Этого я и добивался.
   На улице Косыгина, или как там она сейчас называется, торможу частника.
   - Мастер, в Коньково поедем?
   - Ты чего, в луже валялся? Ты ж мне весь салон загадишь! Не поедем, отойди от машины.
   - А за сто баксов поедем?
   - За сто баксов поедем! Садись. Чего стоишь, как неродной?
   Глава 5
   Я - покойник
   Во дворе, возле дома, было удивительно пусто. Оно и понятно - погода отвратительная. Хороший собачник в такую мразь если и выведет четвероногого друга, то исключительно пописать, ни о каких длительных прогулках не может быть и речи.
   В подъезде тоже царила тишина, лишь ветер со свистом проникал в щели дверей парадного. Лифт, натужно поскрипывая, поднял меня на требуемый этаж и нехотя разлепил свои обшарпанные створки.
   Рядом с опечатанной дверью соседа-"челнока" совсем чисто. Уборщица постаралась. Сработал стереотип подневольного человека: раз сюда начальство ходит - необходимо выказать рвение и расторопность. Жалко бабушку-уборщицу. Для нее любой сопливый мент уже начальство.
   Я подошел к двери другого своего соседа, принципиального алкоголика, проживающего напротив. Послушал.
   Тишина. Этому никакое уличное ненастье нипочем, и время сейчас как раз его: скоро полночь, последние островки выпивки вот-вот закроются до утра. Останутся, конечно, никогда не засыпающие оазисы алкоголя, но их плоды моему соседушке не по карману.
   Дверь своей конспиративной квартиры я привычно открыл отмычкой, не таясь, зашел в комнату. В кресле, возле окна - черный мужской силуэт. Тихий голос, почти шепот:
   - Ну, здравствуй.
   - Здравствуй, - ответил я, удивившись самую малость.
   Я ждал этой встречи, но надеялся, что на месте Федора окажется другой, незнакомый мне человек.
   - Прости, но я весь мокрый. Очень в душ хочется.
   - Иди, я подожду.
   - Кофе свари пока.
   - Хорошо, сварю.
   Через десять минут я, одетый в длинный махровый халат, сидел в темной комнате, откинувшись на спинку кресла, и с удовольствием пил кофе с солью фирменный напиток моего покойного брата Федора Храмова.
   - Ты не удивился, увидев меня здесь? - спросил Федор из кресла напротив.
   - Немножко, - ответил я честно.
   - А вот я последние сутки нахожусь в крайней степени удивления.
   - Из-за меня?
   - Угадал.
   - Про то, что я теперь покойничек не хуже тебя, уже знаешь?
   - Нет, расскажи.
   Я коротко поведал историю о гонках по Бережковской набережной и о взорвавшемся под водой лимузине. Про свой рекордсменский заплыв и про ограбление студента я скромно умолчал.
   - Здорово, - сказал Федор. - Два брата-покойника сидят и пьют кофе. Впечатляет.
   - Послушай, братишка, а не пора ли раскрыть карты?
   - Давно пора, братец. Начинай.
   - Нет уж! Ты первый.
   - Это еще почему?
   - Вопрос риторический. Я, что ли, все ЭТО затеял?
   - Хорошо, слушай и не перебивай. Договорились?
   - О'кей, братик.
   - И ничему не удивляйся, все вопросы после, да?
   - Лады.
   Федор задумался на минуту и проговорил:
   - Начать придется издалека. Ты знаешь, кто такие ниндзя? Ну! Ну, чего ты молчишь?
   - Ты просил не перебивать, вот я и молчу.
   - Хм... Резонно. Ты, наверное, думаешь, что ниндзя - это каратисты в черных балахонах, лазающие по крышам японских пагод и нью-йоркских небоскребов и отстреливающиеся металлическими звездочками от вооруженных вполне современным оружием негодяев? Образ средневекового супермена первое, что приходит тебе на ум. Ты и миллионы подобных тебе в жизни не поверят, что настоящие ниндзя затратили колоссальные средства, дабы полуфантастические существа из кинобоевиков прочно ассоциировались в массовом сознании с понятием "ниндзютцу"...
   - Есть еще ниндзя-черепашки.
   - А вот теперь ты перебиваешь, когда не просят!
   - Не обижайся! Пошутил, не выдержал, уж больно высокопарные речи с неподдельной патетикой в голосе приходится выслушивать.
   - Мне замолчать?
   - Федя, братан, ну ладно тебе дуться. Ври дальше, я буду нем как ры... как ниндзя.
   - Шут гороховый! - Федор помолчал и продолжил: - Мы с тобой сводные братья, ты знаешь. Родной брат моего отца женился на женщине с ребенком. Этим ребенком был ты. У моего отца было много братьев, а у моего деда было много внуков. Не напрягай память, деда ты все равно не вспомнишь. Деда ты не знал. Я сам видел его всего лишь несколько раз. Меня учил и тренировал мой отец...
   Федор запнулся на минуту. Я молчал, и он заговорил снова:
   - Мой дед был ниндзя. Он поселился в этой стране по заданию своего клана. Его целью было ассимилироваться в России и основать... как бы это сформулировать поточнее... основать филиал организации. Кланы ниндзя всегда строились по принципу семейственности. Можно провести параллели с "Козой Нострой", но наша организация старше сицилийской на пару веков. Ты всего этого не знал, потому как ты чужой нам по крови, понимаешь?
   Я молчал. Внимательно смотрел на Федора и молчал. Мне было очень грустно, потому что я понял его намерения. А ведь он мог пойти и по другому пути. Но он решил меня убить.
   Жаль. Я всегда любил брата. Мы были похожи. Не внешне, конечно. Нас одинаково воспитывали, по одной и той же схеме. Мы одинаково строили фразы, очень похоже двигались, выводили одни и те же логические заключения. Мы принадлежали одной системе. Разница между нами только в одном - я стал ниндзя, а Федор считал себя ниндзя, но им не был...
   Я отхлебнул кофе и в потемках неловко поставил чашку на журнальный столик, так, что ложечка, скатившись с блюдца, упала на пол.
   Федор, не переставая вещать исключительно серьезно и несколько напыщенно, машинально нагнулся, поднял ложечку и положил ее на столешницу.
   - Ниндзя всегда были изгоями. Когда-то очень давно они выпали из социальных структур, и единственной задачей для них стало - выжить. Ниндзя испокон веков жили по принципу "цель оправдывает средства". То, что вы называете ложью, предательством, подлостью, для нас, ниндзя, - пустые слова. Ради процветания клана можно и нужно идти на все, нет никаких норм и ограничений.
   Мои предки разработали методики тренировки духа и тела, противопоставили обществу свои моральные принципы и устои. Они зарабатывали на жизнь, став наемниками. Выполняли сложнейшие, подчас невозможные поручения. За более высокую плату ниндзя не задумываясь продаст своего нынешнего нанимателя, предаст его, убьет, уничтожит. Под платой я понимаю не только деньги. Главное - это клан. Если клану выгодно предательство следует его совершить. Между прочим, ниндзя занимались не только диверсионной работой. Политика, коррупция, интриги - все было и есть в сфере наших интересов...
   Полная луна показалась меж рваных краев гонимых ветром облаков. Серебряный свет госпожи ночи окутал фигуру брата. Бледное сияющее пятно на скуластой щеке. О Будда, как он похож на своего деда!
   * * *
   Мужчина сидел подле постели умирающего старика.
   - Помни, внук, твой удел - безвестность и тень. Никто не должен знать, кто ты, никто, кроме обреченных принять смерть от твоей руки, не узнает в тебе Великого Воина. Помни это, внук! Ты, чужой мне по крови, унаследовал дух моих предков. Будь же достоин!..
   Старик закашлял. Мужчина нагнулся к изголовью кровати, взял в руки его седую голову и поймал взгляд гаснущих глаз. Старик сплел пальцы. Мужчина шептал что-то одними губами и, казалось, передавал частичку своей жизни угасающему старцу.
   Кашель прекратился. Старик снова заговорил, чуть громче:
   - Спасибо, внук... у нас есть еще немного времени... слушай внимательно. У тебя есть брат, Федор, мой родной внук. Он не знает о тебе ничего, кроме того, что ты есть на свете... Его я тоже учил... начал учить... Он плохо, но умеет сражаться, владеет искусством интриги и ремеслом составления ядов... Я недолго его учил... Я прекратил его учить, когда понял, что это опасно. Опасно для него... Федор - человек со слабой душой... Один ты научился у меня всему. Ты один, и ты одинок... Мне жаль тебя, внук... Прошу, будь достоин Искусства! Действуй согласно законам Вселенной, живи...
   Старик замолчал. Глаза его остекленели, дыхание остановилось.
   - Живи в мире и гармонии, - произнес мужчина, и тут случилось невероятное.
   - Да! - ответило бездыханное, коченеющее тело.
   Казалось, это звонкое, пронзительное "да" произнесла душа старца, вырвавшаяся наконец из оков бренной оболочки.
   * * *
   Я сидел и думал о своем, Федора слушал вполуха. А братец все разглагольствовал на темы этики и морали. Периодически Федор бросал быстрые, косые взгляды мне за плечо, туда, где на стене исправно тикали старые ходики на батарейках, мейд ин УССР.
   - Хватит, Федя, - наконец перебил я сводного брата. - Мне надоело слушать историко-этнографический экскурс. Трави дальше либо про баб, либо по делу. Я устал.
   Федор замолчал. Обиделся.
   - Не пойму я, Семен, откуда у тебя этот постоянный шутовской тон, бесконечное ерничество и вовсе уж неуместная ирония?
   - Знаешь, Федя, лет несколько тому назад друг Коля познакомил меня со своим тренером, мастером кунг-фу из Вьетнама. Абориген Меконга рассказал забавную штуковину: когда адепты его родного стиля кунг-фу дерутся, они улыбаются. Я попробовал спарринговать и улыбаться, получилось здорово. Потом я подумал: а ведь вся-то наша жизнь есть борьба. И начал улыбаться налево и направо, постоянно. Как видишь, помогает, сижу вот перед тобой живой, здоровый.
   Федор нехорошо глянул на меня, выдержал паузу и только после этого продолжил свой рассказ:
   - Я получил задание из штаб-квартиры в Японии: требовалось заменить пару чипов в электронной начинке ракетоносителя. В общем-то, пустяк, но тут возникла конкурирующая сила. Умолчу о ее природе, сейчас это неважно. Конкуренты хотели устроить теракт на объекте. Вся эта каша заварилась шесть лет назад, и речь шла о находящейся в стадии разработки ступени ракетоносителя.