Зайцев Михаил. Улыбка бультерьера (Час дракона)

   Левую кисть я освободил быстро, секунд за пятнадцать, и теперь она нестерпимо ныла. Когда смещаешь суставы, спешить нельзя.
   Я спрыгнул со стола, с грехом пополам распутал веревочные узлы на правом запястье и приготовился к бою. Но драться мне не пришлось.
   От жидкого кислотного дождика никто из бандитов особенно не пострадал. Однако началась паника, что неудивительно. Мои акробатические упражнения шокировали зрителей. Нашелся идиот, пальнувший из пистолета. Стрелял, не целясь, в мою сторону, на что рассчитывал, неизвестно.
   Полагаю, ни на что не рассчитывал. Выстрелил чисто автоматически и попал! Не в меня, в Борю.
   Помнится, Дирижер говорил: мол, если Борису сделать больно, он сначала плачет, потом звереет. Так и произошло без обычных в подобных случаях долгих пауз. Пуля царапнула бычий бок монстра, устроенный мной микропаралич мгновенно прошел. Боль от укола канцелярской кнопки не идет ни в какое сравнение с болью от пулевого ранения, травмированного сустава и кислотного душа. Адреналин в Борином могучем организме на этот раз не накапливался долгими слезоточивыми минутами, а сразу же хлынул в кровь и гейзером забурлил в венах великана. Боря с необычайным проворством выпрыгнул из-за стола, развернулся ко мне спиной (хвала Будде!) и ледоколом врезался в толчею бандитских тел. Пудовые кулаки замелькали над стрижеными головами, рев монстра перекрыл все прочие звуки.
   Пользуясь моментом, я подскочил к Папе. Схватил с обеденного стола давно примеченный перочинный нож и занялся Папиными оковами. Наручники я вскрыл в одно касание, недаром долгими зимними вечерами дедушка учил меня "понимать замки".
   Я схватил онемевшего мафиози за руку, как малое дитя, и поволок к выходу. Бежали не только мы с Папой. Те из бандитов, кто попроворнее да несообразительнее, тоже рванули прочь из комнаты, подальше от бушующего великана. Вместе с недавними врагами мы выскочили в коридор. На нас с Папой никто не обратил внимания. Так же и хищники в джунглях, спасаясь от лесного пожара, не обращают внимания на бегущих рядом травоядных.
   Лишь перед самым выходом из негостеприимной квартиры я услышал удивленный окрик:
   - А вы куда?
   Оглянулся и насилу узнал Дирижера. Волосы растрепаны, очки потеряны, на щеке ярко-красная царапина.
   С превеликим удовольствием я впечатал свой "стальной" кулак в переносицу садисту-затейнику.
   - Ну что? И сейчас у меня кастет? - спросил я риторически у рухнувшего на пол Дирижера.
   - Быстрее! Пожалуйста! - взмолился Папа.
   Мафиози времени даром не терял, честь ему и хвала.
   Самостоятельно справился с дверными запорами и тянул меня за руку прочь из бандитского притона в спасительную прохладу лестничной площадки.
   - О'кей. Папаша, побежали!
   * * *
   Мы перешли на шаг в двух кварталах от злополучного дома. Папа тяжело дышал, я тоже с жадностью хватал ртом душный летний воздух. Сердце бешено колотилось, напоминая, что я пусть и не совсем обычный, но все же человек и ничто человеческое мне не чуждо, в том числе и усталость.
   Хреновые дела! Не так давно я спокойно выдерживал и более насыщенные препятствиями марафоны. Нужно срочно за себя браться, восстанавливать пошатнувшееся здоровье, но для начала нужно выжить.
   - Хреноватые дела. Папа, - сказал я, продышавшись. - Кошелек твой разбойники отобрали. Мы - банкроты, а жетоны на метро денег стоят.
   - У нас очень мало времени! - глубокомысленно изрек крестный отец. Нас непременно начнут ловить!
   - Опомнись, профессор Мориарти! Нас с тобой уже давно ловят.
   - Вытащи меня, пожалуйста. Озолочу!
   - Ты повторяешься. Папа. Про "озолочу" я уже слышал. Сейчас меня другое интересует. Ты, любезный, случайно по молодости в художественной самодеятельности не участвовал?
   - Нет.
   - Жаль. Потому что сейчас ты будешь разыгрывать роль пьющего человека, вчера просадившего последний грош на проклятую алкогольную отраву. Будешь приставать к прохожим, просить хоть сколько-нибудь на опохмелку. Ври чего хочешь, рассказывай, что жена ушла, с горя пьешь или что с работы выгнали. Нам с тобой жизненно необходимо разжиться мелочью на метро, и как можно скорее. Я, в свою очередь, тоже буду "работать". Чтобы удвоить наши усилия, разделимся. Ты побирайся на этой стороне улицы, я перейду на другую. Далеко не уходи, я должен тебя видеть, мало ли что...
   Следующая сцена сильно смахивала на хрестоматийный эпизод из "Двенадцати стульев" Ильфа и Петрова. Папа, подобно Кисе Воробьянинову, пытался разжалобить мирно прогуливающихся обывателей. Я же, как Остап Бендер, прохожих откровенно "обувал", просил денег на приобретение телефонного жетона, выбирал девушек посимпатичнее, взывал к их чувству сострадания, врал, что "должен срочно позвонить любимой, а деньги дома забыл".
   Меня никто не слушал, от меня отмахивались, как от надоедливой мухи, мне не верили. Папа, напротив, показал себя молодцом. Уже через пять минут он призывно махал с другой стороны улицы: дескать, "улов" есть и на метро хватит. Поразительно! И ведь одет мужик не бедно, и рожа холеная, а милостыню выпросил, оправдал свой высокий титул Короля нищих!
   Часы у входа в метрополитен показывали цифру "пятнадцать". Я на ногах уже десять часов, и пережито столько, что другому хватило бы на всю жизнь. Хотя другой на моем месте вряд ли бы пережил эти сумасшедшие десять часов.
   До Медведкова на этот раз мы доехали без порядком надоевших уже приключений.
   Отсюда до Папиного логова час езды на машине. Оплатить проезд абсолютно нечем. Угонять машину, напрягать ментов не в наших интересах. Остается одно - захватить автомобиль вместе с шофером. Попросить подвезти и объявить бедолаге-извозчику, что денег нет, а ехать все равно придется, куда укажем. Не нравился мне этот вариант, но делать нечего. Хожу, приглядываюсь к припаркованным авто, ищу подходящую жертву. Папа плетется сзади, как собачка. Он послушен, покладист и готов безоговорочно исполнять мои приказы. Понимает, что, пока мы бежим, он полностью в моей власти. Что-то будет, когда мы наконец добежим? Как там у классика про "барский гнев и барскую любовь"? Не помню как, но помню, что от первого и от второго классик предостерегал.
   - Простите, кошелек не вы потеряли?
   Мы с Папой как по команде синхронно поворачиваемся кругом.
   - Вот, кошелек на земле валялся, мужское портмоне, не ваше случайно? Молодой парень с кошельком-портмоне в руках смотрит на нас честными голубыми глазами.
   Классическая уличная афера. К вам обращается неизвестный, заявляет, что он только что нашел кошелек, и призывает в свидетели. Вместе вы исследуете нутро находки, там обнаруживается крупная сумма денег. Аферисту важно, чтобы вы взяли кошелек в руки, и, когда это происходит, откуда ни возьмись появляются крепкие, накачанные ребята. Вас окружают. Один из крутых ребят с ходу узнает свой кошелек, пересчитывает купюры и заявляет, что исчезло, скажем, сто долларов. Подозрения падают на вашу персону. Далее несколько вариантов. Либо вы сами отдаете якобы украденные вами деньги, либо вас вынуждают поделиться своими кровными под угрозой физической расправы.
   На нас с Папой аферисты положили глаз не случайно. Усталые, с озабоченными лицами, я и мой спутник ничем не походили на крутых, и соответствующих аксессуаров, как то: цепей, перстней-гаек и татуировок - у нас не наблюдалось. Между тем относительно приличная, новенькая одежда от "Эксклюзивной моды" выдавала в нас людей достаточно обеспеченных и в меру интеллигентных.
   - Ой! Наш кошелек! - обрадовался я излишне шумно. - Спасибо, парень! Ну-ка давай его сюда! Вот это да! Все деньги на месте! Тебе, парень, за честность полагается премия! На, держи двадцать баксов!
   Подручные афериста не заставили себя долго ждать. Мгновенно материализовались возле нас, обступили со всех сторон, затараторили на разные голоса:
   - Мужик, а ты уверен, что это твой лопатник?
   - Старый, не борзей, не твоя ж кожа! Верни в зад!
   - Ты что, дядя, глухой? Отдай чужое, хуже будет...
   Стайка сопляков лет семнадцати. Молодая бандитская поросль. Кидалы, даже молодые, умеют выбирать подходящие места для своих незамысловатых операций. Появление милицейского патруля или вмешательство сердобольных прохожих исключено. Уверены, сопляки, в собственной силе и безнаказанности, меня не боятся совершенно, за руки хватают, тянутся к бумажнику.
   Я не затруднил себя ни лишней болтовней, ни лишними телодвижениями. Ударил того, что ближе стоял. Без замаха, кулаком в низ живота. Добавил локтем по затылку, упасть не дал, поддел коленом снизу. Схватил за волосы, развернул спиной к себе и наподдал пяткой по заднице. Бил я несильно, но больно, так, чтобы гаденыш запомнил и сделал соответствующие выводы.
   - Так чей, вы говорите, бумажник, сынки? - спросил я вкрадчиво молодых шакалов после окончания показательной экзекуции.
   Один дуралей замахнулся и сразу же получил ладошкой по носу. Остальные были умнее, бросились наутек, не дожидаясь продолжения моей короткой, но убедительной воспитательной беседы на языке жестов. Надеюсь, они меня запомнят и следующий раз хорошенько подумают, прежде чем приставать к скромно одетым приличным гражданам.
   - Поздравляю, Папа! Мы снова при деньгах.
   - Какой кошмар! Хулиганья развелось - шагу ступить некуда!.. А тебя. Стальной, я...
   - Знаю, озолотишь. Если живы останемся, в чем я, к сожалению, пока что не уверен на все сто процентов... Ладно, пошли тачку ловить, может, и пронесет...
   В портмоне оказалась вполне приличная сумма - двести пятьдесят баксов. Угрюмый шоферюга за баранкой "жигу-ля" последней модели согласился в обмен на сто американских долларов вывезти нас за город.
   Ехали молча. Слушали "Русское радио". Папа заметно нервничал, стрельнул у шофера "беломорину", выкурил ее в три затяжки. Куда мы едем, я приблизительно представлял. Папа успел объяснить, пока тачку ловили. Мы договорились покинуть машину, не доезжая пару километров до загородного дома мафиози. Что делать дальше - решим на месте.
   День шел на убыль, жара постепенно спадала. Ехать было комфортно и приятно. Организм отдыхал, мозг автоматически просчитывал дальнейшие ходы и контрходы. Я вполглаза следил за дорогой и дремал, а когда Папа распорядился: "Шеф, тормози здесь", откровенно говоря, с трудом заставил себя покинуть уютное мягкое кресло.
   Мы вышли на перекрестке, посреди леса, на пересечении приличной асфальтированной дороги и богатого колдобинами песчаного тракта. Я расплатился с молчаливым шофером и пошел вслед за Папой по узкой, еле приметной лесной тропинке.
   - Можно и по дороге, - объяснил Папа, - но так короче.
   Шли недолго. Лес впереди начал редеть, и наконец мы очутились на опушке. Полого уходил из-под ног поросший высокой некошеной травой склон. Ярко блестела на солнце вода в искусственном идеально круглом пруду далеко внизу. Вокруг озерца стояли прочные, добротные, изобилующие архитектурными излишествами трехэтажные дома-замки. Домов было немного, я насчитал всего шесть.
   Сказочный поселок окружала ажурная металлическая ограда. Попасть внутрь огороженной территории можно было лишь через один-единственный проход, своеобразный контрольно-пропускной пункт. КПП перегородил шлагбаумом песчаную дорогу, сбегавшую по склону из леса. Других подъездов к поселку не наблюдалось, со всех сторон маленькую долину окружал пушистый частокол елок и сосен.
   - Что это? - спросил я у Папы. - Дачи "новых русских"?
   - Нет, это все мое.
   - Весь поселок?
   - Ага. Два года назад купил землю, построился...
   - Зачем тебе сразу шесть домов?
   - Чтобы никто не знал, в каком из них я сегодня буду ночевать, в каком - завтра.
   - Если ты такой перестраховщик, почему же ограда вокруг поселка настолько несерьезная, что плакать хочется?
   - На ночь через нее пропускают ток...
   - Понял, вопрос снимается.
   - ...И еще круглые сутки в лесу дежурят патрули.
   - Хреново дежурят, если ни они нас, ни мы их не заметили.
   - Патрули формируют из гвардейцев.
   - Тогда понятно... Кстати, ты сам придумал обозвать своих отборных головорезов "гвардейцами"?
   - Нет, Мурзик, сука, сочинил название, падла, предатель!
   - Тише, Папа, не горячись. Присмотрись получше, повнимательнее, людей Мурзика на территории не видать? Или его машины, или еще какие признаки?
   - Нет, не вижу. Вообще никого не вижу, будто вымерла все.
   - Ну как же? А вот там, на КПП? И там в окне голова торчит. А вот "мерс" белый на улице, рядом джип и "Волга"
   - Черт их знает, фигуры вроде знакомые, мои вроде людишки.
   - Сколько человек обычно в поселке?
   - Как когда. Прислуга, охрана, гости... Прислуги чело век десять, точную цифру не знаю, экономка всем заведует. Еще девушки есть, ну, для этого...
   - Понял, дальше!
   - ...Внутренняя охрана - человек двадцать в подчинении у Самсона...
   - Кто такой Самсон?
   - Ты его видел сегодня утром. Мой личный телохранитель, здоровый такой. Кстати, меня сегодня утром сопровождала большая часть охранников, подчиненных лично Самсону... Всех, гады, перестреляли...
   - Следовательно, сейчас в поселке из охраны человек пять-десять, не больше, плюс десяток слуг. Похоже на правду. А машины там чьи?
   - "Мерседес" точно Самсона. Когда утром выезжали, "Мерседеса" тут не было. Я хорошо помню!
   - Где обычно Самсон держит свой "мерс"?
   - В гараже, рядом с городской квартирой.
   - Понятно! Одно из двух. Или твой телохранитель добрался до города, пересел в свой "мерс" и рванул сюда, или нас ждет засада гвардейцев Мурзика, а "Мерседес" поставили как наживку: дескать, все о'кей, в поселке свои.
   - Ну и что нам делать?
   - Тебе - ничего. Лежи на траве, загорай, а я схожу на разведку. Ограда сейчас под током?
   - Вряд ли. Днем обычно ток выключают.
   - Сегодня день необычный. Придется КПП штурмовать. Ты не очень обидишься, если я грубо обойдусь с твоими ребятишками на воротах?
   - Плевал я на них, мочи, не жалей.
   - Зачем же сразу мочить? Постараюсь сработать аккуратно... И последний вопрос - собаки на территории есть?
   - Нет, собак я не переношу, у меня от них аллергия.
   - Ну, прощевай, тогда. Папаша, не поминай лихом... Не скучай, я скоро вернусь. Целоваться на прощанье не будем, адью. Папа, я пошел. И не говори мне, пожалуйста, опять, что ты меня озолотишь, не надо!
   Я полз, с головой погрузившись в высокую сочную траву, используя технику ши ну, так называемое "змеиное ползание". Тело прижато вплотную к земле, руки и ноги двигаются в унисон. Правая рука, правая нога вперед, левая нога, левая рука вперед. И снова движение правыми конечностями, и опять им на смену приходят левые. Главное, поймать нужный ритм, держать темп и не сбиваться с такта.
   Расстояние от опушки леса до КПП я ползком преодолел быстрее, чем иной мой ровесник бегом. Затаился на минуту, скрытый травой, прислушался. В каменной будке, около опущенного шлагбаума, беседовали двое. Слов я не разобрал, количество говорящих определил по тембру голосов. Будка большая. Скорее даже не будка, а маленький одноэтажный домик. Одно окошко смотрит на дорогу, из другого можно видеть охраняемую территорию. Окна узкие и длинные, как бойницы. Со стороны дороги строение имеет дверь, чуть сзади, за домиком, заметны распахнутые настежь раздвижные металлические ворота. Если ворота закрыть, будка охраны окажется отрезанной от остального поселка. Очень предусмотрительно! Захват передового форпоста не влечет за собой стратегических осложнений. Воротами управляют изнутри. Вон из того, например, дома. Стоит рядом, окна второго этажа тоже больше напоминают бойницы. Обзор прекрасный, обстрел в случае чего тоже.
   Дверь домика-будки открылась, на порог вышел средних лет мужчина в шортах и майке. Безоружен. В одной руке держит зажигалку, в другой сигарету. Прикуривает. Пора!
   Броском преодолеваю расстояние, отделяющее меня от охранника. Налетаю на него корпусом, выполняю классическую аси-рау - нижнюю подсечку, которую знатоки привыкли называть "железной метлой". Охранник падает в дорожную пыль, а я перемещаюсь внутрь домишки-форпоста. В помещении еще один тип среднего возраста. Сидит на узкой кушетке рядом со столом. На столе два пистолета-автомата типа "узи", бинокль и телефонный аппарат. Охранник вскакивает мне навстречу, я несильно бью его ладонью в грудь, усаживаю обратно на диван. Хватаю со стола "узи", целюсь точно в лоб разине. Первый охранник зашевелился в пыли, неловко встал на ноги. Беру со стола свободной рукой второй "узи", направляю ствол в сторону мужика на улице, отдаю короткую недвусмысленную команду:
   - Быстро вошел внутрь и сел рядом с напарником! Исполнять! Стреляю без предупреждения!
   Входит. Садится на кушетку. Весь в пыли. Лицо сковала гримаса ужаса, на лбу растет огромная шишка.
   - Быстро, не задумываясь, отвечайте на мои вопросы. Секунда промедления, и я стреляю! Ясно?
   Оба понятливо кивнули.
   - Мурзик здесь?
   Опять утвердительные кивки.
   - Сколько у него людей?
   Никакого движения, сидят и смотрят, глазами хлопают.
   - Я задал вопрос! Быстро отвечать! Сколько у него людей?
   - Один он, - хрипло выдавил из себя запачканный песком охранник.
   - И не весь... - зло прошептал ушибленный в грудь.
   - Не понял, как это "не весь"?
   - Голову его, отрезанную, Самсон час назад привез...
   - Я могу отсюда связаться с Самсоном?
   - Да, по телефону.
   - Подробнее!
   - Цифру "два" нужно набрать...
   - Быстро закрыли глаза! Оба! Кто будет подсматривать, сразу получит пулю! Ясно?
   Им ясно. Зажмурились, сидят смирно, послушно. Кладу на стол одну из израильских трещоток, освободившейся рукой снимаю телефонную трубку, набираю двойку. Длинные гудки, потом знакомый голос:
   - Слушаю!
   - Самсон, ты?
   - Кто говорит?
   - Стальной на проводе. Помнишь, сегодня утром я уехал вместе с Папой?
   - Где Папа?! Если с ним что-нибудь случилось, я тебя, мразь...
   - Не пугай! Выходи на дорогу - и увидишь Папу. Только не один выходи, а вместе с тем, что осталось от Мурзика, усек?
   Я вырвал витой провод из телефонного аппарата, осиротевшей трубкой стукнул сначала одного, потом другого охранника по темени. Пусть полежат немного в беспамятстве, и мне, и им спокойнее. Прихватив со стола бинокль, я выскочил на улицу и стремглав помчался в сторону леса. Через десять секунд, двадцать ударов сердца, упал в траву и оставшееся расстояние до опушки преодолел ползком.
   Папа послушно ждал меня там, где было ведено. Лежал пузом на травке, разглядывал свои владения. Меня заметил издалека, занервничал, заерзал...
   - Ну, что там?
   - Не гони лошадей. Папа! У нас теперь есть автомат и бинокль. Живем!
   - В поселке Мурзик, да?! Мурзик? Ну, скажи!
   - Не психуй. Вот, возьми бинокль и внимательно смотри на дорогу. Что видишь?
   - Вижу Самсона. Вышел за ворота, остановился... У него что-то в руках, не разгляжу...
   - Поправь резкость.
   - Ага... Теперь вижу! У него в руках голова... Голова Мурзика!!!
   Папа отшвырнул прочь бинокль, вскочил на ноги и побежал. Он вприпрыжку мчался вниз по склону, смешно размахивая руками.
   Самсон заметил бегущую фигурку, узнал хозяина и, как верный пес, бросился ему навстречу. Правой пятерней Самсон держал за волосы человеческую голову и на бегу размахивал ею, будто сигнальным флагом.
   Они встретились посередине поля. Самсон попытался поймать Папу в свои медвежьи объятия, но мафиози грубо оттолкнул его, потянулся ручонками к голове Мурзика, схватил ее и жадно поцеловал в синие губы.
   - Как я рад, Мурзик, видеть твою отрезанную башку! - орал Папа. - Как я рад! Как я счастлив!!!
   Глава 4
   Я - крутой
   - Ну, ты и крут, Стальной! - вынес вердикт Самсон, после того как я закончил краткий пересказ нашей с Папой маленькой одиссеи.
   - Не круче тебя, Самсон. Расскажи, не томи, как сам-то сумел разделаться с Мурзиком?
   Наша с Самсоном беседа происходила в сауне, в той самой, где Мурзик вставил в Папин медальон радиомаяк. Парилку я уже посетил, в бассейне поплескался и теперь нежился в джакузи, лениво посасывая отменное баварское пиво из зеленой запотевшей бутылки.
   Самсон принялся рассказывать. Говорил он долго и путано, постоянно поминая неизвестные мне личности и виртуозно матерясь в кульминационных моментах своего рассказа. В конце концов я окончательно потерял нить повествования, уяснил для себя лишь то, что народу под Папой ходит уйма и весь народ за отца родного готов хоть в огонь, хоть в воду, а те, кто был против, те, которые коварно вынашивали план дворцового переворота, расплатились за свое предательство жизнью, причем умирали они долго и в муках.
   - ...А башку Мурзику я лично пилой отрезал еще живому, - хвастался Самсон. - Наши смотреть не могли, блевали, а я пилил!
   - Молодец, - похвалил я. А что еще я мог сказать?
   - Слышь, Стальной, у меня к тебе базар есть. На наши четыре глаза. Секешь момент?
   Самсон стал вдруг озабочен и деловит. Смотрел на меня выжидательно и серьезно.
   - Говори, слушаю внимательно.
   - В общем, так... После сегодняшнего Папа тебя приблизит, войдешь в авторитет, но я ведь тоже башку Мурзику отвинтил, правда?
   - Ах вот ты о чем. Не хочешь терять место личного телохранителя?
   - Я, Стальной, с Папой уже пять лет...
   - Понимаю.
   - Я за Папу кому угодно голову откушу!
   - Видел, верю.
   - Ну так и что?
   - Хочешь узнать, как будем делить место у трона? Никак! Я тебя, Самсон, подсиживать не собираюсь. Я человек простой. Была бы крыша над головой да парочка интересных друзей, больше мне ничего не нужно.
   Про свои сокровенные чаяния я говорил искренне, от чистого сердца, и Самсон не мог этого не почувствовать.
   - Ты человек. Стальной! Уважаю. Давай на брудершафт выпьем!
   - Извини, я не гомик. С мужиками не целуюсь.
   - Заметано! - Самсон хлопнул в ладоши, крикнул громко: - Девки! На выход!
   На краю моей ванны как по мановению волшебной палочки возникли три обнаженные нимфы. Блондинка, брюнетка и рыжая. Фигуры фотомоделей, личики ангельские, губы призывно приоткрыты.
   - Выбирай, Стальной, которую хочешь. А можешь всех трех сразу, неслабо?
   - Слабо. Сейчас который час?
   - Полдесятого.
   - В десять Папа велел явиться на праздничный ужин.
   - Точно! А я и забыл! Девки, марш отсюда, у нас дела...
   В предбаннике я обнаружил новую чистую одежду, точно по моему размеру. Здесь было все, от носков до черного парадного пиджака и галстука-бабочки.
   - Одевайся, Стальной, не стесняйся. Парадный ужин как-никак! Пока Папу врачи смотрели, я по его приказу обзвонил основных бугров, приедут сейчас со своими орлами, специально для того, чтобы с тобой познакомиться.
   - Прикалываешь?
   - Ну! Шучу я так, привыкай! Кому мы с тобой нужны. У них бизнес, а мы. Стальной, так, ходячие мясорубки, правда ведь, а?
   - Правда, Самсон, но без таких, как ты, весь их бизнес - сплошной пшик!
   - Это точняк. Стальной!
   - Бок-то твой как? Не болит?
   - Фигня! Пуля чиркнула, только жир с костей сняла. Пластырем залепил и забыл.
   - Все же зря ты в баню раненый приперся.
   - Фигня. На мне все, как на собаке, заживает.
   - Осторожней, Самсон! У Папы на собак аллергия.
   - Теперь ты меня прикалываешь?
   - Ага.
   - Ну, значит, подружились!..
   Я наскоро причесался перед большим, во всю стену, зеркалом, поправил бабочку и пошел вслед за Самсоном по крутым ступенькам винтовой лестницы вверх, на второй этаж.
   Я шагал по широким коридорам особняка и с любопытством глазел по сторонам. Окон в коридоре не было, на полу - толстый ворсистый ковер, по стенам развешены электрические бра, имитирующие старинные канделябры. Дверей мало, и расположены они без какой-либо системы. Коридор часто петляет, на каждом повороте, под потолком, висит видеокамера.
   - Самсон, скажи, пожалуйста, куда идет сигнал от видео?
   - На центральный пульт охраны. Завтра свожу тебя на экскурсию обалдеешь! Триста экранов, прикинь!
   - Круто.
   - А ты думал!
   - Слушай, а электропитание в поселке автономное?
   - Не-а, кабель тянули. Двадцать четыре километра!
   - Солидно.
   - Еще бы!
   Мы остановились перед массивными дверями, инкрустированными ценными породами дерева. На часах с обеих сторон дверей стояли два негра. Я даже икнул от неожиданности. Самые натуральные негры, одетые в форму американских морских пехотинцев, правда, без оружия.
   - Что, прибалдел? - засмеялся Самсон. - Папа тащится от цветных. Этих двух для него специально отлавливали. Из Нигерии в Москву наркоту возили, теперь у нас служат.
   Самсон по-хозяйски открыл тяжелые створки дверей, и мы очутились в просторном помещении, отделанном под залу средневекового рыцарского замка. Комнатушка порядка пятидесяти квадратных метров. В углу лепной камин, над ним оленьи рога. Высокие готические окна, цветные витражные стекла, тяжелые бархатные гардины. На стенах развешены гобелены, рыцарские доспехи и средневековое оружие. На полу медвежьи шкуры. Посередине комнаты узкий, длинный дубовый стол без скатерти, на столе разнокалиберные бутылки, вместительные блюда с изысканными яствами. Вокруг стола шесть резных деревянных кресел, причем одно из кресел в торце стола больше похоже на трон.
   - Догадался, где Папино место? - спросил Самсон.
   Я догадался. Моя шутка про "место у трона" оказалась не просто досужей, расхожей фразой.
   - Садись, Стальной, по правую руку от НЕГО, я сяду слева.
   Расселись, помолчали. Я уставился в потолок, внимательно рассмотрел толстые мореные балки и музейную хрустальную люстру.
   - Нравится тебе у нас. Стальной?
   - Богато живете, Самсон.
   - Не жалуемся.