Зайцев Михаил. Улыбка бультерьера (Час дракона)

   И третий раз превращаюсь в колобка. Энергия удара преобразуется в силу, кувыркающую меня по жухлой траве. Она тащит меня метров пять. Крепко достается лопаткам, еле-еле выдерживает копчик, на лбу растет, неправдоподобно быстро, огромнейшая шишка, но - я жив и кости целы.
   Будто хрупкая галька в морском прибое, покрутился, повертелся и мягко лег на бережок. Вставать ужасно не хочется. Эйфория победы над пространством предательски пьянит.
   Кстати, байки о смертельно пьяных людях, благополучно падающих с огромной высоты без всякого ущерба для здоровья, не врут. Пьяный не успевает испугаться и напрячь тело перед неминуемым ударом о землю. Попробуйте бросить в окно с высоты хотя бы второго этажа камень, а потом комок пластилина - и вы все поймете. Если перед экспериментом в пластилин еще и спичек напихать, то станет ясно, в чем заключается искусство расслабления при прыжках с большой высоты. В живом теле роль спичек выполняют кости. Ну-ка попробуйте бросить пластилиновый комок так, чтобы спички не сломались и не повылезали наружу!
   Только что я был максимально расслаблен, и опять приходится напрягаться. Впереди лает пес. Обидно, если загрызет после всего пережитого. А ведь может, собака!
   Бегу к озеру. Псина выскочила навстречу, цепь максимально натянута, прыжка на грудь можно не опасаться. Хороший, дрессированный пес, но инстинкты берут свое. Между нами два шага, овчар встал на дыбы, почти душит себя ошейником. Кавказские овчарки гораздо опаснее немецких. Кавказцы в недалеком прошлом защищали овечьи стада от волков. Немцев же изначально натаскивали на людей. Голодная волчья стая - противники гораздо более серьезные, нежели неуклюжие людишки с их нежным горлом и сахарными косточками запястий.
   Делаю ложное движение вправо. Кавказец "купился", дернулся. Ох как ему мешает цепь! Пес заваливается на бок, не мешкая вскакивает, но я уже обошел его с левой стороны и выиграл разрыв длиной в шаг. К счастью, мне знакомо древнее искусство хэнсо-дзютцу, включающее в себя психологию и этнологию, науку о поведении животных.
   Далее мы прыгаем синхронно. Зверь мне на загривок, я - вперед-вправо. Он быстрее, я умнее. Лапа чиркнула по голени, не страшно. Главное, необходимый для следующих маневров разрыв увеличился еще на полшага. Пес снова прыгает в тот момент, когда мои руки только касаются земли. Кувыркаюсь ногами вперед и, чуть ощутив спиной землю, перекатываюсь вбок, немного назад.
   Проигрываю шаг разрыва, зато опять обманываю собаку. Псина злобно рычит. Отлично, приятель, ты начинаешь злиться! Неожиданно бросаюсь навстречу собаке.
   Пес инстинктивно припадает на задние лапы, разевает пасть, а я резво откатываюсь акробатическим колесом назад. Не дождешься ты, мохнатый, от меня жестоких парализующих ударов. Очень я люблю животных. И еще - если найдут тебя хозяева поверженным, сразу сообразят, в какую сторону побежал Номер Тринадцатый.
   Не уверен, что они поверят в возможность выбранного мною варианта ухода, но проверять на всякий случай начнут и жизнь мою, без того многотрудную, усложнят еще более.
   Слышишь, собака, за домом стрельба. Мы с тобой здесь танцуем, а они крошат друг друга из автоматов. Сильно я подозреваю, псина, что перестрелка не затянется надолго. Слишком просто мои "братишки" завладели оружием. И уж совсем фантастика начнется, ежели они так же просто вырвутся на волю. Так в жизни не бывает, собачка.
   Короче, клыкастенький, прыгай не прыгай, бесполезно. Я от пули дедушки Сержанта ушел, а от тебя-то, песик, и подавно уйду...
   Под аккомпанемент истошного лая я плавно, почти без брызг, ныряю в прозрачные, зеленовато-сизые воды озера. Сразу же шарахнуло по затылку холодом. Если температура воды и превышает ноль градусов, то не намного. По всем законам физиологии после пары минут купания в такой водице просто обязаны начаться судороги. Чтобы переплыть на другой берег озера, придется отмахать с полкилометра. За пару минут никак не получится.
   Нет сомнений, выбранный мною путь побега устроители местного концлагеря, что называется, "не брали в голову". Собачка, как я уже говорил, скорее всего страховала крайние точки, те, где стена вплотную подступает к воде. Можно предположить, что вдоль берега, за стеной, оставлена засада (хотя и это вряд ли). Но в том, что на другой, дальней, стороне озера все чисто, - я уверен стопроцентно. Даже если безумец-пловец, чемпион Олимпийских игр родом с моря Лаптевых и предпримет отчаянную попытку покрыть леденящую кровь дистанцию вольным стилем баттерфляй, то его без труда засечет самый близорукий из охранников-Иванов. Фора в полторы минуты (именно столько времени прошло с момента моего прыжка из окна до момента моего нырка в озеро) не в счет. Я просто удачно вписался в нужный временной отрезок, воспользовался стрельбой, суматохой и стал на девяносто секунд невидимкой для сорока (как минимум) пар глаз. Искушенный японец назвал бы данный феномен интон-дзютцу, что означает искусство незаметно преодолевать преграды...
   Вспомните еще про пса. Он, бедный, сейчас лает, надрывается погромче любой сирены сигнализации.
   Подвожу итог: всем, кроме меня, озеро изначально казалось непреодолимым препятствием.
   Да, я в силах пребывать долгое время в ледяной воде! Прошу не путать меня с пресловутыми "моржами". Про купание в прорубях я знаю не больше досужих граждан, иногда заглядывающих в телевизор. Зато я знаю очень много о ямабуси с Японских островов, горных отшельниках периода мрачного Средневековья.
   Самураи отшельников не уважали. Объявили их вне закона и преследовали по статье "за использование колдовства и черной магии". Между тем колдовства в практике ямабуси было неизмеримо меньше, чем в арсенале сегодняшнего самого захудалого "народного целителя". Горные мудрецы в основном занимались вопросами самосовершенствования. Однако в оправдание кровожадных самураев отмечу, что проблемы общения с миром горных духов - ками занимали ямабуси в не меньшей степени. На стыке упомянутых увлечений родился "путь огня и воды" (хакудо).
   Ямабуси поклонялись духам с помощью огня, топтали голыми пятками раскаленные угли священных костров. Не менее рьяно они отдавались и поклонению посредством воды. Один из вариантов подобного поклонения назывался "мисоги" и предполагал длительное, до часа, пребывание в ледяной воде. А под водой ямабуси могли находиться до двадцати минут!
   Чтобы вынести подобные испытания, мало зазубрить нужные заклинания (хотя их роль в успехе всего предприятия огромна, особенно правильно произносимые ритм и размер). Нужно еще иметь здоровое, подготовленное годами специальных упражнений тело и железную, тренированную психику. В общем, "в здоровом, тренированном теле - здоровый, закаленный дух". Просто, как все гениальное, до банальности...
   ...Шесть лет я практиковал "путь огня и воды", и сейчас, на трехметровой глубине, я был абсолютно спокоен и уверен в своих силах. Я плыл неизвестным для европейцев стилем "болотная черепаха", медленно повторяя про себя мантру "трех сокровищ" - духа, тела и разума.
   Вынырнуть мне пришлось лишь дважды. Первый раз, чтобы набрать в легкие свежую порцию воздуха. Я перевернулся под водой на спину, медленно всплыл, так, что лишь нос оказался над поверхностью воды, и с наслаждением втянул в себя живительный эфир. Пахло лесом, половина пути позади.
   Второй раз я вынырнул, чтобы осмотреть приближающийся берег. На долгих пятнадцать секунд моя голова поднялась над водой. Лес в основном лиственный, редкий. Людей поблизости нет, старое кострище на берегу - годичной давности. Плакучая ива чуть левее низко склонилась у самой воды - здесь и буду выходить.
   Я подплыл вплотную к берегу. Глубина не больше тридцати сантиметров, живот чуть не касается мягкого липкого ила, над головой жухлые ивовые ветви.
   Из воды я выскочил прыжком, в темпе преодолел прибрежное редколесье и наконец расслабился.
   Если вдруг с того берега наблюдают в бинокль, толком рассмотреть меня не успели. Вода немного взбаламучена, но в одном месте. Обычно человек, топающий по мелководью, оставляет длинный след, взвесь ила в воде, я сумел этого избежать. Перестраховываюсь на всякий случай.
   В лесу я нашел достаточно поганую лужу, вывалялся в грязи, как поросенок. Маскировка так себе, сойдет на первое время. Главное, как можно быстрее и дальше уйти.
   Не мешкая, двинулся "шагом росомахи". Верхняя часть туловища расслаблена, плечи сутулые. Заваливаешься вперед и, влекомый собственным весом, шустро переступаешь ногами, при этом старательно косолапя. Так можно идти много часов подряд без малейших признаков усталости.
   Я знал, что вырвался, ни секунды не сомневался, что скроюсь от любой погони - если она будет, что очень сомнительно. Довольный собой, я не обратил особого внимания на первые признаки тошноты, списал их на остаточные реакции изрядно поработавшего тела. И продолжал шагать в хорошем темпе, все дальше и дальше удаляясь от зловещего "дома отдыха".
   Последовавшее примерно через час после спазмов в желудке головокружение меня озадачило. Попробовал кое-какие дыхательные упражнения, стало только хуже. Неожиданно расфокусировалось зрение, мелко затряслись руки. Странно обессиленный, я упал. За несколько секунд до потери сознания я понял все, догадался, но - поздно. Сознание провалилось в черное бездонное небытие.
   Глава 3
   Я - воин
   Под веками плясали веселые искорки. Красные угольки внутри черепной коробки обжигали полушария мозга. Горело все тело, каждая клеточка, все до единой мышцы и кости.
   Но я мог слышать.
   - Доктор, как он?
   - Пульс уже в норме. Кризис миновал.
   - Если он отдаст концы, доктор, я распоряжусь содрать с вас кожу живьем.
   - Простите, милейший. Вколоть DX-17 пациентам - идея не моя... Смотрите, он открыл глаза!
   Ну, открыл я глаза. Дальше что? Расплывчатые силуэты, неясные очертания, и все...
   - Как вы думаете, он нас видит?
   - Сомневаюсь. Однако симптом замечательный. Где иголки? Вот, реагирует на раздражитель. Мышцы, видите, сокращаются...
   - Да перестаньте вы его колоть! Мне не нужны медицинские эксперименты. Я хочу...
   - Все понимаю! Извините, это необходимый тест. Можно вкалывать пациенту В-6... Позвольте... Прекрасно. Я закончил. Через час клиент полностью придет в себя, гарантирую...
   Угольки в голове медленно угасали. Пожар в теле остывал. Я почувствовал, что засыпаю, голоса смешались, все исчезло...
   - Ну! Ну! Дружочек, открывай глазки, ну! Вот, молодцом.
   Я открыл глаза. Незнакомый тесный кабинет. У окна, в кресле, Пал Палыч. Перед ним письменный стол с зеленым сукном, на столе тусклая старомодная лампа под тряпичным абажуром. На окне решетка, за окном ночь. В свете уличного фонаря кусок знакомого пейзажа: железные ворота, микроавтобус, стена с колючкой наверху.
   Я сижу на стуле с противоположной от Пал Палыча стороны стола. У ног валяется моя спортивно-походная сумка. С ней я приехал. Сумку расстегнули, достали парадное черное кимоно с золотым бультерьером - и напялили на меня, пока я был без сознания. Кажется, меня еще и помыли. Пахну шампунем. Руки за спиной скованы наручниками, ноги босы.
   - Ну какой же молодец!
   Передо мной доктор. Гадкий старикашка легонько лупит по щекам сухими, провонявшими лекарствами ладонями. Изловчившись, хватаю его зубами за палец.
   - А-а-ай! Отда-ай! А-ах... он чуть не откусил мне палец!
   Пал Палыч смеется по-доброму.
   - Значит, Семен Андреич окончательно пришел в себя! Идите, доктор, залейте укус йодом и... сделайте укольчик от бешенства. Спасибо, Семен Андреич, повеселили...
   Докторишка бегом выскакивает из кабинета, забыв на полу свой саквояж с разнообразными врачебными причиндалами.
   Мы остаемся вдвоем. Я и Пал Палыч.
   - Простите великодушно, Семен Андреич, за браслеты на ваших запястьях. Скоро их снимут.
   - Хотелось бы верить.
   Мой голос хрипит. Во рту сухо, будто с похмелья.
   - Не верить мне у вас нет оснований. Я играю честно.
   - Знаете, Пал Палыч, ваши игры в подвалах и на свежем воздухе мне порядком поднадоели. Кабы не наручники...
   - Именно поэтому они пока на вас, - перебил Пал Палыч. - Но оставим обиды! Экзамен вы сдали блестяще. Дабы впредь между нами не возникало недомолвок, позвольте объяснить вам все по порядку...
   Пал Палыч запнулся на полуслове.
   - Если вы до сих пор, конечно, желаете заработать свой миллион долларов.
   - Желаю, если за этот миллион не придется больше играть в гестапо.
   - Вы шутите, это хорошо. Что ж, прежде всего объясню вам, в чем заключался экзамен.
   Пал Палыч достал снизу, с пола, бутылку минеральной воды, варварски откупорил ее о край стола, взял с подоконника стакан, наполнил и вкусно проглотил булькающую микроскопическими пузырьками жидкость.
   - Итак, Семен Андреич, повторяю, сами не ведая того, вы блестяще выдержали экзамен. Признаться, мы не рассчитывали, что так повезет с первого раза. К заезду, помимо вашей, готово еще пять групп претендентов общим числом более пятидесяти человек...
   - Простите, - перебил я, - двое убитых в первый же час...
   - Да. Подставки. Они были обречены. Пара хилых, алчных и наглых тел на заклание, в острастку остальным. Последующие трупы - сплошь дозволенная импровизация господина Сержанта. Всю группу ненавязчиво провоцировали к побегу. Нас интересовало: как каждый отдельный индивид решит данную непростую задачу? Между прочим, один из группы так и не решился бежать, остался в своей комнате. Остальные легко поддались на провокацию.
   - Извините, опять перебиваю. Номер Восемь - провокатор?
   - А вы разве не поняли?
   - Была такая версия, но...
   - Но обхитрили вы его замечательно, - довольно ухмыльнулся Пал Палыч. Наш фискал пребывал в полной уверенности, будто бы вас пристрелили.
   - Приличные стрелки непременно бы пристрелили, - уточнил я.
   - Тут вы правы. Основная масса охранников - пушечное мясо. Мы хотели создать лишь иллюзорный перевес сил. Это во-первых. Во-вторых, нас интересовал человек, самостоятельно и оригинально мыслящий. Таким оказались вы. Единственный, кто не поддался на соблазн прорваться группой. Ну и, в-третьих, наконец, согласитесь, коробочка была достаточно плотно закрыта. До сих пор не пойму, как вы из нее вырвались.
   - Под коробочкой вы. Пал Палыч, разумеете наше нынешнее местопребывание?
   - Именно так, Семен Андреич.
   - Рассказывать, как я убежал, обязательно?
   - Совсем нет. Меня интересует не процесс, а результат. У вас хватило ума, смекалки и сил улизнуть, вот что главное. Вы, Семен Андреич, гениальный эгоист с крепкими мускулами и поразительной выносливостью.
   - Однако я сижу здесь в этих браслетах. Побег в конечном итоге не удался.
   - После шутовского обыска Гной вас нейтрализовал.
   В бесчувственное тело доктор вколол некий препарат, который и выключил вас через определенное, достаточно продолжительное время. Подобной процедуре подверглись все соискатели. Мы не имели права на риск и прекрасно понимали: когда выявится искомый гений, он уйдет так, что отыскать его впоследствии будет крайне проблематично. Группа кинологов дежурила неподалеку в деревушке. Ваше тело собачки искали более четырех часов. Пришлось прочесать по радиусу всю округу. Надо сказать, вы ушли на два километра дальше максимальных расчетных точек. Браво.
   - Я должен был догадаться!
   - Оставим прошлое, поговорим о том, что вам предстоит.
   Пал Палыч наполнил стакан минералкой до краев, отхлебнул.
   - Изложу суть максимально кратко. Все в мельчайших деталях проработаете после, время есть.
   Пал Палыч не спеша достал из кармана пиджака зажигалку "Зиппо" и пачку "Беломора". Красиво, со знанием дела закурил и продолжил:
   - В общем, так. В центре России есть один засекреченный заводик. На нем еще с хрущевских времен собирают определенные узлы для ракет. На упомянутом заводике работает милейшая женщина, фотографию покажу чуть позже. Ровно два года назад она овдовела. Год ходила в трауре, потом в отпуск съездила погостить к сестре, в Москву. Там вы, согласно легенде, и познакомились. Нашу героиню захлестнула буря противоречивых чувств, все заводские подруги в курсе, она зачастила в Москву, используя все мыслимые и немыслимые возможности, как-то: отгулы, фальшивые больничные и прочее... Простите, не предложил закурить.
   - Спасибо, не курю.
   - Придется научиться. Упомянутая мною вдова много рассказывала подружкам о своем суженом. Согласно рассказам, ему около сорока лет, невысок, спортивен, курит сигареты с фильтром, не пьет. Смекаете? Под указанные характеристики подошел бы любой из экзаменуемых.
   - Не уверен насчет роста...
   - Баскетболистов среди вас не было, правда?
   - Согласен, врите дальше.
   - Дальше - просто. В Москве у вас все чисто, можно под лупой проверять. При этом вы настолько влюблены во вдовушку, что готовы послать столицу к такой-то матери и переехать на постоянное место жительства нашей героини. Боитесь же вы лишь безработицы. Однако, на счастье, начальник отдела кадров секретного заводика - особа женского пола и давняя подружка вдовушки, даром что подполковник.
   - Я все понял, хватит. Женюсь, переезжаю, устраиваюсь на работу. Потом?
   - Диверсия. Взрыв подготовленной к транспортировке единицы продукции. Откровенный терроризм, побег за границу и гонорар размером в миллион долларов. Вопросы есть?
   - Множество.
   - По деталям?
   - Нет, по сути.
   - Хорошо, я...
   - Простите, опять перебиваю. Есть еще одна маленькая просьба. Водички бы попить.
   - Это легко... Михалыч!
   Последнее слово мой собеседник произнес чуть громче обычного. Дверь в кабинетик мгновенно открылась. На пороге стоял Сержант.
   - Михалыч, будь любезен, угости Семена Андреича минералкой.
   Сержант-Михалыч принял из рук Пал Палыча полуопустошенную бутылку, подошел ко мне, зараза, так, чтобы страховаться от возможных ударов моих свободных ног.
   - Не обессудь, Андреич, придется сосать из горла, - усмехнулся Сержант.
   Я молча кивнул и присосался к вожделенному горлышку. Два хороших глотка окончательно вернули меня к жизни.
   Михалыч молча ушел, прихватив пустую бутылку. Прежде чем дверь за ним захлопнулась, я успел заметить в коридоре чью-то тень. Гной или Жаба? Должно быть, оба толкутся в тесном предбаннике. Запомню, сделаю выводы.
   - Уважаемый Семен Андреевич, - продолжил беседу Пал Палыч. - Поймите, люди, которых я в данном случае представляю, хотят видеть в вас не наемника, а соратника. Если хотите, друга. На кону огромные деньги. Россия-матушка и без нас с вами вот-вот уйдет с мирового рынка так называемых космических услуг. Все началось с неудачного запуска коммерческого израильского спутника. Может, слышали?
   - Припоминаю. Сразу после развала Союза, да?
   - Правильно. Дебют Плесецка. Телевидение и пресса, уже свободная к тому времени, алчущая скандалов и сенсаций, наделали тогда много шума. Далее, вся планета смаковала бедственное положение Байконура. Затем еще серия неудачных запусков. Срыв полета на Марс, памятные неприятности на орбитальной станции "Мир" весной - осенью 97-го и в следующем, 98-м году, наконец, последние события...
   - Понимаю. Остался один последний жирный штрих.
   - Именно! Наглый теракт, как в Буденновске. Благополучный побег террориста за кордон и его там нелегальное пребывание.
   - Я не понял, зачем нужна заграница? Логично спрятать террориста в России и держать его там как пугало, как источник постоянной угрозы.
   - Тут вы не правы. На Западе террорист станет объектом охоты местных спецслужб. Не в пример российским, прекрасно скоординированных и оснащенных...
   - И они его сразу же поймают!
   - В том-то и фокус, что нет! Террорист объявит себя, встретится, скажем, с брюссельскими журналистами - и исчезнет. Пойдут слухи о его смерти. Террорист снова объявится, как чертик из коробки, и так будет происходить всякий раз, когда нам будет необходимо. Наглость и безнаказанность преступника не получится списать на извечное российское разгильдяйство. Согласитесь, комфортабельная нора где-нибудь на южных островах, миллион на развлечения плюс наша заинтересованность и помощь достойная награда за преданность и понимание чужих проблем.
   - Согласен, но позвольте спросить об идеологии террора. Не просто же так, за здорово живешь, некий псих окрысился на мирный космос, причем исключительно российский.
   - Подоплека - дело десятое. Чем глупее, тем лучше. Ну, например, "мой деверь погиб при испытаниях "Бурана", и я буду мстить!" или "требую шесть триллионов отступных, иначе хана Плесецку"...
   - Пал Палыч, все это шито белыми нитками. Мощная организация за спиной безумца боевика просчитывается на раз.
   - Ну и пусть! Доказать ничего невозможно. Конкретных имен я сам не знаю. Просчитывать можно вечно, конкурентов у российской космонавтики более чем достаточно. Мало того, возможно, весь спектакль и затевают вообще ради того, чтобы опорочить подозрениями некоего российского конкурента. Нам-то с вами что за дело? Платят хорошо, исправно и пусть себе тешатся пресс-конференциями... У нас лично, хвала дьяволу, конкурентов нет - и слава богу!
   Ошибаетесь, милейший Пал Палыч. Есть и у вас лично конкуренты. Вы о них либо не знаете, либо притворяетесь, что не знаете. Ваши конкуренты (или враги?) вчера утром бросили мне в почтовый ящик открытку, не вы же ее написали, право слово! Вы, Пал Палыч, пудрите мне мозги грядущей безбедной жизнью на теплом острове, а тот, кто сочинил открытку, мечтает, чтобы я "согласился".
   Сначала - что касается вас. Пал Палыч. Верю: непорочного и солидного новоявленного мужа бывшая вдовушка сможет устроить на родной секретный завод. Для этого действительно нужна чистая биография. Кандидаты в террористы отбирались прежде всего исходя из прошлой праведной жизни. Верю.
   Почему нужен именно сорокалетний? Элементарно: к нынешним молодым ветераны отделов кадров секретных объектов относятся настороженно. Могу их понять.
   Знаю: лихого мужика о сорока годах, никак не проявившего свою лихость в криминальном плане, найти весьма сложно. Основной круг поиска - бывшие спортсмены и военные. Настоящих боевиков, способных в одиночку провернуть пусть даже прекрасно спланированный теракт, среди них отыщется не так уж много. Если смотреть под таким углом - пресловутый экзамен вполне оправдан.
   Не верю, ни на грош не верю в байки о миллионе долларов и побеге на Запад. Придумано достаточно складно, но второпях. Да, я недурно говорю по-английски, неплохо знаю немецкий. А если бы победил другой кандидат? Что, все соискатели - полиглоты? Не верю. Косить, например, во Франции или в той же Бельгии под глухонемого? Не получится, и любая помощь самой влиятельной организации не спасет, памятуя, что у спецслужб ушки на макушке. Кое-какое время удастся продержаться. Достаточно ограниченное. Потом непременно сцапают. Сказка про долгую, беззаботную жизнь в капиталистическом раю, она и есть сказка, не более того.
   Итог - меня хотят и могут внедрить на секретный завод, где я должен осуществить террористический акт. Вероятно, при этом придется бить морды и стрелять либо отстреливаться как можно больше, пока не шлепнут - или пока не рванет все к чертям собачьим. Хочу ли я становиться террористом? Конечно же, нет, однозначно.
   И тут выплывает на свет загадочная открытка.
   Написавший открытку ненавязчиво убеждает: "ты хочешь". Меня, доверчивого, банально вербуют. Предлагают роль двойного агента. Я работаю на Пал Палыча и одновременно на... кого? На того, кто написал открытку. Почерк покойного брата. Лично присутствовал на похоронах...
   Удивительно складно все получается! Два режиссера. Сценарий и контрсценарий. Посредине - я, послушный и покорный. Заинтригованный со всех концов авантюрист.
   Согласно сценарию Пал Палыча я превращаюсь в ужас космонавтики. Следуя контрсценарию, я притворяюсь, что превратился в ужас космонавтики, и жду, когда же поступят следующие распоряжения, написанные почерком брата.
   Логично предположить, что контрсценарий предполагает в нужный момент поломать планы Пал Палыча.
   Предотвратить теракт? Зачем такие сложности, можно действовать проще. Раз уж известен основной сценарий, выяснить детали типа где, чего и как, дело плевое, вопрос техники, рутина. Я - пешка, в подобной игре фигура совсем не обязательная...
   Ну что, Семен Андреич? Запутались? Гордиев узел, да? Пора, Семен Андреич! Минимум информации вы получили, худо-бедно в курсе дела. Пришло время перевоплощений. Настал час сюрпризцев для высоколобых сценаристов и хитрых контрсценаристов. Мудрецы с обеих сторон дали маху. Обе стороны держат меня за "шестерку" в рукаве и не догадываются, что я - джокер, бьющий любую карту вне зависимости от масти и старшинства!
   - Семен Андреич! О чем задумались? - спросил Пал Палыч, раскуривая очередную папиросу. - Не стесняйтесь, спрашивайте. Я отвечу на ваши вопросы в меру дозволенной мне компетентности. Для этого я здесь перед вами и сижу.
   - Последний вопрос. Пал Палыч. А вдруг я получу миллион и убегу не только от хваленых западных спецслужб, но и от вас. Что тогда?
   - Ну вы хватили, Семен Андреич! Не далее как несколько часов назад вы уже пытались убежать, и... - Пал Палыч сделал многозначительную паузу. - И убежали, но... - снова пауза. - Чисто номинально. Фактически же вы сидите напротив меня с руками, скованными за спиной наручниками. Неужели подобный опыт вас ничему не научил? В одиночку, хороший вы мой, с системой не справиться! Вы же, при всем моем уважении, не Бэтмен, в конце концов, не человек-паук и не супермен. И мы с вами обитаем не на съемочной площадке, а в реальном мире, где все подчинено грубым материалистическим законам и нет места для чудес...