Страница:
Во-вторых, в процедуре оценки и премирования социолог видит акт обобщения тех или иных значений, относящихся к литературе. Одни из них как бы принадлежат «самой словесности» и экстрагируются из нее как воплощение ее самостоятельной значимости — таковы эстетические качества, стилистические особенности, суггестивные свойства литературы. Другие, напротив, в нее привносятся: они связывают литературу с иными сферами (порядками) жизни, например с моралью, политикой, повседневностью, с другими областями смыслотворчества, скажем, музыкой, живописью, наукой, философией. Так или иначе, рассматривая, кто и за что удостаивает премии то или иное произведение либо автора, как складывается дальнейшая жизнь лауреатов и их книг, социолог, историк получают принципиальную возможность соединять в своем анализе моменты семантики словесных образцов с социальными характеристиками учредителей, восприемников, почитателей, противников данного образца. В этих заметках мы рассмотрим лишь один аспект данной проблемы — ранний этап существования литературных премий в России. Однако прежде сделаем несколько необходимых для дальнейшего замечаний и уточнений.
Под литературными премиями мы понимаем осуществляемое специально избранными либо назначенными экспертами (комитетом, советом, комиссией, жюри) по заранее оговоренным, чаще всего изложенным в печатной форме правилам публичное, обычно регулярное и, как правило, денежное поощрение литераторов за литературные достижения. Речь идет об одной из стратегий легитимации литературного авторитета [4]. Самих таких стратегий (то есть институтов, выносящих свое определение ценности «литературы») в развитом обществе всегда несколько. Но важно, что здесь действуют именно институты (отсюда регулярность премий), и эти институты — современные, «модерные» (отсюда универсальный символический эквивалент определяемой ценности — цена, деньги).
Если очень сжато изложить предысторию и первые этапы формирования литературных премий, то они рождаются в Европе на переплетении нескольких социокультурных процессов — развития и перерождения традиционного меценатства (королевского, княжеского) в практике различных академий, от местных до национальных; трансформации городских и замковых турниров трубадуров, менестрелей, жонглеров; сезонных торжеств (игр) в селении или замке. Таковы были, к примеру, «Цветочные игры», учрежденные в Тулузе в 1323 году «Компанией [с 1694 года — „Академией“] цветочных игр» (инициатива, тогда же подхваченная в Барселоне и Валенсии) и награждавшие по их результатам «мастеров веселой науки». Таковы состязания при дворе Шарля Орлеанского в Блуа (XV век, в одном из них, как известно, участвовал Вийон). Таков ритуал избрания символического короля или принца поэтов (одним из первых среди них был в 1545 году Пьер Ронсар, в 1894-м Верлен, а в 1960-м Сен-Жон Перс). Такова с середины XVIII столетия практика премий Французской королевской академии. Важно, что большинство перечисленных начинаний, социальных форм организации словесных состязаний были возрождены во Франции и Испании уже в XIX веке, с особенной активностью — во второй его половине, а на рубеже столетий перенесены в Северную и Южную Америку, то есть вновь вызваны к жизни в период оформления литературы как автономного и влиятельного социального института.
Литературные премии как система и появляются в модернизирующемся обществе, которое в целом становится грамотным, при умножении и дифференциации образующих это общество социальных отношений, способов и маршрутов циркуляции культурных образцов, — короче говоря, на стадии рыночной организации литературы, когда вокруг словесности складывается сложная сеть интересов и взаимодействий различных групп, возникают особые роли и ролевые стратегии издателя, книгопродавца, критика, журналиста, литературная полемика, борьба и т. д. [5] Теперь литераторы живут главным образом за счет публики, оплачивающей их труд, а не за счет служебного жалования, пособий или стипендий со стороны меценатов или иных персонализированных источников дохода.
В этой ситуации у «продвинутых» групп, ориентированных на относительную автономию и, вместе с тем, общественную авторитетность литературы, повышение идейного воздействия, социальной роли, эстетического качества литературной продукции, возникает желание влиять на литературный процесс, противостоять (или хотя бы существенно корректировать) тенденции, определяемые читательским и покупательским спросом. Более того, индивидуальный либо коллективный учредитель премии может стремиться с ее помощью поддержать принципиально внерыночные, авангардные, элитарные произведения или литературные стратегии. Нередко премию, премиальный фонд и в ХХ веке учреждает богатый меценат, но присуждает ее он не сам, напрямую, полагаясь на свой вкус, как это делалось ранее, а с помощью экспертов, специалистов — критиков, литературоведов, известных писателей, «звезд» культуры.
В целях более точного анализа мы бы предлагали выделить и даже отделить от литературных премий как таковых пожалования, пособия и стипендии как остаточные формы традиционного патронажа, с одной стороны, и награды за победу в том или ином объявленном конкурсе или турнире (то есть специально стимулированные достижения и награды за них) — с другой. Тогда собственно литературные премии, премии в узком смысле слова, и можно будет аналитически, в целях исторического или социологического исследования, связать: а) с литературой как уже сформировавшимся институтом, эмансипировавшимся от любых источников власти (король, Церковь); б) с возникновением — или хотя бы идеей формирования — различных автономных социальных сообществ, в том числе — национального сообщества и общества как такового, идеями их коллективного интереса, блага, достоинства, чести, престижа и проч.
Если не слишком углубляться в предысторию (о чем отчасти шла речь выше), то логично предположить, что и тот и другой социальный момент вместе вряд ли можно обнаружить где-то, кроме как в Европе, и раньше, нежели в XIX веке, а то и еще уже — во второй его половине. Один из, условно говоря, первых примеров здесь — существующая по сей день немецкая премия Шиллера, в процессе объединения Германии учрежденная к столетию поэта в 1859 году. Собственно, к концу «железного века», особенно на его рубеже с двадцатым, литературные премии и возникают. Таковы швейцарская франкоязычная премия Рамбера (1898), международная Нобелевская (1901), французские Гонкуровская (1903) и Фемина (1904), созданная в пику государственной (то есть императорской) Народная премия Шиллера (1905), испанская премия Фастенрата (1909), Пулитцеровская премия в США (1913).
По своему исходному посылу литературные премии выступают как начинание антикоммерческое или, по крайней мере, ставящее целью ограничить безраздельное влияние коммерции на литературу. Характерно, что за развлекательные произведения премии стали учреждаться значительно позже (не ранее 1930-х, а в основном с 1940—1950-х годов, в характерный период демократизации премий и культуры в целом; следующий такой период будет наблюдаться в Европе в 1970—1980-х). Предполагалось, что чисто коммерческая, жанровая, «массовая» литература успешно распространяется и без специальной поддержки, тут есть другие регуляторы — указание на серию, информация о бестселлерах, имя популярного автора и т. д. Однако, существуя в пространстве книгоиздательского и книготоргового рынка, литературные премии сами, в свою очередь, становятся вскоре важным рыночным фактором, стимулируют покупательский и библиотечный спрос, дополнительные издания и регулярные переиздания награжденных книг.
Оставаясь в рамках западной истории, можно заметить, что умножение числа премий в том или ином национальном сообществе или государстве Европы сопровождает начальные фазы укрепления нового политического режима и символического порядка, будь этот порядок имперским (как во Франции второй половины XVIII столетия), тоталитарным (как в муссолиниевской Италии, где настоящий премиальный бум породил, среди многих, две наиболее крупные и существующие по сей день литературные премии — Багутта, 1926, и Виареджо, 1929), демократическим либо, по крайней мере — демократизирующимся, как во Франции, Италии, Испании 1950—1960-х годов.
Сегодня литературные премии вручаются, в частности, и среди прочих, издательствами, журналами или газетами, книготорговыми организациями, библиотеками, высшими учебными заведениями, радио— и телеканалами, местными городскими или региональными сообществами, торговыми фирмами, союзами читателей, включая читающую молодежь, студентов, лицеистов и проч. (есть даже литературная премия, учрежденная казино; характерно, что это казино в Лас-Вегасе, то есть в США, стране, не знавшей королевской власти и имперской централизации, а соответственно, и пережиточных форм иерархического патронажа, символической «табели о рангах» литературных институций и жанров). Короче говоря, премии учреждаются и поддерживаются самыми разными обществами, союзами, объединениями, ассоциациями, клубами, братствами, кружками, то есть прежде всего обществом и лишь в редких случаях — государством, официальной властью. При этом награждаться могут как лучшие произведения (авторы), так и худшие — скажем, в США (опять-таки в США!) есть ежегодная премия за наихудшее изображение секса в литературе.
По такому пути шло развитие литературной системы западных стран. Не так, однако, складывалась ситуация в России. Причины политические (отсутствие самостоятельных и деятельных социальных сил, способных противостоять самодержавной власти) и социокультурные (большие расстояния и плохие коммуникации) способствовали здесь формированию централизованного и жесткого политического контроля над всеми сферами жизни социума и существенно сдерживали процессы модернизации — умножение центров и агентов коллективного действия, усложнение связей между ними, формирование обобщенных посредников этих взаимоотношений (денег, печати, грамотности). Этот контроль существенно затруднял создание общественных объединений (в том числе литературных, библиотечных, воспитательных). Основными регуляторами отношений в русской литературе уже с 1830-х годов становятся журналы. При их владычестве связь в литературе осуществляется не в форме самоорганизации, по горизонтали, а повторяет форму вертикально-иерархической организации «сверху»: социум и читающее сообщество, в частности, делятся на влиятельный, апроприирующий все основные ресурсы центр и адаптирующую его установки и образцы периферию. Журнал задает структуру литературной системы. Он во многом формирует корпус классики, выделяет наиболее авторитетных современных писателей, отмечает границы литературы, выводя за ее границы «низовую» словесность и «графоманов». Он же осуществляет селекцию литературных новинок, выделяя наиболее значимые и актуальные. В подобной системе места для литературных премий почти нет. И характерно, что хотя номинально они в России существовали, но почти никакой реальной роли во взаимосвязях литературного и читающего сообщества, в его усложнении и расширении не играли. И авторитет тех или иных писателей, и их коммерческий успех определялись главным образом периодическими изданиями — журналами, а с конца XIX века в значительной степени и газетами [6].
Возникновение литературных премий в России связано еще с «дожурнальным» периодом, когда роль журналов, о которой шла речь выше, еще не сложилась. Собственно говоря, и премии эти не были еще премиями в современном смысле слова. Российская академия (формально общественная, но, по сути, государственная, то есть финансируемая и контролируемая государством организация), созданная в 1783 году и занимавшаяся главным образом составлением словаря русского языка, с 1810-х годов присуждала золотые и серебряные медали, причем награждались ими не только языковеды, но иногда и литераторы. Среди награжденных можно выделить две категории. Первую составляли члены Академии, лица высокого общественного и литературного статуса, получившие за свое поэтическое творчество в целом, как правило, большую золотую медаль (С. А. Ширинский-Шихматов в 1817 году, И. И. Дмитриев и И. А. Крылов в 1823 году, В. А. Жуковский в 1837 году). Правда, члены академии П. А. Ширинский-Шихматов и В. И. Панаев получили не столь ценные награды (первый золотую медаль средней величины в 1831 году, второй — малую золотую медаль в 1820 году). Вторую категорию составляли лица, нуждающиеся в литературной и финансовой поддержке, получавшие награды более низкого достоинства — золотую медаль средней величины (поэт-самоучка Ф. Н. Слепушкин в 1826 году), малую золотую медаль (детская писательница Л. Н. Ярцова в 1836 году) и серебряную медаль (поэты-самоучки М. Д. Суханов в 1828 году и Е. Алипанов в 1831 году). Если в первом случае мы видим пример корпоративной самоорганизации, то во втором — форму пенсии, финансовой поддержки, а не награды за победу в соревновании равных. Отметим и отсутствие привязки к конкретным литературным достижениям, а награждение за творчество в целом. Однако наличие специального «комитета» по рассмотрению кандидатур и публичность присуждения наград позволяют считать их «протопремиями», подготавливавшими почву для возникновения собственно литературных премий. Тут прежде всего стоит упомянуть о наградах в честь графа С. С. Уварова, учрежденных его сыном в 1858 году и присуждаемых Академией наук (в которую в 1841 году на правах Второго отделения была влита Российская академия). По положению, награды эти должны были присуждаться ежегодно (одна в 1500 руб. и три по 500 руб.) за сочинения по истории России, а также за драматические произведения. Для рассмотрения пьес создавалась специальная комиссия. На практике премии за драматургию присуждались только дважды: в 1860-м А. Н. Островскому за «Грозу» и А. Ф. Писемскому за «Горькую судьбину» и в 1863-м А. Н. Островскому за «Грех да беда на кого не живет» и Д. Д. Минаеву за «Разоренное гнездо» (опубликовано под названием «Спетая песня»). Этим история данной премии (по части драматургии) кончилась и, в силу краткости своего существования, никакой роли она не сыграла. Но сам факт выделения драматургии стоит отметить: в силу своей функциональной природы (не столько материал для чтения, сколько основа театрального спектакля) она подчинялась иным закономерностям.
Награждение премиями драматургических произведений имеет свои особенности, поскольку основная задача здесь привлечь внимание не читателей (покупателей книг), как в случае с другими литературными произведениями, а театров, чтобы они ставили соответствующие пьесы. Но, в отличие от книжного дела, которое в России уже достаточно давно существовало в условиях рынка, ситуация в театральной сфере была гораздо сложнее: императорские театры, которые задавали тон в театральном деле и в репертуаре служили образцом для провинциальных театров, действовали на основе не рыночного, а сугубо административного принципа. Все решали Театрально-литературные комитеты в Петербурге и Москве, которые определяли репертуар императорских театров, и без их одобрения никакая пьеса, получи она хоть несколько премий, не могла попасть на сцену императорских театров. В Петербурге и Москве до 1882 года действовала монополия императорских театров — открывать другие публичные театры было запрещено. Обычно в провинции шли только те пьесы, которые ставились на столичной сцене. Соответственно, те общественные и внутритеатральные силы, которые были заинтересованы в расширении роли общества по формированию театрально репертуара, в его эмансипации от официоза (в том числе и консервативных эстетических установок), пытались использовать в этих целях премии за драматургию. Именно поэтому две следующие (по хронологии) российские литературные премии — И. Г. Вучины, учрежденная в 1872 году, и Грибоедовская, учрежденная в 1878 году, — присуждались только за пьесы. Первая чисто литературная премия в России возникла в 1872 году, когда одесский негоциант Иван Юрьевич (Георгиевич) Вучина (1833—1902) внес 10 000 руб. для учреждения на проценты с этих денег ежегодной премии (500 руб. серебром) за лучшее из представленных рукописных драматических сочинений. Премия была высочайше утверждена 27 ноября 1872 года и получила название «Премия Ивана Георгиевича Вучины». Присуждал ее историко-филологический факультет Новороссийского университета (Одесса). По положению, награждаемое сочинение должно было быть «чисто народным (но не простонародным), написанным чистым русским литературным языком иметь воспитательный характер, не скучно поучая, но создавая действительные типы, взятые из народной жизни, и проводя в народ, с помощию художественного вымысла, здравый взгляд на жизнь, или возбуждая в нем национальное чувство воспроизведением славных событий из отечественной истории» [7]. Пьесы опубликованные или хотя бы шедшие на сцене не допускались к конкурсу.
Долгое время пьес, достойных награды, не находилось, и только в 1879 году она впервые была присуждена, а в дальнейшем присуждалась почти ежегодно.
Со времени учреждения премии по 1895 год отзывы о пьесах давал в основном историк древнерусской литературы, профессор Новороссийского университета И. С. Некрасов, в дальнейшем пьесы рассматривала специальная комиссия, состоявшая из профессоров филологического факультета. Это были историки театра и литературы, далекие от современной литературы и современного театра, с сильными классикалистскими установками. Соответственно, современные театральные искания они оценивали негативно. Один из них, С. Г. Вилинский, в отзыве на премированную в 1909 году пьесу писал: «Теперь, когда сцена веет на нас кошмарными сатанами, анафемами и прочим патологическим вздором, когда символически-туманные призраки в современном репертуаре заменили простоту и ясность изображения и куда-то далеко угнали тот здоровый реализм, который насаждали Гоголь и Островский, — теперь приходится приветствовать попытку, даже желание возвратиться к правильному руслу, здоровому источнику» [8]. В результате награждались пьесы эпигонские, провинциальные. Вот как оценивала ситуацию современная театральная критика: «Положение в высшей степени курьезное: „почтенные профессора“ добросовестно и в поте лица читают и читают, а все, что читают, — чепуха. Тут одно из двух: или чепуха это только на взгляд „почтенных профессоров“, а, пожалуй, многое и совсем не чепуха . Или же второе предположение: почему-либо на соискание премии Вучины никто из возможных лауреатов пьес не посылает. Потому что — за десятки-то лет! — было же в русском репертуаре достаточно пьес хороших . Почему же не шлют пьес на конкурс? Избегают ли слишком кропотливой добросовестности почтенных профессоров или же не знают о том, что где-то в Одессе при университете, у почтенных профессоров, имеется такая премия? Нам думается, что отчасти первое, но больше всего второе» [9].
Первая русская премия за драматургию имела не столько эстетические, сколько воспитательные, идеологические цели. Это не случайно. Образованные слои общества в это время были озабочены поиском средств воздействия на крестьян, десять лет назад вышедших из крепостной зависимости. Большая часть этой самой многочисленной в стране категории населения была неграмотна, что, естественно, резко сужало сферу воздействия печатного слова. Религию в качестве подходящего средства подавляющая часть интеллигенции не рассматривала, поскольку сама была не очень верующей, а Церковь считала весьма консервативной, не готовой к проповеднической деятельности.
В результате наиболее эффективным средством влияния на народ образованные слои считали театр, точнее, специфическую его разновидность — так называемый народный театр. В это время в прессе шли бурные споры о том, каким должен быть театр для народа, и предпринимались попытки создать соответствующий театр. Так, в том же 1872 году, когда была утверждена Премия Вучины, в Москве проходила Всероссийская политехническая выставка, и во время ее проведения работал специальный народный театр, а Комиссия попечения по вопросу улучшении быта рабочих и ремесленников Комитета по подготовке выставки провела конкурс пьес для народного театра.
В декабре 1878 года Общество русских драматических писателей и оперных композиторов приняло решение об учреждении Грибоедовской премии в честь А. С. Грибоедова (она присуждалась 30 января, в день его смерти). По стране был организован сбор денег, а премия выдавалась из процентов от собранной суммы. К 5 апреля 1880 года набралось 4 тыс. руб. Премия присуждалась за пьесы (не менее чем в 3-х актах), поставленные в течение года на столичных сценах (оперетты, одноактные пьесы, переводы и переделки на премию не представлялись). Первое присуждение премии состоялось в 1883 году.
В основе этой премии лежали совсем иные принципы, чем в основе Премии им. Вучины. Если там рассматривались только пьесы, не шедшие на сцене, то здесь, напротив, к конкурсу допускались лишь пьесы, которые увидели свет рампы. Если там в положении о премии были зафиксированы определенные моральные и эстетические ограничения, то здесь таковые отсутствовали (то есть первая премия имела дидактическую и идеологическую направленность, а целью второй был подъем эстетического уровня драматургии). И вполне закономерно, что первой премией награждались произведения заурядные, и тогда почти не имевшие резонанса, а сейчас совсем забытые. Вторая же премия была более значима, ею награждались имевшие широкий отклик и зрительский успех пьесы, а ряд их (Островского, Л. Толстого, Чехова, Горького, Л. Андреева, Найденова) вошел в число классических.
Собственно говоря, общелитературный характер носила в России только учрежденная в 1881 году Пушкинская премия, присуждаемая Академией наук. Фонд ее составили деньги, оставшиеся от всенародной подписки на памятник А. С. Пушкину в Москве. Члены комитета по сооружению памятника постановили учредить Премию А. С. Пушкина за «напечатанные на русском языке оригинальные произведения» в прозе и стихах, «отличающиеся высшим художественным достоинством», «ученые сочинения по истории народной словесности и народного языка, по истории русской литературы, а также и по иностранной литературе», «обстоятельные критические разборы выдающихся произведений по русской изящной литературе» и «переводы в стихах замечательных поэтических произведений». Присуждалась она с 1882-го по 1919 год через год (в 1888—1895 годах — ежегодно), а получали ее поэты, прозаики, литературоведы и критики, но любопытно, что отечественная драматургия премии этой не удостаивалась, в лучшем случае ее получали за переводы пьес. Присуждение осуществлялось специально учреждаемой каждый раз комиссией из числа ординарных и почетных академиков, а также приглашаемых со стороны рецензентов—литературоведов и критиков. Рецензент давал развернутый отзыв на порученное ему произведение (отзывы рецензентов впоследствии печатались в периодических изданиях Академии наук), а комиссия выносила окончательное решение. Список лауреатов этой премии и лиц, удостоенных почетных отзывов, помещен ниже. Знакомство с ним показывает, что награждались и отмечались почетными отзывами, как правило, произведения традиционалистские и эпигонские. Из крупных писателей это лишь Чехов, Бунин, Куприн, в лучшем случае Майков, Полонский, Случевский и Станюкович. В основном же это фигуры разряда Д. Н. Цертелева, О. Н. Чюминой, Е. А. Бекетовой, К. Льдова, Ф. Е. Зарина и Н. Б. Хвостова в поэзии, А. Лугового, В. П. Авенариуса, Д. Голицына (Муравлина), Е. М. Милицыной, В. И. Крыжановской и Б. Лазаревского.
Академики целиком и полностью игнорировали модернистскую литературу (и соответственно, в списке лауреатов отсутствуют Бальмонт, З. Гиппиус, Федор Сологуб, Брюсов, Андрей Белый, Блок, Кузмин, Ахматова и т. д.), социально-критический реализм (Л. Андреев, Максим Горький, Короленко и др.) и нашумевшие книги по «горячим проблемам» — от «проблемы пола» до терроризма (Вербицкая, Нагродская, Б. В. Савинков и т. п.), то есть все живое и вызывавшее читательский интерес в современной им литературе.
Под литературными премиями мы понимаем осуществляемое специально избранными либо назначенными экспертами (комитетом, советом, комиссией, жюри) по заранее оговоренным, чаще всего изложенным в печатной форме правилам публичное, обычно регулярное и, как правило, денежное поощрение литераторов за литературные достижения. Речь идет об одной из стратегий легитимации литературного авторитета [4]. Самих таких стратегий (то есть институтов, выносящих свое определение ценности «литературы») в развитом обществе всегда несколько. Но важно, что здесь действуют именно институты (отсюда регулярность премий), и эти институты — современные, «модерные» (отсюда универсальный символический эквивалент определяемой ценности — цена, деньги).
Если очень сжато изложить предысторию и первые этапы формирования литературных премий, то они рождаются в Европе на переплетении нескольких социокультурных процессов — развития и перерождения традиционного меценатства (королевского, княжеского) в практике различных академий, от местных до национальных; трансформации городских и замковых турниров трубадуров, менестрелей, жонглеров; сезонных торжеств (игр) в селении или замке. Таковы были, к примеру, «Цветочные игры», учрежденные в Тулузе в 1323 году «Компанией [с 1694 года — „Академией“] цветочных игр» (инициатива, тогда же подхваченная в Барселоне и Валенсии) и награждавшие по их результатам «мастеров веселой науки». Таковы состязания при дворе Шарля Орлеанского в Блуа (XV век, в одном из них, как известно, участвовал Вийон). Таков ритуал избрания символического короля или принца поэтов (одним из первых среди них был в 1545 году Пьер Ронсар, в 1894-м Верлен, а в 1960-м Сен-Жон Перс). Такова с середины XVIII столетия практика премий Французской королевской академии. Важно, что большинство перечисленных начинаний, социальных форм организации словесных состязаний были возрождены во Франции и Испании уже в XIX веке, с особенной активностью — во второй его половине, а на рубеже столетий перенесены в Северную и Южную Америку, то есть вновь вызваны к жизни в период оформления литературы как автономного и влиятельного социального института.
Литературные премии как система и появляются в модернизирующемся обществе, которое в целом становится грамотным, при умножении и дифференциации образующих это общество социальных отношений, способов и маршрутов циркуляции культурных образцов, — короче говоря, на стадии рыночной организации литературы, когда вокруг словесности складывается сложная сеть интересов и взаимодействий различных групп, возникают особые роли и ролевые стратегии издателя, книгопродавца, критика, журналиста, литературная полемика, борьба и т. д. [5] Теперь литераторы живут главным образом за счет публики, оплачивающей их труд, а не за счет служебного жалования, пособий или стипендий со стороны меценатов или иных персонализированных источников дохода.
В этой ситуации у «продвинутых» групп, ориентированных на относительную автономию и, вместе с тем, общественную авторитетность литературы, повышение идейного воздействия, социальной роли, эстетического качества литературной продукции, возникает желание влиять на литературный процесс, противостоять (или хотя бы существенно корректировать) тенденции, определяемые читательским и покупательским спросом. Более того, индивидуальный либо коллективный учредитель премии может стремиться с ее помощью поддержать принципиально внерыночные, авангардные, элитарные произведения или литературные стратегии. Нередко премию, премиальный фонд и в ХХ веке учреждает богатый меценат, но присуждает ее он не сам, напрямую, полагаясь на свой вкус, как это делалось ранее, а с помощью экспертов, специалистов — критиков, литературоведов, известных писателей, «звезд» культуры.
В целях более точного анализа мы бы предлагали выделить и даже отделить от литературных премий как таковых пожалования, пособия и стипендии как остаточные формы традиционного патронажа, с одной стороны, и награды за победу в том или ином объявленном конкурсе или турнире (то есть специально стимулированные достижения и награды за них) — с другой. Тогда собственно литературные премии, премии в узком смысле слова, и можно будет аналитически, в целях исторического или социологического исследования, связать: а) с литературой как уже сформировавшимся институтом, эмансипировавшимся от любых источников власти (король, Церковь); б) с возникновением — или хотя бы идеей формирования — различных автономных социальных сообществ, в том числе — национального сообщества и общества как такового, идеями их коллективного интереса, блага, достоинства, чести, престижа и проч.
Если не слишком углубляться в предысторию (о чем отчасти шла речь выше), то логично предположить, что и тот и другой социальный момент вместе вряд ли можно обнаружить где-то, кроме как в Европе, и раньше, нежели в XIX веке, а то и еще уже — во второй его половине. Один из, условно говоря, первых примеров здесь — существующая по сей день немецкая премия Шиллера, в процессе объединения Германии учрежденная к столетию поэта в 1859 году. Собственно, к концу «железного века», особенно на его рубеже с двадцатым, литературные премии и возникают. Таковы швейцарская франкоязычная премия Рамбера (1898), международная Нобелевская (1901), французские Гонкуровская (1903) и Фемина (1904), созданная в пику государственной (то есть императорской) Народная премия Шиллера (1905), испанская премия Фастенрата (1909), Пулитцеровская премия в США (1913).
По своему исходному посылу литературные премии выступают как начинание антикоммерческое или, по крайней мере, ставящее целью ограничить безраздельное влияние коммерции на литературу. Характерно, что за развлекательные произведения премии стали учреждаться значительно позже (не ранее 1930-х, а в основном с 1940—1950-х годов, в характерный период демократизации премий и культуры в целом; следующий такой период будет наблюдаться в Европе в 1970—1980-х). Предполагалось, что чисто коммерческая, жанровая, «массовая» литература успешно распространяется и без специальной поддержки, тут есть другие регуляторы — указание на серию, информация о бестселлерах, имя популярного автора и т. д. Однако, существуя в пространстве книгоиздательского и книготоргового рынка, литературные премии сами, в свою очередь, становятся вскоре важным рыночным фактором, стимулируют покупательский и библиотечный спрос, дополнительные издания и регулярные переиздания награжденных книг.
Оставаясь в рамках западной истории, можно заметить, что умножение числа премий в том или ином национальном сообществе или государстве Европы сопровождает начальные фазы укрепления нового политического режима и символического порядка, будь этот порядок имперским (как во Франции второй половины XVIII столетия), тоталитарным (как в муссолиниевской Италии, где настоящий премиальный бум породил, среди многих, две наиболее крупные и существующие по сей день литературные премии — Багутта, 1926, и Виареджо, 1929), демократическим либо, по крайней мере — демократизирующимся, как во Франции, Италии, Испании 1950—1960-х годов.
Сегодня литературные премии вручаются, в частности, и среди прочих, издательствами, журналами или газетами, книготорговыми организациями, библиотеками, высшими учебными заведениями, радио— и телеканалами, местными городскими или региональными сообществами, торговыми фирмами, союзами читателей, включая читающую молодежь, студентов, лицеистов и проч. (есть даже литературная премия, учрежденная казино; характерно, что это казино в Лас-Вегасе, то есть в США, стране, не знавшей королевской власти и имперской централизации, а соответственно, и пережиточных форм иерархического патронажа, символической «табели о рангах» литературных институций и жанров). Короче говоря, премии учреждаются и поддерживаются самыми разными обществами, союзами, объединениями, ассоциациями, клубами, братствами, кружками, то есть прежде всего обществом и лишь в редких случаях — государством, официальной властью. При этом награждаться могут как лучшие произведения (авторы), так и худшие — скажем, в США (опять-таки в США!) есть ежегодная премия за наихудшее изображение секса в литературе.
По такому пути шло развитие литературной системы западных стран. Не так, однако, складывалась ситуация в России. Причины политические (отсутствие самостоятельных и деятельных социальных сил, способных противостоять самодержавной власти) и социокультурные (большие расстояния и плохие коммуникации) способствовали здесь формированию централизованного и жесткого политического контроля над всеми сферами жизни социума и существенно сдерживали процессы модернизации — умножение центров и агентов коллективного действия, усложнение связей между ними, формирование обобщенных посредников этих взаимоотношений (денег, печати, грамотности). Этот контроль существенно затруднял создание общественных объединений (в том числе литературных, библиотечных, воспитательных). Основными регуляторами отношений в русской литературе уже с 1830-х годов становятся журналы. При их владычестве связь в литературе осуществляется не в форме самоорганизации, по горизонтали, а повторяет форму вертикально-иерархической организации «сверху»: социум и читающее сообщество, в частности, делятся на влиятельный, апроприирующий все основные ресурсы центр и адаптирующую его установки и образцы периферию. Журнал задает структуру литературной системы. Он во многом формирует корпус классики, выделяет наиболее авторитетных современных писателей, отмечает границы литературы, выводя за ее границы «низовую» словесность и «графоманов». Он же осуществляет селекцию литературных новинок, выделяя наиболее значимые и актуальные. В подобной системе места для литературных премий почти нет. И характерно, что хотя номинально они в России существовали, но почти никакой реальной роли во взаимосвязях литературного и читающего сообщества, в его усложнении и расширении не играли. И авторитет тех или иных писателей, и их коммерческий успех определялись главным образом периодическими изданиями — журналами, а с конца XIX века в значительной степени и газетами [6].
Возникновение литературных премий в России связано еще с «дожурнальным» периодом, когда роль журналов, о которой шла речь выше, еще не сложилась. Собственно говоря, и премии эти не были еще премиями в современном смысле слова. Российская академия (формально общественная, но, по сути, государственная, то есть финансируемая и контролируемая государством организация), созданная в 1783 году и занимавшаяся главным образом составлением словаря русского языка, с 1810-х годов присуждала золотые и серебряные медали, причем награждались ими не только языковеды, но иногда и литераторы. Среди награжденных можно выделить две категории. Первую составляли члены Академии, лица высокого общественного и литературного статуса, получившие за свое поэтическое творчество в целом, как правило, большую золотую медаль (С. А. Ширинский-Шихматов в 1817 году, И. И. Дмитриев и И. А. Крылов в 1823 году, В. А. Жуковский в 1837 году). Правда, члены академии П. А. Ширинский-Шихматов и В. И. Панаев получили не столь ценные награды (первый золотую медаль средней величины в 1831 году, второй — малую золотую медаль в 1820 году). Вторую категорию составляли лица, нуждающиеся в литературной и финансовой поддержке, получавшие награды более низкого достоинства — золотую медаль средней величины (поэт-самоучка Ф. Н. Слепушкин в 1826 году), малую золотую медаль (детская писательница Л. Н. Ярцова в 1836 году) и серебряную медаль (поэты-самоучки М. Д. Суханов в 1828 году и Е. Алипанов в 1831 году). Если в первом случае мы видим пример корпоративной самоорганизации, то во втором — форму пенсии, финансовой поддержки, а не награды за победу в соревновании равных. Отметим и отсутствие привязки к конкретным литературным достижениям, а награждение за творчество в целом. Однако наличие специального «комитета» по рассмотрению кандидатур и публичность присуждения наград позволяют считать их «протопремиями», подготавливавшими почву для возникновения собственно литературных премий. Тут прежде всего стоит упомянуть о наградах в честь графа С. С. Уварова, учрежденных его сыном в 1858 году и присуждаемых Академией наук (в которую в 1841 году на правах Второго отделения была влита Российская академия). По положению, награды эти должны были присуждаться ежегодно (одна в 1500 руб. и три по 500 руб.) за сочинения по истории России, а также за драматические произведения. Для рассмотрения пьес создавалась специальная комиссия. На практике премии за драматургию присуждались только дважды: в 1860-м А. Н. Островскому за «Грозу» и А. Ф. Писемскому за «Горькую судьбину» и в 1863-м А. Н. Островскому за «Грех да беда на кого не живет» и Д. Д. Минаеву за «Разоренное гнездо» (опубликовано под названием «Спетая песня»). Этим история данной премии (по части драматургии) кончилась и, в силу краткости своего существования, никакой роли она не сыграла. Но сам факт выделения драматургии стоит отметить: в силу своей функциональной природы (не столько материал для чтения, сколько основа театрального спектакля) она подчинялась иным закономерностям.
Награждение премиями драматургических произведений имеет свои особенности, поскольку основная задача здесь привлечь внимание не читателей (покупателей книг), как в случае с другими литературными произведениями, а театров, чтобы они ставили соответствующие пьесы. Но, в отличие от книжного дела, которое в России уже достаточно давно существовало в условиях рынка, ситуация в театральной сфере была гораздо сложнее: императорские театры, которые задавали тон в театральном деле и в репертуаре служили образцом для провинциальных театров, действовали на основе не рыночного, а сугубо административного принципа. Все решали Театрально-литературные комитеты в Петербурге и Москве, которые определяли репертуар императорских театров, и без их одобрения никакая пьеса, получи она хоть несколько премий, не могла попасть на сцену императорских театров. В Петербурге и Москве до 1882 года действовала монополия императорских театров — открывать другие публичные театры было запрещено. Обычно в провинции шли только те пьесы, которые ставились на столичной сцене. Соответственно, те общественные и внутритеатральные силы, которые были заинтересованы в расширении роли общества по формированию театрально репертуара, в его эмансипации от официоза (в том числе и консервативных эстетических установок), пытались использовать в этих целях премии за драматургию. Именно поэтому две следующие (по хронологии) российские литературные премии — И. Г. Вучины, учрежденная в 1872 году, и Грибоедовская, учрежденная в 1878 году, — присуждались только за пьесы. Первая чисто литературная премия в России возникла в 1872 году, когда одесский негоциант Иван Юрьевич (Георгиевич) Вучина (1833—1902) внес 10 000 руб. для учреждения на проценты с этих денег ежегодной премии (500 руб. серебром) за лучшее из представленных рукописных драматических сочинений. Премия была высочайше утверждена 27 ноября 1872 года и получила название «Премия Ивана Георгиевича Вучины». Присуждал ее историко-филологический факультет Новороссийского университета (Одесса). По положению, награждаемое сочинение должно было быть «чисто народным (но не простонародным), написанным чистым русским литературным языком иметь воспитательный характер, не скучно поучая, но создавая действительные типы, взятые из народной жизни, и проводя в народ, с помощию художественного вымысла, здравый взгляд на жизнь, или возбуждая в нем национальное чувство воспроизведением славных событий из отечественной истории» [7]. Пьесы опубликованные или хотя бы шедшие на сцене не допускались к конкурсу.
Долгое время пьес, достойных награды, не находилось, и только в 1879 году она впервые была присуждена, а в дальнейшем присуждалась почти ежегодно.
Со времени учреждения премии по 1895 год отзывы о пьесах давал в основном историк древнерусской литературы, профессор Новороссийского университета И. С. Некрасов, в дальнейшем пьесы рассматривала специальная комиссия, состоявшая из профессоров филологического факультета. Это были историки театра и литературы, далекие от современной литературы и современного театра, с сильными классикалистскими установками. Соответственно, современные театральные искания они оценивали негативно. Один из них, С. Г. Вилинский, в отзыве на премированную в 1909 году пьесу писал: «Теперь, когда сцена веет на нас кошмарными сатанами, анафемами и прочим патологическим вздором, когда символически-туманные призраки в современном репертуаре заменили простоту и ясность изображения и куда-то далеко угнали тот здоровый реализм, который насаждали Гоголь и Островский, — теперь приходится приветствовать попытку, даже желание возвратиться к правильному руслу, здоровому источнику» [8]. В результате награждались пьесы эпигонские, провинциальные. Вот как оценивала ситуацию современная театральная критика: «Положение в высшей степени курьезное: „почтенные профессора“ добросовестно и в поте лица читают и читают, а все, что читают, — чепуха. Тут одно из двух: или чепуха это только на взгляд „почтенных профессоров“, а, пожалуй, многое и совсем не чепуха . Или же второе предположение: почему-либо на соискание премии Вучины никто из возможных лауреатов пьес не посылает. Потому что — за десятки-то лет! — было же в русском репертуаре достаточно пьес хороших . Почему же не шлют пьес на конкурс? Избегают ли слишком кропотливой добросовестности почтенных профессоров или же не знают о том, что где-то в Одессе при университете, у почтенных профессоров, имеется такая премия? Нам думается, что отчасти первое, но больше всего второе» [9].
Первая русская премия за драматургию имела не столько эстетические, сколько воспитательные, идеологические цели. Это не случайно. Образованные слои общества в это время были озабочены поиском средств воздействия на крестьян, десять лет назад вышедших из крепостной зависимости. Большая часть этой самой многочисленной в стране категории населения была неграмотна, что, естественно, резко сужало сферу воздействия печатного слова. Религию в качестве подходящего средства подавляющая часть интеллигенции не рассматривала, поскольку сама была не очень верующей, а Церковь считала весьма консервативной, не готовой к проповеднической деятельности.
В результате наиболее эффективным средством влияния на народ образованные слои считали театр, точнее, специфическую его разновидность — так называемый народный театр. В это время в прессе шли бурные споры о том, каким должен быть театр для народа, и предпринимались попытки создать соответствующий театр. Так, в том же 1872 году, когда была утверждена Премия Вучины, в Москве проходила Всероссийская политехническая выставка, и во время ее проведения работал специальный народный театр, а Комиссия попечения по вопросу улучшении быта рабочих и ремесленников Комитета по подготовке выставки провела конкурс пьес для народного театра.
В декабре 1878 года Общество русских драматических писателей и оперных композиторов приняло решение об учреждении Грибоедовской премии в честь А. С. Грибоедова (она присуждалась 30 января, в день его смерти). По стране был организован сбор денег, а премия выдавалась из процентов от собранной суммы. К 5 апреля 1880 года набралось 4 тыс. руб. Премия присуждалась за пьесы (не менее чем в 3-х актах), поставленные в течение года на столичных сценах (оперетты, одноактные пьесы, переводы и переделки на премию не представлялись). Первое присуждение премии состоялось в 1883 году.
В основе этой премии лежали совсем иные принципы, чем в основе Премии им. Вучины. Если там рассматривались только пьесы, не шедшие на сцене, то здесь, напротив, к конкурсу допускались лишь пьесы, которые увидели свет рампы. Если там в положении о премии были зафиксированы определенные моральные и эстетические ограничения, то здесь таковые отсутствовали (то есть первая премия имела дидактическую и идеологическую направленность, а целью второй был подъем эстетического уровня драматургии). И вполне закономерно, что первой премией награждались произведения заурядные, и тогда почти не имевшие резонанса, а сейчас совсем забытые. Вторая же премия была более значима, ею награждались имевшие широкий отклик и зрительский успех пьесы, а ряд их (Островского, Л. Толстого, Чехова, Горького, Л. Андреева, Найденова) вошел в число классических.
Собственно говоря, общелитературный характер носила в России только учрежденная в 1881 году Пушкинская премия, присуждаемая Академией наук. Фонд ее составили деньги, оставшиеся от всенародной подписки на памятник А. С. Пушкину в Москве. Члены комитета по сооружению памятника постановили учредить Премию А. С. Пушкина за «напечатанные на русском языке оригинальные произведения» в прозе и стихах, «отличающиеся высшим художественным достоинством», «ученые сочинения по истории народной словесности и народного языка, по истории русской литературы, а также и по иностранной литературе», «обстоятельные критические разборы выдающихся произведений по русской изящной литературе» и «переводы в стихах замечательных поэтических произведений». Присуждалась она с 1882-го по 1919 год через год (в 1888—1895 годах — ежегодно), а получали ее поэты, прозаики, литературоведы и критики, но любопытно, что отечественная драматургия премии этой не удостаивалась, в лучшем случае ее получали за переводы пьес. Присуждение осуществлялось специально учреждаемой каждый раз комиссией из числа ординарных и почетных академиков, а также приглашаемых со стороны рецензентов—литературоведов и критиков. Рецензент давал развернутый отзыв на порученное ему произведение (отзывы рецензентов впоследствии печатались в периодических изданиях Академии наук), а комиссия выносила окончательное решение. Список лауреатов этой премии и лиц, удостоенных почетных отзывов, помещен ниже. Знакомство с ним показывает, что награждались и отмечались почетными отзывами, как правило, произведения традиционалистские и эпигонские. Из крупных писателей это лишь Чехов, Бунин, Куприн, в лучшем случае Майков, Полонский, Случевский и Станюкович. В основном же это фигуры разряда Д. Н. Цертелева, О. Н. Чюминой, Е. А. Бекетовой, К. Льдова, Ф. Е. Зарина и Н. Б. Хвостова в поэзии, А. Лугового, В. П. Авенариуса, Д. Голицына (Муравлина), Е. М. Милицыной, В. И. Крыжановской и Б. Лазаревского.
Академики целиком и полностью игнорировали модернистскую литературу (и соответственно, в списке лауреатов отсутствуют Бальмонт, З. Гиппиус, Федор Сологуб, Брюсов, Андрей Белый, Блок, Кузмин, Ахматова и т. д.), социально-критический реализм (Л. Андреев, Максим Горький, Короленко и др.) и нашумевшие книги по «горячим проблемам» — от «проблемы пола» до терроризма (Вербицкая, Нагродская, Б. В. Савинков и т. п.), то есть все живое и вызывавшее читательский интерес в современной им литературе.