вернете туда, сюда — туда, туда — сюда… Спрашиваю-
щий сходит с ума, пока кто-то не скажет — вон она.
— Где?
— Вон!
— Где?
— Вон, вон и т. д.
Одесситка, у которой руки заняты ребенком, ничего
не может рассказать.
Почему здесь рождается столько талантов, не могут
понять ни сами жители, ни муниципалитет. Только время
от времени его уговаривают назвать улицу именем кого-
то. Построены огромные новые районы, но там дома сто-
ят отдельно, и там жить неинтересно. Интересно в старых
дворах, где стеклянные галереи и все живут как в аквари-
уме и даже подсвечены лампочками, поэтому я не женат.
Мужчины в этом городе играют незначительную
роль и довольны всем происходящим. Ну-ка, давайте
откроем окно:
— Скажите, этот трамвай идет к вокзалу?
— Идет, но сейчас он движется в обратную сторо-
ну — хоть сядьте туда лицом.
Вот это мой двор. В Одессе не говорят: «Мой дом —
мой двор». Как вернулись после войны, так с 45-го
года здесь живем с мамой. Художники из Одессы уез-
жают. Ее надо заканчивать, как школу. Все жизненные
пути одесситов упираются в море. Дальше начинается
другая жизнь, другая компания, другая страна.
Холера в Одессе
Вам передают привет наши родственники, знако-
мые, знакомые наших знакомых, а это уже вся Одес-
са, из которой мы часто выезжаем и редко возвраща-
емся…
Как приятно после долгой поездки вернуться домой,
войти в родной двор, увидеть родное АГВ, услышать род-
ное КВН. И утром сквозь сон слышать голос соседки:
— Мадам Жванецкая, ваш Миша вернулся?..
— Да… Он еще спит.
— Я же говорила… Это все детство — он будет чело-
веком… это все детство. Кстати, у меня есть девочка.
Мне кажется, она ему подойдет.
— Я уже не знаю, кто ему подойдет.
— Она ему точно подойдет. Она любому подойдет.
Только сначала мы должны туда подойти.
— Я уже не знаю, у него нет времени для личной
жизни.
— У нее фигура. Я такой фигуры не видела. Таких
фигур сейчас нет вообще! А умница!.. Пишет, пишет,
все время что-то пишет. Что она пишет?.. Когда ни вой-
дешь, она пишет… Папа профессор, мама профессор,
брат профессор.
— Профессор или провизор?
— Провизор. Таких семей нет вообще.
Я уезжаю и возвращаюсь, а двор наш не меняется,
только жители тихонько стареют. И соседу напротив
все трудней подниматься на бельэтаж. И дворничихе,
которая развешивает кучу белья каждое утро, труднее
подпрыгивать, чтобы отщипывать его. И моей маме
трудно уже ездить в аэропорт, и она встречает меня до-
ма. А кого-то уже нет во дворе. Да и я, как бы далеко ни
заезжал, вопреки всем законам Эйнштейна старею так-
же. Мой двор, куда мы приехали сразу в 45-м, где мы
знаем друг друга, как муж и жена, где жаркими ночами
лежим на своих верандах и переговариваемся, где ут-
ром выскакивает намыленный жилец второго этажа
и кричит вниз:
— Даша, закройте воду: мне нечем смыть!
— А я что, по-вашему, я тоже в мыле. У меня дети
в мыле… В общем, я крикну — вы откроете. Вы крикне-
те—я закрою.
Двор, где ничего нельзя удержать в секрете:
— Что вы несете, Гриша, в одеяле с женой? Что-то
тяжелое, квадратное, похожее на телевизор?
— Телевизор.
— Если мне не изменяет зрение, вы недавно покупа-
ли один телевизор.
— Этот нам подарил сын.
— Какой сын, когда он вам подарил, что вы расска-
зываете, противно слушать?! Надежда Тимофеевна,
что это у вас в руках такое круглое?
— Это левая краска, занесли во двор.
— Какая это краска?
— Я вам говорю, левая.
— Я понимаю, левая, но она же имеет цвет.
— Левое бордо.
— Что вы будете красить?
— Плинтуса и наличники.
— Я тоже хочу.
— Идите к Даше. Там уже сидит продавец.
Мой двор, жители которого с восьми утра учителя,
врачи, канатчики, столяры, а в пять они снова — тетя
Рита, дядя Коля, баба Даша.
— С приездом, Миша. Откуда?
— Из Ленинграда.
— Тянет в Одессу… Слушай, тут слух идет… Неуже-
ли это правда? Такой человек… Это правда?
— Это неправда.
— Я же говорю: такой человек. Конечно, это неправ-
да… А что с командой КВН? Команда грустит?..
— Нет.
— Конечно нет. Грустить из-за Баку? Терять здоро-
вье из-за Баку?! Таких Баку еще будет и будет, а Одес-
са требует жизни… Что ты смеёсся? Я не прав?
— Ты прав.
Из Одессы можно выезжать, можно уехать навсег-
да, но сюда нельзя не вернуться. Здесь, когда доходит
до дела, все моряки, все рыбаки, все врачи и все боль-
ные… И когда была холера, в Одессе стало еще лучше.
Холера в Одессе. Курортники в панике покинули гос-
теприимный город. На крышах вагонов битком, купе за-
биты, а в городе стало тихо: холера в Одессе… В рестора-
не свободно: «Заходите, рекомендуем…» В магазинах от
вашего появления начинается здоровая суета. В трамвае
вы могли уступить место женщине без опасения, что на
него тут же ринется быстрый конкурент. Холера в Одес-
се!.. В городе стало так чисто, что можно было лежать на
асфальте. На улицах появились растерянные такси с зе-
леными огоньками, чего не наблюдалось с 13-го года.
И стаканы в забегаловках вымыты, и трубы все ис-
правлены, и туалетики в порядке, и личики у всех чис-
тые, и мы моем ручки до еды и после еды, и кипятком,
и чистим, и пьем тетрациклин, и взаимовежливы… Вся
холера стоит той вежливости, которая появилась тогда
в Одессе. А анализы, как они сближают…
Конечно, холеру быстро ликвидировали, но то хоро-
шее, что принесла холера с собой, могло бы и остаться.
То, что есть в людях, но проявляется в трудную минуту.
Забота. Сплочение.
Мы — одесситы! Один коллектив, одна семья, одна
компания! Мы живем в одном доме, и лозунг наших
врачей — «чистые руки» — пусть будет перед глазами
в прямом и переносном смысле. Чистые руки, чистая
совесть, чистые глаза перед людьми… В общем, вам пе-
редают привет наши родственники, знакомые, знако-
мые наших знакомых, то есть вся Одесса, где нас де-
вятьсот восемьдесят тысяч и девять человек в театре
миниатюр, от имени которого говорим мы, от имени ко-
торых говорю я. И чтоб мы были все здоровы, и побыс-
трей, потому что летом нас будет девятьсот восемьдесят
тысяч и, наверное, миллион приезжих, чтоб они были,
наконец, здоровы и мы тоже, хотя нам это трудней. Они
у нас отдыхают, а мы тут каждый день.
Но кто об этом говорит, когда речь идет о гостепри-
имстве, а в этом вопросе Одесса приближается к Гру-
зии, удаляясь от Ирана… Мы приветствуем вас, желаем
вам счастья, трудов, забот, побед и крепкого здоровья,
тьфу, тьфу, тьфу!
Одесский пароход
— В чем дело, зд'явствуйте? Вы хотите войти, зд'яв-
ствуйте? Вы хотите ехать, зд'явствуйте?
— Да, да, не беспокойтесь, дайте взойти.
— Хой надо имени Пятницкого позвать, чтобы яди
такого п'яздника именно… Можно т'ёнуться именно?
— Да, троньтесь быстро, у меня куча дел.
— Все, все, я капитан, я даю команду, чтоб вы знали.
И-и-так! Во-пейвых, спокойно мне, всем стоять! И во-
втоих, а ну-ка мне отдать концы, спокойно всем!
— Почему именно вам?
— Тихо! Ша! Чтоб мухи не было мне слышно!
— Вам слышно?
— Тихо! Отдать концы. Я говою именно тебе. Яша,
отдать концы!
— Почему именно я?
— Мы идем в мое. Мы отходим от п'ичала.
— Какой отходим? Зачем весь этот маскаяд? Если мы
п'ишли, давайте стоять. Мне это н'явится: то стой, то иди.
— Но мы же паяход.
— Паяход-паяход. Как минимум, надо сп'есить
у людей.
— Яша, я п'ешу, п'екъяти п'ения.
— А! Эта культу'я, этот капитан.
— Яша, клянусь тебе женой Изи, что следующий ейс
ты будешь наблюдать с беега.
— Мне уже ст'яшно. Я уже д'ёжу. Я такой паяход ви-
жу каждый день. Это подвода вонючая. Чеез неделю по-
сле нашего отхода запах в пойту не вывет'ивается.
Капитан. Все. П'ения закончили, мы подымаем
паюса, мы отходим от п'ичала. (В машину.) Внимание!
Атход!
В машине двое:
— Ну что? Будем отходить?
— Кто сказал?
— Он так сказал.
— Что-то я не слышал.
— Я тебе говорю: он так сказал.
— Что-то я не слышал.
— Я тебе говорю: он так сказал.
— Я же был рядом.
— Ну?
— Почему же я не слышал?
— Может, ты отходил.
— Без тебя? Куда я отойду? Мы отойдем вместе.
По радио. В машине! А тепей се'езно! П'нгото-
виться к большому отходу.
— Так почему же я не слышал, что он сказал?
— А если он сказал мне.
— Только тебе?
— Допустим.
— Ты и отходи. А мы постоим.
— Ну, не балуйся. Я говорю: он сказал. И вообще,
если…
По радио. Отдать концы. Отходим от п'ичала.
— Слышал? Отдавай.
— Почему именно я?
— А кто?
— Хочешь поговорить?
— Да.
— Выключи!
Радио. Отдать концы. Я сказал: отходим от п'ича-
ла. Эй, в машине, еб'ятки. Это се'ъёзный язговой!
— Выключи, я сказал.
Радио. Отдать… (щелчок).
— Так что именно он тебе сказал? Я хочу слышать.
— Ты же слышал.
— Может, я хочу именно от тебя слышать. Может,
я хочу знать, с кем имею дело. (Щелчок.)
Радио. …Концы! Что такое? Мы отходим или нет?
Что случилось? Почему стоим? Я сейчас такое уст'ёю,
вам будет мало места на паяходе. Изя! Ёма! Немедлен-
но! Тут же! Хотя… (Щелчок.)А ну… (щелчок)…подожди
(щелчок)…Стой (щелчок)…Немедленно! Я кому ска-
зал… (щелчок). А я кому… нет! А я…
Я тебе уст'ёю (щелчок)…Нет! Стой!.. Тс-с… ядио…
тс-с (щелчок). Ох, я тебе уст'ёю «никогда»… Тс-с (щел-
чок)…Ты меня?.. Таких штуйманов… Ты когда-нибудь
п'екладывал куйс?! Я тебе уст'ёю немедленно, отходим,
невзияя на паюсник.
Кто? Ой-ой (щелчок)…Так, внимание. Полный…
вп'ёчем… нет… те… лучше… Стоп!.. Хотя… Тс-с (щел-
чок)…Стоп!.. Это я сомневаюсь? Стоп! Тс… полный
стоп! Самый полный стоп! Всё, п'екъяти связь. Я тебе
уст'ёю «я на него положил». Я тебе уст'ёю «в г'ёбу я ви-
дел этот п'ичал». Я тебе уст'ёю «всю команду в белых
тапочках». Ты у меня голый и босый будешь стучать
в бойт. И мы тебе из иллюминатоя такое покажем…
Всё, отходим. Он дал даёгу… Хотя… Нет-нет. А-а, да-
да… полный… нет… нет… Тс-с. Стоп! Я сказал — стоп!
Откуда эта подвижность? Почему мы идем? Изя, Ёма!
Куда мы идем? Где куйс? Где лоция? Я не вижу ствои…
Стоп! Стоп! Полный назад! Ах, вы ешили впеёд. Что
вам там видно в машине?! Ну, давай, давай впеёд, хотя
я сказал назад и вы увидите, как я был п'яв. Я Изе
уст'ёю. Он голый и босый будет стучать в бойт.
Голос. Капитан?
— Что такое?
— Изя передал…
— Не хочу слушать.
— Там прямо по носу.
— Не хочу слушать. Я его видел в г'ёбу. Я с ним не
язговаиваю.
— Он все-таки сказал, что, если мы не возьмем ле-
вей буквально два-три градуса, мы сядем…
— Пеедай этому подонку…
— Все! Мое дело сказать, и я сказал. Хотите — верь-
те, хотите — нет. Сидите на мели, не сидите на мели.
У нас в машине куча дел и без вас. Я уже два часа про-
бую получить с Ромы мои пятнадцать рублей. Идите
пробуйте вы. И еще, он передал, если вы немедленно не
отвернете, вы врежетесь… во что он сказал… в общем,
тут есть один остров.
— Пеедай ему вместе с его ос'ёвом… (удар). Удай! А!
Такой паяход. Нам его дали п'ёвеить, какой он мояк —
этот паяход. Я думаю, мы это сделали. Эммануил!
—Да.
— Ядиюй в по'йт: песней сидим на месте в ста сояка
мет'ях от п'ичала, отнялся задний ход. Штуйман Гойс-
ман списан на беег, куда он сойдет, как только мы подой-
дем. Стайший штуйман Бенимович еще на беегу уже.
— Это я, ставший штувман Бенимович. Я случайно вы-
скочил. Ну, вы понимаете, мне надо было за бовт. Ну, надо
было! Ну, бывает! Ну, это жизнь. Смотвю, мы отходим, мы
идем, а я стою. А кавты у меня, ну это жизнь, ну надо бы-
ло. Я дал отмашку сначала ковмовым, потом носовым
платком. Пвиступил к сигнальным огням, сжег всю ковоб-
ку, мол, стоп, мол, мол, я на бевегу ну мне надо было. Ну,
это же жизнь. Так эти пвидувки вазвили такой ход, какой
они выжали из этой пвипадочной машины. Тогда я снял
штаны и показал им все, на что способен, и они сели под
гвом аплодисментов. Без специалиста не выпайся… Эй,
на… «Азохенвее»! Это я, Бенимович, это я квичу и издева-
юсь над вами — будем вызывать спасатель? А? Там, где
Гвойсману с головой, новмальному штувману по… Капи-
тан, это я, Бенимович, квичу и издеваюсь. Как вода? Эй,
в машине, пустите машины вваздвай.
Эй, в машине!
В машине. Что в машине? Я всю жизнь в машине.
Я никогда не знаю, куда мы идем. У меня такое впе-
чатление, что на мостике все курвы. Хорошо. Они на-
верху. Они командуют. Я выполню любой приказ
мгновенно, но пусть они мне сначала докажут. Ты, ко-
мандир, докажи, что ты умней, и все, и мы уже идем.
Капитан. Ничего. Вначале они мне поломали, те-
пей я им все пееломал. Вот вы пассажий, вы скажите —
это экипажь? Нет, я интеесуюсь, это экипажь? Это го-
ловоезы. Они все едут в язные стоёны.
Пассажир. Всё! Я пассажиг. Вы это знаете, и я это
не скгываю. Это не пагаход. Это не кгуиз. Из кухни нет
выхода пгодукции. Они обгазовали замкнутый цикл
и всё глотают без выхода блюд. Все спгашивают, что
я ищу. Когда я сел сюда, я искал покоя. Но я уже не ищу
покоя — я ищу кингстон. Я хочу видеть шеф-повага, за-
полненного водой по гоглышко, и надавить на его
дикий живот. Вместо чувства отдыха, вместо чувства
кгасоты, вместо чувства могского путешествия я испы-
тываю чувство голода. У меня должны быть свои удо-
вольствия, и я их получу. В машине я договогился за
четыгнадцать гублей — они подвезут нас пгямо к дому,
чтоб не искать такси. Ночью был дикий ггохот. Они
сказали, что один дизель сошел с фундамента, но это их
не беспокоит и кто-то у нас укгал винт на стоянке. По-
этому нас заносит, но они сказали, что уже сами уггали
винт у кгейсега, но очень большой, и нас опять заносит.
Но все это мелочи. Главное, что мы не можем отойти,
вот что меня беспокоит. Полкгуиза пгошло, а мы не
отошли: они все вгемя пгинимают пгодукты. Тут такая
скука, что я изменил любовнице с женой.
Капитан. Эй, на камбузе, вы уже п'иняли п'едо-
вольствие?
Из кухни (чавкая и напевая). Эх тоцем, перевер-
тоцем, румба-тумба буду я… Это хто, хто это?
Капитан. Это я, Юхман.
Камбуз. Хто-хто? Хто это?
Капитан. Капитан говоит. Вы п'иняли снабжение?
Камбуз. Это хто?
Капитан. Капитан.
Камбуз. Какой капитан?
Капитан. Ваш ёдной капитан. Вы п'иняли п'е-
дукты?
Камбуз (неразборчиво). Какие продукты? Что он
хочет? Кто такой? (Повесили трубку.)
Капитан. Эй, на камбузе! Это капитан говоит. Вы
уже п'иняли п'едукты или нет?
Камбуз. Это хто, хто это?
Капитан. Капитан Юхман говоит. Вы п'иняли п'е-
довольствие?
Камбуз. Ну?
Капитан. Вы п'иняли п'едукты? На камбузе… или
я сейчас вспылю так, что сод'егнется паяход…
Камбуз. Оць таць-оцо-тоць. Какие продукты? Кто
это говорит?.. Продукты? Приняли? Ничего не пони-
маю… возьми ты трубку… кто-то балуется.
Камбуз. Это кто, кто это?
Капитан. Капитан! Все! П'егоняю. Последний
день. Плюю. Язгоняю.
Камбуз. Кто это? Это кто?
Капитан. Всё! Позледний яз! К чейтям! На вок-
зал, по домам. П'еклятие.
Камбуз. Нет еще. Не приняли… А кого вам надо?..
Кто это говорит?
Капитан. Это я, капитан Юхман, сказал, и я сдей-
жу. Весь камбуз на беег.
Камбуз. Ой, не морочьте голову. Мы делаем фар-
шированную рыбу и нечего сюда звонить.
Капитан. Вы слышали: вчея от'явилось шесть че-
ловек. Понос, йвота, к'ёвоизлияние.
Камбуз. Это не к нам. Это в медпункт.
Капитан. Медпункт. Капитан говоит.
Медпункт. Не пугайте.
Капитан. Я не пугаю, я начинаю язговой.
Медпункт. Вот это двугой тон. А то вы так с угво-
зой, мол, я капитан, а вы девьмо. А у меня тоже и обва-
зование, и квавтива, и можете поискать такого специа-
листа за эти деньги. Так что спокойнее, вавнодушнее,
если хотите жить. Как это всё мне надоело, Господи.
Капитан. Я спокоен. Я…
Медпункт. Еще спокойнее.
Капитан. Я спокоен.
Медпункт. Нет, еще… Без неввов.
К а п и т а н. Я хотел сп'ёсить.
Медпункт. В таком состоянии на спвашивают.
Еще спокойнее.
Капитан (орёт). Я спокоен! Но я явлюсь к вам
в изолятой на носилках и пеебью все п'ибои и самый
большой шп'иц я вам вставлю, куда вы не подоз'еваете,
и в стееизатое я буду кипятить то, о чем вы не догады-
ваетесь. Ваш личный п'ибой я буду кипятить до тех
пой, пока вы мне шепотом, шепотом не скажите, кто
здесь капитан.
Медпункт. Я подчиняюсь водздвавотделу.
Капитан. Я пееб'ёшусь на зд'явотдел. Какой у вас
п'ёфиль?
Медпункт. Я экствасенс. Я всё делаю на васстоя-
нии. Мне достаточно пвойтись по вашей фотогвафии.
Капитан. Это я п'ёйдусь по вашей фотог'яфии.
Я отшибу у вас то, чем вы лечите.
Медпункт. Вы плохо пведставляете. Я лечу энев-
гией. Даже по телефону. Сейчас я сниму с вас это нап-
вяжение.
Капитан. Давай-давай, мейзавец, снимай быст'ей.
А то я выйву штуйвал и пееломаю тебе еб'я. Я и с'еди
хулиганов был капитаном: готовься, куиный пот'ёшок.
Медпункт. Нет, нет, не отходите от телефона.
Я пвиступил. Повтовяйте за мной: Я здовов. У меня
теплые ноги и снимайте вукой с позвоночника.
Капитан. Все. Снял. У меня теплые ноги. Сиди
в изолятое. Я иду к тебе, экст'ясенс. От'явленные у тебя?
Медпункт. Вас интевесует завтвак, обед или
ужин?
Капитан. Капитанский банкет. Кто снимал п'ёбу?
Что это за ёмштекс, котоый здоёвяк евизой не смог пе-
еваить? Я уже не говою язжевать? Паяходский тамада
после пейвого тоста отказался выходить из гальюна.
Он не успел отстегнуть микьяфон, и мы на весь банкет
т'янслиёвали эти к'ики. Я т'ебую п'ётокола санэпистан-
ции, санкции п'ёкуёя. Алло!
Медпункт. Теперь легкими движениями вук во-
квуг головы снимайте излучение вниз по иквам.
Капитан. Сейчас я тебе, хиюйг, дам. Я соединю
камбуз с изолятоем, ты у меня будешь толочь пеец,
а повай Бухбиндей излучать энейгию. Все, клади т'юб-
ку, хиюйг, это твой последний язговой по телефону. Ты
меня достал. Я найду юского капитана, он тебе даст от'-
явления и излучения. Все. Б'есай тъюбку. Кто в юбке?
Вахтенный, кто в юбке?
Вахтенный. Ваша буфетчица. Не знаю, что вы
в ней нашли. Она о вас уже два раза нехорошо говорила.
Она так часто нехорошо говорит, что, видимо, и думает
нехорошо. Я не понимаю, если вы можете доставить
женщине, доставьте. Не можете доставить — отправьте
ее… я знаю, на учебу, я знаю, на курсы, на танцы, я знаю…
куда отправляют женщин, которые не получили удо-
вольствия.
Б у ф е т ч и ц а. Не чипайте женщину. Я сойду с этого
судна последней. Я увесь этот гадюшник перекантую
без всякой учебы. Я как садану его любимой ногой, про-
шибу усе борта. Кто ему будет делать те бифштексы?
Капитан. Ой-ой! Чеез эти бифштексы можно чи-
тать. А если вы женщина…
Буфетчица. Я-то женщина, я-то женщина, а вот ты…
Капитан. Тихо! Ша! Где лоция, где накладные?
Я хочу п'евеить ясход гоючего.
Буфетчица. Я те проверу. Ты у меня поскачешь. Ты
шо забыл, как весь день в бинокль смотрел, так я тебе
еще раз все глаза подобью. Будешь у меня с биноклем
и на костылях, мореход задрипанный. Хто меня на-
счет загса два года… «Только паспорт получу. Она ме-
ня не понимает. Ты меня понимаешь». Что там пони-
мать?
Капитан. Тихо, Дуся! Дуся, ша! Цаим, цаяйам. То-
ваищ буфетчица…
Буфетчица. Шо ты сказал?!
Капитан. Дуся, ша! Ду… ша… Тихо, Евдокия Ива-
новна, не мешайте уп'являть судном.
Буфетчица. Хто ж тебе, козел нечесаный, ванноч-
ки греть будет, чтоб тебе парить. Хто ж тебе слушать
будет, шо ты несешь…
Капитан. Все! Ша! Дуся! Ша! Все! Цаям, тай-там.
Почему вся команда здесь? Здесь что — цийк? Язой-
тись к чейтям. Пусть мне зак'ёют визу, посылай, Дуся,
отп'являй.
Буфетчица. Что?
К а п и т а н. А вот ту анонимку, что ты два месяца но-
сишь. Иди уже, опусти уже.
Буфетчица. А то я первая буду! Еще французы
пели — не чипайте женщину — и не чипайте!
Из машины. Капитан.
Капитан. Ну?
Из машины. Не нукайте мне. Они для дизеля вы-
писали девяносто третий бензин и разъехались. А мы
с Изей решили поставить пароход в док.
К а п и т а н. А меня вы ешили не сп'яшивать?
Из машины. Почему? Вот я вас спрашиваю.
Капитан. Так я воз'яжаю категоически!
Из машины. И я вас понимаю. Если б вы не были
так заняты, вы бы увидели, что мы уже двое суток сто-
им на ремонте.
Капитан. Но я не вижу никаких изменений.
Из машины. Это уже другой разговор: в другом
месте, с другими людьми и с другим тоном… А со
мной вы с таким тоном разговариваете, как будто
я виноват, что я что-то соображаю. Ремонт — это не
действие. Это состояние. Вы вошли в ремонт, это не
значит, что кто-то что-то начал. Вы вышли из ремон-
та, это не значит, что кто-то что-то сделал. Ремонт во-
обще невозможно закончить, его можно только пре-
кратить.
Вы поняли меня? Ремонт!
Играет румынская музыка
Играет румынская легкая, очень легкая, мелкая,
легкая музыка.
На работе страшно на него накричали. Дома ужасно
на него накричали.
По дороге домой просто жутко на него накричали.
Где только на него не кричали.
Он был слабый человек.
А день был роскошный, весенний.
Он был слабый человек. Небо стало серым и подуло
свежестью.
Он был слабый человек.
Он не знал, что делать. Он искал тех, кто ему совето-
вал срочно изменить образ жизни, но их уже не было…
Пробежал куда-то мужчина с обрывком веревки
на шее.
Видимо, только оборвал и бежал безо всякого мар-
шрута…
Не то чтобы куда-то, а просто откуда-то.
Он искал тех, кто требовал, чтобы он решился. Ну,
он решился…
Он был слабый человек…
Тут что-то надо было решать…
И, еще хуже, что-то надо было делать. А решать он
не умел.
Он трогал свою веревку.
Он любил ее натягивать и трогать.
Она басовито гудела.
Он даже научился себе аккомпанировать.
И пел, пел южными ночами о своем внутреннем мире.
И песни эти становились все уверенней…
Диалог с зеркалом
Загадка ты для меня… Чего ты хочешь от этой жиз-
ни?.. Не прячь глаз! Подыми!.. Телевизор поломался,
телефона нет, соседи на даче, холодильник съеден. Что
ты можешь предложить?.. А?.. Смотри в глаза!
Читать нечего, писать не о чем, пить бросил, к жен-
щинам остыл… Ха-ха… Ну?!. Что будем делать?.. Заду-
мался… Ленинград не радует, Москва утомляет, Одесса
не веселит… Куда податься?.. Видишь, засомневался…
Со мной всегда… Со мной не только засомневаешься —
заколеблешься… Деньги где?!. Ну, ладно, об этом по-
том… Борща нет, суп надоел, уху не из чего… Чувству-
ешь запах… Пессимизмом пахнет… Что предпримем,
куда пойдем?.. Смотри в глаза… В кино — старье, в те-
атр — дорого, газеты не выписаны, мусор не выброшен,
в ресторане был! Стоп! Все!
Что предложишь? Куда предложишь?.. В чем пред-
ложишь?! Штаны залиты, юбку не ношу, носки кончи-
лись… Смотреть в глаза! Вот ты и затосковал… Как
я тебя уел!.. Апрель кончился, май не начался, солнца
нет, тучи вертятся, луны не было. То есть в пальто
жарко, в куртке холодно, плаща нет, в ресторане был!
Все! Молчу… Что посоветуешь?.. Теперь морально: се-
бя слушать противно, ее — тоскливо, его — неинтерес-
но… Я тебе скажу, чем это пахнет… Что? Брось зерка-
ло. Брось!.. Не бросай: несчастье будет… Там восемь
человек было. Как ты полез расплачиваться?.. Откуда
у тебя такая глупая рожа: папа умный, мама практич-
ная, бабка радостная, деда нет… Где деньги?.. Где банк-
ноты, которые нам государство дало на расход?.. Как
ты со своей хитрой рожей собираешься держаться до
двадцатого?.. Вскипяти воду… Размочишь вчераш-
нюю корку и сделаешь из нее гренку… Пошел! Пошел!
Деньги кончились, пива нет, вода не идет, газ отклю-
чили… Пошел! Пошел! Ой, юмор, не могу… Иди, иди…
От товарищей оторвался, к женщинам не пристал,
к чему пришел… У чего сидишь?.. Ковыляй, ковы-
ляй… Ни умница, ни дурак, ни пьяница, ни трезвен-
ник, ни верующий, ни атеист, ни спортсмен, ни публи-
цист… Ты кто?.. Чего ждешь! Чем кончишь… Ох, ты
странный… Мне уже с тобой неинтересно… Кстати,
хочешь в летную школу истребителем?.. Почему?..
А может, и не собьют… А ты вылетай пораньше… А ты
этих не бомби. Бомби тех, у кого их нет. Ну, ладно…
Жалко? Вообще не бомби…
Я стоматолог
Ну, характер у меня такой. Мне не нужен камень, но
все брали, и я взял. С финского кладбища… Дома фин-
щий сходит с ума, пока кто-то не скажет — вон она.
— Где?
— Вон!
— Где?
— Вон, вон и т. д.
Одесситка, у которой руки заняты ребенком, ничего
не может рассказать.
Почему здесь рождается столько талантов, не могут
понять ни сами жители, ни муниципалитет. Только время
от времени его уговаривают назвать улицу именем кого-
то. Построены огромные новые районы, но там дома сто-
ят отдельно, и там жить неинтересно. Интересно в старых
дворах, где стеклянные галереи и все живут как в аквари-
уме и даже подсвечены лампочками, поэтому я не женат.
Мужчины в этом городе играют незначительную
роль и довольны всем происходящим. Ну-ка, давайте
откроем окно:
— Скажите, этот трамвай идет к вокзалу?
— Идет, но сейчас он движется в обратную сторо-
ну — хоть сядьте туда лицом.
Вот это мой двор. В Одессе не говорят: «Мой дом —
мой двор». Как вернулись после войны, так с 45-го
года здесь живем с мамой. Художники из Одессы уез-
жают. Ее надо заканчивать, как школу. Все жизненные
пути одесситов упираются в море. Дальше начинается
другая жизнь, другая компания, другая страна.
Холера в Одессе
Вам передают привет наши родственники, знако-
мые, знакомые наших знакомых, а это уже вся Одес-
са, из которой мы часто выезжаем и редко возвраща-
емся…
Как приятно после долгой поездки вернуться домой,
войти в родной двор, увидеть родное АГВ, услышать род-
ное КВН. И утром сквозь сон слышать голос соседки:
— Мадам Жванецкая, ваш Миша вернулся?..
— Да… Он еще спит.
— Я же говорила… Это все детство — он будет чело-
веком… это все детство. Кстати, у меня есть девочка.
Мне кажется, она ему подойдет.
— Я уже не знаю, кто ему подойдет.
— Она ему точно подойдет. Она любому подойдет.
Только сначала мы должны туда подойти.
— Я уже не знаю, у него нет времени для личной
жизни.
— У нее фигура. Я такой фигуры не видела. Таких
фигур сейчас нет вообще! А умница!.. Пишет, пишет,
все время что-то пишет. Что она пишет?.. Когда ни вой-
дешь, она пишет… Папа профессор, мама профессор,
брат профессор.
— Профессор или провизор?
— Провизор. Таких семей нет вообще.
Я уезжаю и возвращаюсь, а двор наш не меняется,
только жители тихонько стареют. И соседу напротив
все трудней подниматься на бельэтаж. И дворничихе,
которая развешивает кучу белья каждое утро, труднее
подпрыгивать, чтобы отщипывать его. И моей маме
трудно уже ездить в аэропорт, и она встречает меня до-
ма. А кого-то уже нет во дворе. Да и я, как бы далеко ни
заезжал, вопреки всем законам Эйнштейна старею так-
же. Мой двор, куда мы приехали сразу в 45-м, где мы
знаем друг друга, как муж и жена, где жаркими ночами
лежим на своих верандах и переговариваемся, где ут-
ром выскакивает намыленный жилец второго этажа
и кричит вниз:
— Даша, закройте воду: мне нечем смыть!
— А я что, по-вашему, я тоже в мыле. У меня дети
в мыле… В общем, я крикну — вы откроете. Вы крикне-
те—я закрою.
Двор, где ничего нельзя удержать в секрете:
— Что вы несете, Гриша, в одеяле с женой? Что-то
тяжелое, квадратное, похожее на телевизор?
— Телевизор.
— Если мне не изменяет зрение, вы недавно покупа-
ли один телевизор.
— Этот нам подарил сын.
— Какой сын, когда он вам подарил, что вы расска-
зываете, противно слушать?! Надежда Тимофеевна,
что это у вас в руках такое круглое?
— Это левая краска, занесли во двор.
— Какая это краска?
— Я вам говорю, левая.
— Я понимаю, левая, но она же имеет цвет.
— Левое бордо.
— Что вы будете красить?
— Плинтуса и наличники.
— Я тоже хочу.
— Идите к Даше. Там уже сидит продавец.
Мой двор, жители которого с восьми утра учителя,
врачи, канатчики, столяры, а в пять они снова — тетя
Рита, дядя Коля, баба Даша.
— С приездом, Миша. Откуда?
— Из Ленинграда.
— Тянет в Одессу… Слушай, тут слух идет… Неуже-
ли это правда? Такой человек… Это правда?
— Это неправда.
— Я же говорю: такой человек. Конечно, это неправ-
да… А что с командой КВН? Команда грустит?..
— Нет.
— Конечно нет. Грустить из-за Баку? Терять здоро-
вье из-за Баку?! Таких Баку еще будет и будет, а Одес-
са требует жизни… Что ты смеёсся? Я не прав?
— Ты прав.
Из Одессы можно выезжать, можно уехать навсег-
да, но сюда нельзя не вернуться. Здесь, когда доходит
до дела, все моряки, все рыбаки, все врачи и все боль-
ные… И когда была холера, в Одессе стало еще лучше.
Холера в Одессе. Курортники в панике покинули гос-
теприимный город. На крышах вагонов битком, купе за-
биты, а в городе стало тихо: холера в Одессе… В рестора-
не свободно: «Заходите, рекомендуем…» В магазинах от
вашего появления начинается здоровая суета. В трамвае
вы могли уступить место женщине без опасения, что на
него тут же ринется быстрый конкурент. Холера в Одес-
се!.. В городе стало так чисто, что можно было лежать на
асфальте. На улицах появились растерянные такси с зе-
леными огоньками, чего не наблюдалось с 13-го года.
И стаканы в забегаловках вымыты, и трубы все ис-
правлены, и туалетики в порядке, и личики у всех чис-
тые, и мы моем ручки до еды и после еды, и кипятком,
и чистим, и пьем тетрациклин, и взаимовежливы… Вся
холера стоит той вежливости, которая появилась тогда
в Одессе. А анализы, как они сближают…
Конечно, холеру быстро ликвидировали, но то хоро-
шее, что принесла холера с собой, могло бы и остаться.
То, что есть в людях, но проявляется в трудную минуту.
Забота. Сплочение.
Мы — одесситы! Один коллектив, одна семья, одна
компания! Мы живем в одном доме, и лозунг наших
врачей — «чистые руки» — пусть будет перед глазами
в прямом и переносном смысле. Чистые руки, чистая
совесть, чистые глаза перед людьми… В общем, вам пе-
редают привет наши родственники, знакомые, знако-
мые наших знакомых, то есть вся Одесса, где нас де-
вятьсот восемьдесят тысяч и девять человек в театре
миниатюр, от имени которого говорим мы, от имени ко-
торых говорю я. И чтоб мы были все здоровы, и побыс-
трей, потому что летом нас будет девятьсот восемьдесят
тысяч и, наверное, миллион приезжих, чтоб они были,
наконец, здоровы и мы тоже, хотя нам это трудней. Они
у нас отдыхают, а мы тут каждый день.
Но кто об этом говорит, когда речь идет о гостепри-
имстве, а в этом вопросе Одесса приближается к Гру-
зии, удаляясь от Ирана… Мы приветствуем вас, желаем
вам счастья, трудов, забот, побед и крепкого здоровья,
тьфу, тьфу, тьфу!
Одесский пароход
— В чем дело, зд'явствуйте? Вы хотите войти, зд'яв-
ствуйте? Вы хотите ехать, зд'явствуйте?
— Да, да, не беспокойтесь, дайте взойти.
— Хой надо имени Пятницкого позвать, чтобы яди
такого п'яздника именно… Можно т'ёнуться именно?
— Да, троньтесь быстро, у меня куча дел.
— Все, все, я капитан, я даю команду, чтоб вы знали.
И-и-так! Во-пейвых, спокойно мне, всем стоять! И во-
втоих, а ну-ка мне отдать концы, спокойно всем!
— Почему именно вам?
— Тихо! Ша! Чтоб мухи не было мне слышно!
— Вам слышно?
— Тихо! Отдать концы. Я говою именно тебе. Яша,
отдать концы!
— Почему именно я?
— Мы идем в мое. Мы отходим от п'ичала.
— Какой отходим? Зачем весь этот маскаяд? Если мы
п'ишли, давайте стоять. Мне это н'явится: то стой, то иди.
— Но мы же паяход.
— Паяход-паяход. Как минимум, надо сп'есить
у людей.
— Яша, я п'ешу, п'екъяти п'ения.
— А! Эта культу'я, этот капитан.
— Яша, клянусь тебе женой Изи, что следующий ейс
ты будешь наблюдать с беега.
— Мне уже ст'яшно. Я уже д'ёжу. Я такой паяход ви-
жу каждый день. Это подвода вонючая. Чеез неделю по-
сле нашего отхода запах в пойту не вывет'ивается.
Капитан. Все. П'ения закончили, мы подымаем
паюса, мы отходим от п'ичала. (В машину.) Внимание!
Атход!
В машине двое:
— Ну что? Будем отходить?
— Кто сказал?
— Он так сказал.
— Что-то я не слышал.
— Я тебе говорю: он так сказал.
— Что-то я не слышал.
— Я тебе говорю: он так сказал.
— Я же был рядом.
— Ну?
— Почему же я не слышал?
— Может, ты отходил.
— Без тебя? Куда я отойду? Мы отойдем вместе.
По радио. В машине! А тепей се'езно! П'нгото-
виться к большому отходу.
— Так почему же я не слышал, что он сказал?
— А если он сказал мне.
— Только тебе?
— Допустим.
— Ты и отходи. А мы постоим.
— Ну, не балуйся. Я говорю: он сказал. И вообще,
если…
По радио. Отдать концы. Отходим от п'ичала.
— Слышал? Отдавай.
— Почему именно я?
— А кто?
— Хочешь поговорить?
— Да.
— Выключи!
Радио. Отдать концы. Я сказал: отходим от п'ича-
ла. Эй, в машине, еб'ятки. Это се'ъёзный язговой!
— Выключи, я сказал.
Радио. Отдать… (щелчок).
— Так что именно он тебе сказал? Я хочу слышать.
— Ты же слышал.
— Может, я хочу именно от тебя слышать. Может,
я хочу знать, с кем имею дело. (Щелчок.)
Радио. …Концы! Что такое? Мы отходим или нет?
Что случилось? Почему стоим? Я сейчас такое уст'ёю,
вам будет мало места на паяходе. Изя! Ёма! Немедлен-
но! Тут же! Хотя… (Щелчок.)А ну… (щелчок)…подожди
(щелчок)…Стой (щелчок)…Немедленно! Я кому ска-
зал… (щелчок). А я кому… нет! А я…
Я тебе уст'ёю (щелчок)…Нет! Стой!.. Тс-с… ядио…
тс-с (щелчок). Ох, я тебе уст'ёю «никогда»… Тс-с (щел-
чок)…Ты меня?.. Таких штуйманов… Ты когда-нибудь
п'екладывал куйс?! Я тебе уст'ёю немедленно, отходим,
невзияя на паюсник.
Кто? Ой-ой (щелчок)…Так, внимание. Полный…
вп'ёчем… нет… те… лучше… Стоп!.. Хотя… Тс-с (щел-
чок)…Стоп!.. Это я сомневаюсь? Стоп! Тс… полный
стоп! Самый полный стоп! Всё, п'екъяти связь. Я тебе
уст'ёю «я на него положил». Я тебе уст'ёю «в г'ёбу я ви-
дел этот п'ичал». Я тебе уст'ёю «всю команду в белых
тапочках». Ты у меня голый и босый будешь стучать
в бойт. И мы тебе из иллюминатоя такое покажем…
Всё, отходим. Он дал даёгу… Хотя… Нет-нет. А-а, да-
да… полный… нет… нет… Тс-с. Стоп! Я сказал — стоп!
Откуда эта подвижность? Почему мы идем? Изя, Ёма!
Куда мы идем? Где куйс? Где лоция? Я не вижу ствои…
Стоп! Стоп! Полный назад! Ах, вы ешили впеёд. Что
вам там видно в машине?! Ну, давай, давай впеёд, хотя
я сказал назад и вы увидите, как я был п'яв. Я Изе
уст'ёю. Он голый и босый будет стучать в бойт.
Голос. Капитан?
— Что такое?
— Изя передал…
— Не хочу слушать.
— Там прямо по носу.
— Не хочу слушать. Я его видел в г'ёбу. Я с ним не
язговаиваю.
— Он все-таки сказал, что, если мы не возьмем ле-
вей буквально два-три градуса, мы сядем…
— Пеедай этому подонку…
— Все! Мое дело сказать, и я сказал. Хотите — верь-
те, хотите — нет. Сидите на мели, не сидите на мели.
У нас в машине куча дел и без вас. Я уже два часа про-
бую получить с Ромы мои пятнадцать рублей. Идите
пробуйте вы. И еще, он передал, если вы немедленно не
отвернете, вы врежетесь… во что он сказал… в общем,
тут есть один остров.
— Пеедай ему вместе с его ос'ёвом… (удар). Удай! А!
Такой паяход. Нам его дали п'ёвеить, какой он мояк —
этот паяход. Я думаю, мы это сделали. Эммануил!
—Да.
— Ядиюй в по'йт: песней сидим на месте в ста сояка
мет'ях от п'ичала, отнялся задний ход. Штуйман Гойс-
ман списан на беег, куда он сойдет, как только мы подой-
дем. Стайший штуйман Бенимович еще на беегу уже.
— Это я, ставший штувман Бенимович. Я случайно вы-
скочил. Ну, вы понимаете, мне надо было за бовт. Ну, надо
было! Ну, бывает! Ну, это жизнь. Смотвю, мы отходим, мы
идем, а я стою. А кавты у меня, ну это жизнь, ну надо бы-
ло. Я дал отмашку сначала ковмовым, потом носовым
платком. Пвиступил к сигнальным огням, сжег всю ковоб-
ку, мол, стоп, мол, мол, я на бевегу ну мне надо было. Ну,
это же жизнь. Так эти пвидувки вазвили такой ход, какой
они выжали из этой пвипадочной машины. Тогда я снял
штаны и показал им все, на что способен, и они сели под
гвом аплодисментов. Без специалиста не выпайся… Эй,
на… «Азохенвее»! Это я, Бенимович, это я квичу и издева-
юсь над вами — будем вызывать спасатель? А? Там, где
Гвойсману с головой, новмальному штувману по… Капи-
тан, это я, Бенимович, квичу и издеваюсь. Как вода? Эй,
в машине, пустите машины вваздвай.
Эй, в машине!
В машине. Что в машине? Я всю жизнь в машине.
Я никогда не знаю, куда мы идем. У меня такое впе-
чатление, что на мостике все курвы. Хорошо. Они на-
верху. Они командуют. Я выполню любой приказ
мгновенно, но пусть они мне сначала докажут. Ты, ко-
мандир, докажи, что ты умней, и все, и мы уже идем.
Капитан. Ничего. Вначале они мне поломали, те-
пей я им все пееломал. Вот вы пассажий, вы скажите —
это экипажь? Нет, я интеесуюсь, это экипажь? Это го-
ловоезы. Они все едут в язные стоёны.
Пассажир. Всё! Я пассажиг. Вы это знаете, и я это
не скгываю. Это не пагаход. Это не кгуиз. Из кухни нет
выхода пгодукции. Они обгазовали замкнутый цикл
и всё глотают без выхода блюд. Все спгашивают, что
я ищу. Когда я сел сюда, я искал покоя. Но я уже не ищу
покоя — я ищу кингстон. Я хочу видеть шеф-повага, за-
полненного водой по гоглышко, и надавить на его
дикий живот. Вместо чувства отдыха, вместо чувства
кгасоты, вместо чувства могского путешествия я испы-
тываю чувство голода. У меня должны быть свои удо-
вольствия, и я их получу. В машине я договогился за
четыгнадцать гублей — они подвезут нас пгямо к дому,
чтоб не искать такси. Ночью был дикий ггохот. Они
сказали, что один дизель сошел с фундамента, но это их
не беспокоит и кто-то у нас укгал винт на стоянке. По-
этому нас заносит, но они сказали, что уже сами уггали
винт у кгейсега, но очень большой, и нас опять заносит.
Но все это мелочи. Главное, что мы не можем отойти,
вот что меня беспокоит. Полкгуиза пгошло, а мы не
отошли: они все вгемя пгинимают пгодукты. Тут такая
скука, что я изменил любовнице с женой.
Капитан. Эй, на камбузе, вы уже п'иняли п'едо-
вольствие?
Из кухни (чавкая и напевая). Эх тоцем, перевер-
тоцем, румба-тумба буду я… Это хто, хто это?
Капитан. Это я, Юхман.
Камбуз. Хто-хто? Хто это?
Капитан. Капитан говоит. Вы п'иняли снабжение?
Камбуз. Это хто?
Капитан. Капитан.
Камбуз. Какой капитан?
Капитан. Ваш ёдной капитан. Вы п'иняли п'е-
дукты?
Камбуз (неразборчиво). Какие продукты? Что он
хочет? Кто такой? (Повесили трубку.)
Капитан. Эй, на камбузе! Это капитан говоит. Вы
уже п'иняли п'едукты или нет?
Камбуз. Это хто, хто это?
Капитан. Капитан Юхман говоит. Вы п'иняли п'е-
довольствие?
Камбуз. Ну?
Капитан. Вы п'иняли п'едукты? На камбузе… или
я сейчас вспылю так, что сод'егнется паяход…
Камбуз. Оць таць-оцо-тоць. Какие продукты? Кто
это говорит?.. Продукты? Приняли? Ничего не пони-
маю… возьми ты трубку… кто-то балуется.
Камбуз. Это кто, кто это?
Капитан. Капитан! Все! П'егоняю. Последний
день. Плюю. Язгоняю.
Камбуз. Кто это? Это кто?
Капитан. Всё! Позледний яз! К чейтям! На вок-
зал, по домам. П'еклятие.
Камбуз. Нет еще. Не приняли… А кого вам надо?..
Кто это говорит?
Капитан. Это я, капитан Юхман, сказал, и я сдей-
жу. Весь камбуз на беег.
Камбуз. Ой, не морочьте голову. Мы делаем фар-
шированную рыбу и нечего сюда звонить.
Капитан. Вы слышали: вчея от'явилось шесть че-
ловек. Понос, йвота, к'ёвоизлияние.
Камбуз. Это не к нам. Это в медпункт.
Капитан. Медпункт. Капитан говоит.
Медпункт. Не пугайте.
Капитан. Я не пугаю, я начинаю язговой.
Медпункт. Вот это двугой тон. А то вы так с угво-
зой, мол, я капитан, а вы девьмо. А у меня тоже и обва-
зование, и квавтива, и можете поискать такого специа-
листа за эти деньги. Так что спокойнее, вавнодушнее,
если хотите жить. Как это всё мне надоело, Господи.
Капитан. Я спокоен. Я…
Медпункт. Еще спокойнее.
Капитан. Я спокоен.
Медпункт. Нет, еще… Без неввов.
К а п и т а н. Я хотел сп'ёсить.
Медпункт. В таком состоянии на спвашивают.
Еще спокойнее.
Капитан (орёт). Я спокоен! Но я явлюсь к вам
в изолятой на носилках и пеебью все п'ибои и самый
большой шп'иц я вам вставлю, куда вы не подоз'еваете,
и в стееизатое я буду кипятить то, о чем вы не догады-
ваетесь. Ваш личный п'ибой я буду кипятить до тех
пой, пока вы мне шепотом, шепотом не скажите, кто
здесь капитан.
Медпункт. Я подчиняюсь водздвавотделу.
Капитан. Я пееб'ёшусь на зд'явотдел. Какой у вас
п'ёфиль?
Медпункт. Я экствасенс. Я всё делаю на васстоя-
нии. Мне достаточно пвойтись по вашей фотогвафии.
Капитан. Это я п'ёйдусь по вашей фотог'яфии.
Я отшибу у вас то, чем вы лечите.
Медпункт. Вы плохо пведставляете. Я лечу энев-
гией. Даже по телефону. Сейчас я сниму с вас это нап-
вяжение.
Капитан. Давай-давай, мейзавец, снимай быст'ей.
А то я выйву штуйвал и пееломаю тебе еб'я. Я и с'еди
хулиганов был капитаном: готовься, куиный пот'ёшок.
Медпункт. Нет, нет, не отходите от телефона.
Я пвиступил. Повтовяйте за мной: Я здовов. У меня
теплые ноги и снимайте вукой с позвоночника.
Капитан. Все. Снял. У меня теплые ноги. Сиди
в изолятое. Я иду к тебе, экст'ясенс. От'явленные у тебя?
Медпункт. Вас интевесует завтвак, обед или
ужин?
Капитан. Капитанский банкет. Кто снимал п'ёбу?
Что это за ёмштекс, котоый здоёвяк евизой не смог пе-
еваить? Я уже не говою язжевать? Паяходский тамада
после пейвого тоста отказался выходить из гальюна.
Он не успел отстегнуть микьяфон, и мы на весь банкет
т'янслиёвали эти к'ики. Я т'ебую п'ётокола санэпистан-
ции, санкции п'ёкуёя. Алло!
Медпункт. Теперь легкими движениями вук во-
квуг головы снимайте излучение вниз по иквам.
Капитан. Сейчас я тебе, хиюйг, дам. Я соединю
камбуз с изолятоем, ты у меня будешь толочь пеец,
а повай Бухбиндей излучать энейгию. Все, клади т'юб-
ку, хиюйг, это твой последний язговой по телефону. Ты
меня достал. Я найду юского капитана, он тебе даст от'-
явления и излучения. Все. Б'есай тъюбку. Кто в юбке?
Вахтенный, кто в юбке?
Вахтенный. Ваша буфетчица. Не знаю, что вы
в ней нашли. Она о вас уже два раза нехорошо говорила.
Она так часто нехорошо говорит, что, видимо, и думает
нехорошо. Я не понимаю, если вы можете доставить
женщине, доставьте. Не можете доставить — отправьте
ее… я знаю, на учебу, я знаю, на курсы, на танцы, я знаю…
куда отправляют женщин, которые не получили удо-
вольствия.
Б у ф е т ч и ц а. Не чипайте женщину. Я сойду с этого
судна последней. Я увесь этот гадюшник перекантую
без всякой учебы. Я как садану его любимой ногой, про-
шибу усе борта. Кто ему будет делать те бифштексы?
Капитан. Ой-ой! Чеез эти бифштексы можно чи-
тать. А если вы женщина…
Буфетчица. Я-то женщина, я-то женщина, а вот ты…
Капитан. Тихо! Ша! Где лоция, где накладные?
Я хочу п'евеить ясход гоючего.
Буфетчица. Я те проверу. Ты у меня поскачешь. Ты
шо забыл, как весь день в бинокль смотрел, так я тебе
еще раз все глаза подобью. Будешь у меня с биноклем
и на костылях, мореход задрипанный. Хто меня на-
счет загса два года… «Только паспорт получу. Она ме-
ня не понимает. Ты меня понимаешь». Что там пони-
мать?
Капитан. Тихо, Дуся! Дуся, ша! Цаим, цаяйам. То-
ваищ буфетчица…
Буфетчица. Шо ты сказал?!
Капитан. Дуся, ша! Ду… ша… Тихо, Евдокия Ива-
новна, не мешайте уп'являть судном.
Буфетчица. Хто ж тебе, козел нечесаный, ванноч-
ки греть будет, чтоб тебе парить. Хто ж тебе слушать
будет, шо ты несешь…
Капитан. Все! Ша! Дуся! Ша! Все! Цаям, тай-там.
Почему вся команда здесь? Здесь что — цийк? Язой-
тись к чейтям. Пусть мне зак'ёют визу, посылай, Дуся,
отп'являй.
Буфетчица. Что?
К а п и т а н. А вот ту анонимку, что ты два месяца но-
сишь. Иди уже, опусти уже.
Буфетчица. А то я первая буду! Еще французы
пели — не чипайте женщину — и не чипайте!
Из машины. Капитан.
Капитан. Ну?
Из машины. Не нукайте мне. Они для дизеля вы-
писали девяносто третий бензин и разъехались. А мы
с Изей решили поставить пароход в док.
К а п и т а н. А меня вы ешили не сп'яшивать?
Из машины. Почему? Вот я вас спрашиваю.
Капитан. Так я воз'яжаю категоически!
Из машины. И я вас понимаю. Если б вы не были
так заняты, вы бы увидели, что мы уже двое суток сто-
им на ремонте.
Капитан. Но я не вижу никаких изменений.
Из машины. Это уже другой разговор: в другом
месте, с другими людьми и с другим тоном… А со
мной вы с таким тоном разговариваете, как будто
я виноват, что я что-то соображаю. Ремонт — это не
действие. Это состояние. Вы вошли в ремонт, это не
значит, что кто-то что-то начал. Вы вышли из ремон-
та, это не значит, что кто-то что-то сделал. Ремонт во-
обще невозможно закончить, его можно только пре-
кратить.
Вы поняли меня? Ремонт!
Играет румынская музыка
Играет румынская легкая, очень легкая, мелкая,
легкая музыка.
На работе страшно на него накричали. Дома ужасно
на него накричали.
По дороге домой просто жутко на него накричали.
Где только на него не кричали.
Он был слабый человек.
А день был роскошный, весенний.
Он был слабый человек. Небо стало серым и подуло
свежестью.
Он был слабый человек.
Он не знал, что делать. Он искал тех, кто ему совето-
вал срочно изменить образ жизни, но их уже не было…
Пробежал куда-то мужчина с обрывком веревки
на шее.
Видимо, только оборвал и бежал безо всякого мар-
шрута…
Не то чтобы куда-то, а просто откуда-то.
Он искал тех, кто требовал, чтобы он решился. Ну,
он решился…
Он был слабый человек…
Тут что-то надо было решать…
И, еще хуже, что-то надо было делать. А решать он
не умел.
Он трогал свою веревку.
Он любил ее натягивать и трогать.
Она басовито гудела.
Он даже научился себе аккомпанировать.
И пел, пел южными ночами о своем внутреннем мире.
И песни эти становились все уверенней…
Диалог с зеркалом
Загадка ты для меня… Чего ты хочешь от этой жиз-
ни?.. Не прячь глаз! Подыми!.. Телевизор поломался,
телефона нет, соседи на даче, холодильник съеден. Что
ты можешь предложить?.. А?.. Смотри в глаза!
Читать нечего, писать не о чем, пить бросил, к жен-
щинам остыл… Ха-ха… Ну?!. Что будем делать?.. Заду-
мался… Ленинград не радует, Москва утомляет, Одесса
не веселит… Куда податься?.. Видишь, засомневался…
Со мной всегда… Со мной не только засомневаешься —
заколеблешься… Деньги где?!. Ну, ладно, об этом по-
том… Борща нет, суп надоел, уху не из чего… Чувству-
ешь запах… Пессимизмом пахнет… Что предпримем,
куда пойдем?.. Смотри в глаза… В кино — старье, в те-
атр — дорого, газеты не выписаны, мусор не выброшен,
в ресторане был! Стоп! Все!
Что предложишь? Куда предложишь?.. В чем пред-
ложишь?! Штаны залиты, юбку не ношу, носки кончи-
лись… Смотреть в глаза! Вот ты и затосковал… Как
я тебя уел!.. Апрель кончился, май не начался, солнца
нет, тучи вертятся, луны не было. То есть в пальто
жарко, в куртке холодно, плаща нет, в ресторане был!
Все! Молчу… Что посоветуешь?.. Теперь морально: се-
бя слушать противно, ее — тоскливо, его — неинтерес-
но… Я тебе скажу, чем это пахнет… Что? Брось зерка-
ло. Брось!.. Не бросай: несчастье будет… Там восемь
человек было. Как ты полез расплачиваться?.. Откуда
у тебя такая глупая рожа: папа умный, мама практич-
ная, бабка радостная, деда нет… Где деньги?.. Где банк-
ноты, которые нам государство дало на расход?.. Как
ты со своей хитрой рожей собираешься держаться до
двадцатого?.. Вскипяти воду… Размочишь вчераш-
нюю корку и сделаешь из нее гренку… Пошел! Пошел!
Деньги кончились, пива нет, вода не идет, газ отклю-
чили… Пошел! Пошел! Ой, юмор, не могу… Иди, иди…
От товарищей оторвался, к женщинам не пристал,
к чему пришел… У чего сидишь?.. Ковыляй, ковы-
ляй… Ни умница, ни дурак, ни пьяница, ни трезвен-
ник, ни верующий, ни атеист, ни спортсмен, ни публи-
цист… Ты кто?.. Чего ждешь! Чем кончишь… Ох, ты
странный… Мне уже с тобой неинтересно… Кстати,
хочешь в летную школу истребителем?.. Почему?..
А может, и не собьют… А ты вылетай пораньше… А ты
этих не бомби. Бомби тех, у кого их нет. Ну, ладно…
Жалко? Вообще не бомби…
Я стоматолог
Ну, характер у меня такой. Мне не нужен камень, но
все брали, и я взял. С финского кладбища… Дома фин-