Злотников Олег. Бутлегеры

   Виолетта немного подумала, а потом тряхнула головой и произнесла:
   - А чего? Терять-то мне на самом деле теперь нечего. Пойду агитировать девчонок за дружбу с ментами.
   Хождение в народ Виолетты закончилось успехом. Не знаю какие аргументы она нашла для убеждения своих товарок проявить гражданскую сознательность, но, возможно, на решение арендаторов повлияло не столько ее красноречие, как наши действия. Многие события быстро распространяются в массах и без участия СМИ. О проведенном нами обыске у Колчедана не писали газеты, не вещали ведущие теленовостей, однако это событие получило большой резонанс. Весть о том, что менты поприжали известнейшего криминального лидера передавалась по старинке из уст в уста, но расходилась довольно быстро. Узнали об этом и на рынке, из чего сделали вывод, что обэповцы серьезно настроены разобраться не только с Зубарским, но и с теми, кто стоит за ним и фактически владеет рынком.
   Виолетта привела к нам двух женщин - Аню и Катю. Или, вернее будет сказать, Анну и Екатерину, поскольку дамы хотя еще и не достигли бальзаковского возраста, но тургеневский уже оставили позади. Обе они так же были челночницами. Сами возили товар из Москвы и сами его продавали. Им тоже надоело отдавать Зубарскому львиную долю, добываемой в поте лица, прибыли, поэтому они согласились передать ему деньги под нашим контролем.
   Анна позвонила в среду и сообщила, что деньги ей назначено платить завтра в 11 часов. Она рассказала, что к ней подошли два "кожаных затылка" из колчедановской братвы, показали спичечный коробок с написанной на нем датой и временем, спросили: "Все ясно?" и, получив утвердительный кивок, продефилировали дальше по рынку. К Екатерине они не подходили. Вечером мы привезли Анну к себе в райотдел и тщательно проинструктировали. Переписали номера купюр, предназначенных для передачи Зубарскому и назначили встречу на завтра, непосредственно перед операцией.
   В прошлый раз нам довольно легко удалось задержать Зубарского с поличным. Он извлек из того случая урок и постарался застраховать себя от повторения ситуации. Мы уже знали, что на рынке поменяли охрану. С Каминским расторгли договор, а фактически выгнали его, как не справившегося с работой. Пришедший ему на смену отставник из военных первым делом усилил охрану здания администрации рынка. Теперь вместо одного "секьюрити" на вахте сидело четверо. Это обстоятельство нас не особо заботило. По закону милицейской физики для преодоления данного препятствия нужно было лишь применить силу воздействия, превышающую силу противодействия. Поэтому на сей раз мы просто взяли с собой шесть милиционеров особого назначения.
   В половине 11-го я и Вязов встретились в подъезде одного из домов возле рынка с Анной. Мы помогли ей прикрепить под платье радиомикрофон, еще раз проинструктировали что нужно говорить, благословили и отправили к Зубарскому.
   Спецтехника действовала хорошо. Нам в машине отчетливо был слышен разговор Анны с директором рынка:
   - Здравствуйте, Семен Маркович, я деньги принесла за аренду. Как договаривались, десять тыщ, копеечка в копеечку.
   - Приходи завтра. Сейчас бухгалтера на месте нет.
   - Так ты же раньше без бухгалтера принимали.
   - А теперь с ним. Все иди, не мешай работать.
   - Но почему? Ко мне вчера двое ваших "быков" подошли и назначили время на сегодня, на 11 часов.
   - Какие быки, какие коровы? О чем ты? У нас здесь не ферма, а рынок! Сказано тебе русским языком: арендная плата сегодня не принимается. Тебя известят, когда можно будет заплатить А теперь топай отсюда, не отнимай время. И без тебя тут забот полон рот.
   Однако, сорвалось. Денег Зубарский не взял. Мы дождались Анну, сняли с нее радиомикрофон, дали отбой омоновцам и отбыли восвояси.
   Творилась какая-то ерунда. За эту неделю мы трижды выезжали на рынок для проведения операции по задержанию Зубарского с поличным, и трижды она срывалась. Директор рынка брал деньги от торговцев утром, днем и вечером, но как только мы приезжали по его душу, сразу начинал отказываться от приема арендной платы. Причем, и Анна, и Екатерина в один голос твердили, что отказ он сопровождает язвительной усмешкой, словно передавая нам привет - "Ну что съели?!" Правда, деньги он отказывался принимать не только от Анны и Екатерины, но и от других арендаторов, однако исключительно в то время, когда мы парились в оперативной машине за оградой рынка в ожидании сигнала.
   Сомнений не оставалось. В наши ряды вкралась измена. И от осознания сего факта на душе становилось очень паршиво.
   Когда мы узнали, что Колчедан был предупрежден о планировавшемся у него обыске, то решили, что на жуликов "стучит" кто-то из "уголков", ездивших с нами. Но сейчас стало вполне ясно, что мы зря грешили на честных коллег. На рынок "уголки" с нами не ездили. А это значило, что Иуда находился у нас в отделении. Но самое интересное заключалось в том, что состав группы, ездившей на рынок, менялся, постоянными ее членами были только я и Вязов. И единственно мы двое обладали всей полнотой информации: знали когда, куда поедем и зачем.
   Факты упрямая вещь. Как бы мы с Вязовым не верили друг другу, в наших отношениях появилась малюсенькая червоточинка. Мы благородно убеждали друг друга, что не сомневаемся во взаимной честности и валили все на происки жуликов, организовавших каким-то образом прослушивание наших разговоров. Сейчас каждый ребенок знает про "жучки", а взрослые дяди могут спрятать их где угодно. К примеру, известен такой случай из практики наших спецслужб, когда они нашпиговали подслушивающими устройствами герб Соединенных Штатов, изготовленный пионерами Артека и преподнесенный ими американскому послу на Ялтинской конференции 1945 года. Герб послу очень понравился, он повесил его у себя в рабочем кабинете, а наши контрразведчики 15 лет подслушивали речи американского дипломата, пока Хрущев Н.С. неосторожно не похвастался об этом.
   Мы внимательнейшим образом осмотрели весь кабинет, но нашли только пару-тройку тараканов, а вот из электронных насекомых - ни жучков, ни клопов нам не попалось.
   Бесконечно делать хорошую мину при плохой игре, мириться с утечкой информации и ждать пока маленькая червоточинка в наших отношениях разрастется до полного уничтожения доверия друг к другу, мы не могли себе позволить. После третьего неудачного выезда на рынок. Виталий первым предпринял попытку откровенно объясниться.
   - Игорь, так дальше жить нельзя, - сказал он. - Измена - это как злокачественная опухоль, которую бесполезно лечить, нужно вырезать к чертовой матери пока она не поразила весь организм.
   - Согласен, - кивнул я. - Однако прежде чем резать, надо разобраться где нормальные клетки, а где пораженные. Ты можешь стопроцентно поручиться за кого-нибудь, что информацию жуликам слил точно не он?
   - Могу! - веско произнес Вязов.
   После этого положил ладонь на уголовный кодекс и торжественно поклялся:
   - Перед лицом своего товарища я на этой святой для каждого гражданина книге клянусь, что ни на словах, ни в мыслях своих не выдавал жуликам наших милицейских секретов. Да постигнет меня самая суровая кара, если я вру!
   Столь ответственно сделанное заявление требовало ответного хода с моей стороны. Соблюдая церемонию, я возложил свою длань на уголовно-процессуальный кодекс и произнес:
   - Клянусь, что я не предавал интересов службы БЭП и своих коллег!
   - Ну, вот видишь, Игорь, две здоровые клетки - ты да я, мы знаем. А это уже немало. Согласно статьи 35 УК РФ, два человека считаются группой. Во избежание проколов я предлагаю на ближайшее время ограничить круг посвященных в детали работы по рынку только членами нашей группы, тобой и мной. Как это не прискорбно, но, пока не вычислим гада, который нас продал, и не набьем ему морду, придется ввести режим повышенного недоверия. Теперь будем делать как комитетчики: кто бы ни вошел, все бумаги сразу или в сейф, или переворачиваем лицевой стороной вниз. На случай прослушки - в кабинете планы не обсуждаем, только на улице, и никаких лишних базаров по телефону.
   Режим повышенного недоверия быстро принес свои плоды. Коллеги сразу обратили внимание на наше суетливое переворачивание бумаг при их появлении и, похоже, обиделись. В милиции никогда не пользовались пониманием и вызывали усмешку потуги фээсбэшников напускать флер секретности на каждый пустяк. Поэтому, когда мы начали действовать подобными методами, это было расценено как противопоставление себя коллективу, где все зижделось на доверии. Верить в то, что у нас в отделении жулики завербовали стукача никто не хотел, очень уж противна была сама мысль об этом. Один лишь Петрович нас понял и поддержал.
   - Ребята, - сказал он нам. - Если предатель завелся в моем подразделении, обещаю сделать все, чтобы вывести его на чистую воду. А пока разрешаю вам вести дальнейшую работу на рынке по индивидуальному плану. Освобождаю вас от рассказа о своих планах на оперативке. И вот еще что. Кроме вас двоих, во все детали мероприятий в отношении Зубарского был посвящен только я. Отныне разрешаю не согласовывать свои действия со мной. Чем меньше круг посвященных, тем лучше. Но любую помощь и содействие я вам окажу. В общем, дерзайте, парни. Если сумеете прижать Зубарского, то, возможно, сумеете узнать у него имя той гниды, которая вас сдала.
   И все же, несмотря на испорченные отношения с коллективом, режим тотального недоверия себя оправдал. Зубарского на четвертый раз мы взяли. Получив информацию, что передача денег назначена на воскресенье, в райотделе не сказали об этом ни одной живой душе, а, напротив, всем рассказывали будто бы собираемся в выходные на рыбалку. Сами же в воскресенье приехали на базу ОМОН и напрямую договорились об оказании помощи с ребятами, которые уже ездили с нами на рынок.
   Все прошло как по маслу. Зубарский на сей раз взял плату за аренду как с Анны, так и с Екатерины. А потом омоновцы в мановение ока проложили нам путь через тела новых охранников, положенных на пол лицом вниз, до дверей кабинета директора. Зубарский был просто в шоке. Он так старательно тихарился, а менты, один хрен, опять зашухарили его малину. Семен Маркович растерялся до такой степени, что даже не смог внятно объяснить появление у него в сейфе, обнаруженных нами денег. Только талдычил, что это провокация, он будет жаловаться. Версия - будто ему подкинули деньги в запертый сейф, не выдерживала никакой критики и отдавала мистикой. Такое поведение директора наталкивало на мысль, что он уверился в невозможности повторного его задержания с поличным, надеясь на своевременное предупреждение о милицейских кознях, плетущихся по отношению к нему.
   Мы доставили Зубарского в райотдел и подробно допросили его. Адвокат Зигельбаум, видимо, выехал из города по случаю выходного погожего дня, поэтому его сотовый телефон не отвечал. От привлечения другого адвоката директор рынка отказался, поэтому беседу с ним проводил Вязов с глазу на глаз. Я в это время в другом кабинете допрашивал арендаторов.
   Позднее Виталий рассказал, как в ходе допроса пытался выведать у Семена Марковича кто сдал ему нас, а тот усиленно интересовался человеком, настучавшим на него. Их психологический поединок закончился вничью. Ни тот, ни другой своих источников информации не выдали. В конце концов, Вязову эта игра надоела, он вынес постановление о задержании Зубарского на трое суток и препроводил его в камеру.
   СВИДАНИЕ С РЕФЕРЕНТОМ
   В понедельник утром у нас в кабинете раздался телефонный звонок. Вязов нажал кнопку громкоговорящей связи, и мы услышали:
   - Алло. Мне нужен Виталий Иванович.
   - Я слушаю, - Виталий отключил громкоговорящую связь и снял трубку.
   - Здравствуйте, Виталий Иванович. Это Ирина.
   - Здравствуйте. Только уточните, пожалуйста, какая именно Ирина?
   - Та, которую вы называли "госпожа референт". Теперь вспомнили?
   - Теперь вспомнил. Вы по поручению своего шефа звоните?
   - Нет, я звоню сама по себе. Мой шеф тут абсолютно не при чем. У меня к вам дело.
   - Излагайте.
   - Это очень деликатное дело и оно касается вас тоже, поэтому мне бы не хотелось обсуждать его по телефону. Давайте встретимся сегодня вечером, посидим где-нибудь, и я вам все расскажу.
   - Давайте встретимся. Только предупреждаю сразу, в ресторан я вас сводить не смогу по причине тяжелого финансового положения, но пивом угощу, если пожелаете.
   - Вот и замечательно. Тогда давайте встретимся в пивбаре на углу улиц Волочаевская и Самородная. Там подают мой любимый сорт пива "Миллер". Часиков в восемь вас устроит?
   - Устроит. До встречи, - сказал Вязов и положил трубку.
   После этого он немного помолчал, о чем-то раздумывая, потом поднял глаза на меня и спросил:
   - Игорь, у тебя не найдется в займы ста рублей. Пообещал даму угостить пивом "Миллер". Черт знает, сколько оно стоит.
   - Сотни нет, но полтинник ссужу, - ухмыльнулся я. - Только, Виталий, говорят, криминальные авторитеты очень ревниво относятся к связям своих подружек с ментами. Напьетесь с Ириной пива, в сон потянет, окажетесь в одной постели. А если об этом узнает Колчедан, скандала не миновать.
   - Ерунда, - отмахнулся Вязов. - Это чисто деловая встреча. Я уверен, что Колчедан сам и послал ее на свидание со мной.
   Следуя неписаным правилам ритуала свиданий, Ирина, как представитель слабого пола, малость опоздала. Виталий предвидел это и запасся газетой. Он так увлекся чтением, что не сразу заметил появление в пивбаре своей дамы.
   - Привет! - раздался голос Ирины возле него.
   Вязов поспешно поднялся. Подвинул стул женщине, помогая ей сесть.
   - В городе такие ужасные пробки.....,- из вежливости объяснила причину своего опоздания Ирина и крутанула на пальце брелок с ключами от автомобиля.
   - Ничего. Говорят, чем дольше ожидание встречи, тем она приятнее, улыбнулся Виталий. - Что будем пить?
   - Ну вот, ты уже забыл мой любимый сорт пива, - притворно вздохнула женщина. - Будем пить пиво "Миллер".
   - Я не забыл. Просто некоторые люди за рулем пиво не употребляют. Вот и решил уточнить.
   - А я надеялась, что обратно мы уедем вместе, и ты будешь защищать меня от придирчивых гаишников.
   Виталий засмеялся, ничего не сказал и отправился к стойке бара за пивом. Когда он вернулся с кружками в одной руке и сушеными креветками в другой, дама сосредоточенно изучала какую-то статью в его газете.
   - Ничего себе! Представляешь, Брынцалов включил в избирательный список "Русской социалистической партии" под первым номером себя любимого, под вторым - Игоря Брынцалова, под третьим Юрия Брынцалова, под восьмым Татьяну Брынцалову, под десятым - Наталью Брынцалову и под шестнадцатым Александра Брынцалова. Всех своих родственников в думу хочет пристроить, поделилась мнением от прочитанного она.
   - Политика - удел богатых людей. Если у человека есть деньги, он может профинансировать избирательную компанию своей жене, если есть большие деньги - то и теще, а если сумасшедшие деньги - то и двоюродному брату тещи первой жены. Надо полагать, у Брынцалова деньги водятся в немалом количестве. Он создал идеальную сферу бизнеса, выпуская одновременно и водку, и лекарства. Если исходить из постулата "пить - здоровью вредить", то благодаря его продукции люди сначала подрывают свое здоровье, а потом его поправляют, причем за все платят деньги.
   - М-да, интересно, - покачала головой Ирина и вдруг спросила: Виталий, а ты бы хотел стать депутатом?
   - А что, у тебя есть контрамарка в Государственную Думу? - с усмешкой ответил вопросом на вопрос Вязов.
   - Нет, я серьезно. В Государственную Думу, конечно, мы тебя протолкнуть сразу не сможем, а вот в городскую можно попробовать. А что? Человек ты внешне привлекательный, с положительной биографией, если тебя должным образом раскрутить, соберешь неплохой электорат. Ну, а дальше, когда освоишься в политике, поднатореешь в законотворчестве, может быть, и выдвинем тебя в Госдуму.
   - Ирина, а мы - это кто?
   - Мы - это организация, в которую входят многие очень и очень влиятельные люди в городе.
   - А руководит ею, надо полагать, господин Пахомов?
   - Да.
   - И зачем же Пахомову, не самому законопослушному представителю общества, благодетельствовать менту, то бишь мне?
   - Во-первых, так поступить ему рекомендовала я. Все-таки я же его референт, и должна давать умные советы.
   - А ничего пивко. На счет него твой совет попал в точку. А вот на счет меня - вряд ли. Ты же меня совсем не знаешь. Видишь второй раз в жизни.
   - А вот и ошибаешься, Виталий. Я о тебе очень многое знаю и вижу тебя не второй раз.
   - Да ну?
   - Я несколько раз видела тебя с Мариной на презентациях год назад. Завидовала вам страшно. Вы смотрелись потрясающе красивой парой, всегда были веселыми, улыбались, смеялись. И никого не замечали вокруг. Потому ты меня и не запомнил. Для Марины я была мелкой сошкой, хотя она и знача, что я работаю у Пахомова. Она всегда отличалась повышенным самомнением и высокомерием. Слушай, Виталий, а, правда, говорят, что именно ты ее посадил?
   - Нет, не я. Но ребята из нашего отделения.
   - Ну вот, такую красивую легенду разрушил. Лучше бы я не спрашивала.
   - Какую легенду?
   - Да так. Просто рассказывали, будто бы она тебя приревновала и пыталась отравить. А ты в отместку раскопал кое-какие из ее делишек и отправил любимую в тюрьму.
   - Ерунда. Твой информатор насочинял шекспировских страстей. Все было гораздо банальнее и проще. Правда, был случай, когда она нас с Игорем усыпила посредством клофелина, но любовь и ревность тут ни при чем. Свой срок Маринка получила вполне заслуженно, хотя я и сейчас вспоминаю ее с теплотой. И что ты еще обо мне знаешь?
   - Очень многое, Виталий, очень многое. У меня на тебя целое досье имеется.
   - Как интересно! И компромат в нем есть?
   - Есть кое что.
   - Можно подробней?
   - Можно. Вот, например, не так давно ты в одном загородном коттедже одного человека застрелил. И якобы скрыл данный факт от всех. Это правда?
   - Ирина, а ты не допускаешь, что это такая же легенда, как та, что тебе рассказывали обо мне и Марине.
   - Допускаю. И даже допускаю, что в коттедже с твоей стороны была самооборона. Но вот какая загвоздка имеется. Говорят, при этом происшествии присутствовали еще четыре человека. Один из них мертв, а остальные трое утверждают, якобы, с твоей стороны была не самооборона, а хладнокровное убийство. И еще говорят, что в некой банковской ячейке лежат их письменные показания на сей счет и ручка болгарского производства, из которой был произведен выстрел, с твоими отпечатками пальцев.
   - Слушай, и, правда, у тебя интересное досье на меня собрано. Нельзя ли на него взглянуть?
   - Извини, Виталий, нельзя. Даже при всей моей симпатии к тебе.
   - Странная ты женщина, Ирочка. Не пойму я тебя. То ты меня соблазняешь мифическим депутатством, то пугаешь обвинением в мифическом убийстве. Давай начистоту. Что ты, или вернее Колчедан от меня хочет?
   - Пустяк. Прекращение уголовного дела в отношении Зубарского. И недопущения в дальнейшем репрессий со стороны ОБЭП к подконтрольным нашей организации структурам.
   - Не слишком ли много он хочет от простого опера. Я не могу отвечать за все ОБЭП.
   - Естественно. Имеется в виду исключительно содействие нам в пределах твоей компетенции. А со своей стороны мы обещаем принять меры для выдвижения тебя на ближайших выборах кандидатом в городскую Думу. Депутатская неприкосновенность обеспечит тебя защитой от недоброжелателей, если кто-нибудь из них пожелает выдвинуть против тебя обвинения по поводу происшествия в загородном коттедже. Как видишь, мы предлагаем честную игру.
   - Да, Ирочка, умеешь ты мужчину заинтриговать. Пожалуй, надо еще пивка взять. Ты как?
   - Я за, - кивнула женщина и мощным глотком осушила свою кружку.
   Виталий прогулялся до стойки, купил еще пива и пачку сигарет. Вернувшись обратно за столик, он некоторое время помолчал, подумал, потом возобновил разговор.
   - Послушай, Ирочка, просвети: зачем Колчедану весь этот сыр-бор разводить вокруг моей персоны? Не проще ли меня вывести из игры каким-либо способом, чем обхаживать, толкать в политику и все такое-прочее?
   - Проще - не значит лучше, - назидательно заметила женщина. - Тимофей Васильевич - очень умный и прозорливый человек. Он действительно старается действовать во благо людям и городу. То, что сейчас творится: дикая коррупция во всех эшелонах власти, беззастенчивое разворовывание государственных средств и ресурсов, эпидемия наркомании ему так же отвратительно, как и всем честным людям. Поэтому он душой болеет за наведение порядка в государстве и пытается что-то сделать для этого. Поверь, он не против милиции, а лишь хочет, чтобы она работала более эффективно и получала достойное вознаграждение за свой нелегкий труд, а не подачки в виде взяток.
   - Красиво. Просто рекламный ролик какой-то.
   - Это не реклама. Это программа действий. И она уже осуществляется. Тимофею Васильевичу удалось объединить многих очень умных и влиятельных людей в нашем городе, которые, как и он, искренне желают перемен к лучшему. Согласованы вопросы финансирования организации со стороны банков и крупных промышленных предприятий, обеспечена поддержка намеченных начинаний во властных структурах. И сейчас первоочередная задача - создание команды единомышленников, которая эти начинания будет проводить в жизнь. А тебе, Виталий, предлагают стать членом данной команды.
   - За что же мне такая честь? - развел руками Вязов.
   - Один из наших известных олигархов Потанин начал свое восхождение в элиту бизнеса с того, что привлек в свою команду самых умных и квалифицированных специалистов, переманивая их из других организаций высочайшими окладами. Но затраты Потанина быстро окупились. Он стал одним из богатейших людей у нас в стране. Таким образом, хорошая квалифицированная команда - залог будущего успеха. А привлечь тебя на свою сторону Тимофею Васильевичу посоветовала я. Проанализировала собранную на тебя информацию и решила, что твой потенциал значительно выше, нежели должность оперативника ОБЭП. Хотя на первых порах ты можешь быть нам полезен и на своем рабочем месте.
   - Знаешь, Ирочка, нечто подобное я уже слышал года полтора назад. Когда я впервые встретился с Мариной, она примерно теми же словами убеждала меня потрудиться на благо ее папаши, вора в законе.
   - Да, я в курсе этого и знаю, что ты отказался.
   - И знаешь, что Джавдет, ее папахен, мне миллион рублей предлагал?
   - Нет, вот об этом я не слышала. Что же ты ему ответил?
   - Предложил засунуть свой миллион себе в задницу.
   - После чего он организовал покушение на тебя?
   - Да. А ты действительно весьма осведомленная на мой счет особа. Но, если так хорошо знаешь мою биографию, как же не поняла, что я не продаюсь и ничьих угроз не боюсь?
   - Существует избитая истина, что продаются все, только у каждого своя цена.
   - Не обижайся, Ирочка, но существует еще и народная поговорка: "по себе людей не судят". Понятно, что ты под Колчедана легла не по любви, а по расчету. Только меня с собой не ровняй и по своим меркам не суди.
   - Зря ты так, Виталий. Я ведь тебе искренне симпатизирую. Знаю, что ты очень гордый и уважаю за это. Если хочешь знать, я так и сказала Тимофею Васильевичу: "Он настолько горд, что отвергнет любые деньги, которые вы ему предложите. Единственное чем вы сможете привлечь его на свою сторону, это увлечь высокой идеей и предложить достойное положение в обществе.
   - Перемудрила ты, Ирочка, перемудрила. Нам, ментам, на высокие идеи и положение в обществе наплевать. А Колчедану передай: никаких благодеяний мне от него не нужно, и, если не хочет неприятностей, пусть не пробует меня пугать или шантажировать. Джавдет попытался на меня давить, так я его потом в Голландии достал и посадил. Как бы с господином Пахомовым того же не получилось. Все понятно?
   - Да.
   - Тогда, Ирочка, допивай пиво и пошли. Отвезу тебя домой, чтобы гаишники ненароком прав не лишили за управление транспортным средством в нетрезвом состоянии.
   - Спасибо, не нужно меня отвозить. Доберусь как-нибудь сама.
   - Нет проблем. А я думал, что ты меня еще домой пригласишь на рюмку чая. Такой приятный вечер было бы здорово закончить в одной постели.
   - Не пошли, Виталий. У тебя денег на меня не хватит.
   - Ну, извини. Я думал, ты меня любишь, а ты, как настоящая профессионалка, сразу про деньги.
   - Пошел к черту, Вязов!
   - Да я не сильно и напрашиваюсь. Ты же меня первая пригласила на свидание.
   - Теперь понимаю, что сделала глупость! - заявила Ирина.
   Потом чуть помолчала, подумала, махнула рукой и добавила:
   - А плевать! Сделаю еще одну.
   Достав из сумочки ключи от машины, она бросила их на стол перед Вязовым и сказала:
   - Поехали ко мне!
   МАМЕД - ПОДЛЫЙ ОТРАВИТЕЛЬ
   На следующий день утром Виталий прибыл на работу небритым и невыспавшимся. Он сразу же предупредил: