Злотников Олег. Бутлегеры

   Воистину, не зря газетчики окрестили наш город вторым Чикаго. То, что средь бела дня на школьном дворе, на глазах у детей, бандиты устроили бойню, уже не вызывало ни удивления, ни особого возмущения. После того, как братки продемонстрировали, что могут ездить на "стрелки" на танках, обстреливать дом правительства области и здание УБОП из гранатометов "муха", уже давно ни у кого не осталось сомнений, что мозги они себе точно отморозили и явно переболели менингитом. А поскольку вся страна постепенно превращается в один большой дурдом, то и действия бандитов воспринимаются привычно, как само собой разумеющееся поведение.
   В связи с этим гибель Альпура выглядела буднично. И по большому счету нужно было винить в ней не только неизвестных киллеров, но и тех, кто раньше стоял у руля нашего государства и до сих пор учит нас жить.
   Наверное, история этого человека достойна эпической трагедии. А сюжет ее примерно таков:
   Блестящий потомственный кадровый офицер Альпур был создан для армии. В начале 90-х он служил в нашем военном городке в должности командира разведроты. Что такое военный городок - город в городе, государство в государстве. Маленький замкнутый мирок, где все друг друга знают и где практически отсутствует преступность. Тихий патриархальный мирок военного городка нарушили азербайджанцы-бутлегеры. Они облюбовали его именно по причине порядка в нем. Здесь были для них почти идеальные условия: можно не бояться рэкета, можно оставить на ночь автоцистерну со спиртом с уверенностью, что утром она окажется на том же самом месте в целости и сохранности. Поэтому они, словно тараканы, проникали на закрытую охраняемую территорию, неся с собой заразу левой наживы. Кто-то из влиятельных отцов-командиров выписывал им пропуска в недоступную для всего остального мира зону, а обычные офицеры сопровождали их спиртовозы. Вскоре стало ясно всем, что порядок в городке нужно восстанавливать. Но, поскольку своей милиции в нем никогда не было, данная задача была поручена Альпуру и его разведроте. А как может навести порядок армейский спецназ? Правильно, как учили. Прикладом в челюсть и сапогом по ребрам. Но одно дело, когда такие методы применяются к противнику, и совсем другое, когда - к своему продажному собрату офицеру. На Альпура в военную прокуратуру пошел поток жалоб. Бескомпромиссная борьба разведроты за правду закончилась трагически.
   В тот период Бородянский осуществлял разработку одного азербайджанца. Тот каждую неделю привозил в город с Кедровского гидролизного завода области по цистерне спирта, из которого его земляки в полный рост гнали поддельную водку. Пашка съездил на этот завод и установил, что торговый оборот азербайджанца составлял весьма солидную сумму, причем все расчеты велись исключительно наличкой. В то же время кавказец ежеквартально сдавал в налоговую инспекцию практически чистый баланс с пометкой, что коммерческой деятельности не вел.
   Но реализовать свои материалы и разобраться с азербайджанцем Пашка не успел. Его опередили парни Альпура. Они остановили на КПП городка автоцистерну кавказца. А поскольку учились не на дознавателей, а на диверсантов, то заводить дел никаких не стали, а попросту вломили бутлегеру по первое число. В больнице азербайджанец скончался. Его жена осталась вдовой, а двое детей безотцовщинами.
   Внук красного командира Гайдара перещеголял батьку Махно и создал в России глобальную правовую анархию. Если представить наше государство той поры в виде корабля, который держался на плаву за счет торговли алкоголем, то снятие монополии на продажу спирта можно сравнить с добровольным открытием кингстонов. Подобно мутной воде в трюм моментально хлынули жулики. Такие, как тот азербайджанец. Но он лишь делал деньги, хотя и противозаконным способом, поэтому в нормальной стране должен был бы отвечать за свои действия свободой или рублем, но не жизнью! Увы, громкие кремлевские заверения того времени о построении правового государства, на практике сопровождались голимым правовым беспределом. Не нашлось даже закона или постановления, предусматривающего каким образом оставшийся бесхозным спирт можно обратить в доход государства.
   Следствие тянулось четыре года. Альпура с его парнями, пытавшихся по-своему навести порядок в государственном бардаке, то бросали на нары, то выпускали. В конце концов, дали им то, что они уже отсидели. Вооруженные силы лишились в лице Альпура отличного офицера, а он своего призвания армии. И вот она дьявольская усмешка судьбы! Оказался Альпур в империи Павла Федорова, и сам стал делать деньги на торговле спиртом с Кедровского гидролизного завода, куда ездил покойный азербайджанец.
   Между тем, сразу после отъезда Павла Федорова, пошла оперативная информация, что в его империи пошли разброд и шатания. Соратники, приближенные к престолу, решили воспользоваться моментом, чтобы урвать свой кусок прибылей, а "заводское" ОПС предпринимает активные действия для подчинения своему влиянию его промышленных предприятий магната. Камнем преткновения на пути интересов друзей и врагов Федорова был Альпур, который помимо занятия собственным бизнесом ведал еще организацией безопасности его заводов и фабрик. Он сразу стал всем мешать. Кто именно первым решил его убрать неизвестно, но такой ход событий был вполне предсказуем. Сначала Альпуру под днище автомобиля заложили взрывное устройство. Но он проявил бдительность, обнаружил его и, как бывший военный, сам же обезвредил. Вторая попытка оказалась удачней, а пуля - верней взрывчатки.
   События в криминальном переделе собственности развивались стремительно. Но поскольку они главным образом касались предприятий, расположенных в областных городах, то до нас докатывались лишь отголоски их. Но даже по тем обрывочным, противоречивым сведениям, которые попадали в СМИ, ощущался накал страстей. Федоровские заводы по-пиратски брались на абордаж некими охранными предприятиями с ранее неизвестными названиями. Мордобой, горячие споры акционеров, судебные тяжбы - все сплелось в один клубок, который казалось невозможно распутать. Особенно горячие страсти разгорелись на Кедровском гидролизном. К счастью, до вооруженного противостояния дело не дошло. Нашлась сила, которая решительно и жестко вмешалась и быстро навела порядок. Милиция вышибла с гидролизного завода частных охранников и взяла его под свой контроль. А всем претендентам на управление данным предприятием было предложено решать свои споры в суде. Но самое интересное то, что пока тянулись судебные разбирательства, управление Кедровским гидролизным официально было отдано парням из "заводского" ОПС. Получалось как-то странно - милиция предотвратила кровопролитие, но при этом сама расчистила дорогу браткам в совет директоров предприятия.
   СМЕРТЕЛЬНОЕ СВИДАНИЕ
   После вечера в пивбаре и бурной ночи в постели Ирина Гуревич и Вязов не встречались и не напоминали друг о друге. Поэтому ее звонок представлялся несколько неожиданным. Но еще более неожиданной была ее первая фраза:
   - Здравствуйте, мне нужен знаменитый детектив Виталий Вязов.
   Причем, произнесла она это с такой интонацией, словно звонила не в обычный райотдел милиции, а в контору на Бейкер-стрит. Поскольку трубку взял я, то мне и пришлось отвечать. Я не удержался и ляпнул:
   - Простите, мэм, он играет на скрипке. Сейчас он закончит и сразу подойдет к аппарату. Не вешайте трубку, пожалуйста.
   Сосредоточенно заполнявший формуляр очередного отчета по операции "Суррогат", Вязов, услышав про скрипку, отвлекся и поднял на меня глаза.
   - Это вас, Холмс, - кивнул я ему на параллельный телефон. - Референт профессора Мориарти желает вас слышать.
   Виталий снял свою трубку, а я положил на рычаг свою. Очевидно, Гуревич спросила, действительно ли он играл на скрипке, так как Виталий произнес:
   - Да, играл. Но не понравилось. Очень скользкий инструмент, постоянно карты соскальзывают.
   Дальнейшего их диалога я не слышал, поскольку заглянул Бородянский и попросил меня посидеть в его кабинете с задержанным, пока он не сходит в следствие. В суете и текучке дня ни я, ни Вязов больше не вспоминали о телефонном звонке Ирины и не могли предположить, что он, начинавшийся довольно весело, приведет к весьма печальным последствиям.
   "Госпожа референтша" сообщила Виталию, что сумела раздобыть компрометирующие его документы и предложила их забрать. То были письменные показания похитителей Жанны о том, что Вязов застрелил их товарища. Естественно, он согласился приехать. И едва дождавшись окончания рабочего дня, отправился к Ирине.
   Она встретила его в глубоко декольтированном вечернем платье и провела в комнату, где на столе был накрыт ужин при свечах. От такого приема Вязов просто не смог устоять и без сомнений принял приглашение хозяйки разделить с ней трапезу.
   Приятное вино, вкусная еда, привлекательная сексапильная женщина напротив - вполне достаточный набор, чтобы нормальный мужчина потерял голову. Устоять и сохранить бдительность перед дамским кокетством, нежным взглядом, случайно обнаженной ножкой, веками отшлифованным арсеналом обольщения может только по-настоящему сильный духом мужчина. Как, например, наш знаменитый земляк, разведчик Николай Кузнецов, который сам охмурял женщин, а не они его. Увы, Виталий должной силы духа не проявил.
   Вкус кофе показался Вязову необычным, но он не придал этому значения. А вскоре почувствовал удивительную эйфорию и обнаружил, что в комнате начали происходить странные вещи. Предметы вокруг обрели подвижность и, словно смеясь над ним, устроили пляску. Виталий с рассеянной улыбкой наблюдал за их хаотичным перемещением, пока пол вдруг не поднялся и со всего маха не ударил его в лицо.
   Внимательно наблюдавшая за поведением гостя Ирина облегченно выдохнула. Она медленно поднялась, носком туфельки потрогала лежащего на полу Виталия. Убедившись, что он без сознания, нагнулась, обшарила у него в карманы, извлекла связку ключей с прикрепленной к ней металлической печатью и положила на стол. После чего набрала номер по сотовому телефону и удовлетворенно сообщила:
   - Все, клиент готов. Ключи у меня.
   Прошло совсем немного времени, и в квартиру позвонили. Ирина открыла дверь, запустила внутрь трех мужчин, одним из которых был Пахомов. Колчедан прошел в комнату, хмуро оглядел стол с остатками ужина и, повернувшись к своим молодым спутникам, распорядился:
   - Выносите мента.
   Один из парней обошел Виталия, примериваясь с какой стороны лучше ухватиться за него и оценил габариты лежащего словами.
   - Нехилый чувак. Типа, придется повозиться, чтобы такого кабана в багажник упаковать.
   - Постойте, постойте, - занервничала Ирина. - В какой багажник? Зачем? Тимофей Васильевич, ты же обещал, что его просто посадят на скамейку и вызовут скорую, чтобы отвезти в больницу.
   - Его и доставят в больницу, или вернее, в морг при ней, - пожал плечами Колчедан.
   Женщина схватила Пахомова за руку и взволнованно заговорила:
   - Подожди, Тимофей. Как же так?! Ты же сам сказал, что тебе нужны только его ключи, чтобы забрать какие-то бумаги из сейфа. Обещал, что мент не пострадает!
   - Он уже пострадал, - зловеще усмехнулся Кочедан. - Ты ему смертельную дозу всыпала. Я удивляюсь, как у него до сих пор мотор не отказал. Наверное, сдохнет позже. Поэтому хватит базлать, Ирина. Засунь свой язычок к себе в задницу и сиди тихо, как мышка.
   Однако Гуревич не испугалась. Наоборот, она как-то распрямилась и, вскинув голову, глядя в глаза Колчедану, решительно заявила:
   - Я хочу знать, что вы намерены делать с Вязовым!
   Пахомов недобро сощурился и произнес:
   - Ира, иногда ты меня удивляешь. Твоя повышенная забота об этом парне мне не нравится.
   - Мне плевать нравится тебе это или нет, но я хочу знать! Если уж ты втянул меня в грязную историю, заставил отравить человека, я имею право знать, что произойдет с ним дальше.
   - Ладно, - пожал плечами Колчедан. - Я скажу. Он попадет под машину. Мент находится под кайфом, он потеряет ориентацию, выйдет на дорогу и упадет под колеса близко идущего транспортного средства. Машина переедет его и скроется с места происшествия. Такая вот петрушка получится.
   - Но это же натуральное убийство! Если вы посмеете прикончить его, я сама пойду в милицию и все расскажу! Пусть меня тоже посадят, но я не хочу участвовать в убийстве! Понятно?!
   - Понятно. Только ты сама же и убила его. Я не знаю, когда у него произойдет остановка сердца от наркотика, который ты ему дала, через пять минут или через час, но он уже не жилец. Поэтому я пытаюсь лишь замести следы и отвести от тебя подозрения.
   - Плевать! Пусть мне будет хуже, но я сейчас вызову скорую и, может быть, сумею его спасти. А вы забирайте ключи и уходите. Про вас я ничего не скажу.
   - Ты твердо решила? - почти равнодушно спросил Колчедан.
   - Твердо! - решительно тряхнула головой Ирина.
   Пахоменко едва заметно повел глазами в сторону одного из парней. Но тому хватило и этого мимолетного взгляда, чтобы понять приказ шефа. Он сделал шаг за спину женщины и набросил удавку на шею Гуревич. Она прижала руки к горлу и выпучила глаза. Колчедан, невозмутимо понаблюдав за ее конвульсиями, кивнул парню. Тот ослабил хватку, и тело женщины безвольно рухнуло на лежащего на полу Вязова. Пахоменко без всякого сожаления на лице переступил через ноги бывшей любовницы, взял со стола ключи и пошел к выходу. Но на ходу еще отдал распоряжение спутникам:
   - Пошукайте у Ирки в хате. Я ей много всяких побрякушек дарил, найдите и засуньте менту в карманы. Обставьте все так, будто он ее пришил и грабанул. Но долго в хате не задерживайтесь. Вам надо еще успеть ментяру задавить. Утром доложите, что и как.
   Вязов все еще находился без сознания, когда его выволокли из квартиры и погрузили в лифт. Внизу колчеданоские парни подхватили Виталия под руки, словно в стельку пьяного товарища, кряхтя и матерясь, протиснулись с ним из подъезда на улицу. Опер был значительно выше ростом своих носильщиков, поэтому ноги его безвольно волочились по земле.
   Доковыляв до припаркованной во дворе машины, парни остановились. Привалив Вязова на капот автомобиля, один из них тяжело выдохнул и произнес:
   - Уф, чуть пупок не развязался. Слышь, Батт-Хед, мы, типа, в грузчики не нанимались, а, как последние упыри, таскаем тяжести. Полный отстой! А знаешь, мне кажется, что я этого мента уже где-то видел.
   - Бивис, кончай бакланить. Пора уносить отсюда свои задницы. Открывай короче багажник, грузим мента, и погнали.
   Парень, которого назвали Бивис начал усиленно шарить в карманах, потом возмущенно произнес:
   - Батт-Хед, урод, ключи-то у тебя! Ты же за баранкой сидел, когда сюда ехали.
   - Сам урод! - огрызнулся тот, которого называли Батт-Хед.
   Затем вытащил брелок с ключами и пошел открывать багажник. Оставленный без поддержки Вязов тут же сполз на землю и растянулся во весь свой рост.
   - Отстой! - застонал Бивис. - И как теперь такого пельменя поднимать?
   В сердцах он даже пнул лежащего опера, но тот никак на это не прореагировал. Бивис и Батт-Хед, переругиваясь на своем дебильном жаргоне, начали поднимать Виталия. И тут в ход событий вмешался его величество Случай.
   Неожиданно из темени двора на освещенное пространство перед подъездом выступили две фигуры. И самым неприятным сюрпризом для колчедановских парней явилось то, что они были в милицейской форме.
   - Эй, что здесь происходит? - требовательно поинтересовался один из блюстителей порядка.
   - Все нормально, мужики, - отозвался Батт-Хед. - Кореш у нас нажрался, хотим его, типа, домой отвезти.
   Милиционеры подошли уже вплотную.
   - А ну, погодь! - распорядился один из них. - Кажись, личность вашего кореша мне знакомая. Никола, глянь. Это же тот самый опер, за которого нас начальство тогда капитально взгрело. Ну, помнишь, он пацанов с кабелем к нам в райотдел приволок.
   - Точно, он самый, - подтвердил второй. - Может, поквитаемся? Давай его в трезвак сдадим.
   - Интересная мысль, - согласился первый.
   Потом, повернувшись к колчедановским парням, спросил:
   - А вы кто ему будете?
   - Мы - знакомые этого чувака.
   - Документы! - строго потребовал блюститель порядка по имени Николай.
   Парни переглянулись, опустили Вязова обратно на землю. Батт-Хед сказал:
   - Сейчас достану. Они в тачке лежат.
   Он забрался в салон автомобиля на водительское сидение и начал рыться над солнцезащитным козырьком.
   Между тем один из милиционеров нагнулся над лежащим Виталием, внимательно осмотрел его и задумчиво произнес:
   - Ерунда какая-то. Не похоже, чтобы опер был такой бухой. Выхлопа от него практически нет. Сдается мне, что его не в трезвак, а в больницу надо.
   Мотор машины вдруг заурчал. И тут же она, взвизгнув шинами, буквально скакнула назад, отбросив бампером стоящего за ней милиционера. В это самое время на голову второго сотрудника, сидящего на корточках подле Вязова, обрушился мощный удар. Это Бивис, резко вскинув ногу, с силой впечатал каблук ему в лоб. После чего запрыгнул на заднее сидение автомобиля и заорал партнеру:
   - Батт-Хед, гони! Рвем когти!
   Пэпээсники не ожидали нападения, которое на первый взгляд не было ничем обусловлено. Но, к их чести, быстро оклемались от него. Николай, отброшенный задним бампером машины на газон, стонал, но, превозмогая боль, вытащил рацию. А его напарник, мотая головой после оглушительного удара, извлек из кобуры ствол и теперь силился навести его на темный силуэт удаляющейся машины с выключенными габаритами. Наконец, ему это удалось сделать, и в тишине двора загрохотали выстрелы.
   Роковой для Батт-Хеда стала последняя, восьмая пуля в обойме. Пробив дыру в заднем стекле, она невероятно точно для стрельбы в такой ситуации вошла в центр подголовника водительского кресла. Переход Батт-Хеда из состояния живого человека в мертвого произошел мгновенно. С разможенным черепом он рухнул на рулевое колесо, направив машину на помойку. Сначала раздался характерный удар металла о металл. Потом один из контейнеров рухнул на капот иномарки и со скрежетом заскользил по ней, засыпая машину зловонными отходами.
   Стрелявший милиционер поднялся с тротуара и подошел помочь своему сбитому автомобилем товарищу, поэтому не увидел, как в обгаженном "мерсе" открылась задняя дверь, и из салона выбрался Бивис. Тот, поскользнувшись на склизких отбросах, сначала упал на колени, а потом, прихрамывая, принялся улепетывать в сторону ближайших кустов.
   ЧАСТНОЕ РАССЛЕДОВАНИЕ
   О происшествии я узнал еще ночью. Пэпээсники сказали приехавшей на место группе, что знают Виталия и сообщили где он работает. Старший группы позвонил в нашу дежурку. Дежурный связался с Петровичем, а тот уже со мной.
   Я мирно дрых в своей постели и, разбуженный ночным звонком, уже собирался отматерить телефонного хулигана. Однако когда снял трубку и услышал голос начальника, сообщившего, что в стельку пьяного Виталия нашли на месте перестрелки ментов с бандитами, растерялся. Раздражение мигом исчезло, как и остатки сна.
   - Владимир Петрович, да вы что?! - возмутился я. - Вы Вязова когда-нибудь пьяным видели?! Он может выпить сколько угодно, но внешне всегда остается трезвым. Вы помните, чтобы Виталий хоть раз валялся как свинья? Нет. И я не помню. Тут явно что-то не так. Где он сейчас находится? Скажите, я немедленно съезжу туда и все выясню.
   - Вместе съездим! - заявил начальник. - Заводи машину и рули ко мне домой.
   В больнице, куда доставили Вязова, Петровичу удалось переговорить с дежурным врачом. Тот рассказал, что в организме Виталия обнаружили сильный наркотик, типа ЛСД, и высказал мнение, будто нашему коллеге сильно повезло. Попади он в руки медиков на несколько часов позже, и еще не известно остался бы в живых или нет. И меня, и Петровича такая информация привела в полнейшее замешательство. Вязова можно было заподозрить в пристрастии к женщинам, к работе, но только не к наркотикам.
   - Игорь, ты понимаешь что-нибудь? - спросил меня начальник.
   - Еще нет, но я знаю человека, который нам все объяснит.
   - И кто же он?
   - Она. Ирина Гуревич, референтша Колчедана. Именно к ней вечером ездил Виталий.
   - Ты знаешь, где она живет?
   - Нет. Но это нетрудно выяснить.
   - Верно. Поехали в райотдел.
   В райотдельской дежурке мы с Петровичем пробили адрес Ирины, вооружились и отправились к ней домой. Несмотря на то, что наш начальник часто практиковал потогонную систему, не скупился на взыскания и разносы, его стоило уважать за то, что он не отсиживался в кресле, когда дело принимало крутой оборот. Хотя на квартире Ирины мы могли вполне напороться на сопротивление колчеданоских гоблинов, он отправился туда со мной.
   Но никакого сопротивления мы не встретили. Дверь в квартиру нам попросту не открыли. И все уловки, типа инсценирования протечки, представлялись в данном случае бесперспективными. Похоже, что дома действительно никого не было. Однако настораживал один нюанс. Входная дверь слишком легко ходила в коробке. Создавалось впечатление, что она захлопнута на собачку, а это в нашей стране для людей оставляющих квартиру без присмотра на ночь нехарактерно. Петрович почесал в затылке, а потом решительно позвонил соседям.
   После сложных переговоров через дверь, длившихся около четверти часа, соседи открыли и оказали нам всестороннее содействие. Сосед самолично сбегал в гараж и приволок кувалду, называемую в шоферской среде "тещей". Перед таким инструментом не устоит и металлическая дверь, весь вопрос во времени. Но нам хватило лишь пары ударов, чтобы собачка выскочила из замка. Путь в квартиру был открыт. Но лучше бы я в нее не заходил.
   Вид искаженного асфиксией, мертвого лица Ирины Гуревич с вывалившимся языком произвел на меня очень неприятное психологическое воздействие. И хотя я погибшую сильно не разглядывал, поскольку Петрович быстренько вытолкал всех на лестничную площадку, чтобы не затаптывали следы, впечатление отложилось.
   Мы вызвали от соседей дежурную группу, дождались ее и попросили эксперта провести осмотр повнимательней, сказав, что подозреваем будто в этой квартире траванули сильнодействующим наркотиком нашего коллегу. Вскоре тот сообщил, что наша версия подтверждается. На столе он обнаружил кружку, внутри которой кроме остатков кофе были видны странные хлопья, но сказал, что заключение сможет дать после дополнительного специального исследования.
   В делах и заботах время пролетело незаметно, наступило утро. Петрович забеспокоился, что личный состав останется без него, как овцы стада без пастуха, и отправился в райотдел. А я поехал к Жанне чтобы собрать для находящегося в больнице Вязова туалетные принадлежности и кое-какие вещи.
   В последнее время, когда Жанна активно занялась коммерческой деятельностью и особенно после того, как начала сожительствовать с Вязовым, она почти бросила пить. Поэтому, застав ее уже изрядно нализавшейся с утра, я удивился. Впрочем, в эту ночь произошло столько разных событий, что я не стал концентрировать внимание на состоянии дамы. Просто сообщил, что Виталий в больнице и попросил собрать для него все необходимое. Однако Жанна не тронулась с места и с ухмылкой на лице спросила:
   - И какое же несчастье случилось с нашим дорогим мальчиком? Упал с кровати и повредил член?
   - Жанна, давай без пошлостей. Виталия отравили. Он едва жив остался. Может быть, до сих пор находится без сознания.
   - Значит, повезло мне. Не придется греха на душу брать. Я уже было решила сама с ним расправиться, когда заявится.
   - Жанна! Возьми себя в руки!
   - А ты, Игорь, на меня не ори. И не учи жить. Дружка своего, кобеля бессовестного, поучи. Не иначе, как его шлюха какая-нибудь и траванула. Не так ли?
   Возразить мне было нечего, но и подтверждать ее версию тоже не хотелось. Поэтому я миролюбиво предложил:
   - Ладно, потом поговорим, когда проспишься и протрезвеешь. Я тебе все подробно расскажу. А сейчас, извини, тороплюсь. Давай я сам соберу то, что нужно ему в больницу. Ты мне просто покажи, где его вещи лежат.
   - Ну, пойдем в комнату. Я тебе и еще кое-что покажу. Например, порнофильм один, очень интересный.
   - Я что сексуальный маньяк, чтобы порнуху с утра смотреть, да еще в такой момент.
   - Не волнуйся, Игорек, это кино тебе понравится.
   Не слушая моих возражений, Жанна взяла со стола пульт и включила моноблок. На экране появились не особо отчетливые, но все же узнаваемые лица Виталия и Ирины Гуревич. Несколько минут я, не отрываясь, наблюдал, как Вязов и референтша с упоением занимались любовью. Ирочка явно была большой мастерицей в сексуальных утехах. У нее оказалось весьма красивое тело, которое буквально танцевало в постели, все время находясь в движении. Оно сладострастно извивалось, то взымая вверх, то опадая вниз, и делая это с какой-то распутной грацией, невольно завораживающей взор. Учитывая, что совсем недавно я видел ее тело, правда, одетое, в нелепой позе безжизненно валяющееся на ковре, наблюдать его на экране полное сил и страсти было горько.