Злотников Олег. Бутлегеры

   В общем, задание опера катала выполнил. Когда на следующий день он давал подробный отчет и рассказывал Конькову о ходе игры, то все недоумевал на каких языках разговаривали его недавние партнеры-соперники - Бивис и Вова. Особенно его удивило, что, ругаясь, они не крыли друг дружке по матушке или фене, а называли совсем не обидными словами. К примеру, Вова с презрительным выражением лица обзывал Бивиса "чайником", а на воровском жаргоне название данного сосуда означает - друг, приятель.
   - А Вова за что у вас сидит? - поинтересовался я у Конькова.
   - Так его ваши же обэповцы из областной управы арестовали. Он этот, как его, на букву "х", короче.
   На язык сразу запросилось что-то совсем неприличное, но я выдвинул другую версию:
   - Художник?
   - Нет. Черт, забыл как его назвали.
   - Хакер? - сделал я еще одну попытку угадать.
   - Точно! Он самый, холера такая. Короче, этот Вова залез в компьютерную сеть какой-то крупной фирмы, перевел оттуда на свой счет кучу бабок, а чтобы скрыть свою проделку, устроил фирме Чернобыль.
   - Чего?! - изумился я.
   - Чернобыль. Мне ваши обэповцы объяснили, что так называется компьютерный вирус. Вот Вова этим вирусом и заразил север в данной фирме. Теперь там боятся его выключать. Говорят, если выключить север, то вирус все программы сожрет.
   - Не север, а сервер, - улыбнулся я. - Придется поработать над твоей компьютерной безграмотностью.
   Относительно некоторых из упомянутых Юркой терминов компьютерного слэнга я был в курсе и объяснил их ему. Например, "mast die" - "должен умереть", так в шутку называют систему "Windows 95" за ее ненадежность. "Ламер" - это "чайник", который считает себя хакером. "Не пингуй меня за ламера" я перевел Конькову как "Не держи меня за фраера", а "недопаченный", как "недоделанный".
   Пока объяснял, Юрка взглянул на часы и решил, что пришло время пить "херши", вернее чай. Чай по изоляторской рецептуре я уже пробовал, от него сводит скулы и сердечко начинает биться с повышенной частотой, поэтому отказался от угощения и хотел было уже попрощаться, но Коньков меня остановил:
   - Подожди Игорь. Самого-то главного я тебе не рассказал.
   Я снова опустился на стул и приготовился слушать самое главное.
   - Утром Бивис подкатил к Тарасу и поинтересовался, есть ли у того дорога. На что пахан ответил, что хата считается лунявой, если у нее нет дороги.
   - Подожди, объясни нормально, что сие означает.
   Теперь уже Юрке пришлось переводить мне. Оказалось, что "дорога" это связь с волей, и позор тюремной камере, ее не имеющей.
   Кивнув, я попросил Конькова рассказывать дальше, только уже в переведенном варианте. И он поведал, что Бивис написал мочой записку своей знакомой, чтобы она передала ему в СИЗО деньги для уплаты карточного долга. Записку Тарас передал одному контролеру, который раньше уже оказывал за деньги курьерские услуги подследственным. К счастью, находившийся в камере катала был настороже и сумел предупредить Конькова о "маляве". Опера негласно подменили записку в кителе контролера на чистый листок, потом прогладили ее утюгом, в результате чего на бумаге проступила надпись буровато-желтого цвета. Юрка дал мне возможность ознакомиться с посланием, и я выяснил, что Бивис просит какую-то Риту загнать, но только не в ломбард, подаренное ей колье и еще связаться с Колчеданом, чтобы помог с деньгами.
   Это было уже действительно интересно. Мы договорились с Коньковым, что он обратно поменяет чистый листок на записку и поможет взять контролера под наблюдение, чтобы узнать куда тот отправится.
   По такому случаю я даже выпил юркиного наикрепчайшего чая, после чего поехал в райотдел.
   Петрович сумел договориться с оперативно-поисковым управлением об установлении за контролером наружного наблюдения. Ребята четко довели объект до адреса, а потом уже Риту сопроводили до оживленного пятачка в центре города, где вечно толкутся мужики с картонными объявлениями "Дорого куплю золото". Там мы ее и задержали в момент совершения сделки. Как бы совершенно случайно. Потом привезли подружку Бивиса к себе в райотдел и стали пудрить ей мозги будто колье, которое она хотела продать, с квартирной кражи. Рита не стала запираться и тут же заявила, что данное ювелирное изделие ей подарил несколько дней назад ее "бой-френд" Бивис. Колье мне сразу же показалось знакомым, только я поначалу никак не мог вспомнить, где его видел. И вдруг меня осенило. Мать честная, так я же видел точно такое в стенном сейфе Колчедана! Я разыскал фотографии, которые мы сделали, когда проводили у него обыск. Есть! Данное колье было запечатлено на одном из снимков.
   Привязка Бивиса к Колчедану получалась весьма наглядная, да и Рита вскоре созналась, что "бой-френд" попросил ее обратиться к господину Пахомову за финансовой помощью.
   СЛЕДОВАТЕЛЬ С ЦВЕТАМИ
   Вязов был немало удивлен. Но не факту появления в его палате прокурорского следователя Муромовой, а тому, что Галина Матвеевна заявилась не с бумагами, а с цветами.
   - Здравствуйте, Виталий Иванович, - сказала она. - Я пришла вас поздравить. С вас сняты все обвинения.
   - Приятно слышать, Галина Матвеевна. Я же вам обещал, что так и случиться, а вы не верили.
   - Потому и пришла сегодня. Честно говоря, я была уверена в вашей причастности к убийству Гуревич. А теперь, в знак признания своей ошибки решила навестить вас и пожелать скорейшего выздоровления. Это вам, сообщила Муромова и положила цветы на одеяло Виталию.
   - Спасибо большое. В жизни не слышал, чтобы следователь приносил обвиняемому цветы, - ухмыльнулся Вязов.
   - Я бы тоже не поверила, если мне кто-нибудь такое рассказал. Поэтому и вы, Виталий Иванович, никому не говорите, пусть это останется между нами.
   - Никому не скажу! - заверил Виталий. - Присядьте, пожалуйста. Просветите, что же такое произошло со времени нашей предыдущей встречи?
   Галина Матвеевна прошлась по палате, собираясь с мыслями, потом опустилась на стул и начала рассказывать:
   - Знаете, много всего случилось. И главным образом благодаря вашим коллегам. Видимо, Виталий Иванович, они вас очень ценят, поскольку сделали все, чтобы найти настоящих преступников. Раньше я с долей предубеждения относилась к обэповцам, а теперь убедилась, что они умеют здорово работать. Не знаю, как и где они добывали оправдывающие вас факты, но я просто поражалась каким образом им это удается. Сначала ваш начальник позвонил и сообщил, где скрывается участник преступления по кличке Бивис. Потом он приехал лично и рассказал о наличии в квартире Гуревич видеокамеры. И каждый раз его информация подтверждалась. А позавчера приехали двое других ваших коллег - Павел и Игорь. Они привезли ко мне подружку Бивиса и изъятое у нее колье. Она дала показания, что данное ювелирное изделие он подарил ей на следующий день после убийства Гуревич. Ваши коллеги сказали, что раньше колье принадлежало Пахомову. Я вызвала его и предъявила на опознание ювелирные изделия, которые были изъяты у вас, между которых поместила и колье. Пахомов заявил, что колье подарил Ирине Гуревич незадолго до ее гибели. На основании, обнаруженной в квартире убитой, видеозаписи, показаний Пахомова и сотрудников милиции, я уже смогла предъявить обвинение Бивису. И главное, как вы опера говорите, сумела расколоть его. Он сознался и в соучастии в убийстве Гуревич, и в том, что похитил у нее колье, и в том, что, воспользовавшись вашим беспомощным состоянием, подложил вам драгоценности, чтобы направить следствие по ложному пути. Вот так, Виталий Иванович, в вашей реабилитации есть и моя заслуга.
   - Спасибо вам большое, Галина Матвеевна. Какое счастье, что в прокуратуре есть такие душевные женщины, - улыбнулся Вязов. - И должен заметить, что расследование вами проведено просто блестяще!
   Как истинный джентльмен, Виталий был галантен и не скупился на комплименты Муромовой. Но для него в ее рассказе не было почти ничего нового. Мы регулярно по ночам общались по телефону, и я держал его в курсе расследования. Более того, Галина Матвеевна пребывала в неведении относительно многих моментов, связанных с этим делом, но известных Виталию. Например, она не знала, что Бивис с такой легкостью сознался ей в грехах из-за проигрыша в карты. Не ведала она, что Колчедан через адвоката выразил Бивису свое недовольство за крысятничество с колье и отказался помочь ему с оплатой карточного долга. Пребывала в неведении относительно тонкой работы с задержанным в камере, организованной операми СИЗО и осуществлявшейся через пожилого каталу. Не имела понятия, что Коньков самолично предупредил Бивиса, что если тот не покается чистосердечно следователю, то он и пальцем не шевельнет, когда того будут петушить в камере за карточный долг.
   Но главное - результат. Преступник сознался и находится в тюрьме, а невинный Вязов обелен перед согражданами и находится на свободе.
   В ДЕЛАХ И ЗАБОТАХ
   Возвращение Виталия на работу произошло буднично. Просто пришел человек и сел снова на свой стул. То ли он никогда не верил, что вполне мог бы сидеть теперь в другом месте, то ли просто не хотел думать, что спасла его по сути дела случайность - включенная видеокамера в квартире Ирины, в общем, никакой радости в нем по поводу счастливого избавления от казенного дома не замечалось. Посему я даже не стал ему предлагать обмыть возвращение.
   Первым делом Вязов взял у секретарши дубликаты ключей и тщательно обследовал содержимое своего сейфа. После чего произнес:
   - А материалов по Кедровскому гидролизному действительно нет.
   Немного помолчал, подумал и изрек:
   - Какой же я дурак!
   - Что-то я не вижу взаимосвязи между твоим "ай кью" и пропажей документов, - заметил я.
   - Все оказалось проще пареной репы, и я должен был догадаться об этом раньше. Смотри, какая получается интересная цепочка. Сначала жулики из "заводского" ОПС завладевают акциями Кедровского гидролизного завода на основании поддельного постановления судебного пристава и устанавливают свой контроль за данным предприятием. Затем они узнают, что об их афере стало известно и ОБЭП уже изъял фиктивные документы у реестродержателя. После чего решают устроить мне ловушку с использованием Ирины. Она приглашает меня к себе домой, отключает с помощью наркотика, вытаскивает ключи от сейфа и передает их жуликам. Те забирают документы из нашего кабинета и тем самым легализуют смену собственника акций. Кто сейчас сможет доказать поддельное было постановление судебного пристава или нет? Милиция его официально изъяла, а теперь там его нет. Соответственно, на нет и суда нет. Все, круг замкнулся. Акции остаются у жуликов на законном основании.
   - М-да, дело дрянь. Реестродержатель и судебный пристав в сговоре с жуликами. Получается, что никто кроме нас не заинтересован в распутывании данной аферы. Но мне очень интересно кто именно забрал документы. Постороннему человеку это было сделать непросто. У тебя в сейфе такой бардак, что, наверняка, ему понадобилось время, чтобы найти нужные материалы. Да и вообще, посторонний человек в райотделе в ночное время, скорей всего, не остался бы незамеченным.
   - Вот где собака зарыта! Игорь, ты уловил главное - документы взял кто-то свой. И я считаю, что это тот же самый человек, который сливал Зубарскому информацию о наших действиях против него.
   - Обложили со всех сторон, - констатировал я.
   - Тем хуже для них. Они меня разозлили. И лучше бы они этого не делали, - мрачно заметил Вязов.
   Зная упертую натуру товарища, я понял, что он "завелся", и кое-кому теперь здорово непоздоровится.
   Однако человек предполагает, а начальство располагает. Только Вязов начал обдумывать, как разобраться со своими недругами, как в кабинет заглянул Петрович и попросил зайти к себе.
   - Владимир Петрович, у меня материалы по Кедровскому гидролизному из сейфа сперли, - проинформировал шефа Виталий.
   - Если по мафиозным бабам шататься, то не только материалов, но и яиц можно лишиться. Я сразу понял, что не просто так она тебя наркотой накачала, только не мог догадаться с какой целью. Сейчас все ясно.
   - И что теперь делать? - спросил Вязов.
   - А то ты не знаешь?! - возмутился начальник. - Работать, показатели выдавать - вот что! Материал по гидролизному заводу у тебя был зарегистрирован? Нет. Ну и забудь о нем. Нас спрашивают не за борьбу с мафией, а за уголовные дела. Пока ты в больнице кантовался, работа по фальсифицированной водке совсем пришла в запущение. Хватит прохлаждаться! Идите и, кровь из носу, к концу недели выдайте мне результаты по своей линии.
   Петрович был прав. Борьба с мафией - дело нужное, дело важное, но с нас спрашивают не за нее, а за противодействие производителям и продавцам "зеленого змия". А те явно расслабились, пока мы решали вязовские проблемы. Пришла пора о себе напомнить.
   Мы организовали рейд. Шашки наголо! Звенит в ушах лихая музыка атаки. На киоски рысью арш! Молодые отчаянные бэп-мобовцы, подобно кавалерии Мюрата, вносили в ряды киоскеров смятение и панику, а я и Вязов, как старая гвардия, довершали разгром, протоколируя выявленные нарушения. Все шло по отработанной накатанной схеме, пока в одном из киосков не напоролись на неожиданный сюрприз. То, что обнаруженная в нем водка делалась ключницей, не оспаривали даже владельцы торговой точки. А вот, что за дополнительный торговый знак в виде "Веселого Роджера" нанесен на этикетки бутылок, они не могли объяснить. Зато мог объяснить я. Поскольку сам же его и рисовал, когда мы первый раз изымали эту водку у азербайджанцев, которых нам сдал Мамед.
   Получалась какая-то мистика. Изъятая и уничтоженная водка непонятным образом воскресла вновь в первозданном виде. Вязов тоже немало удивился, когда я показал ему нарисованные мною на этикетках черепа над перекрещенными костями. Только он всегда искал мистическому явлению рациональное объяснение, и сразу сообразил, кто нам его даст.
   С недавних пор весь изъятый нами фальсифицированный алкоголь поступал на склад УМТ и ХО, которым заведовал Бруевич. Виталий предложил съездить к нему и выяснить, каким образом бутылки с его склада могли оказаться в торговой сети.
   Бруевича на складе не оказалось. Но зато там была то ли кладовщик, то ли бухгалтер по имени Галя, которая честно и откровенно высказала нам все, что она думает о своем шефе:
   - Послал бог начальничка. К каждому пустяку придирается, а сам в нашем деле ни буб-бум. Одно слово, блатной. Назначить-то его назначили, а как он работать будет, никто не подумал. Недавно начальник УМТ и ХО не выдержал и на оперативке его отчитал за тупость. Привел такой пример: из Краснотурьинска прислали телеграмму "Просим Вас выслать крылья для ГАЗ 21031". Бруеевич шлет им другую телеграмму - "Уточните, правые или левые?", Из Краснотурьинска: "Левые". Бруевич: "Уточните, задние или передние?", Из Краснотурьинска: "Задние". Бруевич: "У нас на складе крыльев для ГАЗ 21031 нет". Ну не дурак ли, право слово?!
   - Галочка, - легонько похлопал женщину по руке Вязов, Начальник-дурак - это же так здорово! Это самый лучший на свете объект для шуток. Вот, к примеру, недавно в сериале "Детектив Нэш Бриджес" я видел схожую ситуацию. Там в отдел по расследованию убийств назначили туповатого начальника, так сотрудники прикалывались над ним тем, что каждый день меняли ему ботинки на полразмера меньше, а он не мог понять, почему обувь жмет.
   - Здорово! - восхитилась женщина. - Ну-ка, поговорю я с девчатами с вещевого склада, мы нашему Бруевичу такую же подлянку устроим.
   В благодарность за ценную идею дама откровенно рассказала нам, что по указанию нового генерала вся изъятая водка отправляется на переработку в некую фирму "Ландыш", которая, согласно договора, обязуется делать из нее средство для мойки автомобильных стекол с одноименным названием. Теперь на склад зачастили какие-то мордовороты, которые в кабинете у Бруевича перетирают с ним свои дела, а потом вывозят водку в неизвестном направлении. Сотрудница склада даже отксерила нам копию договора, при одном взгляде на который нам тут же стало ясно, что фирму "Ландыш" с тем же успехом можно было назвать "Рога и копыта", поскольку по сути своей они близнецы-сестры.
   Вместо того чтобы плюнуть и забыть на совершенно бесперспективную для расследования аферу с хищением акций Кедровского завода, он с упрямством снова принялся ее распутывать и восстанавливать материалы. Петрович придерживался того же мнения, как и я. Он предупредил Виталия, что тот может заниматься похитителями акций вместо хобби, но на содействие и помощь пусть не рассчитывает и помнит о повышенном спросе с него за показатели. Вязов принял эти условия, но нашел поддержку в РУБОПе, где его делом заинтересовались и предложили поработать над ним вместе.
   Последнее время застать Виталия на рабочем месте было практически невозможно, он целыми днями мотался по городу с рубоповцами, что-то изымая, кого-то опрашивая. Я в их дела не лез, поскольку, не поднимая головы, корпел над приведением в божеский вид литерного дела по алкоголю.
   Причина моей усиленной бумаготворческой работы заключалась в грядущей министерской проверке. Они случаются не чаще, чем раз в пять лет, а потому высокие руководители относятся к ним весьма ответственно. Загодя начинают нагнетать друг на дружку напряжение фразами, типа: "Слыхал, после инспекторской проверки МВД в Красноярске 60 человек сняли, а в Кемерово 70?" После этого большие начальники, переживая за свои кресла начинают по вертикали шпенять подчиненных, чтобы те наводили марафет в делах, на случай, если столичным гостям вдруг взбредет в голову в них заглянуть. Нас простых оперов на земле не волновали ни министерские, ни марсианские проверки. Дальше фронта не отправят, дальше Урала не сошлют. Но из уважения к Петровичу отнеслись с пониманием к важности задачи и на совесть занялись писаниной. В связи с особой актуальностью президентского Указа № 1199, заведомо предполагалось, что проверяющие обратят особое внимание на организацию борьбы с "суррогатом", поэтому наш шеф персонально провел со мной беседу и объяснил, каким ему видится литерное дело по алкоголю.
   Виделось оно ему чересчур идеально, как в сказке. А мне пришлось сказку делать былью и вместо обычных справок о проделанной работе писать целые рефераты с таблицами и диаграммами. Если бы здравомыслящий человек сумел вникнуть в мою белиберду, он наверняка обратил бы внимание на одно существенное несоответствие. С одной стороны кривая наших успехов по борьбе с бутлегерами на протяжении последних пяти лет упорно поднималась, а в то же время своей широкомасштабной профилактической работой мы сделали в отдельно взятом районе отдельно взятого города выпуск поддельной водки в принципе невозможным. Но Петровичу и всему остальному нашему милицейскому руководству именно так и нужно было. На бумаге у нас действительно выглядело все просто замечательно. Кислород бутлегерам перекрыт по всем направлениям. К примеру, на ликеро-водочном заводе якобы мы совместно с ГНИ ежедневно опечатываем на ночь приборы для измерения и регистрации сырья и объема готовой продукции, которые находятся в трубопроводе соединяющий напорный резервуар и автоматы розлива, а так же приборы для учета готовой продукции. (Еще бы знать, как все эти штуки выглядят). Не одну страницу заняло и описание строго учета и контроля, который мы навели на централизованных складах и в торговой сети. В общем, муха не пролетит и ни одной бутылки самопальной водки ни разлить, ни продать.
   Так вот мы и живем. Отчитываемся наверх, что организовали работу идеальным образом, а верх официально уведомляет нас, что выплатил все долги по зарплате. Теперь понятно, почему приходится лапшу из-за границы импортировать. У нас ее столько на уши развешивается, что на всех не хватает.
   ПРЕДАТЕЛЬСТВО ОПАСНО ДЛЯ ЗДОРОВЬЯ
   Удача падает с неба лишь на редких счастливцев. К обычным людям она приходит. Но, чтобы заставить ее нанести визит, нужно много и самозабвенно работать. Как Шлиман, на протяжении 10-ти лет упорно искавший Трою, в реальное существование которой мало кто верил. К Вязову тоже снизошла удача, но то был не счастливый подарок небес, и не вымученная трудовая победа, а скорее - награда за веру в правоту своего дела и компенсация за все неприятности, случившиеся за последнее время.
   В УБОП из НЦБ Интерпола пришел факс, что на территории Греции задержан гражданин России Буздяк и уже решен вопрос о его экстрадиции. Данный господин являлся тем самым судебным приставом, который осуществлял изъятие акций Кедровского гидролизного завода. У Вязова появился реальный живой участник преступления и ниточка к организаторам аферы. А все потуги жуликов не допустить милицию до копания в этом деле и кража ими материалов из вязовского сейфа теперь оказались напрасной тратой времени.
   Виталий не скрывал своей радости. Он охотно демонстрировал факс и превозносил работу греческой полиции. Я не разделял его восторгов относительно греческих копов, поскольку они все же позволили русским бандитам пустить корни на земле Эллады. В результате, едва кого-то из серьезных наших жуликов начинают прижимать в России, так те сразу вострят лыжи в сторону Пелопонесского полуострова. В Греции в разное время нашли себе пристанище, такие известные в криминальной среде господа, как Солоник, Татаринов, Селиверстов и многие другие. И все же греческую правоохранительную систему стоило похвалить. Быстрота, с которой она сумела организовать экстрадицию Буздяка, просто поражала. Уже через пару дней Вязов сообщил, что завтра в наш аэропорт прилетает самолет с задержанным на борту, и нужно ехать его забирать.
   Мне сразу показалось странным, что в аэропорт за Буздяком мы отправляемся только вдвоем с Вязовым, или, вернее, втроем, если считать водителя нашей служебной машины. К чести Романа надо сказать, что он не ограничивал свои обязанности только кручением баранки и содержанием машины в исправности, но и охотно помогал операм утихомиривать буйных задерживаемых. Заехать кому в ухо или торец он умел, и любил это дело. В кино международных преступников обычно перевозят в сопровождении группы силового прикрытия. Но поскольку кино и жизнь - разные вещи, а опыта подобных процедур у меня попросту не было, то я постеснялся демонстрировать свою неосведомленность и расспрашивать Виталия о деталях.
   Нашу "шестерку" пропустили на территорию аэропорта, и мы подрулили к самому трапу приземлившегося самолета. Двое спецназовцев вывели из лайнера Буздяка и передали нам, попросив Вязова расписаться в какой-то бумажке. После чего вернулись обратно на борт.
   - Мы задержанного одни повезем? - спросил я Виталия.
   - Ерунда, справимся, - отмахнулся он. - Раньше, когда ОМОНов и СОБРов не было, опера вообще бандитов на трамваях доставляли, и ничего.
   "Жираф большой, ему видней", - решил я, имея в виду Вязова, на котором лежала основная ответственность за перевозку Буздяка.
   Однако, чем дальше, тем больше поведение Виталия меня удивляло. Он вел себя, как будто мы везли не доставленного из далекой Греции преступника, а мешок картошки из соседней деревни. Неожиданно Вязов высказал намерение заскочить по пути на какую-то базу и приобрести там титановый радиатор отопления.
   - Отвезем задержанного, и съездишь, - не согласился я.
   - Ага. Даст Петрович машину по личным делам кататься! А Жанна мне давно уже из-за этого радиатора всю плешь проела. Да тут рядышком. Потеряем пять минут, ничего страшного, зато большая забота с головы свалится.
   Я промолчал. А молчание, как известно, знак согласия. Мы отправились за радиатором. Съехали с трассы и повернули в сторону небольшого поселка, на окраине которого и находилась нужная база.
   Когда подъехали к ней, Вязов вышел из машины и потопал к проходной. Буздяк, который до того вел себя довольно флегматично и помалкивал в тряпочку, подал голос:
   - Отлить можно?
   Оснований издеваться над мочевым пузырем задержанного у меня не было. Но для страховки я достал табельный "Макаров", демонстративно передернул затвор, досылая патрон в ствол, потом убрал пистолет обратно в подмышечную кобуру и строго предупредил:
   - Гляди. Если рыпнешься бежать, стреляю без предупреждения.
   Затем выбрался из машины и помог вылезти Буздяку. Вокруг не было ни души, что избавляло задержанного от поиска укромного места для оправления естественной надобности. Он просто сделал несколько шагов от автомобиля и обильно оросил придорожную траву. Дождавшись, пока Буздяк облегчится и приведет брюки в порядок, я взял его под локоток, подвел к машине и усадил на заднее сидение. После этого хотел сесть сам рядом с ним, но в этот момент с автомобилем начало происходить нечто непонятное. Он вдруг заурчал мотором, мягко тронулся и покатился под горку. Я уже успел поставить одну ногу на порожек, но влезть в машину у меня не было никакой возможности. Оставалось только держаться за дверку, чтобы не упасть, и глупо скакать на одной ноге, словно катясь на самокате.
   - Рома, стой, твою мать! Ты куда?! Я же еще не сел! - выкрикивал я, отталкиваясь одной ногой от полотна дороги, все быстрее набиравшего ход в обратную сторону.