Злотников Олег. Бутлегеры

   Недоразумения на этом не закончились. Наш дежурный после первого звонка из Калининского быстренько подсуетился и официально доложил о происшествии начальнику РОВД, а неофициально паре-тройке коллег. В результате половина райотдела вскоре была в курсе того, что Вязов организовал банду, промышлявшую кражами цветных металлов и был задержан пэпээсниками на месте преступления. При этом оказал ожесточенное сопротивление и пару милиционеров порезал. Все, кто узнал об этом, кляли Виталия на все лады, называли его подлым оборотнем в погонах, другими нехорошими словами и говорили, что он опозорил честь мундира и наш славный райотдел.
   После оперативки Петрович официально поставил в известность об обстоятельствах происшествия с Вязовым начальника нашей криминальной милиции и неофициально сообщил о том, как отличился его сотрудник в свой первый рабочий день паре-тройке руководителей подразделений. В результате, вскоре вторая половина нашего РОВД знала, как Виталий героически задержал в одиночку злобную банду расхитителей цветных металлов и доставил ее в Калининский РОВД, где два милиционера решили присвоить плоды его победы и при этом даже применили по нему табельное оружие.
   Прошло еще немного времени и обе половины нашего райотдела стали обмениваться ставшими им известными диаметрально противоположными историями. В результате возникла масса горячих споров, в ходе которых стороны обвиняли друг друга в некомпетентности и обменивались насмешками.
   В общем, к приезду Виталия из Калининского РОВД, страсти в отношении его персоны разгорелись нешуточные, да еще и факт возвращения Вязова на службу вызвал большой ажиотаж. Когда он проходил по коридорам, люди указывали в его сторону пальцами, перемигивались и перешептывались. Впрочем, сам Виталий со слоновьим спокойствием воспринимал свою популярность, а скорей всего попросту не заметил ее.
   Я был на месте, когда он приехал и зашел в кабинет, поэтому, после обмена приветствиями, не удержался и попросил:
   - Расскажи, что с тобой утром приключилось?
   - Да, ерунда. Ничего особенного, - отмахнулся он. - Петрович у себя? Надо ему доложиться, что прибыл и приступил к исполнению служебных обязанностей.
   - Был у себя, - кивнул я. - Зайди.
   Отсутствовал Вязов довольно долго.
   - Ну, как прошла встреча с начальством? - поинтересовался я.
   - На высшем уровне!- усмехнулся он. - Сначала я получил первый на новом месте нагоняй за проявленную утром инициативу. Потом рассказал свою одиссею по заграницам. Затем состоялся небольшой разговор по душам. Ну и в завершение получил напутствие отрабатывать ударным трудом оказанное мне доверие.
   Начать отработку оказанного руководством доверия в этот день у Виталия не получилось. Наш кабинет вскоре стал местом настоящего паломничества. Постоянно кто-нибудь из коллег заходил поприветствовать Вязова и поздравить его с возвращением. Большинство из визитеров считали своим долгом немного посидеть, поговорить, выкурить сигаретку. В результате очень скоро в кабинете образовался густой смог, а Виталий устал отшучиваться относительно своего утреннего приключения и причин, побудивших его снова встать под знамена доблестной российской милиции. Но эти незначительные неудобства выглядели пустяками на фоне теплого приема, оказанного Вязову ребятами. Он в полной мере смог ощутить, что ему здесь рады, что его помнят и ценят. Однако коллектив настойчиво давал понять своему блудному товарищу, что тому следует проставиться по случаю возвращения. А когда известный "прикольщик" Паша Бородянский вместо дежурного розыгрыша неожиданно сказал чистую правду о причитающихся Вязову деньгах, несоблюдение традиции вливания в коллектив стало бы со стороны Виталия просто кощунством.
   Знаменитая горбачевская перестройка, столь радостно одобренная всем миром, на практике для российских милиционеров означала, что работы им значительно прибавилось, а зарплата убавилась. Причем, выплата последней превратилась в настоящую лотерею. Дело в том, что, так называемое, денежное довольствие сотрудникам органов внутренних дел перестали выдавать полностью и в срок. Никто не знал, когда и в каком объеме оно поступит в кассу. В связи с тем, что предыдущая зарплата разлеталась со скоростью, выпущенной на волю стаи птиц, следующей ждали, как манны небесной. И все постоянно гадали когда ее будут давать, полностью или нет? Разгадку искали в газетных гороскопах, в кофейной гуще и снах, но самым надежным источником информации относительно денежного довольствия у нас в отделении считался Бородянский. Он регулярно флиртовал с девочками из бухгалтерии, поэтому получал информацию, если не из первых рук, то близко к ним. Паше беззастенчиво злоупотреблял своей репутацией знатока. Для его извращенной фантазии по части всевозможных розыгрышей открывалось богатейшее поле деятельности. Уже не один год все наше отделение с регулярностью поражений российских сборных на спортивных аренах попадалось на шутки Бородянского, связанные с выплатой денег.
   Он мог с выпученными глазами пробежаться по кабинетам и оповестить, что секретарша сейчас будет выдавать пайковые за прошлый месяц, нужно идти занимать очередь. Или мог тихонечко шепнуть кому-нибудь персонально, что ему одному выписали санаторно-курортные за прошлый год, и нужно их получить, не вызывая зависти и раздражения остальных. Как правило, результат его сообщений был один: сначала сотрудники вприпрыжку бежали за деньгами, а потом, узнав, что их нет и не придвидится, понуро возвращались и долго материли смеющегося Пашку. Но те немногочисленные исключения из правила, когда Бородянский действительно давал верную информацию, поддерживали его репутацию сведущего человека и заставляли всех остальных попадаться на удочку вновь и вновь.
   В этот день Пашка, поздравив Вязова с возвращением в органы, сообщил будто бы у него на депоненте лежат пайковые за прошлый год и он может хоть сейчас получить их в кассе. Виталий, отлично помня такие приколы, скептически усмехнулся и посоветовал Бородянскому сменить репертуар. Пашка в своем стиле начал надувать щеки, выпучивать глаза и бить себя в грудь, доказывая, что на сей раз он говорит только правду и ничего кроме правды. Несколько ребят, находившихся у нас в кабинете, с любопытством уставились на Вязова, ожидая его реакции. Положение у Виталия было дурацкое. Примерно, как в цирке, когда клоуны вытаскивают тебя на арену и начинают выставлять на посмешище. Что бы ты не сделал, над тобой все равно будет ржать весь зал. Но Вязов красиво сумел выйти из щекотливой ситуации. Он жестом остановил поток красноречия Бородянского и произнес:
   - Павел, ты меня знаешь, я тебя знаю, чтобы у нас не возникло потом взаимных обид и претензий, договоримся на берегу. Если я получаю сегодня деньги с депонента, то все вместе пропиваем их. Если окажется, что это шутка и денег мне не выдадут, то я покупаю только выпивку, а закуска за твой счет.
   Все присутствующие перевели свои взоры на Бородянского. Никто не сомневался, что тот угодил в вырытую им самим яму-ловушку, и было очень интересно, как он станет из нее выбираться. Не моргнув глазом, Бородянский заявил:
   - Договорились!
   Достигнутое соглашение было встречено всеобщим шумным одобрением. Но теперь, когда определились за чей счет будет банкет, оставалось еще получить санкцию на его проведение у начальника.
   У Петровича с чувством юмора было все в порядке. Он и сам неоднократно попадался на пашкины шутки, поэтому с энтузиазмом воспринял известие, что тот сам может угореть при попытке разыграть Вязова. По такому случаю согласился на пьянку во вверенном подразделении и даже отменил вечернюю оперативку.
   Таким образом, возвращение Вязова прошло по всем правилам. Если кадровые назначения, происходящие в верхах, получают законную силу лишь после утверждения Думой и Советом Федераций, то в низах - после процедуры обмытия. Мы постарались, чтобы ритуал был соблюден и по имеющемуся поводу крепко выпили и закусили. Решением общего собрания коллектива Вязова приняли в свои ряды, а Бородянского реабилитировали за все его розыгрыши. На сей раз его правдивая информация пришлась весьма кстати.
   В общем, посидели душевно. Пошутили, посмеялись, сняли стресс и вывели радиацию из организма. Отдельные несознательные личности требовали продолжения банкета, но Петрович, памятуя о своем начальственном положении, пресек все поползновения на сей счет и строго-настрого предупредил, что все должны быть на завтрашней утренней оперативке. Таким авторитаризмом он малость подпортил окончание вечеринки, но зато компенсировал это организацией автотранспорта, который доставил каждого в лоно семьи еще до полуночи.
   ДОЛГ ПЛАТЕЖОМ КРАСЕН
   На утренней оперативке Петрович обвел взглядом наши опухшие хмурые физиономии и поинтересовался:
   - Как головки? Болят?
   - Вы которые головки имеете в виду, Владимир Петрович? - спросил Бородянский.
   Пошлые шутки неизменно пользуются в ментовке успехом, и на лицах оперов появились слабые улыбки. Медики говорят, что когда люди улыбаются, у них в организме вырабатываются эндорфины, которые способствуют хорошему настроению на гормональном уровне. Однако по кислому виду ребят было заметно, что для поднятия настроения им нужны не эндорфины, а по бутылочке пивка или чего покрепче. Похоже, начальник тоже маялся с похмелья, но поскольку его первейшей необходимостью оставалось недопущение послаблений для личного состава, то завел свою привычную пластинку:
   - Все, шутки в сторону, принимаемся за работу. Напоминаю, что времени у нас на раскачку нет. Результаты хуже некуда, отделение плетется в хвосте. Такое положение вещей не устраивает ни руководство управления, ни руководство райотдела, ни меня. Поэтому я вам ответственно заявляю, что никакого разгильдяйства в отделении не потерплю. Работать будем день и ночь без выходных, пока не выправим положение и не выйдем хотя бы на уровень прошлого года. Если это кого-то не устраивает, я никого не держу. Пишите рапорт и ищите счастье в других подразделениях или на гражданке. А в нашей службе нужно работать, работать и еще раз работать.
   Все это мы выслушивали от начальника по нескольку раз за неделю, поэтому скучающе кивали в так рулад его голоса. Но тут Петрович сменил пластинку и неожиданно заговорил мягко и проникновенно:
   - Парни, я вас прошу, поднатужьтесь. Поскребите по сусекам, поищите у кого чего есть перспективного. Я понимаю, что вы устали. Да только, парни, есть такое слово - "надо". Ну, очень надо! Навалимся всем миром, ликвидируем отставание и передохнем.
   Ежели к нам с душой, то мы завсегда. Ребята мигом перестали мечтать о пиве и принялись заверять начальника, что костьми лягут, но показатели отделения выправят.
   - Вот и славно, - улыбнулся Петрович. - Тогда на работу! Идите дерзайте, пока у вас рабочий настрой не закончился.
   Шеф нашел психологически верный подход к личному составу. Вместо ежедневного взнуздания, возвал к сознательности. Прием удался. Опера под скрип стульев поднимались и направлялись к выходу с настроем оправдать оказанное доверие. Но сюрпризы Петровича на сегодня не закончились. Он, подобно папаше Мюллеру, задержал нас с Вязовым уже в дверях и попросил остаться.
   Когда мы вернулись и уселись возле его стола, начальник пояснил, что ему намедни пришла в голову некая мысль, которую он хотел бы с нами обсудить. После чего начал рассказывать. Начал издалека:
   - В то время, как у нас в стране в результате августовского финансового кризиса произошли необратимые негативные процессы в экономике, углубившиеся обострением криминогенной обстановки в обществе, Министр внутренних дел в своем недавнем выступлении по телевидению обозначил перед службой БЭП три стратегических направления деятельности. Это борьба с коррупцией, с незаконным оборотом алкогольной продукции и с преступлениями экономической направленности в портах. Морей и судоходных рек у нас нет, значит нам проще. Остаются только два направления. По взяткам у нас показатели превышают уровень прошлого года, поэтому борьба с коррупцией обстоит более или менее нормально. А вот с пресечением незаконного оборота алкогольной продукцией - завал. С момента выхода в свет Указа Президента РФ N 1199 за эту линию регулярно спрашивают на всех уровнях и столь же регулярно нас ругают. Так дальше продолжаться не может. Нужно менять организацию работы. И вот, что я надумал. В прошлом вы неплохо работали в паре. Полагаю, если вы вдвоем навалитесь на борьбу с паленой водкой у нас в районе, сумеете поправить положение. Ваш тандем идеально подходит для этой работы. У тебя, Виталий, хорошая хватка - никогда не отпустишь того, в кого вцепился. Хоть в Голландии достанешь и посадишь, как Джавдета. А у Игоря есть склонности к аналитической работе. Придется писать много бумаг, они и пригодятся.
   - Владимир Петрович, у меня своя линия есть, материалы, наработки. Как же с этим быть? - спросил я.
   - У нас все линии важные, Игорь, однако борьба с поддельными спиртными напитками - архиважная! Президент, понимаешь, министр ждут от нас решительных эффективных действий по наведению порядка в сфере оборота алкогольной продукции. Всю Рассею уже, понимаешь, самопалом залили! Нужно в кратчайшее время жуликам, производящим кустарное пойло, кислород перекрыть и сделать так, чтобы "водочные" деньги поступали не в их карман, а в бюджет, чтобы дети получали вовремя пособия, а старики - пенсию! Это ваша прямая, святая обязанность! Все ясно?
   После такого патетического заявления, нам с Вязовым оставалось только вздохнуть и отправиться исполнять новую святую обязанность.
   Мы вернулись к себе в кабинет, сели и закурили.
   - Ну, с чего начнем? - поинтересовался Вязов.
   - С завтрашнего утра, - хмуро отозвался я. - У меня по своей линии куча материалов накопилась, по всем сроки, по всем работать нужно. Попытаюсь закончить сегодня самые горящие.
   - Помочь? - спросил Виталий.
   - Не надо. Ты лучше принимайся за новую задачу. Раз Петрович поручил нам борьбу с бутлегерами, значит, будет за нее спрашивать. Причем, каждый день и не по разу. Когда Президентский Указ N 1199 вышел, у нас, как положено, создали штаб, рабочую группу, закрепили ответственных за этим направлением в каждом подразделении. Сначала все рьяно взялись за борьбу с "паленкой", но сейчас энтузиазм поутих. Мне кажется, имеет смысл начать с организации взаимодействия. Посмотреть какие в других службах есть наработки, информация.
   Виталий ушел налаживать взаимодействие, а я достал из сейфа стопку материалов, разложил их, словно билеты на экзаменах, и принялся гадать за какой браться первым. От трудностей выбора меня избавил неожиданный визитер. В кабинет зашел молодой короткостриженный парень и хмуро спросил:
   - Ты - Вязов?
   Я видел гостя первый раз в жизни, но по типичной для грубой ментовской системы фамильярности сразу сообразил, что передо мной коллега, только, вероятно, из другой службы. И поинтересовался:
   - С уголовки?
   - Точно, - кивнул парень.
   Не обратив никакого внимания на мои дедуктивные способности, он уселся на стул и произнес:
   - Серега.
   Я пожал протянутую руку и тоже представился:
   - Игорь. Только я не Вязов. Вязов вышел. Скоро должен подойти.
   - Ну, вышел и вышел. Мне, в принципе, без разницы кому информацию слить. Мое дело ее передать, а там уж вы, что хотите с ней делайте. Игорь, ты в курсах, что Вязов вчера пацанов с медным кабелем повязал и к нам в Калининский сдал?
   - В курсах, - кивнул я.
   - Короче, пацаны уже на 9 эпизодов раскололись. Оказывается, они уже полгода у нас в районе "цветником" промышляли. Провода тырили, катушки с лифтовых шахт.... И что интересно, сдавали все это добро в один и тот же приемный пункт. Мы сегодня по утряни в этот пункт нагрянули, прошерстили его и обнаружили в нем кучу каких-то алюминиевых колес. У нас в отделе парень один работает, он в армии в танковых войсках служил. Так вот, он сказал, что это не колеса, а катки для танков, и делают их на Машзаводе, который находится на вашей территории. Будете заниматься?
   - Будем! - решительно заявил я.
   Потом, уточнив детали и проводив гостя, отправился к Петровичу.
   К возвращению Вязова подготовительная работа была мною завершена. Получено разрешение начальника взять на два часа служебную машину, собраны в папку бумага и авторучка.
   - Ну, как успехи? - спросил я Виталия, имея в виду результаты его путешествия по кабинетам и службам.
   - А, - пренебрежительно махнул рукой он. - Знаешь, как в застойное время было? Все на словах против войны, а взносы в Фонд Мира никто платить не хочет.
   - Ясно, - кивнул я. - Зато у меня хорошие новости. Поговорка: "долг платежом красен" оправдывает себя. Только что сюда приезжал парень из Калининского ОУР, который дал ценную наводку по нашему Машзаводу. Ты вчера помог соседям, изловил и приволок им пацанов с ворованным кабелем, а сегодня они поделились интересной информацией.
   Виталий улыбнулся и произнес:
   - Я всегда говорил, что нужно делать добро людям, оно возвращается с торицей.
   - Эх, хорошо бы все так думали, - вздохнул я. - Ладно, машина ждет у подъезда. Заедем сначала в пункт по приему цветных металлов, а потом на Машзавод. По пути все расскажу подробно.
   - Послушай, Игорь, боюсь, что на Машзаводе я не смогу тебе помочь. Меня туда попросту не пустят. Я же еще удостоверение не получил.
   И тут я сообразил, что меня тоже не пустят. На заводе понадобится не только удостоверение, но и вторая форма допуска. Пришлось по быстрому внести коррективы в план действий. Поехали мы не вдвоем, а втроем. Взяли еще Витьку Кузнецова, у которого есть соответствующий допуск, и изменили маршрут. Сначала заехали в Управление, чтобы Вязов получил то главное, что отличает мента от обычного человека - ксиву.
   Ребята из ОУР соседнего РОВД в ходе своего визита в пункт по приему цветных металлов нагнали страха на приемщика и опечатали склад. Мы тоже внесли свою лепту: вскрыли склад, измяли для образца один каток, добавили жути приемщику и забрали его с собой. Сидя на заднем сидении автомашины между мной и Виталием, он заметно трепетал, переваривая наши предсказания, что дальнейшая судьба его сложится незавидно. Действительно, кто же не вздрогнет, когда узнает, что своими действиями нанес непоправимый ущерб бронетанковым войскам и подорвал обороноспособность страны. Желая хоть немного искупить вину, приемщик беспрекословно согласился опознать мужика, который по дешевке сдал ему алюминиевые танковые катки.
   Лучшим пропуском на завод оказался, прихваченный нами с собой для образца, каток. Правда, даже не смотря на то, что он был алюминиевый, а не чугунный, таскать его с собой не доставляло большого удовольствия. А пришлось. Сначала к начальнику охраны, потом к начальнику спецотдела, затем к одному из заместителей директора. И везде объяснять, каким образом он у нас оказался. После прохождения каждого кабинета наша делегация увеличивалась. В результате, когда все формальности были завершены, в цех мы направились весьма большой и представительной компанией. Вязов, который очень не любил ходить строем или толпой, тихонько откололся от коллектива и отправился наводить мосты с девушками в бухгалтерии.
   Укрывшись от пыли и грохота производства в кабинете начальника цеха, мы расположились на стульях, и Кузнецов в очередной раз начал объяснять для хозяина помещения цель нашего визита. Он рассказал, что в одном из приемных пунктов нами обнаружена большая партия алюминиевых танковых катков и, что у нас имеются подозрения о причастности к их хищению с Машзавода кого-либо из сотрудников предприятия. Далее Витя предложил начальнику цеха, чтобы тот провел нас по производственным помещениям и показал своих рабочих для опознания их на причастность к краже.
   Я почувствовал, что кто-то сзади тычет мне в спину. Обернулся и встретился глазами с приемщиком. Он тихо шепнул:
   - Это тот самый мужик!
   - Какой мужик? - не врубился я.
   - Который мне катки привез.
   - Где?!
   Когда до меня дошло о ком идет речь, я чуть не свалился со стула. Катки сдал в приемный пункт не кто иной, как начальник цеха! Пришлось второй раз за день по ходу пьесы вносить коррективы в план действий. Чтобы не оставлять опознающего и опознаваемого наедине, я предложил прогуляться по цеху коллегиально, дабы в интересах следствия на месте ознакомиться с технологическим процессом и условиями хранения материальных ценностей. Присутствующие не возражали. Мы, словно важная ответственная комиссия, прошествовали по цеху, придирчиво вглядываясь в чумазые лица работяг и внимательно осматривая поддоны с только что изготовленными катками. Наш свидетель, которому первоначально отводилась главная роль в данной экскурсии, скромно плелся в хвосте процессии, а я изводил начальника цеха дурацкими вопросами: "А, это у вас кран, да?", "А, это станки такие?", "А, это что за штуковина?". Представители завода, вероятно, приняли меня за полного идиота, но поскольку в народе ходят слухи, что в милиции все такие, тактично не вмешивались в мои действия. Кузнецов тоже помалкивал и делал вид, что все происходящее его не касается.
   Постепенно мы дошли до выхода на улицу и тут я, обращаясь к начальнику цеха, сообщил:
   - Вы знаете у нас уже есть подозреваемый в совершении данного преступления. Придется вам проехать с нами, чтобы помочь в установлении его личности и для выяснения обстоятельств хищения им катков с территории Машзавода.
   Начальник цеха попытался было сослаться на большую загруженность по работе, но я настойчиво увлек его за локоток на свежий воздух и пообещал, что его миссия займет совсем немного времени.
   По приезду в райотдел я предложил начальнику цеха обождать в кабинете, после чего попросил Кузнецова найти людей для процедуры опознания. Витя пожал плечами и отправился выполнять мою просьбу, а я присоединился к нашему гостю.
   - Ну, и где же ваш подозреваемый? - встретил вопросом мое появление в кабинете начальник цеха.
   Я подвел его к зеркалу на стене и, ткнув пальцем в амальгаму, заявил:
   - Вот, перед вами! Узнаете?
   - Что за шутки?! - возмутился он.
   - Это не шутки, Илья Григорьевич. Это суровая сермяжная правда. Похититель танковых катков не кто иной, как вы!
   Начальник цеха принялся возмущаться и обещать пожаловаться на ментовский произвол во все инстанции. Пока он сотрясал воздух громкими заявлениями, Кузнецов нашел двух подходящих по возрасту мужчин на опознание и понятых. После чего мы с ним по всем правилам, как положено, провели эту процедуру. Приемщик не подвел и, уверенно указав рукой на начальника цеха, сообщил, что данный гражданин сдал ему в приемный пункт алюминиевые катки. Илья Григорьевич еще громче заверещал на счет провокации, Декларации прав человека и снова обещал жаловаться во все инстанции. В протокол всю эту белиберду мы, конечно, вносить не стали и, подписав его у лиц, участвовавших в опознании, отпустили их. Естественно, за исключением начальника цеха.
   Илья Григорьевич твердо стоял на своем. И нашего свидетеля, указавшего на него, как на преступника, в расчет принимать не хотел. Мы с Кузнецовым убеждали покаяться его и так и эдак, но он был из породы людей, не желающих слушать чужих благих советов.
   - Ох, не хотите вы по-хорошему, Илья Григорьевич, - вздохнул я. Придется передать вас Вязову.
   - Это кто такой? - насторожился начальник цеха.
   - Один наш сотрудник. Настоящий зверь, кстати, когда дело касается военной техники. Он до того, как перейти на службы в милицию, был армейским офицером, командиром взвода средних танков. Его в Чечне контузило, с тех пор у него начались провалы в памяти, сопровождаемые буйными действиями. Армейское начальство по такому случаю решило от него избавиться. И не смогло найти лучшего повода, чем предложить ему выплатить деньги за танк, который 31 декабря 1994 года у него в Грозном сожгли. Он уволился и обозлился на весь мир. Если узнает, что вы в мирное время запчасти от военной техники разбазариваете, тогда, как его за машину, потерянную в бою, заставляли платить, так разлютуется, что ни приведи Господь! А главное, ему все с рук сходит. Контуженный, что с него возьмешь?
   Виталий был легок на помине и, приехав с завода, появился в проеме двери.
   - А вот и Вязов, - обреченно развел руками я.
   Начальник цеха испуганно обернулся, но тут же облегченно выдохнул и произнес:
   - Шутите? Какой же это танкист?! Двухметровых танкистов не бывает.
   - Ну, положим, действительно не танкист, а десантник. Но контуженный - точно! - проронил я и подмигнул другу.
   Виталий мгновенно оценил обстановку и понял, что я от него жду. Едва я закончил фразу, как он на самом деле повел себя, словно контуженный. Вместо "здравствуйте", Вязов с порога запустил через всю комнату свою папку. Как снаряд, она шлепнулась посредине составленных вместе столов, отчего подставки под календари и письменные приборы полетели в разные стороны. Нервно дергая головой и заикаясь, он громко спросил: