Зубко Алексей. Сокрушительное бегство

   — Стоматолог.
   Агата с Оленькой дружно покраснели. «И чего такого он сказал?» — удивился я. Но вслух воскликнул:
   — Вот тебе и карты в руки.
   Джинн вздохнул, засунул пальцы за нарукавник и извлек оттуда трефового туза.
   — Еще, — попросил я.
   Он не стал спорить и достал восьмерку.
   — Теперь себе, — потребовал я.
   Присутствующие, затаив дыхание, наблюдали за развивающимся на их глазах действом.
   — Семерка, — сообщил джинн, продемонстрировав соответствующую карту бубновой масти.
   — Мало, — произнес я.
   — Знаю. — И он вытянул даму пик. За ней последовали два короля.
   — Тяни, — подбодрил его я.
   — Валет либо дама, — пробормотал джинн, засовывая в нарукавник пальцы.
   — Только не мухлевать, — предупредил я его.
   — Я философ, — гордо ответил джинн, доставая червовую даму, — а не шулер.
   — А почему это у вашей дамы паранджа на лице? — подозрительно спросил я, не найдя, к чему еще придраться.
   — По религиозным соображениям, — ответил джинн. Но проделал это как-то очень поспешно и нервно. Он все же действительно не шулер.
   — Эй, Гульчитай, — постучав пальцем по ламинированной поверхности, улыбнулся я. — Покажи личико.
   Червовая дама стрельнула глазками и отрицательно покачала головой.
   — Она не хочет, — озвучил ее жест джинн.
   — Так сделай, чтобы захотела.
   — Я что, извращенец?! — набычился ультрамариновый раб сосуда.
   — Руки по швам!!!
   От моего крика все присутствующие вытянулись во фрунт. Один джинн растерянно заморгал. Что с него возьмешь? Философ…
   — А чего это у твоей дамы морда бородатая? — вкрадчиво поинтересовался я. — Перебор у тебя, братец… Так что смени доспехи на медицинский халат, и вперед.
   Джинн поник головой, но крыть было нечем. Разве что матом, но он ведь философ. Поэтому, сменив одеяние, дух повернулся к несчастному беззубому призраку и с самой зверской миной на обычно добродушном лице продемонстрировал бормашину.
   Призрак умудрился позеленеть даже сквозь слой покрывавшей его лицо грязи и попытался убежать.
   Я проворно ткнул мечом в пол и подставил обретшему материальность призраку подножку. Угрызений совести при этом я не испытал. Во-первых, это для его же блага, поскольку все проблемы из-за непонимания между людьми. И во-вторых, эта беззубая скотина пыталась убить меня. И не раз…
   Подняться он уже не успел — налетевший словно вихрь джинн по всем правилам первобытной анестезиологии произвел обезболивание посредством опускания на макушку пациента обитого кожей деревянного молотка, и принялся за работу.
   — Давайте исследуем следующий этаж, — предложил я.
   — Но мы здесь еще не все осмотрели, — заметил имперский князь Торригон Багрон.
   — Успеем.
   — Но…
   — Ты хочешь оказаться рядом с призраком, когда действие анестезии закончится? — напрямую спросил я.
   — Он же призрак, — пожал плечами князь. — Даже покусать не сможет.
   — А крик?
   — Ладно. Чего ждать? Пошли смотреть выше. — Бросив дежурный взгляд на неустанно трудящегося Улюлюма, я вспомнил, что заставило меня столь резко и необдуманно остановиться. Компьютеры. Если я смогу подключиться к ним, то…
   Но искусственный интеллект со свойственной ему безжалостной прямолинейностью разбил мои надежды в пух и прах. Дескать, здешняя система совершенно автономна и подключиться к ней возможно лишь через специальный порт, которым костюм не оснащен.
   — А еще в хакеров играешь, — укорил его я.
   — А мы орден самодостаточных хакеров, — прозвучало в ответ.
   Моя челюсть отвисла: «Куда мир катится?» И как отвисла, так и не успела вернуться на место, вторично опустившись с половины пути наверх от представшего пред моими глазами зрелища.
   Весь третий этаж представлял собой одно просторное помещение, по спирали заставленное вертикальными камерами глубокой заморозки. Их здесь было больше сотни — стеклянных цилиндрических труб метрового диаметра, выходивших из прямоугольных оснований, начиненных электроникой и источниками бесперебойного питания и заканчивавшихся полукруглыми крышками. И среди них, насколько я мог видеть, не было ни одного пустого. Все были заполнены бледно-розовым гелем, сквозь который виднелись замершие в самых нелепых позах люди.
   — Они мертвы? — поинтересовалась Оленька.
   — А не нападут? — добавила Агата.
   — Не нападут, — успокоил я их. Кто бы меня успокоил… А причин для беспокойства предостаточно. Откуда на этой забытой богом и Великим драконом планете корабельные камеры длительной заморозки, произведенные на Земле? Кто заморожен в них? И главное: кто их заморозил? Причем судя по состоянию «отморозков», их заморозили против их воли и без соблюдения элементарных правил замораживания.
   Задумчиво прохаживаясь вдоль камер, я заглядываю в перекошенные лица, пытаясь проникнуть в окружающую их присутствие здесь тайну.
   На очередном лице мой взгляд невольно задерживается. Оно кажется знакомым!
   Узнавание обрушивается на меня, словно молот Тора на ползущего по стене таракана. С губ моих срывается жалобный писк, в котором почти невозможно узнать истерический вопль:
   — А-а-а!!!

ГЛАВА 31
За стеклом

   Сила мага не в том, что он умеет, а в том, как организована его рекламная кампания.

Джузеппе Бальзамо. Граф Калиостро

   — Ты уверен? — наверное, в сотый раз спросила Оленька. — Может, они просто похожи?
   — Уверен.
   — Повнимательнее присмотрись — может, с перепуга показалось.
   — Уже смотрел. Ничего не показалось. Это моя тетушка.
   — А ты все же еще раз посмотри.
   — Да я уже раз десять смотрел!
   — Тебе трудно?
   — Нет. Просто каждый раз мороз до костей пробирает.
   — Соберись, с духом и посмотри.
   Не имея ни сил, ни желания спорить с рыжеволосой валькирией, я послушно встал, подошел к камере глубокой заморозки и поднял глаза.
   — А-а-а!
   — Ты чего кричишь, неужели так страшно?
   — Страшно, — признался я.
   Уняв дрожь, я отвернулся от перекошенного лица, невидяще смотревшего на меня сквозь слой розоватого геля.
   — А-а-а!!!
   — Ой! — От неожиданности Оленька выхватила мечи. — А теперь почему орешь? Еще страшнее стало?
   — Я не кричал…
   — А кто?
   — А-а-а!!! — донеслось снизу.
   Мы рванулись к выходу, но не успели сделать и двух шагов, как из пола высунулась голова призрака. Следом за ней оттуда же высунулась длинная рука ультрамаринового цвета и ухватила призрака за волосы. Исторгнув очередной вопль, голова исчезла, подбадриваемая рывком за сальные волосы и добродушным приговариванием джинна:
   — Ну куда ты бежишь, неразумный… Сейчас доктор тебя по головке погладит… Конечно, молоточком. Чем же еще? Вай! Да не дергайся ты так! Куда?! Стоять! Ай! У-у-у… Идиот! Из-за тебя я себя по пальцу ударил. На тебе! На тебе! На… Успокоился? Ты хоть дышишь? Вроде сопишь. Ну и ладненько. Продолжим.
   Успокоившись, мы решили выйти на улицу, поделиться добытыми во время осмотра скудными сведениями и перекусить. Может, Улюлюм хоть на полчаса даст отдых себе и нашим ушам, на которые монотонный грохот производит не самое приятное действие. Вот подкрепится, тогда и возьмется с новыми силами за свершение трудового подвига. Оставив джинна осваивать новую для него специальность призрачного дантиста, мы вышли на площадь и первым делом поинтересовались у суетящихся у костра бойцов, готов ли обед. Оказалось, что нет, поскольку уже время ужина, который будет готов через полчаса. Посоветовавшись со своим желудком, я пришел к выводу, что существенной разницы, что поглощать: обед или ужин, для нас нет. Тем более что поджариваемое на вертеле мясо очень аппетитно пахло и потрескивало горячим жиром. Как бы вся окрестная нечисть не пожаловала к нам в гости выяснять: что это тут так вкусно пахнет? Да и квартиранты могут вернуться: «Кто-кто съел мой пончик? Кто-кто сходил в мой горшок?» Они ведь паразиты, не к трапезе будет сказано.
   Коротая время до ужина, мы присоединились к скучавшим у подножия яйца ратоборцам и, задрав головы, поинтересовались у Улюлюма, нет ли успехов.
   — Помаленьку, — вытерев вспотевший лоб, ответил он.
   — Так, может, передохнешь? Там ужин зреет… Спускайся!
   — Если ужин, — пробормотал рыцарь, засовывая меч в ножны и проворно спускаясь вниз, — можно прерваться.
   — Трещина уже большая? — поинтересовался я, едва он ступил на землю.
   — А что? — насторожился Улюлюм. — На готовое хочешь прийти?
   — Нет. Только чем мечом стучать, можно колышков из веток нарубить да, молотком в трещину вгоняя, расклинить. Все быстрее будет. А то и в ангаре поискать. Должно же там зубило быть?
   — Сам справлюсь, — отмахнулся Улюлюм. — Без ненужных советов всяких выскочек и самозванцев.
   — Как знаешь. — Чувствуя себя обиженным, я отвернулся.
   — Помолчал бы уж! — прикрикнула на него Агата.
   — Прошу к костру, отужинаем, — позвал Макар. Это тот соборовец, который медведя везде с собой водит.
   Получив свою пресную лепешку с солидным ломтем мяса, я присел на подтащенное к костру бревно и с аппетитом вонзил зубы в обжигающе горячую мякоть.
   На некоторое время все звуки в окрестностях потонули в дружном чавканье.
   Запивая снедь травяным чаем из пущенной по кругу фляги, я с удивлением отметил, что чувствую себя на своем месте, а не просто залетным иномирянином на чужом празднике жизни, который здесь лишь случайно, до первой оказии.
   Первым поднялся Улюлюм. Прихватив с собой мяса, он почти бегом бросился к яйцу. Долбить… долбить… и еще раз долбить! Если в окрестностях водятся дятлы, то они либо удавятся от зависти, либо, отстаивая честь красноголового племени, начнут дружно дырявить железобетонные столбы электропередач. А если таковых не отыщут, то, боюсь даже предположить, на какие отчаянные шаги их толкнет заразительный пример рыцаря.
   — А вы, батюшка сокрушительный воевода, когда намереваетесь приступить к выполнению героической миссии? — поинтересовался один из бойцов.
   Я пожал плечами:
   — Может быть, завтра. Сперва надобно осмотреться, изучить окрестности и разобраться с паразитами.
   — Так их же нет.
   — Вот именно — нет. А должны быть.
   — А где они тогда?
   — Может, разбежались в ужасе от наших решительных лиц…
   — Ну, так сильно напугать их своим лицом лишь вы, батюшка сокрушительный воевода, могли, — тонко польстил один из бородачей.
   Я растерянно заморгал глазами, силясь понять — это он так пошутил или на полном серьезе считает, что я своей давно не бритой мордой с фиолетовыми следами недавней потасовки с головометателями способен внушить ужас.
   Так и не придя к определенному выводу, я встал, все же взяв на заметку необходимость побриться.
   На втором этаже, куда я поднялся, беззубого призрака и джинна не было. Ну, с первым-то все понятно. Если он вырвался из рук ультрамаринового стоматолога, то бежал куда глаза глядят, и бежать будет, покуда в изнеможении не свалится. А вот где джинн? Я не видел, чтобы он возвращался в свой кувшин. На всякий случай достав последний из кармана пиджака, который благодаря обилию выпавших на его долю испытаний превратился в безрукавку, я перевернул его вверх дном и потряс. На пол ничего не упало.
   — Здесь его нет. Тихон, ищи!
   — Ваур? — прищурил правый глаз мой демон. Поняв, что искать что-либо, кроме путей к сердцу Викторинии, Тихон не намерен, я махнул на эту затею рукой. Вернется, никуда он от кувшина не денется.
   — Куда теперь? — спросил имперский князь.
   — Нам выше.
   Преодолев еще один лестничный пролет, я с тяжелым сердцем остановился перед мерцающими камерами глубокой заморозки.
   Присутствие в одной из них моей родной тетки совершенно не укладывается в голове. Как? Откуда? Ничего не понимаю. И даже не могу предложить сколь-нибудь вероятной версии.
   — Расскажи мне все, — присаживаясь на корточки рядом со мной, попросила Оленька.
   — Давай, поделись, — поддержала ее Агата. Викториния потерлась рогом о мое плечо и влажно фыркнула в ухо.
   — Ладно. Про детские годы расскажу в другой раз, если будут желающие, а относящиеся к моему появлению на Яичнице события начались приблизительно год назад. Они-то, может, зрели уже давно, но первый звоночек прозвенел в моем мозгу приблизительно в то время. Это я сейчас, вспоминая, понимаю, что приход тетушки с предложением передать ей за щедрое вознаграждение должность наследного Хранителя портала был предвестником дальнейших событий. А тогда просто неприятно удивился и постарался забыть. Наверное, зря. Или, может, нет? Это позволило еще полгода оставаться в счастливом неведении. Затем случилось первое покушение. Нанятые ею бандиты подбросили в двигатель моего автомобиля гремлина. Это такие существа, которые обожают ломать механизмы. Какие-то умники утверждают, что их вывел неизвестный алхимик-луддит во время бунта против машин. Но мне в это верится с трудом. Уж очень они живучие для искусственной жизни… Так вот. Этот гремлин чего-то испортил в машине, и на одном из поворотов она перестала слушаться руля и вылетела с дороги. На мое счастье, случилось это на берегу реки, куда я отправился на выходные, так что машина свалилась в воду, а не столкнулась со встречной.
   — А этого… гремлина, поймали? — поинтересовался имперский князь.
   — Машина же в воду попала. А в воде они гибнут очень быстро, растворяясь бесследно. Это уже после повторного покушения, когда стало понятно, что дело не в случайности, а кто-то сознательно ведет охоту на меня, я потребовал провести полное обследование машины. Вот тогда-то по некоторым косвенным свидетельствам эксперты установили злой умысел… Второе покушение носило несколько иной характер. Спустя месяц после аварии на меня напало ожившее чучело саблезубого зайца с какой-то богом забытой планеты, выставленное для красоты на верхней лестничной площадке дома, в котором я проживаю. На этот раз меня спасло банальное везение. В момент его прыжка я успел закрыть горло рукой. Пасть саблезубого зайца захлопнулась словно капкан, дробя кости и разрывая мышцы. Не соображая от боли, что делаю, я взмахнул рукой, пытаясь стряхнуть его. И мне это удалось. Саблезубые зайцы небольшие, а чучело и того меньше, поэтому от моего движения его отбросило в окно, выбив которое, он вылетел на улицу и закончил полет на кованых пиках оградки. Только с собой он прихватил кисть моей правой руки.
   — Новая отросла? — недоверчиво спросил Торригон.
   — Протез вживили. Но это не так важно. Главное, что в больницу, якобы проведать, наведалась тетушка, которая повторила предложение передать ей права на портал. Я отказался. Тогда она заявила, что в таком случае вынуждена будет решить это разногласие другими методами.
   — Какими?
   — Хранитель портала — это наследственная должность, и в случае моей смерти она автоматически переходит к ближайшему родственнику, коим и является тетушка. Тогда-то она и сообщила, что и не надеялась на мое благоразумие и поэтому уже пыталась самостоятельно решить проблему моего существования, оживив саблезубого зайца, но теперь для гарантии результата пустит по моему следу тройку перевертышей.
   — Это тех, у которых черные кристаллы внутри и которые превращаются в «улюлюмов»?
   — Они самые. Только облик они могут принять чей угодно.
   — А дальше?
   — Дальше? Дальше я собрал все свои деньги и пошел нанимать джинна.
   — Зачем?
   — Они лучшие в мире убийцы, — пояснил я.
   — Что-то не верится.
   — Просто мне бракованный экземпляр попался. Пацифист доморощенный! И он вместо убийства тетки перебросил меня сюда, куда перевертыши не должны были добраться.
   — Ты жалеешь? — тихо спросила Оленька.
   — О чем?
   — Что он не смог убить и ты попал сюда.
   — Сперва очень злился, — признался я. — Но теперь… — Следующего вопроса она не задала. Я сам его себе задал:
   «Собираюсь ли я вернуться в свой мир?» Но так и не найдя на него ответа, пообещал себе подумать над ним позже, когда придет время. Наверное, поэтому Оленька его и не задала.
   — Теперь-то она тебе не страшна, — произнес князь Торригон, кивнув в сторону замороженной тетушки.
   — Не страшна. Хотя как взгляну, так и вздрогну… Но как она здесь оказалась?
   — Да не все ли равно?
   — Такие вещи не случаются сами по себе, кто-то за этим стоит. И меня интересует: кто? И чего он добивается?
   — Жаль, у нее спросить нельзя, — вздохнула Оленька, сверкая своими зелеными глазищами. — Мне бы она все рассказала. И за все заплатила.
   — Можно, — криво ухмыльнувшись, заявил я.
   — А как?
   — Можно разморозить и спросить. Но боязно…
   — Пускай только в твою сторону криво глянет, — положив руку на рукоять меча, тряхнула золотой гривой моя валькирия.
   — И то дело, — поддержал ее имперский князь. — Расспросим ее, дабы ты успокоился и приступил к выполнению своего предназначения. А то от грохота Улюлюма у меня голова болеть начала.
   — Дело в том, что она некромант. И очень сильный, если смогла оживить не просто труп, а чучело давно погибшего существа.
   — Здесь чучел нет.
   — Зато есть вещи пострашнее… Да и некромант не только оживлять умеет, но и многое другое. Кстати, совсем запамятовал. На Яичнице магия действует неправильно, так что не возьмусь предположить, чего она может наколдовать.
   — А как колдуют? — заинтересовалась Агата.
   — По-разному. Читая заклинания, жестикулируя руками, используя магические средства, да мало ли…
   — Но на все это нужно время и специальные движения? — уточнила голубоглазая валькирия. — Незаметно колдовать можно или нет?
   — Если внимательно смотреть, то заметишь.
   — А помешать можно?
   — Можно, — поняв, к чему она клонит, подтвердил я. — Кулаком по голове — и все колдовство из мозгов повыскакивает.
   — Это я могу организовать, ты только моргни, — потирая руки, заявил имперский князь. — Пошли спрашивать.
   Я остановил его:
   — Не так быстро. Размораживание займет несколько часов. Я сейчас активирую будильник, а завтра сможем пообщаться.
   Подняв защитную панель с пульта управления, я нажал зеленую кнопку и услышал, как заурчали компрессоры, нагнетая в гель кислород.
   Пока мы разговаривали, на улице сильно потемнело, и основным освещением третьего этажа стало довольно яркое свечение геля в камерах глубокой заморозки.
   — Ночевать будем здесь, — решил я. — Зовите остальных, пускай поднимаются. И не забудьте на всякий случай дверь забаррикадировать. А я пойду джинна поищу.
   Спустившись на второй этаж, я позвал его.
   Мне ответило пьяное эхо.
   Пожав плечами, я повторил призыв:
   — Джинн, ты где?!
   Эхо прыснуло и ответило: «Е-э-э!»
   Определив его местонахождение, я отыскал нужную дверь и решительно распахнул ее, готовясь учинить разгон, но так и замер на пороге с открытым для окрика ртом.
   Эта комната, вероятно, служила местом отдыха для свободных от трудов праведных работников и поэтому была обустроена согласно их взглядам на активный досуг. Круглый стол с пыльной икебаной в центре, а вокруг широкие кожаные кресла с высокими спинками и широкими подлокотниками. На стенах несколько картин, но что на них изображено, не разберешь — то ли в этом виновата опустившаяся на мир темнота, то ли просто художники творили в стиле полного абстракционизма. Утопая по уши в креслах, стоящих одно против другого, сидят два призрака. Никакие. Совершенно.
   — Что вы тут делаете? — строго спросил я.
   — Обся-аемса, — в один голос ответили они.
   — Джинн, я ведь просил исправить его дефект речи, а не самому подстраиваться под его ненавязчивую картавость.
   — Исправил. Смотри.
   Достав из кармана подкову, джинн бросил ее в направлении беззубого призрака. Извиняюсь, бывшего беззубого призрака. Который стал очень даже зубастым, если судить по тому, с какой легкостью его щелкнувшие челюсти перекусили подкову.
   — Сила, — заявил джинн. Я не стал спорить.
   — Теперь бы мне еще меч, — мечтательно протянул призрак.
   Положив на стол две половинки подковы, он подмигнул джинну. Тот протянул ему почти пустую трехлитровую банку и открыл крышку. Потянуло стойким запахом сивушных масел. Призрак прижался к банке головой и шумно втянул в себя воздух.
   — Эх… Хороша!
   — Ты это, прису… присе… саживайся, — предложил джинн. — Выпей с нами.
   — Где вы эту гадость взяли?
   — Гадость?! — От возмущения джинн покраснел, а призрак провалился в кресло. Одни ноги остались наружу торчать. — Ты воще… меня ув… жаешь? Пей!
   Из безразмерного кармана появилась пиала, в которую джинн от души плеснул спирта.
   — Вы что же, не закусываете? — поинтересовался я.
   — Нет. Мы же эти… иксекулы. — Высунув лицо из кресла, призрак ухватил со стола половинку подковы и понюхал ее. — Мы степным воздухом зана… нехи… нюхиваем.
   — Сейчас организуем, — заверил меня джинн. — Я здесь только что такую закусь потрясающую видел!
   Шатаясь из стороны в сторону, он подошел к какому-то стеклянному шкафу и, распахнув дверцы, забрался в него по пояс.
   Я, держа в руке пиалу с резко пахнущей жидкостью, с опасением ожидал результата его поисков.
   — Яичко, — продемонстрировав названный предмет, размерами не уступавший страусиному, джинн вернулся в свое кресло, удерживая одной рукой яйцо и бутыль со спиртом, а второй пытаясь нашарить что-то в кармане своих шаровар. — Вот и соль. Сейчас оформим как в лучших кишлаках Азии.
   — Пускай мне меч отдаст, — потребовал призрак, пытаясь выбраться из кресла.
   Поставив солонку на стол, джинн осмотрелся по сторонам и, не найдя более подходящей поверхности, стукнул тупым концом яйца меня по лбу. Скорлупа треснула и посыпалась на пол небольшими кусками.
   — Оп! — растерянно произнес джинн, рассматривая вылупившееся из яйца чудо — белого дракончика величиной не больше крупного воробья, с шишковатой квадратной головой, широкими полупрозрачными крыльями и двумя парами лап.
   Новоявленное чудо, быстро-быстро махая крыльями, внимательно посмотрело на меня, затем обратило взор на ошеломленного джинна и, пискнув, попыталось сесть к нему на плечо. Напрасно. Дымная плоть расступилась, и дракончик едва не упал, завалившись на бок. Я успел подхватить его и поднести поближе к глазам, чтобы рассмотреть того, кого, согласно современной науке, не существует.
   Пока я рассматривал дракончика, меня не покидало ощущение, что он в ответ изучает меня. Если так, то к какому мнению он пришел?
   Осторожно погладив его по спинке между крыльями, я услышал, как он мурлычет, словно котенок.
   — Ладно, пьянь. Вы как хотите, а я иду наверх.
   — Зачем? — поинтересовался джинн.
   — Спать.
   — Я с тобой. Только допьем, чтобы на слезы не оставлять.
   — Хватит. Полезай в кувшин.
   — Хватит так хватит, — философски сказал джинн, солдатиком ныряя в сосуд. Раза с пятого ему это удалось.
   — За меня не волнуйся, — напомнил о себе призрак. — Я тут подремлю.
   — Спокойной ночи! — пожелал я. И, неся дракончика на руке, поднялся на третий этаж.
   Дракончика встретили с восторгом, словно предвестника удачи, ждущей наше начинание. Лишь Улюлюм презрительно скривился и обронил:
   — Бесполезный. Мелкий и пузатый.
   Я с ним не стал спорить, тем более что Оленьке он понравился, и она решила незамедлительно накормить его, для чего провела ревизию съестных припасов и отрезала кусочек сырого мяса.
   Дракончик внимательно посмотрел на угощение, понюхал его и проворно слопал, откусывая от удерживаемого в передних лапах куска.
   — Если он уже ест мясо, то проблем с его кормлением не будет, — заявил я. — Кушай, малыш, кушай… Только в Идай не летай, там тебя пустым рисом пичкать будут.
   Сняв пиджак, я сложил его вдвое и положил на него насытившегося дракончика. Надеюсь, ему не станет плохо от исходящего из кувшина спиртного духа.
   Ночь под бочком у Оленьки прошла спокойно и весьма приятно, хотя обилие похрапывающих, а то и храпящих вовсю бойцов этому не очень способствовало.
   Сегодняшней ночью мне не пришлось нести дежурство, — этим и без меня было кому заниматься, — поэтому я проснулся с первыми лучами солнца от нежного поцелуя в ухо. Оно и понятно, о небритую щеку уколоться можно.
   Улюлюм тоже проснулся, быстро вскочил и, вооружившись куском холодного жаркого, умчался портить слух заключенному в яйце дракону.
   — Что тебя тревожит? — спросил я Ольгу, пощекотав ей под коленкой.
   — Да так, — пожала она плечами. — Мне, наверное, просто показалось.
   — Что?
   — Ночью я просыпалась и некоторое время не могла заснуть. Люди изредка отлучались по нужде, но один раз мне показалось, что уходил один, в вернулось два человека. Один за другим.
   — Странно… Может, ты просто не заметила, как он отлучался?
   — Не знаю.
   Возможно, я и придал бы ее словам больше значения, но в этот момент пискнул таймер камеры глубокой заморозки, оповестив об окончании размораживания. Окликнув имперского князя, я поспешил к ней.
   Гель в камере сменился прозрачной водой и теперь стоило поспешить, если мы не хотели, чтобы моя тетушка захлебнулась. Если честно, то я этого хотел. Но еще сильнее я хотел разобраться, что здесь, черт побери, происходит.
   Уже и глаза закрылись. Значит, размораживание окончено.
   Повторным нажатием зеленой кнопки я включил откачку воды. По мере ее понижения тело безвольной куклой сползло на дно камеры.