– Ну и гигроботы! – воскликнул Андрей, вращая рулем. – Чуть нас не укокошили!

Мила скупо улыбнулась определению «гигробот», вспомнив длиннющие очереди советских подростков, выстраивавшихся у касс, чтобы посмотреть полнометражный японский мультфильм «Корабль призрак».

Улица Январского восстания, прорезанная в склонах дендропарка, извиваясь, спускалась к реке. Дождь зарядил, как из ведра, и асфальт казался ненадежным. Андрей сбросил скорость. Вскоре они влились в поток автомобилей, следующих по Набережному шоссе.

– Фух. Кажется, оторвались, – сказал Андрей, собираясь перевести дух. Он рано радовался.

– Осторожно! – завопила Мила Сергеевна. Резко обернувшись, Бандура вначале не поверил глазам. С бульвара Дружбы народов, прямо по мокрым тротуарам и укрытым старым снегом клумбам несся темно-синий микроавтобус «Форд Аэростар». Очутившиеся на его пути прохожие прыгали в разные стороны, как пингвины от касатки. «Форд» подбрасывало на ухабах, машина рыскала по слякоти, но, к сожалению, не перевернулась.

– Е-мое, – пробормотал Андрей. – Ой ля-ля…

Преодолев короткую лестницу, и выбив бампером сноп искр, «Аэростар» очутился на набережной. Следующий от Речпорта трамвай заблокировал колеса, разразившись серией протестующих звонков. Сорванные с мест пассажиры покатились по вагону, как мячики. Одно короткое мгновение Андрей тешил себя надеждой, что кинетическая энергия увлечет микроавтобус в реку, но, широченные скаты и мастерство водителя удержали машину на дороге. Некоторое время «Форд» летел по встречной полосе. Это немедленно породило хаос. Старенький «Иж Комби» с забитым хламом времен «холодной» войны багажником протаранил новую «Ауди-100». Старье полетело в разные стороны осколками. Пассажиры столкнувшихся машин не успели опомниться, как в «Иж» врезался «Фиат». Его водитель даже н тормозил.

– Пристегнись! – бросил Андрей. Справа мелькали чугунные парапеты над водой.

Мы проживаем не в Америке, и, если рожденный в СССР водитель советует пассажиру пристегнуться, значит, дело табак. Едва Мила перепоясалась, «Мазда» вздрогнула от удара. Посыпались «стопы». «Аэростар» боднул легковушку в корму. Андрей чуть не выпустил руль. Машина вильнула, и несколько секунд неслась боком. Потом Бандура выправил положение. Стрелка датчика скорости подрагивала на отметке 170. Ездить так быстро Миле ни разу в жизни не доводилось. Она хотела залезть под сиденье, но ремень безопасности не пускал.

Как ни насиловал Бандура двигатель, оторваться они не могли. Под напором микроавтобуса легковушку опять развернуло влево. Андрей выкрутил руль. Впереди показался мост-метро, еле различимый из-за ливня. Налево и в гору уходила узкая брусчатка, напоминающая просеку.

– Держись! – крикнул Андрей. «Мазда» перелетела трамвайные колеи и устремилась на подъем, выплевывая из-под колес слякоть. «Форд» по инерции пронесся мимо, к мосту.

– Оторвались? – Мила оглянулась назад. Это были первые вразумительные слова, удавшиеся ей с начала погони. – Оторвались?!

– Сомневаюсь…

Как бы в подтверждение его опасений в нижней точке спуска замаячил хищный нос «Аэростара». «Форд» шел с включенными фарами, напоминая чудовище, убежать от которого – дохлый номер.

* * *

Руки Витрякова цепко держали баранку, подошва правой ноги давила акселератор с такой силой, будто тот был кадыком госпожи Кларчук. Лицо Лени превратилось в кошмарную маску. В оживший портрет Дориана Грея. Управляя микроавтобусом, он сопел, как зубр. Остальные бандиты благоразумно помалкивали, хорошо изучив нрав и повадки главаря и зная что выражение «попасть под горячую руку», не игра слов, когда неподалеку разъяренный Витряков. Справа от водителя сидел Шрам, с автоматической винтовкой на коленях. Недавняя драка добавила ему сходства с персонажами рассказов Лавкрафта,[49] хотя и до того он был, безусловно, хорош. Вменяемость Шрама находилась на уровне вменяемости Витрякова.

Кашкет, позади, неистово сжимал подлокотники. Из всей копании он один сохранял относительно здравый рассудок. Остававшаяся ясной часть сознания трубила тревогу. Кашкет опасался, что они вот-вот попадут в историю. Если уже не попали. Что устраивать гонки со стрельбой в центре столицы большая ошибка, тем более, для чужаков, которых сюда никто не звал. И что как только в дело ввяжется милиция, то и разговаривать никто не станет. «Пристрелят, б- дь, как бешеных псов! – холодея, думал Кашкет. – И из-за кого? Из-за какой-то давалки, которую Винтарю припеклонаказать!» В глубине души Кашкет полагал, что и оставаться в городе было глупо, тем более, что Бонифацкий приказал как немедленно возвращаться домой. Но, Винтарь не послушал, и они задержались, чтобы пришить Поришайло. Оружия и боеприпасов у них было предостаточно. «Кончим козла, тогда и уедем», – сказал Витряков. Филимонов и Кинг-Конг поддержали. А потом под руку подвернулась эта проклятая бабенка. И пошло, поехало… и где теперь Кинг-Конг?

Кинг Конг лежал в грузовом отсеке, весь в крови, с закатившимися под покатый лоб глазами. Когда Шрам с Кашкетом грузили его в автобус, он, вроде, еще дышал. Теперь Кинг-Конг перекатывался от борта к борту, как полено.

* * *

– Перевернемся! – завопила Мила.

– Не должны! – откликнулся Андрей.

«Хорошенькое дело – не должны!» – хотела крикнуть она. Справа мелькнули указатель «Конец главной дороги», перекошенная физиономия постового милиционера у будки и силуэт старинной ротонды, возведенной на Аскольдовой могиле. Несшийся за легковушкой «Форд» чуть не сшиб милиционера бортом. Отшатнувшись, постовой споткнулся и упал. Падая, потерял шапку.

– Что, милитон поганый? Усрался?! – закричал Шрам.

– Замажь плевалку, б-дь на х…

Дистанция между машинами сократилась до полусотни метров. Они пронеслись мимо одноэтажных забегаловок, безлюдных в межсезонье. В самом конце Парковой аллеи Бандура заблокировал колеса. Дорога под прямым углом уходила налево, ныряя под Чертов мост. Треск рвущегося железа заглушил отчаянный визг резины. Висевший на хвосте «Аэростар» впечатался в «Мазду» на полном ходу. Бампера машин лопнули, как глиняные. Лонжероны «Мазды» не выдержали, корма выгнулась к земле. Замок багажника хрустнул, крышка распахнулась. Легковушку развернуло боком, и она поехала вдоль Петровской аллеи. Андрею даже не пришлось вращать рулем. «Форд» сбил несколько ограждающих столбиков и замер на самом краю обрыва. В момент аварии сзади донесся сильный глухой удар.

– Что это, б-дь на х… было? – Витряков вытер разбитые до крови губы.

– Это Кинг Конг… – доложил Кашкет, зажимая многострадальный нос. Сквозь ладони сочилась кровь – Башкой… по инерции… в переборку…

При экстренном торможении Кинг-Конг, как средневековый таран пересек салон грузового отсека и поразил теменем перегородку.

– Ого… – пробормотал Витряков, включая заднюю передачу. – А, ну, глянь, Кашкет, как он там?

«Чего глядеть? – подумал Кашкет. – Какая голова такой удар выдержит?»

Вскоре они были на Европейской площади. Справа, из-за лесистого холма, торчала верхушка исполинской дуги, возведенной при коммунистах в честь воссоединения Украины с Россией. Витряков, по невежеству, принял арку за забойный аттракцион вроде американских горок. «Вся моя жизнь, сраная американская горка», – пронеслось у него в голове. Впрочем, не время было отвлекаться по пустякам.

– Упустили! – застонал Витряков. Беглецов нигде не было видно. Вероятно, им удалось бы уйти, не приобрети некогда Мила Сергеевна машину, раскрашенную ярко, как «пожарная». Каждый поступок обладает эхом, только звучит оно не сразу, а так, что, иногда, не докопаешься.

– Вон они! – «Мазда» карабкалась в гору на противоположной стороне площади.

* * *

– Милиция! – завизжала Мила, очевидно, надеясь спастись в здании городского УВД.

– Не пойдет! – крикнул Бандура. – Они же безбашенные. Прямо на ступеньках пришьют!

На Большой Житомирской они застали оживленное движение. Витряков зацепил троллейбус, оцарапав борт. Бандура увеличил отрыв. Сразу за Львовской площадью он свернул в узкую улочку, змеившуюся вниз, к Подолу. И дал газу. Мила зажмурилась, в ожидании конца.

– Опять уходит! – надрывался Филимонов, просовывая винтовку в окно.

– Филя, не стреляй! – взмолился Кашкет. Шрам дал длинную очередь, но распахнутый багажник сбивал прицел. В нижней точке спуска дорогу преградил красный сигнал светофора. Бандура им, естественно, пренебрег, и это едва не обернулось катастрофой. Следовавший по главной дороге «ЗИЛ» наверняка бы раздавил легковушку, как клопа, не прояви его водитель молниеносную реакцию. «Мазда» проскочила, зацепив массивный бампер грузовика по касательной, и поплатившись задним крылом, порвавшимся с легкостью тряпки. Бандура сбросил ноги с педалей. Двигатель поперхнулся и заглох.

– Выжили?! – смерть прошла так близко, что взъерошила Миле прическу. Она висела в ремнях, как кукла.

– Не знаю, – сказал Андрей, вращая ключом зажигания и молотя по педали подачи топлива. Стартер надрывался, но мотор молчал.

* * *

Витряков, оглохший от учиненной Шрамом пальбы, в свою очередь с опозданием разглядел преградивший дорогу грузовик.

– Тормози! – завопил глазастый Кашкет. Витряков сорвал ручник. Шрам выронил винтовку, и она исчезла за бортом.

– Только не в бок! – крикнул Кашкет, заметив красные газовые баллоны в том месте, где у грузовиков обычно бензобаки. В считанных метрах от «ЗИЛа» Витряков разблокировал колеса и открыл дроссельную заслонку. Тахометр зашкалило, двигатель взвыл.

– Как ты это сделал?! – пролепетал Кашкет через мгновение.

– Где эти гады?! – Витряков не обращал на него внимания. – Где они, я спрашиваю?!

Он сзади, Леня! – подсказал Шрам.

* * *

– Чего ты ждешь?! – Мила схватила его за руку, оцарапав бицепс наманикюреными ногтями.

– Я?! – ошалел Андрей. Тачка не заводится, ты что, глухая?!

– Так сделай хоть что-то!

– Что?!

В корме «Аэростара» вспыхнула лампа заднего хода. Микроавтобус медленно попятился.

– Вот и все, – пробормотала Мила.

* * *

– Убей их, Шрам! – приказал Витряков. – Мочи козлов! Стреляй!

– Из пальца?!

Секунда, и машины стали борт в борт. Главные герои пожирали друг друга глазами. Мила перестала дышать. Бандура улыбался с мужеством отчаяния, физиономии пассажиров микроавтобуса изображали различные стадии плотоядной ненависти. Прочие, невольные участники сцены превратились в обыкновенных статистов.

Витряков рванул из-за пояса «Люггер». Промахнутся в такой близи сложно даже нарочно. Андрей на удачу крутанул стартер, уверенный, что в последний раз. И, даже удивился, услышав рокот мотора. «Еще поживем!» — решил Андрей, бросая педаль сцепления.

* * *

В следующие пять минут Шрам опорожнил четыре обоймы. Оставалось только поразиться, как ни одна пуля не попала в цель, если, конечно, не считать двух лопнувших стекол, что, в сложившихся обстоятельствах не было принципиально большим уроном.

– Спрячь ствол, косоглазый! – в конце концов обозлился Витряков.

– Трясет, б-дь! – оправдывался Шрам. Несколько раз микроавтобус притирал «Мазду» к парапетам. Бандура опасался, что не выдержит резина. Потом они разминулись со столбом, к большому разочарованию Витрякова. Затем преследователи неожиданно отстали, пропав из виду. «Мазда» проехала какой-то запущенный парк, очутившись в промрайоне. Преследователи, похоже, отстали.

– Ни рук, ни ног не чувствую… – стоило только подумать об отдыхе, как усталость буквально парализовала мышцы. – Ну и марафон… – стандартный водитель, даже опытный и хороший, не гонщик раллийного экипажа. Подобные навыки не купишь в довесок к правам. В отношении готовности к экстремальным условиям езды среднестатистический водитель напоминает пилота гражданской авиации, которому внушительное количество часов налета не прибавляет мастерства в исполнении фигур высшего пилотажа.

– Хочешь, я тебя сменю. – Госпожа Кларчук погладила его по щеке. Пальцы были холодными, как ледышки.

– Думаешь, оторвались?

– А разве нет? – Мила словно искала поддержки. Будто он был истиной в последней инстанции, и одно его слово могло остановить «Аэростар» наподобие милицейского «Ежа». – Разве не так?

– Не знаю, – буркнул Андрей. Прагматик в нем одолел оптимиста. Серые заборы тянулись в бесконечность. Улица напоминала кишку. Или мышеловку, что еще хуже. Стоило ее перегородить… Андрей скользнул по панели приборов. Лампа аварийного уровня масла сверкала, как глаз циклопа. – Лучше бы нам оторваться. Из двигателя масло вытекает. Может, поддон картера пробит? Я не знаю. Вот-вот станем. Мотор заклинит, и кранты.

Мила открыла рот, чтобы усомниться, или ужаснуться, или что-то еще, когда далеко впереди сверкнула фара идущего на большой скорости автомобиля. Вторую «Аэростар» потерял, бодая «Мазду» в корму. Госпожа Кларчук застонала. Не требовалось обладать орлиным зрением, чтобы сделать неутешительные выводы.

– Назад! – Бандура врубил заднюю передачу. Из микроавтобуса полыхнули выстрелы, еле слышные за ревом работающего на максимальных оборотах мотора. Как только «Мазда» очутилась на перекрестке, Бандура бешено закрутил рулем и сам удивился, как ловко вышло. «Мазда» развернулась под завывание скатов. Андрей дал газу. Ускорение опрокинуло их на сиденья.

– Догоняет! – кричала госпожа Кларчук. Андрей ничего не мог поделать. Вопли о том, что солнце заходит, не препятствуют наступлению сумерек.

Они выскочили на проспект Красных казаков. Близился час пик, и машины шли сплошным потоком. Бандура перестроился в левый ряд, выколачивая из мотора остатки прыти. Риск добить его был велик, но, ничего другого не оставалось. Витряков хотел обойти их справа, но соседние полосы были заняты, как грядки. Тогда он насел сзади. Это был опробованный маневр. После каждого удара «Мазда» рыскала, угрожая перевернуться в любую секунду.

Сразу за транспортной развязкой у метро «Петровка» Бандура заметил впереди легковую машину, которая либо ползла черепашьим ходом, либо вообще стояла. Когда дистанция сократилась, Андрей разглядел на осевой неподвижные «Жигули». Легковушка потеряла шаровую опору, несомненную ахиллесову пяту «Жигулей», и слегка накренилась на правый борт. За пару десятков метров до машины виднелась синяя пластиковая канистра, обозначающая знак аварийной остановки. Сжав зубы, Андрей направил «Мазду» прямо на «Жигули».

– Ма-ма-машина!

– Я вижу, – заверил Андрей сквозь зубы. – Вопрос, видит ли Леня?

Мила, естественно, не поняла всей элегантности замысла, а потому приготовилась к самому худшему, насколько это возможно.

– Нет! – крикнула она на последних метрах. Едва бампер «Мазды» с похожим на выстрел звуком сшиб пластиковую канистру, Андрей, решив, что пора, крутанул рулем, подрезав идущему в средней полосе автопоезду. Пролетая мимо «Жигулей», он, кажется, заметил водителя, беспечно дремлющего в салоне. «Пардон», – успел подумать Андрей. Как он и предполагал, неожиданная преграда застала Витрякова врасплох. Леня не сводил глаз с виляющего из стороны в сторону багажника «Мазды», и, когда увидел неподвижные «Жигули», тормозить было поздно.

– Бля… – были его последние слова перед тем, как «Аэростар» на полном ходу врезался в легковушку.

* * *

Двигатель умер на Рыбачьем полуострове, метров за двести до моста над заливом.

– Отмучался, – Андрей принял вправо. Ему было искренне, чисто по-мужицки жаль. Они выбрались из «Мазды». – Пошли ловить такси.

– А машина? – Мила казалась очень расстроенной.

– Слушай! Нас еле не прикончили. Машина, в конце концов, железо. Пришлешь эвакуатор, – он с сомнением оглядел иномарку, словно прошедшую через руки автомобильного маньяка-садиста. – Не уверен, что есть смысл забирать. Тут кроме сидений…

– А если Леонид?… – Мила со страхом оглянулась в ту сторону, откуда они приехали.

– Это вряд ли. Надеюсь, пацаны уже там. – Он показал на низкое небо. – Там свои дороги. И свои правила… М-да…

– А милиция? – Миле было не до шуток.

– Если тачка зарегистрирована на тебя, напиши заявление об угоне.

Вздохнув, Мила согласилась. Они пешком поднялись на мост, переброшенный с полуострова на Подол. Внизу покачивались корабли, пахло рекой и соляркой. Вдалеке торчали портовые краны, похожие на боевые треножники марсиан.

Такси удалось поймать только на Нижнем Валу. Остаток пути на Тургеневскую они проделали без приключений. Расплатившись, Мила отпустила машину. Она, похоже, пришла в себя, даже лицо порозовело.

– А кофе? – спросил Андрей. – Или покрепче чего? По случаю чудесного избавления? – он проводил ее до двери.

– Не сегодня, – сказала Мила. Поддавшись внезапному порыву, госпожа Кларчук привлекла его к себе и нежно поцеловала в щеку.

– Не обижайся. Мне нужно кое-кому позвонить.

– По поводу этих козлов? – уточнил Андрей, подумав: «Уж не Протасову ли?»

– Не только.

– На счет Витрякова можешь не волноваться, – Бандура улыбнулся одними губами. – Его, должно быть, как раз с асфальта смывают.

– Кстати, – встрепенулась Мила. Ее тон сразу стал деловым. – Тебе не сложно будет съездить на место аварии? Если они, как ты говоришь… – она замешкалась, – …уже там… то, хорошо бы в этом убедиться. Что скажешь?

«Скажу, что ты самая неблагодарная сучка, какую мне доводилось встречать». – Сделаю.

– И не дуйся. – Порывшись в сумочке, Мила Сергеевна извлекла несколько помятых купюр. – Возьми такси. Этого должно хватить.

– Потом к тебе? – справился Андрей. Она, поколебавшись, покачала головой.

– Поедь, отдохни.

– У тетки отдохнешь… – приуныл Бандура, но, когда Мила не хотела слышать, то она не слышала, что можно назвать вовсе не редкой и очень полезной человеческой способностью.

– И, вот что еще. У меня для тебя подарочек. – Мила протянула изящную пластиковую коробочку, в которой Андрей узнал пейджер. – Это тебе. Знаешь, как пользоваться?

– Разберусь, – без энтузиазма сказал Бандура.

* * *

Едва за Бандурой захлопнулась дверь, Мила потянулась к телефону, намереваясь сообщить Украинскому, что опять повстречала Витрякова, остававшегося неуловимым для оперативников Сергея Михайловича. Причем встреча едва не закончилась трагедией. Естественно, с точки зрения Милы. Вообще говоря, она здорово сомневалась, что Сергей Михайлович в состоянии избавить ее от бандитов. Это они уже проходили, и цена защиты, обещанной полковником, оказалась, мягко говоря, невысокой. «Клялся, божился, и все равно подставил, – со злостью думала Мила, набирая семизначный номер. – С другой стороны, пускай хотя бы знает. Пускай хоть немного пошевелится! Подымет задницу, что ли. Не все же только деньгизагребать…» В душе Мила надеялась, что Андрей окажется прав, бандиты убиты и остывают в морге. Но, надежды не умаляли желания огорчить полковника, прохлаждающегося на своей чертовой даче. Или, хотя бы напрячь. Однако Сергей Михайлович не отдыхал. Он, как раз отходил от очередного разноса, устроенного Артемом Поришайло. Стоило Миле коснуться трубки, как телефон запищал. От неожиданности она одернула руку, словно пластмасса была горячей. «Совсем нервы ни к черту», – подумала Мила. Почему-то она была уверена, что услышит голос полковника. И ошиблась, звонил Артем Поришайло.

– Алло? – прощебетала госпожа Кларчук.

– Мила Сергеевна? – не здороваясь, сказал олигарх. По голосу чувствовалось, что он не в себе.

– Да, Артем Павлович?

– Будет кстати, если вы подъедете в офис. – Тон был приказной, такой, когда остается разве что уточнить время:

– Когда?

– Когда, гм? А прямо сейчас.

«Невовремя я машину отпустила», – с досадой думала Мила, собираясь. Ей совершенно не улыбалась перспектива колесить по городу, после утренних приключений. С другой стороны, Андрей был в недосягаемости, а такие люди, как Поришайло – дважды не зовут. А позвав, не выносят, когда опаздывают.

* * *

Ярость, в которой продолжал буквально купаться Артем Павлович, была вызвана докладом Украинского. Примерно в полдень Сергею Михайловичу позвонил из Крыма Сан Саныч. Пяти минут разговора хватило полковнику, чтобы полчаса приходить в себя. Преодолев стресс, Сергей Михайлович ринулся звонить Поришайло. Иногда стрессы – как эпидемия. Или переходное красное знамя.

* * *

– Как же ты проглядел?! – кричал через двадцать минут Поришайло. После того как Сергей Михайлович ввел его в курс дела, у Артема Павловича случился порез конечностей. Зато язык работал, как полагается. – Это что, г-м, выходит?! За всем этим цирком в Пионерске стоит проходимец Бонифацкий, а ты… ты, б-дь, и в ус не дуешь?! Он кукловод, а ты, понимаешь, паяц! Да это же не в одну, твою мать, дугу не лезет!

Полковник Украинский набрал в легкие максимально большое количество воздуха, и теперь цедил его, как вино из бурдюка.

– Ошибки быть не может? – немного успокоившись, осведомился Поришайло.

– Исключается, Артем Павлович. Бонифацкий В.З., учредитель и владелец одноименного торгового дома. Они, раньше, конверсионное имущество барахолили, потом базы на ЮБК скупали. А теперь, значит, до операций с металлом доросли.

– Ты прошляпил! – не выдержал Поришайло. Украинский снова набрал воздуху. Легкие работали, как изношенные меха. Изношенными они и были.

– Как же он, авантюрист, б-дь, на такую высоту вскарабкался? Он же еще вчера, можно сказать, на рынке, г-м, наперсточниками командовал…

Сергей Михайлович отвечал в таком духе, что ныне для таких, как Бонифацкий, самая пора бурного размножения и роста. Артем Павлович, скрипя зубными протезами, предложил полковнику не умничать.

– Бери-ка ты его, значит, за мягкое место, и труси, чтобы мало не показалось.

– У него мягкое место надежно прикрыто… – вставил полковник.

– Что ты, гм, имеешь в виду?

– Бонифацкий – гражданин США. Скандальчик разразится, Артем Павлович.

– Вот, б-дь… гражданин, понимаешь… – Поришайло прочистил горло. Тогда этот, как его… торговый дом прижми. – Это была толковая мысль. – И потом, задействуй своих приятелей в Пионерске. Он ведь с комбинатом через посредника работает.

– Через дочернее предприятие, – уточнил Украинский.

– Ну так вот. Перекрой им кислород. Не мне тебя учить, г-гм. Нет времени прохлаждаться, Сергей! – добавил Артем Павлович.

– Да не прохлаждаюсь я. – Обиделся Украинский. – Это я сделаю, будьте покойны. Но…

– Что, но?!

– Нам пока ничего не известно о связях гражданина Бонифацкого с контрразведкой. – Напомнил полковник. – Но, они есть. Причем, на высоком уровне, и этот факт…

– Факт! – фыркнул Поришайло. – Значит, разбирайся с этим фактом.

Попрощавшись с Украинским, Поришайло погрузился в размышления. Вскоре его лицо если не просветлело, как у Архимеда, открывшего известный физический постулат, то оживилось. Правда, он не кричал «Эврика», набирая домашний номер Милы Сергеевны Кларчук, зато его глаза сверкали.

* * *

Поришайло принял Милу Сергеевну в кабинете. Когда она вошла, он скупо кивнув, показал на одно из глубоких кресел в дальней части комнаты. Пока госпожа Кларчук присаживалась, олигарх собрал в стопку документы, протер очки, а потом направился к ней, массируя руки. Мила, не отрываясь, следила за шефом. Поришайло пересек кабинет, но, не занял соседнее кресло, а примостился на его подлокотнике.

– Мила Сергеевна, – начал господин Поришайло, – нам надо поговорить.

– Я вся во внимании, Артем Павлович.

– Вот и хорошо. – Олигарх поправил лацканы пиджака. – Расскажите-ка мне вот что, Мила. Расскажите все, что вам известно о Вацлаве Бонифацком.

– Бонифацком? – она не стала скрывать удивления. Конечно, в городе орудовала банда отпетых головорезов с полуострова, непосредственно связанная с Бонифацким. И, тем не менее… – Ваш интерес как-то связан с шайкой Леонида Витрякова, Артем Павлович?

– Витряков обыкновенный отморозок, – отмахнулся олигарх. – Меня интересует Бонифацкий. Ведь вы, насколько мне известно, старые приятели?

– Ну, – несколько растерялась она, – это не совсем так, Артем Павлович. Хотя, да, мы были знакомы в молодости. Вы же знаете. Я не видела его с прошлого лета, когда… – договаривать не имело смысла.

– Вы с ним работали в горкоме комсомола? – уточнил Поришайло.

– Это было давно.

– Люди не очень меняются с возрастом, – сказал Артем Павлович. – Внешне – да, но не по сути. Мне нужно знать, Мила, что он за человек? Какие у него привычки? Сильные и слабые стороны? Наклонности? Привязанности? Друзья?

– Это займет время, Артем Павлович, – предупредила она, еще не зная, зачем олигарху понадобилась такая информация, но, подозревая, что не для заполнения поздравительной открытки.

– Время пока есть, – с ударением на середину фразы, заверил олигарх. – Итак?

* * *

Распрощавшись с Милой, Андрей отправился домой, на Лепсе. Ехать на место катастрофы «Аэростара» и пересчитывать количество жертв, у него не было ни малейшего желания. «Ага, сейчас. Только штанишки подтяну. Нашла себе, тоже, соглядатая». Оперативную информацию он рассчитывал добыть у Атасова, располагавшего, как известно, «концами» в городском УГАИ. А на полученные деньги купил по дороге две бутылки водки.

Когда он добрался домой, стоял поздний вечер. Вместе с темнотой на город надвинулся туман, редкие прохожие походили на тени.