Звягинцев Александр. Русский Рэмбо для бизнес-леди

   – Чего тебе, начальник?..
   – Не узнали – богатым буду! – хохотнул тот. Голос показался Кострову знакомым.
   – Ты, што ль, Романов?.. Нашел место…
   – Уж извиняйте, дело срочное, – ответил Романов, увлекая его за колонну.
   – Слушаю, – раздраженно бросил Костров. – Выкладывай.
   – Я, собственно, вон за того ишака хотел вам кое-что сообщить, – Романов кивнул на Кобидзе, тусующегося среди господской шоферни.
   – Ближе к делу. Не хватало простуду из-за тебя схватить!..
   – Гоните его взашей, Николай Трофимович. Пьет джигит – полбеды, а то, что на каждом углу болтает несусветное, – беда…
   – Болтает?..
   Романов бросил взгляд по сторонам и наклонился к Кострову:
   – Угу-у. Будто бы он на днях в одном ангаре рулевые тяги у какого-то самолета раскрутил…
   – Чего? – напрягся Костров.
   – А самолет тот потом возьми и грохнись на лед Клязьминского водохранилища… Лихой сюжетец, с переодеванием, а, товарищ генерал?..
   Костров вперил в него немигающий взгляд.
   – Хочешь сказать, что ишак дочь моего лучшего друга Виктора Коробова на тот свет спровадил? – свистящим шепотом спросил он. – Убойная информация…
   – Но самое убойное в ней, будто бы он это.., рулевые тяги-то у самолета раскрутил по прямому вашему приказу, Николай Трофимович. Вот какая хренотень убойная получается…
   Обвислые щечки Кострова покраснели и задрожали мелкой дрожью.
   "Не набрехал Кобидзе, – подумал Романов. – Блесну заглотнула щука – подсечь бы половчее…"
   – Так прямо и болтает? – хрипло спросил Костров.
   – Угу-у. Еще и в эпистолярном жанре балуется…
   – Эпистолярном? – впил настороженный взгляд в Романова Костров.
   – Очки при вас, Николай Трофимович? – протянул тот листок бумаги.
   – Что это?..
   – Всего-то говна-пирога – чистосердечное признание Кобидзе.
   Костров прочитал листок и, оглянувшись по сторонам, сунул его в карман.
   – Ксерокс это, – усмехнулся Романов.
   – На понт берешь?.. А оригинал?
   – Есть и оригинал…
   – Со мной понтовать – что ссать против ветра, штаны обмочишь, полковник, – сквозь зубы прорычал Костров. – Где он?
   – Ну-у, Николай Трофимович, все На свете свою цену имеет…
   – Ах, вон что! – взлетели на лоб Кострова брови. – Шантаж!.. Наезд на Кострова?..
   – А я назвал бы это в духе времени – бартерной сделкой. Вы – мне, я – вам…
   – И какова цена твоего бартера, позволь полюбопытствовать?
   – А во сколько вы сами свою жизнь оцениваете?
   – Жизнь?.. Дорого…
   – И оригинал стоит дорого…
   – Сколько?
   – "Лимона" два. Недозрелых…
   – Убойная цена, – опешил Костров. – Меньше – мне обидно бы было… А ты хорошо подумал, прежде чем на такой "бартер" решиться?
   – Десять лет на тебя пашу, как папа Карла… Было время подумать.
   – Господи, как люди-то меняются! – насмешливо пропел Костров. – Тихий, как голубь, полковник Романов, исполнительный… А он-то, оказывается, орел-стервятник…
   – Я такое же дерьмо, как и ты, Костров, – Романов кивнул на "упакованную" публику, текущую к двери "Президент-отеля". – Тоже хочу вместе с вами у корыта похрюкать. Как говорится, имею полное право.
   – Мудак!.. Куда ты с этой вонючкой?.. К Инквизитору?.. "Груза двести" и прочего на тебе персонально ой-ей-ей!.. На сто "вышек" потянет… В Цюрих, в Центр?.. А что, если Коробову я того.., по приказу Центра?
   – Прикол!.. – ухмыльнулся Романов. – Центр такие деликатные акции поручает своим, из службы безопасности, а не уголовникам.
   – Логично! – вынужден был согласиться Костров. – Сколько времени на обдумывание ситуации?
   – Дня три… Кстати, дома я не ночую, детей и жену отправил далеко от первопрестольной, чтоб у тебя соблазна не возникло… Если что со мной случится, сам понимаешь, оригинал уйдет автоматом в Цюрих, а копия – Инквизитору. Ферштейн, Николай Трофимович?
   – Сволочь! – сорвался на крик тот. – От кого жрешь – тому и срешь!..
   Романов сунул в его раскрытый рот заранее приготовленную таблетку валидола и, снисходительно похлопав его по плечу, растворился в метельных сумерках. Костров проводил его взглядом, полным бессильной ярости. "Будто все сговорились, – содрогаясь от жалости к самому себе, думал он. – Будто по чьей-то команде обкладывают старого и больного Кострова со всех сторон".
   Отдышавшись несколько минут на пронизывающем ветру, Костров нетвердой походкой поплелся К двери отеля. В холле он сразу окунулся в раскованную атмосферу элитарной тусовки. Солидные политики, воровские авторитеты, известные артисты и юристы И даже сами господа министры спешили засвидетельствовать отставному генералу КГБ свое почтение. Кострову льстило, что тусовка знает его, уважает и боится.
   "Ладно! – думал он во время тягомотной официальной части презентации. – С говнюком Романовым, как ни крути, мы одной пуповиной связаны, как-нибудь промеж собой разберемся… На два "зеленых лимона" – он, конечно, губищи раскатал… Но тыщонок сто придется отстегнуть… А молодец полковничек-то!.. Моя школа… И я на его месте такой облом не упустил бы… Кобидзе?.. Ну, с тем все ясно…"
   Скоро Костров совсем смог взять себя в руки и даже был способен рассказывать "новым русским" так любимые ими анекдоты про "новых русских".

* * *

   Полковник Шведов, услышав в машине по радиотелефону тревожный голос Скифа, в нехорошем предчувствии приник к трубке:
   – Так, так.., понял, Василий Петрович! Елки-моталки, ну, зверье!.. Понял… Сколько они хотят?.. Что, пока на тебя не выходили?.. Выйдут, подонки!.. Костров?.. Что, со слов Мучника?.. Я бы ему не очень верил… Сейчас всех буду ставить на уши, а ты крепись и жди моего звонка…
   Разворачивайся и назад в управление, – отключив радиотелефон, бросил Шведов водителю служебной "Волги".
   – Максим Сергеич, рабочий день закончился, и хоккей сегодня, – взмолился водитель. – И вам пора пацана из садика забирать.
   – Разворачивайся!
   Водитель в сердцах крутанул баранку "Волги" перед самым подъездом дома Шведова, и тут из-за мусорных баков по машине хлестанули очереди из двух автоматных стволов. Водитель, не успев придавить тормоз, сразу уткнулся в баранку простреленной головой, а "Волгу" с разворота бросило на стену дома.
   Последняя очередь вспорола бензобак. Получившего несколько пуль в грудь и шею Шведова взрывом бензина выбросило из объятой огнем машины на асфальт.
   Прежде чем провалиться в бездонную липкую темноту, он увидел двух бегущих от мусорных баков мужчин. В одного из них, сухопарого, в шапочке-петушке, навскидку, не целясь, выстрелил из табельного пистолета. Дальше темнота поглотила его, и он уже не видел, как сухопарый споткнулся и ткнулся лисьей вытянутой мордой в детскую песочницу. Подельник оглянулся и после секундного замешательства распорол автоматной очередью его спину, потом, бросив автомат в кусты, метнулся под арку…
   Прибежавшие на выстрелы люди оттащили бесчувственного Шведова от горящей машины.
   – Хана мужику! – взглянув на него, сказал какой-то старик. – Во-о что творят из-за долларов наши гребаные коммерсанты!
   – Он такой же коммерсант, как я целка! – окрысилась на старика отечная бабенка средних лет. – Из нашего подъезда он. Военный. Полковник. Душа человек был: на бутылку попросишь – не откажет. Царство ему небесное.
   – Дышит! Живой еще, – приникнув ухом к губам Шведова, тихо, будто боясь разбудить спящего, прошептал какой-то очкарик и без лишних слов бросился под арку к телефонной будке.

* * *

   Звонок из милиции застал Инквизитора за работой над карточками – досье на бывших партийных функционеров, ныне обретающихся в советах директоров коммерческих структур. Он внешне спокойно выслушал сообщение о покушении на полковника Шведова и даже вежливо поблагодарил майора милиции за своевременное извещение. Но потом, из-за предательски задрожавшей руки, долго не мог уложить трубку на рычаг аппарата…
   За долгие годы работы на переднем крае Инквизитору часто приходилось терять друзей и коллег по профессии, своих агентов. Их находили в подъездах в лужах крови, застреленными или заживо сгоревшими на засвеченных явочных квартирах, во взорванных автомобилях, на городских свалках с проломленными черепами. А чаще совсем не находили… Но всегда за любой акцией против наших нелегалов следовал ответный ход, и необязательно на территории той страны.
   Никогда не затухающая война разведок и контрразведок государств, принимая временами ожесточенные формы, все же имеет свои неписаные правила. Одно из них – можешь не уважать противника, но без крайней нужды не наступай ему на яйца. Такое не прощалось.
   В войне против спецслужб государства у отечественной организованной преступности никаких правил не существует, и Инквизитор хорошо знал это. Он понял, что покушением на полковника Шведова преступниками был брошен вызов ему – Инквизитору.
   Значит, случилось что-то такое, что заставило их бросить этот вызов. Но что?..
   Точный ответ мог дать только Шведов, глубоко копнувший "кавказский след".
   "Значит, в чем-то слишком глубоко", – понял Инквизитор.
   – Группу Шведова ко мне! – непривычно резко приказал он помощнику. Когда группа Шведова через час собралась в полном составе в его кабинете, он оглядел каждого и спросил, ни к кому не обращаясь в отдельности:
   – Кто?
   Все уже были в курсе происшедшего, и каждый чувствовал себя виноватым.
   Вперед выступил Кулемза.
   – Костров, – сказал он глухо. – Мы только что были на квартире у Максима, виноват, товарищ генерал, полковника Шведова. В отсутствие его близких…
   Жена находится в больнице… Так вот, в их квартире предположительно за час до покушения кто-то побывал. Перевернуто все, но ценные вещи на месте… Бандиты Кострова это, товарищ генерал, голову на отсечение… Что-то искали, да, видать, не нашли и решились на убийство. А что искали – не знаю.
   "Зато я знаю, – подумал про себя Инквизитор. – Подлинное предсмертное письмо Коробовой к бывшему мужу Скифу искали, сволочи. Оно, хоть и косвенно, подтверждает причастность Кострова к ее убийству".
   – Другие мнения есть? – резко спросил он.
   – Костров, но сработано чисто, доказательств нет, – выступил вперед подполковник Епишев.
   Он хотел еще что-то добавить, но Инквизитор жестом остановил его.
   – Где в данную минуту Костров? – спросил он.
   – На тусовке… То есть на презентации в ресторане "Президент-отеля", – ответил Кулемза. – Доставить вам его сюда?
   Инквизитор покачал головой.

* * *

   Костров в обществе трех депутатов Госдумы и моложавого, но седого уже генерала из транспортной авиации поглощал дичь, когда увидел перед собой пожилого человека с аскетичным лицом, непроницаемыми глазами и с отменной военной выправкой. За ним стояли еще двое.
   Сердце Кострова сжалось в нехорошем предчувствии, лоб покрылся испариной, обвисли и покраснели щеки. Чтобы не выказать своего состояния, он поспешно опустил плешивую голову к блюду с дичью.
   Человек с непроницаемыми глазами стоял и молча смотрел, как он обгладывает косточку.
   Костров знал, кто стоит сейчас рядом с ним и почему так смотрит на него. В голове спасительной соломкой замаячила надежда: двое – за спиной Инквизитора, сейчас они предъявят ему постановление об аресте и отвезут в Лефортовскую тюрьму… А там, проклятый Инквизитор, еще поглядим, кто кого…
   Но двое ничего не предъявляли и, похоже, никуда не собирались его увозить…
   – Вы танцевали несколько неуклюже, господин Костров, – тихо сказал человек по-английски.
   Из непроницаемых глаз его лишь на миг вырвалось наружу клокочущее пламя, и Кострову хватило этого мига, чтобы прочитать в глазах Инквизитора свой смертный приговор.
   Инквизитор твердыми шагами шел к выходу. Костров хотел было что-то крикнуть ему в спину, но пересохло во рту и язык прилип к гортани. Он понял скрытый смысл одной-единственной фразы Инквизитора: "Приговор окончательный и обжалованию не подлежит".
   Он не знал, каким образом будет приведен в исполнение этот приговор, но знал, что он будет приведен.
   Знал и то, что отныне даже крепостные стены камеры в Лефортовской тюрьме не спасут его. Руки Инквизитора дотянутся до него и на дне морском, и в джунглях у пигмеев, и у эскимосов Гренландии…
   – Чего он это про танцы?.. Кто этот чмырь, Николаш свет Трофимович? – заплетающимся языком спросил один из депутатов Госдумы по фамилии Небедный.
   Костров перевел на него узкие от внезапной ярости глаза.
   – Кто? – громко спросил он. – Он тот, кто твоего братца-предателя когда-то переселил из Штатов в преисподнюю…
   – Он?.. Что же ты сразу не сказал?! – рванул галстук-бабочку депутат Небедный.
   – Замри и сопи в две дырки, говнюк! – прошипел Костров и, не прощаясь, направился к выходу.

* * *

   Хмурый Кобидзе гнал автомобиль по глухим узким переулкам. Сидящий на заднем сиденье Костров ежеминутно оглядывался, пытаясь засечь машины слежки, но, к его удивлению, их не было. Подъехав к подъезду своего дома, он тоже не обнаружил ничего подозрительного, и от этого липкий страх еще больше овладел им.
   – В Одинцово на дачу, Кобидзе, за скорость еще "зеленых" накину!
   Тот сорвал машину с места.
   Когда за стеклом замелькали огни Баковки, Костров дотронулся до его плеча.
   – Как там прошло.., с полковником-то?
   – Парядок в авиационных частях! – ухмыльнулся Кобидзе. – Работали в два ствола… Тачка факелом вспыхнула и на стэнудома, как казел, пригнула.
   – А этот с лисьей мордой, который с тобой был?
   – В аду, навэрно, призэмлился, – хохотнул лающим смехом Кобидзе.
   – "Зелеными" не обижу, милок, не обижу. Все сполна… Заслужил, – поспешил заверить Костров.
   Когда Кобидзе подогнал машину к трехэтажному особняку, обнесенному бетонной стеной, Костров всмотрелся в неосвещенные черные окна и сказал ему:
   – Заходи в дом, "зеленые" свои получишь, заодно поможешь мне собраться, а потом отвезешь в аэропорт – и "гуляй, Вася!".
   – Нэ Вася!.. Ромико, Романоз я, – хмуро заявил Кобидзе и поинтересовался:
   – Сколко днэй гулять можно?
   – А вот слетаю, милок, в Англию, там на двух шустрых ребят круглую сумму переведу и назад, – усмехнулся Костров и, открыв дверь, скрылся в доме.
   "Ха, раскрутил, значит, Романов плешивого!" – прыгнуло от радости сердце в груди Кобидзе, и, посмотрев на полную луну, выглянувшую из-за рваных туч, он шагнул вслед за Костровым в дверь дома.
   Как только он обрисовался в лунном свете на пороге, притаившийся за дверной притолокой Костров профессионально нанес ему удар рукоятью пистолета в висок. Ас афганских гор отдал богу душу мгновенно.
   Не зажигая света. Костров извлек из тайника в кирпичной кладке дома несколько пачек долларов, узелок с бриллиантами и кипу зарубежных паспортов.
   После этого поставил рядом с телом Кобидзе канистру с бензином и взрывное устройство с часовым механизмом…
   Через полчаса Костров был уже в аэропорту Внуково.
   А еще через полчаса, купив по подложному дипломатическому паспорту билет на ближайший рейс на Одессу, был уже в самолете. При взлете он увидел в стороне Одинцова пламя над своим домом.
   "Опередил я тебя, проклятый Инквизитор, опять опередил!" – подумал Костров с ликованием и, сунув под язык таблетку валидола, потер влажные ледяные руки.

Глава 30

   Ворон принял известие о похищении Ники внешне спокойно, но кто знает, как ему давалось такое спокойствие.
   Скиф наотрез отказался от услуг воровского мира и людей Ворона. Было решено, что они справятся надежно спаянной тройкой – Скиф, Алексеев и Засечный.
   – Мы съездим в Калугу за Сашкой, – сказал Скиф. – А тебе, дед Ворон, похитители обязательно позвонят. С тебя и с меня деньги будут требовать, из Симы все равно ничего не выбьешь.
   – В Киеве у меня самые надежные повязки, – сказал Ворон. – Мне бы с вами поехать.
   – Зачем тебе старые кости трясти? Какой из тебя воин, грей свой ревматизм на печи да Баксика воспитывай на отрицательном примере.
   Ворон покачал головой и хитровато искоса глянул на Скифа:
   – Даю тебе, Скиф, спутниковый телефон. Даже два аппарата, но на один номер. Вот номер. Ничего мне от тебя не надо, прошу только об одном: звони мне по три раза в день. Меня не будет – говори в автоответчик. Говорить можно все открытым текстом – аппарат сам кодирует и расшифровывает. Я эту штуку у одного отставника-гэбэшника сменял.
   – Ну-ка давай испробуем, – Скиф взял телефон и набрал номер. – Алло, мне Геннадия Васильевича, будьте добры… Нету?.. Тогда оставьте ему мой новый телефонный номер…
   Скиф продиктовал номер, и не успели они выпить кофе, как зазвенел спутниковый аппарат. Звонил полковник Романов.
   – Алло, Василий Петрович. Только что в наше ведомство позвонили по телефону из Киева какие-то злоумышленники. Похищена ваша дочка с целью получения выкупа. Выкуп огромный. Вам ничего предпринимать не надо, мы все возьмем на себя. Только постоянно держите нас в курсе любых телефонных звонков или других сообщений.
   – Мне ехать к вам?
   – Повторяю, вам никуда выезжать не нужно. Я все беру на себя. Люди в Киеве уже поддерживают с ними постоянную связь. Звонки идут из телефонов-автоматов. Голоса изменены.
   – Без меня ваши люди все загубят, – убежденно ответил ему Скиф.
   Засечный кивком подтвердил это.
   – Наши люди – профессионалы. Операцией по спасению ребенка руководит сам генерал Костров.
   – Ха-ха! – зло хохотнул Скиф. – Не сам ли ваш "генерал" организовал киднеппинг?
   – Отдаете себе отчет, что говорите?
   – Вполне. Ваш экс-"генерал" – бывший зек. Уголовник.
   – Кто вам сказал такую глупость?
   – Классическая музыка навеяла…
   В трубке повисла тишина.
   – Что же молчишь, Романов?
   – Не подумайте плохого, – растерянно произнес тот. – Но я не могу открыть некоторые служебные тайны. Прошу поверить мне на слово, что в этой ситуации Костров работает на нас – речь идет о жизни ребенка. Он тоже отец. Кстати, мы отправляем в Цюрих вашу бывшую тещу, бабку Вероники. На всякий случай. Если придется переоформлять банковские счета. Но главное – похитители требуют конфиденциальной встречи с вами с глазу на глаз, тоже в Цюрихе. Речь, очевидно, о том, чтобы заставить вас в присутствии адвоката Ольги переписать на них завещание, оформленное на вас.
   – Как ты это представляешь себе, Гена? Ольга-то сделала завещание на Скворцова Игоря Федоровича, а я – Луковкин Василий Петрович, просекаешь?
   – Черт, об этом я не подумал! – вырвалось у Романова. – На паспорт уйдет дня три… Время надо еще на зарубежный паспорт и визу в Швейцарию…
   – Неужто Контора твоя стала такой хилой, что не может сделать загранпаспорт и визу в один день?
   – Будем думать, что можно сделать в такой ситуации, – загробным голосом произнес Романов. – Прошу вас сидеть на телефоне и ожидать моего звонка.
   В динамике раздались длинные гудки. Минут пять никто не шевелился, словно зачарованно слушали не электронные гудки, а волшебную музыку.
   – Паспорт, Скиф, они тебе сделают, будь спок, – нарушил молчание Засечный. – А в аэропорту в Швейцарии Интерпол тебя под белы руки и в самолет до Гааги…
   – Что-то здесь не то, – сказал с сомнением Скиф. – Гэбэ захотело сдать меня Гааге, чего проще: вяжи здесь и в самолет… Ребенок-то при чем?
   – Не гэбэ тебя захотело сдать, – покачал головой Ворон. – Не их мозги тут петрили. И Ольги твоей бабки поиметь, и тебя употребить… А чтоб ты с крючка не сорвался, живца придумали, гниды!.. Хитро?
   А вот про ксиву твою не допетрили… Костров так бы не прокололся…
   – О чем каркаешь, птица вещая? – уставился на него Скиф.
   – О том, что блядь Косоротая про Кострова на твои уши лапшу вешал, – ехидно сказал Ворон. – Тут, помяни мое слово, фартовой уголовкой пахнет и еще чей-то дух вонючий есть. Ехать вам надо, мужики, пока они тут допетривать будут, как ксиву нарисовать, неуж не понятно?

* * *

   На следующий день после громыхнувших в Москве событий Виктор Иванович Коробов в Английском клубе Женевы, хранящем память о Байроне и русском князе Горчакове, с интересом внимал только что приехавшему из Москвы экс-фавориту. Тот хоть и был в свое время выгнан из Кремля за интриги против царствующего дома и вроде бы за махинации с государственными ценными бумагами, но аппетита от этого явно не потерял.
   То, что в новой России процветает традиционное чиновное мздоимство и казнокрадство, не было новостью для Коробова, но экс-фаворит с шутовскими ужимками рассказывал скабрезные истории, царящие в высших эшелонах власти. Коробов поначалу принял его рассказ просто за неумный треп, но экс-фаворит сыпал такими громкими фамилиями и чинами, приводил такие подробности, что Коробову стало не по себе.
   И еще он подумал: этот хлюст наверняка примчался из Москвы торить дорожку на дружбу с ним… Такие всегда умеют держать нос по ветру.
   – И сколько еще твои знакомцы продержатся? – спросил он его в лоб.
   – Столько, сколько вы им позволите, Виктор Иванович, – оставив шутовской тон, ответил тот. – Я приехал из России по поручению серьезных деловых людей обсудить с вами несколько деликатных вопросов.
   – Уважаемый, мы тут в изгнании так долго ждали из России серьезных людей, что все жданки съели.
   – Обстоятельства так складывались…
   – Обстоятельства создают люди в определенных целях.
   – Совершенно согласен с вами, Виктор Иванович.
   – Итак, ваш первый деликатный вопрос?..
   – Катастрофа с самолетом вашей дочери. Вернее сказать, ее убийство…
   – Уверены в этом?
   – Есть основания так считать, – посмотрел ему в глаза экс-фаворит. – Вы не знакомы с бывшим генералом КГБ Костровым?
   – С кем, с Костровым? – переспросил Коробов и наморщил лоб. – Костровым?.. Нет, кажется, не знаком.
   – Я так и думал, – еле улыбнулся экс-фаворит. – Надежда России Виктор Коробов и генерал КГБ Костров, запятнавший мундир уголовным прошлым, – фигуры, согласитесь, малосовместимые. Однако примите к сведению, что люди этого Кострова накануне гибели вашей дочери побывали в ангаре, где стоял ее самолет.
   Коробов, почувствовав, как кровь застучала в висках, впился в него сумрачным взглядом.
   Экс-фаворит протянул листок с "чистосердечным признанием" Кобидзе.
   – Откуда у вас это? – прочитав листок, выдохнул Коробов.
   – Назовем это, так сказать, утечкой информации из компетентных органов.
   – Утечка информации из органов?
   – Не удивляйтесь; Виктор Иванович, в России многие хотели бы оказать вам личную услугу. Даже ваши конкуренты просили меня проинформировать вас о своей непричастности к этому грязному преступлению.
   – Зачем?
   – Чтобы в будущем оно не стояло между ними и вами.
   – О каком будущем речь?
   – Господин Коробов, не секрет, что Россия гореполитиками доведена до состояния коллапса. Но, слава богу, есть еще в элите патриоты, думающие о ее национальном возрождении. Им нужен лидер, за которым не только авторитет политика, но и.., доверие финансовых кругов свободного мира…
   – Ах, вона как! – засмеялся Коробов. – Я-то уши топориком… Оказывается, ваша шпана Россию-матушку уже всю разворовала… Теперь, значица, страсть как хоца еще и в коробовский карман пухлую ручонку запустить?
   Экс-фаворит даже поперхнулся от его слов.
   – Но согласитесь, Отечество в смертельной опасности, а ваши счета в Швейцарии некоторым образом принадлежат народу России, – не в лад пролепетал он.
   – Справку давай, уважаемый.
   – Какую справку?..
   – Справку, что "наперсточники", пославшие тебя, и есть народ России.
   – Ну, знаете ли! – вспыхнул экс-фаворит. – Мы, патриоты, надеялись…
   – Лично ты на что надеешься? – перебил его Коробов. – Прямо в Кремль на белой кобыле?.. На той самой, на которой хотел объехать старого пердуна Коробова, а, уважаемый?
   Экс-фаворит, красный как рак, заерзал в кресле.
   Он относился к новому поколению политиков, избегающих называть вещи своими именами и задавать вопросы в лоб.
   – Приступим к следующему вопросу, – не дал ему опомниться Коробов.
   – Он вытекает из первого, – как за спасительную соломинку схватился экс-фаворит. – Я имею в виду, что нынешний режим будет держаться у власти в России ровно столько, сколько Запад будет держать его на игле финансовых вливаний.
   – Запад прежде всего думает о своих интересах.
   – Транши МВФ нещадно разворовываются… Кроме того, они тяжким бременем лягут на будущую Россию и еще долго не дадут ей подняться с колен.
   – А нужна ли Западу Россия, вставшая с колен, уважаемый?
   – Западу не нужна, но, я полагаю, вам она нужна, Виктор Иванович, – подстроившись под тон Коробова, с обезоруживающей прямотой сказал экс-фаворит.
   – Откуда такой вывод? – с интересом посмотрел на него Коробов.
   – Иначе зачем господину Коробову создавать в России мощные законспирированные структуры? – улыбнулся тот.
   – Однако вернемся к траншам, – поспешил сойти со скользкого пути Коробов. – Что произойдет, если МВФ откажет России?
   – – Наступит крах всей банковско-финансовой системы, гражданское неповиновение режиму, хаос.
   И, тогда, если вовремя не перехватить инициативу, возможна реставрация коммунистической системы или распад государства на множество мелких княжеств.
   – А если перехватить инициативу?
   – Власть сама упадет в руки такому политику. И от него уже будет зависеть, какой быть России.
   – Пойдет ли армия и народ за инициатором?
   – Голодные и униженные из двух зол выберут меньшее, – уклончиво ответил экс-фаворит. – Но национальный бизнес, без сомнения, сделал бы ставку на такого человека…