Ассиди Орлова. Застывший огонь

Мэнсон.
      -- Что было потом, Жефа? Что было потом? -- настаивала девушка.
      -- Да ничего особенного. Я упал на кровать, а то, что толкнуло, вдруг
шасть -- сразу за стену. -- Мэнсон говорил с остановками, немного туговато
вспоминая все происходившее с ним накануне. Да, я еще удивился, как оно
быстро так -- шасть. И вроде там зашуршало, и все. А я себя плохо
почувствовал... Вроде как приболел -- жарко мне стало.
      -- А как ты сейчас себя чувствуешь?
      -- Да нормально, -- пощупав живот, сказал Джеф. -- Может, мне это
приснилось?
      -- Нет, не приснилось, -- отойдя в сторону, сказала Лала. -- О, не может
быть! -- внезапно вскрикнула она и опустилась на колени.
      Джеф тотчас поднялся с лежанки и подошел к Лале.
      Девушка нагнулась над песчаным полом и внимательно рассматривала
какое-то беловатое пятно. Мэнсон наклонился вслед за ней и обнаружил
тривиальное птичье дерьмо, а рядом птичьи следы.
      -- Это знак, Жефа! -- торжественно произнесла Лала. -- Это хороший
знак...
      -- Да? И чем же он хорош, этот знак?
      -- Это знак самого Котти, -- почти пропела девушка.
      -- А по мне, обычный птичий помет, -- пожал плечами Джеф. -- Слушай,
принеси воды, я побриться хочу.
      -- Об этом потом, Жефа, -- вскочила на ноги Лала. -- Пойдем посмотрим с
обратной стороны!
      Девушка потащила Джефа за собой, и, обежав хижину, они обнаружили
цепочку птичьих следов.
      -- Вот видишь, Жефа! Это след Котти! Это добрый знак, -- улыбаясь,
сообщила Лала.
      -- Ты вроде говорила, что он дух. Что-то я не слышал, чтобы духи пачкали
пометом...
      -- Но ведь он был в облике речной чайки, Жефа... -- растолковывала
девушка. -- Котти почти всегда появляется в обличий чайки. А помет чайки в
хижине, где ты спал, -- это хороший знак...
      -- Да я в общем-то не против, -- согласился Джеф. -- Только мне бы
побриться.
      -- Сейчас я принесу воды. А ты смотри не трогай знак, я должна показать
его Аюпе.
      -- Можешь не беспокоиться, я его постерегу, -- с наигранной серьезностью
пообещал Джеф. А когда шаги Лалы затихли, он вздохнул и добавил: -- Что с
них возьмешь -- дети джунглей.

60

      Джеф стоял возле входа в свое жилище и брился ножом, в качестве зеркала
используя пластинку слюды. Он еще не закончил бритье, когда к хижине прибыл
Аюпа в сопровождении двоих мужчин.
      Акта опирался на длинную клюку, но Джеф подозревал, что она играла роль
символа власти. Старик выглядел очень крепким и вряд ли нуждался в
каких-либо костылях.
      Не замечая Джефа, они вошли в хижину и спустя пару минут вернулись
обратно. Теперь, напротив, все внимание Аюпы и сопровождавших его лиц было
направлено только на Мэнсона.
      -- Поздравляю, Жефа, -- с чувством произнес старик и улыбнулся,
продемонстрировав два ряда ровных зубов. -- Мы очень рады.
      Аюпа похлопал Мэнсона по плечу. И то же по очереди сделали двое его
людей.
      -- Вот, Жефа, это Тамил, а это Сирил. Они наши лучшие ночные охотники.
Они приносят пищу для Котти...
      -- Очень приятно, господа, -- приветливо улыбнулся Джеф и автоматически
протянул руку для рукопожатия, но Тамил и Сирил только почтительно
дотронулись до его ладони.
      -- Сегодня вечером, Жефа, ты прикоснешься к тайне ночной охоты,
-- пообещал Аюпа и, повернувшись, пошел прочь. Вслед за ним ушли и его
охотники, а вместо них словно из-под земли появилась Дала. Девушка улыбалась
и вся светилась счастьем.
      -- Что с тобой, Дала? Я тебя такой никогда не видел.
      -- Я радуюсь, Жефа. Я радуюсь тому, что, возможно, скоро закончится наш
долгий поиск.
      -- Какой поиск? -- не понял Джеф.
      -- Бесполезно объяснять тебе. Ведь ты все еще "злой человек"...
      -- Ну вот, опять "злой человек"...
      -- Ладно, если ты уже побрился, пойдем на верхнюю отмель.
      -- Зачем?
      -- Собирать раковины и клубни кувшинок, -- И Лала вручила Джефу уже
знакомую ему холщовую сумку.
      -- Но я еще не завтракал.
      -- Там, на отмели, позавтракаешь. Я угощу тебя речными дарами, которые
можно есть сырыми.
      -- А в джунгли мы не пойдем? А то мне больше не хочется испытаний
лесными клещами.
      -- Не беспокойся, Жефа, испытания лесными клещами для тебя закончились,
но сегодня, как стемнеет, ты узнаешь новое испытание.
      -- Надеюсь, это не очень больно, -- осторожно предположил Джеф.
      -- Не знаю, Жефа, -- честно призналась девушка. -- Не знаю, как это
чувствуют "злые люди", но наши юноши, случается, падают на песок, и из их
рта идет пена.
      -- Не могу сказать, Лала, что ты меня успокоила. Ну да ладно, насколько
я понял, издевательства над гостями -- это основа ваших национальных
традиций.
      -- Ты сказал очень длинно и непонятно.
      -- Увы, милая, мы говорим на разных языках.

61

      Стопка расшифрованных сообщений легла полковнику Кельвину на стол, и он
тут же начал их сортировать, раскладывая по степени важности.
      "Так, это потерпит... Это тоже... Это вниз..."
      Внезапно Кельвин наткнулся на самый важный листок и сразу погрузился в
чтение, позабыв про остальные бумаги.
      Это донесение полковник ждал давно. И пусть оно было подписано не самим
Смышленым -- такое случалось сплошь и рядом, но все же это был
вразумительный ответ. Значит, операция не накрылась, значит, все шло по
плану.
      Агент Кайман сообщал о том, что были проблемы с "Би-Экс" и теперь он
забрался в дикую глушь -- на Хинган. Агент нуждался в деньгах для
организации своей собственной группы.
      "Что ж, правильное решение..." -- кивнул полковник и сразу же позвонил
в службу финансового обеспечения.
      -- Пинчер слушает.
      -- Привет, Гэри, это я.
      -- Здравствуйте, сэр.
      -- Гэри, проект "23-40" получил продолжение. Нужно послать им деньжат.
Тысяч шестьдесят. Куда послать, тебе скажут в шифровальном бюро.
      -- Сэр, а не обойдутся ли они тридцатью тысячами? -- В Пинчере заговорил
прижимистый бухгалтер.
      -- Нет, Гэри. Это не тот случай. Я не хочу, чтобы ребята были вынуждены
грабить банк и на этом попались...
      -- Как скажете, сэр.
      "Ну и ладненько... -- подумал Кельвин, кладя телефонную трубку. -- А
что же наш Смышленый? Где он и что с ним? Агент Кайман упоминал о проблемах
с "Би-Экс". Не привело ли это к гибели Смышленого?"
      Безусловно, в сжатом донесении всего было не рассказать. Это потом, в
случае выполнения задания и возвращения хотя бы одного из агентов, начнется
восстановление всех известных деталей. Задним числом будет проводиться
анализ своих ошибок и просчетов противника.
      "Мы думали -- то, а случилось это. Они сделали так, а мы предполагали
эдак..."
      Громоздкие пошаговые схемы, отметки красным карандашом, компьютерные
распечатки и, наконец, одна из точек на общем графике негласного
соревнования, который показывал общую тенденцию тайной войны: мы их или они
нас.
      Часто общая тенденция складывалась очень неясно -- на месте многих
точек оставались пробелы. Это означало, что группа уходила на задание и не
возвращалась. Случалось, что спустя какое-то время всплывали обрывочные
сведения. Иногда по ним можно было определить, где или как погибли агенты.
Редко, когда группы исчезали бесследно, но и такое, увы, случалось.
Проходило время, а о них ничего не было слышно -- ни плохого, ни хорошего.
      Полковник Кельвин не любил таких исходов. Он не терпел безвестности.
Безвестность напоминала ему о человеческом бессилии. Да, именно о бессилии
-- пока он работал и суетился, у него создавалось впечатление, что все было
под контролем и он успешно управлял событиями, но стоило возникнуть "черной
дыре", и приходило понимание, что ничего особенного он из себя не
представляет. Он, полковник Кельвин, был обычной тлей, каких существовало
миллиарды, он был такой же бесконечно малой величиной в течении вечных рек
пространства и времени...
      Кельвин тяжело вздохнул и взялся за следующее донесение. Практически
это был донос.
      Инспектор одной из агентурных сетей сообщал о том, что некий агент
Аляска выполнил четыре задания подряд. Выполнил успешно. Это были задания
категории В-4 -- очень высокой категории сложности. Такой показатель
успеваемости в корне противоречил выводам существовавшей статистической
базы. То есть агент Аляска был либо гением, либо "червяком" --
перевербованным агентом. И в одном и в другом случае такого специалиста
ликвидировали. Разбираться, гений он или нет, было весьма накладно, да и
опасно.
      Богатый опыт полковника Кельвина говорил о том, что самые управляемые и
полезные агенты -- далеко не гении.
      Полковник взял донесение и поставил на полях резолюцию: "Начальнику
оперативного отдела. Вопрос решить..."

62

      Собирать ракушки, бродя по песчаной отмели, было куда приятнее, чем
бегать по джунглям. Это Джеф понял сразу. Вода едва доходила до колен, и
нападений со стороны речных чудовищ ожидать не приходилось. Нет, Джеф,
конечно, знал, что Дала не даст его в обиду, однако на отмели ему было
спокойнее.
      Лала подробно проинструктировала Мэнсона, какие раковины следовало
собирать, а какие нет, но он все равно ухитрился набрать много несъедобных.
      -- Жефа, я же тебе говорила: розовые точки на раковинах -- значит, бери,
желтые точки -- не бери. Ты не различаешь эти цвета, Жефа?
      -- Почему не различаю? Различаю. Просто непривычное занятие,
-- оправдывался Мэнсон.
      Лала проверила и собранные им кувшинки, но тут Джеф оказался на высоте.
Все клубни были без изъяна. Сборщики повернули к берегу, и тогда Джеф
заметил, что они с Лалой удалились от острова метров на триста.
      "Отсюда, если постараться, можно увидеть базу..." -- подумал Джеф,
вглядываясь в заросли далекого берега. И хотя строений видно не было, две
радиомачты просматривались довольно хорошо.
      -- Что ты там заметил? -- спросила Лала.
      -- Я смотрю, не видно ли базы.
      -- Ты имеешь в виду поселение воинов?
      -- Ну да, -- кивнул Джеф. -- У вас с ними все нормально? Конфликтов не
было?
      -- Не было, -- сказала Лала и протянула Джефу длинный корень цвета "кофе
с молоком". -- Возьми поешь, ты ведь не завтракал.
      Джеф взял корешок и понюхал его, но корень не имел запаха. Тогда Мэнсон
осторожно откусил маленький кусочек -- корешок был крепкий, как морковка.
Разжевав его, Джеф удивился -- это был вкус сыра.
      -- Неплохо, мне нравится, -- кивнул он. -- Эта штука очень напоминает
сыр.
      -- Что такое "сыр"? -- спросила Лала.
      -- Ну, это такой продукт, который получают из квашеного молока.
      -- Из чего?
      -- Из молока.
      -- А что такое "молоко"? -- снова задала вопрос девушка.
      Джеф хотел было начать с коровы, но потом вспомнил, что коров здесь
нет.
      -- Ну вот у вас женщины кормят младенцев грудью?
      -- Ну да. Материнскими соками... -- кивнула Дала. -- Вот это и
называется молоко.
      -- Вы что, выдавливаете из своих женщин это молоко? -- удивилась Лала.
      -- Это называется не выдавливать, а доить.
      -- Вы доите своих женщин? -- еще больше удивилась Лала и невольно
дотронулась до своей груди.
      -- Да с чего ты взяла?! -- начал сердиться Джеф. Непонятливость Лалы его
раздражала.
      Под ногами проскочила стайка маленьких рыбок. Это на секунду отвлекло
внимание Мэнсона, но потом он снова вернулся к просветительской лекции.
      -- Видишь ли, Лала, существуют такие специальные животные. Они
называются коровы...
      -- Коровы... -- старательно повторила Лала.
      -- Правильно, -- кивнул Джеф. -- Так вот эти коровы дают молоко. Ну то
есть не дают, а мы их доим. Мы -- люди...
      -- "Злые люди"... -- на свой манер поправила Мэнсона Лала.
      -- Пусть будет так. Но мы их доим, этих животных.
      -- Но это же отвратительно, Жефа, -- сморщилась Лала. -- Вы выдавливаете
соки животных...
      -- Но ведь и вы здесь выделываете не пойми что! -- пошел в наступление
Джеф. Он доел корень и взял у Лалы следующий... -- Ну что, рассказывать
дальше?
      -- Конечно, Жефа. Мне это интересно, хотя и немного странно. -- В глазах
Лалы горело искреннее любопытство, и было видно, что она захвачена рассказом
Мэнсона.
      -- Ну так вот. Мы надаиваем молоко. Потом сквашиваем его и получаем
простоквашу. Ты следишь?
      -- Да, -- кивнула Лала.
      -- Потом отделяем влагу и получаем творог, Творог хорош и сам по себе.
Из него можно делать творожники, пудинги и вот такие вот сырные палочки. --
Джеф доел второй корешок, и Лала тут же с готовностью подала ему следующий.
За разговорами они прошли метров двести, и до острова уже было рукой подать.
      -- Затем творог подсаливают, потом что-то там варят -- точно я уже не
помню, но в конце концов получается сыр. Вкусный, вот как эти корешки...
      -- Это очень сложно, -- сказала Лала.
      -- Конечно, сложно -- технология, -- важно кивнул Мэнсон.
      -- У нас все легче: поймал песчаного червяка, и не нужно никакой
коровы...
      Поначалу Джеф не уловил смысла сказанного, но потом до него начало
доходить.
      Активно жевавшие челюсти стали двигаться медленнее, рот начал
наполняться слюной, а желудок спазматически дернулся, угрожая вернуться к
"нулевому циклу".
      "Спокойно, Джеф. Все, что не ядовито, -- съедобно... Все, что не
ядовито, -- съедобно..."
      Стараясь не делать резких движений, Мэнсон выпустил недоеденный
"корешок" в воду, а потом выплюнул то, что успел разжевать. Затем встал на
колени и тщательно прополоскал рот.
      -- Ну вот, теперь мне лучше, -- поднимаясь из воды, сообщил Джеф.
      -- Зачем ты выбросил песчаного червяка? -- наконец спросила Лала. -- Ты
же говорил, что тебе нравится...
      -- Просто я уже сыт, -- объяснил Джеф. -- Так ты говоришь, это был
песчаный червяк?
      -- Не совсем, это была его двухнедельная личинка.
      При слове "личинка" Джеф снова ощутил приступ дурноты, но нашел в себе
силы подавить его.
      Где-то ударил хвостом лиматокус. В лесу пролаял шакал. Джеф вдохнул
речной ветер и зажмурился от ласкового солнца, стараясь не думать о том, что
он съел.
      "С другой стороны, есть люди, которые едят живых моллюсков. Мало того,
существуют целые народы, пожирающие лягушачьи ноги..." Джеф не особенно
верил этому, однако подобные глупости он вычитал в каком-то журнале.
      -- Пойдем купаться, Жефа... -- сказала Лала, поудобнее пристраивая свою
сумку.
      -- Опять на то же место?
      -- Конечно.
      -- А может, лучше здесь? Туда далеко идти.
      -- Нет, здесь нельзя.
      -- Почему нельзя?
      -- Потому что здесь не купаются, да и положенное время еще не наступило,
-- пояснила девушка.
      -- А что, разве время имеет значение? -- спросил Джеф.
      -- Такие вопросы, Жефа, у нас не задают даже дети.
      Мэнсон пожал плечами и замолчал, пропуская Лалу вперед.
      Спустя полчаса они уже были на закрытой кустарником полянке, в двух
шагах от места купания.
      Джеф сбросил сумку и начал было раздеваться, но Лала его остановила:
      -- Постой, Жефа. Время купания еще не наступило. Сядь отдохни...
      -- Ну хорошо. Когда будет можно, ты мне скажешь, -- согласился Мэнсон и
сел напротив Лалы.
      Внезапно откуда-то сверху спикировала чайка и пролетела над самой
головой Мэнсона. Он вздрогнул и с запозданием отмахнулся, как от мухи, а
Лала снова обрадовалась и, улыбнувшись, сказала:
      -- Ты видишь, Жефа, Котти любит тебя... Джеф тоже улыбнулся и кивнул.
Наконец Лала поднялась и начала раздеваться. Мэнсон тоже взялся за свою
одежду, но Лала его удержала:
      -- Подожди, Жефа. Сейчас тебе нельзя -- это опасно... Когда будет
можно, я позову.
      -- Ну хорошо, Лала, -- согласился Джеф и оставил свои штаны в покое.
      Девушка спокойно разделась, постояла перед Мэнсоном во всей красе, а
затем повернулась и исчезла в зарослях кустарника.
      "Да, эта девчонка может производить впечатление... -- подумал Джеф. --
С такими данными это сделать нетрудно..."
      Он вспомнил некоторые подробности ее телосложения, а потом, увлекшись,
позволил себе определенные фантазии.
      "Стоп, Мэнсон, стоп... -- спохватился Джеф. -- Ты на работе..."
      Лала отсутствовала не больше пяти минут, потом она снова появилась на
полянке -- с мокрыми волосами и вся в капельках воды.
      Присев перед Джефом на корточки, она посмотрела куда-то мимо него, а
затем сказала:
      -- Ну вот. Теперь неопасно -- пойдем купаться.

63

      По случаю намеченного акта возмездия лейтенант Хаммер пришел на десять
минут раньше.
      Во-первых, чтобы приготовить позицию, а во-вторых, чтобы остыть,
-- винтовка "гепард" весила немало, и тащить ее было нелегко.
      Лейтенант пришел на огневой рубеж, отер пот и сел на песок, ожидая,
когда речной ветер остудит его раскрасневшиеся щеки. Чтобы глазок
оптического прицела не запотел от разгоряченного лица, требовалось подождать
какое-то время.
      "Подведем черту, господа..." -- появилась в мозгу лейтенанта вполне
подходящая фраза.
      Сегодня пришлось соврать капитану Пакгаузу, будто он собрался идти на
диких коз. Пакгауз, конечно, дурак, но и он не поверил.
      Лейтенант вздохнул. Он знал -- все, кто видел его с оптической
винтовкой, решили, что он собрался поставить логическую точку в своем
двухлетнем сумасшествии.
      "Они думают, что я могу убить Элеонору. Глупцы..." -- горестно
усмехнулся Хаммер.
      Вчера капитан Пакгауз и лейтенант Коноплев напомнили про поездку в
офицерский бордель через два дня. Хаммер ответил им отказом, однако особенно
на себя не надеялся и опасался, что все же согласится. Пакгауз и Коноплев
казались ему демонами-обольстителями.
      "Поедем, Хаммер, тамошние девицы подпускают офицеров гораздо ближе, чем
твоя дикарка. Бинокль тебе не понадобится..." -- ухмылялся Коноплев.
      "Действительно, дружище, едемте с нами. Стоит ли пренебрегать шансом,
выпадающим раз в полгода?.." -- вторил Коноплеву капитан Пакгауз.
      На соседний куст вспорхнула синица-сосновка. Она опасливо покосилась на
лейтенанта и, испачкав ветку пометом, полетела дальше по своим синичьим
делам.
      "Вот бы и мне так, -- подумал Хаммер, -- взмахнуть крыльями и улететь.
Далеко-далеко отсюда, с этого проклятого Танжера".
      Хаммер бросил короткий взгляд на часы -- без трех четыре. Пора занимать
позицию. Он открыл чехол, достал винтовку и поставил ее на сошки. Затем
вытащил магазин на двадцать патронов и вогнал его в гнездо.
      Сломав несколько мешавших веточек, Хаммер поднял бинокль и начал
осматривать прибрежную часть острова.
      Вот показались девушки и с ними группа женщин постарше. Появление этого
передового отряда было для Хаммера предвестником выхода его королевы.
      Лейтенант убрал бинокль и взялся за винтовку. Подняв предохранительную
шторку прицела, он припал к нему глазом и одобрительно хмыкнул -- цифровая
оптика давала идеальную контрастность. Никаких тебе полутеней, дифракций,
интерференции.
      Хаммер перевел прицел на кусты, из которых обычно появлялась Элеонора.
Вот разошлись зеленые ветки, и она появилась. Цифровая оптика прицела
обедняла цветовую гамму, зато теперь Хаммер в большей мере сумел по
достоинству оценить фигуру.
      Игра линий женского силуэта заставила Хаммера забыть о своей
первостепенной задаче. Преследуемая алчным взглядом лейтенанта, девушка
вошла в воду, и только тут Хаммер вспомнил о сопернике. О том, кто был уже
приговорен. Однако мужчины не было. Его не было, и Элеонора вела себя так,
будто никого не ждала.
      "Остался в деревне, сукин сын. Испугался! Трус!.." Хаммер почувствовал
себя сильнее. Он успокоился и, оторвавшись от прицела, снова взялся за свой
бинокль.
      И опять он погрузился в сказку. Бинокль был как театр, а прицел
винтовки -- как простое счетное устройство. В этом и была вся разница.
      "Едва ли я сумел бы полюбить эту девушку, если бы смотрел на нее сквозь
перекрестие оптического прицела..." -- заключил Хаммер.
      Элеонора закончила свое купание и стала выходить на берег. Все
проходило, как обычно, -- за последние два года Хаммер видел это сотни раз.
Девушка поднялась к кустам, и они сомкнулись позади нее, словно занавес. И
это означало, что можно возвращаться на базу.
      Лейтенант с неохотой оторвался от бинокля и, увидев стоявшую на сошках
винтовку, оторопел. Он вспомнил все, что собирался сделать, -- прийги, занять
позицию, подождать появления вражеского лазутчика и поразить его точным
выстрелом. Желательно в воде.
      "Но ведь никакого мужчины сегодня не было... -- стараясь не впадать в
панику, рассуждал лейтенант. -- Но был ли он вчера?.. Может, никого не было
и все это мне привиделось?.. Может, я действительно уже того?.."
      Хаммер машинально отстегнул магазин и убрал винтовку в чехол. Затем еще
раз взглянул на реку и решил. "Нужно ехать в бордель. Обязательно... В
данном случае бордель для меня как лекарство. Пусть горькое, пусть
неприятное, но необходимое".
      Разрешив для себя основное противоречие текущей недели, Хаммер
подхватил винтовку, бинокль и бодро зашагал в сторону базы.

64

      Следуя уже устоявшейся традиции, Джеф, как всегда, вздремнул после
ужина. Случалось, что вечерний отдых затягивался и Мэнсон спал до самого
утра, однако это его не беспокоило-- Джеф списывал свою сонливость на
бессонные ночи, проведенные им в джунглях.
      Но в этот раз его разбудили. Кто-то тронул Джефа за плечо, и он
проснулся.
      -- Дала, ты? -- спросил Джеф.
      Поначалу ему никто не ответил, и он решил, что его снова посетила
птица. Однако через секунду незнакомый голос произнес:
      -- Пойдем, Жефа. Акта ждет тебя...
      Джеф поднялся на ноги и, слегка пошатываясь и держась за стену хижины,
вышел наружу.
      От ярко горевших костров по округе распространялось желтоватое сияние.
Мэнсон никогда не видел, чтобы огонь был такого странного цвета, но в потоке
желтого свечения он сумел лучше рассмотреть своего провожатого.
      Им оказался парень лет двадцати. Он шел впереди Мэнсона и направлялся к
центру деревни. Джеф помнил, что хижина Аюпы стояла на северной окраине
      Населения, однако сейчас они шли совсем в другую сторону.
      На всякий случай Мэнсон спросил: -- Что, Аюпа сейчас не в хижине?
      -- Нет, -- односложно ответил провожатый, едва посмотрев в сторону Джефа.
      Они прошли мимо одного костра, потом мимо другого -- везде сидели
только мужчины Возле первого костра их было пятеро, а возле второго Джеф
насчитал семь человек. Люди были совершенно неподвижны и смотрели на пламя,
находясь в каком-то оцепенении
      "Может, поэтому оно имеет такой желтый оттенок?" -- подумал Джеф.
      Провожатый продолжал идти, пока не подвел Мэнсона к еще одному костру,
возле которого стояло несколько охотников. От группы людей отделился
человек, и Мэнсон узнал Аюпу. Опираясь на свою клюку, старик подошел ближе и
улыбнулся.
      -- Рад видеть тебя, Жефа, -- сказал он. -- Сегодня для тебя большой
день...
      Старик положил на плечо Мэнсона руку, и тот почувствовал, насколько
горяча ладонь Аюпы. Она нестерпимо жгла, но интуитивно Джеф понимал, что
нужно потерпеть.
      Наконец Аюпа убрал свою огненную ладонь, и Джеф осторожно повел плечом.
Ожога как будто не было
      -- Что делают эти люди, мистер Аюпа? -- решился задать вопрос Джеф.
      -- Они смотрят на огонь, -- просто сказал старик.
      -- А зачем они это делают?
      -- Они смотрят на огонь, чтобы накопить силу, -- пояснил Аюпа и, упреждая
следующий вопрос, добавил: -- Сила нужна им для далекого путешествия.
      Джеф кивнул, хотя ничего не понял. Он осторожно посмотрел по сторонам
-- бдения у костров продолжались. Лимонно-желтые языки пламени то рвались
вверх, то собирались у земли в яркие вращающиеся вихри.
      Так продолжалось около десяти минут. Потом от одного костра поднялся
человек и пошел под навес. За ним последовал другой, потом еще и еще. Люди
поднимались и шли прямо, словно по начерченной линии. Они заходили под навес
и рассаживались там ровными рядами.
      Наконец под навесом оказались все охотники, и тогда пламя костров
приняло естественный цвет.
      -- Пойдем и мы, Жефа, -- негромко сказал Аюпа и подтолкнул Мэнсона.
      Они приблизились к навесу на расстояние тридцати шагов, и Аюпа
остановился. Движимый любопытством, Мэнсон хотел подойти ближе, но старик
его остановил:
      -- Тебе туда нельзя, Жефа. Стой пока здесь.
      Джеф послушно встал рядом с Аюпой и начал внимательно следить за