Браун Саймон. Государь

   – Белокрыл!
   Он удивился, увидев, что к ноге голубя не было привязано послания. Открыв еще клетку, он обнаружил там Шеврона, тоже без послания. Томлин заглянул еще в две клетки, и те оказались занятыми.
   – Все из Даависа! – вслух сказал он самому себе, до крайности озадаченный.
   Спрятав нож в ножны, он поднялся на шестой уровень забрать мешок с кормом и фляжку с водой, а затем вернулся на четвертый – позаботиться о вернувшихся птицах. Привычная работа помогла ему привести мысли в порядок и постепенно разгадать эту тайну. Ответ, однако, нисколько его не утешил – он понял, что это означало для королевства Гренда-Лир.
 
   Поул бодрствовал большую часть ночи, сочиняя короткий абзац, который, как он надеялся, подойдет для Книги Дней. Тем утром, сразу после молитв в Королевской Часовне, он направился с написанной бумажкой в библиотеку и самым лучшим своим почерком переписал данный абзац в книгу.
   – Мы всегда должны стараться найти Бога в себе, – негромко прочел он, закончив. – Не заполнять себя ничем, кроме собственной жизни, значит не оправдать Его ожиданий и не достигнуть всего, чего мы можем достичь. Иметь Бога в себе – значит быть совершенным.
   Он закрыл бутылочку чернил, положил ее и перо обратно в карман. Бумажку же поднес к свече, отпустив, только когда пламя обожгло кончики пальцев. Черный дым струйкой поднялся к потолку библиотеки, и Поул смотрел на него, пока тот полностью не рассеялся.
   «Вот и я тоже, – подумал он, – стараюсь дотянуться до Бога, но вместо этого исчезаю в воздухе. Как можно дотянуться до Бога, не зная его имени?»
   Примас снова прочел свой первый вклад в Книгу Дней и понял, что тот читался скорее как начало проповеди, чем нечто завершенное. Он провалил и это испытание, и его смущала мысль о том, что подчиненные ему священники прочтут написанное им и удивятся. Некоторые не поймут послания и подумают, что сами виноваты в этом, так как им не достает ума или святости. И все же Поул знал, что виноват он сам. Его грех множился, пятная и невиновных, находящихся под его крылом.
   В библиотеку с охапкой бумаг вошел отец Роун.
   – Уже почти пора на заседание совета, ваша милость. Я взял на себя смелость принести ваши документы.
   Он протянул примасу половину принесенного груза.
   – Спасибо, отец, – беря их, поблагодарил Поул. – Вы изучили повестку совещания?
   – Да, ваша милость. Самый важный вопрос касается набора новой армии. Он первый в списке.
   – Да, – неопределенно произнес Поул. Он хотел сказать, что глубоко обдумал этот вопрос. В конце концов, первая армия выступила в поход в основном благодаря его совету – в то время, когда он был всего лишь секретарем своего предшественника. «И из-за этого погиб Сендарус, – подумал он про себя, а затем быстро поправился: – Нет! Я хотел, чтобы ей командовал Олио. Это не я отправил Сендаруса на смерть».
   – Ваша милость?
   – Это будет первое заседание совета после смерти принцессы.
   – Маленькой Ашарны?
   – И вашим первым в качестве моего секретаря.
   – Да, и я благодарю вас за эту честь. Никак не ожидал…
   – Вы не должны бояться высказывать свое мнение, – перебил его Поул. – Именно для того вас туда и пригласили.
   – Спасибо, ваша милость, я постараюсь…
   – Но никогда не забывайте, что вы – подданный королевы, а не совета. При любом голосовании следуйте моему примеру. Если меня по какой-то причине не будет на заседании совета, Оркид покажет вам, как голосовать, и вы проголосуете за меня.
   – Да, ваша милость.
   – Отлично. Идемте. Мы не должны опаздывать.
   Отец Роун поспешил к выходу; Поул же задержался на миг, еще раз заглянув в Книгу Дней и жалея, что вообще написал свой маленький абзац.
 
   Оркид Грейвспир сильно рисковал, стараясь вывести Ариву из депрессии. Он упорно убеждал ее созвать совет, зная, что только работа на благо королевства займет ее настолько, чтобы помешать ей предаваться горю каждый раз, когда она вспоминала о своем погибшем муже, умершем ребенке и пострадавшем Олио (или, того хуже, всякий раз впадать в ярость, думая о своем объявленном вне закона брате). Но теперь, зная, что Деджанус выдвинется в качестве командующего новой армии, которую Арива должна создать для защиты королевства, он желал, чтоб государственный совет вообще не собирался на заседание. Оркиду придется поддержать кандидатуру Деджануса или подвергаться риску того, что коннетабль откроет Ариве, как они с Оркидом убили Берейму, чтобы посадить ее на трон. После того, как минуло первоначальное потрясение, он счел, что Деджанус просто блефовал – но, как доносили его шпионы, он почти постоянно пил, а пьяный Деджанус мог сделать что угодно, не страшась последствий.
   По мнению Оркида, Деджанус и себя-то с трудом мог довести до нужника, не говоря уж о том, чтобы вести армию королевства в бой против Линана и его четтов. Он не знал, как поступить. Мысль поручить одному из своих людей убить коннетабля приходила ему в голову постоянно, но если убийца потерпит неудачу, то Деджанус без колебаний отомстит – или же в порыве самоубийственной ярости расскажет Ариве правду об убийстве ее брата.
   Оркид никогда сознательно не действовал против интересов королевства, считая даже убийство Береймы в долгосрочном плане идущим на благо Гренде-Лир, но он знал, что поддержка Деджануса в его стремлении сделаться командующим будет предательством всего, что он любил и к чему стремился. И все же выбора не было.
   Он сверился с песочными часами на подоконнике и увидел, что пора созывать совет. Тяжело поднявшись с кресла, он собрал свои документы и уже собирался идти, когда в кабинете его секретаря послышался какой-то шум.
   – Я должен с ним встретиться! Мне срочно нужно встретиться с ним! К королеве меня не пустят!
   Голоса он не узнал, но тревога в нем слышалась совершенно явственно.
   – Канцлер крайне занят, – ответил неизвестному секретарь. – И он опаздывает на заседание… эй! Стойте!
   В кабинет Оркида ворвался невысокий мужчина среднего возраста, от которого чем-то нестерпимо пахло. За ним спешил заметно обеспокоенный секретарь канцлера. Оркид уже собирался позвать стражу, но незнакомец схватил его за грудки и затряс.
   – Ваше преосвященство! Вы должны меня выслушать!
   – Ничье я не преосвященство! – Оркид положил документы и попытался. высвободиться из рук незнакомца. – И уберите, пожалуйста…
   – Это Даавис, ваше преосвященство! Он пал!
   – …свои руки… – Оркид перестал вырываться.
   – Даавис пал! – повторил незнакомец. – Но мне никто не позволит увидеться с королевой и сообщить ей! Прямо не знаю, что делать…
   – Молчать! – приказал Оркид таким тоном, что незнакомец не посмел ослушаться. Онемев, он выпустил лацканы Оркида и отступил.
   – А теперь объясните, кто вы, собственно, такой?
   Незнакомец не мог и рта раскрыть.
   Оркид вздохнул и обратился к нему помягче:
   – Вы должны ответить на мой вопрос. Кто вы?
   – Прошу прощения у вашего преосвященства, ваше преосвященство, я Томлин.
   – Мой титул канцлер, и не более того. А кто такой Томлин?
   – Извините, ваше… канцлер. А я Томлин. Томлин я. Томлин, значит. А, понимаю, что вы имеете в виду. Я Томлин-голубятник.
   Оркид провел ладонью по лбу.
   – Голубятник?
   – Да. И я знаю, что Даавис пал.
   Старательно сдерживая гнев, Оркид спросил:
   – Откуда вы можете это знать?
   – Потому что все наши голуби вернулись домой, канцлер. Все как один и одновременно.
   – Наши голуби? Что вы имеете в виду под НАШИМИ голубями?
   – Я имею в виду, что все дворцовые голуби, отправленные в Даавис, одновременно прилетели домой, но ни один не принес послания. А такое могло произойти, только если уничтожена их голубятня или их срочно выпустили.
   Оркид наконец сообразил, что именно пытался втолковать ему Томлин.
   – А раньше такого никогда не случалось?
   – Насколько мне известно, только раз, и это было во времена моего отца, когда я еще только обучался у него. Отец покойной королевы отправил герцога Афтела Тезо исследовать на корабле Разделяющее море, и от него, говорят, больше не было никаких вестей…
   – Да-да, я слышал эту историю, – нетерпеливо перебил канцлер.
   – Ну, так вот, господин канцлер, в некотором смысле мы таки получили от него весточку. Голуби, которых он взял с собой, вернулись всей стаей, и отец сказал мне: «О черт, он погиб», – а я говорю: «Кто погиб, па?», – а он и отвечает: «Герцог Тезо, конечно, ведь все его голуби вернулись в клетки, и ни один не принес послания».
   – Но ведь мог произойти какой-то несчастный случай, – возразил Оркид, пытаясь найти иное разумное объяснение произошедшему. – Кто-то в Даависе мог случайно выпустить одновременно всех голубей.
   – Ну уж нет. Понимаете, голубятня – место особое. Это вам не курятник с единственной дверью. У каждого голубя собственная клетка. Вернуться домой все разом они могли, только если голубятню уничтожили или им позволили улететь. А раз Даавис в центре войны…
   Голос Томлина стих, и он замолчал, пожав плечами. А затем какая-то мысль снова заставила его заговорить:
   – Хотя у герцога Тезо, конечно, не было настоящей голубятни, поскольку он просто плыл на корабле, так что его-то голубей могли выпустить и случайно, хотя это кажется маловероятным, ведь от него с тех пор не было ни слуху, ни духу…
   – Да, спасибо, – быстро поблагодарил Оркид и твердо положил руку на плечо Томлина. – Вы должны вернуться в свою голубятню. А об этом никому ни слова, понятно?
   Томлин энергично закивал. Оркид посмотрел на секретаря.
   – К вам это тоже относится. Секретарь кивнул в унисон с Томлином.
   – Иначе я велю выпустить кишки вам обоим и скормить их свиньям, – закончил Оркид. – А теперь ступайте.
   Томлин и секретарь дружно исчезли. Оркид обмяк, опустившись на край стола. Он мог думать лишь о том, что с падением Даависа должен неизбежно пасть и Хьюм, что откроет неприятелю дорогу в провинцию Чандра, а затем и в саму Кендру.
   Он торопливо собрал документы. Совет должен услышать об этом, и должно быть найдено какое-то решение, иначе все, за что он стоял, все, во что верил, рассыплется в прах. Но сперва ему надо повидать королеву.
 
   Эдейтор остановился, когда сообразил, что его подопечный больше не идет вровень с ним. Обернувшись, он увидел, что принц Олио с предельной сосредоточенностью наблюдает за тем, как двое мальчишек играют в крепости, используя лишь нацарапанные на мостовой знаки и цветные камешки. Мальчики настолько глубоко погрузились в игру, что не заметили ни принца, ни его эскорта из десяти королевских гвардейцев. Затем один из гвардейцев переменил позу и отбросил тень на игровое поле.
   Один из игроков раздраженно поднял голову и потребовал:
   – Отвали, карачий…
   Мальчик сглотнул.
   – Твою мать, извините, – добавил он.
   Второй поднял голову и удивленно вскрикнул.
   – Синие камешки – это, как я понимаю, рыцари, – заинтересованно сказал Олио.
   – Да, – пробормотал первый мальчишка, переводя взгляд с одного огромного гвардейца на другого.
   – А красные?
   – Копьеносцы, – пояснил второй.
   – А, мне следовало бы догадаться. – Олио нагнулся и перевернул серый камешек. – Сапер! Великолепно!
   Первый мальчишка тут же накрыл камешки ладонями, всякие мысли о гвардейцах разом вылетели у него из головы.
   – Эй! Спасибо, что выдал мой подарочек!
   Второй мальчишка засмеялся.
   – Прости, – поспешил извиниться Олио. – Я как-то не подумал.
   – Да за кого ты себя принимаешь, подходишь тут и мешаешь спокойно играть?..
   – Он принимает себя за принца Олио Розетема, – самым властным своим тоном уведомил Эдейтор. – А я Эдейтор Фэнхоу, маг-прелат.
   – О, – слабо произнес мальчик, снова переводя взгляд на гвардейцев.
   – Меня зовут Элинд, – сказал Олио второй мальчик. – Мама назвала меня в честь твоего отца.
   Олио удивленно моргнул.
   – Не думаю, – усомнился он, задумчиво нахмурившись.
   – Да уж мне-то полагается знать, в честь кого я назван, – возмутился мальчик.
   – Его высочество хочет сказать, что его отцом был не Элинд Чизел, – объяснил Эдейтор. – Им был герцог Амптра…
   – А, точно, – быстро согласился мальчишка. – Меня назвали в честь отца принца Линана. – Тут он захлопнул рот ладонью и сквозь пальцы промямлил: – Извините.
   – За что? – Олио с любопытством посмотрел на него. Эдейтор взял принца под локоток и увел его от мальчиков.
   – Эдейтор, что происходит? – спросил тот, упираясь.
   – Нам следует предоставить им продолжать игру. – Куда вы меня ведете?
   – В порт. Вы все время смотрите на корабли из дворца, вот я и веду вас посмотреть на них вблизи.
   – А там будут боевые корабли?
   – Конечно.
   – Мне можно будет подняться на борт?
   – Для этого нам придется попросить разрешения у капитана. Думаю, вам не откажут.
   Олио прекратил сопротивляться, и они оставили мальчиков позади. Гвардейцы сомкнулись вокруг них. Эдейтор предпочел бы пойти в город с одним лишь Олио, но при нынешнем состоянии юноши не приходилось и надеяться, что Арива разрешит подобную прогулку.
   Народ пялился на проходящую группу, поскольку не привык видеть на улицах особ королевской крови. Большинство не знало, что делать, но некоторые кланялись, а другие улыбались и махали им руками. Олио сперва считал себя обязанным улыбаться и махать рукой в ответ, но вскоре ему это наскучило, и он перестал обращать внимание на прохожих.
   – Сколько нам еще идти? – недовольно спросил он. – У меня ноги устали.
   – Недалеко, ваше высочество. Всего лишь до конца этой улицы.
   Вокруг повсюду были видны свидетельства большого пожара, во время которого прежний Олио потерялся, пытаясь исцелить пострадавших, и Эдейтор замедлил шаг. Они проходили мимо остовов домов и лавок, шагали по почерневшей мостовой, перешагивали через искореженные куски металла, бывшие некогда мисками или ковшами. Среди развалин беззаботно играли дети, в то время как вокруг них рабочие растаскивали обугленные балки и столпы или воздвигали новые каркасы зданий. А кошки шныряли среди руин в поисках крыс и птиц. Воздух в этой старинной части города все еще отдавал горелым деревом и чуть пробивающимся из-под него запахом горелого мяса.
   – Тут был пожар, – внезапно произнес Олио.
   – Да, ваше высочество. Страшный пожар. Вы его помните?
   – Думаю, королева Ашарна не разрешила бы мне увидеть его. Пожары – это плохо.
   – Но этот пожар вы, мне думается, все же видели, – настаивал Эдейтор.
   Олио ничего не сказал, но прелат видел, что он пытается вспомнить.
   – Нет, – сказал он, а затем добавил, чуть склонив голову набок: – Может быть. Было очень жарко.
   Они резко остановились и эскорт прошел дальше, обтекая их.
   – Что это было за место? – спросил он, показывая на выжженный остов, бывший в три-четыре раза больше окружающих его.
   Эдейтору пришлось подумать, прежде чем он сумел ответить. Вокруг не осталось ни одного ориентира, помогающего ему определить их местонахождение, но оглядев внешний облик остова, прелат сообразил, где именно они находятся.
   – Это была часовня, ваше высочество, – грубо ответил он. Именно здесь Олио впервые воспользовался Ключом Сердца без помощи мага, что и явилось прелюдией к потери им разума.
   – Да, конечно, – произнес Олио, невидяще глядя куда-то вдаль. Затем он посмотрел на Эдейтора и взгляд его вновь обрел ясность. – Мне здесь не нравится.
   – Порт уже близко. – Прелат принюхался к воздуху. – Разве вы не чувствуете запах моря?
   Олио тоже принюхался.
   – Нет, только запах гари. Уведите меня отсюда.
   Эдейтор взял принца за руку и повел его дальше по улице. Через несколько минут они уже шли по уцелевшей части старого города. Люди вокруг спешили по своим делам, не тратя времени на разглядывание принца и его сопровождения. Возчики с ручными тележками развозили свой груз, снуя между складами и лавками, дети путались под ногами у взрослых, улицу запрудили священники, солдаты, маги и моряки. А затем узкие улочки остались позади, и они оказались на открытом пространстве, войдя в доки – широкую полосу земли, соединяющей причалы и склады.
   У причалов стояли десятки кораблей, в том числе и немало низ-коносых, узких боевых кораблей военного флота Гренды-Лир, с трепещущими на всех мачтах вымпелами с изображением пустельги. Олио решительно направился к ближнему, и Эдейтору с гвардейцами пришлось почти бежать, чтобы не отстать от него. Должно быть, на корабле кто-то увидел приближающуюся свиту особы королевской крови, потому что когда Олио добрался до сходен, на другом конце их уже вытягивался по стойке «смирно» офицер.
   Олио дождался, пока не подоспел Эдейтор, и нервно поглядел на офицера.
   – Что мне делать? – тихо спросил он умоляющим голосом.
   – Попросите у него разрешения подняться на борт, – прошептал ему на ухо Эдейтор.
   Олио прочистил горло.
   – Капитан, можно мне подняться на борт? Ну пожалуйста?
   Офицер тоже прочистил горло.
   – Ваше высочество! – выкрикнул он, заставив Олио с Эдейтором моргнуть от неожиданности. – Капитана Эбло на борту нет! Я вахтенный офицер! Мичман Пилберн к вашим услугам!
   – А вахтенный офицер может разрешить мне? – спросил Олио у Эдейтора.
   – Спросите у него, – пожал плечами Эдейтор.
   – Вы можете разрешить мне подняться на борт? Ну пожалуйста?
   – Ваше высочество! – грянул ответный крик. – Вам разрешено подняться на борт!
   Олио испустил вздох облегчения.
   – Ну, это хорошо, – промолвил он и принялся было подыматься по трапу. Но не успел он сделать второй шаг, один из гвардейцев остановил его и шагнул вперед, встав перед принцем, в то время как еще один протиснулся и пристроился к нему сзади. Таким манером они промаршировали по сходням, и ритм их шагов заставлял трап раскачиваться. Эдейтор с удовольствием и любопытством наблюдал за тем, как зажатого между двумя гвардейцами, казавшегося столь миниатюрным рядом с ними принца препроводили на борт корабля. Вахтенный офицер отступил на шаг и вытянулся по стойке «смирно». Когда место освободилось, за ними проследовал и Эдейтор с шестью другими гвардейцами, а двое остались у берегового конца трапа.
   – Так это боевой корабль, – произнес довольный собой Олио, и словно в доказательство своих слов цокнул каблуками по палубе.
   – Ваше высочество!
   – Не надо произносить это так громко, – попробовал поумерить пыл вахтенного офицера Олио. – Вы не покажете мне корабль? У вас есть какие-нибудь пленники?
   – Пленники?!
   – Пираты, – пояснил Олио, помахав в воздухе рукой. – Такого рода пленники.
   – Нет, ваше высочество. Никаких пиратов у нас на борту нет. – Пилберн посмотрел на Эдейтора в поисках подсказки.
   – Полагаю, их всех перебили в бою.
   Лицо Пилберна исказилось в замешательстве.
   – Не спуститься ли нам в трюм? – предложил Эдейтор.
   – Вы можете показать мне карцер, – предложил Пилберну Олио. – У вас есть карцер?
   – Да, ваше высочество, – ответил офицер, проводя их к кормовой каюте.
   – Вы не должны все время называть меня «ваше высочество». Этикет этого не требует. Просто «сударь».
   – Да, сударь, – послушно поправился офицер.
   В последующие десять минут принц со свитой таскались, сгибались и протискивались через узкие проходы и каюты нижних палуб, прежде чем вновь подняться по трапу на полубак.
   – Ну, это не очень большой корабль, – заметил Олио.
   – Он построен с расчетом на быстроту и прочность, – объяснил вахтенный офицер. – Вот потому-то мы и зовемся «Ветрохватом».
   – Это определенно чудесное название, – согласился Эдейтор.
   – Вы побывали в каких-нибудь боях? – спросил Олио.
   – Ну разумеется, сударь, – подтвердил явно обиженный подобным вопросом Пилберн. – Три года назад мы настигли и уничтожили у берегов Луризии пиратский шлюп. А два года назад мы участвовали в бою против контрабандистского порта на границе Хьюма и Хаксуса. Вот после того боя у нас в карцере сидело два пленника. А всего год назад, сударь, мы преследовали в море вашего объявленного вне закона брата…
   – Мы, вероятно, отняли у вас достаточно времени, мичман, – перебив Пилберна, быстро вмешался Эдейтор. И мягко подтолкнул Олио к сходням.
   – Моего объявленного вне закона брата? – переспросил Олио. – О чем вы говорите, мичман?
   – Ваше высочество? – в свою очередь переспросил Пилберн, окончательно сбитый с толку.
   – Нам надо возвращаться во дворец, – настойчиво сказал Эдейтор Олио. Он привлек внимание одного из гвардейцев и кивнул на Пилберна. Гвардеец понял и сразу препроводил мичмана обратно на нижние палубы. К этому времени Эдейтор оттеснил принца к трапу, но Олио уперся ногой в конец сходен и не давал сдвинуть себя с места.
   – О чем говорил тот офицер, Эдейтор? – потребовал он объяснений.
   – Он оговорился, ваше высочество, – ответил Эдейтор, все еще пытаясь мягко вытолкать принца на причал. – Ничего важного…
   – Я ведь не дурак, – голос Олио вдруг сделался глуше, и второй раз после случившегося с Олио несчастья Эдейтор расслышал в нем что-то от прежнего принца. Он отступил на шаг, и Олио повернулся к нему лицом. – Вы что-то знаете о моем брате. Котором? О Берейме или о Линане?
   Эдейтор облизал губы. Он не знал, как лучше поступить: и дальше притворяться несведущим или сказать правду. Собрав в кулак всю свою смелость, он выбрал последнее.
   – Мичман Пилберн говорил о принце Линане.
   Олио посмотрел через плечо Эдейтора, устремив взгляд на море.
   – Линан объявлен вне закона и бежал за море? Именно из-за этого весь шум? И поэтому никто не разговаривает больше со мной? Потому матушка и отказывается встретиться со мной или с Береймой? Это по моей вине? – Голос его взлетел, и он схватил Эдейтора за плащ. – Моя семья хочет и меня объявить вне закона?
   Гвардейцы вздрогнули при этой внезапной вспышке и не знали, куда смотреть, боясь, что если они встретятся взглядом с принцем, он может задать те же вопросы им.
   Эдейтор положил ладони на сжатые кулаки Олио и как можно мягче сказал:
   – Ваша семья любит вас. Никто не думает, будто вы сделали что-то плохое.
   – Но что случилось с Линаном? – потребовал ответа Олио. – Он же еще такой маленький. Как он может быть объявлен вне закона?
   Эдейтор не мог встретить вопрошающий взгляд Олио.
   – Вы должны кое о чем узнать, но рассказывать вам об этом не мне.
   – Тогда кому же?
   – Вашей возлюбленной сестре. Арива вам расскажет. – Он глубоко, виновато вздохнул. – Ей пора рассказать вам все.
   – Мне страшно, – сказал Олио, голос которого снова становился тихим и детским. – Эдейтор, я не знаю, что и думать.
   Эдейтор обнял Олио за плечи.
   – Доверьтесь мне, ваше высочество. С вами все будет в порядке. Вам незачем бояться. – Он надеялся, что принц не услышал сомнения в его голосе.
 
   Деджанус почти целый день не брал в рот ни капли. Для этого крайне важного заседания совета он собирался быть совершенно трезвым. Ему предстояло наконец получить то, чего он всегда желал с тех пор, как впервые занялся солдатским ремеслом – свою собственную армию. В зал заседаний совета он пришел пораньше и с раздражением обнаружил, что там уже расставлял свой секретарский стол Харнан Бересард, заботливо раскладывая на нем перья и документы. Но у Харнана нет голоса в совете, напомнил себе Деджанус, и потому он не стоил внимания. Коннетабль кивнул секретарю, а затем занял позицию неподалеку от входа, стоя как можно более прямо, для пущей внушительности полностью задействуя свой огромный рост. Когда прибывал каждый из советников, он привлекал их внимание, мрачно улыбался, как подобало в такие времена, и уверенно кивал им. Некоторые из советников – главным образом члены Двадцати Домов – игнорировали его, некоторые казались удивленными (а кое-кто даже немного встревоженным) его вниманием, но многие улыбались в ответ и даже как будто успокаивались, увидев его тут. Он быстро подсчитал и подумал, что у него будет даже больше голосов, чем требовалось, покуда его поддерживают Оркид и двое священников. После их небольшого разговора он был уверен, что Оркид, во всяком случае, не станет голосовать против него, а примас и его секретарь последуют примеру канцлера. Единственным препятствием оставалась королева, которая могла, буде у нее возникнет такое желание, наложить вето на решение совета. Однако Арива пользовалась этой прерогативой крайне редко и никогда – если речь шла о важных вопросах.
   Удовлетворенный подсчетом, он занял свое кресло. Арива, канцлер и двое священников еще не прибыли. Он гадал, что же могло их задержать. Может, они уже обсуждали, не поручить ли командовать новой армией Деджанусу? Это имело бы смысл; тогда они преподнесут совету уже принятое и одобренное троном решение. За столом пустовало еще два кресла: принца Олио и прелата. Появления Олио он всерьез и не ожидал, но вот прелат никогда не пропускал заседаний совета. Деджанус понятия не имел, как проголосует Эдейтор – впрочем, его голос не повлияет на исход. Наверно, он на той же встрече, что и королева с Оркидом…
   Как раз тут и вошел Оркид собственной персоной, и сложная история, которую мысленно сочинил коннетабль, тут же испарилась, оставив после себя грызущее сомнение. Он почувствовал, как у него забилось сердце. Наверное, он все время утешал себя разными байками. Возможно, Оркид разоблачит его блеф и откажется поддержать его кандидатуру в командующие армией. Наверное…