Браун Саймон. Государь

   – Что это? – спросил Оркид.
   – Список снаряжения и припасов, необходимых для создания Великой Армии.
   – На этом заседании предполагалось обсудить создание такого списка, – сказал Льеф.
   – Значит, я сберег комитету немало времени, – ответил Деджанус. – Теперь мы можем перейти прямо к обсуждению того, как нам добиться получения указанного в списке.
   Прочие члены комитета обменялись осторожными взглядами, затем прочли лежащие перед ними бумаги, и по мере того, как они вчитывались, глаза у них все больше расширялись.
   – Вы не можете всерьез требовать этого, – сказал Оркид. – Королевство просто разорится.
   – Тогда королева может повысить налоги, – парировал Деджанус. – Лучше разорившееся королевство, чем уничтоженное.
   – Провинции никогда такого не потерпят, – возразил герцог Амптра.
   – Как неожиданно услышать, что член Двадцати Домов возражает от имени провинций, – съехидничал Деджанус.
   Герцог покраснел и начал было подыматься с кресла. Маршал остановил его, положив руку ему на плечо.
   – Я не верю, что провинции станут так уж сильно противиться, – продолжал Деджанус, – учитывая судьбу Даависа и его правительницы.
   – Судьбу его правительницы? А что нам известно о судьбе его правительницы?
   Деджанус пожал плечами.
   – Ну, если город был уничтожен, то будет здраво предположить, что Чариона погибла, защищая его.
   – Нам неизвестно, уничтожен ли Даавис, – сказал маршал, – не говоря уже о том, что случилось с КОРОЛЕВОЙ Чарионой.
   Оркид поднял обе руки, стремясь не дать обсуждению превратиться в спор.
   – Каким бы ни было состояние столицы Хьюма, думаю, коннетабль прав. Остальные провинции снабдят нас тем, что мы у них просим, чтобы помешать принцу Линану добраться до Кендры. – Холо и маршал, нахмурясь, посмотрели на него. – Однако, я думаю, требования к Аману по этой части чрезмерны.
   – Не более, чем справедливый вклад, учитывая привилегированное положение этой провинции при дворе, – усмехнулся канцлеру Деджанус.
   Оркид не мог не заметить, что Холо и маршал теперь злорадно улыбаются, глядя на него. Ему пришло в голову, что Деджанус с неожиданной для него хитростью настраивает их друг против друга; С животной хитростью, напомнил он себе – примерно как степной волк мог использовать слабость стада караков.
   – Тем не менее, учитывая уже сделанный Аманом существенный вклад в создание первой армии, я все же попрошу пересмотреть сумму.
   Деджанус повернулся к секретарю.
   – Запиши это, – распорядился он. – Канцлер считает вклад Амана слишком высоким.
   – Я выразился несколько иначе…
   – А теперь, когда мы все просмотрели список, – продолжал Деджанус, словно не слыша Оркида, – можем заняться поиском способов обеспечения всего необходимого.
   Остальные снова обменялись взглядами, но никто не стал ни жаловаться, ни критиковать. Они позволяли загнать себя в угол, будучи настолько захвачены врасплох напором Деджануса, что не знали, как противостоять ему.
   – Как я понимаю, Кендра уже перешла на военное положение, – продолжал Деджанус.
   – Вот уже полгода, – подтвердил Льеф. – Литейные должны отдавать половину времени военному производству. Так же, как лесопильни, ткаческие союзы и другие…
   – А фермеры, рыбаки?
   – Нет, – покачал головой Льеф. – Мы до сих пор производили вполне достаточно…
   – Этим предполагаемую Великую Армию не прокормить, – сказал Оркид. – Нам понадобится отвлечь больше сельскохозяйственного производства королевства.
   – Королевство никогда такого не делало, – возразил Холо. – Даже во время Невольничьей войны.
   – Во время Невольничьей войны самой Гренде-Лир никогда не угрожала серьезная опасность, – напомнил Деджанус. «Мне ли не знать, ведь я воевал на другой стороне». – А теперь угрожает.
   – Чтобы обеспечить поставки по этому списку, нам придется поднять уровень для промышленности, – высказал свое мнение Сечмар. – Может, до шести десятых или даже до семи десятых всего выпускаемого.
   – Это вызовет инфляцию, – указал Оркид. – Простой народ будет сильно страдать.
   – По крайней мере, некоторое время, – согласился Сечмар. – Но это может снизить для королевства стоимость закупок военной продукции.
   – Инфляцию? – непонимающе нахмурился Деджанус. – Почему это должно вызвать инфляцию?
   – Потому что будет производиться меньше товаров широкого потребления, – объяснил Сечмар тоном, намекавшим, что это очевидно.
   Деджанус кивнул, делая вид, будто понял, что не укрылось от Оркида.
   – Конечно, – быстро сказал канцлер, – мы можем начеканить еще монет для обеспечения простого народа нужными ему деньгами.
   Все члены комитета в ужасе уставились на него. Все, кроме Деджануса.
   – Хорошая мысль, – одобрил он, пытаясь казаться умнее, чем ощущал себя. В конце концов, если товары вздорожают, то что может быть проще, чем увеличить запас денег? Он повернулся к секретарю. – Запиши это.
   Секретарь, который и так уже взял эту мысль на заметку, был все же не уверен, что именно писать.
   – Запиши, что я предлагаю королевству начеканить больше денег, дабы помочь простому народу, – грубовато велел Деджанус.
   Секретарь послушно записал предложение. Члены комитета, которые сочли подобную идею ужасающей, теперь поняли, почему Оркид подкинул ее.
   – Те войска, которые, согласно вашему списку, должны предоставить провинции, могут потребовать набора, – осторожно произнес маршал. – Особенно если вы хотите собрать войска в Чандре к дате, указанной в двенадцатом пункте.
   Вокруг стола прокатился ропот согласия.
   Деджанус бросил взгляд на секретаря, который теперь знал, как коннетабль хотел вести протокол. Он записал, что коннетабль предложил провести в провинциях набор рекрутов для получения требуемой численности войск.
   Оркид теперь улыбался вполне непринужденно. Коннетабль, может, и обладал звериной хитростью, но его, как и голодного степного волка, было совсем нетрудно завлечь в такие дебри, в которых он ничего не смыслил. Канцлер проверил список в поисках других пунктов, к которым будет выгодно привлечь внимание Деджануса.
 
   Поул стоял один в помещении башни. На полу лежала пустая бутылка, покрытая пылью. Деревянные ставни на единственном окне были открыты. По всей окружности каменных стен на уровне головы тянулась ниша, заполненная древними томами. Книгами Колануса, первого великого короля Кендры. И, если верны легенды, первого мага.
   Поул вытащил одну из книг, смахнул облачко пыли и открыл ее. Письмена выглядели почти неузнаваемыми. Один-два знака он знал из алфавита, используемого по всей Гренде-Лир, но большинство из них были ему неведомы.
   – Он собрал древние знания, накопленные до него, – пробормотал про себя Поул, вспоминая часть легенды о Коланусе, прочитанной им в церковной библиотеке. «Но какие древние знания? И как мне прочесть их?»
   Он поставил книгу на место и взял другую. Насколько он мог судить, в ней использовалась та же письменность, что и в первой. Он на пробу перелиснул несколько страниц, пощупав один из листов. Не совсем бумага, но и не пергамент. Не ломкий и не пожелтевший от времени. На страницах не попадалось иллюстраций или чертежей. Только слова, написанные незнакомой письменностью, и, вероятно, на незнакомом языке.
   Поул тяжело вздохнул. «Мне не найти среди этих томов того, что ищу. Глупо было надеяться на такую находку. – Он поставил на место вторую книгу и провел пальцем по корешкам всей библиотеки, обходя помещение по кругу. – Но где же еще мне искать имя божье?»
   Он остановился. Что-то привлекло его внимание. Долгий миг он оглядывался кругом, пытаясь выяснить, что же именно, и уже совсем сдался и. поворачивался к выходу, когда это произошло вновь.
   – Книги, – произнес он вслух. – Что-то в книгах.
   Он внимательно изучил корешки взглядом, но в них не было ничего, кажущегося необычным. За исключением того, что они находятся в этом странном помещении и совершенно не поддаются прочтению.
   Поул снял еще одну книгу и подержал ее корешком к свету. Вот тогда-то он и увидел. Внимание его привлекло не что-то видимое, а то, что он ощутил, проводя по книгам кончиком пальца. Примерно на трети от верха корешка на нем имелся оттиск. Он наклонил книгу, проверяя, не удастся ли отбросить тень, но вмятина была слишком неглубокой. Он снова провел пальцем по корешкам, на сей раз на одном уровне. Оттиски оказались на каждом.
   – Это указание, боже? – спросил он. – Твое имя скрыто где-то в этих томах?
   Отчаяние вызвало у него горячее желание поверить в это. Возможно, бог простил ему преступление. Возможно, его молитвы оказались в конце концов не напрасны?
 
   – И все из-за этого? – спросил Олио, достав из-за пазухи Ключ Сердца.
   – Все из-за этого, – подтвердил Эдейтор, глядя на талисман так, как мог бы смотреть на паука. – Мне жаль, что вы способны столь легко использовать его.
   – Он теперь безвреден.
   – Вы не должны им пользоваться.
   – Я и не собираюсь.
   – Вы еще не столкнулись ни с одним больным.
   – Я останусь взаперти во дворце.
   – Вот и отлично, – сказал Эдейтор. – Но не забудьте, простой народ теперь знает, на что вы способны.
   – Народ знает, на что способен Ключ. По всем сведениям, я служил ему лишь проводником. Им мог воспользоваться любой.
   – Не думаю. Ключи были созданы вашим предком для правителей Гренды-Лир, а не для каких-либо прочих смертных.
   Олио убрал Ключ под рубашку.
   – Ну и отлично. Значит, никто другой не покорится его силе, как покорился я.
   – Как вы теперь себя чувствуете?
   – Не знаю, – пожал плечами Олио. – А как мне полагается себя чувствовать? Как в тот день, до того, как потерял рассудок? Так же, как чувствую себя сейчас? Я больше этого не знаю. И не знаю, такой ли я сейчас, каким Олио был до пожара. Я больше не знаю себя. У меня разум взрослого с памятью ребенка.
   – Наверняка ведь вы не совсем все забыли? Вы помните Кендру, свою сестру, смерть вашей матушки и убийство Береймы.
   – И объявление моего брата вне закона, – печально добавил Олио. – Да. События, места и имена я помню, но не помню того, что чувствовал и знал о них. У меня сохранились смутные воспоминания, что я был привязан к Линану…
   – Да, – подтвердил Эдейтор. – Вы часто говорили о нем и всегда с большой грустью.
   – …и все же я теперь вообще не испытываю к нему никаких чувств. Меня бы нисколько не волновало объявление его вне закона, если б не то обстоятельство, что он угрожает королевству. За это я обязан ненавидеть его, а не любить, брат он мне или нет.
   – Понимаю, – тихо произнес Эдейтор. – А что насчет Аривы? Какие у вас чувства к ней? Или к любому из других ваших друзей?
   – Вы имеете в виду, к вам? – улыбнулся Олио.
   Эдейтор покраснел.
   – Как только я увидел вас обоих, то сразу понял, что вы мне небезразличны.
   Эдейтор покраснел еще гуще.
   – Тогда, возможно, то же самое произойдет и с Линаном.
   – Возможно, – коротко отозвался Олио. – Об этом я пока не желаю размышлять. Не могу себе представить, что мы снова увидимся друг с другом.
   – Его армия может добраться до Кендры.
   – Никакая вражеская армия никогда не добиралась до Кендры.
   «Это не значит, что теперь этого не случится впервые», – подумал Эдейтор, но не стал высказывать эту мысль.
 
   Прочтя протокол первого заседания комитета Великой Армии, Арива побелела от ярости. Прочитывая каждую страницу, она комкала ее в кулаке и бросала на пол. Харнан Бересард подбирал каждый комок и снова расправлял его, негромко цокая сквозь зубы. Неужели только секретари понимают, сколь важна всякая копия каждого документа?
   Прочтя последний лист, королева помахала им перед носом Оркида Грейвспира.
   – А вы что там делали, когда Деджанус замышлял уничтожить мое королевство изнутри? – потребовала ответа она.
   Оркид вздохнул и развел руками.
   – Не думаю, что делу можно помочь, преувеличивая…
   – Инфляция! – закричала она на него. – Набор рекрутов! Военные трибуналы!
   – Понимаю, это кажется ужасным…
   – Ужасным! – Она скомкала последний лист и бросила его через плечо. Харнан метнулся достаточно быстро, чтобы поймать его, не дав коснуться пола. – Да это катастрофа! Кто позволил ему возглавить комитет?
   – Он сам взял на себя руководство. В конце концов, он ведь командующий Великой Армии.
   – Да, ко-ман-ду-ю-щий! – отчеканила Арива, на каждом слоге тыча Оркида пальцем в грудь. – Но отнюдь не диктатор!
   – Это ведь были только рекомендации, – возразил Оркид.
   – Рекомендации для уничтожения Гренды-Лир. Если я заставлю провинциальных правителей провести набор рекрутов, их тут же свергнут, а их народ откроет ворота своих столиц для Линана и его четтов – только заходи. Вас же пятеро в комитете, а не один Деджанус. Почему вы не взяли председательство на себя?
   – Ему было трудно противостоять в тот миг. В конце концов, он ведь как-никак командующий…
   – Если вы мне еще хоть раз напомните о том, что Деджанус командующий Великой Армией, я вам двину по носу!
   Оркид отступил на шаг. И даже Харнан Бересард отодвинулся. Да и сама Арива казалась удивленной своей угрозой.
   – Простите, – извинилась она, качая головой. – Просто мне не верится, что вы допустили, чтобы это сошло Деджанусу с рук. Уж от кого-кого, а от вас я такого не ожидала.
   Оркид мог лишь вновь развести руками. Сам он не мог сказать нужных слов. Арива должна была сделать это без его помощи.
   – Он не может оставаться в комитете, – решила она. – Нечего ему там делать. Он останется командующим, но отвечать за все, касающееся тылового обеспечения и административных вопросов, связанных с Великой Армией, пока та не будет готова отправиться на войну, будет комитет.
   – Не могу с этим согласиться, – возразил Оркид, позаботившись говорить достаточно громко, чтобы его расслышал Харнан, и пытаясь не дать прозвучать тому облегчению, которое он испытывал. – Это ведь всего лишь первое его заседание. Если ему снова предоставят возможность…
   – Если дать ему эту возможность, то в итоге я могу получить от комитета совет казнить всех жителей королевства, в чьих жилах течет кровь четтов! Нет, Оркид, мое решение окончательно. Деджанусу не место в комитете.
   – Кем же вы его замените?
   – Пока никем. Это решение я приму на заседании совета.
   – Вы сообщите ему?
   – А я должна это сделать?
   – Лучше, если уведомление будет исходить от вас.
   – Боже! Ладно. – Она повернулась к Харнану. – Попроси коннетабля немедленно зайти повидать меня.
   Харнан поклонился и поспешил выполнять.
   – Ему это не понравится, – предупредил ее канцлер.
   Арива только фыркнула.
   – Вы хотите, чтобы я остался?
   – Нет. Ваше присутствие лишь утяжелит для него известие. Я не хочу унижать его. Ступайте.
   – Спасибо, – искренне поблагодарил Оркид и быстро убрался вон.
 
   Деджанус проснулся посреди ночи в полной боевой готовности и уставился в темноту широко раскрытыми, белыми, как светильники глазами, чувствуя, как струящийся пот покалывает кожу. И хрипло рассмеялся от облегчения. Он по-прежнему жив. Остатки кошмара постепенно испарялись, и вскоре он помнил лишь лицо своего врага, с белой, как резная кость, кожей. Лицо это казалось смутно знакомым, каким часто кажется увиденное во сне, но теперь он не мог вспомнить, кому же оно принадлежало.
   Во рту у него пересохло, словно в пустыне. Он привычно протянул руку и схватил бутылку, стоящую возле постели. Коннетабль не был уверен, что в ней, но обжегшая горло жидкость была огненной и нетерпкой, и глаза у него так и запылали. Рядом с ним раздался стон. Он взглянул на. Икану, все еще отсыпающуюся после секса. Он хмыкнул. Или синяков. Деджанус посмеялся над собственной шуткой. Она снова застонала.
   – Заткнись, – велел он ей, недостаточно громко, чтобы разбудить ее, но достаточно громко для завершения собственного пробуждения.
   Вот тут-то он вспомнил все, и это воспоминание заставило его побагроветь от гнева.
   – Сука, – прохрипел он. – Беловолосая сука.
   Она унизила его на глазах у своего поганого секретаришки. Ему хотелось схватить Харнана обеими руками за шею и раздавить его как кожаный бурдюк. Арива. Ее ему тоже хотелось убить. Вонзить ей в горло кинжал, точно так же, как вонзил ее брату, Берейме. Ему хотелось почувствовать, как ее теплая кровь брызнет ему на руки. Хотелось крикнуть ей в лицо о своей ненависти, когда набранный в легкие воздух будет со свистом выходить через эту рану.
   Но как всегда, он ничего не сделал.
   Не из трусости, сказал он себе. Только из соображений здравого смысла. Гвардейцы без раздумий зарубили бы его. Его, их коннетабля. Но любили-то они не его, а эту суку.
   – Мне очень жаль, Деджанус, – сказала она.
   Казалось, она даже оправдывалась.
   – Это ведь Оркид подал такую мысль, не правда ли? – спросил он.
   – Нет, он был против.
   «Ну разумеется, – подумал он. – Разумеется, он был против». Она, должно быть, увидела на его лице сомнение.
   – Разве не так, Харнан?
   Секретарь кивнул.
   – Я сам слышал как он говорил об этом.
   – Это мое решение, Деджанус. И больше ничье.
   Вот тогда-то ему и захотелось убить их обоих. Его переполняла ярость, и он ничего не мог с ней поделать. Он подумал, что у него вот-вот лопнет кровеносный сосуд.
   – Кто будет командовать Великой Армией? – сумел спросить он.
   Арива выглядела удивленной его вопросом.
   – Ею командуешь ты, Деджанус. Это никогда не изменится.
   – Но я недостаточно хорош для комитета.
   – Этого я не говорила, – выпалила Арива, и он почувствовал ее нарастающий гнев; его собственный, казалось, съежился перед ним. – Я сказала, что ты но своему характеру не подходишь для работы в комитете. А это совсем иное дело.
   Прохладный ночной бриз коснулся его лица, возвращая коннетабля в комнату таверны, с бутылкой чего-то там и стареющей шлюхой. Он ощупал припухлость на нижней губе. Для стареющей шлюхи она, безусловно, умела отбиваться. Зачем она это сделала? Почему все хотели встать у него на пути? Чем он им помешал?
   Икана простонала в третий раз, звук этот походил чуть ли не на предсмертный хрип.
   Не следовало ей бить его. Это был плохой поступок. Он вызвал у него новый приступ гнева, словно Деджанус снова перенесся в покои Аривы и подвергся унижению.
   – Не подхожу по характеру, – пробормотал он. Деджанус встал с постели, оделся и допил содержимое бутылки, после чего склонился над Иканой и попытался растолкать ее.
   Та не шевелилась. Он перевернул ее на спину. Лицо женщины было покрыто кровью, липкой и черной в темноте.
   – Не следовало тебе бить меня, – сказал он почти мягко. И снова попытался разбудить – но она по-прежнему не просыпалась.
   Он положил ладонь ей на шею, чуть ниже челюсти, и пощупал пульс, а затем поспешно попятился. На какое-то мгновение он почувствовал к ней жалость, но ее тут же сменил гнев.
   И что, во имя бога, ему теперь делать с ее телом?

ГЛАВА 17

   Для рыцарей Двадцати Домов бегство обернулось долгой и утомительной скачкой. Они напролом промчались через остатки северных ворот Даависа, потеряв многих всадников из-за преграждавших путь обломков и четтских стрел, а затем понеслись на восток со всей быстротой, на какую были способны лошади. Наверняка не придется долго ждать, прежде чем Линан или другой четтский командир отправит отряд за ними в погоню, и они хотели оставить как можно большее расстояние между собой и городом. Рыцари скакали всю ночь, пока луна не поднялась высоко в небе, а затем спешились и закопали свои доспехи, чтобы лошадям было легче. Отдохнув два часа, рыцари продолжили путь, пока снова не встретили на своем пути реку Барду. Утро застало их почти в пятнадцати лигах от Даависа, и Гален рискнул снова дать им отдохнуть.
   – Но никаких костров, – предупредил он. – Нам ни к чему давать четтам знать, где мы находимся.
   Пока другие спали, он занимался Чарионой. Скачка причиняла ей постоянную боль, и он тревожился, как бы одно из сломанных ребер не повредило легкое или другой орган. Он осторожно уложил ее на землю и дал ей немного воды. Она с благодарностью отпила, а затем находилась где-то между состоянием потери сознания и горячечного полусна. Он знал, что ей нужен отдых, но они не могли позволить себе задерживаться в такой близи от павшего города. Гален в любой миг ожидал услышать боевые кличи атакующих четтов и увидеть град их смертоносных стрел.
   Еще до полудня рыцари уже снова ехали, следуя на восток вдоль берега Барды, до предела выматывая своих скакунов. Под вечер Барда завернула на юго-восток. Гален приказал устроить еще один короткий привал, а потом снова ехать в ночь. В первые часы третьего дня бегства он позволил отряду отдохнуть несколько часов, чувствуя, что теперь они находятся в большей безопасности, приближаясь к границам Чандры – территории короля Томара. Тем не менее он постоянно выставлял часовых и выслал вперед разведчиков – посмотреть, не обнаружат ли те чандрийский сторожевой пост или подразделение местной армии.
   Длительный привал пошел Чарионе на пользу. Она перебросилась с Галеном несколькими словами и съела немного сушеного мяса. Мысли еще путались, и потому ее не обеспокоило, что Гален показывает Магмеду ее здоровенный синяк и спрашивает его мнения.
   – Хороший цвет, – высказался Магмед. – Он желтеет, лиловый в основном только по краям. Она выздоравливает.
   Гален согласился и, от сознания этого, а также отсутствия погони, начал понемногу расслабляться. Едва он позволил себе это, накопившаяся за время бегства крайняя усталость свалила его, и он обмяк, уснув как убитый рядом с Чарионой. Магмед снял с себя плащ и накрыл их обоих.
   В последующие два дня они продолжали ехать вдоль берега Барды, останавливаясь ровно на столько, сколько требовалось, чтоб дать роздых лошадям, а затем оставили реку позади, двинувшись прямо на восток, к Спарро. Вскоре после этого отряд повстречал первый дозор из Чандры. Им преградили путь десять бойцов легкой кавалерии. Последовали торопливые объяснения, и дозор галопом умчался за подкреплением, на случай, если четты не сильно отстали от рыцарей. По крайней мере, так объяснил Галену командир дозора.
   – Да не гонятся за нами никакие четты, – сказал Галену Магмед. – Будь они настолько близко, мы бы все уже стали покойниками.
   – Наверное, подкрепления нужны им не из-за четтов, а из-за нас, – согласился Гален.
   – С каких это пор король Томар стал с подозрением относиться к рыцарям из Кендры?
   – Возможно, дело не в Кендре, – ответил Гален и кивнул на полуспящую в седле Чариону. – Она ведь королева Хьюма, традиционного врага Чандры в течение долгих веков до объединения с королевством.
   – Но ведь все королевство воюет! – возразил Магмед. – Наверняка эта мелкая грызня теперь побоку?
   Гален пожал плечами.
   – В некоторых случаях ненависть бывает слишком застарелой, чтоб так легко отложить ее в сторону.
   – Мы должны остановиться, – слабо проговорила Чариона и натянула узду.
   Гален сразу тоже остановился, давая рыцарям проехать дальше.
   – Что ты делаешь? – спросил он.
   – Это Чандра.
   – Да. Мы в двух, а может в трех днях пути от Спарро.
   – Я не могу туда ехать.
   – Ты должна туда ехать. Оказавшись в безопасности в Спарро, ты сможешь набрать армию и отбить свой город.
   Чариона закачалась в седле. Гален поддержал ее, взяв за локоть.
   – Ты не понимаешь, – сказала она. – Я не могу просить помощи у Чандры. Цена будет слишком высока для Хьюма.
   – Слишком высока? – выпалил Гален. – Ты же потеряла Даавис! Какую более высокую цену ты могла бы заплатить?
   – Я отвоюю мою столицу без помощи Томара. Соберу под свое знамя собственных подданных.
   – Ты не сможешь сделать это из Чандры.
   – Именно. Я должна вернуться в Хьюм. К северу от Барды есть деревни и села, где я смогу найти убежище и начать собирать армию.
   – Но мы уже в Чандре, – взмолился он. – Неужели ты не можешь побыть в Спарро, пока не выздоровеешь?
   Она покачала головой.
   – Я же говорила: ты не понимаешь. Дальше я с вами не поеду.
   Гален поморщился. Он было подумал, не заставить ли Чариону силой поехать с ним, но кроме возможных политических осложнений, он знал, что такой поступок мог роковым образом сказаться на их дружбе.
   «Дружбе? Да мы любим друг друга! По крайней мере, я ее люблю».
   И все же его собственный долг представлялся очевидным. В его распоряжении были остатки рыцарей Двадцати Домов, а они понадобятся для защиты самой Кендры, если Чандра тоже падет. Его кавалерия осталась единственной частью в Гренда-Лире, имеющей какой-то опыт сражений с Линаном и его армией. Он не мог лишить Ариву того, что это может стоить для королевства.
   К ним вернулся Магмед.
   – Из-за чего задержка? Королеве нужно, чтобы кто-то ехал с ней?
   – Эта королева никогда не разделит свое седло ни с кем, – сумела пробормотать Чариона.
   – Она не поедет в Чандру, – коротко ответил Гален.
   Магмед посмотрел на Галена с выражением, ясно говорящим «так позаботься об этом», но дело обстояло не так-то просто. Несмотря на сказанное им Чарионе, он понимал, почему она не желала ехать дальше, и достаточно разбирался в политике, чтобы сообразить, почему отвоевание королевства с помощью Томара может в перспективе оказаться катастрофическим для нее и ее народа. Он открыл было рот, чтоб попытаться объяснить все это Магмеду, а затем резко захлопнул его, внезапно осознав, что не обязан оставаться с рыцарями. Магмед мог проводить его и Чариону, пока не убедится в их безопасности, а потом вновь присоединиться к отряду либо в Спарро, либо, если понадобится, еще южнее.