Браун Саймон. Государь

   Линдгара кивнула, выбрала из принесенной писцом груды свитков нужные и разложила их на столе. Карты все еще оставались незавершенными, но донесения Амемуна заполнили много белых пятен; теперь была полностью нанесена полоса земли от границ Амана до самых Океанов Травы, включая поселения саранахов и торговые маршруты. Марин встал, наклонился над картой и долгое время внимательно изучал ее. А затем спросил:
   – Будь какое-то известие от Амемуна, ты сообщила бы мне?
   – Конечно, ваше величество. Сразу же.
   – Даже если бы новости были плохие?
   – В особенности если бы новости были плохие.
   Марин хмыкнул и вернулся к изучению карты. Линдгара откашлялась.
   – Ваше величество, а что вы слышали?
   – Вот в том-то и дело. Ничего. – Он показал на городок под названием Клейбин. – У меня там стоит гарнизон. И оттуда пять дней не поступало донесений. – Он показал на перекресток дорог в дне пути к востоку от Клейбина. – А здесь еще один гарнизон. Управление армией четыре дня не получало донесений и оттуда.
   – А я еще дольше не получала сообщений от своих агентов среди саранахов, – медленно проговорила Линдгара.
   – Так… Целый сезон никаких известий от Амемуна, – задумчиво произнес Марин, показывая на Океаны Травы. – Никаких вестей от твоих шпионов в пустыне. Пять дней никаких донесений из Клейбина. Четыре дня ни слуху, ни духу с перекрестка дорог к востоку от Клейбина.
   – Вы попросили кого-нибудь из армейского управления явиться к вам с докладом?
   – Они скоро будут здесь.
   Линдгара вздохнула.
   – Полагаю, у нас схожие мысли насчет происходящего. Все свидетельства четко указывают: что-то движется к Пилле.
   – Стремительно движется к Пилле, – поправил ее Марин.
   – Что-то, сокрушившее действующее в степи воинство Декелона.
   – Что-то, сокрушившее весь народ саранахов.
   – Четты. – Линдгара произнесла это слово как ругательство.
   – Армия четтов.
   В этот миг прибыл молодой писарь из армейского управления. Он извинился за то, что не смог явиться никто из его начальников, но те в настоящее время заняты срочным делом…
   – Имеющим отношение к отсутствию связи с их частями к западу от гор, – закончил за него Марин.
   У паренька отвисла челюсть.
   – Не волнуйся, малыш, мысли читать я не умею. Расскажи все, что можешь.
   – Последнее сообщение получено из гарнизона, охраняющего ту сторону ущелья Восточной Дороги. Это было два дня назад. Им лишь недавно доставили клетку с почтовыми голубями. Они не отвечали ни на какие запросы. В гарнизоне по эту сторону ущелья объявили тревогу и направили туда подкрепления.
   – Подкрепления? Какие подкрепления?
   – Сменный гарнизон, ваше величество. Армейское управление разрешило ему отправиться на пять дней раньше обычного срока.
   – И когда же меня собирались об этом уведомить? – потребовал ответа Марин.
   Писарь развел руками.
   – Сегодня, ваше величество. Управление просто хотело быть уверенным в том, что именно происходит, вот и все.
   – Владыка Горы! Они мне сообщат, когда будет уже слишком поздно что-то предпринимать! – воскликнул Марин. – Возвращайся в управление, юноша, и передай своему начальству мои слова: им придется послать армию на помощь сменному гарнизону. Понятно?
   Писарь кивнул и убежал.
   – Подоспеют ли они вовремя? – спросила Линдгара. Марин внезапно сделался очень усталым.
   – Это означает, что мы потеряли Амемуна, не так ли?
   – Думаю, мы пока не можем этого утверждать, ваше величество.
   – Скажи честно. Ты знала его не хуже, чем я. Будь у него хоть какая-то возможность предупредить нас, он бы ее использовал.
   Линдгара кивнула.
   – Мне очень жаль.
   – Ты пыталась предупредить меня еще полсезона назад. Это я виноват. Мне следовало прислушаться к тебе еще тогда. – Он выпрямился. – А что касается твоего вопроса… Не знаю, подоспеет ли армия вовремя, но, по крайней мере, она будет двигаться в нужном направлении.
   Линдгара не знала, что сказать. Совсем недавно ее беспокоило отсутствие связи с Амемуном и ее агентами в пустыне, но беспокойство это было далеким, отвлеченным. А теперь, что бы ни произошло по ту сторону гор, последствия неизвестных событий стали близкими и реальными. Опасности подверглась сама Пилла – впервые со времен древней войны против Кендры, еще до того, как вообще образовалось государство Гренда-Лир. Это не поддавалось воображению, но страх был вполне осязаем; он угрожал парализовать волю. Она не хотела двигаться, не хотела начинать все заново.
   – Нам понадобятся самые точные карты провинции между Пиллой и ущельем Восточной Дороги.
   Линдгара очнулась от охватившего ее оцепенения. Инструкции. Ей требовалась цель, нечто, способное занять мысли.
   – Да, ваше величество, – отбарабанила она. – Я лично займусь этим.
 
   Они уже вторично ночевали в этом ущелье. Макон и Веннема жались друг к другу под одеялом в тщетной попытке спастись от холода.
   – По крайней мере, хоть снег не идет, – нашла некоторое утешение Веннема.
   – А жаль, – отозвался Макон. И посмотрел на небо. – Когда ночи такие ясные, все накопленное землей тепло исчезает.
   – Ну, если верить разведчикам, мы уже наполовину одолели горы, – ободрила Веннема. – А потом двинемся на Пиллу.
   Макон видел ее глаза – они так и вспыхнули неестественной радостью.
   – Взятие Пиллы поможет тебе отомстить за родных?
   – Они были отомщены, когда мы уничтожили саранахов. А теперь я хочу отомстить за себя.
   Ее слова заставили Макона задрожать сильней, чем от холода.
   – Рано или поздно этому должен настать конец, – тихо произнес он. – Ради тебя же.
   Долгий миг она не отвечала, затем отодвинулась от него.
   – Я это знаю. Но пока еще нет, Макон. Вот после того, как возьмем Пиллу, я соглашусь отпустить призраки своих близких.
   – А если мы не возьмем Пиллу?
   – Что ты такое говоришь?
   – Я хочу сказать, что если – по какой бы то ни было причине – нам не удастся взять Пиллу? Что ты тогда будешь делать для отмщения?
   Веннема пожала плечами.
   – Я спрашиваю об этом потому, что настанет время – может, даже раньше, чем ты полагаешь, – когда тебе придется решать, что делать дальше со своей жизнью. Сейчас она всецело посвящена мести, но что ты станешь делать, когда мстить будет уже некому? До конца дней жить в ярости?
   – Нет, – быстро ответила она, но даже сама услышала неуверенность в своем голосе. – Почему ты задаешь эти вопросы? Почему ты хочешь меня расстроить?
   Макон попытался найти слова, которые ему бы хотелось сказать, но разум отказывался думать. Он внугренне застонал от досады..
   – Я не хочу тебя расстраивать, – вот и все, что он сумел выдавить. А затем из ниоткуда пришли слова: – Я хочу защищать тебя.

ГЛАВА 30

   Осеннее солнце, все еще сохраняющее часть своей летней силы, стояло высоко в небе. Кендра переливалась золотистым цветом. Порт жил напряженной жизнью. На башнях и корабельных мачтах развевались вымпелы. Необходимые для войны усилия затормозили торговлю, но на рынках все еще сновали толпы народа.
   Кендра упорно придерживалась своего ритма. Пока.
   Стоя на восточной галерее дворца, Арива смотрела на свою столицу с гордостью, любовью и неизъяснимой грустью. Несмотря на греющее солнце, ее била дрожь. Королева невольно ощущала, что и она, и ее город переживают свою последнюю осень, и на них надвигается холодная и страшная зима, нескончаемая зима.
   Оркид стоял позади нее с пепельным лицом. Новости из Чандры были почти таким же тяжелым ударом, как потеря Сендаруса и ребенка Аривы. Произошедшее было фундаментально неверным, чем-то настолько неестественным, что было трудно в это поверить, не говоря уже о том, чтобы принять. Королевство словно расчленили, как расчленяют тельца, готовя пиршество. Почему судьба отвернулась от Гренды-Лир? За все те годы, что он трудился ради Гренды-Лир, Оркид пришел к убеждению, что весь смысл истории заключался в создании нарастающего могущества королевства, что оно стало таким же несокрушимым и неизменным, как сама история.
   – Ваше величество, нужно срочно созвать совет.
   – Да, – согласилась она, и голос ее был далек, словно эхо.
   – Великая Армия практически укомплектована. Она должна выступить при первой же возможности, пока Линан еще не успел укрепить свои позиции в Чандре.
   – Да.
   – Я распоряжусь, чтобы Харнан немедля созвал советников.
   – И отправь Деджануса.
   – Ваше величество?
   – Деджанус должен тотчас же отправиться к армии. Нынче же утром. Прикажи пинассе военного флота отвезти его. Так он уже завтра вечером будет на месте.
   Оркид не ответил. Она повернулась к нему лицом. Он выглядел как человек, готовый вот-вот принять страшное решение.
   – Какие-то сложности?
   Он полупожал плечами.
   – Не уверен… Арива сузила глаза.
   – Ты считаешь ошибкой отправку Деджануса командовать армией?
   Этот вопрос разрешил его сомнения.
   – Нет, – твердо сказал он.
   – Как, по-твоему, сколько моих подданных уже знает?
   – Сообщение принес почтовый голубь. О нем знаем только вы и я, но как только из Спарро вернется первый же купеческий корабль, слух распространится как… – он оборвал себя, не закончив фразу.
   – Как пожар, Оркид. Да. И будет столь же разрушительным.
   – Сожалею, ваше величество.
   – Скажи мне, Оркид, у нас была какая-нибудь причина подозревать, что Томар нарушит вассальную присягу? Не пропустили ли мы какие-то признаки? Какие-нибудь намеки или предположения в его письмах к нашему двору?
   Оркид покачал головой.
   – Если они и были, то я их не уловил и не понял.
   Она провела по лицу ладонью.
   – Думаю, Ашарна не оказалась бы в таком положении. Она не позволила бы событиям стать настолько неуправляемыми, что один из самых доверенных ее правителей вот так бы взял и повернул против нее. Что я сделала не так, Оркид?
   Оркид протестующе покачал головой.
   – Ничего, ваше величество! Виноваты не вы, а король Томар. Он предал вас. Предал Гренду-Лир.
   – Почему? – с надрывом воскликнула Арива. – Почему он предал Гренду-Лир?
   Оркид не мог ответить, и молча склонил голову.
   – Созови совет, – приказала она, холодная и разгневанная. – И отправь Деджануса к его армии.
   Оркид удалился. Арива снова повернулась к своему городу. Она легко могла себе представить, какое в нем воцарится уныние, когда граждане узнают о переходе Чандры на сторону врага. Возможно, не только уныние, но даже паника. Теперь между Линаном и столицей не стояло ничего, кроме Великой Армии.
   Линан. Это имя оставило горький привкус у нее во рту. Он олицетворял для нее все, что неладно в мире. Простолюдин, занимающий положение выше положенного, бунтовщик и захватчик, изменник и поджигатель войны. Он оставлял за собой только разорение, развалины, отчаяние, уничтожение тех традиций и законов, которые делали Гренду-Лир великой. И все это находило отражение в исковерканном разуме, том водовороте в сердце ее сводного брата, который ей позволил увидеть Ключ Скипетра в ту ночь, когда она утратила контроль над собственными грезами. Она испробовала наощупь, на вкус, на запах его безумие, и оно заставило ее почувствовать себя нечистой. За всю свою жизнь она никогда и никого не боялась, но теперь Линан смутно вырисовывался в ее снах, словно тень смерти.
   Арива задрожала, спрашивая, почувствует ли она себя когда-нибудь согревшейся.
 
   Деджануса пробудил от тяжелого сна сержант.
   – Я же сказал, чтоб меня не беспокоили, – пробормотал он спросонок.
   Сержант ухватил его за кожаную безрукавку и заставил сесть. Деджанус вперил взгляд в его лицо.
   – Ты! – прорычал он.
   Именно этот человек столь же грубо разбудил его на следующий день после городского пожара. Следовало еще тогда выпустить ему кишки, и у него было бы сильное искушение проделать это сейчас, не чувствуй он себя настолько сильно поддатым.
   – Ты что это делаешь?
   – Здесь канцлер хочет вас видеть, – сообщил сержант.
   – Канцлер? Плевать на канцлера. Пусть подождет…
   – По распоряжению королевы, – перебил сержант.
   Деджанус прочистил горло.
   – Королевы?
   – Спасибо, сержант, – раздался голос Оркида. Сержант отошел, и его место в ограниченном поле зрения Деджануса занял облаченный в черную мантию канцлер.
   – Исполняется самое горячее твое желание.
   – Самое ГОРЯЧЕЕ мое желание? – презрительно усмехнулся ему Деджанус. – Да что ты знаешь о самом горячем моем желании?
   – Ты достаточно часто болтал о нем, жаловался всем и каждому, что тебя лишали этого.
   Деджанус неуверенно поднялся на ноги. Тон Оркида ему нисколечко не понравился. Нахальный проклятый аманит.
   – О чем ты болтаешь?
   Оркид скривился от окутавшего его облака винного перегара. Одежда коннетабля пахла немногим лучше.
   – Тебе лучше умыться.
   – Умоюсь, когда буду готов.
   – Тебе нельзя обращаться с приветствием к своей армии, если от тебя будет разить, как от винной бочки.
   – К своей армии?
   – Ты получил свой приказ. Королева хочет, чтобы ты лично принял командование армией. Сейчас же.
   – Сейчас же?
   Деджанус поддержал голову руками; и почему это она казалась такой невозможно тяжелой?
   – Как я сказал, исполнилось твое самое горячее желание. Ты нужен армии.
   – Бога ради, почему сейчас? Что это за внезапная спешка?
   – Объясню тебе по дороге к твоему кораблю.
   – Кораблю? Я поеду клятой сушей. Терпеть не могу корабли.
   – Завтра ты должен быть в Чандре. Отправишься на корабле. Боюсь, таков приказ королевы.
   Деджанус заметил, что Оркид, судя по голосу, не очень-то оправдывался перед ним.
   – Откуда мне знать, что это действительно приказ королевы?
   – Если тебе нужны доказательства, я могу сейчас же отвести тебя повидаться с Аривой, хотя и не уверен, что она оценит подобное отвлечение ее от дел. Утро нынче выдалось хлопотливое – правда, ты этого, лежа в постели, не заметил, – и обещает стать еще более хлопотным.
   – Мне нужно собрать вещи…
   – Уже сделано, спасибо сержанту Араду. Отличный служака. Мог бы порекомендовать произвести его в коннетабли. – Лицо Деджануса побагровело от гнева. – Ты ведь, покомандовав величайшей армией, какую когда-либо видели в Тиире, не захочешь возвращаться к положению главного привратника во дворце, не так ли?
   Деджанус не знал, что и ответить. Он определенно никогда раньше не слышал, чтобы коннетабля называли «главным привратником». И был совершенно уверен, что никто так не именовал эту должность при Камале Аларне.
   – Умойся. Я скоро вернусь препроводить тебя на причал и объяснить положение в Чандре.
   Деджанус почувствовал, как в нем нарастает паника. Ему было слишком рано браться за настоящее командование армией. Ему не дали достаточно времени на подготовку. Ему требовалось обсудить стратегию с королевой и тактику с маршалом. У него еще даже не было церемониального облачения; во всяком случае, такого облачения, какого, на взгляд Деджануса, заслуживал человек, занимающий его пост.
   – Неужели никто не может отправиться вперед меня и подготовить армию к моему прибытию? – спросил он, упорно, но безуспешно пытаясь избежать жалобного тона.
   Оркид, который всегда представлялся Деджанусу существом настолько лишенным всякого выражения, настолько лишенным вообще всяких нормальных человеческих чувств, что вполне мог быть высеченным из камня, внезапно стал еще меньше похож на человека. Деджанусу почудилось, что он ощутил излучаемый канцлером холод. Он наклонился к нему так, чтобы слышать его мог только Деджанус, и сказал ему шепотом, секущим, словно кнут:
   – Слушай, ты, чурбан. Гренда-Лир сейчас сталкивается с самыми опасными временами за всю свою историю. С помощью шантажа, судьбы и чистого везения ты оказался командующим единственной силой, которая может восстановить стабильность и мир в королевстве. Если ты потерпишь неудачу, мы все окажемся под пятой завоевателя, который не пощадит ни тебя, ни меня; если же преуспеешь, то станешь величайшим героем, какого когда-либо знало королевство, даже более великим, чем Генерал, Элинд Чизел. Совсем неплохо для того, кто некогда был работорговцем и наемником без единой монеты на дешевое вино или больную шлюху.
   И прежде, чем Деджанус смог придумать ответ, Оркид уже исчез. Снова появился сержант Арад.
   – Отлично, сударь, – сказал Арад. – Нам лучше умыться по-быстрому.
   – У меня голова раскалывается, – пожаловался Деджанус.
   – Не повезло, – не посочувствовал Арад, – и не излечишь. Придется вам просто потерпеть, сударь.
 
   Поул попытался игнорировать стук в дверь. «История, – подумал он. – Все это история».
   Стук не прекращался.
   – Что такое? – крикнул он.
   Дверь приоткрылась, и появилась голова отца Роуна. Он бросил взгляд на многочисленные книги и бумаги на столе примаса.
   – Простите, ваша милость, но вас не было на службе ни вчера, ни нынче утром, и я подумал, не случилось ли чего…
   – Ничего не случилось! – заорал Поул.
   – Или не могу ли я чем-нибудь помочь.
   Поул закрыл глаза и сделал глубокий вдох, беря себя в руки.
   – Ничья помощь мне не нужна, – процедил он сквозь зубы. – Только уберитесь вон.
   – Ваша милость… – Роун сглотнул.
   – Вон! Сейчас же!
   – Но королева… – заикнулся Роун.
   – Что королева? – Поул прожег его взглядом.
   – Сегодня созвано срочное заседание совета. Нам приказано явиться.
   – Отлично, – устало согласился Поул. – Изложите повестку дня.
   – Ее нет. Это чрезвычайное заседание совета. Никакие предыдущие вопросы обсуждаться не будут.
   Поул подошел к двери и открыл ее настежь. Роун обеспокоен-но посмотрел на него, явно желая быть где угодно, только не здесь.
   – Что значит – нет повестки? Что случилось?
   – Никто не говорит. – Роун пожал плечами.
   – Что-то, связанное с войной, – сказал Поул больше самому себе, чем Роуну.
   – Почти наверняка. Мне зайти, когда будет пора явиться на заседание?
   Поул рассеянно кивнул.
   – Да. Зайдите. Спасибо, отец.
   Он отступил и закрыл дверь. Что же могло произойти? И почему никто ничего не говорит? Это могло означать, что о случившемся знала только королева – или, возможно, только королева и Оркид.
   Он с досадой покачал головой. «Это неважно». По сравнению с его новой работой все прочее было неважно. Он вернулся к столу, где его ждали заметки и книги. «Никто, кроме меня, не понимает, что все это значит». Он провел ладонью по одному тому из башни Колануса и негромко рассмеялся. Содержимое башни было своего рода шуткой, которую Коланус сыграл со всеми своими потомками; ненамеренно, конечно, но именно это и было источником некоторой иронии.
   Все полагали, что раз тома содержали тайные знания, то они, должно быть, связаны с магией; и первые великие маги определенно полагали именно так. Вот потому-то им, кстати, и не удалось перевести тома: они оказались не в силах увидеть выходящее за пределы их желаний. Но Коланус вовсе не собрал воедино древние и тайные магические ритуалы – он свел воедино все мифы и легенды древнего Тиира для создания истории. Истории, которая рассказывала, откуда произошли все народы, откуда взялись Ключи Силы и почему все в Тиире обстояло так, как обстояло.
   Пока у него хватило времени только на перевод небольших отрывков из каждого тома; достаточно, чтобы показать содержимое всей коллекции. И его заинтриговало и обеспокоило одно очень необычное сведение: Тиир, название континента, населенного всеми известными народами, от хаксусцев на севере до луризийцев и четтов пустыни на юге, было древним словом, означавшим «тюрьма».
 
   Опаздывая на чрезвычайное заседание совета, Оркид, доставивший Деджануса на пинассу, спешил обратно во дворец. Всю дорогу до корабля коннетабль не переставал говорить, отчаянно пытаясь найти какой-то предлог, позволяющий ему остаться в Кендре. Наконец Оркид прямо велел ему заткнуться, и прежде, чем Деджанус успел использовать это как предлог проявить свой дурной нрав, канцлер сообщил ему об измене короля Томара.
   – Чандра вот-вот падет, – старательно объяснил Оркид. – Мешает этому – и мешает открыть путь на Кендру Линану и его армии варваров – только одно: Великая Армия в южной Чандре. Твоя Великая Армия.
   Новости о переходе Томара на сторону неприятеля было достаточно, чтобы заставить заткнуться даже Деджануса, и остаток пуги до порта прошел без единой жалобы, дав совести Оркида время помучить его за то, что вообще поддержал кандидатуру Деджануса в командующие Великой Армией. Он нутром чуял, что выбор этот был катастрофическим, но отчаянно надеялся, что качества и численности армии хватит для преодоления недостатков ее генерала. В любом случае, утешал он себя, выбора у него не было: если бы Оркид не поддержал его, Деджанус мог погубить их обоих.
   Когда Оркид прибыл к главным воротам дворца, то увидел, что подход к ним загорожен группой из примерно двадцати оборванных всадников, которые спорили со стоящими на часах королевскими гвардейцами. Он уже собирался протолкаться вперед и предоставить часовым разбираться с этим самим, когда вдруг услышал знакомый голос.
   – Боже, – произнес он вслух, – а он-то откуда взялся?
   Оркид протолкался через толпу и схватил за узду коня, ближе всех стоящего к воротам. Всадник повернулся в седле, лицо его внезапно сделалось рассерженным, рот открылся для проклятья, ругательства или крика, но вместо этого он удивленно произнес:
   – Канцлер?
   – Гален Амптра? Это вы?
   – Вы не могли бы сказать этому дураку часовому, кто я?
   Оркид заколебался – ни о каких симпатиях между ним и любым членом Двадцати Домов и речи быть не могло, – но при данной чрезвычайной обстановке мелкая вражда не имела значения.
   – Все в порядке, пропустите их, – велел он часовому. – Это сын герцога Холо Амптры, и я готов поручиться за него и его собратьев-рыцарей.
   – Здесь не все собратья-рыцари, – раздался женский голос. Оркид взглянул на всадницу рядом с Галеном, но не узнал ее под густым слоем грязи и пыли.
   – Извините, сударыня, я вовсе не хотел обидеть…
   – Не «сударыня», канцлер, – поправил его Гален. – Это королева Чариона Хьюмская.
   Оркид сглотнул.
   – Прошу прощения, ваше величество, я понятия не имел…
   – Вполне понятно в моем нынешнем состоянии.
   Оркид взмахом руки предложил всадникам проезжать, но не выпустил узды коня Галена.
   – Когда я слышал о вас в последний раз, вы все еще находились у Томара, – сказал он. – Мы полагали, что перейдя на другую сторону, он заточил вас или устроил вам засаду.
   – Томар разрешил нам беспрепятственно уехать, – сказала Чариона. – Мы поскакали прямо сюда.
   – Сколько вас тут?
   – Нас осталось три сотни, – приуныл Гален. – Мы выдержали много боев.
   – Вы говорили с Томаром?
   – Нет. Об изменении политического положения в Чандре нас уведомил Барис Малайка. И он же передал нам письмо от Томара к королеве Ариве. Я бы оценил, если бы вы помогли нам немедленно увидеться с ней.
   При упоминании о письме у Оркида екнуло сердце.
   – Вы знаете, что содержится в письме?
   Чариона извлекла из седельной сумки сложенный пергамент и показала Оркиду, что тот по-прежнему запечатан красным сургучом с гербом Томара.
   – Королева сейчас на чрезвычайном заседании государственного совета, – торопливо сказал он. – Собственно, я сам как раз туда и шел. Дайте мне письмо, и я позабочусь, чтобы она получила его.
   Чариона без колебаний отдала пергамент.
   – Спасибо. В таком случае нельзя ли отвести нам покои, где мы могли бы умыться и переодеться с дороги…
   – Мой отец будет горд принять вас под своей крышей, Чариона, – предложил Гален.
   Оркид заметил милые улыбки, которыми обменялась эта парочка. Он не был уверен, что именно это предвещало ему и двору, хорошее или плохое, но определенно требовало пристального внимания. Он никак не ожидал, что член Двадцати Домов пригласит кого-то из провинций остановиться у них, даже столь высокородную особу, как Чариона. Высокомерие Двадцати Домов было одной из постоянных величин в жизни Оркида при дворе.
   – Думаю, будет лучше, если я остановлюсь здесь, во дворце, – уклонилась Чариона. – Поступив иначе, можно оскорбить Ариву, а мне бы не хотелось этого делать. И ты забываешь, что твой отец принадлежит к старой знати, а на ее взгляд мой статус немногим выше, чем у кендрийской прачки.
   Гален открыл было рот, собираясь возразить, но честность не позволила ему этого сделать. Чариона была права.
   – Отлично, но не стану делать вид, будто я не разочарован. Я вернусь как можно скорее. – Он взглянул на Оркида. – В конце концов, я ведь тоже член заседающего совета, если Арива не заменила меня.
   – Королева никогда бы так не поступила, – заверил его Оркид. «Как бы сильно я этого ни желал». – Но королева не станет требовать, чтобы вы явились на заседание сегодня же, после вашего долгого путешествия и пережитых вами тяжелых испытаний. Явитесь к ней нынче вечером.
   – Тогда до вечера, – сказал Гален, на этот раз Чарионе. Они быстро поцеловались, и Гален с другими рыцарями покинул дворец. Оркид окликнул проходящего мимо слугу.
   – Покои для ее величества королевы Чарионы Хьюмской. В крыле для гостей королевской крови. Позаботься, чтобы для нее нашлись одежды и туалеты. И позаботься о ее лошади.