Страница:
— Ничего, — буркнул заслуженный турист, и по лицу его стало ясно, что цветная капуста сегодня будет перевариваться особенно долго.
5
6
Глава 25
1
2
Глава 26
1
2
3
5
Театр был полон, но ложи не блистали в связи с отсутствием таковых. Зрительный зал действительно представлял собой круглую вращающуюся платформу, а декорации были установлены вокруг. Ни одна из них даже отдаленно не напоминала потерянный дом.
— Не похоже ведь? — на всякий случай шепотом спросила Даша.
Ример повертел головой:
— Не-а… Это же фанера, сразу видно. А там был снят нормальный каменный домина. Этажа в три.
— Мне показалось, что это был частный дом.
— Частный, наверное. Здоровый просто.
Даша вздохнула:
— Ладно. Будем искать.
Она села между Деланяном и Катей, чтобы озвучивать спектакль по ходу действия. Тетка Римера должна была переводить Виктору Семеновичу, Полетаев проводил культурную работу среди подрастающего поколения, а Ример выбрал Гошу, потому что сразу понял: тому переводить ничего не придется.
Стоял теплый летний вечер. Настроение у всех было приподнятое, если не сказать праздничное. Даже Прохазка окончательно перестал кукситься и, примостившись рядышком с Римером, приготовился получать удовольствие. Наконец ударили смычки, и спектакль начался. Давали «Красавицу и чудовище», вольную интерпретацию «Аленького цветочка» или наоборот — кому как нравится.
Даша вполголоса принялась объяснять своим подопечным разницу между двумя этими произведениями, но, судя по всему, им это было не важно. Катю настолько очаровала сама атмосфера представления, что разница в сюжете ее ничуть не беспокоила, Деланяну же достаточно было прижиматься к Дашиному бедру. Молодая женщина скосила глаза на Римера, не узнает ли он чего вокруг. Но скучающий вдовец лишь зевал во весь рот, борясь с пивной дремотой, и морщился от комариных укусов.
Именно эти гадкие кровососущие и явились причиной последующего скандала. Один из них, вернее одна, ибо, как известно, кровожадностью у комариных отличаются только дамы, впился в ногу Римера, а второй в это же самое время мертвой хваткой вцепился в толстое аппетитное плечо Прохазки. Ример, не предчувствуя беды, склонился почесать укушенную щиколотку, и его голова роковым образом оказалась прижатой к плечу владельца детективного агентства. Прохазка же, ощутив укус, отвел руку подальше и со всей силы хлопнул себя по плечу, намереваясь покончить с кровососом одним ударом. Комар, к сожалению, остался жив, а вот вдовец получил такую затрещину, что зрители, сидящие вокруг, готовы были поклясться, что видели целый фейерверк из красных и желтых искр.
Сам Ример позднее вспоминал, что в тот момент мимо него пронеслась вся его жизнь, только почему-то в обратном порядке, а потом возникло ощущение, будто он вообще не рождался. Света в конце туннеля он не видел, а видел лишь красные круги на черном фоне, расходящиеся от центра.
Тем не менее вдовец, оглушенный и даже частично контуженный — силы пану Ярославу было не занимать, — автоматически сделал ответный выпад правой и попал точно в ухо сидящему перед Прохазкой немцу. Тут-то все и началось.
Немец знал, что за ним сидят русские, и потому воспринял удар как попытку расплаты за сорок первый. Он подскочил, развернулся и, не вдаваясь в суть дела, двинул сидящему сзади человеку, то есть Прохазке, между бровями и бородой. Несчастный владелец детективного агентства, еще не пришедший в себя от того, что ни за что ни про что ударил человека, схватился за лицо, согнулся и затих. На этом инцидент мог бы и закончиться, если бы вместо извинений он вдруг не услышал сакраментальное: «Schwein». Этого уже Прохазка вынести не смог и врезал немцу от души. Тот перелетел через ряды, и дальнейшая судьба его осталась неизвестной. Однако тут же вместо одного отбитого немца, словно вместо одной срубленной головы у гидры, моментально возникли шесть — баварцы в зеленых шортах с широкими помочами.
— Бей русских! — завопили все шесть глоток, и на пана Прохазку посыпался град ударов.
Первым вскочил Полетаев. Одним движением он отодвинул женщин от дерущихся и крикнул Деланяну:
— Уводи женщин и детей, я здесь сам разберусь!
Армянин отреагировал так, как и должен был отреагировать армянин:
— Пусть их старик уводит!
Виктор Семенович, испугавшийся поначалу, от таких слов пошел пятнами:
— Это я-то старик? Да я немцев… — Он отчего-то вспомнил соседей по ресторану, пожиравших сосиски, когда он сам давился капустой и слюной. Ретивое взыграло с удвоенной силой. — Да мой отец их бил, и я отступать не буду! Пускай вон юноша о женщинах заботится.
— О чем базар! — Юноша Ример схватил за шкирку детей и поволок их к выходу. — Бабы, за мной…
А навстречу им уже спешили полицейские.
— Не похоже ведь? — на всякий случай шепотом спросила Даша.
Ример повертел головой:
— Не-а… Это же фанера, сразу видно. А там был снят нормальный каменный домина. Этажа в три.
— Мне показалось, что это был частный дом.
— Частный, наверное. Здоровый просто.
Даша вздохнула:
— Ладно. Будем искать.
Она села между Деланяном и Катей, чтобы озвучивать спектакль по ходу действия. Тетка Римера должна была переводить Виктору Семеновичу, Полетаев проводил культурную работу среди подрастающего поколения, а Ример выбрал Гошу, потому что сразу понял: тому переводить ничего не придется.
Стоял теплый летний вечер. Настроение у всех было приподнятое, если не сказать праздничное. Даже Прохазка окончательно перестал кукситься и, примостившись рядышком с Римером, приготовился получать удовольствие. Наконец ударили смычки, и спектакль начался. Давали «Красавицу и чудовище», вольную интерпретацию «Аленького цветочка» или наоборот — кому как нравится.
Даша вполголоса принялась объяснять своим подопечным разницу между двумя этими произведениями, но, судя по всему, им это было не важно. Катю настолько очаровала сама атмосфера представления, что разница в сюжете ее ничуть не беспокоила, Деланяну же достаточно было прижиматься к Дашиному бедру. Молодая женщина скосила глаза на Римера, не узнает ли он чего вокруг. Но скучающий вдовец лишь зевал во весь рот, борясь с пивной дремотой, и морщился от комариных укусов.
Именно эти гадкие кровососущие и явились причиной последующего скандала. Один из них, вернее одна, ибо, как известно, кровожадностью у комариных отличаются только дамы, впился в ногу Римера, а второй в это же самое время мертвой хваткой вцепился в толстое аппетитное плечо Прохазки. Ример, не предчувствуя беды, склонился почесать укушенную щиколотку, и его голова роковым образом оказалась прижатой к плечу владельца детективного агентства. Прохазка же, ощутив укус, отвел руку подальше и со всей силы хлопнул себя по плечу, намереваясь покончить с кровососом одним ударом. Комар, к сожалению, остался жив, а вот вдовец получил такую затрещину, что зрители, сидящие вокруг, готовы были поклясться, что видели целый фейерверк из красных и желтых искр.
Сам Ример позднее вспоминал, что в тот момент мимо него пронеслась вся его жизнь, только почему-то в обратном порядке, а потом возникло ощущение, будто он вообще не рождался. Света в конце туннеля он не видел, а видел лишь красные круги на черном фоне, расходящиеся от центра.
Тем не менее вдовец, оглушенный и даже частично контуженный — силы пану Ярославу было не занимать, — автоматически сделал ответный выпад правой и попал точно в ухо сидящему перед Прохазкой немцу. Тут-то все и началось.
Немец знал, что за ним сидят русские, и потому воспринял удар как попытку расплаты за сорок первый. Он подскочил, развернулся и, не вдаваясь в суть дела, двинул сидящему сзади человеку, то есть Прохазке, между бровями и бородой. Несчастный владелец детективного агентства, еще не пришедший в себя от того, что ни за что ни про что ударил человека, схватился за лицо, согнулся и затих. На этом инцидент мог бы и закончиться, если бы вместо извинений он вдруг не услышал сакраментальное: «Schwein». Этого уже Прохазка вынести не смог и врезал немцу от души. Тот перелетел через ряды, и дальнейшая судьба его осталась неизвестной. Однако тут же вместо одного отбитого немца, словно вместо одной срубленной головы у гидры, моментально возникли шесть — баварцы в зеленых шортах с широкими помочами.
— Бей русских! — завопили все шесть глоток, и на пана Прохазку посыпался град ударов.
Первым вскочил Полетаев. Одним движением он отодвинул женщин от дерущихся и крикнул Деланяну:
— Уводи женщин и детей, я здесь сам разберусь!
Армянин отреагировал так, как и должен был отреагировать армянин:
— Пусть их старик уводит!
Виктор Семенович, испугавшийся поначалу, от таких слов пошел пятнами:
— Это я-то старик? Да я немцев… — Он отчего-то вспомнил соседей по ресторану, пожиравших сосиски, когда он сам давился капустой и слюной. Ретивое взыграло с удвоенной силой. — Да мой отец их бил, и я отступать не буду! Пускай вон юноша о женщинах заботится.
— О чем базар! — Юноша Ример схватил за шкирку детей и поволок их к выходу. — Бабы, за мной…
А навстречу им уже спешили полицейские.
6
С трудом, но конфликт был улажен. Баварцы, разобравшись, в чем дело, долго смеялись и хлопали себя по рыжим волосатым ляжкам. Полиция тоже особых претензий не имела — ну ошибочка вышла, с кем не бывает, в конце концов, какая разница кому больше досталось — немцам или русским? В любом случае и тем и другим поделом. Пану Прохазке оказали первую медицинскую помощь: в трех местах заклеили лицо пластырем, а остальным порекомендовали досмотреть спектакль в другой раз!
Больше всех была расстроена Катя. Сидя в поезде, который должен был доставить их в Чешские Будеевицы, она чуть не плакала.
— Когда еще доведется такую красоту увидеть! Ну неужели нельзя было вести себя по-человечески! Ладно, эти два павиана, — она кивнула в сторону подполковника и Деланяна, — но вы-то, Виктор Семенович, вы-то чего в драку полезли? Какой пример вы подаете внукам!
— Катюша, но ведь немцы же…
— Что немцы? — Катя не находила слов. — Вы что, на Курской дуге? Вы в культурном учреждении!.. Вы бы еще французам Наполеона припомнили, они как раз сидели за нами. Позор какой! Там было столько иностранцев, что они о нас теперь думать будут?
— Да не расстраивайтесь вы так, Екатерина Юрьевна, — мягко заметил Полетаев. — Между нами говоря, французы были в восторге от драки. А англичане, так те и вовсе бросились нам на помощь.
— Это правда, — кивнул Деланян, в драке ему разбили нос, и он чуть гундосил. — Англичане даже разбираться не стали, кто прав, кто виноват. Сразу же открыли второй фронт… — он сделал несколько боксерских движений, — начали месить этих, в шортах… Слушай, какой нормальный мужчина пойдет в театр в шортах? За это штрафовать надо.
— Артур! — вскричала Катя, закрывая ладонями уши. — Немедленно замолчи. Это их национальная одежда, они здесь были на фольклорном фестивале, дикие вы люди!
— Может, мы, армяне, конечно, и дикие, — обиделся Деланян, — но в трусах в культурное заведение не ходим. Я больше скажу: в нашей национальной одежде на люди выйти не стыдно.
Послышался смешок. Как всегда, хихикал Ример:
— Могу себе представить. Вся Европа в трусах просто отдыхает, когда армяне в папахах на улицу выходят.
Назревал еще один национальный конфликт. Даша поняла, что пора брать инициативу в свои руки.
— Так, хватит! — сделала она жест на манер рефери. — Мне надоело каждый день нервы себе трепать. Вы сюда зачем приехали? Отдыхать? Вот и отдыхайте как люди. Еще один скандал, и я уезжаю в Прагу.
Окружающие притихли. Уже более спокойным голосом Даша добавила:
— Сейчас приедем в гостинцу — и сразу по номерам, спать. Завтра рано вставать.
— Да-да! — подхватил Виктор Семенович. — Я карту уже посмотрел, нам надо выйти пораньше, тридцать пять километров не шутка…
— Какие еще тридцать пять километров? — недовольно осведомился Ример. — Вы вообще соображаете, что говорите? Лично я пешком никуда не пойду…
— И я тоже, — заявила Катя. Определенно тяготы путешествия закаляли ее характер. — Детям нужна культура, а не ваши выяснения отношений на лесных опушках. Мы завтра целый день будем гулять по городу, потом посетим замок, а вечером поедем на поезде или на автобусе. Хотите, присоединяйтесь, нет, так и…
— Мне все равно, — зевнул Полетаев. — Лично я на машине. Кстати, Екатерина Юрьевна, насчет замка, я могу вас отвезти, чего вам с детишками на общественном транспорте мучиться.
— Спасибо, Сергей Павлович. — Катя улыбнулась. — С удовольствием приму ваше предложение. А если вы еще выступите и в роли переводчика…
— Буду польщен. — Подполковник склонил голову.
— Держите меня трое, — пробормотала Даша. — Я сейчас расплачусь…
Больше всех была расстроена Катя. Сидя в поезде, который должен был доставить их в Чешские Будеевицы, она чуть не плакала.
— Когда еще доведется такую красоту увидеть! Ну неужели нельзя было вести себя по-человечески! Ладно, эти два павиана, — она кивнула в сторону подполковника и Деланяна, — но вы-то, Виктор Семенович, вы-то чего в драку полезли? Какой пример вы подаете внукам!
— Катюша, но ведь немцы же…
— Что немцы? — Катя не находила слов. — Вы что, на Курской дуге? Вы в культурном учреждении!.. Вы бы еще французам Наполеона припомнили, они как раз сидели за нами. Позор какой! Там было столько иностранцев, что они о нас теперь думать будут?
— Да не расстраивайтесь вы так, Екатерина Юрьевна, — мягко заметил Полетаев. — Между нами говоря, французы были в восторге от драки. А англичане, так те и вовсе бросились нам на помощь.
— Это правда, — кивнул Деланян, в драке ему разбили нос, и он чуть гундосил. — Англичане даже разбираться не стали, кто прав, кто виноват. Сразу же открыли второй фронт… — он сделал несколько боксерских движений, — начали месить этих, в шортах… Слушай, какой нормальный мужчина пойдет в театр в шортах? За это штрафовать надо.
— Артур! — вскричала Катя, закрывая ладонями уши. — Немедленно замолчи. Это их национальная одежда, они здесь были на фольклорном фестивале, дикие вы люди!
— Может, мы, армяне, конечно, и дикие, — обиделся Деланян, — но в трусах в культурное заведение не ходим. Я больше скажу: в нашей национальной одежде на люди выйти не стыдно.
Послышался смешок. Как всегда, хихикал Ример:
— Могу себе представить. Вся Европа в трусах просто отдыхает, когда армяне в папахах на улицу выходят.
Назревал еще один национальный конфликт. Даша поняла, что пора брать инициативу в свои руки.
— Так, хватит! — сделала она жест на манер рефери. — Мне надоело каждый день нервы себе трепать. Вы сюда зачем приехали? Отдыхать? Вот и отдыхайте как люди. Еще один скандал, и я уезжаю в Прагу.
Окружающие притихли. Уже более спокойным голосом Даша добавила:
— Сейчас приедем в гостинцу — и сразу по номерам, спать. Завтра рано вставать.
— Да-да! — подхватил Виктор Семенович. — Я карту уже посмотрел, нам надо выйти пораньше, тридцать пять километров не шутка…
— Какие еще тридцать пять километров? — недовольно осведомился Ример. — Вы вообще соображаете, что говорите? Лично я пешком никуда не пойду…
— И я тоже, — заявила Катя. Определенно тяготы путешествия закаляли ее характер. — Детям нужна культура, а не ваши выяснения отношений на лесных опушках. Мы завтра целый день будем гулять по городу, потом посетим замок, а вечером поедем на поезде или на автобусе. Хотите, присоединяйтесь, нет, так и…
— Мне все равно, — зевнул Полетаев. — Лично я на машине. Кстати, Екатерина Юрьевна, насчет замка, я могу вас отвезти, чего вам с детишками на общественном транспорте мучиться.
— Спасибо, Сергей Павлович. — Катя улыбнулась. — С удовольствием приму ваше предложение. А если вы еще выступите и в роли переводчика…
— Буду польщен. — Подполковник склонил голову.
— Держите меня трое, — пробормотала Даша. — Я сейчас расплачусь…
Глава 25
1
Чижик еще издали заметил табличку со своим именем. Но из-за плотной толпы встречающих самого адвоката ему разглядеть не удавалось. Неожиданно прямо перед ним вырос небольшой смуглый человечек:
— Рад приветствовать вас на американской земле, пан Станислав.
Чижик присмотрелся внимательнее:
— Мы знакомы?
— Я звонил вам. Моя фамилия Кержич.
— А… — Чижик посмотрел вперед, туда, где еще секунду назад виднелась табличка.
— Это был мой помощник. Он ждет нас в машине.
Обмениваясь ничего не значащими фразами, они вышли из здания аэропорта. Кержич указал рукой на распахнутую дверцу роскошного лимузина:
— Прошу вас.
Откровенно говоря, Чижик был поражен. Он ожидал увидеть третьесортного адвоката, ради выгоды не брезгующего мелким мошенничеством, но, судя по костюму мистера Кержича, его машине и почтительности водителя, мошенником он был первостатейным.
— Вы чех? — Чижик еще раз оглядел смуглого человечка, дожидавшегося, пока он сядет в машину. — У вас очень необычная фамилия
— Нет, я не чех. Я американец.
Чижик удивился еще больше:
— Но ваш чешский великолепен! Я был уверен, что вы пражанин.
— У меня способность к языкам, — кивнул Кержич. — Мы сможем поговорить по дороге, прошу вас, садитесь.
— Одну минуту, — Чижик решил все-таки расставить все точки над i. — Почему вы так уверены, что я соглашусь работать именно с вами? Какое бы завещание ни оставила моя супруга, я в любом случае являюсь наследником первой руки.
— Это только так кажется, пан Чижик, — усмехнулся Кержич.
— Кажется?!
— Я же сказал: вы все узнаете. Но вряд ли нам стоит это делать на улице, всему свой черед. Одно обещаю твердо: если мои доводы покажутся вам не убедительными, вы вольны поступать как захотите.
— Хорошо. — Чижик наконец решился и сел в машину.
Кержич разместился на боковом сиденье. Отдав распоряжение шоферу, он поднял отделяющее салон стекло.
— Так мы можем говорить без помех. Желаете что-нибудь выпить?
С легким щелчком открылся бар.
— Виски, коньяк? Есть шампанское…
— Немного виски.
— Какую марку предпочитаете?
— Все равно. Давайте перейдем к делу.
— Извольте. — Кержич достал два хрустальных стакана и наполнил каждый на палец. — За ваш благополучный прилет.
Чижик кивнул.
— Итак, я слушаю вас. Кто, по-вашему, может помешать мне вступить в наследство?
Сделав небольшой глоток, Евгений Иванович отставил стакан:
— Как вы справедливо заметили, даже при наличии завещания всегда учитывают интересы наследников первой руки. В этом вся и проблема.
— Вы хотите сказать, что моя жена оставила завещание на некое третье лицо и это лицо взволновано моим существованием? Что ж, — Чижик постарался изобразить великодушную улыбку, — я готов поделиться. Я не жадный. Тем более, как я понимаю, сумма там не малая. На всех хватит.
— Боюсь, вы не совсем понимаете суть проблемы. — Кержич казался расстроенным. — Совсем не понимаете.
— Так объясните мне ее, черт побери, на то вы и адвокат!
Евгений Иванович кивнул:
— Хорошо. Скажите, при каких обстоятельствах вы познакомились с вашей супругой?
Чижик растерянно взглянул на собеседника:
— Но какое это имеет значение?
— Поверьте, огромное.
Пан Станислав пожал плечами:
— Я нашел ее на крыльце своего дома. Она ничего не помнила. Врачи сказали, что это ретроградная амнезия.
— Значит, вы ничего не знаете о ее прошлом?
— Нет. — Чижик закусил губу. — Ничего.
— Ну вот видите. — Евгений Иванович облегченно вздохнул. — Тогда вам не составит труда понять следующую вещь: если пани Амалия перед встречей с вами уже состояла в браке, то, разумеется, ваш брак будет признан недействительным. Вы понимаете, о чем я?
Чижик помрачнел, как туча. Его и без того не маленький нос достиг своей максимальной длины и грозился стать рекордсменом Гиннесса.
— И что же теперь делать?
— Что вы имеете в виду?
— Ее предыдущий брак, разумеется! Не стройте из себя идиота.
Евгений Иванович предостерегающе поднял палец:
— Старайтесь вести себя подобающим образом. Ведь я здесь для того, чтобы помочь вам.
— Но как же предыдущий брак?
— А я разве сказал, что он был? Я сказал, что он мог быть.
Чижик приоткрыл рот:
— Вы хотите сказать…
— Я хочу сказать, что от того, как мы с вами договоримся, будет зависеть, была ли пани Амалия перед встречей с вами свободна или нет.
— Я все понял. — Лицо Чижика приняло решительно выражение. — Говорите ваши условия.
— Рад приветствовать вас на американской земле, пан Станислав.
Чижик присмотрелся внимательнее:
— Мы знакомы?
— Я звонил вам. Моя фамилия Кержич.
— А… — Чижик посмотрел вперед, туда, где еще секунду назад виднелась табличка.
— Это был мой помощник. Он ждет нас в машине.
Обмениваясь ничего не значащими фразами, они вышли из здания аэропорта. Кержич указал рукой на распахнутую дверцу роскошного лимузина:
— Прошу вас.
Откровенно говоря, Чижик был поражен. Он ожидал увидеть третьесортного адвоката, ради выгоды не брезгующего мелким мошенничеством, но, судя по костюму мистера Кержича, его машине и почтительности водителя, мошенником он был первостатейным.
— Вы чех? — Чижик еще раз оглядел смуглого человечка, дожидавшегося, пока он сядет в машину. — У вас очень необычная фамилия
— Нет, я не чех. Я американец.
Чижик удивился еще больше:
— Но ваш чешский великолепен! Я был уверен, что вы пражанин.
— У меня способность к языкам, — кивнул Кержич. — Мы сможем поговорить по дороге, прошу вас, садитесь.
— Одну минуту, — Чижик решил все-таки расставить все точки над i. — Почему вы так уверены, что я соглашусь работать именно с вами? Какое бы завещание ни оставила моя супруга, я в любом случае являюсь наследником первой руки.
— Это только так кажется, пан Чижик, — усмехнулся Кержич.
— Кажется?!
— Я же сказал: вы все узнаете. Но вряд ли нам стоит это делать на улице, всему свой черед. Одно обещаю твердо: если мои доводы покажутся вам не убедительными, вы вольны поступать как захотите.
— Хорошо. — Чижик наконец решился и сел в машину.
Кержич разместился на боковом сиденье. Отдав распоряжение шоферу, он поднял отделяющее салон стекло.
— Так мы можем говорить без помех. Желаете что-нибудь выпить?
С легким щелчком открылся бар.
— Виски, коньяк? Есть шампанское…
— Немного виски.
— Какую марку предпочитаете?
— Все равно. Давайте перейдем к делу.
— Извольте. — Кержич достал два хрустальных стакана и наполнил каждый на палец. — За ваш благополучный прилет.
Чижик кивнул.
— Итак, я слушаю вас. Кто, по-вашему, может помешать мне вступить в наследство?
Сделав небольшой глоток, Евгений Иванович отставил стакан:
— Как вы справедливо заметили, даже при наличии завещания всегда учитывают интересы наследников первой руки. В этом вся и проблема.
— Вы хотите сказать, что моя жена оставила завещание на некое третье лицо и это лицо взволновано моим существованием? Что ж, — Чижик постарался изобразить великодушную улыбку, — я готов поделиться. Я не жадный. Тем более, как я понимаю, сумма там не малая. На всех хватит.
— Боюсь, вы не совсем понимаете суть проблемы. — Кержич казался расстроенным. — Совсем не понимаете.
— Так объясните мне ее, черт побери, на то вы и адвокат!
Евгений Иванович кивнул:
— Хорошо. Скажите, при каких обстоятельствах вы познакомились с вашей супругой?
Чижик растерянно взглянул на собеседника:
— Но какое это имеет значение?
— Поверьте, огромное.
Пан Станислав пожал плечами:
— Я нашел ее на крыльце своего дома. Она ничего не помнила. Врачи сказали, что это ретроградная амнезия.
— Значит, вы ничего не знаете о ее прошлом?
— Нет. — Чижик закусил губу. — Ничего.
— Ну вот видите. — Евгений Иванович облегченно вздохнул. — Тогда вам не составит труда понять следующую вещь: если пани Амалия перед встречей с вами уже состояла в браке, то, разумеется, ваш брак будет признан недействительным. Вы понимаете, о чем я?
Чижик помрачнел, как туча. Его и без того не маленький нос достиг своей максимальной длины и грозился стать рекордсменом Гиннесса.
— И что же теперь делать?
— Что вы имеете в виду?
— Ее предыдущий брак, разумеется! Не стройте из себя идиота.
Евгений Иванович предостерегающе поднял палец:
— Старайтесь вести себя подобающим образом. Ведь я здесь для того, чтобы помочь вам.
— Но как же предыдущий брак?
— А я разве сказал, что он был? Я сказал, что он мог быть.
Чижик приоткрыл рот:
— Вы хотите сказать…
— Я хочу сказать, что от того, как мы с вами договоримся, будет зависеть, была ли пани Амалия перед встречей с вами свободна или нет.
— Я все понял. — Лицо Чижика приняло решительно выражение. — Говорите ваши условия.
2
За время пути Кержич подробно объяснил план предстоящих действий. Чижик уже не выглядел таким подавленным, как в начале путешествия, он слегка приободрился и даже порозовел.
— Значит, как владелец части завода, я имею право потребовать для ознакомления любые документы? В том числе и касающиеся производства?
— Совершенно верно.
Пан Станислав прищурился:
— Вы хотите получить рецепт того снадобья, которое они производят?
— Да, хочу.
— Но ведь это в дальнейшем будет невыгодным для меня, не так ли?
— Пан Станислав, — Кержич выглядел абсолютно спокойным, — вам не выгодно будет только одно: если брачное свидетельство пани Амалии будет обнаружено. К тому же я хочу получить всего лишь рецепт. И ни цента денег.
— Мне нужно сначала подумать, — продолжал упорствовать Чижик. — Что, если в результате этого завод потерпит крах?
— Не смешите, — перебил его Кержич. — Лучше подумайте вот о чем: нынешняя владелица — миссис Харрис сейчас действительно является скорее номинальной владелицей завода. До тех пор, пока не выплатит кредит. А он огромен, и вряд ли ей удастся это сделать в ближайшее время. Завод фактически принадлежит вашей жене и… жене вашего племянника.
— Простите, кому?
— Вы не ослышались: вашему племяннику господину Римеру. Но он пока об этом ничего не знает. — Заметив, как забегали глаза у Чижика, Евгений Иванович усмехнулся: — А если вы захотите, то не узнает никогда.
Чижик погрустнел:
— Боюсь, что уже поздно.
— Что значит поздно? — насторожился Евгений Иванович.
— Дело в том, что некоторое время назад я нанял детектива…
— Зачем вам это понадобилось? — Кержич не скрывал досады.
— Моя жена перед смертью обратилась к нему, и я хотел знать зачем. К тому же после гибели Амалии я обнаружил, что ее тайник пуст. Я подумал, что, возможно, племянник как-то в этом замешан. Решил, что он пытается меня обойти, и…
— И что?
— Сейчас он где-то в Чехии вместе с тем самым детективом, которого я нанял. Это женщина, очень, знаете ли, деятельная особа. Она звонила мне перед самым отъездом и что-то говорила о бизнесе Амалии и Риммы, но я был взволнован разговором с вами, поэтому…
— Что они там делают? — перебил Кержич.
— Я так понимаю, ищут пропавшие сокровища. После смерти Риммы также пропали все драгоценности.
Кержич задумался:
— Вы думаете, дело только в деньгах?
— А в чем же еще? Я знаю, что хранилось в тайнике. Только украшения и деньги. Там был еще дневник, но…
При упоминании о дневнике Кержич несколько оживился:
— Вы читали его?
— Я?! — Пан Станислав был оскорблен. — За кого вы меня принимаете! Разумеется, я не читал его.
— А зря. Ну хорошо. Сейчас мы нанесем визит миссис Харрис, а затем разберемся и с вашим племянником, и с вашим детективом…
— Значит, как владелец части завода, я имею право потребовать для ознакомления любые документы? В том числе и касающиеся производства?
— Совершенно верно.
Пан Станислав прищурился:
— Вы хотите получить рецепт того снадобья, которое они производят?
— Да, хочу.
— Но ведь это в дальнейшем будет невыгодным для меня, не так ли?
— Пан Станислав, — Кержич выглядел абсолютно спокойным, — вам не выгодно будет только одно: если брачное свидетельство пани Амалии будет обнаружено. К тому же я хочу получить всего лишь рецепт. И ни цента денег.
— Мне нужно сначала подумать, — продолжал упорствовать Чижик. — Что, если в результате этого завод потерпит крах?
— Не смешите, — перебил его Кержич. — Лучше подумайте вот о чем: нынешняя владелица — миссис Харрис сейчас действительно является скорее номинальной владелицей завода. До тех пор, пока не выплатит кредит. А он огромен, и вряд ли ей удастся это сделать в ближайшее время. Завод фактически принадлежит вашей жене и… жене вашего племянника.
— Простите, кому?
— Вы не ослышались: вашему племяннику господину Римеру. Но он пока об этом ничего не знает. — Заметив, как забегали глаза у Чижика, Евгений Иванович усмехнулся: — А если вы захотите, то не узнает никогда.
Чижик погрустнел:
— Боюсь, что уже поздно.
— Что значит поздно? — насторожился Евгений Иванович.
— Дело в том, что некоторое время назад я нанял детектива…
— Зачем вам это понадобилось? — Кержич не скрывал досады.
— Моя жена перед смертью обратилась к нему, и я хотел знать зачем. К тому же после гибели Амалии я обнаружил, что ее тайник пуст. Я подумал, что, возможно, племянник как-то в этом замешан. Решил, что он пытается меня обойти, и…
— И что?
— Сейчас он где-то в Чехии вместе с тем самым детективом, которого я нанял. Это женщина, очень, знаете ли, деятельная особа. Она звонила мне перед самым отъездом и что-то говорила о бизнесе Амалии и Риммы, но я был взволнован разговором с вами, поэтому…
— Что они там делают? — перебил Кержич.
— Я так понимаю, ищут пропавшие сокровища. После смерти Риммы также пропали все драгоценности.
Кержич задумался:
— Вы думаете, дело только в деньгах?
— А в чем же еще? Я знаю, что хранилось в тайнике. Только украшения и деньги. Там был еще дневник, но…
При упоминании о дневнике Кержич несколько оживился:
— Вы читали его?
— Я?! — Пан Станислав был оскорблен. — За кого вы меня принимаете! Разумеется, я не читал его.
— А зря. Ну хорошо. Сейчас мы нанесем визит миссис Харрис, а затем разберемся и с вашим племянником, и с вашим детективом…
Глава 26
1
При всех достоинствах славного города Чешские Будеевицы у него был один существенный недостаток — в нем было слишком много домов. Проснувшись рано поутру, Даша пыталась сообразить, как же ей поступить дальше. Если бы у нее сохранилось изображение дома, можно было бы обойти все риэлторские и справочные конторы — авось кто и вспомнил бы. Но теперь оставалось только одно: заставить Римера вспомнить маршрут до мельчайших деталей и крутить головой по сторонам. Слава богу, вдовец пока еще уверен, что она хорошо помнит, как этот треклятый дом выглядел. Иначе уже давным-давно искал бы его сам. Потянувшись, Даша встала, почистила зубы, потом разбудила детей и заставила их умываться. Мишка с Кешкой даже спорить не стали. Они были почти счастливы: замки, приключения, отсутствие занятий и присутствие добрых дядей. Единственным темным пятном на светлом фоне сплошного удовольствия оставался Ример, который при каждом удобном случае пугал близнецов и всячески их третировал. Детишки старались отвечать ему тем же, принимая каверзы вдовца в рамках жанра, ибо, как известно, в каждой сказке, даже в самой прекрасной, существует своя Баба Яга.
2
Баба Яга Ример сидел за накрытым столом в полном одиночестве.
— А где остальные? — удивленно огляделась Даша. — Уже ушли?
— Да прям… Еще и не вставали.
— Ого! — Она посмотрела на часы. — Половина десятого! Ничего себе они отдыхают. А вам почему не спится?
— Уснешь тут… — Вдовец засунул бутерброд в рот. — Эй, мелочь пузатая, — это он детям, — чего рты раззявили? Набивайте брюхо, пока Карабас Барабас не проснулся и не сожрал вас вместе с ветчиной.
Мальчишки расселись по местам и принялись перешептываться.
— А чего этот Прохазка такой толстый? — обращаясь к тете, поинтересовался Кешка. — Он что, прокакаться не может?
Даша почувствовала, как сок льется у нее прямо в легкие. С трудом откашлявшись, она просипела:
— Иннокентий, за столом нельзя говорить такие вещи.
— А где можно?
— Нигде нельзя.
— Но почему он тогда такой толстый?
— Просто у него нарушен обмен веществ. Он много кушает, мало двигается и…
— И потому не может просраться, — докончил Ример.
После вчерашнего инцидента пан Прохазка стал для него врагом номер один.
Мальчишки прыснули со смеху, а у Даши аппетит пропал окончательно. Ради детей она решила не заострять внимания на последней реплике и потому ограничилась короткой фразой:
— Николай, вы когда позавтракаете, зайдите ко мне в номер, мы с вами кое-что обсудим.
— А чего обсуждать-то? — Вдовец словно не замечал ее недовольства. — Я все прекрасно помню. Из этой гостиницы мы прямиком направились в замок Глубока. Кстати, бабье там до-о-о-лго ходило, пока я обедал.
Даша неприветливо посмотрела на него.
— У меня такое ощущение, что во всех местах вы только ели и пили, а не знакомились к культурой.
Ример даже бровью не повел:
— У вас совершенно верное ощущение. Я очень люблю хорошо покушать и совершенно этого не стесняюсь.
— А почему ты тогда худой? — спросил Мишка. Вдовец отложил вилку и посмотрел на мальчишку, словно вознамерился его проглотить:
— А ты не догадываешься? Это потому, что я хорошо…
С чем именно хорошо справляется циничный вдовец, Даша дослушивать не стала и поспешила ретироваться.
— А где остальные? — удивленно огляделась Даша. — Уже ушли?
— Да прям… Еще и не вставали.
— Ого! — Она посмотрела на часы. — Половина десятого! Ничего себе они отдыхают. А вам почему не спится?
— Уснешь тут… — Вдовец засунул бутерброд в рот. — Эй, мелочь пузатая, — это он детям, — чего рты раззявили? Набивайте брюхо, пока Карабас Барабас не проснулся и не сожрал вас вместе с ветчиной.
Мальчишки расселись по местам и принялись перешептываться.
— А чего этот Прохазка такой толстый? — обращаясь к тете, поинтересовался Кешка. — Он что, прокакаться не может?
Даша почувствовала, как сок льется у нее прямо в легкие. С трудом откашлявшись, она просипела:
— Иннокентий, за столом нельзя говорить такие вещи.
— А где можно?
— Нигде нельзя.
— Но почему он тогда такой толстый?
— Просто у него нарушен обмен веществ. Он много кушает, мало двигается и…
— И потому не может просраться, — докончил Ример.
После вчерашнего инцидента пан Прохазка стал для него врагом номер один.
Мальчишки прыснули со смеху, а у Даши аппетит пропал окончательно. Ради детей она решила не заострять внимания на последней реплике и потому ограничилась короткой фразой:
— Николай, вы когда позавтракаете, зайдите ко мне в номер, мы с вами кое-что обсудим.
— А чего обсуждать-то? — Вдовец словно не замечал ее недовольства. — Я все прекрасно помню. Из этой гостиницы мы прямиком направились в замок Глубока. Кстати, бабье там до-о-о-лго ходило, пока я обедал.
Даша неприветливо посмотрела на него.
— У меня такое ощущение, что во всех местах вы только ели и пили, а не знакомились к культурой.
Ример даже бровью не повел:
— У вас совершенно верное ощущение. Я очень люблю хорошо покушать и совершенно этого не стесняюсь.
— А почему ты тогда худой? — спросил Мишка. Вдовец отложил вилку и посмотрел на мальчишку, словно вознамерился его проглотить:
— А ты не догадываешься? Это потому, что я хорошо…
С чем именно хорошо справляется циничный вдовец, Даша дослушивать не стала и поспешила ретироваться.
3
Она была крайне удивлена, обнаружив у себя в номере тетку Римера.
— Что вы здесь делаете? — спросила Даша, застывая в дверях.
Чижикова отпрыгнула от вещей и заморгала глазками.
— У меня голова разболелась… — попыталась улыбнуться та. — Я подумала, может, у вас есть анальгин?
Даша вошла в комнату и плотно прикрыла дверь.
— Не лгите. Вы обыскивали мои вещи. Зачем?
Чижикова попыталась прорваться к выходу, но Даша крепко ухватила ее за руку:
— Если вы не скажете мне здесь и сейчас, я немедленно вызываю полицию.
Она была уверена, что Чижикова струхнет и все ей выложит, но не тут-то было. Старая ведьма изловчилась и изо всей силы наступила ей каблуком на ногу, да еще крутанулась.
— А-а-а!!! — завопила Даша, отпуская тетку и хватаясь обеими руками за раненую ступню.
Чижикова мгновенно растворилась.
А в коридоре уже слышался топот. Первым в комнату влетел Полетаев:
— Что с тобой? — Он принялся ее ощупывать. — Тебя ранили? Чем?
Даше было больно и смешно одновременно.
— Перестань меня трогать, — простонала она. — Мне щекотно.
Поняв, что ничего смертельного с ней не произошло, подполковник перевел дух и присел рядом на стуле:
— А чего орала как резаная?
В проеме двери показалась двоюродная сестра, а за ней уже торчали головы Деланяна и всех остальных.
— Что у вас произошло?
— Не знаю, — Полетаев пожал плечами, — она пока не говорит.
Он предпринял еще одну попытку ощупать Дашу, но она лягнула его здоровой ногой и принялась растирать больную.
— Еще раз до меня дотронешься, я тебе руку откушу!
— Серьезно? — Подполковник обежал глазами комнату. — Тогда в следующий раз, когда тебя будут убивать, меня на помощь не зови.
— Да никто меня не убивал! Просто эта ненормальная Чижикова чуть не раздробила мне ногу. Я ее застала копающейся в моих вещах и хотела допросить. А эта зараза меня покалечила. — Сняв туфлю, Даша попробовала пошевелить пальцами. — Кажется, палец сломан…
— Ну-ка дай посмотрю. — Полетаев взял ступню и принялся ощупывать каждый палец.
Деланян зорко следил за каждым его движением: нет ли в осмотре намека на интимность. Однако подполковник был хмур и сосредоточен. Через пять минут он авторитетно заявил:
— Перелома нет.
— А, пан доктор! — в комнату прорвался Ример. — Что показала пальпация?
— Пальпация на первый взгляд ничего не показала. — Полетаев поднял руки кистями вверх, словно хирург перед операцией. — Где раковина?
— Это еще зачем? — с подозрением поинтересовалась Даша. — Я тебе не дам ничего делать…
— И не надо. — Он посмотрел на нее сверху вниз. — Просто я сейчас завтракать собираюсь.
Даша хмыкнула.
— Рыжик, очень больно? — участливо поинтересовалась Катя. — Может, принести обезболивающую мазь?
— Да ладно, само пройдет. Идите завтракать, а то не успеем.
— Но как же ты будешь ходить?
— Придется с вами ехать, на машине.
О том, чтобы остаться в гостинице, не могло быть и речи — и Ример, и его гадская тетка будут ползать вокруг замка в поисках дома. Не для того она столько страдала, чтобы позволить вырвать им главный приз перед самым финишем.
— Идите, идите, я через десять минут буду готова.
Все сочувствующие гуськом удалились, и в комнате остался только вдовец. Он, как известно, уже позавтракал.
— Что, правда, моя тетка вам ногу отдавила?
— Вы полагаете, она на это не способна?
— Почему же… Вполне. И за что?
— Знаете, Николай, — Даша подтянулась на руках, усаживаясь поудобнее, — а я, пожалуй, догадываюсь, кто залез ко мне в номер там, на озере…
Ример смотрел на молодую женщину исподлобья.
— Вы уверены?
— Больше некому. Ведь настоящий грабитель забрал бы сумку, а не стал разбрасывать вещи по номеру. Даже белье с кровати было сорвано. Зачем? К тому же мужчина не станет рвать женскую одежду или красть косметику. Нет, это точно она.
Ример пригладил усы:
— Что ж, пойду ее убивать…
— Нет! — Даша вскочила, забыв про больную ногу.
— А что с ней еще делать? Если она такая падла…
— Да подождите же! — Даша пыталась предотвратить смертоубийство. — Давайте просто… обыщем ее вещи и вернем кассету! Ведь она наверняка возит ее с собой.
Вдовец несколько секунд размышлял:
— Отлично. Тогда пойдем прямо сейчас.
— Так она же у себя!
— Ну и что? Дам ей по голове, свяжу и сяду верхом. А вы пока обыщите номер.
— Вы это серьезно? — Даша не верила своим ушам.
— Более чем.
— Послушайте, я задам, наверное, глупый вопрос: это случайно не вы всех убиваете?
Ответить веселый вдовец не успел, потому что из коридора послышались крики и шум. Кричали сразу несколько человек на русском и на чешском языках:
— Вы что, издеваетесь над нами?!
— По-вашему, взрослому человеку этого будет достаточно?
— Вы хотя бы заранее нас предупредили…
Даша с Римером переглянулись и поспешили узнать, в чем дело.
В конце коридора, перед входом в столовую, стояли почти все члены их группы и еще несколько человек, скорее всего тоже туристы, проживающие в гостинице. Все они наседали на молоденькую перепуганную девушку в белом передничке со сложной прической на голове. Девушка, приложив руки к груди, что-то лепетала, показывая рукой на коридор.
— В чем дело? — сильно хромая, Даша пробралась вперед.
— Они отказываются нас кормить! — громче всех возмущался Прохазка. Было ясно, что он относит это преступление к группе особо тяжких.
Деланян пытался объясниться с девицей по-английски, но она либо не знала английского, либо просто растерялась — лишь трясла головой:
— Не разумим, пане, не разумим…
— Что вы здесь делаете? — спросила Даша, застывая в дверях.
Чижикова отпрыгнула от вещей и заморгала глазками.
— У меня голова разболелась… — попыталась улыбнуться та. — Я подумала, может, у вас есть анальгин?
Даша вошла в комнату и плотно прикрыла дверь.
— Не лгите. Вы обыскивали мои вещи. Зачем?
Чижикова попыталась прорваться к выходу, но Даша крепко ухватила ее за руку:
— Если вы не скажете мне здесь и сейчас, я немедленно вызываю полицию.
Она была уверена, что Чижикова струхнет и все ей выложит, но не тут-то было. Старая ведьма изловчилась и изо всей силы наступила ей каблуком на ногу, да еще крутанулась.
— А-а-а!!! — завопила Даша, отпуская тетку и хватаясь обеими руками за раненую ступню.
Чижикова мгновенно растворилась.
А в коридоре уже слышался топот. Первым в комнату влетел Полетаев:
— Что с тобой? — Он принялся ее ощупывать. — Тебя ранили? Чем?
Даше было больно и смешно одновременно.
— Перестань меня трогать, — простонала она. — Мне щекотно.
Поняв, что ничего смертельного с ней не произошло, подполковник перевел дух и присел рядом на стуле:
— А чего орала как резаная?
В проеме двери показалась двоюродная сестра, а за ней уже торчали головы Деланяна и всех остальных.
— Что у вас произошло?
— Не знаю, — Полетаев пожал плечами, — она пока не говорит.
Он предпринял еще одну попытку ощупать Дашу, но она лягнула его здоровой ногой и принялась растирать больную.
— Еще раз до меня дотронешься, я тебе руку откушу!
— Серьезно? — Подполковник обежал глазами комнату. — Тогда в следующий раз, когда тебя будут убивать, меня на помощь не зови.
— Да никто меня не убивал! Просто эта ненормальная Чижикова чуть не раздробила мне ногу. Я ее застала копающейся в моих вещах и хотела допросить. А эта зараза меня покалечила. — Сняв туфлю, Даша попробовала пошевелить пальцами. — Кажется, палец сломан…
— Ну-ка дай посмотрю. — Полетаев взял ступню и принялся ощупывать каждый палец.
Деланян зорко следил за каждым его движением: нет ли в осмотре намека на интимность. Однако подполковник был хмур и сосредоточен. Через пять минут он авторитетно заявил:
— Перелома нет.
— А, пан доктор! — в комнату прорвался Ример. — Что показала пальпация?
— Пальпация на первый взгляд ничего не показала. — Полетаев поднял руки кистями вверх, словно хирург перед операцией. — Где раковина?
— Это еще зачем? — с подозрением поинтересовалась Даша. — Я тебе не дам ничего делать…
— И не надо. — Он посмотрел на нее сверху вниз. — Просто я сейчас завтракать собираюсь.
Даша хмыкнула.
— Рыжик, очень больно? — участливо поинтересовалась Катя. — Может, принести обезболивающую мазь?
— Да ладно, само пройдет. Идите завтракать, а то не успеем.
— Но как же ты будешь ходить?
— Придется с вами ехать, на машине.
О том, чтобы остаться в гостинице, не могло быть и речи — и Ример, и его гадская тетка будут ползать вокруг замка в поисках дома. Не для того она столько страдала, чтобы позволить вырвать им главный приз перед самым финишем.
— Идите, идите, я через десять минут буду готова.
Все сочувствующие гуськом удалились, и в комнате остался только вдовец. Он, как известно, уже позавтракал.
— Что, правда, моя тетка вам ногу отдавила?
— Вы полагаете, она на это не способна?
— Почему же… Вполне. И за что?
— Знаете, Николай, — Даша подтянулась на руках, усаживаясь поудобнее, — а я, пожалуй, догадываюсь, кто залез ко мне в номер там, на озере…
Ример смотрел на молодую женщину исподлобья.
— Вы уверены?
— Больше некому. Ведь настоящий грабитель забрал бы сумку, а не стал разбрасывать вещи по номеру. Даже белье с кровати было сорвано. Зачем? К тому же мужчина не станет рвать женскую одежду или красть косметику. Нет, это точно она.
Ример пригладил усы:
— Что ж, пойду ее убивать…
— Нет! — Даша вскочила, забыв про больную ногу.
— А что с ней еще делать? Если она такая падла…
— Да подождите же! — Даша пыталась предотвратить смертоубийство. — Давайте просто… обыщем ее вещи и вернем кассету! Ведь она наверняка возит ее с собой.
Вдовец несколько секунд размышлял:
— Отлично. Тогда пойдем прямо сейчас.
— Так она же у себя!
— Ну и что? Дам ей по голове, свяжу и сяду верхом. А вы пока обыщите номер.
— Вы это серьезно? — Даша не верила своим ушам.
— Более чем.
— Послушайте, я задам, наверное, глупый вопрос: это случайно не вы всех убиваете?
Ответить веселый вдовец не успел, потому что из коридора послышались крики и шум. Кричали сразу несколько человек на русском и на чешском языках:
— Вы что, издеваетесь над нами?!
— По-вашему, взрослому человеку этого будет достаточно?
— Вы хотя бы заранее нас предупредили…
Даша с Римером переглянулись и поспешили узнать, в чем дело.
В конце коридора, перед входом в столовую, стояли почти все члены их группы и еще несколько человек, скорее всего тоже туристы, проживающие в гостинице. Все они наседали на молоденькую перепуганную девушку в белом передничке со сложной прической на голове. Девушка, приложив руки к груди, что-то лепетала, показывая рукой на коридор.
— В чем дело? — сильно хромая, Даша пробралась вперед.
— Они отказываются нас кормить! — громче всех возмущался Прохазка. Было ясно, что он относит это преступление к группе особо тяжких.
Деланян пытался объясниться с девицей по-английски, но она либо не знала английского, либо просто растерялась — лишь трясла головой:
— Не разумим, пане, не разумим…