Страница:
— И с этими людьми я вынужден проводить свой отпуск! — вздохнул подполковник.
— Кстати, вас никто не держит, — парировала Даша. — Лично я вам свое общество не навязывала.
— А уж я тем более, — поддержала кузину Катя. — И вообще, дайте нам спокойно пообщаться.
Она пришпорила лошадь, Даша поспешила за ней.
По логике вещей, Полетаев должен был бы направиться в другую сторону, тем самым доведя до логического завершения присказку: «И поехали они на все четыре стороны», но подполковник придерживался собственной логики, поэтому решил от дам не отставать.
6
Глава 41
1
2
3
4
5
— Кстати, вас никто не держит, — парировала Даша. — Лично я вам свое общество не навязывала.
— А уж я тем более, — поддержала кузину Катя. — И вообще, дайте нам спокойно пообщаться.
Она пришпорила лошадь, Даша поспешила за ней.
По логике вещей, Полетаев должен был бы направиться в другую сторону, тем самым доведя до логического завершения присказку: «И поехали они на все четыре стороны», но подполковник придерживался собственной логики, поэтому решил от дам не отставать.
6
Долго ли, коротко, но привела их дорожка, как и полагается, в места незнакомые, в крошечное село — десятка три старинных каменных домов, магазин, пивнушка и костел.
Едва нога ее коня ступила на брусчатку сельской дороги, Даша замерла.
— Что с тобой? — обернулась к ней Катя. — Попе больно?
— Нет. Глазам своим не верю.
— Чего так?
— Я нашла этот дом.
Кузина не сразу поняла, о чем идет речь.
— Какой дом?
— Тот самый, который все ищут. Вон он, третий справа. Только не поворачивай голову. Делай вид, что ничего не случилось, — вполголоса произнесла Даша и пришпорила коня.
Сестра догнала ее уже за поворотом:
— Почему ты не хочешь туда зайти?
— За нами хвост.
— Хвост? — удивилась Катя и оглянулась. Никто, кроме Полетаева и Яна, за ними не следовал. — Кого ты имеешь в виду?
— Полетаева.
— Так он за нами аж от самой Москвы тащится.
— Полетаев служит в ФСБ.
— Вот как? — Кузина еще раз оглянулась на скачущего чуть позади подполковника. — Этот дом относится к разряду государственных тайн?
— Не знаю. Но пока я не пойму, кто из них убийца, никому про дом рассказывать не буду. Главное, чтобы Ример здесь случайно не оказался. Он мог запомнить, как этот дом выглядит.
Катя пожала плечами:
— Тогда заканчиваем прогулку. Я очень устала.
— О'кей. — Даша обернулась к мужчинам: — Возвращаемся?
— Так быстро? — Подполковник сверлил ее изучающим взглядом.
— Спросите мои ягодичные мышцы.
— В этом было бы больше смысла, — пробормотал Полетаев.
Судя по всему, он ни на секунду не поверил рыжеволосой всаднице.
Едва нога ее коня ступила на брусчатку сельской дороги, Даша замерла.
— Что с тобой? — обернулась к ней Катя. — Попе больно?
— Нет. Глазам своим не верю.
— Чего так?
— Я нашла этот дом.
Кузина не сразу поняла, о чем идет речь.
— Какой дом?
— Тот самый, который все ищут. Вон он, третий справа. Только не поворачивай голову. Делай вид, что ничего не случилось, — вполголоса произнесла Даша и пришпорила коня.
Сестра догнала ее уже за поворотом:
— Почему ты не хочешь туда зайти?
— За нами хвост.
— Хвост? — удивилась Катя и оглянулась. Никто, кроме Полетаева и Яна, за ними не следовал. — Кого ты имеешь в виду?
— Полетаева.
— Так он за нами аж от самой Москвы тащится.
— Полетаев служит в ФСБ.
— Вот как? — Кузина еще раз оглянулась на скачущего чуть позади подполковника. — Этот дом относится к разряду государственных тайн?
— Не знаю. Но пока я не пойму, кто из них убийца, никому про дом рассказывать не буду. Главное, чтобы Ример здесь случайно не оказался. Он мог запомнить, как этот дом выглядит.
Катя пожала плечами:
— Тогда заканчиваем прогулку. Я очень устала.
— О'кей. — Даша обернулась к мужчинам: — Возвращаемся?
— Так быстро? — Подполковник сверлил ее изучающим взглядом.
— Спросите мои ягодичные мышцы.
— В этом было бы больше смысла, — пробормотал Полетаев.
Судя по всему, он ни на секунду не поверил рыжеволосой всаднице.
Глава 41
1
На ранчо царило подозрительное оживление. Обслуживающий персонал суетился и что-то бурно обсуждал.
— Не нравится мне это, — соскакивая с лошади, сказала Катя. — Уж не случилось ли опять чего…
Завидев вернувшихся женщин, один из ковбоев поспешил к ним:
— Пани Быстрова, у нас плохие новости.
— Новости плохие, — автоматически перевела Даша кузине. Катя помрачнела.
— Это становится невыносимым, — сказала она, оттягивая воротник футболки.
— А что произошло? — обратилась Даша к ковбою.
— Двое ваших друзей убили лошадь.
Даша отпустила вожжи и медленно раскрыла рот.
— Что? Что он сказал? — Катя нервно дергала кузину за рукав.
— Э-э-э… М-м-м… — Даша мычала, пытаясь понять, каким образом можно совершить такое злодеяние, а главное, кто на подобное вообще способен. — Э-этот человек говорит, что кто-то из наших убил лошадь…
— Убил лошадь… — как эхо, повторила Катя. — Но… зачем?!
Из-за угла вынырнул Полетаев:
— Что, опять кого-то убили? Ну, Дарья Николаевна, на этот раз вы бьете все рекорды. Боюсь, вас все-таки арестуют. Кого на этот раз?
— Лошадь. — Даша соскочила с коня и обессиленно присела на чурбачок.
— Лошадь? В каком смысле? — Не дождавшись ответа, подполковник сам обратился к ковбою: — Что здесь произошло?
Молодой человек принялся старательно разъяснять:
— Ваши друзья, вернее, тот пан, ну, который лягнул лошадь, он поехал к лесу, а потом решил искупаться. — Ковбой задумался. — А там ведь не пруд, болото… Кто ж в болоте купается?
— Господи, — Даша осенила себя крестом. — Катька, это… хана Виктору Семеновичу. Утонул он. В болоте. Судя по всему, вместе с лошадью.
Даша ожидала от кузины какой угодно реакции, но только не той, которая последовала. Катя засмеялась. Тоненько-тоненько. А потом вдруг громко икнула и снова начала смеяться. Так она то смеялась, то икала до тех пор, пока Полетаев не ударил ее по щеке. Катя моментально перестала икать и расплакалась.
Даша стянула с головы каскетку и прижала ее к груди.
— А тело того пана… его уже не удастся достать? — тихо спросила она. Ковбой удивился:
— Откуда?
— Из трясины…
— Езус Мария! — юноша даже испугался. — Что вы такое говорите! Он жив. Если бы пан утонул, мы бы понесли такие убытки… Кто бы тогда нам за лошадь заплатил?
Даша с Полетаевым переглянулись. И тут уже она покатилась со смеху.
Катя, решив, что у сестры тоже началась истерика, с силой шлепнула ее по щеке. Даша, разумеется, перестала смеяться и немедленно заверещала:
— Ты что, обалдела? Что я тебе сделала?
— Я хотела тебя успокоить…
— Иди лучше успокаивай своего свекра — он теперь будет оплачивать убытки.
— Так он жив? — удивилась Катя. Надо заметить, что особой радости в ее голосе не прозвучало.
Полетаев подтвердил:
— К великому несчастью, Виктор Семенович жив. Разумеется, к его великому несчастью.
— А кто же тогда умер?
— Из людей, слава богу, никто. Засосало лошадь. Теперь ваш свекор будет за нее расплачиваться.
Катя несколько секунд переваривала сказанное, а потом, присев рядом с сестрой, расхохоталась. Вскоре обе женщины просто заливались смехом.
— Ой, я… не могу… — веселилась Катя, — представляю, какое у Виктора Семеновича будет лицо, когда ему принесут счет…
Даша вытирала слезы:
— Спорим, им не удастся получить ни копейки. А то еще и самим заплатить придется!
— Не нравится мне это, — соскакивая с лошади, сказала Катя. — Уж не случилось ли опять чего…
Завидев вернувшихся женщин, один из ковбоев поспешил к ним:
— Пани Быстрова, у нас плохие новости.
— Новости плохие, — автоматически перевела Даша кузине. Катя помрачнела.
— Это становится невыносимым, — сказала она, оттягивая воротник футболки.
— А что произошло? — обратилась Даша к ковбою.
— Двое ваших друзей убили лошадь.
Даша отпустила вожжи и медленно раскрыла рот.
— Что? Что он сказал? — Катя нервно дергала кузину за рукав.
— Э-э-э… М-м-м… — Даша мычала, пытаясь понять, каким образом можно совершить такое злодеяние, а главное, кто на подобное вообще способен. — Э-этот человек говорит, что кто-то из наших убил лошадь…
— Убил лошадь… — как эхо, повторила Катя. — Но… зачем?!
Из-за угла вынырнул Полетаев:
— Что, опять кого-то убили? Ну, Дарья Николаевна, на этот раз вы бьете все рекорды. Боюсь, вас все-таки арестуют. Кого на этот раз?
— Лошадь. — Даша соскочила с коня и обессиленно присела на чурбачок.
— Лошадь? В каком смысле? — Не дождавшись ответа, подполковник сам обратился к ковбою: — Что здесь произошло?
Молодой человек принялся старательно разъяснять:
— Ваши друзья, вернее, тот пан, ну, который лягнул лошадь, он поехал к лесу, а потом решил искупаться. — Ковбой задумался. — А там ведь не пруд, болото… Кто ж в болоте купается?
— Господи, — Даша осенила себя крестом. — Катька, это… хана Виктору Семеновичу. Утонул он. В болоте. Судя по всему, вместе с лошадью.
Даша ожидала от кузины какой угодно реакции, но только не той, которая последовала. Катя засмеялась. Тоненько-тоненько. А потом вдруг громко икнула и снова начала смеяться. Так она то смеялась, то икала до тех пор, пока Полетаев не ударил ее по щеке. Катя моментально перестала икать и расплакалась.
Даша стянула с головы каскетку и прижала ее к груди.
— А тело того пана… его уже не удастся достать? — тихо спросила она. Ковбой удивился:
— Откуда?
— Из трясины…
— Езус Мария! — юноша даже испугался. — Что вы такое говорите! Он жив. Если бы пан утонул, мы бы понесли такие убытки… Кто бы тогда нам за лошадь заплатил?
Даша с Полетаевым переглянулись. И тут уже она покатилась со смеху.
Катя, решив, что у сестры тоже началась истерика, с силой шлепнула ее по щеке. Даша, разумеется, перестала смеяться и немедленно заверещала:
— Ты что, обалдела? Что я тебе сделала?
— Я хотела тебя успокоить…
— Иди лучше успокаивай своего свекра — он теперь будет оплачивать убытки.
— Так он жив? — удивилась Катя. Надо заметить, что особой радости в ее голосе не прозвучало.
Полетаев подтвердил:
— К великому несчастью, Виктор Семенович жив. Разумеется, к его великому несчастью.
— А кто же тогда умер?
— Из людей, слава богу, никто. Засосало лошадь. Теперь ваш свекор будет за нее расплачиваться.
Катя несколько секунд переваривала сказанное, а потом, присев рядом с сестрой, расхохоталась. Вскоре обе женщины просто заливались смехом.
— Ой, я… не могу… — веселилась Катя, — представляю, какое у Виктора Семеновича будет лицо, когда ему принесут счет…
Даша вытирала слезы:
— Спорим, им не удастся получить ни копейки. А то еще и самим заплатить придется!
2
Даша оказалась не слишком далека от истины, предположив, что Виктор Семенович постарается уйти от ответственности. Когда женщины осторожно приоткрыли дверь и заглянули к нему в номер, заслуженный турист лежал на кровати, а рядом восседал его сын и какой-то субъект.
— …Так вы утверждать, что кунь был бешеный? — вопрошал незнакомец и что-то быстро чиркал в блокноте.
— Совершенно бешеный! Просто дальше некуда. Да у него пена с губ капала, спросите кого хотите! Я вот что думаю, — Виктор Семенович понизил голос, — они, хозяева то есть, прекрасно знали о его болезни, но решили найти козла отпущения…
— Вы утверждать, что они хотели менять кунь на козел? — субъект перестал писать и вопросительно посмотрел на лежащего.
— Да нет! Это… это просто оборот такой. Не придавайте значения… Я хотел сказать, что кунь был совсем плохой, дохлый, понимаете? Ферштеен? А я, — он постучал себя костлявым пальцем в грудь, — должен был за куня платить. Как будто он живой, здоровый. — Виктор Семенович приподнял обе руки и согнул их в локте, делая вид, что играет мускулами. — Здоровый. Ферштеен? Я не хотеть платить за мертвый кунь, я хотеть, чтобы мне платить за мой травма. Физический и моральный. You must ферштеен me. Understand?[23]
Даша тихо прикрыла дверь.
— Тяжелый случай. Хотя… — Она почесала рыжий затылок. — Немного удачи, и вы уедете отсюда богатыми людьми. Ладно, надо узнать, что с остальными. Кто там еще хочет полцарства за куня…
— …Так вы утверждать, что кунь был бешеный? — вопрошал незнакомец и что-то быстро чиркал в блокноте.
— Совершенно бешеный! Просто дальше некуда. Да у него пена с губ капала, спросите кого хотите! Я вот что думаю, — Виктор Семенович понизил голос, — они, хозяева то есть, прекрасно знали о его болезни, но решили найти козла отпущения…
— Вы утверждать, что они хотели менять кунь на козел? — субъект перестал писать и вопросительно посмотрел на лежащего.
— Да нет! Это… это просто оборот такой. Не придавайте значения… Я хотел сказать, что кунь был совсем плохой, дохлый, понимаете? Ферштеен? А я, — он постучал себя костлявым пальцем в грудь, — должен был за куня платить. Как будто он живой, здоровый. — Виктор Семенович приподнял обе руки и согнул их в локте, делая вид, что играет мускулами. — Здоровый. Ферштеен? Я не хотеть платить за мертвый кунь, я хотеть, чтобы мне платить за мой травма. Физический и моральный. You must ферштеен me. Understand?[23]
Даша тихо прикрыла дверь.
— Тяжелый случай. Хотя… — Она почесала рыжий затылок. — Немного удачи, и вы уедете отсюда богатыми людьми. Ладно, надо узнать, что с остальными. Кто там еще хочет полцарства за куня…
3
Прохазку они нашли быстро. Пан Ярослав готовился отобедать. Причем «готовился» — слабо сказано. В предвкушении жарящегося на открытом огне гуся размером с поросенка толстяк намазывал огромные ломти хлеба топленым салом с кусочками репчатого лука, черпая это чудо гастрономии из стоящего перед ним пузатого глиняного бочонка.
— Разминаетесь? — Даша присела рядом. — Ну и вонища… Фу!..
— Что вы понимаете в еде? Это лучшая закуска в мире, — сказал Прохазка, не обратив никакого внимания на грубость подчиненной.
— Если печень выдержит. Послушайте, вы в курсе, что случилось со старым паном?
Бородач кивнул:
— Как же, как же… Такое несчастье!
Отщипнув хлебную корку, Даша сунула ее в рот.
— Нашли кого жалеть! Сам виноват…
Прохазка так удивился, что даже перестал жевать.
— А что же он мог сделать? Конь — животное подневольное. Откуда ему знать, что всадник того… — Он покрутил ножом у виска.
Даша рассмеялась:
— Так вы лошадь пожалели!
— А кого еще? Ведь не этого старого сумасшедшего… Это ж надо — полезть на болота! Ездить не умеет, только животное мучает…
Вздыхая и качая головой, пан Ярослав принял от подошедшего официанта огромное блюдо с гусенком и соответствующим гарниром. Там была капуста двух видов, маринованная свекла, морковочка со сметаной, пикули, пропеченная до золотисто-коричневой корочки картошка, горошек, спаржа и прочая и прочая.
— Что же вам все в одну миску-то свалили? — поинтересовалась Даша, недоверчиво рассматривая обед.
Просто не верилось, что один человек в состоянии съесть такую гору.
— Пани Дагмар, я вас не учу искать преступников, а вы не учите меня есть. Лучше присоединяйтесь. Мне кажется, что за эту неделю вы сильно исхудали.
— И слава богу! — воскликнула Даша. — Надеюсь, вы не рассчитывали, что я достигну ваших размеров?
Из-за угла показались Ример, Полетаев, конкистадор и дети. Все были оживлены. Несчастье с Катиным свекром заметно сблизило путешественников.
— Где это таких гусей дают? Мы тоже есть хотим! — весело загалдели вновь прибывшие.
— Виктора Семеновича видели?
— Пива принесите…
— А мне колы…
— Да! И побольше, со льдом.
— Никакого льда! — Катя с беспокойством смотрела на разгоряченных детей.
Даша подвинулась поближе к Прохазке, чтобы и остальные могли разместиться.
— Слушайте, — Ример был в потрясающем настроении, Даша видела его таким впервые, — этот старый дурак…
— Коля, все-таки он пожилой человек, — деликатно заметила Катя.
— Он пожилой дурак! — отмахнулся Ример. — Нет, вы представляете — загнать лошадь на болота.
Полетаев покивал:
— И как ему это удалось — ума не приложу. Ведь животные чуют опасность…
— Я вам так скажу — если бы я был той лошадью, то тоже покончил жизнь самоубийством. Это лучше, чем таскать на своем горбу такого урода. — Ример жадно отпил пива. — Кстати, Рыжая, а ты была в деревушке, что поблизости?
Даша окаменела в буквальном смысле слова.
Мало того, что Ример обращался к ней так, словно они всю предыдущую неделю пили на брудершафт, но, судя по всему, он тоже нашел злосчастный дом.
— Что ты имеешь в виду? — с вызовом спросила она.
— Да домишко там один… любопытный. — Ример подмигнул ей. — Ладно, не темни.
— Не знаю. Может быть. — Даша потянулась за хлебом и салом.
— Так вот почему вы были так взволнованы! — заметил Полетаев, внимательно прислушивавшийся к их разговору.
Даша опустила глаза, веснушчатые щеки пошли пятнами.
— Не понимаю, о чем вы…
— Да все вы прекрасно понимаете! Это тот самый дом, который все ищут?
— По крайней мере, очень похож, — промямлил Ример с набитым ртом. — Я туда зашел вроде как по ошибке, так там бабка какая-то полоумная живет. Траволечением занимается.
— Травами лечит? — хмуро переспросила Даша. — Почему же полоумная? Хорошее дело.
— Вот и бабка говорит, якобы каждая травка от какой-то своей кондрашки помогает. Приложил ее к заднице — и готово.
— Что готово? — Катя взглянула на детей.
— Геморроя как не бывало. Я Рыжую записал.
— Куда?! — завопила Даша. — Куда ты меня записал?
— Да к тетке этой. Сказал, что ты моя сестра. Страдаешь расстройством памяти.
— Иди ты знаешь куда… — Даша разозлилась не на шутку. — Записывай свою задницу…
— Дарья! — строго прикрикнула кузина. — Ты же женщина!
— И что? Значит, меня можно записывать ко всяким полоумным старухам?
— Да не такая уж она и полоумная, — пожал плечами Ример. — Так, чуть-чуть не в себе. Зато ты у нас самая артистичная, тебе она сразу поверит. Постарайся у нее выведать как можно больше. Я бы сам пошел, да только старая ведьма, судя по всему, мужчин не очень…
В разговор вмешался Полетаев:
— Действительно, Дарья Николаевна, раз вы все начали, вам и карты в руки. Почетная роль. Я бы сам пошел… Но раз Николай Сергеевич говорит, что должна идти женщина, — он развел руками, — лучше вас кандидатуры не сыскать.
Катя неожиданно поддержала подполковника. Она погладила Дашу по плечу:
— Раз надо, значит, надо. Зря мы, что ли, столько страдали.
— Да вы тут все сговорились! А вдруг она…
— Вдруг, вдруг! — рассердился Ример. — Какого черта мы тащились через пол-Чехии? Короче — выбирать не приходится. Что страшного с тобой там случится? Пожуешь пару травок, может, и правда чего-то там подкорректируешь.
— Я уже один раз подкорректировала. — Даша, видимо, вспомнила посещение Агнешки.
Однако никто из соотечественников не выказал понимания. Тогда обреченная попыталась воззвать к своему непосредственному начальнику: тот был противником всяческого рода авантюр и пользовался авторитетом в их компании, к его мнению могли прислушаться.
— Пан Ярослав, но вы-то хоть меня поддержите!
Прохазка с трудом оторвался от жареной ноги.
— Prosim? — разговор до того шел по-русски, и он, очевидно, не прислушивался.
— Они хотят меня отправить к какой-то сумасшедшей старухе.
— Зачем?
— Чтобы я вошла к ней в доверие и выведала все об этом доме.
— Хорошая мысль. — Толстяк вернулся к трапезе.
— Чего же в ней хорошего?
— Хватит нудить! Иди к старухе и постарайся выведать, с кем она живет, когда не бывает дома…
— Нет, — перебил его Полетаев, — Дарья Николаевна для такого разговора совершенно не подходит. — Он взял молодую женщину за руку. — Вы ни о чем, кроме своей болезни, не говорите. Будьте сама собой. Вернетесь, я вас потом… — он запнулся, — я с вами поговорю. А там видно будет. И вот еще что, — подполковник окинул взглядом ее порядком запылившийся наряд, — Катерина Юрьевна, помогите вашей кузине немного привести себя в порядок.
— Разминаетесь? — Даша присела рядом. — Ну и вонища… Фу!..
— Что вы понимаете в еде? Это лучшая закуска в мире, — сказал Прохазка, не обратив никакого внимания на грубость подчиненной.
— Если печень выдержит. Послушайте, вы в курсе, что случилось со старым паном?
Бородач кивнул:
— Как же, как же… Такое несчастье!
Отщипнув хлебную корку, Даша сунула ее в рот.
— Нашли кого жалеть! Сам виноват…
Прохазка так удивился, что даже перестал жевать.
— А что же он мог сделать? Конь — животное подневольное. Откуда ему знать, что всадник того… — Он покрутил ножом у виска.
Даша рассмеялась:
— Так вы лошадь пожалели!
— А кого еще? Ведь не этого старого сумасшедшего… Это ж надо — полезть на болота! Ездить не умеет, только животное мучает…
Вздыхая и качая головой, пан Ярослав принял от подошедшего официанта огромное блюдо с гусенком и соответствующим гарниром. Там была капуста двух видов, маринованная свекла, морковочка со сметаной, пикули, пропеченная до золотисто-коричневой корочки картошка, горошек, спаржа и прочая и прочая.
— Что же вам все в одну миску-то свалили? — поинтересовалась Даша, недоверчиво рассматривая обед.
Просто не верилось, что один человек в состоянии съесть такую гору.
— Пани Дагмар, я вас не учу искать преступников, а вы не учите меня есть. Лучше присоединяйтесь. Мне кажется, что за эту неделю вы сильно исхудали.
— И слава богу! — воскликнула Даша. — Надеюсь, вы не рассчитывали, что я достигну ваших размеров?
Из-за угла показались Ример, Полетаев, конкистадор и дети. Все были оживлены. Несчастье с Катиным свекром заметно сблизило путешественников.
— Где это таких гусей дают? Мы тоже есть хотим! — весело загалдели вновь прибывшие.
— Виктора Семеновича видели?
— Пива принесите…
— А мне колы…
— Да! И побольше, со льдом.
— Никакого льда! — Катя с беспокойством смотрела на разгоряченных детей.
Даша подвинулась поближе к Прохазке, чтобы и остальные могли разместиться.
— Слушайте, — Ример был в потрясающем настроении, Даша видела его таким впервые, — этот старый дурак…
— Коля, все-таки он пожилой человек, — деликатно заметила Катя.
— Он пожилой дурак! — отмахнулся Ример. — Нет, вы представляете — загнать лошадь на болота.
Полетаев покивал:
— И как ему это удалось — ума не приложу. Ведь животные чуют опасность…
— Я вам так скажу — если бы я был той лошадью, то тоже покончил жизнь самоубийством. Это лучше, чем таскать на своем горбу такого урода. — Ример жадно отпил пива. — Кстати, Рыжая, а ты была в деревушке, что поблизости?
Даша окаменела в буквальном смысле слова.
Мало того, что Ример обращался к ней так, словно они всю предыдущую неделю пили на брудершафт, но, судя по всему, он тоже нашел злосчастный дом.
— Что ты имеешь в виду? — с вызовом спросила она.
— Да домишко там один… любопытный. — Ример подмигнул ей. — Ладно, не темни.
— Не знаю. Может быть. — Даша потянулась за хлебом и салом.
— Так вот почему вы были так взволнованы! — заметил Полетаев, внимательно прислушивавшийся к их разговору.
Даша опустила глаза, веснушчатые щеки пошли пятнами.
— Не понимаю, о чем вы…
— Да все вы прекрасно понимаете! Это тот самый дом, который все ищут?
— По крайней мере, очень похож, — промямлил Ример с набитым ртом. — Я туда зашел вроде как по ошибке, так там бабка какая-то полоумная живет. Траволечением занимается.
— Травами лечит? — хмуро переспросила Даша. — Почему же полоумная? Хорошее дело.
— Вот и бабка говорит, якобы каждая травка от какой-то своей кондрашки помогает. Приложил ее к заднице — и готово.
— Что готово? — Катя взглянула на детей.
— Геморроя как не бывало. Я Рыжую записал.
— Куда?! — завопила Даша. — Куда ты меня записал?
— Да к тетке этой. Сказал, что ты моя сестра. Страдаешь расстройством памяти.
— Иди ты знаешь куда… — Даша разозлилась не на шутку. — Записывай свою задницу…
— Дарья! — строго прикрикнула кузина. — Ты же женщина!
— И что? Значит, меня можно записывать ко всяким полоумным старухам?
— Да не такая уж она и полоумная, — пожал плечами Ример. — Так, чуть-чуть не в себе. Зато ты у нас самая артистичная, тебе она сразу поверит. Постарайся у нее выведать как можно больше. Я бы сам пошел, да только старая ведьма, судя по всему, мужчин не очень…
В разговор вмешался Полетаев:
— Действительно, Дарья Николаевна, раз вы все начали, вам и карты в руки. Почетная роль. Я бы сам пошел… Но раз Николай Сергеевич говорит, что должна идти женщина, — он развел руками, — лучше вас кандидатуры не сыскать.
Катя неожиданно поддержала подполковника. Она погладила Дашу по плечу:
— Раз надо, значит, надо. Зря мы, что ли, столько страдали.
— Да вы тут все сговорились! А вдруг она…
— Вдруг, вдруг! — рассердился Ример. — Какого черта мы тащились через пол-Чехии? Короче — выбирать не приходится. Что страшного с тобой там случится? Пожуешь пару травок, может, и правда чего-то там подкорректируешь.
— Я уже один раз подкорректировала. — Даша, видимо, вспомнила посещение Агнешки.
Однако никто из соотечественников не выказал понимания. Тогда обреченная попыталась воззвать к своему непосредственному начальнику: тот был противником всяческого рода авантюр и пользовался авторитетом в их компании, к его мнению могли прислушаться.
— Пан Ярослав, но вы-то хоть меня поддержите!
Прохазка с трудом оторвался от жареной ноги.
— Prosim? — разговор до того шел по-русски, и он, очевидно, не прислушивался.
— Они хотят меня отправить к какой-то сумасшедшей старухе.
— Зачем?
— Чтобы я вошла к ней в доверие и выведала все об этом доме.
— Хорошая мысль. — Толстяк вернулся к трапезе.
— Чего же в ней хорошего?
— Хватит нудить! Иди к старухе и постарайся выведать, с кем она живет, когда не бывает дома…
— Нет, — перебил его Полетаев, — Дарья Николаевна для такого разговора совершенно не подходит. — Он взял молодую женщину за руку. — Вы ни о чем, кроме своей болезни, не говорите. Будьте сама собой. Вернетесь, я вас потом… — он запнулся, — я с вами поговорю. А там видно будет. И вот еще что, — подполковник окинул взглядом ее порядком запылившийся наряд, — Катерина Юрьевна, помогите вашей кузине немного привести себя в порядок.
4
Даша смотрела на бормочущую старуху и думала, что рано или поздно очередная ведьма ее погубит. Отравит или сглазит.
Бабка словно прочитала ее мысли:
— Аура у тебя плохая. Кто-то недавно из тебя всю энергию выкачал.
Даша тяжело вздохнула. Она никак не могла понять, откуда в Чехии вдруг сразу появилось столько колдуний, до этого она о них слыхом не слыхивала.
— Если не узнаешь кто, плохо тебе придется. — Бабка пронзила ее нехорошим взглядом.
— Как я узнаю? — Даша была больше раздражена, чем испугана. — Их, этих кровопийц, вокруг меня человек восемь постоянно крутится. И каждый норовит моей энергией подзарядиться.
— Нет, — бабка упрямо мотнула косматой головой, — это не простой человек был, а кто-то посвященный.
«Ну, здрасте вам». Даша с трудом сдержала проклятие. Мало того, что преподобная Агнешка истязала ее почти час, так еще и энергию выкачала! Жалко, что Деланян уже умер.
— Да, был тут у меня эпизод… — Молодая женщина не знала, что лучше: рассказать или промолчать.
Промолчишь, а из энергетической дырки все окончательно высыплется, расскажешь — так эта начнет лечить и тогда окончательно тронется.
— Я тебе сейчас настой дам, все как рукой снимет.
Бабка склонилась над склянками и что-то долго в них месила.
— На, пей.
Даша осторожно понюхала жидкость. Запах был сильный, но травяной. Впрочем, цикута тоже растение.
— А можно я ее с собой возьму? — подняла она глаза на старуху. — Перед сном как раз и выпью.
— Сейчас пей. — Ведьма начала подталкивать ее руку со стаканом ко рту. — Сейчас пей, потом поздно будет.
— Нет. — Даша решительно отставила стакан. — Я все-таки вечером выпью. Да и вообще мне уже пора. Вы одна здесь живете?
— Одна. — Старуха достала маленькую бутылочку и перелила приготовленный отвар. — На, с собой возьми.
— А дети? — Она осмотрела комнату. Никаких фотографий, никаких лишних вещей.
— Нет у меня детей.
— Значит, знакомые навещают?
— Да нет. Разве что заболеют, тогда идут ко мне за лекарством. Я многих от смерти спасла. И ты не шути. У тебя аура жженая.
Даша посмотрела на бутылочку:
— А если ваше лекарство выпью, поможет?
— И это не поможет. Если чужое не отдашь.
— Что? — Молодая женщина чуть склонилась вперед. — В каком смысле?
— В прямом. У тебя есть вещь, которая тебе не принадлежит. На ней проклятье. Выброси ее.
Даша, не отрывая глаз от старухи, пыталась сообразить, что же чужого находится в ее чемодане. Одолженная у сестры блуза? Выбросить ее она просто не имела права…
— А могу я эту чужую вещь просто вернуть?
На секунду Даше показалось, что старуха растерялась.
— Вернуть?
— Да. Я кофточку у сестры взяла, так…
— Какая кофточка! Память на тебя чужая легла. Смерть у тебя бумажная в руках!
Даша сглотнула:
— Бумажная смерть?
— Именно. Смерть вокруг тебя ходит. Всех вокруг тебя косит. Пока от этой вещи не избавишься, не видать тебе покоя. Бумага иногда хуже огня сжигает. А протянешь еще, так и сама… — Старуха фразу не закончила, но перепуганная женщина и без того все поняла.
— Знаете, я пойду к себе, пересмотрю все вещи еще раз. Если чего найду…
— Ищи. Только не вздумай жечь. Тогда тебя уже ничто не спасет.
— А что надо сделать?
— Выйди в поле, брось за спину и скажи: «Прочь пошла, рука чужая, не хватай меня, не тащи к себе…» А лучше возьми эту вещь и мне принеси, я тогда с тебя всю порчу сниму. А сейчас иди. Иди. Мне отдохнуть надо.
Бабка словно прочитала ее мысли:
— Аура у тебя плохая. Кто-то недавно из тебя всю энергию выкачал.
Даша тяжело вздохнула. Она никак не могла понять, откуда в Чехии вдруг сразу появилось столько колдуний, до этого она о них слыхом не слыхивала.
— Если не узнаешь кто, плохо тебе придется. — Бабка пронзила ее нехорошим взглядом.
— Как я узнаю? — Даша была больше раздражена, чем испугана. — Их, этих кровопийц, вокруг меня человек восемь постоянно крутится. И каждый норовит моей энергией подзарядиться.
— Нет, — бабка упрямо мотнула косматой головой, — это не простой человек был, а кто-то посвященный.
«Ну, здрасте вам». Даша с трудом сдержала проклятие. Мало того, что преподобная Агнешка истязала ее почти час, так еще и энергию выкачала! Жалко, что Деланян уже умер.
— Да, был тут у меня эпизод… — Молодая женщина не знала, что лучше: рассказать или промолчать.
Промолчишь, а из энергетической дырки все окончательно высыплется, расскажешь — так эта начнет лечить и тогда окончательно тронется.
— Я тебе сейчас настой дам, все как рукой снимет.
Бабка склонилась над склянками и что-то долго в них месила.
— На, пей.
Даша осторожно понюхала жидкость. Запах был сильный, но травяной. Впрочем, цикута тоже растение.
— А можно я ее с собой возьму? — подняла она глаза на старуху. — Перед сном как раз и выпью.
— Сейчас пей. — Ведьма начала подталкивать ее руку со стаканом ко рту. — Сейчас пей, потом поздно будет.
— Нет. — Даша решительно отставила стакан. — Я все-таки вечером выпью. Да и вообще мне уже пора. Вы одна здесь живете?
— Одна. — Старуха достала маленькую бутылочку и перелила приготовленный отвар. — На, с собой возьми.
— А дети? — Она осмотрела комнату. Никаких фотографий, никаких лишних вещей.
— Нет у меня детей.
— Значит, знакомые навещают?
— Да нет. Разве что заболеют, тогда идут ко мне за лекарством. Я многих от смерти спасла. И ты не шути. У тебя аура жженая.
Даша посмотрела на бутылочку:
— А если ваше лекарство выпью, поможет?
— И это не поможет. Если чужое не отдашь.
— Что? — Молодая женщина чуть склонилась вперед. — В каком смысле?
— В прямом. У тебя есть вещь, которая тебе не принадлежит. На ней проклятье. Выброси ее.
Даша, не отрывая глаз от старухи, пыталась сообразить, что же чужого находится в ее чемодане. Одолженная у сестры блуза? Выбросить ее она просто не имела права…
— А могу я эту чужую вещь просто вернуть?
На секунду Даше показалось, что старуха растерялась.
— Вернуть?
— Да. Я кофточку у сестры взяла, так…
— Какая кофточка! Память на тебя чужая легла. Смерть у тебя бумажная в руках!
Даша сглотнула:
— Бумажная смерть?
— Именно. Смерть вокруг тебя ходит. Всех вокруг тебя косит. Пока от этой вещи не избавишься, не видать тебе покоя. Бумага иногда хуже огня сжигает. А протянешь еще, так и сама… — Старуха фразу не закончила, но перепуганная женщина и без того все поняла.
— Знаете, я пойду к себе, пересмотрю все вещи еще раз. Если чего найду…
— Ищи. Только не вздумай жечь. Тогда тебя уже ничто не спасет.
— А что надо сделать?
— Выйди в поле, брось за спину и скажи: «Прочь пошла, рука чужая, не хватай меня, не тащи к себе…» А лучше возьми эту вещь и мне принеси, я тогда с тебя всю порчу сниму. А сейчас иди. Иди. Мне отдохнуть надо.
5
Даша спустилась с крыльца в еще большем смятении, чем на него всходила. Ример уже поджидал ее.
— Ну как?
— Подожди, дай в себя приду…
— Что она сказала?
Отмахнувшись, Даша пошла вниз по улице, в направлении, противоположном ранчо.
— Ты куда? Нам в другую сторону!
На ходу развернувшись, Даша зашагала уже в правильном направлении.
— Она, наверное, чокнутая. Уговаривала меня вернуть какую-то чужую вещь.
— Чужую вещь? — Ример семенил рядом, как преданная собачонка в ожидании лакомства.
— То ли я ее украла, то ли взяла без спроса, и она мне теперь ауру жжет.
— Так отдай.
Даша остановилась и неприветливо оглядела вдовца:
— Чего отдать-то?
— Ну то, что тебе ауру жжет…
Она продолжала рассматривать его со все возрастающим подозрением:
— Мне ничего нигде не жжет и не жмет. Кроме того, у меня нет привычки присваивать чужие вещи.
Ример сунул руки в карманы. Поковырявшись с минуту в широченных штанинах, в которых, казалось, у карманов просто нет дна, он извлек помятую пачку дешевых местных сигарет и предложил одну Даше:
— Закуришь?
— Спасибо, я потерплю.
Ример прикурил и выпустил колечко.
— Ты знаешь, наверное, и правда она того… Днем, когда я со старухой по поводу тебя договаривался, она мне вдруг и говорит: «Большие деньги потерял, но сам не найдешь, пока куница не поможет. Только отдай кунице половину».
Даша выпучила глаза. С минуту она не могла произнести ни слова.
— Кто тебе должен помочь?!
— Куница. — Ример глубоко затянулся. — А я даже не представляю, как эта зверюга выглядит. Слушай, — он демонстративно не замечал состояния своей собеседницы, — а может, это та дохлая кошка, что у моей тетки на шее висела? Может, в ней бриллианты зашиты?
— Дурак ты. — Даша вырвала из его руки пачку и достала сигарету. — Животное, которое было у твой тетки на пальто, вымерло лет за двести до динозавров. А куница — это мое школьное прозвище. Моя девичья фамилия — Кунцева.
Ример от неожиданности хрюкнул. Некоторое время они стояли посередине дороги и молча курили. Наконец вдовец зашевелился:
— Послушай, ведь эта карга не могла знать твою кличку. Может, она и вправду ведьма?
— Что нам это дает? — Даша вопросительно посмотрела на него.
— Значит, это действительно тот дом.
— Вот как? — Она глянула сквозь облако сигаретного дыма. Вечер стоял безветренный, и между ними повисла белесая пелена. — В таком случае забудь про деньги, от нее ты их никогда не получишь.
— А они их здесь и не прятали. — Вдовец о чем-то усилено размышлял.
— Откуда такая уверенность?
— Я это сейчас понял. Римка хотела расширять дело и именно в него и вбухала все деньги.
— Тогда при чем здесь эта старуха?
— Бабы приезжали к ней, чтобы узнать, выгорит оно у них или нет.
— Чего-чего?
Ример поспешил объяснить:
— Моя жена была суеверна, все время ходила к каким-то бабкам, гадалкам, знахаркам… Понимаешь?
Даше это объяснение не показалось слишком убедительным.
— Ей в России их не хватало? Я вообще до этой поездки не знала, что в Чехии существуют такие.
— Но ведь существуют же!
— Ну, ну… — Даша вздохнула. Из всех возможных вариантов развития истории с домом нынешний удовлетворял меньше всего — теперь с Римера точно взять нечего.
Однако сам Ример так не думал.
— Ладно, раз пошла такая баня, договариваемся так, как предлагала старуха: половина моя — половина твоя.
— Половина от чего? — усмехнулась Даша. Она не переставала удивляться его наглости
— Да пес его знает! Может, от миллиона. А может, и от десяти.
— Какие миллионы? Очнись. Здесь ничего нет. Ни-че-го!
Но Ример вел себя, словно тетерев на току.
— Нет, неспроста старуха тебе про эту вещь говорила… Вспомни, что конкретно она спрашивала?
— О чем?
— Ну про то, как ты там что-то сперла?
Молодая женщина от возмущения поперхнулась дымом:
— Ты соображаешь, что говоришь? Ничего я ни у кого не перла.
— Может, она имела в виду в переносном смысле?
— Да ни в каком я не перла!
— Хватит из себя невинность строить! Может, кто-то у тебя какие-то документы оставил? Или дал на хранение?
Заходящее солнце слепило глаза. Даша надела солнечные очки.
— Я ничего такого не помню, — раздельно произнесла она. — Может, конечно, кто-то приходил и подсунул… Только у меня никого давно не было.
— Подожди, а как она описала этот предмет?
Даша почесала кончик носа.
— Весьма абстрактно. Мол, чужая память… «Чужая память тебе ауру жжет… Бумага иногда хуже огня бывает…» Чушь, да и только.
— Что же старуха имела в виду? — картинно задумался Ример. — Может, чьи-нибудь воспоминания?
— Чьи? — Даша взглянула на него поверх очков. — Лично я зареклась дневники вести, а чужих у меня нет.
— Точно? — прищурился вдовец.
— По крайней мере, я об этом ничего не знаю.
— Может, тебе свои вещи пересмотреть?
— Где? Дома?
— Почему дома? Здесь. В сумках поройся.
Даша посмотрела на собеседника как на сумасшедшего:
— Ты еще хуже, чем эта старуха.
— Ну, ну, — хмыкнул вдовец, — будь осторожнее. И на старуху бывает проруха.
Через некоторое время они дошли до поворота, за которым их поджидали остальные. Начались расспросы:
— Ну как там было?
— Чего она с тобой делала?
— А кто там еще был?
— Вы не помните, чем там пахло?
Даша шарахнулась в сторону:
— Да подождите же! Дайте в себя прийти! Вы даже представить себе не можете, что она со мной там делала…
— Это секта?
— Сексуальная?
— Она тебя трогала?
— Господи, да отстаньте вы! Я очень устала, мне нужно выспаться.
— Нет, Дарья Николаевна, мы так не договаривались, — взвился Полетаев, — вы уже через десять минут все позабудете, ваша память известна! — А затем, понизив голос, прошептал: — Я предлагаю оставить всех, а самим немного прогуляться…
— Это с какой же радости? — закудахтал подслушавший Виктор Семенович.
Он очень нервничал и тянул к Даше костистые руки.
Ей посчастливилось увернуться от его объятий, но зато она сразу угодила в лапы к Яну.
— Пани Даша, у меня для вас небольшой сюрприз, — заворковал он, обнимая ее за талию. — Я отвезу вас в одно чудесное место. Мы будем пить шампанское в погребе старинного замка и…
Полетаев, заметив, что его подопечная готова размякнуть, поспешил вмешаться. Оттерев наглеца плечом, он решительно заявил:
— Пардон, юноша, но вы совершенно напрасно теряете время. Дарья Николаевна дама взрослая, солидная…
— Палыч, — вспыхнула взрослая дама, — ты давай заканчивай со своими «солидная», «старая»… И вообще, с кем хочу, с тем и пью шампанское.
— Да он моложе тебя лет на десять! — громогласно объявил подполковник. Все дружно закивали головами.
— Да вам-то какое дело! — Даша готова была провалиться сквозь землю. Повернувшись к Яну, она так же громко спросила: — Так куда вы хотели меня пригласить?
И тут неожиданно на помощь Полетаеву пришел Ример. В свой обычной нагловатой манере он обратился к Даше:
— Рыжая, ты чего тут, в самом деле, воду мутишь? Вернешься домой и трись, с кем хочешь. А мы здесь компанией. Значит, вместе и будем отдыхать.
— А если я с вами не отдыхаю, а мучаюсь? — возмутилась Даша. — У меня, по-вашему, не может быть личной жизни?
— Не может, — сказала Катя, вопреки обыкновению на этот раз солидаризировавшаяся со всей остальной компанией. — Не ты одна страдаешь. Я, например, с ними тоже оставаться не хочу. Спроси, у твоего знакомого есть друг?
Гоша выпучил глаза:
— Катерина, ты что несешь? Ты хоть соображаешь, что говоришь?
— Ну как?
— Подожди, дай в себя приду…
— Что она сказала?
Отмахнувшись, Даша пошла вниз по улице, в направлении, противоположном ранчо.
— Ты куда? Нам в другую сторону!
На ходу развернувшись, Даша зашагала уже в правильном направлении.
— Она, наверное, чокнутая. Уговаривала меня вернуть какую-то чужую вещь.
— Чужую вещь? — Ример семенил рядом, как преданная собачонка в ожидании лакомства.
— То ли я ее украла, то ли взяла без спроса, и она мне теперь ауру жжет.
— Так отдай.
Даша остановилась и неприветливо оглядела вдовца:
— Чего отдать-то?
— Ну то, что тебе ауру жжет…
Она продолжала рассматривать его со все возрастающим подозрением:
— Мне ничего нигде не жжет и не жмет. Кроме того, у меня нет привычки присваивать чужие вещи.
Ример сунул руки в карманы. Поковырявшись с минуту в широченных штанинах, в которых, казалось, у карманов просто нет дна, он извлек помятую пачку дешевых местных сигарет и предложил одну Даше:
— Закуришь?
— Спасибо, я потерплю.
Ример прикурил и выпустил колечко.
— Ты знаешь, наверное, и правда она того… Днем, когда я со старухой по поводу тебя договаривался, она мне вдруг и говорит: «Большие деньги потерял, но сам не найдешь, пока куница не поможет. Только отдай кунице половину».
Даша выпучила глаза. С минуту она не могла произнести ни слова.
— Кто тебе должен помочь?!
— Куница. — Ример глубоко затянулся. — А я даже не представляю, как эта зверюга выглядит. Слушай, — он демонстративно не замечал состояния своей собеседницы, — а может, это та дохлая кошка, что у моей тетки на шее висела? Может, в ней бриллианты зашиты?
— Дурак ты. — Даша вырвала из его руки пачку и достала сигарету. — Животное, которое было у твой тетки на пальто, вымерло лет за двести до динозавров. А куница — это мое школьное прозвище. Моя девичья фамилия — Кунцева.
Ример от неожиданности хрюкнул. Некоторое время они стояли посередине дороги и молча курили. Наконец вдовец зашевелился:
— Послушай, ведь эта карга не могла знать твою кличку. Может, она и вправду ведьма?
— Что нам это дает? — Даша вопросительно посмотрела на него.
— Значит, это действительно тот дом.
— Вот как? — Она глянула сквозь облако сигаретного дыма. Вечер стоял безветренный, и между ними повисла белесая пелена. — В таком случае забудь про деньги, от нее ты их никогда не получишь.
— А они их здесь и не прятали. — Вдовец о чем-то усилено размышлял.
— Откуда такая уверенность?
— Я это сейчас понял. Римка хотела расширять дело и именно в него и вбухала все деньги.
— Тогда при чем здесь эта старуха?
— Бабы приезжали к ней, чтобы узнать, выгорит оно у них или нет.
— Чего-чего?
Ример поспешил объяснить:
— Моя жена была суеверна, все время ходила к каким-то бабкам, гадалкам, знахаркам… Понимаешь?
Даше это объяснение не показалось слишком убедительным.
— Ей в России их не хватало? Я вообще до этой поездки не знала, что в Чехии существуют такие.
— Но ведь существуют же!
— Ну, ну… — Даша вздохнула. Из всех возможных вариантов развития истории с домом нынешний удовлетворял меньше всего — теперь с Римера точно взять нечего.
Однако сам Ример так не думал.
— Ладно, раз пошла такая баня, договариваемся так, как предлагала старуха: половина моя — половина твоя.
— Половина от чего? — усмехнулась Даша. Она не переставала удивляться его наглости
— Да пес его знает! Может, от миллиона. А может, и от десяти.
— Какие миллионы? Очнись. Здесь ничего нет. Ни-че-го!
Но Ример вел себя, словно тетерев на току.
— Нет, неспроста старуха тебе про эту вещь говорила… Вспомни, что конкретно она спрашивала?
— О чем?
— Ну про то, как ты там что-то сперла?
Молодая женщина от возмущения поперхнулась дымом:
— Ты соображаешь, что говоришь? Ничего я ни у кого не перла.
— Может, она имела в виду в переносном смысле?
— Да ни в каком я не перла!
— Хватит из себя невинность строить! Может, кто-то у тебя какие-то документы оставил? Или дал на хранение?
Заходящее солнце слепило глаза. Даша надела солнечные очки.
— Я ничего такого не помню, — раздельно произнесла она. — Может, конечно, кто-то приходил и подсунул… Только у меня никого давно не было.
— Подожди, а как она описала этот предмет?
Даша почесала кончик носа.
— Весьма абстрактно. Мол, чужая память… «Чужая память тебе ауру жжет… Бумага иногда хуже огня бывает…» Чушь, да и только.
— Что же старуха имела в виду? — картинно задумался Ример. — Может, чьи-нибудь воспоминания?
— Чьи? — Даша взглянула на него поверх очков. — Лично я зареклась дневники вести, а чужих у меня нет.
— Точно? — прищурился вдовец.
— По крайней мере, я об этом ничего не знаю.
— Может, тебе свои вещи пересмотреть?
— Где? Дома?
— Почему дома? Здесь. В сумках поройся.
Даша посмотрела на собеседника как на сумасшедшего:
— Ты еще хуже, чем эта старуха.
— Ну, ну, — хмыкнул вдовец, — будь осторожнее. И на старуху бывает проруха.
Через некоторое время они дошли до поворота, за которым их поджидали остальные. Начались расспросы:
— Ну как там было?
— Чего она с тобой делала?
— А кто там еще был?
— Вы не помните, чем там пахло?
Даша шарахнулась в сторону:
— Да подождите же! Дайте в себя прийти! Вы даже представить себе не можете, что она со мной там делала…
— Это секта?
— Сексуальная?
— Она тебя трогала?
— Господи, да отстаньте вы! Я очень устала, мне нужно выспаться.
— Нет, Дарья Николаевна, мы так не договаривались, — взвился Полетаев, — вы уже через десять минут все позабудете, ваша память известна! — А затем, понизив голос, прошептал: — Я предлагаю оставить всех, а самим немного прогуляться…
— Это с какой же радости? — закудахтал подслушавший Виктор Семенович.
Он очень нервничал и тянул к Даше костистые руки.
Ей посчастливилось увернуться от его объятий, но зато она сразу угодила в лапы к Яну.
— Пани Даша, у меня для вас небольшой сюрприз, — заворковал он, обнимая ее за талию. — Я отвезу вас в одно чудесное место. Мы будем пить шампанское в погребе старинного замка и…
Полетаев, заметив, что его подопечная готова размякнуть, поспешил вмешаться. Оттерев наглеца плечом, он решительно заявил:
— Пардон, юноша, но вы совершенно напрасно теряете время. Дарья Николаевна дама взрослая, солидная…
— Палыч, — вспыхнула взрослая дама, — ты давай заканчивай со своими «солидная», «старая»… И вообще, с кем хочу, с тем и пью шампанское.
— Да он моложе тебя лет на десять! — громогласно объявил подполковник. Все дружно закивали головами.
— Да вам-то какое дело! — Даша готова была провалиться сквозь землю. Повернувшись к Яну, она так же громко спросила: — Так куда вы хотели меня пригласить?
И тут неожиданно на помощь Полетаеву пришел Ример. В свой обычной нагловатой манере он обратился к Даше:
— Рыжая, ты чего тут, в самом деле, воду мутишь? Вернешься домой и трись, с кем хочешь. А мы здесь компанией. Значит, вместе и будем отдыхать.
— А если я с вами не отдыхаю, а мучаюсь? — возмутилась Даша. — У меня, по-вашему, не может быть личной жизни?
— Не может, — сказала Катя, вопреки обыкновению на этот раз солидаризировавшаяся со всей остальной компанией. — Не ты одна страдаешь. Я, например, с ними тоже оставаться не хочу. Спроси, у твоего знакомого есть друг?
Гоша выпучил глаза:
— Катерина, ты что несешь? Ты хоть соображаешь, что говоришь?