Страница:
Артур, крепко прижав к себе рыдающую подругу детства, гладил ее по рыжим кудрям и успокаивал, игнорируя испепеляющие взгляды Римера и Полетаева.
— Не плачь, Рыжик, не плачь маленький, завтра мы вместе пойдем к Агнешке, она тебе память восстановит. Привяжет к целительному древу, будешь как новенькая, все вспомнишь. Деревья, они поразительную силу имеют, они тебя восстановят. Не плачь, Рыженький, не плачь, маленький…
4
5
Глава 28
1
2
3
Глава 29
1
2
3
— Не плачь, Рыжик, не плачь маленький, завтра мы вместе пойдем к Агнешке, она тебе память восстановит. Привяжет к целительному древу, будешь как новенькая, все вспомнишь. Деревья, они поразительную силу имеют, они тебя восстановят. Не плачь, Рыженький, не плачь, маленький…
4
Что-то тяжелое, будто слоновья нога, лежало поперек груди. Из-за этого Даше никак не удавалось глубоко вдохнуть. А может, это дерево, к которому ее должны были привязать? Она попробовала открыть глаза, но веки почему-то не поднимались.
Лишь через пять минут с неимоверным трудом глаза все же удалось чуть-чуть приоткрыть.
Вместо дерева поперек груди лежала чья-то мужская рука. Даша обалдело смотрела на эту руку, пытаясь понять, откуда она здесь взялась. Через некоторое время, достаточное для того, чтобы нервная система начала функционировать без сбоев, до нее наконец дошло: рука обычно является частью целого человека и, следовательно, остальное тело находится где-то неподалеку. От этой мысли ей стало совсем плохо. Неужели кто-то воспользовался ее вчерашним состоянием?
О том, чтобы повернуть голову и просто посмотреть, кто есть этот who[5], не могло быть и речи — она была не в состоянии двинуть даже глазными яблоками. А мужчина по соседству спал, о чем свидетельствовало его размеренное дыхание. Каков подлец!
Веки не выдержали напряжения и снова захлопнулись. В любом случае это не Прохазка, его конечности более толстые, к тому же шеф на такое просто не способен. Виктора Семеновича тоже придется отбросить — тот, напротив, чересчур сухощав. Да и Гоша вряд ли — все-таки жена рядом. Следовательно, остаются Артур, Ример и Полетаев.
Даша принялась анализировать возможности всех трех кандидатов на свершение столь дерзкого поступка. Наибольшее сомнение вызывал Ример. Он, конечно, циник, но на бабника не похож. Полетаев… Нет, вряд ли эфэсбэшник на такое осмелится. Значит, Деланян.
Даше стало грустно. Господи, как низко она пала, если каждый желающий подлец может воспользоваться ее беспамятством.
Закипающий гнев требовал выхода. Мобилизовав все силы, она подняла руку и закатила звонкую оплеуху лежащему по соседству мужчине:
— Ах ты гадина! Скотина!
Полетаев слетел с кровати:
— Ты что, совсем обалдела?
Даша была удивлена не меньше: коварным соблазнителем оказался другой, но в принципе какая разница!
— Я обалдела? Нет, как ты посмел! Как ты только посмел! Гадина, маньяк… Я теперь людям в глаза смотреть не смогу, что они обо мне подумают?!
Полетаев, сидя на полу, тер ударенную щеку.
— Они подумают, что тебе пить совсем нельзя.
— Что?!
— Ты вчера напилась до положения риз. Бегала по ресторану и кричала: «Я нашла этот дом, все находится здесь». И призывала крушить стены, якобы в них замурован клад. Хозяин очень испугался и попросил нас удалиться. Пан Ярослав с трудом притащил тебя ко мне в номер.
— Почему к тебе? — Даша не доверяла его рассказу.
— Потому что не могло быть и речи о том, чтобы оставить тебя в одном номере с несовершеннолетними детьми — ты вела себя крайне неадекватно. Мне вообще пришлось держать тебя обеими руками, пока ты не уснула.
— Значит… между нами ничего не было?
Полетаев осуждающе покачал головой:
— Хороша, нечего сказать!.. — Он встал с пола. — Нет, не было. Вчера ночью заниматься с тобой сексом было так же безопасно, как с циркулярной пилой.
Даша почувствовала, что кровь прилила к лицу.
— А дети? — шепотом спросила она.
— Тебе повезло. Вернее, им. Твоя кузина отправила их спать еще до того, как ты слетела с катушек. Так что племянники — единственные, кто не имеет к тебе никаких претензий.
— А Катя? — Даше было страшно представить, что сестра примет ее за алкоголичку и расскажет родителям.
— Она считает, что это мы тебя довели.
— Правильно! — Молодая женщина оживилась. — Конечно, вы. Вы меня замучили своими претензиями и капризами. Это я от отчаянья напилась.
Полетаев кивнул:
— Молодец. Главное, придерживайся своей версии до конца, и массы в нее поверят. А сейчас вставай, скоро за тобой придет Мцыри.
— Кто придет?
— Артур Рафаилович. Он вчера сказал, что ты находишься в состоянии сильнейшего стресса, поэтому тебе надо срочно к преподобной Агнешке.
— Никуда я не поеду!
— Езжай, езжай. Потрешься головой о дерево, может, и правда чего-то там подкорректируешь. Мне кажется, ты становишься агрессивной.
— А… остальные где?
— Они все дружно отправились на рыбалку. Так что можешь идти на завтрак без смущения, там никого нет.
Даша со стоном откинулась на подушки. Ее затошнило при одном только упоминании о еде.
Лишь через пять минут с неимоверным трудом глаза все же удалось чуть-чуть приоткрыть.
Вместо дерева поперек груди лежала чья-то мужская рука. Даша обалдело смотрела на эту руку, пытаясь понять, откуда она здесь взялась. Через некоторое время, достаточное для того, чтобы нервная система начала функционировать без сбоев, до нее наконец дошло: рука обычно является частью целого человека и, следовательно, остальное тело находится где-то неподалеку. От этой мысли ей стало совсем плохо. Неужели кто-то воспользовался ее вчерашним состоянием?
О том, чтобы повернуть голову и просто посмотреть, кто есть этот who[5], не могло быть и речи — она была не в состоянии двинуть даже глазными яблоками. А мужчина по соседству спал, о чем свидетельствовало его размеренное дыхание. Каков подлец!
Веки не выдержали напряжения и снова захлопнулись. В любом случае это не Прохазка, его конечности более толстые, к тому же шеф на такое просто не способен. Виктора Семеновича тоже придется отбросить — тот, напротив, чересчур сухощав. Да и Гоша вряд ли — все-таки жена рядом. Следовательно, остаются Артур, Ример и Полетаев.
Даша принялась анализировать возможности всех трех кандидатов на свершение столь дерзкого поступка. Наибольшее сомнение вызывал Ример. Он, конечно, циник, но на бабника не похож. Полетаев… Нет, вряд ли эфэсбэшник на такое осмелится. Значит, Деланян.
Даше стало грустно. Господи, как низко она пала, если каждый желающий подлец может воспользоваться ее беспамятством.
Закипающий гнев требовал выхода. Мобилизовав все силы, она подняла руку и закатила звонкую оплеуху лежащему по соседству мужчине:
— Ах ты гадина! Скотина!
Полетаев слетел с кровати:
— Ты что, совсем обалдела?
Даша была удивлена не меньше: коварным соблазнителем оказался другой, но в принципе какая разница!
— Я обалдела? Нет, как ты посмел! Как ты только посмел! Гадина, маньяк… Я теперь людям в глаза смотреть не смогу, что они обо мне подумают?!
Полетаев, сидя на полу, тер ударенную щеку.
— Они подумают, что тебе пить совсем нельзя.
— Что?!
— Ты вчера напилась до положения риз. Бегала по ресторану и кричала: «Я нашла этот дом, все находится здесь». И призывала крушить стены, якобы в них замурован клад. Хозяин очень испугался и попросил нас удалиться. Пан Ярослав с трудом притащил тебя ко мне в номер.
— Почему к тебе? — Даша не доверяла его рассказу.
— Потому что не могло быть и речи о том, чтобы оставить тебя в одном номере с несовершеннолетними детьми — ты вела себя крайне неадекватно. Мне вообще пришлось держать тебя обеими руками, пока ты не уснула.
— Значит… между нами ничего не было?
Полетаев осуждающе покачал головой:
— Хороша, нечего сказать!.. — Он встал с пола. — Нет, не было. Вчера ночью заниматься с тобой сексом было так же безопасно, как с циркулярной пилой.
Даша почувствовала, что кровь прилила к лицу.
— А дети? — шепотом спросила она.
— Тебе повезло. Вернее, им. Твоя кузина отправила их спать еще до того, как ты слетела с катушек. Так что племянники — единственные, кто не имеет к тебе никаких претензий.
— А Катя? — Даше было страшно представить, что сестра примет ее за алкоголичку и расскажет родителям.
— Она считает, что это мы тебя довели.
— Правильно! — Молодая женщина оживилась. — Конечно, вы. Вы меня замучили своими претензиями и капризами. Это я от отчаянья напилась.
Полетаев кивнул:
— Молодец. Главное, придерживайся своей версии до конца, и массы в нее поверят. А сейчас вставай, скоро за тобой придет Мцыри.
— Кто придет?
— Артур Рафаилович. Он вчера сказал, что ты находишься в состоянии сильнейшего стресса, поэтому тебе надо срочно к преподобной Агнешке.
— Никуда я не поеду!
— Езжай, езжай. Потрешься головой о дерево, может, и правда чего-то там подкорректируешь. Мне кажется, ты становишься агрессивной.
— А… остальные где?
— Они все дружно отправились на рыбалку. Так что можешь идти на завтрак без смущения, там никого нет.
Даша со стоном откинулась на подушки. Ее затошнило при одном только упоминании о еде.
5
Ровно в три часа пополудни полная сутуловатая старуха, вся в черном, с большой бородавкой на правой щеке, посмотрела на часы и отвязала доску от головы пациентки. Проковыляв к двери, она крикнула:
— Заходи!
На пороге тут же материализовался Деланян.
— Ну как дела? — сочувственно поинтересовался он.
Сидящая на высоком деревянном стуле, очень прямая и очень бледная, Даша оставалась абсолютно неподвижной, если не считать того, что ее слегка потряхивало.
Деланян перевел взгляд на Агнешку:
— Может, процедуру необходимо повторить?
И тут Дашу словно пружина подбросила. Она вскочила и принялась кланяться:
— Спасибо, спасибо вам огромное! Вы не представляете, как я рада была с вами познакомиться. Я никогда не забуду этот день и буду вспоминать его до конца жизни. А поскольку я теперь стану придерживаться ваших советов и, значит, не умру никогда, то буду помнить вас, пани Агнешка, вечно. Но даже если я умру, то нашу встречу буду помнить и после смерти… — Дальше пошли уже совсем бессвязные выражения, и Артур понял, что ее следует немедленно уводить.
— Пани Агнешка, я хочу поблагодарить вас за все. Не сомневаюсь, что вы помогли моей подруге, хотя бы частично избавили ее от проблем.
Целительница грустно улыбнулась:
— Мне кажется, что пани Даше надо прийти ко мне еще раз.
— Я приду! — горячо воскликнула пациентка. — Я обязательно к вам приду. В любое время дня и ночи, только позовите…
Выйдя на свободу, Даша набросилась на друга детства с проклятиями:
— Ты говорил, что она всего лишь малость странная!
— Ну?
— Да она на всю голову трахнутая! Ты знаешь, что она со мной делала? У меня теперь весь лоб в занозах.
— Так это она тебя лечила. Ты не доверяешь народной медицине?
— С чего бы я ей доверяла? Твоя чертова Агнешка, прости меня, Господи, хотела привязать меня к дереву!
— И ты отказалась?
— Разумеется! Не хватало еще, чтобы меня муравьи сожрали! Нет, точно, она чокнутая.
Деланян достал носовой платок и промокнул ей лоб.
— Человек тебе помочь хотел, а ты прямо как газета «Безбожник» за тысяча девятьсот двадцать третий год.
— Отстань! — Даша вырвала у него платок и принялась им обмахиваться. — Знаешь, мне показалось, что она хотела со мной что-то сделать.
— В каком смысле?
— Загипнотизировать, что ли… Вогнать в транс.
Деланян нервно рассмеялся:
— Что ты придумываешь!
— Ничего я не придумываю. Сначала она зажгла свечи и хотела, чтобы я на них смотрела как можно дольше, но я не поддалась на ее провокацию, сказала, мол, глаза болят, тогда она сразу предложила какое-то зелье, а когда я и на это не согласилась, она принялась растирать меня деревяшками. Это было ужасно! Она хотела меня раздеть догола!
— Так правильно, — перебил Деланян, — дерево должно воздействовать непосредственно на кожу…
— Ты свою кожу хоть скипидаром натирай, а меня оставь в покое! — возмутилась Даша.
— Да пожалуйста! — пожал плечами Артур. — Но ты хоть что-нибудь вспомнила?
Даша погрустнела:
— Не-а… Ничего не помню. Слушай, а где здесь можно купить алко-зельтцер?
— Заходи!
На пороге тут же материализовался Деланян.
— Ну как дела? — сочувственно поинтересовался он.
Сидящая на высоком деревянном стуле, очень прямая и очень бледная, Даша оставалась абсолютно неподвижной, если не считать того, что ее слегка потряхивало.
Деланян перевел взгляд на Агнешку:
— Может, процедуру необходимо повторить?
И тут Дашу словно пружина подбросила. Она вскочила и принялась кланяться:
— Спасибо, спасибо вам огромное! Вы не представляете, как я рада была с вами познакомиться. Я никогда не забуду этот день и буду вспоминать его до конца жизни. А поскольку я теперь стану придерживаться ваших советов и, значит, не умру никогда, то буду помнить вас, пани Агнешка, вечно. Но даже если я умру, то нашу встречу буду помнить и после смерти… — Дальше пошли уже совсем бессвязные выражения, и Артур понял, что ее следует немедленно уводить.
— Пани Агнешка, я хочу поблагодарить вас за все. Не сомневаюсь, что вы помогли моей подруге, хотя бы частично избавили ее от проблем.
Целительница грустно улыбнулась:
— Мне кажется, что пани Даше надо прийти ко мне еще раз.
— Я приду! — горячо воскликнула пациентка. — Я обязательно к вам приду. В любое время дня и ночи, только позовите…
Выйдя на свободу, Даша набросилась на друга детства с проклятиями:
— Ты говорил, что она всего лишь малость странная!
— Ну?
— Да она на всю голову трахнутая! Ты знаешь, что она со мной делала? У меня теперь весь лоб в занозах.
— Так это она тебя лечила. Ты не доверяешь народной медицине?
— С чего бы я ей доверяла? Твоя чертова Агнешка, прости меня, Господи, хотела привязать меня к дереву!
— И ты отказалась?
— Разумеется! Не хватало еще, чтобы меня муравьи сожрали! Нет, точно, она чокнутая.
Деланян достал носовой платок и промокнул ей лоб.
— Человек тебе помочь хотел, а ты прямо как газета «Безбожник» за тысяча девятьсот двадцать третий год.
— Отстань! — Даша вырвала у него платок и принялась им обмахиваться. — Знаешь, мне показалось, что она хотела со мной что-то сделать.
— В каком смысле?
— Загипнотизировать, что ли… Вогнать в транс.
Деланян нервно рассмеялся:
— Что ты придумываешь!
— Ничего я не придумываю. Сначала она зажгла свечи и хотела, чтобы я на них смотрела как можно дольше, но я не поддалась на ее провокацию, сказала, мол, глаза болят, тогда она сразу предложила какое-то зелье, а когда я и на это не согласилась, она принялась растирать меня деревяшками. Это было ужасно! Она хотела меня раздеть догола!
— Так правильно, — перебил Деланян, — дерево должно воздействовать непосредственно на кожу…
— Ты свою кожу хоть скипидаром натирай, а меня оставь в покое! — возмутилась Даша.
— Да пожалуйста! — пожал плечами Артур. — Но ты хоть что-нибудь вспомнила?
Даша погрустнела:
— Не-а… Ничего не помню. Слушай, а где здесь можно купить алко-зельтцер?
Глава 28
1
— Так вы отказываетесь пройти официальную экспертизу?
Доктор Вильям Брейк снова сидел в глубоком кожаном кресле возле камина. Только на этот раз он был один.
— Да, отказываюсь.
— Тогда зачем вы мне звонили? Зачем просили приехать?
Элиза нервно поправила прядь светлых волос:
— Мистер Брейк… Понимаете, меня долго не было в Америке, и, к сожалению, среди тех, кто меня окружает, совсем не осталось людей, которым я могла бы доверять. Вы же выглядите человеком порядочным. Кроме того, я хотела бы избежать ненужной огласки.
— Огласки? — невольно переспросил гость. — Боюсь, что не понимаю вас.
— Скажите, вы не знаете кого-либо, кто хотел бы приобрести мой завод?
— Как, простите? — Брейк подался вперед. — Я правильно понял — вы хотите продать свой завод?
— Да, только деньги мне нужны сейчас. — Миссис Харрис перевернула визитку мистера Брейка и быстро написала сумму. — Вот.
Нацепив очки, гость взял карточку.
— Сумма не малая.
— Но завод стоит этих денег.
— Безусловно. Однако продажа такого предприятия длительная процедура.
— Я готова уступить. Вы получите очень хорошие комиссионные. Наличными.
Председатель кашлянул. Сняв очки, он долго протирал их бархоткой.
— Позвольте спросить, зачем вы хотите избавиться от курицы, перед тем как она начнет нести золотые яйца? Это очень странно, я бы даже сказал подозрительно. Вы испугались?
Миссис Харрис досадливо отмахнулась:
— Это совсем не то, что вы думаете. Я по-прежнему не боюсь вашей экспертизы. Более того, человеку, согласившемуся выкупить завод, я позволю рассмотреть мое тело в лупу. Я готова сдать любые анализы и пройти любые тесты. Вас это устраивает?
— Но что толкает вас к продаже завода?
— Это сугубо личные проблемы. К бизнесу не имеют никакого отношения.
«Господи, когда же он вспомнит о Чепмене? Может, не стоило так в лоб?»
Но Брейк продолжал смотреть недоверчиво.
— Вы поможете мне?
— Гм. Миссис Харрис, вы чрезвычайно привлекательны и то, что вы выбрали именно меня как… консультанта, мне льстит, но…
— Что «но»?
— Но даже если бы я знал такого человека, то даже в этом случае вряд ли смог быть для вас полезным. Дело в том, что я не имею права на коммерческую деятельность. И уж тем более не могу явиться посредником в такого рода сделках. Мне очень жаль, но я ничем не смогу вам помочь. А теперь разрешите откланяться.
Элиза прикрыла рот рукой. Ей стоило немалых усилий сдержать рыдания. Оставалось надеяться, что Брейк передаст Чепмену их разговор, а тот не может не понять, что для него это единственный шанс избежать банкротства. Если, конечно, найдет нужную сумму.
Уже дойдя до двери, Брейк обернулся:
— Вы в самом деле согласились бы пройти экспертизу неофициально?
Элиза еле заметно кивнула.
— Вы очень странная женщина. — Он поклонился и вышел.
Доктор Вильям Брейк снова сидел в глубоком кожаном кресле возле камина. Только на этот раз он был один.
— Да, отказываюсь.
— Тогда зачем вы мне звонили? Зачем просили приехать?
Элиза нервно поправила прядь светлых волос:
— Мистер Брейк… Понимаете, меня долго не было в Америке, и, к сожалению, среди тех, кто меня окружает, совсем не осталось людей, которым я могла бы доверять. Вы же выглядите человеком порядочным. Кроме того, я хотела бы избежать ненужной огласки.
— Огласки? — невольно переспросил гость. — Боюсь, что не понимаю вас.
— Скажите, вы не знаете кого-либо, кто хотел бы приобрести мой завод?
— Как, простите? — Брейк подался вперед. — Я правильно понял — вы хотите продать свой завод?
— Да, только деньги мне нужны сейчас. — Миссис Харрис перевернула визитку мистера Брейка и быстро написала сумму. — Вот.
Нацепив очки, гость взял карточку.
— Сумма не малая.
— Но завод стоит этих денег.
— Безусловно. Однако продажа такого предприятия длительная процедура.
— Я готова уступить. Вы получите очень хорошие комиссионные. Наличными.
Председатель кашлянул. Сняв очки, он долго протирал их бархоткой.
— Позвольте спросить, зачем вы хотите избавиться от курицы, перед тем как она начнет нести золотые яйца? Это очень странно, я бы даже сказал подозрительно. Вы испугались?
Миссис Харрис досадливо отмахнулась:
— Это совсем не то, что вы думаете. Я по-прежнему не боюсь вашей экспертизы. Более того, человеку, согласившемуся выкупить завод, я позволю рассмотреть мое тело в лупу. Я готова сдать любые анализы и пройти любые тесты. Вас это устраивает?
— Но что толкает вас к продаже завода?
— Это сугубо личные проблемы. К бизнесу не имеют никакого отношения.
«Господи, когда же он вспомнит о Чепмене? Может, не стоило так в лоб?»
Но Брейк продолжал смотреть недоверчиво.
— Вы поможете мне?
— Гм. Миссис Харрис, вы чрезвычайно привлекательны и то, что вы выбрали именно меня как… консультанта, мне льстит, но…
— Что «но»?
— Но даже если бы я знал такого человека, то даже в этом случае вряд ли смог быть для вас полезным. Дело в том, что я не имею права на коммерческую деятельность. И уж тем более не могу явиться посредником в такого рода сделках. Мне очень жаль, но я ничем не смогу вам помочь. А теперь разрешите откланяться.
Элиза прикрыла рот рукой. Ей стоило немалых усилий сдержать рыдания. Оставалось надеяться, что Брейк передаст Чепмену их разговор, а тот не может не понять, что для него это единственный шанс избежать банкротства. Если, конечно, найдет нужную сумму.
Уже дойдя до двери, Брейк обернулся:
— Вы в самом деле согласились бы пройти экспертизу неофициально?
Элиза еле заметно кивнула.
— Вы очень странная женщина. — Он поклонился и вышел.
2
В полутьме бара, в самом дальнем углу, отделенном от основного помещения деревянной перегородкой, тихо беседовали двое.
— Она хочет продать завод.
— Что это значит? — Напротив Брейка сидел полный человек с красным лицом, время от времени вытиравший лысину большим клетчатым платком.
— Она сказала, что это личное.
— Она назвала сумму?
— Да. — Брейк достал из портмоне карточку и протянул собеседнику.
— Ого!
— Это реальная сумма. Я бы даже сказал, чуть заниженная. И она готова уступить еще. Но деньги нужны сейчас.
— У меня нет таких денег.
— Я знаю.
Чепмен снова вытер лысину:
— Зачем она хочет это сделать?
— Не знаю. Но мне показалось, что она сильно кем-то напугана.
— Тогда, может, надавить на нее? Вынудить к сотрудничеству? Мы могли бы объединиться…
Вильям Брейк оглянулся по сторонам:
— Только, пожалуйста, без меня.
— Но как же…
— Я и так рискую своей карьерой, появляясь с тобой на людях.
Чепмен отвел глаза:
— Подумаешь, встретились два университетских товарища…
— Да, только теперь один из них председатель независимой Ассоциации БАД, а второй — владелец завода пищевых добавок, стоящий на грани банкротства.
— Вильям, помоги мне. — Чепмен почти умолял. — Я практически разорен, я нанял свору детективов, плачу огромные деньги, но пока им не удалось найти даже штрафной квитанции.
— Я не могу сделать большего. Я и так перешел всякие границы. Знаешь, что со мной станет, если кто-то узнает о нашем разговоре?
Чепмен продолжал уговоры:
— Но ты же можешь натравить на нее своих ребят. Вдруг все-таки окажется, что она сделала операцию?
— Это бессмысленно. — Брейк покачал головой. — Я видел ее с расстояния полуметра. На ней не было ни грамма косметики.
— И что?
— Ее кожа нежна и упруга, как у ребенка. Хочешь знать мое мнение?
— Ну? — без особого энтузиазма спросил Чепмен.
— Или она действительно открыла секрет вечной молодости, или…
— Или что?
— Или тебе понадобится чертовски хороший детектив.
— Она хочет продать завод.
— Что это значит? — Напротив Брейка сидел полный человек с красным лицом, время от времени вытиравший лысину большим клетчатым платком.
— Она сказала, что это личное.
— Она назвала сумму?
— Да. — Брейк достал из портмоне карточку и протянул собеседнику.
— Ого!
— Это реальная сумма. Я бы даже сказал, чуть заниженная. И она готова уступить еще. Но деньги нужны сейчас.
— У меня нет таких денег.
— Я знаю.
Чепмен снова вытер лысину:
— Зачем она хочет это сделать?
— Не знаю. Но мне показалось, что она сильно кем-то напугана.
— Тогда, может, надавить на нее? Вынудить к сотрудничеству? Мы могли бы объединиться…
Вильям Брейк оглянулся по сторонам:
— Только, пожалуйста, без меня.
— Но как же…
— Я и так рискую своей карьерой, появляясь с тобой на людях.
Чепмен отвел глаза:
— Подумаешь, встретились два университетских товарища…
— Да, только теперь один из них председатель независимой Ассоциации БАД, а второй — владелец завода пищевых добавок, стоящий на грани банкротства.
— Вильям, помоги мне. — Чепмен почти умолял. — Я практически разорен, я нанял свору детективов, плачу огромные деньги, но пока им не удалось найти даже штрафной квитанции.
— Я не могу сделать большего. Я и так перешел всякие границы. Знаешь, что со мной станет, если кто-то узнает о нашем разговоре?
Чепмен продолжал уговоры:
— Но ты же можешь натравить на нее своих ребят. Вдруг все-таки окажется, что она сделала операцию?
— Это бессмысленно. — Брейк покачал головой. — Я видел ее с расстояния полуметра. На ней не было ни грамма косметики.
— И что?
— Ее кожа нежна и упруга, как у ребенка. Хочешь знать мое мнение?
— Ну? — без особого энтузиазма спросил Чепмен.
— Или она действительно открыла секрет вечной молодости, или…
— Или что?
— Или тебе понадобится чертовски хороший детектив.
3
Элиза лежала на кровати ничком. Кружевная подушка была совершенно суха: у нее не оставалось сил даже заплакать. Она перевернулась на спину.
На расписном потолке парили ангелы. Это хороший знак. Значит, остается только Голливуд. Если она все правильно сделает, ее ждут деньги и слава, а если она ошибется… Ее ожидает тюрьма.
Последняя мысль заставила Элизу отвести глаза от невинных ангельских лиц. В любом случае медлить больше нельзя. Еще день, и Кержич возьмет ее замок на абордаж. Вдвоем с мужем Амалии они вытряхнут из нее все.
Пора.
Элиза встала с кровати, подошла к столу и достала из ящика небольшую тетрадь, перелистала. Что ж, пришло время воспользоваться задуманным.
Но только как живой добраться до Голливуда?
На расписном потолке парили ангелы. Это хороший знак. Значит, остается только Голливуд. Если она все правильно сделает, ее ждут деньги и слава, а если она ошибется… Ее ожидает тюрьма.
Последняя мысль заставила Элизу отвести глаза от невинных ангельских лиц. В любом случае медлить больше нельзя. Еще день, и Кержич возьмет ее замок на абордаж. Вдвоем с мужем Амалии они вытряхнут из нее все.
Пора.
Элиза встала с кровати, подошла к столу и достала из ящика небольшую тетрадь, перелистала. Что ж, пришло время воспользоваться задуманным.
Но только как живой добраться до Голливуда?
Глава 29
1
Итак, худо-бедно, но путешествие продолжалось. И никто, включая самого заслуженного туриста, не переживал по поводу изменения первоначальных боевых планов. Существенно пошатнувшиеся вегетарианские воззрения окончательно добили знаменитые жареные колбаски с пивом. Раз попробовав их нежную лопающуюся корочку, он, словно акула, отведавшая людской крови, уже не мог остановиться. Все высвободившиеся от дальних переходов силы он бросил на знакомство с национальной кухней, в чем ему с радостью помогали сын Гоша и известный обжора Прохазка. Их столы мгновенно заполняли разнообразные пены, помазанки[6], сардельки, копченые куриные деликатесы, ветчинные и селедочные завиточки, жареные куски свинины и литры, литры холодного пенящегося пива — светлого, темного и резаного[7].
Неправильный образ жизни заметно улучшил настроение бывшего туриста, но вместе с тем нанес сокрушительный удар по его почкам, о чем свидетельствовали частые отлучки в туалет и темные мешки под глазами. Остальные хоть и проявляли в еде некоторую сдержанность, отмене пеших походов тоже радовались.
Однако изменение планов, кроме очевидных выгод, повлекло за собой и частичные неудобства. До следующей гостиницы проще всего было добираться двумя путями: сухопутным, то есть пешим, узкой тропкой вдоль реки километров тридцать, или все те же тридцать километров, но по самой реке. Все остальные варианты оказывались более громоздкими. И автобусы, и поезда, кроме того, что делали приличный крюк, не имели прямого сообщения. На поезде надо было пересаживаться два раза, на автобусе, правда, всего один, но в месте пересадки пришлось бы ожидать почти три часа. Пешком идти никто не хотел, а река манила прохладой и ласковой серой волной.
Гоша, как и всякий человек, никогда не ходивший на байдарке, тотчас загорелся этой идеей.
— Так, берем напрокат… раз, два, три… шесть байдарок, и через час мы на месте!
— Вы собираетесь идти со скоростью двадцать узлов? — с любопытством осведомился Полетаев.
Гоша покраснел.
— Это много или мало? — с вызовом спросил он.
— Ну, не знаю, не знаю… — Подполковник потер гладко выбритый мужественный подбородок. — Для кого как. Например, для морской яхты при сильном ветре и включенном двигателе более чем достаточно. Представить себе пана Прохазку, развивающего такую крейсерскую скорость на байдарке, признаться, затрудняюсь.
— Да у него даже зад туда не влезет, — хмыкнул Ример. — Какая еще скорость!
Ничего не подозревающий пан Ярослав грел на солнышке то самое место и вполне мирно беседовал с Чижиковой о погоде.
— А кто вообще умеет плавать на байдарке? — поинтересовалась Катя.
— Не плавать, а ходить, — вежливо поправил Полетаев. — Лично я умею.
— Я тоже, — эхом отозвался Деланян. Ример зевнул:
— Если мне показать, в какую сторону весла крутятся, то могу попробовать.
— Виктор Семенович, а вы?
Тот принялся жевать обветренными губами:
— Разумеется, в свое время я…
— Так, все ясно. — Даша не стала дослушивать. — Констатирую — из одиннадцати человек на байдарках умеют ходить только двое.
— Откуда одиннадцать-то? — быстро обежал всех глазами розовощекий Гоша.
— Детей, конечно, можно сунуть в рюкзаки, но вряд ли они согласятся. Поэтому одиннадцать.
— А если получше приглядеться к этому толстозадому, то и все двенадцать, — добавил Ример, который все не мог простить Прохазке затрещины, полученной в театре.
Катя бросила на вдовца сердитый взгляд:
— Николай, я бы попросила вас следить за свой речью. Здесь все-таки дети.
Ример саркастически рассмеялся:
— Ха-ха! Дети… Да вы знаете, как сегодня эти, с позволения сказать, дети обозвали мою тетку? Нет? Счастье, что она не настолько хорошо знает русский. Лично я значение этого слова впервые лет в пятнадцать узнал.
— Так, может, и они не знают, — вступилась за племянников Даша. — Говорить говорят, а смысла еще не понимают…
— Не боись, уже понимают. — Ример выставил вперед ладонь. — Я им сразу же объяснил во всех подробностях. Чтобы больше не повторяли.
Катя побледнела:
— Да кто вам дал…
— Подождите, Екатерина Юрьевна, я не понял, — перебил ее Полетаев, — вы решили что-то с лодками или нет? Время-то идет… Чехия не Санкт-Петербург, здесь белых ночей не бывает.
— А что тут решать, — вмешалась Даша, — пока мы научимся хотя бы стоять на воде не переворачиваясь, пройдет дня два. Это абсурд.
— Тогда надо брать рафт, — провозгласил Деланян.
— Где его здесь взять-то? — удивился Гоша. — Его и в Москве уже давно не видно. Или ты в иносказательном плане, в смысле «микроавтобус»…
— Угу, в иносказательном, — закавказские глаза были полны осуждения, — в смысле «большая надувная лодка».
— Артур Рафаилович имел в виду рафт. Не «РАФ», — пояснил Полетаев. — Надувная лодка для экстремального спуска по быстрым рекам. Отличная вещь! Главное, не перевернуться, иначе о дно можно стереть нос. — Он выразительно посмотрел на Деланяна.
Армянин начал раздувать перья, как замерзший филин на ветру. Катя схватилась за сердце:
— Да что вы такое говорите! Совсем с ума сошли… Значит, так, вы можете отправляться хоть на надувном матрасе, а я с детьми спокойно доеду на поезде. — Она зашагала к резвившимся неподалеку близняшкам.
— Все ясно, — подытожил дискуссию Полетаев. — Я иду сдавать машину. — И, заметив немой вопрос в глазах окружающих, пояснил: — Надоело ощущать себя привокзальным таксистом. Полчаса еду, а потом сижу и еще час жду вашего прибытия. Меня уже тошнит от вокзальных ресторанов. Хочу стать ближе к народу.
Ример покивал:
— Как бы не так. Боитесь пани Рыжика в поезде одну, без присмотра, оставлять. Да и то верно: от Азазелло скоро прикуривать можно будет…
Даша пнула его ногой:
— Николай, вы просто нонконформист какой-то!
С отказом Полетаева от машины положение усложнилось: появились лишние руки, но одновременно с этим и те самые тяжелые рюкзаки и мотоциклы, которые до этого эфэсбэшник возил в своем багажнике.
— Боже, что мы будем со всем этим делать? — тихонько простонала Катя.
— Одну минутку, — сказал Артур и исчез.
Через некоторое время он вернулся в сопровождении двух дюжих молодцов, которые вскинули лишние вещички на плечи и, не говоря ни слова, унесли их в даль.
— Вот и все, а вы боялись, — заявил Артур, довольно потирая ладони.
— Ты их продал? — робко предположила Катя. — Дети будут расстроены, да и Виктор Семенович…
— Катерина! Что за дурацкие мысли приходят в твою прелестную голову? — оскорбился Деланян. — Нет, конечно. Я просто попросил отвезти их в ту гостиницу, где мы остановимся…
— А… разве нельзя было договориться, чтобы и нас туда? — еще более робко поинтересовалась Катя.
Артур заморгал длинными густыми ресницами. Потом он открыл рот для ответа, но Даша опередила его:
— Ты забыла? Мы должны триста тридцать три километра пройти пешком. Раз не получилось до посещения преподобной Агнешки, так почему бы не сделать это после?
Полетаев, вопреки обыкновению, ничего не сказал.
Неправильный образ жизни заметно улучшил настроение бывшего туриста, но вместе с тем нанес сокрушительный удар по его почкам, о чем свидетельствовали частые отлучки в туалет и темные мешки под глазами. Остальные хоть и проявляли в еде некоторую сдержанность, отмене пеших походов тоже радовались.
Однако изменение планов, кроме очевидных выгод, повлекло за собой и частичные неудобства. До следующей гостиницы проще всего было добираться двумя путями: сухопутным, то есть пешим, узкой тропкой вдоль реки километров тридцать, или все те же тридцать километров, но по самой реке. Все остальные варианты оказывались более громоздкими. И автобусы, и поезда, кроме того, что делали приличный крюк, не имели прямого сообщения. На поезде надо было пересаживаться два раза, на автобусе, правда, всего один, но в месте пересадки пришлось бы ожидать почти три часа. Пешком идти никто не хотел, а река манила прохладой и ласковой серой волной.
Гоша, как и всякий человек, никогда не ходивший на байдарке, тотчас загорелся этой идеей.
— Так, берем напрокат… раз, два, три… шесть байдарок, и через час мы на месте!
— Вы собираетесь идти со скоростью двадцать узлов? — с любопытством осведомился Полетаев.
Гоша покраснел.
— Это много или мало? — с вызовом спросил он.
— Ну, не знаю, не знаю… — Подполковник потер гладко выбритый мужественный подбородок. — Для кого как. Например, для морской яхты при сильном ветре и включенном двигателе более чем достаточно. Представить себе пана Прохазку, развивающего такую крейсерскую скорость на байдарке, признаться, затрудняюсь.
— Да у него даже зад туда не влезет, — хмыкнул Ример. — Какая еще скорость!
Ничего не подозревающий пан Ярослав грел на солнышке то самое место и вполне мирно беседовал с Чижиковой о погоде.
— А кто вообще умеет плавать на байдарке? — поинтересовалась Катя.
— Не плавать, а ходить, — вежливо поправил Полетаев. — Лично я умею.
— Я тоже, — эхом отозвался Деланян. Ример зевнул:
— Если мне показать, в какую сторону весла крутятся, то могу попробовать.
— Виктор Семенович, а вы?
Тот принялся жевать обветренными губами:
— Разумеется, в свое время я…
— Так, все ясно. — Даша не стала дослушивать. — Констатирую — из одиннадцати человек на байдарках умеют ходить только двое.
— Откуда одиннадцать-то? — быстро обежал всех глазами розовощекий Гоша.
— Детей, конечно, можно сунуть в рюкзаки, но вряд ли они согласятся. Поэтому одиннадцать.
— А если получше приглядеться к этому толстозадому, то и все двенадцать, — добавил Ример, который все не мог простить Прохазке затрещины, полученной в театре.
Катя бросила на вдовца сердитый взгляд:
— Николай, я бы попросила вас следить за свой речью. Здесь все-таки дети.
Ример саркастически рассмеялся:
— Ха-ха! Дети… Да вы знаете, как сегодня эти, с позволения сказать, дети обозвали мою тетку? Нет? Счастье, что она не настолько хорошо знает русский. Лично я значение этого слова впервые лет в пятнадцать узнал.
— Так, может, и они не знают, — вступилась за племянников Даша. — Говорить говорят, а смысла еще не понимают…
— Не боись, уже понимают. — Ример выставил вперед ладонь. — Я им сразу же объяснил во всех подробностях. Чтобы больше не повторяли.
Катя побледнела:
— Да кто вам дал…
— Подождите, Екатерина Юрьевна, я не понял, — перебил ее Полетаев, — вы решили что-то с лодками или нет? Время-то идет… Чехия не Санкт-Петербург, здесь белых ночей не бывает.
— А что тут решать, — вмешалась Даша, — пока мы научимся хотя бы стоять на воде не переворачиваясь, пройдет дня два. Это абсурд.
— Тогда надо брать рафт, — провозгласил Деланян.
— Где его здесь взять-то? — удивился Гоша. — Его и в Москве уже давно не видно. Или ты в иносказательном плане, в смысле «микроавтобус»…
— Угу, в иносказательном, — закавказские глаза были полны осуждения, — в смысле «большая надувная лодка».
— Артур Рафаилович имел в виду рафт. Не «РАФ», — пояснил Полетаев. — Надувная лодка для экстремального спуска по быстрым рекам. Отличная вещь! Главное, не перевернуться, иначе о дно можно стереть нос. — Он выразительно посмотрел на Деланяна.
Армянин начал раздувать перья, как замерзший филин на ветру. Катя схватилась за сердце:
— Да что вы такое говорите! Совсем с ума сошли… Значит, так, вы можете отправляться хоть на надувном матрасе, а я с детьми спокойно доеду на поезде. — Она зашагала к резвившимся неподалеку близняшкам.
— Все ясно, — подытожил дискуссию Полетаев. — Я иду сдавать машину. — И, заметив немой вопрос в глазах окружающих, пояснил: — Надоело ощущать себя привокзальным таксистом. Полчаса еду, а потом сижу и еще час жду вашего прибытия. Меня уже тошнит от вокзальных ресторанов. Хочу стать ближе к народу.
Ример покивал:
— Как бы не так. Боитесь пани Рыжика в поезде одну, без присмотра, оставлять. Да и то верно: от Азазелло скоро прикуривать можно будет…
Даша пнула его ногой:
— Николай, вы просто нонконформист какой-то!
С отказом Полетаева от машины положение усложнилось: появились лишние руки, но одновременно с этим и те самые тяжелые рюкзаки и мотоциклы, которые до этого эфэсбэшник возил в своем багажнике.
— Боже, что мы будем со всем этим делать? — тихонько простонала Катя.
— Одну минутку, — сказал Артур и исчез.
Через некоторое время он вернулся в сопровождении двух дюжих молодцов, которые вскинули лишние вещички на плечи и, не говоря ни слова, унесли их в даль.
— Вот и все, а вы боялись, — заявил Артур, довольно потирая ладони.
— Ты их продал? — робко предположила Катя. — Дети будут расстроены, да и Виктор Семенович…
— Катерина! Что за дурацкие мысли приходят в твою прелестную голову? — оскорбился Деланян. — Нет, конечно. Я просто попросил отвезти их в ту гостиницу, где мы остановимся…
— А… разве нельзя было договориться, чтобы и нас туда? — еще более робко поинтересовалась Катя.
Артур заморгал длинными густыми ресницами. Потом он открыл рот для ответа, но Даша опередила его:
— Ты забыла? Мы должны триста тридцать три километра пройти пешком. Раз не получилось до посещения преподобной Агнешки, так почему бы не сделать это после?
Полетаев, вопреки обыкновению, ничего не сказал.
2
Последний поезд побил все рекорды. Он состоял всего из одного вагона и локомотива. Кроме них и машиниста, в поезде никого не было, поэтому путешественники, истосковавшиеся по родным просторам, затянули какую-то бесконечную песню. Слова и мелодия были народными и у каждого свои. Прохазка клевал носом, тетка Римера невпопад подпевала, а присоседившийся к ней Виктор Семенович беспокойно разглядывал при этом карту.
— А гостиница-то километрах в трех будет от станции, — пробормотал он и потер бок, до сих пор слегка побаливавший от падения с сосны.
— Да что же, мы трех километров не осилим?! — рассмеялась честная компания, вскрывая очередную бутылку пива.
— Так ведь темнеет…
— Расслабьтесь, — зевнула Даша, которую уже одолевала дрема, — самые слабые доедут на такси, в Чехии их на каждой станции штук по сто стоит, а остальные налегке по свежему воздуху пройдутся, заодно и аппетит нагуляют.
— Да я бы и без всякой прогулки… — вздохнул Прохазка и внимательно посмотрел на последнюю шпикачку, которую приготовился съесть Виктор Семенович. Заметив его хищный взгляд, заслуженный турист отвернулся и запихнул сардельку в рот целиком. Видимо, он не сомневался, что толстяк не побрезгует попросить кусочек. В результате оба испытали самые скверные ощущения. У Виктора Семеновича злополучная шпикачка встала колом — он не мог ни жевать, ни глодать, а у Прохазки выделившийся желудочный сок вызвал изжогу. К счастью, поезд уже подходил к станции назначения.
— А гостиница-то километрах в трех будет от станции, — пробормотал он и потер бок, до сих пор слегка побаливавший от падения с сосны.
— Да что же, мы трех километров не осилим?! — рассмеялась честная компания, вскрывая очередную бутылку пива.
— Так ведь темнеет…
— Расслабьтесь, — зевнула Даша, которую уже одолевала дрема, — самые слабые доедут на такси, в Чехии их на каждой станции штук по сто стоит, а остальные налегке по свежему воздуху пройдутся, заодно и аппетит нагуляют.
— Да я бы и без всякой прогулки… — вздохнул Прохазка и внимательно посмотрел на последнюю шпикачку, которую приготовился съесть Виктор Семенович. Заметив его хищный взгляд, заслуженный турист отвернулся и запихнул сардельку в рот целиком. Видимо, он не сомневался, что толстяк не побрезгует попросить кусочек. В результате оба испытали самые скверные ощущения. У Виктора Семеновича злополучная шпикачка встала колом — он не мог ни жевать, ни глодать, а у Прохазки выделившийся желудочный сок вызвал изжогу. К счастью, поезд уже подходил к станции назначения.
3
Вокзал представлял собой одинокий домик в чистом поле с такой же одинокой скамейкой возле самых путей. Небольшой пятачок между скамейкой и домом освещал еще более одинокий фонарь. Вся остальная природа была погружена во мрак. Из мрака доносились приглушенные всхлипывания и зловещие гугуканья.
Крошечный кирпичный домик — вышеупомянутое здание вокзала — был так мал, что вопреки законам физики прекрасно просматривался со всех четырех сторон. Ни на одной из них не стояло не то что такси, даже велосипеда.
— Гм, — озадаченно почесал в затылке заслуженный турист СССР, — сдается мне, что идти пешком придется всем. Только куда?
Единственная широкая дорога уходила в чисто поле в направлении, прямо противоположенном гостинице, если верить карте. А чего бы ей не верить: вокруг не было никого, кто мог убедить в обратном. В нужном направлении вилась лишь еле заметная тропинка, почти сразу же терявшаяся в густом темном лесу.
— Ну так что? Через лес или через поле? Через поле километров десять будет…
— Мама, а здесь черти есть? — спросили близнецы и покосились на Римера, который оскалился в зловещей улыбке и утвердительно закивал головой.
Дети на всякий случай вцепились в родителей, которым тоже стало не по себе.
— Послушайте, — подала бодрый голос Даша, — Чехия цивилизованная страна, позвоним и вызовем такси!
Деланян с Полетаевым дружно достали мобильные телефоны:
— Говори номер.
— А номер надо узнать у начальника станции. Он должен в этом домике сидеть.
Группа двинула к дому. На пороге Даша вытерла ноги и осторожно постучала.
— Войдите! — раздался звонкий голос.
Посчитав это за добрый знак, молодая женщина отворила дверь.
Помещение станции представляло собой небольшую комнату. В углу расположился письменный стол, заваленный книгами, справочниками и прочей макулатурой. На столе горела лампа, за столом, облокотившись на книги, сидел веселый молодой человек в лихо сдвинутой на затылок фуражке.
— Слушаю вас.
— Добрый день, пан смотритель, — вежливо поздоровалась Даша. Она не была уверена, что его должность именуется именно так, но ничего лучшего в голову ей не пришло. — Мы путники…
— Я понял. — Молодой человек кивнул. — Могу я чем-то помочь вам?
— Нам надо добраться до гостиницы… «Орешник». Знаете?
Крошечный кирпичный домик — вышеупомянутое здание вокзала — был так мал, что вопреки законам физики прекрасно просматривался со всех четырех сторон. Ни на одной из них не стояло не то что такси, даже велосипеда.
— Гм, — озадаченно почесал в затылке заслуженный турист СССР, — сдается мне, что идти пешком придется всем. Только куда?
Единственная широкая дорога уходила в чисто поле в направлении, прямо противоположенном гостинице, если верить карте. А чего бы ей не верить: вокруг не было никого, кто мог убедить в обратном. В нужном направлении вилась лишь еле заметная тропинка, почти сразу же терявшаяся в густом темном лесу.
— Ну так что? Через лес или через поле? Через поле километров десять будет…
— Мама, а здесь черти есть? — спросили близнецы и покосились на Римера, который оскалился в зловещей улыбке и утвердительно закивал головой.
Дети на всякий случай вцепились в родителей, которым тоже стало не по себе.
— Послушайте, — подала бодрый голос Даша, — Чехия цивилизованная страна, позвоним и вызовем такси!
Деланян с Полетаевым дружно достали мобильные телефоны:
— Говори номер.
— А номер надо узнать у начальника станции. Он должен в этом домике сидеть.
Группа двинула к дому. На пороге Даша вытерла ноги и осторожно постучала.
— Войдите! — раздался звонкий голос.
Посчитав это за добрый знак, молодая женщина отворила дверь.
Помещение станции представляло собой небольшую комнату. В углу расположился письменный стол, заваленный книгами, справочниками и прочей макулатурой. На столе горела лампа, за столом, облокотившись на книги, сидел веселый молодой человек в лихо сдвинутой на затылок фуражке.
— Слушаю вас.
— Добрый день, пан смотритель, — вежливо поздоровалась Даша. Она не была уверена, что его должность именуется именно так, но ничего лучшего в голову ей не пришло. — Мы путники…
— Я понял. — Молодой человек кивнул. — Могу я чем-то помочь вам?
— Нам надо добраться до гостиницы… «Орешник». Знаете?